Около подъезда мне преградила дорогу незнакомая женщина, лицо которой выражало гнев и упрёк.
– Вы на пятом этаже живёте? – спросила она и показала на мои окна. – А я в соседнем подъезде, рядом вами. Когда вы прекратите свои безобразия?
– Какие безобразия? – спросила я, потому что не могла сразу вспомнить, какие именно из моих неблаговидных поступков могут затрагивать её интересы.
– А что, по-вашему, бренчать на пианино с утра пораньше – это не безобразие?
– Думаю, что нет, не безобразие,– ответила я, потому что действительно так думала.
– Я больной человек, мне нужен отдых, а из-за вашего пианино я вынуждена каждый день просыпаться в девять утра.
«А я в восемь уже за прилавком стою», – подумала я и потому сказала: – Моцарт начинал репетиции в шесть утра!
– Но вы-то не Моцарт! А я из-за вас и вечером уснуть не могу. Как только руки не отсохнут целый день по клавишам колошматить!
– Ну, Моцарт я или нет, это не вам судить, – гордо сказала я, – а на пианино по утрам играю я, к международному конкурсу готовлюсь. Потом дети, когда из школы приходят, по очереди занимаются, а вечером муж. Он у меня в магазине грузчиком работает, а магазин открыт до восьми, так что раньше девяти вечера ему за инструмент не сесть.
– Так вам ещё и не стыдно, что вы жизнь пожилому человеку отравляете? Я буду писать на вас заявление в милицию!
– Пишите, – сказала я, и мы пошли в разные стороны.
Надо было мне, конечно, сразу сказать ей, что у нас вообще нет пианино, и я не знаю, откуда к ней доносятся эти звуки. Но ведь она и не спрашивала, а я так устала со всеми спорить и всем что-то доказывать. Зато как приятно было хоть на время этого короткого диалога воображать себя этакой известной пианисткой и к тому же мамашей будущих музыкантов да ещё супругой столь всесторонне развитого мужчины.