В конце апреля исполнится шесть лет со дня гибели Аллы Александровны Андреевой, а 31 марта – пятьдесят два года, как ушёл из жизни сам автор «Розы Мира».
Два этих человека (один – своей книгой и всем своим творчеством и судьбой, другая – своей судьбой и личным знакомством) оставили во мне одно из самых сильных жизненных впечатлений.
Наша жизнь замечательна днями (иногда – месяцами, иногда– минутами), когда мы ощущаем полноту этой жизни. Некоторые называют такие периоды – счастьем. Некоторые этого не осознают, но по прошествии лет понимают: те самые мгновения, что запомнились ощущением полноты жизни, и были самыми значительными.
Ниже я помещу две записи из своего дневника, относящиеся к Алле Александровне и Даниилу Леонидовичу.
Ноябрь 2005 года
«...вечером по «Культуре» фильм об Андреевых «Больше чем любовь». Снят 14 апреля, за две недели до… Она в студии - строгий терракотовый костюм, золотая цепочка на шее, прямая спина, доброжелательное умное лицо.
... Фотографии, письма, детские дневники Даниила, его рисунки...
Съёмки у неё дома. Знакомая квартира, коридор, кухня, прихожая – всё запечатлено: полки с книгами, тот же письменный стол, она на балконе, вид на крыши и купола Кремлёвских соборов, на которые и я смотрела утром 9 апреля. И её рассказ о любви, о судьбах.
Начался фильм с её похорон на Новодевичьем кладбище, около Даниила. Прощание в церкви, лицо закрыто белым платом, весь гроб в цветах. Среди прощающихся узнала лишь Фёдора Синельникова.
Потом на кладбище – отпевание, толстый священник кадит. И всё время крутится маленькая девочка, и еще мальчик. Вообще много кадров с детьми и подростками.
А потом тот же балкон сквозь выбитое окно, обгоревший шнур, разбитая посуда на полу, фотографии с подпалёнными краями – последствие пожара.
Я так мечтала услышать стихи Даниила в её исполнении – и вот услышала, за кадром её чтение. Очень проникновенное. Читалась лишь лирика Даниила. О «РМ» почти и не было разговора … так, упоминание.
И всё с её мягким юмором, с её убежденностью в голосе, что всё – как надо, как предопределено.
Её рисунки, и много изобразительных вставок – иллюстрации, прорафаэлиты, готика, акварели.
Рассказ о любви: из 15-ти лет их «семейной жизни» - лишь четыре вместе, а в промежутке – письма. Первое из Владимирской тюрьмы - от него к ней - в Мордовлагерь, через три года после его и её ареста, в течение которых они совершенно друг о друге ничего не знали.
«Дядя Даня жив», - почти шифр в материнской открытке. И её радостный крик на весь лагерь: «Жив! Жив!»
И лишь полтора года вместе – после освобождения.
У неё диагностируют рак. Она: «Да что же это? Как ты будешь без меня?» Он: «Я жив, потому что ты рядом со своим шприцем, своим уходом. Если ты уйдешь, я через неделю последую за тобой. Не переживай за меня».
Она выздоровела и через несколько месяцев похоронила его, а потом почти 30 лет ожидания – когда «можно» будет открыть людям имя Даниила Андреева, его стихи, его главный труд...
Поражает – не опоздали, сняли фильм, успели. За две недели до гибели. Провидение – не иначе – помогло.
Позвонила ЛП, которая и предупредила меня о фильме по «Культуре» про Андреевых. Я ей в свое время уши прожужжала «Розой Мира», правда – понимания не получила: «Не люблю я эти вещи!»
Поинтересовалась я у неё, как, мол, тебе Андреевы. «Не понравилось. Хотела подробно о «твоём» Данииле узнать, а фильм – только про неё. А кто она такая? Три мужа. Через первого переступила, в психушку попал, после Андреева опять вышла замуж и жила в покое. Опять же ворох фотографий. Кто её снимал? Не красавица».
Я как будто другими глазами посмотрела – правда, фильм для посвященных. Не зная жизнь Андреевых или не будучи увлеченным «Розой Мира» - этот фильм не поймешь.
Ну, любовь, ну, лагеря…
Но что это за люди, почему их взаимоотношения должны быть интересны зрителю?
Прежде, чем глядеть биографический сюжет, надо, чтобы персонажи интересовали. А какой процент россиян знает о «Розе Мира», тем более – об Алле Андреевой?
А ведь жизнь этих людей – Даниила и Аллы – сама повесть из окаянного времени.
У А. Андреевой в прошлом году в издательстве «АГРАФ» вышла автобиографическая книга «Плаванье к Небесной России», где описана судьба (и не одна) москвичей-интеллигентов, кого угораздило родиться в начале прошлого века, чье раннее детство еще застало горничных и выезды на дачу, а потом совпало с голодом и разрухой двадцатых, а в юношеском возрасте – с ночными страхами от шороха шин и шагов на лестнице тридцатых годов, взросление шло на фронте или в голодной военной Москве, а потом – за ни за что – 25 лет несвободы.
А они оставались свободными – в душе, в творчестве, хотя и таили, что писали, о чем размышляли. А когда их всё же «изолировали» от формировавшегося нового общества, то продолжали творить уже в стенах, за ограждением…
Жизнь людей, свободных духом – вот о чем, по-моему, и эта книга, и фильм.
Что-то меня на пафос потянуло. Но как говорить о вещах, которые выше обыденности, обыденными словами?