Лазарь увел Митрича за гараж, где ещё днём приметил стопку аккуратно сложенных брёвен, видимо оставшихся от большой стройки. Брёвна были обтёсаны, но уже посерели от дождей и снега, а теперь нагреты за день высоким весенним солнцем. Адвокат усадил Митрича на брёвна, журналом обмахнул себе местечко рядом, присел. Развернул журнал на коленях, как раз на семнадцатой странице, где обрывалось заявление Сокольникова, посмотрел в тревожное лицо Настёхина.
- Дорррогой Аскольд Дмитррриевич,- заговорил он мирным тоном.- Я старый человек и, можете себе пррредстваить, как адвокат по наследственным делам, давно являюсь тёррртым калачом. Достать из-под земли наследников, ррраспутать хитрррые бумаги, найти закатанное в асфальт наследство для меня, конечно, не лёгкое дело. Но я его делаю! Вот этими ррруками, этой лысой головой, где есть ещё кое-что из доставшихся мне от бога и папы с мамой извилин. Вы меня понимаете, Аскольд Дмитррриевич… Должны понимать! Лазарррь Мовэ в пустое дело не суёт свою бедную голову. И посмотрррите, какой у меня большой нос! Он хорошо чувствует, что здесь много чего зарррыто!
- Да откуда же я знаю, чего и где тут зарыто? Я маленький человек!- взвился Митрич.- Не я тут строил, не я копал!
- Я не пррро клад помещика Нарррошкина и не пррро бутылки из-под шампанского от товарррища Сокольникова. Я пррро мышек! Как вы себе думаете, почему им полюбилась именно восемнадцатая стррраница этого собрррания сочинений вашего секррретаря? Доложу вам, я испытал большое удовольствие от чтения журррнала пррротоколов. Его надо издавать большим тиррражом! Вот читайте: «Механизаторрр Надеин Иван говорррит, что на кой мне сдалася ваша пррремия, если я должон мантулить за её цельную ночь пррри молодой бабе дома?» Гоголь Николай Васильевич такого бы не написал! А мышка эту прррелесть ррруского языка даже язычком не лизнула! Смею доложить, что восемнадцатая стррраница пррриглянулась именно вам Аскольд Дмитррриевич как финансисту с высшим образованием. Какая циферррка там стояла?
- Да кто же её помнит-то теперь?- отвернулся Митрич от уставившегося на него адвоката.
- И это мне пудрррит извилины мозга финансист! Я поверррю, что вы забыли имя вашей мамы, но сумму – скажите это кому-нибудь дррругому, а Лазарррю Мовэ не говорррите - он не поверррит.
- Ну, восемьсот тыщ там было!- выдохнул Митрич.- И что теперь? Колхоз раздевать будешь? Так с нас теперь, как с голова кальсоны… Год работы. И ещё уложимся ли?.. Вот вы, юристы дорогие, объясните тёмному колхознику хоть и с двумя дипломами, как жить земледельцу при такой закупочной политике, что год «мантулишь», как говорит Надеин Иван, а в итоге, дай бог, миллиона с копейками не наскребёшь в обороте. Вроде, и мясо было, и молоко, и зерно с картошкой, а за литр солярки надо десять литров молока отдать. Это как? Год горбы гнули, и восемьсот тыщ прыщу отдать за то, что Игорь Анатольевич к нам пожаловали с адвокатом? Мы чего колхозом неволили Сокольникова барское гнездо строить? Сам хотел. Сам и заявил правлению: «Учитывая непрофильное для колхоза дело, обязуюсь добровольно возместить половину стоимости строительства». Добровольно! Жалко, не знаю, куда девалась страница… Да ладно, бы было кому отдавать… А то ведь, просвистим, прогуляем, а колхозник без порток бегай. Любовь Андреевна чего-то вон ничего не спросила с колхоза, хотя, как вижу, могла бы. Совесть есть у человека! Немного тут жила, а видела, как хлеб-то достаётся людям. Не зря, кто поумнее-то давно в городе. А кто шибко-то умный, из города едут последнее у колхоза взять. Судом хотите взять наследство? Ну, возьмите! Только ведь и мы постоим за своё. Сию пойду и спрошу у Любови Андреевны: сколько ей надо и чем возьмёт? А сынка этого, доверителя вашего, я один раз в глаза видел на поминках, а больше и знать не знал. Ему бы я гроша ломаного не отдал. И не отдам без суда и следствия. Вот и ищите свою восемнадцатую страницу, а я, где искать её, не знаю. Может, её давно уж со двора с навозом свезли да в поле запахали.- Митрич сполз с брёвен, натянул на голову кепчонку и пошёл, было, прочь от адвоката. Но Лазарь поймал его за руку, посадил обратно.
- Слушайте сюда, уважаемый. Если вы себе думаете, что я хочу снять с колхоза его последние штаны, вы гррромко заблуждаетесь. Нет у меня такого желания, хотя есть долг адвоката. Следствие насчёт утррраченной стррраницы, вы меня извините, может случиться. Но у вас есть вррремя вспомнить, кто был на том пррравлении и спросить, что они помнят о заявлении Сокольникова… Может случиться, что и ничего... А потом, надо посмотррреть, какими такими капиталами вин ворррочал… Ну, вы же меня понимаете… И есть у меня ещё одна мысль, и я её думаю… Журррнал я вам отдаю и деррржите его в железном ящике, где не бегают мышки. А вы мне за это должны сегодня же добыть бутылочку Шампанского. Это тебе не Мадам Клико, можно и пустую.
- Сдавать что ли пойдёшь, так сельпо их не принимает нонче. А за цельной надо в Заречье ехать, да и то вряд ли найдёшь – сев ведь идёт в районе.- Безалкогольный месячник! - попытался отговориться Митрич.
- Как знаешь. Но это было бы в ваших интересах…
Собеседники разошлись по своим делам. Митричу, оторванному гостями от посевных забот, надо было объехать поля ярового клина. Оно бы, конечно, отдохнуть сейчас от всей этой сутолоки с городскими, да и поля не оставишь без председательского глаза.
Лазарь, притомлённый разговором, побрёл в дом с тайной надеждой прилечь там в тишине до ужина. Ведь доверитель, наверно, нашёл способ уйти с кем-то в баню. Если не с девицами, то с парнями. Хлебом его не корми, а дай всласть, с гоготом похлестаться веничком, чтобы потом, так же всласть кинуть в рот рюмочку-другую. А ещё лучше – бокал холодненького шампанского! Лазарь тоже бы сейчас вкусил толику сухого игристого… Только где его взять?!
Доверитель, однако, сидел дома, и в сумерках медленно и мрачно тасовал колоду карт, выкидывая на стол по одному листку и снова тасуя колоду.
- Что сидит мрачнее тучи доверрритель мой могучий?- вяло пошутил Лазарь.
- Обломила сучка хай лайф… И карта не идёт! А как наши дела? Что узнал у обмылка?
- Полная Аскольдова могила! Надо учинять следствие по поиску утррраченных записей журррнала, поднимать сопутствующие документы. А это большая тень на память вашего отца, и не ррраз, что суд окажется в нашу пользу.
- Да мне хрен с ней с памятью и тенью! Бабки нужны!- вскипел Игорь и тут же успокоился, как снятое с огня молоко.- А трактор он даст вспахать эту чёртову усадьбу? Должно же что-то быть в земле!
- Послушайте меня, дорррогой мой Игорррь Анатольевич! Зачем нам надо поднимать шум механизмами при таком деликатном деле? Возьмите тонкий железный щуп и тихо колите им землю!
- Нашёл кретина!- опять вскипел Игорь.- Смотри сюда, адвокат хренов!- Он выхватил из кармана пиджака авторучку и прямо на скатерти нацарапал бутылку, торчащую горлышком вверх.- Куда пойдет здесь твой щуп? Он легко скользнёт по боку бутылки! Батя же был не дурак… в отличие от Лазаря Мовэ. Поэтому и деньги закапывались не в горшке, как делали кулаки и прочие кретины, и не в трёхлитровой банке, как мог подумать ты, а именно в тёмной бутылке из-под шампанского, чтобы не портились и трудно было найти незнающему придурку.
- И все яйца не в одной корррзинке. Если до этого додумался ваш отец сам, ему надо выдать Ленинскую пррремию!-резюмировал Лазарь.- Как вы себе мыслите, в недрррах колхоза «Ударррник» наберётся на такую пррремию?
- Кончай мозги полоскать! Давай в двадцать одно сгоняем. Я ставлю первую же найденную бутылку, ты – свой пока незаработанный гонорар. Идёт?
- Что может сказать старррый Лазарь молодому кооперрратору? Тем более, если клад окажется крррупнее гоноррарра?! Только «Идёт!» Он же не идиёт.
Игорь легко выбросил две карты – себе и Лазарю.
- Десять против семи. Ты сдаёшь!
С трёх карт Лазарь легко выиграл первую бутылку клада и поставил ёё на следующий кон. На раздаче Игорь удовлетворился двумя картами. Лазарю снова пришлось открыть три, и он объявил «Очко».
- Вот и найми старого еврея! Без штанов оставит, не только без наследства! Давай на всё!- загорелся Игорь.
- На обе или на всё?- осторожно спросил Лазарь, сдерживая в себе бесёнка подступающего азарта.
- На всё, конечно! Я же всё наследство ставлю…
- Ой! Я бы не был так безрррассуден, пока банкует другой шулер,- сказал на всякий случай Лазарь.
- Ну, я надеюсь, машину ты мне всё-таки оставишь… А то как я повезу такого богатенького Буратину обратно?
- Будь по-вашему!- И бросил Игорю две карты.
- Себе!- взглянув в них, сказал Игорь.
Лазарь открыл две карты себе. Девятнадцать очков. Придёт ли следующим валет?
- Ещё?- спросил он Игоря, подняв на него глаза с набрякшими мешками.
- Хватит. Мои двадцать. Не долго музыка играла?- спросил Игорь, насмешливо взглянув на адвоката.
- Не долго фрррайеррр танцевал!- заключил Лазарь.
Митрич подъехал к ночи на тракторе. Вызвал Лазаря на крыльцо, достал из-за пазухи бутылку.
- У Зарины была прибрана в сенях. Не Шампанское, конечно, но первачок хороший был. Мало, правда, осталось. Как бы знать…
- Остаток можно и выплеснуть, а за посуду спасибо. Прррригодится. Лопатку бы ты мне ещё нашёл…
- А в гараже вон была. А она зачем вам?
- Пахать усадьбу начнёшь, узнаешь.
- Жалко тут землю ворочать.
- Ничего. Потом тррравку посеешь, и чудо будет не усадьба! Туррристы повалят из Великогорррска…
- Топтать-то тут?…
- Деньги это, Аскольд, деньги!