48. Из Магана в Кандагар

Владимир Теняев
Если помните, в Сангаре я тоже должен был сразу получить двухкомнатную квартиру «по наследству». Но многодетный командир самолёта Ан-2, имевший четырёх дочерей, самовольно прорубил бензопилой «Дружба» проём в стене, и... никто не смог позже опротестовать должным образом такой поворот событий. Пошумели, поругались, посудачили и... Оставили всё, как есть!


В случае с квартирой, о которой шла речь в кабинете командира ОАО, тоже нельзя было исключать попыток сговора, подкупа бывшего владельца, элементарного самозахвата, когда и ключи-то не очень надобны. Можно тихонечко вырезать или взломать дверные запоры, заменив на новые. И потом – поздно пить шампанское! Честно говоря, прав на эту квартиру у меня не имелось никаких. Но вселяться надо было обязательно и  именно до  момента отъезда хозяина. В противном случае, на него возлагалась обязаность простой передачи ключей в поселковый совет. А там уж, кому достанется, неизвестно!


В общем, командир «вывалил» всю эту информацию, передав право вселиться  первоначально и безо всякого ордера. И уточнил, что все, кому это надо знать, уже в курсе происходящего, поэтому не приходилось опасаться многочисленных делегаций и ходоков из профкомов. А в глубине души, я очень ясно представлял косые взгляды, осуждение, неприязнь и откровенную зависть, замешанную на ненависти, от тех, кому эта квартира могла бы достаться по закону...


Отпуск отодвинулся куда-то в небытие. И мной овладело новое чувство тревоги и опасения, что у меня кое-что не сложится. Все мысли постоянно перескакивали на квартирный вопрос.


С прежним хозяином квартиры заблаговременно созвонился, но встретиться как-то не получалось в течение нескольких томительных дней. Он плотно занимался отправкой вещей в контейнере и в Магане появлялся не слишком часто, проживая у знакомых в Якутске.


Однако, в один из вечеров, он назначил встречу именно в той квартире, которую я даже не видел. Честно говоря, я не удосужился даже сходить и посмотреть издали хоть одним глазком на дом, где она находилась, суеверно опасаясь как-то сглазить и усугубить нужное течение событий...


… Итак, «стрелка» была забита. Рандеву назначили в квартире часов на восемь вечера. Я мучился неизвестностью, чувствуя, что вот-вот ситуация с жильём разрешится, благополучно или не очень. Что именно представляла из себя квартира, было совершенно неизвестно. И от этого становилось ещё тревожнее. А вдруг не понравится? Тогда надо будет решать или по совести, или уж не капризничать и «покупать» то, что предлагается. Это-то и служило главной причиной муторных сомнений и раздумий. Второго раза могло и вовсе не случиться...


Дом, адрес которого сообщил бывший хозяин квартиры, находился на противоположном от аэропорта конце длиннющего посёлка. Собственно, Маган состоял из одной единственной улицы очень большой протяженности. Улица – заасфальтированная, что являлось большим преимуществом и несомненным прогрессом, если знать, какие дороги могут быть на севере.


На одном конце улицы находились дома совхоза, какие-то фермы и поселения работников совхоза. В этот конец посёлка вообще редко приходилось попадать. Там существовала своя, очень обособленная жизнь. За всё время, проведённое в Магане, я всего раза три побывал там. Такое случалось если только автобус из Якутска сворачивал туда по просьбе местного населения.


Посередине посёлка находились аэропорт, привокзальная площадь, здание аэровокзала, гостиница, штаб авиаотряда и целый комплекс строений, где размещались лётные и наземные службы.


Трёхэтажную гостиницу, аэровокзал и двухэтажное здание штаба построили каменными, что тоже выгодно отличало маганский аэропорт от подобных сараюшек на периферии. Всё-таки Маган частенько служил «лицом» Якутии, являясь дублёром основного столичного аэропорта.


А дальше уже, вдоль дороги, располагались всякие невзрачные домишки. Частные халупки (по-якутски их презрительно называли «хотоны», что означало – нечто, вроде свинарника), магазинчики, школа, сельский фельдшерский пункт, клуб, какие-то склады, пилорама... Дорога тянулась на добрые три километра. А в конце-концов, путь приводил к местному авиагородку. И на конечной остановке автобуса находился двухэтажный каменный детский сад. Шикарный по тем временам, недавно отстроенный и введённый в эксплуатацию. А за ним уже сразу начиналась тайга. Правда, потом довелось узнать, что если от детсада вправо по просёлочной дороге пройтись немного и вглубь тайги, то можно  наткнуться на базу лесоохраны.


В общем, в Магане набралось «каждой твари по паре», и каждая жила обособленно, только своей жизнью и устоями, ничуть не мешая друг-другу. Симбиоз и мирное сосуществование!


Вот по этой-то дороге я и брёл на новую встречу с судьбой, полный раздираемых чувств. Смутные надежды и опасения разочарования. Всё – в одном «компоте»!


… Означенный адрес конспиративной встречи находился непосредственно около конечной остановки автобуса. Один магазинчик стоял через пару домов, что выглядело уже удобным и привлекательным. И для полноты счастья – детсад метрах в пятидесяти от дома, где и находилась «явка»...


Я бывал в этой части посёлка, но только несколько раз и не особенно приглядываясь к домам. Там проживал пилот, командир Л-410, Юра Трунилин. Он вместе с женой Любой раньше жил в Сангаре, но потом переучился и переехал. Я к ним несколько раз приходил в гости. А Люба работала в гостинице заведующей, так что я умело пользовался старыми связями и знакомствами по мере необходимости.


… Дом понравился сразу! Всю выгоду расположения постараюсь описать позже, но изначально бросилось в глаза, что дом новый, лишь недавно построенный. Но ничего слишком уж выдающегося или особенного. Типовой северный «панельно-щелевой» проект. Двухэтажный, на восемь квартир и с двумя подъездами, находящимися на разных сторонах. Дом, как и почти все строения севера, стоял на сваях. Огромное просторное крыльцо. А уровень пола первого этажа оказался выше моего роста, примерно на двухметровой высоте.


Таких домов в Магане построили много... Юра Трунилин тоже проживал в таком, но  совершенно без удобств, кроме водопровода, как и в моей сангарской квартирке. И явным минусом в таких условиях считалось проживание на втором этаже.


Вёдра выносить приходилось часто и муторно, спускаясь и поднимаясь, чертыхаясь и проклиная, матеря и чехвостя всех и вся..., каждый раз сбегая и вновь привычно поднимаясь по деревянной лестнице! А если ещё и стирку затеять, то... Надо просто испытать и прочувствовать хотя бы единожды, чтобы оценить всю непередаваемую прелесть...


Вход располагался прямо с асфальтированной улицы. И было очень здорово, что крыльцо освещалось фонарями, стоящими вдоль дороги. А если свернуть за дом, то вечерами там крылась непроглядная тьма. К слову сказать, зимние дни в Якутии очень короткие, если говорить о светлом времени. Уезжаешь на работу затемно, приезжаешь на обед, и почти сразу после этого сгущаются сумерки... Образно говоря – уезжаешь, когда ещё темно, а возвращаешься, когда уже!... Около крыльца вместо каменых львов возвышались обязательные металлические бочки-двухсотки по количеству квартир. Для чего? Узнаете позже.


Время подошло к тому моменту, на который назначалась встреча. Я поднялся на крыльцо и увидел, что «моя» квартира находится на первом этаже. Сразу почувствовал облегчение, машинально представив себя выносящим вёдра на... А куда же, действительно? Надо было ещё выяснить местоположение помойки! Но потом сообразил, что с этим-то делом не должно возникнуть особых проблем, ведь предполагалось, что канализационный слив в квартире должен иметься по условиям сделки с командиром.


Я собрался с духом и постучал в дверь. Мне открыли и пригласили войти... Разговор с уже бывшим хозяином квартиры оказался весьма непродолжительным.


Он был весь поглощён своими нелёгкими думами. Поэтому минуток через пять беседы практически ни о чём, произошла передача ключей из рук в руки, и как раз уже подходил рейсовый автобус, отправляющийся обратно в Якутск. Мы пожали друг-другу руки, прощаясь. Я остался в квартире в одиночестве, чтобы осмотреться, оценить и прикинуть не спеша, что за счастье вдруг нежданно-негаданно привалило!


… Квартира была поистине шикарная! И не шла абсолютно ни в какое сравнение с сангарской конуркой. Я просто наслаждался просторной кухней, где стояла газовая (!) плита. От этого чуда цивилизации давненько уже отвык, терзая всякие электроприборы, включая обогреватели, плитки и  даже «чудо»-сковороду, от которой практической пользы так никогда и не добился, как ни старался.


Кухня оказалась светлой, там располагалась раковина, под которой не наблюдалось абсолютно никакого ведра для слива воды. Вода, как и положено, нормально сливалась в трубу, уходящую куда-то дальше...


Направо из кухни вела дверь в комнату поменьше, но тоже большую, она почти  равнялась по площади комнате в Сангаре. И там тоже увидел окно, выходящее на крыльцо.


Я заглянул в то место, ради которого, собственно, и затевал эту авантюру, выдвигая капризные, эгоистические, коварные и каверзные требования. Туалетный отсек состоял из двух комнатёнок-бункеров. Это выглядело вольной и неумело-неумной претензией на раздельный санузел, только исполненной ниже всяческой критики. Сразу за дверью стояло нечто, вроде умывальной, состоящей из раковины и крана. Но вода текла только холодная. Никакой горячей и в помине не было! А дальше виднелась ещё одна дверь, за которой уже слышалось урчание водички, поступающей в бачок моего белоснежного и долгожданного «дружка».


С неподдельным интересом несколько раз дёрнул пимпочку сливного устройства, наслаждаясь звуком водопада и убеждаясь, что весь незатейливый, но важный комплекс  работает, и это – вовсе не сон!


Однако, никакого намёка на местечко, где можно принять душ, не говоря уже о ванне. В конце концов в посёлке работала баня. А проблема ежедневной помывки нисколько не пугала. В Сангаре ещё и не то приходилось преодолевать, имея в собственности лишь громадное корыто-лохань для таких целей...


Через кухню любой вошедший легко попадал во вторую, ещё большую комнату, которая весьма впечатлила размерами. Дверной проём существовал сам по себе, а признаков наличия двери обнаружить так и не удалось. Собственно, она когда-то висела – об этом свидетельствовали петли, старательно замазанные краской. Наверное, без двери считалось практичнее и удобнее передвигаться по квартире. Оценив увиденное, посчитал, что жизнь всё-таки удалась! Я был страшно рад и доволен первыми результатами осмотра.


Из мебели, доставшейся в «наследство», стояли несколько табуреток и огромный двуспальный матрас, возлежащий на деревянном каркасе. И всё! Остальное надо было перевозить из Сангара или покупать уже в Якутске... Остро почувствовал необходимость потихоньку, но уверенными темпами обживаться на новом месте.


После всей ознакомительной процедуры я решил, что посижу ещё чуть-чуть в квартире, соберусь с мыслями, подумаю уже без груза несбыточной мечты. И остался ещё на никем не определённое время, витая в облаках, мыслях и предположениях, как же с умом всем свалившимся богатством распорядиться. А самое главное — требовалось решать вопросы с отпуском, переездом и перевозкой нажитого непосильным трудом скарба из Сангара... Но прежде всего, надо было утрясти дело с ордером на квартиру, чтобы уж всё оказалось зафиксировано и записано именно так, как положено. И чтобы никто не смог оспорить моего права на законность проживания...


С этими мыслями незаметно для себя задремал, откинувшись на любезно оставленном матрасе. Но долго спать не пришлось...


Напряжение последних месяцев постепенно отпускало, сознание затуманивалось, и мысли упорядочивались... Я впадал в расслабленное состояние, когда уже нет сил бороться с самим собой. В чём был, в том и задремал... А был я в шубе-полярке с капюшоном и обязательных ползунках с унтами. Откинувшись навзничь на матрас, погрузился в сон-полудрёму. Глаза были закрыты, но мозг ещё бодрствовал. Там что-то пульсировало. В голове роились обрывки каких-то соображений по поводу отпуска, обязательного получения ордера на жильё, разные планы по переезду и перевозке вещичек из Сангара, возвращению сюда с женой и сыном.


Меня постепенно окутывало наплывающей пеленой или завесой, сознание плавненько замедляло стремительность посылаемых в мозг телеграмм-молний, причудливо переплетающихся то ли вспышками, то ли искрами.., и совершенно глупых по содержанию... Но релаксация всё-таки чувствовалась вполне реальная!


А на душе становилось спокойно, как будто уже достиг какой-то определённой цели, к которой страстно стремился долго-долго! Наверное, лицо было наивное и дебильное, как у «дауна». Взглянуть бы со стороны в тот момент!


… Однако, долго пребывать в такой нирване не пришлось по той причине, что сначала начал элементарно замерзать. Укутался шубейкой получше, так как вставать и идти куда-то совершенно не хотелось. Ведь я уже почти заснул.


Потом стали раздражать какие-то назойливые посторонние звуки, от которых явно отвык. Прислушался и понял, что так донимает отвратительная долбёжка капельки воды о раковину на кухне. Стук был редкий, но вполне различимый и противный. Из-за соседских стен никаких звуков не доносилось. Сверху – тоже полная тишина! Никаких признаков шагов, разговоров, работающих радио или телевизора... Ничего другого, кроме этой гадкой капли, спадающей раз за разом из носика крана... Ужас и пытка!


Я встал и убедился, что закручивание потуже крана на кухне никакого эффекта не дало. Требовалось поменять прокладку. И кран можно и нужно бы заменить на новый и более симпатичный. И раковину желательно тоже!


Поскольку я слегка подвигался и размялся, пройдясь по уже своим апартаментам, то сон почти развеялся. Тут услышал, что вода в бачке унитаза тоже шумит... Меня назойливо донимали любые звуки в полной тишине... А журчание воды слышалось даже через две двери!


Это – явный непорядок и вопиющая бесхозяйственность. Я стал снимать крышку бачка, пытаясь выяснить, нельзя ли сразу устранить причину подтекания. Выяснять, однако, ничего не пришлось. Надо было менять сливное устройство... Вот и первоочередные проблемы-заботы! А потом захотелось узнать, почему стало так прохладно и свежо, если не сказать, откровенно холодно?


Из-под входной двери ощутимо сквозило, а также форточки оказались не прикрытыми полностью, да и оконные рамы нуждались в обязательном заклеивании щелей. Как тут жили прежние хозяева, даже и не представляю.


Я включил обе конфорки на газовой плите, а также открыл духовку и чиркнул спичкой. Так проверял работоспособность плиты, заодно наслаждался видом горящего и шипящего пламени... Комнаты постепенно наполнялись теплом. Но, как и положено, тёплый воздух устремлялся вверх, поэтому даже через подошвы унтов ещё долго ощущался холод дощатого пола.


Я стал озадаченно исследовать «половой» вопрос. Исследования привели к невесёлой мысли, что и с половицами придётся что-то делать. Они оказались пригнанными совсем неплотно. Рассмотрел, что щели довольно большие. Учитывая, что этаж первый, и под полом дополнительного утепления, наверняка, никто не делал, да и двухметровый слой промёрзшего воздуха под домом не улучшал климатических условий в более комфортную сторону, то и эту проблему предстояло взять на заметку и решать в самую первую очередь.


Мёрзнуть не хотелось, а ещё и жена с маленьким сыном! Вот тут-то и «застучали мне мысли по темечку», если вспомнить Высоцкого, только уже не в направлении кайфа и расслабухи, а приобретая вполне конкретное направление. То есть, я стал по-мужски посматривать на свои владения, стараясь прикинуть масштабы того, что непременно придётся сделать, чтобы чувствовать себя не временщиком-квартиросъёмщиком, а полновластным хозяином долгожданной двухкомнатной квартиры... С удобствами... И мысли появили конкретные – каким образом это осуществить!...




… Осуществлять задуманное придётся чуть попозже. А пока судьба неожиданно и совершенно невероятно занесла меня в афганский Кандагар, практически на юг этой страны –  туда, где проходит граница с Пакистаном. Хочется по свежим следам кое-что об этом сообщить, на некоторое время отставив своё якутское жизнеописание...


Я совершил заключительный полёт на самолёте Ту-154 31-го октября 2009 года. В Норильск. А на следующий день этот тип самолёта прекратил эксплуатацию в ГТК «Россия». Так именовалось авиапредприятие «Пулково» в последний период после слияния, размежевания и других передряг с перетрясками, случившихся в последние годы.


Летавших на Ту-154 постигла разная участь, но слишком большой разницы нет. Кого сочли нужным переучить на «иномарки» – переучили. Но часть лётного состава оказалась за воротами некогда родного авиапредприятия, а ещё большее количество попросту ушло на заслуженный отдых, не подойдя ни по возрастным, ни по профессиональным параметрам для переучивания. То есть, прямиком на пенсию. Хотя по здоровью и желанию практически все могли бы летать ещё много лет! В их числе оказался и я.


Пока оформлялась пенсия, я и начал кропать эти воспоминания, так как свободного времени оказалось в избытке. И тут позвонила из Москвы одноклассница с предложением не скучать попусту, а поехать в Афганистан и посидеть там, протирая штаны, на военной авиабазе с целью передачи бесценного, на её взгляд, опыта и знаний в области авиационной фразеологии и международных полётов вертолётчикам, выполняющим там какую-то работу.


По всей вероятности, со стороны я производил впечатление этакого сноба-бездельника, которому совершенно некуда деваться, кроме как срочно «передавать и делиться» нажитыми в авиации воспоминаниями, впечатлениями и нешуточной мудростью аксакала... А то ведь, могу и не успеть, ненароком! И тогда, наверняка, больше уже никто и никогда в жизни чего-то такого слишком важного не узнает о таинствах фразеологии. Поэтому загрустят нешуточно и решительно уйдут в долгий запой, сетуя на свою злодейку-судьбу и на мою почти девичью капризность и несговорчивость.


Предложение, поначалу, выглядело ненавязчивым и обтекаемо неконкретным. Так, между прочим, как бы интересуясь моим мнением на этот счёт. Мнение тогда сформировалось совершенно однозначное, какое всегда бывает у бодрячка Жириновского: никаких телодвижений до полного оформления пенсионных дел, которых оказалось непередаваемо много!


И само слово «Афганистан», произнесённое в любом контексте, не вызывало положительных эмоций, а тем более – жгучего желания немедленно, задрав штанины и босиком, бросать всё к ядрене-фене или чёртовой матери и с громким криком: «Аааааааа!!!!!»... – бегом чесать в эту расчудесную... Сами знаете, какую страну.


Память тут же услужливо преподнесла песню А. Розенбаума «Чёрный тюльпан», картинку штурма бойцами «Альфы» и «Вымпела» неприступного дворца кровавого Хафизуллы Амина, торжественный вывод наших войск оттуда спустя десятилетие войны – неизвестно, за что и во имя кого, термины «талибан», «душманы», Ахмад-шах-Масуд и конечно же, «басмачи», Аль-Кайеда и неуловимый Усама Бен-Ладен...


Каша образовалась невероятная, но основной смысл этого мозгового варева оказался такой: не надо бы этого делать. Не так уж сильно успел отдохнуть, насладиться покоем бездельника и жгуче заскучать по любому виду трудовой деятельности.


Разговор на этом прекратился, тема не поднималась довольно долго. Время шло, документы прошли все стадии, и пенсия благополучно оформилась. Я начал готовиться к визиту в Алма-Ату, чтобы навестить маму. Ехать ранней весной не очень хотелось. Самое лучшее время в Средней Азии – начало мая, когда ещё нет изнуряющей жары, но всё вокруг буйно цветёт и живительно радует глаз!


Я давно там не бывал в этот период года, поэтому старался подгадать с приездом и насладиться прежними воспоминаниями детства в полной мере именно в начале мая.


… Неожиданно, на мой сотовый стали поступать какие-то странные звонки. Надпись гласила: «Не определён». – Раза три с удивлением и недоумением взирал на эту лаконичную надпись, но попытки ответить неведомому абоненту сразу же прерывались короткими гудками. Я поначалу делал какие-то объяснимые предположения на этот счёт, но потом перестал обращать внимание и на надпись, и на срыв разговора, посчитав, что если кому-то надо, то когда-нибудь и дозвонится, если уж такой настойчивый и упрямый домогатель.

В один из дней, всё-таки телефонное молчание прервалось женским голосом:
«Ну, наконец-то!»... – Оказалось, что «домогалась» все эти дни подруга одноклассницы, проживающая в Торонто. А связаться с первого раза по каким-то причинам не удалось.


У нас оказалось очень много общих знакомых детства и школьного юношества, потому что она тоже раньше жила и училась в Алма-Ате. Неисповедимы пути Господни! Никогда не знаешь, как причудливо и затейливо могут переплестись человеческие судьбы через много-много лет. Снова череда всяких случайных и неслучайных совпадений!


… Из далёкого заокеанского канадского Торонто меня битых полчаса по телефону уговаривали не быть таким уж букой-затворником, врединой или капризулей и попросту полным идиотом, не осознающим собственного счастья и всевозможных благ. В общем, снова... и уже совершенно конкретно всплыла тема Кандагара с цифрами оплаты, датами контракта, условиями проживания и всем сопутствующим.


Мне уже стало слишком неудобно строить из себя несговорчивого болтуна, набивающего цену и вставшего в позу Кисы Воробьянинова, не желающего просить милостыню от лица бывшего депутата государственной думы.


Секунд через тридцать после почти получасового монолога в мою сторону, я всё-таки сказал: «Да!», – внутренне сомневаясь, что всё это происходит на самом деле и именно со мной, здесь, спустя почти полгода после заключительного полёта... В глубине души считал, что какие-то преграды и препоны не позволят осуществить то, что я обозначал, произнеся это самое коротенькое «да!»...


(продолжение следует)