Начало см. http://www.proza.ru/2010/04/30/759
Милиционер отвёл Димыча в сторону, подальше от людей, и решил взять его на испуг:
«Отведу вас в отделение, и пусть там разбираются, кто вы такой и откуда. На это, возможно, уйдёт 20 дней, а может, и 30. Скажите мне прямо и честно, сколько денег с собой везёте?» – спросил он по дороге, когда они спускались по широким ступенькам в подвальное помещение, направляясь в сторону камеры хранения.
«Какие могут быть деньги у пенсионера, тем более инвалида?» – ответил с горечью в душе Димыч и вспомнил о деньгах в бумажнике, которые он собирал целый год на необходимые лекарства.
«Не прикидывайтесь нищим, знаем мы северян, с какими деньгами они сюда приезжают! – трещал его голос, словно солдатский котелок. – Если соврёте или попытаетесь скрыть от нас, то все деньги пойдут в пользу государства. Составим протокол честь по чести, заплатите штраф в тысячекратном размере минимальной оплаты труда за нарушение паспортного режима, и когда выяснят, кто вы и откуда, возможно отпустят», – продолжал милиционер.
Димыч не знал, какая теперь сумма штрафа для иногородних, но и поверить не мог услышанному от правоохранителя, так как в кармане у него было всего около 5000 рублей, это во много раз меньше предлагаемого штрафа.
Была странная, неотвязная мысль в голове, смутное предчувствие каких-то роковых событий, словно он уходил туда, откуда не возвращаются. Димыч жалел, что не купил проездной билет, он-то знал, как относится московская милиция к приезжим, хотя он имел полное право бесплатного проезда на электропоездах. Недаром немцы говорят: Nicht hinauslehnen! – не высовываться!
Вот они спустились вниз, расстояние до общего потока людей несколько метров. Милиционер завёл Димыча в закуточек и с важным видом пижона сказал:
«Последний раз спрашиваю, много денег с собой везёте? Или я вас отведу в участок?»
Димыч подумал, что, видимо, денежный человек распространяет какие-то особенные флюиды и потому мент не отходит от него и ведёт себя так, будто он заскочил в милицию всего на полчаса. Внутренний голос нашёптывал ему:
«Отдай менту все деньги, пусть подавится».
Димыч встряхнулся, словно вылезший из воды пёс, вынул свой кожаный, видавший виды, бумажник с деньгами и протянул милиционеру, который с виртуозностью шулера выхватил бумажник из рук и быстро убрал его в карман. Димыч заметил, что большой палец мента был совсем плоский.
«Видимо, это у него от постоянного щупания справок, удостоверений и денежных купюр», – подумал он. Как ни странно, мент оказался человечным, он вытащил обратно бумажник Димыча, извлёк оттуда все деньги, отдал «нарушителю паспортного режима» сторублёвую купюру вместе с пустым бумажником, а остальные деньги отправил снова во внутренний карман форменной куртки, сказав при этом:
«Это вам на хлеб, последнее не отнимаю».
Вот так сержант милиции заставил закон служить беззаконию.
«Товарищ милиционер, а документы мои! Верните их мне!» – потребовал Димыч, собрав все силы своей оскорблённой души. В его голосе кроме горечи был слышен отголосок перенесённых им трудностей и трагедий, которые отложились в памяти.
Милиционер – у Димыча язык не поворачивался называть его милиционером – неохотно отдал документы.
Невозможно было вообразить, что этот громила – милиционер. Его физический и умственный багаж точно соответствовали данной эпохе. Димыч в очередной раз убедился, что все наши законы и раньше и сейчас рассчитаны исключительно на разбойников, которые облекли себя в броню лжи, нахальства и бесстыдства.
Впервые в жизни он отдавал себе ясный отчёт в том, что зло – это часть обычной, повседневной жизни, что власть не дремлет ...
31 декабря 2000 года – 2 января 2001 года.