Наши кооперативные дома оказались новостройками, и туда счастливые жильцы въехали практически одновременно. Взрослые неплохо знали друг друга по работе, а мы, их наследники, волей-неволей варились в одном котле и как-либо пересекались, независимо от возраста. Если младшие ещё только катались в колясочках, то старшие уже заканчивали школу. А между находились разнокалиберные возрастные категории от играющих в песочнице до уже покуривающих анашу и опрокидывающих из горла портвейн на скамейках у подъездов и в беседках – под гнусавые песенки гитаристов-самоучек. Кое-кто считал себя выше подобной романтики и самозабвенно предавался любовной лирике подбалконных серенад, обрывая клумбы с цветами для любимой дульсинеи, а самые продвинутые и опытные страстно обжимались и целовались в тёмных закоулках или совсем по-взрослому ходили на танцы, где в финале обязательным пунктом программы обозначалась драка.
Находясь в гуще такой разномастной толпы, я не избежал практически ничего из того, чем занимались абсолютно все. Сначала – по глупости и малолетству, потом просто за компанию, чтобы не слыть белой вороной, но скорее всего из-за избытка свободного времени на каком-то этапе. Да и каникулы всё-таки существовали, особенно самые любимые и продолжительные – летние! Уже в мае наступала жара, и появлялось нарастающее предчувствие свободы. Даже учителя в мае становились гораздо добрее, терпимее и прощали многое, устав от шебутных учеников и предвкушая долгожданный отпуск.
Вечерами на улице начиналась настоящая жизнь. Помню сколоченные из досок тачки, колёсами служили подшипники, добытые всеми правдами и неправдами. Надо было обязательно дождаться сумерек и тогда уж начинать со страшным грохотом гонять наперегонки на «огненных» повозках по асфальту. Наибольший восторг вызывал сноп искр из-под гремящих таратаек, но возмущений и протестов засыпающего контингента окружающих домов слышалось гораздо больше.
С наступлением темноты неизбежно начинались наиболее серьёзные дела. Вытаскивались заранее приготовленные банки и даже бидоны, чтобы сливать туда сироп из автоматов с газированной водой. Умельцами хитренько изготавливалась тоненькая проволочка с крючочком на конце, просовывалась в монетоприёмник и за что-то внутри зацеплялась... Приходилось очень упорно тренироваться и долго набираться определённого опыта, чтобы это грамотно проделать, не привлекая чужого внимания... Потом рывком требовалось сию приспособу вытащить, немного подождать, пока прольётся чистая водичка с газом, а потом уже подставлять стакан под порцию сиропа, завершающего процесс... Хотя я уже засомневался, что именно лилось в первую очередь – сироп или водичка. Сироп производился разный – грушевый, яблочный и другие фруктовые виды. Он заботливо и внимательно «отслеживался» в автоматах, сливался строго по сортам в заблаговременно припасённую тару. Чаще всего тарой служила умыкнутая где-нибудь трёхлитровая банка.
Телефонные автоматы «доились» двухкопеечными монетами совсем просто. Кулаком наносился резкий удар «по кумполу» агрегата, монетки выплёвывались либо сразу все, либо по несколько штук. Среди них частенько попадались даже десятикопеечные, которые имели одинаковый размер с двушками, принося невиданный и неожиданный доход предприимчивым «доярам»... Были истинные мастера «машинного доения», виртуозно владевшие проволочкой. Они и телефонные будки осваивали очень даже запросто. Бывало, автоматы с газировкой элементарно открывали, но не ради сиропа, а уже из-за примитивной жажды наживы: из распотрошённого автомата вынималась «копилочка» с монетками... Телефоны-автоматы, порой, тоже постигала такая незавидная участь...
Если во дворе стояла бочка с квасом, её наполняли, как правило, с вечера, дабы обеспечить населению утоление жажды с самого раннего утра... Маленькая ручная дрель помогала избавиться от этого чувства сразу же после того, как бочку заполнят. Пробочка из дерева намертво перекрывала поток, позволяя прибежать с банкой в любое время и за любым количеством прохладного напитка. Иногда затычки вообще не обнаруживались обслугой, и тогда бочки привозились одни и те же. В этом случае и дрель оказывалась совершенно ненужной.
Такие поиски мнимых приключений частенько заканчивались приключениями настоящими и даже весьма суровыми. С побегами через кусты и дворы, милицейскими сиренами, мигалками или трелью свистков дружинников. ДНД в те времена работала слаженно, чётко и приносила реальную помощь милиционерам. Во всяком случае шпана и великовозрастные приблатнённые типы старались не попадаться дружинникам на глаза, предпочитая пересидеть возможную встречу в подворотнях.
К чему это рассказываю? Для того, чтобы вернуться и слегка вновь окунуться в детство, а заодно, дать возможность иметь представление о тех годах. А ещё, чтобы стало понятным: несмотря на разницу в возрасте и разнообразные «контры» в отношениях, вся ребятня тусовалась одной большой компанией, тесно общалась и находилась полностью в курсе дел друг друга. Также ни для кого не являлись секретами некоторые увлечения и пристрастия сверстников.
А увлечения и пристрастия были самыми разными. Это как раз напрямую зависело от возраста. Например, ребята, которые уже изучали в школе химию, передавали бесценный теоретический опыт практическими занятиями за гаражами и в дворовых бассейнах. Так младшие узнавали, что сера от спичек в большом количестве может вызвать выстрел из пугача, поэтому немедленно мастерили «оружие массового поражения» в ужасающих количествах. Размеры такого оружия запросто могли превзойти маузер времён гражданской войны. Потом вполне закономерно начались поиски себя в движении памяти князя Кропоткина и бомбистов-анархистов. И непременные эксперименты с настоящей серой и карбидом, а также алюминиевой пыльцой, зажатой между двумя гайками... Бабахало так, что собаки жалобно скулили, поджимая хвосты, а прохожие от неожиданности приседали или срочно бежали опрометью прочь от подозрительного местечка... Запах того карбида, исходящего из дворовых бассейнов, чувствую даже сейчас.
Летними вечерами ноги сами несли к танцплощадкам, где по выходным можно было из-за забора поглазеть на старшеклассников и их подруг, на бурно развивающиеся романы уже не из книг, а вживую. И послушать настоящую бит-группу, в которой участниками тоже играли наши знакомцы. При первых же звуках электрогитар томительно щемило сердце. Аппаратура для танцев покупалась мощная и хорошая для тех времён. Помню красавца Севу Бабицкого, который заканчивал музыкальное училище и одновременно являлся студентом Иняза. А бас-гитаристом «работал» мой сосед, Володя Бирюков, которому на заводе смастерили великолепную гитару. Завод имел секретный статус, поэтому мастера постарались на славу. Группа разминалась и разогревалась обычно композицией Moby Dick группы Led Zeppelin, сотрясая всё в округе мощными рыками и пассажами. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а ноги сами пританцовывали в такт. Страшно хотелось туда – на сцену! После разминки, совершенно без паузы, раздавалась задорная песенка Чака Берри, но из репертура Beatles – «Rock and Roll Music». Ребята мастерски делали копию, а у Севы был отличный вокал и великолепное произношение! Заворожённые девахи на танцплощадке с надеждой пытались поймать его взгляд, и все они единодушно надеялись на Севкину благосклонность после...
Вот, тогда-то и «приболел» я гитарой. Чем я хуже этих стильных и успешных ребят из нашего двора? Решил попробоваться в качестве гитариста. Тем более двоюродный братец давно уже перешёл с баяна на гитару, задушевно распевая «жалестные» уличные баллады в духе Евгения Осина и неизвестных авторов дворовой и блатной лирики.
Гитара нашлась у кого-то из соседей. Правда, только семиструнная. За два вечера я освоил её строй и принцип игры аккордами и перебором. Однако пока не более этого. О технике говорить вообще не приходилось! Но совершенно не устраивало, что на семиструнке можно было играть, в основном, только цыганские романсы и кое-что из русской застольной классики. Не получалось того звучания, которое слышал с танцплощадки и в хитах, например, «Поющих гитар». То есть слишком хотелось непременно «рубить» ритм, подражая неизвестным исполнителям, а ещё лучше – выдавать длинные «запилы» импровизаций соло на инструменте.
Эксперименты со снятием одной струны и перестройкой гитары на шестиструнный вариант привели к тому, что эту гитару пришлось вернуть хозяевам, а заботливый батяня, видя трудности чада и его страстное желание музицировать, в месткоме под личную ответственность и страшное честное слово выпросил настоящую шестиструнку классического образца: с широченным грифом, увеличенной декой и диковинными струнами. Нижние изготовлены из лески, а верхние четыре – на шёлковой основе, весьма редкие и дорогие! Деваться было некуда. Пришлось осваивать. Скажу прямо – не самый лучший вариант для обучающегося игре.
В 1971-м году родители подорвали престиж и моральный кодекс строителей светлого будущего, навсегда опровергнув слова Н.С. Хрущёва, который отрицал надобность личного транспорта при этом самом наступившем коммунизме. Папа, наконец-то, купил первый и единственный в жизни автомобиль – Москвич-412. И приблизительно в это же время приобрели катушечный магнитофон «Комета-201». Помню, как я орал от счастья, вернувшись из школы и увидев этот ящик с крутящимися бобинами! Папа шикал и затыкал мне рот, делая страшные глаза. Потому что записывал «Песню-71» с телевизора... посредством микрофона!
Я тут же проявил чудеса смекалки и невиданного знания радиотехники: взял шнур и уверенно переткнул штеккер в гнездо линейного входа. Тогда надобность соблюдать тишину отпала напрочь, да и качество записи намного улучшилось. Папа зауважал меня ещё больше, сняв все ограничения на пользование дорогостоящей техникой, которые ранее собирался озвучить несмышлёному дитяте. И я нежданно-негаданно стал полновластным хозяином магнитофона. Учился тогда всего лишь в пятом классе.
Случайно побывав у отца на работе, увидел в месткоме ещё одну гитару. Она выглядела попроще классической, но имела более узкий гриф, а самое главное – была со звукоснимателем и двумя регуляторами – громкости и тембра. Что ни говори, но это уже примитивный вариант электрогитары, звучанием которой можно наслаждаться, подключив её к магнитофону! Я проявил небывалую изворотливость, обаял начальника месткома и выцыганил обмен одной гитары на другую, твёрдо пообещав выступить с концертиком баянного творчества на новогоднем празднике для детей сотрудников.
Опущу тягомотные репетиции, попытки научиться баррэ, пережимая все струны детскими ручонками, большущие и болючие мозоли на пальцах... Однако через месяц-другой я казался вполне созревшим для создания собственной бит-группы соратников и единомышленников, считая себя полностью готовым к этой важной для окружающих миссии... Теплилась мысль о гастролях.
«Сподвижники» обнаружились очень быстро – из числа соседских ребят. На скоротечном собрании меня единогласно выбрали руководителем, как уже сложившегося и непревзойденного виртуоза гитары, остальные вакансии заполнились молниеносно, поэтому необходимо было срочно приступать к репетициям в предвкушении обязательных и непременных гастролей. Вот только где? Решили приспособиться в подвале. Знали о множестве пустующих помещений в каждом подъезде. Ревниво и творчески подобрали комнатку, гордо написали мелом многообещающую рекламу на стене – «Рок-студия» или что-то в этом духе. А чтобы не возникло сомнений у желающих прикоснуться к творчеству будущих звёзд эстрады, ещё и стрелочку у входа обозначили, куда следует идти по подвальным закоулкам.
Первым делом выгребли весь мусор и хлам, потом провели электричество, чтобы было светло. Стены обклеили фотографиями кумиров. Конечно, ими являлись «The Beatles». Эти фотки добывались любыми правдами и неправдами, по крупицам собирались вырезки и сведения о группе. Даже сатирический журнал «Крокодил» тогда клеймил позором «нестриженых» и иногда печатал различные пасквили на эстрадную тему, но мы умело сортировали и фильтровали статейки, выуживая по крохам хоть что-то!
Управдом пару раз приходил, обеспокоенный шумом и непонятными сборищами малолеток, но не усмотрел никакого криминала, дозволив заниматься музыкальными экспериментами... И мы начали!
… Сначала из подвала навсегда сбежали абсолютно все кошки. Потом старушки начали опасаться во время репетиций приходить за припасами варений и солений. Мы очень самозабвенно репетировали... Откуда взялись ещё две гитары, не знаю! Мне, как руководителю солидной бит-группы, негоже было вникать в подобные мелочи. Наверное, основательно перетряхнули чуланы и кладовки у себя и у знакомых. Вместо ударной установки понаставили большущие картонные коробки и кастрюльки с подвешенными на верёвочке крышками различного диаметра. Это представлялось бонгами, тарелками и «чарли». Если кто-то не знает, «чарли» на музыкальном слэнге – именно то, чем пришлёпывает барабанщик в такт. То есть две тарелки – одна над другой, с педальным механизмом. Но имелся и настоящий барабан – пионерский, уведённый из школы. Такая же судьба постигла и барабанные палочки. Кстати, наш тогдашний Ринго Старр, Валерка, на уроках труда мастерил исключительно барабанные палочки, предвидя неимоверный расход «пиломатериала» в будущем.
Шум и грохот стоял такой, что почти не слышали друг-друга! Каждый хотел выпендриться и звучать громче и круче другого. Мы «пилили» бесконечные «квадраты», возомнив себя покорителями окрестных улиц, и, естественно, мечтали о славе вселенского масштаба. Недельки две тренировались до полного одурения, а потом переругались. Совсем как Битлы! А чуть погодя решительно прекратили концертно-подвальную деятельность, не преодолев возникших разногласий, правда, в отличие от общепризнанных кумиров, вовсе не финансовых. Это выгодно «оттеняло» от Битлов, подтверждая огромную разницу между социализмом и капитализмом...
«Распад» повлиял в лучшую сторону – не стал останавливаться на достигнутом. Совершенствовался дома, в одиночку. Знание нотной грамоты, музыкальной теории и страстное желание «победить» гитару очень помогли. Можно сказать, я постигал аккорды и принципы звукоизвлечения и самостоятельно, и подсматривая-перенимая что-то у старших друзей на танцплощадке. Многому в этом направлении научил в тот нелёгкий период Володя Бирюков. О нём хочу чуточку подробнее рассказать, до сих пор мы общаемся – он так и остался жить в Алма-Ате.
Володя на четыре-пять лет старше. Тогда это выглядело страшной пропастью, но со временем разница в возрасте подравнялась и снивелировалась. Володя неустанно занимался делами, неподвластными малышне, и во многом непонятными. Ходил в авиамодельные кружки, собирал планеры и действующие кордовые модельки самолётов, которые наворачивали круги на радость дворовой малышне. А ещё он каким-то образом «вымучил» по журнальным чертежам и изготовил из толстой фанеры самый настоящий бумеранг, не очень большой. Но зато этот неказистый агрегат согласно всем законам аэродинамики тоже описывал замысловатый круг и послушно возвращался к хозяину! И ещё Володя всерьёз увлекался радиолюбительством. Жили мы в соседних подъездах, поэтому часто виделись, переговаривались с балконов, а я вообще никогда не стеснялся забежать к нему, чтобы что-то заумное и слишком мудрёное выяснить до тонкостей.
Дома у Бирюкова стоял профессиональный радиоприёмник ТПС-57. Такие показывают в фильмах про матёрых шпионов и законспирированных радистов-нелегалов. Полностью ламповый, с двумя гетеродинами, круглой шкалой верньера настройки и расширенным КВ-диапазоном. Мой старший товарищ плотно «подсел» на радиохулиганство. Даже были продемонстрированы Володины возможности. Как-то вечером в разгар самого важного выпуска новостей он на моих глазах присоединил какую-то приблуду в коробочке к телевизору, взял микрофон и загадочно произнёс: «В эфире – подпольная радиостанция «Баба-Яга в тылу врага!» – … Я потерял дар речи: изображение в телевизоре в данный момент было, а слова диктор произносил именно Володиным голосом... И текст полностью этому соответствовал! Потом Володя быстренько смотал секретное устройство совсем как в фильмах про шпионов-диверсантов и спрятал подальше, произнеся многообещающую фразу, что... могут скоро и нагрянуть... Кто и за кем, не приходилось специально уточнять. Стало страшновато и восхитительно одновременно!
… Бирюков протянул на крыше длиннющую антенну, сделав и мне персональный отвод в квартиру через форточку. Частенько слушали различные запрещённые и страшно заглушающиеся специальными помехами «Голоса оттуда», но, в основном, старались выловить в эфире радиопередачи Би-Би-Си с комментариями Севы Новгородцева в неповторимых и захватывающих рассказах о новинках музыкальной жизни за рубежом. Мне нравилось быть сопричастным к эдакому диссидентству и прикосновению к запретному... Очень гордился таким нужным знакомством!
Уже говорилось, что Володе по спецзаказу сделали на заводе супергитару, но, кроме этого, он и сам вечно что-то дома паял и собирал. Так и я пристрастился к радиолюбительству, благодаря увлечениям Бирюкова.
Помню свинячий восторг и умиление, когда смог собрать на картоночке первый детекторный приёмник, состоящий всего из трёх деталей – диода, катушки колебательного контура и наушника, выкрученного из телефонного аппарата! Антенна уже имелась, а заземлил это «сложнейшее» радиоустройство через радиатор отопительной батареи, ничуть не устрашившись родительского гнева при виде содранной напильником краски. Звук практически чувствовался, еле слышный, но он ведь был! И в точности совпадал с тем, что говорилось через репродуктор домашней стационарной радиоточки.
А потом всё плавно перетекло в русло увлеченности электрогитарой. Я просиживал в библиотеках, перерывая подшивки журналов «Юный техник», «Моделист-конструктор», а позже – и журналов «Радио». Скрупулёзно выискивал и кропотливо изучал схемы хитрых и новомодных «примочек»-спецэффектов для гитары и усилителей. Надо ли говорить о том, что сначала требовалось постичь азы радиотехники, разобраться в символах и элементах схем, чтобы потом хоть что-то попытаться сделать самостоятельно и более-менее осмысленно?!
Толк от таких посиделок в библиотеках появился, но пока чисто теоретический, сворачивающий мозги набекрень. А практически всё выглядело грустновато – радиодеталей в продаже не представлялось возможным найти. И публикуемые секреты схем мудро маскировались отсутствием маркировки и номинала деталей, попросту будучи принципиальными блок-схемами устройств. Это вызывало дикое возмущение! Ведь по описанию всё работало просто «на ура» и с нужным качеством, окрашивая тембр и звук гитары именно так, как слышалось на контрабандных записях бит-групп. Я тоже что-то подобное очень хотел иметь и смастерить, но «вражеских» секретов так и не раскусил...
Поэтому кровь из носа приходилось где-то добывать радиодетали. Деньжат не имелось, да и в универмаге простенький ферритовый стерженёк для намотки внутренней антенны являлся страшенным дефицитом, не говоря уже о чём-то более серьёзном. По этой причине пришлось стать завсегдатаем «кладбища» телевизоров и радиоприёмников. Сначала требовалось договориться с приёмщиком радиостарья, чтобы просто пропустили внутрь. Там уже с самого раннего утра копошились радиолюбители со всей округи, вооружённые отвёртками, пинцетами, кусачками и вместительными рюкзаками. Каждый потрошил аппарат, приговорённый к уничтожению под прессом, по своему усмотрению. Ценились трансформаторы, некоторые виды радиоламп и динамики. О блочной сборке радиотехники стало известно гораздо позже... Грустно было наблюдать, как ценную, на мой невзыскательный взгляд, аппаратуру прессуют, а потом из чрева вываливается внушительный кубик сплошного металла, в котором уже трудно угадать телевизор-красавец или шикарную радиолу, много лет ублажавших слух и зрение владельцев-предателей, устремившихся в космическую даль прогресса.
Появились вскоре полупроводники, а маломощных паяльников пока не существовало. Прямо беда и напасть! Пришлось экспериментировать с нихромовой проволокой, дабы «сочинить» паяльник собственной конструкции... Затем, припоминаю, очень загадочно и таинственно откуда-то добывался фольгированный гетинакс для кустарного изготовления печатных плат... Целое искусство создать подобное на бумаге, а потом воплотить в жизнь, постигая таинства протравливания кислотой обозначенные соединения, покрытые изначально лаком для ногтей!... И дырочки для деталей надо заранее просверлить тонюсеньким свёрлышком... Жуть и дурманящий до головокружения аромат канифоли!!!
Результатом такого увлечения стали самопально изготовленные «квакушки», фуззы и прообразы нынешних флэнджеров, но это происходило гораздо позже. Сначала мужественно и упорно собирал ламповые радиоприёмники, а потом уже пытался спаять и на транзисторах. Много промучился со сборкой заветной мечты – усилителя мощности. Извёл множество листов крепчайшего дюраля, пролил вёдра пота, рассверливая гнёзда для радиоламп и регуляторов громкости (электродрелей тогда не знали), но полностью избавиться от помех и постороннего шума так и не смог. Усилитель мужественно усиливал, громкость получалась очень приличная, но чистоты звучания так и не добился!
Бирюков всегда помогал советами, подбрасывал разные детали, которые он доставал на том же сверхсекретном заводе. Мы уже стали пытаться использовать тиристоры и полевые транзисторы... Впрочем, это уже не всем интересно. Да и забежал я далеко вперёд...
А пока я был всего-навсего обычным пятиклассником, бегающим «хвостиком» за Володей и их банд-группой, стараясь не пропустить частых выступлений на танцплощадке. И вскоре пристрастился ездить по многочисленным организациям, институтам и заводам, где они подрабатывали на корпоративках и праздниках. Банд-группа зарабатывала шальные денежки, а я оставался счастлив лишь тем, что не прогоняют и милостиво разрешают помочь поднести, перетащить, включить или выключить... И, если удастся, вволю «потерзать» настоящую электрогитару и что-то нечленораздельное промямлить в микрофон, обалдевая от восторга.
Годика через два я всё-таки организовал «нормальный» школьный ансамбль. Видимо, чем-то выделялся из сверстников. Наверное, техникой игры и манерой более-менее свободного обращения с гитарой. Не прошли даром корпения над инструментом «от зари до зари»! Результатом стало престижное приглашение влиться полноправным гитаристом в ансамбль десятиклассников, в составе которого отыграл выпускной вечер. Оставляю за рамками повествования различные творческие и нетворческие поиски и участие в конкурсах художественной самодеятельности, где самым важным было иметь в текстах репертуара нечто патриотическое типа красных израненных командиров, комсомольцев-добровольцев и прочего пропагандистского песенника. Причёски требовалось иметь самые короткие, штаники – дудочкой, галстучки и белые рубашечки сильно приветствовались и намного повышали баллы за выступление.
Один случай всё же расскажу. Решили исполнять песню «Правда». Текст воспроизведу по памяти, он примерно такой: «На Руси, клеймёной злыми войнами, гусляров звенели песни вольные. Скоморошьи шутки дерзкие потешали голытьбу». – … И дальше – в этом же духе, а припев звучал мужественный и воспитательный... Что-то вроде: «Пощады Правда ничьей не просила, была святой, неподкупной, как Россия. И говорила прямо честные слова!»
Если надо, поднапрягусь и вспомню весь текст. Крепко тогда репетировали! Я самонадеянно и дальновидно попытался удивить и поразить высокое жюри, среди которых узнал некоторых выпускников музыкального училища. И решил сыграть на публику, украсив произведение гитарным вступлением, почти копией из альбома ELP «Trilogy», которое очень органично вписывалось в мотив вышеуказанной песни. Потом совершенно случайно услышал жаркие дебаты членов жюри, находясь около курилки. Молодой выпускник музучилища упирал на то, что ребята-то – не совсем простые, ведь такие суперпрофессиональные группы слушают! А тот, что постарше, уныло одёргивал и сетовал, что маловато увидел патриотического антуража и комсомольско-молодёжного задора! Песня хороша, но всё-таки не слишком идеологически выдержана внешним видом исполнителей. А с заморскими группками надо бы как-то поосторожнее... За всеми ведь не уследишь, и, может быть, именно она-то как раз из запрещённого списочка, разосланного райкомом... Списки такие существовали совершенно точно, они распространялись по школам и дискотекам, которые ещё только появлялись, будучи в зачаточном состоянии эмбриона. И отдельно имелся список утверждённого и рекомендуемого репертуара... Цирк! Но мы в этом шапито привычно жили...
Следующим этапом творческой деятельности на поприще гитарных экзерсисов стало приглашение в ансамбль торгового техникума, с которым уже в восьмом классе начал самостоятельно зарабатывать деньги. И деньги довольно приличные, особенно для школьника...
Я намеренно и совершенно осознанно бегаю туда-сюда по временнОй шкале от младших классов к девятому, потому что каждое моё увлечение непременно получало дальнейшее развитие или подходило к логическому завершению. Увлечения оказывались тесно взаимосвязанными и вытекали одно из другого. Они могли бы существовать отдельно, но в моём случае как раз наблюдался некий плодотворный симбиоз.
Перечитав вышеизложенное, прошу не считать, что привираю. Может показаться, что попросту не должно было хватить времени на все дела, о которых уже сообщил. Но ведь я сжал события до невероятности, а кое о чём и вовсе не упомянул. Времени пока хватало для всего. Быть может, из-за того, что телевидения толкового не было. Да и то, что показывалось, «по-честному» делилось пополам. По национальному признаку – половина передач транслировалась на казахском языке. Если удавалось выловить телепередачи соседних союзных республик из Киргизии и Узбекистана, то сигнал приходил очень слабый, а качество показываемого и количество родного языка братских республик особенно удручало.
Попробую теперь немного порассуждать о музыке тех лет. Дома стоял проигрыватель, используемый родителями довольно редко. Более-менее современный, но до стереозвучания было ещё очень далеко. В квартире находился и тяжеленный ящик с грампластинками. Как с новыми – на 33 оборота в минуту, так и с кучей старых, из толстой пластмассы или фибергласа, очень ломких и хрупких. Они крутились на допотопной скорости в 78 оборотов. Слушал всё подряд: от Шульженко и Бернеса до Рады Волшаниновой, Ивана Суржикова, Николая Сличенко, Георга Отса и каких-то попурри зарубежной танцевальной музыки. Пластинок приобреталось не очень много, поэтому весь репертуарчик знал наизусть!
Володя Бирюков с товарищами ещё только проектировали ансамбль, но ко мне начали частенько захаживать, узнав про имеющийся проигрыватель. В первом подъезде жил некий Витя, который вовсю «лабал» на фортепиано, позже прошёл все обязательные стадии музыкального образования вплоть до консерватории и много поколесил с «Казахконцертом», аккомпанируя местной звезде эстрады Розе Баглановой. Правда, в последний раз я видел Витю лет пять назад совершенно опустившимся и клянчившим у прохожих денежек на кружку пивка у алма-атинского пивбара. Грустно сознавать, но я тоже мог быть рядом, если бы не стал штурманом гражданской авиации.
А тогда ребята запросто захаживали ко мне, пользуясь родительским отсутствием, и приносили заморские пластинки в диковинных обложках. Где их брали – это не важно! Главное, именно благодаря таким визитам и наскокам мне принудительно приходилось слушать то, что стало предметом восхищения и подражания в дальнейшем.
Именно тогда впервые услышал такие группы, как CCR, Beach Boys и, конечно же, The Beatles. Перечислить все группы попросту не представляется возможным. Однако следует заметить, у ребят, которые приносили пластинки, имелись персональные предпочтения и вполне сформировавшийся музыкальный вкус, поэтому я «насильно» слушал добровольно-принудительно то, что нравилось им. Но многое другое почерпнул позже из других источников.
Меня «зацепило» и понесло... Натурально «заболел» меломанией... Потом настала очередь магнитофонных записей, которые записывались и переписывались всеми правдами-неправдами. Катушками обменивались и даже давали просто послушать рубля за полтора-два, если не находилось равноценного обмена. Особенно ценилась первая запись непосредственно с пластинки, а уж послушать именно пластинку и тем более её увидеть и подержать в руках – такое счастье было доступно немногим! А мне в этом сильно повезло...
Кстати, сейчас в продаже можно встретить эксклюзивные CD, оформленные точной копией тогдашнего винила. Ностальгирующим меломанам не жаль переплатить чуток сверху, чтобы снова окунуться в бесшабашную молодость, вспоминая щемящие моменты тех лет, когда «сквозь призму» времени всё выглядит точно так же, как и впервые... И вложения в диск соответствуют тем временам – плакатики, тексты песен и дополнительная информация об исполнителях.
… Конечно, всё современно-музыкальное и зарубежно-недоступное тогда начиналось и продолжалось именно «The Beatles» и многочисленными подражателями. Приятна и свежа оказалась раскрепощённая простота и новизна музыки, звучание, лёгкость исполнения и зажигательный ритм. А особенно радовало понимание самых первых незатейливых песенок, ведь английскому не зря в школе обучался! И, благодаря музыке, приумножил словарный запас, стремясь познать ещё больше. Но кроме мастеров рок-н-ролла, наступали и «тяжеловесы» – Black Sabbath, Deep Purple и Led Zeppelin. Появлялись и другие группы, кому-то они нравились даже больше, но именно эти монстры рока сразу завоевали вершину и постоянно выдавали хиты, один круче другого! Помню кассету, попавшую ко мне неизвестным образом. На коробке прочитал надпись по-русски: «Депёпл». А в скобках с тремя восклицательными знаками – «психи!!!» – Это поначалу сильно озадачило. Психи?! Неужели натуральные? Стало тревожно и одновременно заманчиво познакомиться поближе.
Концерт назывался «In Rock», но об этом стало известно позже. А пока лишь из чисто спортивного интереса прослушал новоявленных пациентов психушки... И просто-напросто потерял сон и аппетит, настолько услышанное поразило! Это было нечто новое, недоступное, будоражащее и восхитительное. Стал слушать всё подряд, что только удавалось раздобыть у многочисленных друзей и знакомых. Но оказалось, что ровесники пока не вполне созрели для такой музыки, поэтому пластинки, прослушиваемые на проигрывателе, оказались чуть ли не единственным источником пополнения музыкальных «полочек». А поскольку ребята слушали кое-что посложнее простецких мелодий The Beatles, то и я стал, опять-таки, добровольно-принудительно, знакомиться с музыкальными течениями других направлений.
Бирюков с друзьями приносили пластинки совершенно незнакомых исполнителей. Собственно, почти все тогда были неизвестные. Но постоянно на слуху конкретные группы всё же мелькали. А тут... Jimmy Hendrix, Janis Joplin, Cream, Emerson, Lake & Palmer, Blood, Sweat & Tears, Chicago и многие другие. Я слушал какофонию звуков, хриплых всхлипов, странных гитарных пассажей и недоумевал, что же тут такого особенного меломаны находят?!
Мне, воспитанному в традициях застольных и патриотических произведений, усиленных канонами классической музыки через баянное обучение в музыкальной школе, казалось, по меньшей мере, странноватым всё прослушиваемое. Это – как Шарапову на воровской сходке после виртуозного фортепианного пассажа предложили сыграть «Мурку», сопровождая снисходительным: «Это и я так смогу!» – … На мой взгляд, ни музыки, ни вокала, ни мелодии вообще не слышалось! Но я внимал, впитывал и развивал музыкальный кругозор.
Со временем, Бирюков плотно меня «подсадил» на джаз-рок. Вместе слушали пианиста Chic Corea, группы Weatherreport и YES. Это уже – настоящая полифония, синкопированный ритм, элементы симфоджаза, близкие к классике. Всего просто не перечислить, настолько много всего слушал запоем, боясь упустить что-то важное. Скажу прямо, ступенечками моей меломании так или иначе были все известные рок-группы, но именно через них я пристрастился к диксиленду, стилю фьюжн и настоящему джазу. Особенно нравится свинг!
Приобретя со временем некоторый опыт игры на гитаре, стал участвовать в школьной художественной самодеятельности. Об этом уже упоминал. Это в тот момент было единственной возможностью самоутвердиться и играть на настоящей электрогитаре. Всё тогда происходило впервые, интересно, познавательно и загадочно! Помимо желания самостоятельно изготовить приличный по мощности усилитель, мной ещё овладело громадное желание сделать и электрогитару. Конечно же, в подвале. Там кипела настоящая, полнокровная и плодотворная жизнь...
Написанная мелом на стене хвастливая самореклама «Рок-студия» давно переименовалась в не менее многообещающее название «Радио-клуб». Там и пропадал почти всё свободное время. Не упомнить уже точного количества разобранных на запчасти приёмников, проигрывателей, патефонов, даже граммофонов (!!!) и доисторических телевизоров! Попадались реликтовые экземпляры «КВН», где вместо привычного кинескопа установлена линза с водой в качестве увеличительного стекла. Сделать кустарным способом гитару уже казалось вполне возможным и по силам. Публиковались разнообразные чертежи: люди со страниц журналов делились опытом и впечатлениями от самоделок, а мне хотелось тоже попробовать и суметь! «Заводская» гитара Володи Бирюкова снилась каждую ночь.
На изготовление такого инструмента потратил почти два года. Нельзя сказать, что эти два года безвылазно просидел отшельником в подвальной келье, но... Выстрогать, отполировать и покрасить деревянную деку не представляло особого труда. Надо было только иметь инструменты типа ножовки, рашпиля и наждачной шкурки. Естественно, всё изготавливалось по точным схемам и чертежам. Однако знаменитым итальянским мастерам со звучными фамилиями Амати, Гварнери и Страдивари в средние века здорово повезло, и дело выглядело значительно легче, хотя бы тем, что здорово помогали подмастерья. А самое главное - сделанные их руками скрипки не имели ладов на грифе! Никогда не задумывались, почему так сложно играть на струнных инструментах – скрипке, виолончели или контрабасе? У них ладов нет вообще. Поэтому необходимо обладать абсолютно идеальным слухом, чтобы вовремя попасть на грифе пальчиком в нужное место для извлечения требуемой по высоте ноты. А на гитаре всё чуток упрощается. Именно с помощью металлических ладов, делящих гриф на отдельные кусочки звукоряда. Очень примитивное пояснение и в самых общих чертах. Скрипачей-виртуозов, а также последователей Ойстраха и Ростроповича прошу не ругать очень строго, упрекая в дегенератизме.
Всё это понял до тонкостей, едва сверстал первый гитарный корпус, поставил три звукоснимателя и собрал схему предусиления. Гитарный гриф согласно указаниям следовало делать только из буковой доски. И эта проблема оказалась решаемой. Только уже не помню, на какой мебельной фабрике и за какой беспощадный магарыч удалось найти алчного забулдыгу, согласившегося принести довольно приличную по объёму вязанку буковых «дров». Этого запаса должно было хватить надолго. Я запросто мог открыть своё гитарное производство и подобно Страдивари вальяжно стричь купоны, почивая на лаврах. Словом, жить безбедно до самой старости...
На деле же всё оказалось значительно заковыристее! Бук – весьма твёрд и сложен в обработке. Стоило «запороть» чуток заготовку, ошибившись в каком-то измерении или переврав какой-либо уголок наклона профиля, перекосив на едва заметное число долей градуса, как всё сразу же отправлялось коту под хвост! Можно было почти готовый гриф смело переиначивать в разряд просто «чурки» и пускать на производство, например, спичек или лучин. До этого я в тот момент почему-то не допёр, а зря! Ведь мог бы и спичечную фабрику подтянуть в равноправные партнёры!
Не знаю, какими измерительными приборами пользовались уважаемые товарищи Гварнери и Амати, но у меня кроме линейки, транспортира, циркуля, набора школьных лекал и рулетки в арсенале ничего не завалялось. Самым точным прибором, кроме глазомера, оказался страшно редкий, дорогой и не всегда понятный штангенциркуль, который я, ничтоже сумняшись, «скоммуниздил» на уроке труда в школьной слесарной мастерской. Да простит ворюгу тогдашний трудовик – Геннадий Романович!
Ну, а при изготовлении грифа обнаружились ещё и другие подводные камни. Срочно надо было где-то «копытить» мощные колки для струн. Колки от обычных гитар не выдерживали натяжения струн для электрогитары, предательски «отпускали», попросту отказываясь поддерживать нужную ноту. И тут Бирюков снова пришёл на помощь, заказав знакомому слесарю их изготовление. На всё том же совершенно от всех секретном заводе. Завод, вообще-то, официально выпускал мясорубки, но мы-то точно знали, что у этих мясорубок имеется броня, вращающаяся башня и орудие нехилого калибра!
А самым сложным и непреодолимым препятствием для меня, во всяком случае, становился расчёт и врезка-установка металлических ладов... Металлические лады... Сильное воспоминание! Представьте щемящее чувство кустаря-самоучки, когда есть в наличии уже почти готовый и выстраданный «продукт», его можно опробовать и наслаждаться желанным звучанием... А на деле, в ручонках – тускло тренькающий и абсолютно не «строящий»... деревянный «Буратино», перекривленный просчётом или махоньким пропилом ножовочки. Для изготовления другого грифа требовалось запастись долготерпением и невиданным упорством... Сразу скажу, полноценной гитары у меня так и не получилось, хотя «дров» нарубил немало.
Теперь немного о том, что было впервые... Школьный бюджет тех времён мог вынести только покупку усилителей «Электрон-10» и электрогитар «Тоника». В десятиваттный усилитель впердячивались одновременно три гитары и микрофон! Катастрофически не хватало отдельного устройства для вокала или гитары-соло. И в микрофонах стали разбираться, познав прискорбный факт, что они бывают разные. Особенно ценились конденсаторные, со специальными предусилителями. Но такие имелись только в «крутых» и богатых организациях вроде трамвайного парка или ЦУМа. Помню многократные походы к школьной директрисе с целью убедить выделение денежек на покупку усилителей «Электрон-20», которые выпускались намного более продвинутыми и мощными. Но всегда находилась более неотложная статья школьных расходов. Гитара «Тоника» весила почти десять килограммов, поэтому отыграть на ней весь вечер было равноценным труду смены стахановцев, вырубившей в забое тонны уголька.
Ещё припоминаю, что к восьмому классу мне оказали неслыханное доверие стать обладателем заветного и почти «золотого» ключика от школьного хранилища музыкальных инструментов. Туда наведывался каждую переменку, стараясь на большой, пятнадцатиминутной, попиликать на новенькой ионике «Юность»... Тогда вовсю мнил себя мультиинструменталистом вроде Давида Голощёкина, о котором даже и не подозревал!
Я ведь совсем не забыл, что сообщил о возможности зарабатывать денежки гитарным трудом. Сейчас плотно «сяду» на эту музыкальную темку, и меня оттуда долго не свергнете! Только по порядку и хронологически, как это представляю...
В домашнем архиве сохранились четыре тетрадочки по 96 листов, которые не дадут соврать. Это каталоги дисков-пластинок, прошедших через мои руки. Я старательно переписывал и копировал текст случайно оказавшегося у меня «чуда», поэтому весь материал пластиночек и сейчас перед глазами... Смотрю, вспоминаю и... Много чего всплывает в памяти от конкретной картиночки, заботливо выведенной тогда. Даже помню фломастеры, одолженные одноклассницей Иришей Гасановой, у которой папа работал каким-то начальником, но именно поэтому только у неё такие фломастеры и можно было увидеть...
(продолжение следует)