1
Велосипедные шины приятно шуршат по лесной тропинке. Дорожка прямая, гладкая, ничто не мешает предаваться воспоминаниям…
Александра спустилась в ложбинку, где тёплый туман окутал летнее разнотравье. И вдруг запах из далёкого детства пронзил так, что она едва не упала с велосипеда - запах берёзки, который так будоражил её в детстве, когда мама опускала свежий веник в банную кадушку.
Эх, банька по-чёрному! Простое изобретение человечества, а сколько радости она доставляла всей семье!
2
Всё начиналось ещё субботним утром, когда отец, как бы между прочим, сообщал:
-Надо байню сегодня вытопить.
Мать почему-то неизменно притворно вздыхала, словно впервые слышала неожиданную новость.
И с этой минуты весь субботний день был ознаменован ожиданием приятного ритуала. Все знали, что куда бы кого ни занесло к вечеру, какие бы серьезные дела ни намечались, а бани не миновать.
В деревне дети ревниво следили за тем, у кого первая струйка дыма потянется из банной трубы. Почему-то все стремились истопить баньку пораньше, засветло. Особенно зимой. Но из бани всё - равно возвращались уже при луне.
Cказочная картина...
Светит ярко луна. Когда открываешь дверь бани, вырываются густые клубы пара. Какое-то мгновение кажется, что этот пар собрался шагать вместе с укутанными по самые глаза детьми. Но уже через шаг он задыхается от мороза и быстренько прячется в тёмном чреве предбанника. Снег хрустит как-то особенно вкусно, словно и сугробы только что натёрли огуречными мочалками и попарили веничком. Саня весело бежит по узкой тропинке к дому, не успевая остыть. Но мороз успевает ещё сильнее подрумянить намытые щёки, бодрит так, что хочется пуститься в пляс.
А дома ждёт горячий душистый чай с брусничным вареньем. Варенье это подавалось именно после бани. Дети вытаскивали вначале из него крохотные райские яблочки, опускали их в чашку с чаем, а потом уже клали в рот.
Летом всё было по-другому.
Широко распахивалась дверь предбанника и самой баньки, оттуда извлекались все бадейки и тазики, намывались полки, пол и скамеечки. После этого таскали воду из прудки, вырытой тут же, за баней, и растапливали каменку.
Возвращались из бани не спеша, останавливались, чтобы полюбоваться багровым закатом, но больше всего дети любили завернуть в сад и полакомиться красной смородиной , жёлтыми сливами и вишней. После баньки эти незамысловатые ягоды казались изысканными яствами, потому что освежали и утоляли жажду.
Во всём этом - и в подготовке бани, и в самом мытье, и в вечернем настроении после бани было нечто неуловимо волшебное, необыкновенное.
3
Саня любила навещать баньку и в будни. Просто так. Ей нравился не выветривающийся запах прогретого и закопчённого дерева, остывших камней, истрёпанных и пожухлых веников. В бане было сумрачно и тихо. Хорошо тут было в жаркие дни. Сквозь крохотное оконце баня не прогревалась, оставаясь прохладной и таинственной. Саню удивляло и смешило, что мама как-то настороженно относилась к её неурочным походам в баню, почему-то беспокоилась и требовала, чтобы Санька скорее возвращалась.
Разгадала эту тайну девочка уже в старших классах, когда однажды услышала рассказ отца. Рассказывал он не ей, а соседу, наведавшемуся в праздничный день на самодельное пиво.
4
После войны в Прибалтике жизнь не стала чистой, прозрачной и такой созидательной, какой она была в России. Неоднозначность Победы для определённой националистической группировки порождала новые проблемы для населения, особенно для деревенских жителей.
Возникшие формирования «лесных братьев» на долгие годы лишили покоя деревенский люд.
Точного и объективного определения «лесным братьям» дать невозможно хотя бы по той причине, что единого организованного движения под таким названием не существовало, а также в связи с тем, что жители прибалтийских республик вступали в эти формирования по самым различным причинам. В этот период в Латвии действовало большое количество неправительственных вооружённых формирований.
Официально считалось, что в лесах сконцентрировались борцы за свободу, мечтающие об уничтожении Советской власти. Сейчас они названы новыми историками национальными героями.
Но кто же на самом деле были эти «герои»?
Безусловно, инициаторы и организаторы движения преследовали именно цели уничтожения Советской власти, подрывая деятельность колхозов, уничтожая активистов, коммунистов и членов их семей. Но значительная часть «лесных братьев» состояла из настоящих бандитов. В лес уходили неудачники, обиженные любой властью, воры, любители воли и лодыри, мечтающие нажиться за счёт идеи борьбы.
5
Одним из таких «героев» был Езуп Прусак.
Многодетная семья жила в постоянных лишениях. Несмотря на большое хозяйство, нищета то и дело заглядывала в узкие оконца отдаленной избы. Дом стоял на пригорке, обрамлённый сосновым бором. Чтобы добраться до него, предстояло пройти не один километр. Да и не ходили тут пешком- то на лошади, то на велосипедах летом. Зато как красиво было на хуторе после того, как последние льдинки уносили в озеро весенние ручейки!
Отец Езупа занимался не только земледелием, но и многими мелкими ремёслами. Знакомы были пчеловодство, охота, кожевенное дело, пивоварение. Но часто добычей становилось и то, что плохо лежало на хуторах односельчан.
Самому маленькому из детей был всего годик, когда отец сгинул при неясных обстоятельствах. Поговаривали, что такие же лихие товарищи порешили его за обман, некоторые предполагали, что он был пристрелен милицией во время очередного «дела».
В любом случае – помогать кормить семью теперь предстояло старшим сыновьям, было которым чуть больше полутора десятков годков.
6
Особенно шустрым и неугомонным был старший, Езуп, которому на Рождество «стукнуло» семнадцать.
От отца парень унаследовал красивый чуб, цепкий взгляд карих глаз, щуплую и подвижную фигуру. А ещё - смелость в разговоре с любым по возрасту односельчанином. Было непонятно, откуда у малограмотного, ленивого в школе подростка, такое красноречие. И действительно - в любом споре он не лез за словом в карман, умело вставлял в разговор информацию, которая в те годы была запрещённой. Это восхищало слушателей, ему хоть и не доверяли полностью, но в конечном итоге получалось - верили.
Напуганные происходящим на хуторах, соседи слушали подобных политинформаторов жадно, пугаясь от этого ещё больше.
-Слышали? – начинал свои «новости» Езуп интригующим вопросом.
-В Пустошках Яньку на берёзе повесили на прошлой неделе. Вступила, дурочка, в пионеры, нацепила себе на шею красный галстук! Ну, вот, петлю и нацепила. Красиво повесили! Одну ногу привязали к макушке берёзы, а другую - к макушке другой. Макушки сцепили верёвкой сперва, а как всё было готово - верёвку эту разрезали. Чуть после Яньку собрали, что б в гроб положить.
-А что это у вас за картинка пришпилена к стенке? -Вдруг спрашивал Езуп у хозяина хутора.
-Это кто такой, Ленин?! Не иначе как, дядя Ляксандра, и по тебе парочка берёзок заскучала. Ну ладно, ладно, не бледней! Я никому ТАМ не скажу, вот только положи в сумку чего следует.
-Эй, Кася! – звал хозяин жену.
-Возьми у порога сумку да положи там…на пару дней харчей.
Кася, слышавшая весь этот разговор, опрометью бросалась в подпол, в амбар, в клеть - лишь бы ничто не угрожало её семье.
Езуп предостерегающе поднимал руку:
-Не суетись, хозяюшка, успеешь. Я приду за торбой ночью, а ты сложи всё это в баньку. Да не жмись давай! Если сама мне на плечи наденешь рюкзачок - я не обижусь! - нагло ржал парень.
-Ну, ты это…не перегибай! - скромно, но зло возражал хозяин.
-Ладно, ладно! Хватает девок помоложе твоей, накатанной! Только мигнуть!- Езуп вытирал рукавом засаленный подбородок и резво вставал с лавки.
Как и какими дорогами он уходил - уследить было невозможно.
А ночью вместе с рюкзаком исчезали то вилы, забытые у стожка, то топор, воткнутый в колоду возле баньки, а то и барашек.
Жители деревни отчаянно сокрушались, но страх за детей, за свою неустойчивую жизнь был сильнее обид по поводу пропадающего имущества.
7
Наведались такие непрошенные гости и на хутор, где жила Саня.
Однажды ночью хозяина разбудил тревожный лай Дуная, охотничьего пса. Отец Сани любил называть своих питомцев географическими кличками. Почти сразу раздался лёгкий стук в окно кухни. Пётр быстро поднялся, отодвинул занавеску, но в кромешной осенней тьме почти ничего не разглядел.
-Осипович, отворяй, примай гостей! – хозяин с досадой узнал голос одного из шайки Езупа. Янка был старше Езупа, глупее, но опаснее своего предводителя. Он долго не раздумывал, если приходилось применять силу. Она заменяла ему все прочие аргументы. На счету бандюги была не одна загубленная жизнь.
Отец , отворяя дверь кухни, быстро осмотрел подворье. Никого больше не заметил, лишь эти двое - Янка и Езуп проникли в натопленную с вечера кухоньку.
Молодчики сразу проследовали к столу, ни на минуту не сомневаясь в том, что сейчас будут сыты.
-Где хозяюшка, а ну буди давай. -Приказал старший.
-Нездоровится ей, спит с детьми, не будем тревожить. Сам справлюсь.
-Ну, как знаешь. Смотри…а то, если стала недяглой да больной - ты только скажи, не заставим мучиться. Никто и не заметит в деревне, как ты снова холостым станешь, а?- Циничная морда Езупа расплылась в довольной улыбке.
-Прижали нас к осени на болоте, вчера мы милицейскую машину хотели подстрелить, да ушли, гады. Они себе на подмогу вызвали наряд из района. Надо подкрепление нам срочно. Пойдёшь? Не надоело тебе горб на совхоз ломать? Хватит с тебя и фронта. А у нас, как расправимся с этим выскочкой на белом коне - заживёшь себе на радость. Нам такие, как ты, край как надо. И ружьишко у тебя хорошее.
-Говорите, зачем пришли, да спать мне пора, рано вставать!- Отец словно не услышал «лестного» предложения. Между тем, слушая речи гостей, он ловко собрал на стол остатки ужина, кое-что успел принести из кладовки. Посреди стола пришлось установить неизменный атрибут бандитской трапезы - бутыль самогона.
Бандиты быстро засоловели, неустанно подливая себе в граненые стаканы, лакали, не чокаясь. Наконец откинулись к стене, словно выполнили невесть какую сложную работу, и Езуп снова заговорил.
-Ну что ж, Петро. Не хошь к нам в стаю, так всё равно помочь нам придётся, если не хочешь, что б твоя жёнушка нечаянно не потерялась в березнячке за хутором. Завтра к вечеру отнесёшь в баньку вместе с харчами, это само-собой, своё меткое ружьишко со всеми припасами, понятно?
-Да ружьишко метким не бывает, это от стрелка зависит!-Отец попытался вставить слово.
-Помалкивай! Мы тебя уважаем, видная ты фигура в деревне, культурный. Но это если с нами. Если против нас - могила тебе домом будет.
Петро ничего не сказал, только взглянул на часы с гирями, висящими на противоположной стене.
-Не очень-то ты гостеприимный, Осипович, но не трепач - тоже хорошо. Не забудь завтра всё приготовить к закату солнца. Да не вздумай отправиться к собакам – начальничкам в Заблудовку, мы за тобой днём проследим, дальше большака тебе не уехать.
С этими словами бандиты встали и скрылись за дверью, прихватив со стола буханку свежего ржаного хлеба.
8
На следующий день отец был хмурый и неразговорчивый. Набрасывался, ни с того ни с сего, с упрёками на домочадцев, покрикивал на скотину.
Ближе к вечеру он исчез, приказав всем гасить свет, запирать крепче дверь и ложиться спать.
А ещё через день деревня возбуждённо обсуждала важное событие - районный милицейский десант захватил почти всех главарей банды Езупа. Был схвачен и сам Езуп и вместе с остальными бандитами отправлен в район.
Счастливое совпадение спасло отца, как выяснилось потом. Он решил ни за что не отдавать бандюкам своё ружье. Страстный охотник, он не мыслил себя без своего любимого ружьишки, с таким трудом добытым в Риге с помощью старшей сестры.
Отправившись вечером в баньку, он уже прощался с жизнью, со всем белым светом, в тайне всё же надеясь, что ему удастся в одиночку расправиться с бандитами. Он знал, что легко пристрелит пришедших, но знал и то, что так же легко на следующую ночь могут пристрелить его самого.
Когда стемнело, отец стал напряженно вслушиваться в молчаливую темноту, но шли минуты, часы, а гости всё не появлялись. Рядом спокойно спал Дунай, всем своим видом подтверждая, что никого чужого поблизости нет. Так и просидел Петро в бане, согнувшись над крохотным оконцем, до утра.
Стало светать. Ничего не понимая, отец вернулся в дом. И только днём он узнал, что банда, орудовавшая несколько лет в окрестностях деревни, полностью разгромлена.
Езупа и его помощников, оставшихся в живых, после суда на долгие годы отправили в тюрьму.
9
Шли счастливые годы Советской власти. Люди забыли о страшных послевоенных кошмарах, лишь изредка вспоминая о них, когда собирались небольшими компаниями за кружечкой ароматного солодового пива. В такой обстановке Саня услышала и эту историю, наблюдая за беседой из-за занавески с лежанки русской печки - верного и уютного убежища Саньки.
Через несколько лет, когда Саня уже закончила школу, уехала с хутора в город учиться, она узнала, что срок заключения вышел, и некоторые «национальные герои» вернулись на свои хутора.
Это уже были другие люди. Они старались жить тихо и мирно, постепенно входя в доверие к всепрощающим односельчанам, однако трудились в совхозе через пень-колоду: ни дисциплины, ни привычки к регулярному труду у них никогда не было. Попивали, дрались на вечерах в клубе, кружили головы легкомысленным дамам, а время от времени поправляли своё материальное положение привычным промыслом - приворовывая и перепродавая добытое.
10
Был праздничный первомайский день. Все деревенские отмечали его привычными крестьянскими делами. Весна не ждала, а лишних дней в календаре не было. Однако в обед все собирались за празднично накрытыми столами - праздник никто не отменял. Включали телевизоры, а у кого их ещё не было - радиоприёмники, и праздничное настроение до самого вечера устанавливалось в домах. В посёлок в этот день не ходили, впереди был самый главный праздник-день Победы, вот тогда уж никакие срочные дела хуторян дома не удержат.
А сейчас, наблюдая Первомайский парад в Москве, домочадцы отдыхали. Никого не удивляло, если кто-то из соседей заглянет в этот праздничный день. Не очень удивились родители и неожиданному гостю - Езупу. Человек всё же, не зверь, а что было, то было. Отец сдержанно пригласил его к столу, захлопотала мать. Но тут же вспомнила те жгучие и страшные, полные угрозы, слова бандита в далёкую ночь, когда он предлагал отцу свои услуги, если жена не устраивает. Но виду не подала.
Езуп обедать не стал, а сразу приступил к делу.
-Осипович, я зла не помню, хоть и знаю, что это ты как-то умудрился вызвать тогда милицию. А может и не ты.. Но охотник ты знатный, и я пришёл попросить старый должок - дай на пару дней своё ружьё, хочу друзей из Риги на охоту пригласить.
-Долгов за собой не помню, а ружье своё даже сыну не даю в руки. Оно у меня с норовом - слушается только меня!- без тени сомнений возразил отец.
Езуп встал, учтиво поклонился хозяйке:
-Ну, нет так нет, спасибо за обед.
Односельчане говорили, что после заключения у Езупа проснулась страсть к рифмам и гармошке.
О визите забыли.
Но как-то утром в доме поднялся переполох - пропало ружьё!
Оно хранилось на стене за печкой, годами висело на большом крюке, вбитом в бревенчатую стену, надёжно прикрытое старым тулупом.
Кто украл ствол - сомнений не было.
Отец запряг Орлика и погнал его в посёлок, в милицию.
Странно, но Езуп даже не спрятал как следует ружьё, видимо былая уверенность в безнаказанности за подобный промысел утвердилась в нём навсегда.
Снова был суд, и снова - срок. К этому времени скопилось уже не мало претензий к «герою» и у других односельчан. Перед судом Езуп приходил на хутор, падал на колени и просил прощения у отца Сани, просил забрать заявление. Но ни отец, ни другие соседи не испытали жалости к злодею.
11
И снова прошли годы.
Умер отец Сани.
Увезли в город маму.
Хутор остался сиротой.
Но в доме ещё хранился незамысловатый скарб, потому что дети вместе с матерью наведывались сюда ежегодно.
Все были потрясены увиденным в первый приезд после смерти отца.
Несколько окон были выбиты, разграблено всё более-менее ценное, остальное имущество просто разбросано по дому.
И снова не было сомнений - Прусак с дружками чистили каждый хутор даже тогда, когда там еще жили одинокие старушки.
В этот раз уже мама отправилась в милицию. Кое-что из вещей тут же было обнаружено, а Езуп вновь просил прощения, теперь уже у матери, и снова отправился в своё привычное место для размышлений - в тюрьму.
Фамилия Прусаков не исчезнет со смертью Езупа - трое его сыновей уже отличились «героическими» поступками в окрестностях деревни и не только.