Скиталица по мыслям

Откройте любой гламурный глянцевый журнал, и вы увидите миллион красавиц, которым я в подметки не гожусь. Или – постройте в ряд сотню таких, как я, а среди нас спрячьте одну-единственную красотку. Я уверяю, все взгляды будут прикованы к ней. Меня всю жизнь не замечают. А некоторые жалеют – из-за моего диагноза. Выраженная вегето-сосудистая дистония. Не знаете, что это? Позор! – и Википедия вам в помощь….
Но, наверно, все это к лучшему. Ведь если бы кто-то узнал мой секрет, я бы надолго стала объектом для исследований… Да, я такая. Не такая, как все. Девушка с секретом.
Дело в том, что я умею проникать в чужую голову. Нет, это не то, о чем вы подумали. Пусть вы не знаете, что такое ВСД, но даже все знания по телепатии не дадут вам представления о том, что умею я. Я не считываю чужие мысли и не слышу их. Я могу на время соседствовать с ними. И я делаю это не усилием разума – скорее, наоборот. Мне целый десяток лет приходилось учиться не запрыгивать в каждую заинтересовавшую меня голову. В итоге – я прекрасно себя контролирую, и непонятные науке обмороки происходят у меня совсем редко.
Обмороки? Ну, а как вы думали? Когда мое сознание перемещается в чужую голову, моя-то остается бесхозной, и тело медленно планирует на пол. Вот почему в школьные годы я вызывала сильное беспокойство у родителей. Банковский счет позволял им обследовать меня вдоль и поперек. Впрочем, поскольку первый инцидент произошел в семь лет, а в моей мед.карте уже была запись об ускоренном психическом развитии, я не стала рассказывать матери, чем на самом деле явилась моя отключка. Моя тогдашняя подруга Яна, в чьих мозгах я пребывала сорок пять секунд, тоже не смогла бы меня заложить, ибо, оказывается, хозяйский разум принимал гостей, совершенно не замечая их. Человек продолжал свое существование, как ни в чем не бывало.

Конечно, к нынешним двадцати трем я обзавелась-таки той самой надежной подругой, которая знает мою тайну. Позвольте представить вам Вичку – единственного человека на сей день, который почувствовал мое присутствие внутри себя. Да притом, что я сделала это со всей осторожностью.
Я осталась ночевать у нее, когда нам было по восемнадцать. Мы выпили пива, поболтали о мальчиках, как водится, после чего пожелали друг другу спокойной ночи и свернулись калачиком под одним одеялом. Я расслабилась и позволила своему сознанию плавно перетечь в ее голову (между прочим, раньше мои «прыжки» напоминали автомобильную катастрофу по ощущениям). Вичкин мозг явно засыпал, она думала о Вове – том милом парне, который взял у нее номер сотового в клубе… И вдруг…
«О, Господи! Что это такое? Что это? Кто тут?»
Викино тело резко вскочило, рука на ходу зацепила выключатель ночника. Я рванула обратно в себя, но, кажется, она поняла, что я не просто сплю.
 - Ник?
Я тут же села в кровати.
 - Что случилось, родная? – спросила я. Мне казалось, что я легко ее проведу, но Вичка действительно была встревожена.
 - Не сочти меня психом, но у меня сейчас было такое чувство, что мой мозг кто-то гладит…
Я рассмеялась.
 - Ну, и думки – на ночь глядя. Мы, вроде, страшные истории с тобой не вспоминали?
Она села на кровать.
 - Нет, это было не страшно. Это было странно как-то, по–доброму… Черт, мама говорила мне, что моя подростковая анорексия не пройдет просто так, - Вика чуть ли не плакала. – Позвоню завтра своему доктору – запишусь на прием. Это же явно не нормально.
Да, было кое-что пропущенное мной в жизни Вички – мы еще не были знакомы, когда она в течение года наедалась одной маслинкой за день, видела в зеркале бегемота вместо себя и наглоталась бабушкиного тазепама из-за этого.
Я тяжело вздохнула. Допустить, чтобы из-за меня лучшая подруга слетела с катушек? Да ни за что, за кого вы меня принимаете! Я хороший человек.
 - Викуся, - я крепко обняла ее, - Слушай меня внимательно и не бойся….
Мне пришлось убить оставшийся кусок ночи на объяснения, еще пару-тройку раз запрыгнуть ей в голову и проговорить после все, что я увидела в ее образах, чтобы она мне поверила, а когда поверила – перестала смотреть на меня, как на четырехглазого слона с двумя хоботами. Но это стоило того. Во-первых, появился рядом человек, с которым я могла делиться своим состоянием, путешествиями по чужим мозгам. Ну а во-вторых, существовала и практическая сторона нашей откровенной дружбы. Мы с Вичкой учились в одном институте, она числилась в претендентах на красный диплом (который в итоге и получила). Догадываетесь, почему на экзаменах я всегда сидела на задней парте и большую часть времени спала, а в оставшиеся минуты лихорадочно строчила? Да, мозги моей лучшей подруги – это куда круче самых продвинутых шпаргалок!

Я никогда не залезала к ней голову без спроса. Даже на тех же экзаменах, жалея ее, я ползала и по головам других отличников. Вичка иногда сама меня «приглашала» - когда была переполнена эмоциями и не могла связать их в слова. Тогда мы разваливались на ее или моем, если были у меня, диване, и я просто перетекала «в гости».
Правда, это не всегда бывало удачным.
Так, например, весьма неловкая ситуация сложилась, когда Вика лишилась девственности с тем самым Вовой.
 - Это было.. это было…. Блин, офигеть! У меня слов нет, - она светилась как люстра в Эрмитаже и предложила: - Сама посмотри.
Да, это было познавательно, учитывая, что у меня еще секса не было (это ведь дело опасное, можно и контроль потерять). Я пробыла в ее голове с минуту, попала на самое зрелищное и эмоциональное ее воспоминание, глотнула всю эту жаркую смесь из боли, бешеного счастья и удивления и рванула обратно. Отдышаться потом было сложно, я вам скажу – тот еще коктейльчик эти мысли и ощущения девушки в момент первого «слияния».
Самое жестокое – это то, что каждый раз, когда я видела потом ее Вову, с которым она провстречалась еще целый год, я никак не могла справиться с опускающимся ниже пояса взглядом. Его хозяйство было весьма немалых размеров и долго еще маячило у меня перед глазами. Как вы понимаете, слушать Викины рассказы про их секс, тоже было довольно сложно – все воспринималось мной не менее четко, чем ее собственные воспоминания.
Впрочем, я не считаю это такой уж большой платой за ту поддержку, которую она мне оказывала и продолжает оказывать.

Ну, что вам еще интересного рассказать? Ах, да – загадка даже для меня. Моя способность действует в то же диапазоне, что и Bluetooth, но самый затасканный. То есть не те пресловутые  десять тире сто метров, о которых пишут в инструкции по применению, а как раз-таки примерно десять. Установлено опытным путем. Представляете, как я расстроилась, просматривая в Интернете как-то раз интервью с Брэдом Питом он-лайн? Не знаю, почему десять, не спрашивайте, а если у вас возникнет теория на мой счет, идите за Нобелевской, только попробуйте сначала найдите меня, потому я очень хорошо скрываюсь среди якобы себе подобных.

С чем я подошла к своим двадцать трем? С высшим образованием, должностью менеджера среднего звена в фирме, торгующей бытовой техникой, без постоянного парня, зато с отсутствием уже девственности. На выпускном вечере в институте я перебрала с шампанским, а мой верный спаситель Виктория и вовсе пропустила событие – валялась дома с температурой. В общем, Артур с соседнего потока, которого я знала в лицо только благодаря некоторым выдающимся его частям, очень вовремя решил признаться мне в любви и поухаживать за мной. Когда он привез меня к себе, алкоголь уже так меня растормошил, что я, конечно, тут же бухнулась в обморок, стоило ему прижаться к моему рту губами. После первых тридцати секунд среди его паникерских мыслей, вроде: «Боже, что с моей Никой?- я же ее так долго ждал!- вдруг ей плохо, она ж столько выпила? - Может, вызвать скорую? - блин, мама дорогая, что же делать? - я ее так люблю…» мне стало скучно, я вылезла в свое тело и очнулась. А потом на пару часов расслабилась и позволила ему совершить  дефлорацию любимой женщины. Самое интересное, что после всего произошедшего Артур потерял ко мне интерес (я прошарилась в его голове перед уходом – «Я-то думал, это будет что-то особенное! – она такая же, только еще и двигаться толком не умеет – не люблю девственниц…» -  вот и вся любовь). Но я была этому рада – нельзя сказать, что мне как-то сильно понравилось произведенное действие, даже несколько секунд в мозгах Вички были и то занимательнее. В общем, мы  с Артуром полюбовно разошлись.
После Артура я еще пару раз поэкспериментировала, вполне безопасно, потому что до потери контроля там было совсем далеко. Каких-либо серьезных отношений у меня так и не сложилось, и я, честно, лучше проведу пару часов за болтовней с Вичкой, чем потрачу их на тяжелые постельные кувырки.
Я несколько использовала свои навыки копания в чужих мыслях, но периодически задавалась мыслью о том, что если эта способность дана мне свыше, то, наверняка, с какой-то целью. Однако небесные силы пока не подкидывали подсказок по поводу моего предназначения, а я их и не думала торопить.

Моя жизнь меня вполне устраивала этим жарким летом, когда все нормальные люди, включая мою лучшую подругу, покинули плавящийся город. Ну, а я в момент планирования отпуска сотрудников, когда все наши офисные Пети-Васи-Маши дрались за подходящее им время, пользуясь всеобщим хаосом, немножко погостила в мозгах нашего молодого шефа Игоря Евгеньевича. Потом минут десять я переваривала подсмотренную в его фантазиях сцену хлестания его – голого - плетьми по интимным местам (при чем в роли наказывающей выступала одна из наших офисных «Маш»). В общем, чуть позже я узнала, что Вероника Ларицкая (то бишь, я) идет в отпуск в  октябре. Под довольные взгляды остальной части офиса и мысленные посылы: «А не фиг было клювом щелкать!» Чтобы это считать с их лиц, не нужно было быть ни телепатом, ни такой, как я. Среди менеджеров по продажам, у коих их зарплата зависит от количества (и, несомненно, качества) сделок, дружба - явление редкое, а конкуренция постоянна, даже в вопросе отпусков. Поскольку синоптики заранее вещали о приближении адского пекла, спрос был только на кондиционеры да вентиляторы, коими наша фирма, к несчастью, не торговала. Об огромных  процентах можно было и не мечтать. А посему я работала себе через пень-колоду и мирно тратила свои копейки на ледяную газировку и мороженое.

Вот и шла я по Дворцовой набережной, облизывая палочку от эскимо, в тот самый момент, когда на мою сетчатку поступила информация об интересном объекте и как-то, обойдя всю мою хваленую систему контроля, выгнала мое сознание в чужой мозг. Я даже не сразу поняла, где я. Зато ощутила волнение, услышала: «Бог мой, у нее, наверно тепловой удар» и увидела падающую себя. В следующую секунду тело, в котором гостила я, рвануло к моему, что позволило мне увидеть, как неудачно, на сей раз, я рухнула – подставив согнутую ладонь с палочкой почти под глаз. В общем, аллилуйя! – палочка согнулась, но фингал на скуле мне точно обеспечен. Вот под какими моими мыслями потонул хозяйский голос. Чужая рука принялась осторожно тормошить меня, и я поспешно направила свое сознание в родной милый дом.
 - Девушка, очнитесь!
Я послушно открыла глаза и даже обомлела. Конечно, я не мужчина, но думаю, все они обзавидовались бы, увидев, в ком я только что побывала, пусть и не в общепринятом смысле. Я не видела ‘ту девушку на обложках Космополитена точно, потому что мелькавшие там красотки были нещадно загримированы, а потом отфотошоплены. А передо мной было изумительное лицо без косметики (клянусь, если она чем и пользовалась, то это было мега профессионально и незаметно!), зато с огромными зелеными глазами, распахнутыми от волнения. Длинные реснички – ровные сестрички – были прямо передо мной, так что я могла бы потрогать их между хлопками. Девушка склонилась ко мне – низко-низко, чтобы, видимо, как в кино, послушать, бьется ли мое сердце.
 - Я в порядке, - заверила я ее. Она тут же отпрянула от меня и полезла в большую стилизованную под солому сумку.
 - Вот, попейте,  - она протянула мне бутылку воды. Я вежливо отказалась.
 - Спасибо, у меня есть своя. Все в порядке, не  волнуйтесь.
Но девушка не отходила от меня, пока я не добралась до тенька под кроной огромного дерева, где бухнулась в траву. Мне надо было понять, что случилось, куда делось мое привычное уже самообладание.
Я снова посмотрела на нее, благо она, сопроводив меня в тень, все еще нависала надо мной.
 - С вами точно все будет хорошо? – снова спросила она.
Я кивнула. В этот момент у нее зазвенел в сумке телефон.
 - Да? – бросила она в трубку, явно изменившись в лице. Было очевидно, что человек на том конце, так сказать, провода, не вызывал у нее восхищение.
 - Я сейчас занята, - она помолчала, что-то выслушивая. – К вечеру буду, но только на нейтральной территории.
Конечно, я ничего не поняла, но слушала жадно, боясь что-то пропустить. Мне казалось, это поможет разобраться. К окончанию короткого диалога глаза у девушки стали еще больше и увлажнились. В общем, если она и не собиралась разрыдаться, то ей явно стало грустно.
 - Простите, я пойду,  - она ласково коснулась моей руки. – Купите холодную бутылку и приложите к скуле, гематомка будет, но не такая большая, - порекомендовала заботливая незнакомка, из чего я сделала вывод, что она явно имеет какое-то отношение к медицине.
Я кивнула, еще раз поблагодарила ее и, стоило ей повернуться ко мне спиной, снова проникла к ней в голову – на сей раз осознанно.

Первое, на что я сразу обратила внимание, это рассеянная по телу боль – физическая. В прошлый раз, удивленная происшествием, я не обратила на нее внимания, а сейчас она словно пропитывала все тело легким ароматом и колыхалась при движениях, но девушка умудрялась ничем это не выдавать. Затем я поближе подвинулась к ее сознанию, пытаясь выудить что-то полезное для себя. Знаете, каждое сознание, которого я когда-либо «касалась», было уникальным и обволакивалось главенствующей эмоцией. Проникновение вглубь всегда напоминало падение в многослойное желе – разное, по консистенции, по вкусовому оттенку, по плотности. У девушки, в голове которой я сейчас блуждала, первый и самый толстый слой состоял из тревоги и страха, намешанных в примерно одинаковом процентном соотношении. На повестке минуты в ее мыслях все еще была я. Думала она вот что: «Бедняга, так скулу рассадила! Пара дней в солнечных очках обеспечена. Впрочем, лучше так, чем с синяками по всему телу»… тут внятные мысли кончились, и пошли чередой картинки. Я стояла совсем рядом и жадно ловила их своим сознанием и памятью, а потом поспешила уйти, так и не досмотрев калейдоскоп из жизни девушки. К сожалению, есть лимит приличия нахождения в чужой голове. Да ладно, что там – просто не могу же я часами валяться без сознания под деревом. А девушка уже шла спиной ко мне, я потеряла саму себя из виду и нервничала за свое неприметное тело.

Даже тех двух-трех минут в ее голове мне хватило с лихвой - когда я открыла глаза, в них стояли слезы. Девушку звали Марина Савельева. Таково было ее самоощущение, и так говорил парень, когда колотил ее. «Ну, и дура ты, Марина!» - удар кулаком в грудь – ракурс меняется (тело на коленях, и очень-очень больно) – «Ну, просто дура, каких свет не видывал!» - удар ногой по спине (кажется там почки, сознание уже неровное – вспышками, больно ну просто нестерпимо, даже не закричать, шоковое состояние) – «Ну, Савельева, ты что думала, так просто повернешься и уйдешь, спрячешься? Да я тебя везде найду! И не забывай о нашем памятном вечере!»
В сознании Марины было и продолжение, то есть, к ее несчастью, она все еще не уплыла от боли, но именно тогда я и решила свалить. Я достаточно увидела и ощутила, чтобы понять, что это был близкий ей человек – Макс. Что она его уже совсем не любит, но боится, и это была первая попытка уйти от него. Что вторую она предпринимать не хочет, потому что он в розыске и терять ему особенно нечего – в следующий раз он может быть один и забить ее до смерти. Что только те двое, которых я тоже мельком видела (они наблюдали за избиением, пару раз промямлив что-то, вроде: «Слышь, Черт, хватит, может, ей…»), остановили его в какой-то момент.
Вот из такого хаоса складывался не совсем еще целый пазл. Некоторых деталей не доставало. 

Я точно знала, что мне делать; прямо-таки, как будто план мне в голову спустился, однако! Я поднялась, отряхнула шорты и рванула за Мариной. Видимо, груз давивших на нее проблем и мысли не давали ей идти быстро, а, может, и жара.
 - Марина, подождите! – крикнула я ей в спину, как только она попала в поле моего зрения. Девушка тут же остановилась и замерла, реально съежившись – в такую-то жару. Я тут же обругала себя, как могла – ее избили всего несколько дней назад, она еще боится всего неожиданного – ясно, как день.
Вообще, глядя на нее, я удивилась, как вообще якобы сильный пол дает ей спокойно идти по улице. У  Марины в арсенале была прехорошенькая фигурка, прекрасно видная даже через полупрозрачный темно-синий топ и белые льняные брюки. Я точно знала, что если бы не синяки по всему телу, она сейчас шла бы в каком-нибудь  очень коротком сарафане, в котором она себя тоже мельком вспомнила. И это было самое сногсшибательное отражение в зеркале, которое я когда-либо видела. Именно тогда у меня впервые закралась мысль о…. Впрочем, для этого еще было рано.
 - Я не помню, чтобы называла вам свое имя, - удивилась она, увидев меня при повороте, но явно успокоилась. – Вы еще не достаточно сильны, чтобы бегать.
 - Ничего, все нормально. Нам надо поговорить с вами, - заявила я, полностью проигнорировав ее первую фразу. – Может, посидим где-нибудь поблизости в уличном кафе?
Она смотрела на меня своими огромными завораживающими зелеными глазами, и мне казалось, что температура выросла еще градусов на десять. Я расстегнула последние возможные пуговицы на футболке, еще одна - и прохожим будет устроено отличное шоу.
 - В принципе, я не сильно занята. Надеюсь, вы не из Свидетелей Иеговы и прочих религиозных сект? Я этими вопросами не увлекаюсь, - предупредила она.
 - Ой, я тоже совсем далека от псевдорелигий, как, впрочем, и от фанатичного поклонения Богу, - заверила я Марину. Далеко идти не пришлось – несколько столиков под затертыми зонтами с логотипом «Невское» маячили через дорогу. Но пока мы молча стояли на светофоре, Марина успела скурить сигарету, и, надо сказать, делала она это весьма эротично. Она не выдыхала дым через нос и не складывала губы трубочкой, а лишь слегка их разжимала. Представляете, все сорок секунд красного света я заворожено на это смотрела!

Мы сели за столик одновременно на одну скамейку, то бишь, не так, как обычно это делают собеседники – друг напротив друга.
 - Так что вы мне хотели сказать? – спросила Марина.
 - Давай на ты перейдем, - предложила я вместо ответа. – Я Ника.
 - Ну, мое имя, как ни странно, ты знаешь. Хотя я уверена, что мы не знакомы.
 - Пиво будешь?
Марина покачала головой.
 - Почему? Пьешь обезболивающее? – словно случайно брякнула я.
Ее прекрасные глаза снова распахнулись, но она быстро взяла себя в руки.
 - С чего ты взяла? Мне завтра на дежурство…
Значит, я не ошиблась, и эта несчастная красавица имеет отношение к медицине.
 - Я медсестра в хосписе, - подтвердила, наконец, девушка.
Я кивнула, чем, вероятно, удивила ее.
 - Ты странно себя ведешь, - заметила Марина, потягивая воду из своей бутылки – той, которую она мне предлагала ранее. – Сначала рухнула в обморок, потом побежала за мной. В чем дело?
 - Видишь ли…. Меня очень встревожило твое состояние,  - я ласково похлопала ее по руке.
 - О чем ты? – она картинно рассекла воздух ресницами в изумлении.
 - О синяках, которые покрывают твое тело.

Все произошло ровно так, как это показывают в голливудских блокбастерах – ее рука дрогнула, и значительная часть воды выплеснулась на брюки.
 - Кто ты такая?
 - Меня зовут Ника, мы, вроде, познакомились.
 - Говори, кто ты. Тебя Макс послал? Ты следишь за мной? – Марина явно занервничала и закусила губу, останавливая свой поток вопросов.
 - Я сегодня несколько минут назад увидела тебя впервые, - медленно, с расстановкой проговорила я. – Тебе нужно кое-что узнать обо мне, и, возможно, ты в это не поверишь или испугаешься. Вот как раз этого делать не стоит. В любом случае, я на твоей стороне.
Я прекрасно видела, что она готова вот-вот вскочить из-за стола, послать меня подальше и убежать, чтобы остаться наедине со своими проблемами. А поэтому я снова накрыла ее руку своей ладонью, мягко, но уверенно пригвождая ее к месту.
 - Откуда ты знаешь про синяки? – спросила она после секундного замешательства.
 - Слава Богу, что ты не начала ломать комедию, мол, какие синяки, не знаю, о чем вы….
 - Может, и стоило…
 - Просто ты не в том состоянии. Сколько дней назад он избил тебя?
 - В понедельник, - устало ответила Марина. Я быстро прикинула: на дворе четверг, действительно, прошло всего три дня. – Постой, а с чего ты взяла, что это он, а не она или они?
 - Я так понимаю, те двое, с которыми он пришел, тебя не трогали.
Тут она выдернула все-таки свою руку из-под моей и схватила новую сигарету. Я прикурила ей лежащей на столе зажигалкой.
 - Откуда ты все это знаешь?
 - Я видела это. Видела так, как ты.
 - Там никого не было! – ее начало потряхивать от полнейшего непонимания, что происходит.
 - Меня там и не было. Зато я побывала несколько секунд в твоей голове.

Признаюсь честно, объяснить, как я делаю свои «прыжки» и что вижу, заняло у меня несколько больше времени и эмоций, чем я предполагала. Марина пораженно трясла головой и твердила:
 - У меня среднее медицинское образование. То, что ты рассказываешь, - это какой-то научно-фантастический бред из книжек или сериалов!
 - На парне, который стоял слева, была салатовая футболка, видимо, синтетическая, потому что потел он как ишак на пашне. Чтобы отвлечься от боли, ты сосредотачивалась на огромном мокром пятне под его правой подмышкой, - отвечала я на это.
 - Такого не бывает… - Марина качала головой. – Телепатия – это просто придумки.
 - А я и не телепатка, - возражала я. – У Макса на руке был самодельный браслет – как фенечка, только в проемах между бусинами торчали какие-то железки. Никогда таких не видела.
Она все продолжала качать головой и курить одну за одной сигареты. В общем, я довольно быстро исчерпала все свои аргументы, оставался только один способ убедить ее  том, что все мои слова – правда.
 - Хорошо, - вздохнула я. – Пообещай не подавать виду, что что-то происходит. Никто не должен заметить, что я без сознания. Обещаешь?
Ангелочки на моем плече, охраняющие меня всю жизнь, порожденные, видимо, моим внутренним голосом разума, возбужденно орали мне шепотом: « Сбрендила что ли? Хочешь довериться незнакомой девчонке? А вдруг она сдаст тебя в какой-нибудь НИИ? Это же не Вичка!» Но я предпочла дать им мысленного пинка, тем более, что Марина кивнула и смотрела на меня в ожидании.

Я сложила руки на столе и опустила на них голову так, словно собралась вздремнуть. А затем позволила своему сознанию мягко перетечь к своей собеседнице и тут же поимела отличную возможность убедиться в том, что выгляжу как просто уставшая девушка, прикрывшая глаза на минуточку. Среди всех Марининых мыслей о том, с какой планеты я прилетела на Землю, мне предстояло найти нечто, что убедило бы ее в моей искренности. Вы не поверите, о сколь многих вещах человек может думать, казалось бы, одновременно! На самом деле образы и фантазии просто сменяют друг друга слишком быстро – в миллисекунды. Мне не впервой было отыскивать нужную информацию, но обычно я знала, что ищу, а сейчас поиски напоминали выбор нужного платья для светского раута, на которых я никогда не бывала и совершенно не въезжала в дресс-код. Марина еще и сильно ускорялась из-за своего возбужденно-напуганного состояния. Мне понадобилось почти две минуты, прежде чем я словила подходящий образ, и я отдала бы голову на отсечение, что она меня почувствовала, как и Вичка! Возможно, потому что была извещена о «визите».
Я оставила в покое ее сознание и плавно вытекла в свое тело. Марина выглядела ошеломленной и молчала, пока я не тронула ее за плечо.
 - Все в порядке?
 - Господи, я не могу поверить самой себе! Я ощущала, как что-то происходит в моей голове….
 - Что именно ты ощущала? – мне действительно было любопытно.
 - Ты знаешь же, наверно… Я бы сказала, мне казалось, что какая-то сила отталкивает мои мысли и вытаскивает то, о чем я не хотела думать.
 - А не хотела думать ты о том, как Федор Викторович – отец Макса – умер от капельницы с наркотиками.
Девушку практически затрясло. Она закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться от меня, и повторяла:
 - Господи, господи, господи…
Я не прерывала ее (по истерикам я совсем не спец), мне показалось лучшим решением дать ей время на принятие меня со всеми моими необъяснимыми потрохами.
Еще одна сигарета помогла Марине придти в себя, хотя смотреть прямо на меня она избегала.
 - Как много ты поняла? – наконец, выдавила она. – И вообще, зачем оно тебе надо?
 - Зачем – не знаю, но надо. В конце концов, последний раз меня так вышвыривало из себя в семилетнем возрасте, - честно призналась я. - Что касается первого вопроса, то было бы проще, если бы ты просто рассказала мне свою печальную историю. Чтобы все понять, мне нужно ковыряться в твоих мозгах больше двух минут.
Марина снова замолчала – обдумывала, взвешивала.
 - Пожалуй, если я выпью маленький стаканчик пива, это не отразится на моей работе… - протянула она.
Пока я ходила за пивом, она явно собиралась с мыслями. И поведала мне по моему возвращению вот что.

Марина уже третий год работала медсестрой в хосписе. Этот сравнительно новый хоспис неплохо финансировался, ей там нравилось. У нее самой мама умерла от рака груди пять лет назад, что, в общем-то, и толкнуло девушку пойти работать в столь тяжелом месте. Федор Викторович Чертанов поступил к ним полтора месяца назад. И роман с его сыном вспыхнул почти сразу же.
 - У Чертанова-старшего была саркома. У нас он лежал уже совсем тяжелый – с множественными метастатическими очагами в легких. С трудом дышал, а последние несколько дней был на аппарате. Ну, и испытывал, конечно, дикие боли. Обезболивание уже никакое не срабатывало – старик явно мучился. Хотя не такой уж он был и старый – шестьдесят восемь всего. У нас ходили слухи, что он был очень знаменит в конце восьмидесятых в Питере. Чуть ли не вором в законе был. Ну, это уже досужие сплетни наших девочек. Но вот касаемо Макса… - тут Марина словно споткнулась. Я молча смотрела на нее, всем своим видом пытаясь внушить ей спокойствие – она же явно собиралась заплакать. Но сумела-таки взять себя в руки и продолжить.
 - С Максом я познакомилась в тот же день, только пришел он очень поздно. Мы, в принципе, приходы родственников всегда приветствуем. Я проводила его к комнате отца. Он пробыл там совсем недолго, а потом пришел ко мне на пост. Ну и… Что-то мелькнуло между нами такое, - смутилась она.
Страсть между ней и младшим Чертановым набирала обороты так же быстро, как  захватывала опухоль легкие его отца. Макс всегда приходил очень поздно – что в хоспис, что в ее  - Маринину – однушку. Утром всегда убегал по делам спозаранку, и она знать –не знала первые несколько дней, что на него уже полгода как заведено уголовное дело по статье 228 часть первая. Потом он сам ей признался. Что же это за статья, она вообще выяснила совсем недавно – Макс пудрил ей мозги, говоря, что обвинен за угон, которого на самом деле не совершал (прикрывал друга). Классический киношный сценарий, как ни странно, все еще прокатывал. Но….
  - Память-то на цифры у меня хорошая, двести двадцать восьмую я запомнила, да и то, что произошло потом, все объяснило. Но поначалу причин не верить ему у меня не было. Я еще даже не считала себя в праве расспрашивать, что за работа у него такая, что он линяет с утра пораньше и ходит к отцу только после десяти, - продолжала рассказывать Марина. Пиво в наших стаканчиках уже испарилось – пришлось обновить, так как пить хотелось нестерпимо. Пить именно пиво.
Младший Чертанов с каждым днем выходил из комнаты отца все мрачнее и мрачнее. Марина и сама знала, что последние дни тянутся у Федора Викторовича очень тяжело, но тянутся, вопреки предсказаниям врачей! Он переживал их самые смелые прогнозы уже на неделю. Но если б ее – Марину – кто-нибудь спросил, стоит ли это того, она бы ответила, что от души желает Чертанову-старшему смерти – как избавления от страданий.
В один из вечеров Макс вышел и молча потянул девушку в сестринскую. Они неоднократно там проводили ночи вместе, когда Марина дежурила. После короткого, но бурного как обычно секса он сказал:
 - Это невыносимо… Видеть его – когда-то очень влиятельного и строгого – таким… Видеть, как он морщится от боли, как стонет.
 - Я очень сочувствую тебе, - пыталась поддержать его Марина. Макс знал, что она тоже пережила потерю близкого человека.
 - Сегодня он взял меня за руку, шептал, что больше не может. Просил помочь ему.
 - Ты можешь помочь ему только своим присутствием. Может, он хотел, чтобы ты проводил с ним больше времени в его последние часы? – предположила она, но Макс нахмурился.
 - Ты совсем не знаешь моего папеньку, - горько заметил он. – Да и с чего бы… Он ведь просто один из пациентов. Ведь то, что он мой отец, еще не дает ему привилегий в твоих глазах. Правда?
В общем, я слушала Марину,  и теперь уже мои глаза потихонечку вылезали из орбит.

Макс Чертанов оказался феноменальным психологом и адским отродьем. Парой-тройкой фраз он вызвал у девушки достаточное чувство вины перед своим как бы, вроде, молодым человеком. Это и сыграло главную роль в том, как Марина оказалась сначала соучастницей, а потом и вовсе исполнительницей, хоть и невольной.
 - Когда он сказал, что завтра принесет кое-что, что поможет отцу уйти, а я должна ему помочь ввести, я сначала оторопела. Знаешь, я не ярый противник эвтаназии, вовсе нет, - призналась Марина. – Мои взгляды сильно изменились за годы работы там, теперь я считаю, что Боженька мог бы внести поправку в свою заповедь «Не убий». Но ведь в нашей стране это уголовно наказуемое дело. Я пообещала Максу, что просто не замечу, что происходит там – в комнате.
Но, как водится, все пошло совсем не по прописанному плану. Когда на следующий день Чертанов-младший появился в хосписе, приветственно чмокнул Марину и скрылся в комнате отца, девушка крикнула медсестре второго коридора, что отдохнет пять минут, и ушла в сестринскую.
 - И сердце у меня было не на месте, - рассказывала она. - Я чувствовала, что что-то идет не так, и интуиция меня не подвела. Макс позвонил через пару минут и проорал в трубку, чтобы я быстро чесала к ним. Когда я вбежала в комнату, он руками изо всех сил закрывал отцу рот, чтобы не было слышно его криков. «Катетер съехал, видимо!» - показал головой Макс. Правая рука Федора Викторовича действительно была сильно вздута и страшна на вид.

Все остальное Марина помнила, как во сне. Она быстро перекрыла капельницу, о чем Макс совершенно забыл, а потому с иглы все еще капало на пол.
 - Что делать? – она смотрела на него растеряно.
 - Надо довести все до конца, - твердо сказал он.
Федор Викторович смотрел на них умоляюще, В глазах стояли слезы, но произнести старик ничего не мог. Не разжимал губы, чтобы не кричать.
Марина покачала головой.
 - По-моему, все складывается не в нашу пользу. Надо остановиться. Со дня на день он и так уйдет на тот свет.
Макс жестко посмотрел на нее и велел:
 - Ставь катетер и посмотрим, как все складывается. Я не один час потратил, чтобы высчитать дозу, а сколько уже попало не туда и вытекло. Вот и будет лотерея судьбы. В любом случае, это сработает сильнее, чем морфий, когда достигнет цели.
Вот тогда-то Марина и задумалась на счет темной стороны Чертанова-младшего. В его взгляде был какой-то нелепый, извращенный азарт. Да и как-то это необычно для владельца малого бизнеса, как он ей представился, так хорошо разбираться в наркотиках.
 - Что там? – кивнула она на капельницу.
 - Это не твое дело. Ставь катетер, - он навис над ней своим ста восьмидесяти пяти сантиметровым телом, и она поняла – он не просит ее, он приказывает. И если она будет артачиться, то, как он поведет себя дальше, она не знает. Но весь его вид говорил о том, что приятного будет мало.
 - Утром Чертанов-старший был мертв, -  сказала Марина. Тут нервы у нее сдали, и пара слезинок все-таки скатилась по щекам. Я взяла ее за руку и сильно сжала – она благодарно улыбнулась мне.
 - Ты считаешь, что убила его? – произнесла я те страшные слова, которые, несомненно, крутились у нее в голове. Марина кивнула.
 - Я думаю, он еще несколько дней мог протянуть. Показатели были, вроде бы, стабильными. Хотя врачи не нашли в его смерти ничего странного, и вскрытие не производилось.
 - Даже если принять на веру, что старику помогло то, что вы с Максом ему ввели, это не так уж плохо. Он ведь страдал, - напомнила я ей.
Она вздохнула.
 - Знаешь, я каждый день себе об этом говорю. Это помогает. Но все произошедшее сильно на меня повлияло…. Макс пришел ко мне следующим вечером, как ни в чем не бывало. Даже поблагодарил за помощь. Принес вино, цветы – чтобы отметить, как он выразился. И меня так перекорежило от этих слов…. Когда он начал меня целовать, я чувствовала себя деревянной куклой. Как будто вместе с его отцом умерло и все мое чувство к сыну.
Так, кажется я начинала понимать, что будет в продолжении рассказа Марины, и мое логическое мышление меня не подвело.
 - Я спросила его, где он достал наркотики. Не знаю, чего я больше хотела – узнать ответ или просто оттянуть время. Я понимала, что не смогу быть с ним, но знала теперь, что он не так прост, как кажется…
Конечно, Макса не обрадовали ее расспросы. Сначала он отшучивался и продолжал свои поползновения, ну, а потом Марине все-таки пришлось его оттолкнуть – когда они уже были в опасной близости от дивана, а он занимался расстегиванием ее белья.
 - Я верила, что он не сделает мне ничего плохого, что оставит меня в покое, но он…. – она замолчала, и я не сочла нужным давить на нее. И так было понятно – младшенький Чертанов сделал свое мужское дело, не взирая на сопротивление девушки.
 - Когда он уходил, он сказал мне: «Мы, как начинали, так и продолжим. Нам хорошо вместе, и я не советую тебе портить все. Я не тот мальчик, которому можно показать на дверь»… Я промолчала. На следующий день поменялась сменами с другой медсестрой, чтобы провести его – я ведь знала, что он припрется в хоспис. Вот за это он и….
Марина плакала, а я, достав из сумочки бумажные платки, ласково утирала ее слезы. Наверно, со стороны мы выглядели как закадычные подружки, одна из которых выслушивала историю другой про ссору с парнем.

Я внутренне клокотала от бешенства. Да, я совсем не знала эту девушку, и мало кто в нашем современном мире доживает до двадцати лет, не нарушив ни одну из библейских или социальных заповедей. И, наверняка, в личном небесном деле Марины Савельевой есть и неприглядные моменты. Но я совершенно точно уверена, что можно и нужно попирать законы естественного отбора о выживании сильнейшего. «Впрочем, мы еще посмотрим, кто тут сильнейший», - подумалось мне.
 - Я долго думала, зачем на меня свалилось это счастье, - протянула я. Марина недоуменно посмотрела на меня, и я поспешно продолжила: - Я про свои способности…. Так вот, есть отличный способ применить их во благо. В твое благо, Мариш, - позволила я себе некоторую фамильярность. Как не осуждаем сейчас одноразовый секс, так, подумала я, можно и мне позволить себе кое-что, потусовавшись несколько минут рядом с чужим сознанием.
 - Боюсь, ты не сможешь ничем мне помочь… Он опасный человек, а ты девушка, мы практически не знакомы, и я не имею права подвергать тебя риску, - заявила она.
 - А и не спрашиваю твоего разрешения, - резко возразила я. – Но мне будет легче разобраться с этим Максом, если ты мне подсобишь.
 - И что ты планируешь?
Я повторюсь, но у меня и вправду было четкое ощущение, что кто-то просто вложил мне схему дальнейших поступков в голову. Вряд ли когда-либо я была уверена в своих действиях больше, чем в ту минуту.
 - Твой Макс считает, что ему все позволено, - я видела, как сморщилась Марина при слове «твой», - так вот я докажу ему, что это не так. Какое-то время мне нужно будет за ним понаблюдать, пока я буду развивать то, что, кажется, умею.
 - Что?
 - Влиять на того, к кому прихожу в гости.
Это же очевидно, не правда ли? Раз есть люди, которые чувствуют меня внутри, значит, это еще одна моя особенность, которой просто надо научиться владеть. И тогда – ну, берегись Чертанов-младший! Тебе пока не приходит в голову, что на свете есть высшие силы. И я в роли их помощницы.
 - Ты сегодня с ним встречаешься? – спросила я Марину. – Я слышала кусок разговора…
 - Да, он хочет увидеть меня. Мы договорились встретиться в кафе.
 - Где и во сколько?
 - В семь, в «cafepeople» на Итальянской.
Да, я знала это заведение, доводилось там пропускать чашечку-другую чая с ухажерами.
 - Хорошо. Давай сейчас займемся своими делами, только оставь мне свой телефон.
Она неожиданно схватила меня за руку.
 - Может, он хочет извиниться? Может, он не так плох, как я о нем думаю?
Я рассмеялась.
 - Дорогая, поверь мне, ты не услышишь никаких извинений. Такие люди, как он, просто не знают нужных для этого слов. Он заслуживает все, что я ему приготовлю.
На том мы и разошлись. До семи еще было почти три часа, и мне нужно было все взвесить.

Ясно, что я ввязываюсь в весьма опасное дело, я могу ошибиться и не только поиметь конкретные проблемы на свою «мадам-сижу», но и усугубить положение Марины. Но я никогда не слыла мямлей, человеком, дающим пустые обещания, или трусливой девчонкой. В десять лет я чуть не утонула, купаясь в море во время сильного шторма – волна очень неудачно сбила меня с ног и накрыла с головой. По возвращении домой в Питер я попросила родителей записать меня в бассейн. Со своим страхом высоты я справлялась прыжками с вышки, а позже на полгода погрязла в парашютном спорте. И не спрашивайте, чего мне это стоило. Я мысленно умирала столько раз, что научилась не отступать перед лицом опасности.
Я набрала Вичку. Она нужна была мне для моих экспериментов, Марина, боюсь, в своем состоянии могла бы не выдержать моих частых визитов в свое сознание, а тренировки, безусловно, были необходимы.
 - Солнце, когда ты появишься в городе? – спросила я.
 - Я тебе нужна? Могу приехать и сегодня, - Вичка сбежала от жары не так уж далеко – на дачу в ста километрах от Питера.
 - Ты мне очень нужна, - заверила я. – Прости, что прерываю твой отдых.
 - Ну, если ты считаешь, что я тут кайфую, как оголтелая, на грядках, то ты ошибаешься, - посмеялась моя лучшая подруга.
 - Я буду у тебя вечером, - на том мы и порешили.

До семи еще оставалось немного времени. Я зашла в магазин профессиональной косметики и, вспоминая безупречный вид Марины, разорилась на дорогое маскирующее средство. Вопреки ее прогнозам, после его нанесения мне даже не понадобились солнечные очки, которые я никогда не носила, но уже собиралась приобрести. Никаких разноцветных пятен на моем лице не осталось. Довольная собой, я вышла на Невский проспект, вдохнула горячий воздух с тяжелыми парами бензина и вдруг почувствовала, как меняется моя жизнь. Наверно, примерно то же ощущают миллионеры, проведя полжизни в накоплении своего состояния посильным трудом, а потом увлекшись благотворительностью.

Я вошла в «cafepeople» в начале восьмого. Торопиться мне было некуда – я была уверена, что разговор Марины и Макса займет больше пяти минут. Свободных столиков было мало – народ спасался от жары в любых помещениях, оснащенных кондиционером. Мне все же повезло занять место в одном из темных уголков.
 - Будьте добры пиво, - попросила я официантку, не желая смешивать напитки. К тому же пиво позволило бы мне находиться в заведении нужное время.
Марина пунктуальностью не отличалась, хотя, возможно, умение опаздывать было хорошо отработанным и возведенным в ранг привычки мастерством, в котором весьма важно не переборщить. Одиноких молодых людей в баре было не много, и Чертанова я увидела сразу – еще и потому оказался мой столик столь удачен, что Макс сидел ко мне спиной. Таким образом, он бы меня не заметил, зато Марине я смогу подавать поддерживающие знаки глазами.
Мой расчет был идеален. Она вошла в бар после моего первого глотка из запотевшего бокала и сразу же привлекла к себе множество чужих глаз. За время нашей разлуки она успела, видимо, скататься домой и переодеться. Теперь на ней была длинная цветастая юбка и опять же полупрозрачная желтая блузка. Наряд смотрелся на ней восхитительно, особенно нитка крупных коричневых бус, спускавшаяся ниже живота. Несмотря на свои белокурые волосы, она вызвала во мне воспоминания из детства, когда я балдела от песни Меладзе «Сэра» и ежедневно штудировала мамин гардероб в поисках подходящей для танцев под сей хит одежды.
Макс привстал, приветствуя Марину, и даже отодвинул для нее стул, чем безмерно удивил меня. Истинные джентльмены, как мне казалось, давно повымерли, и такие жесты в наше время давно уже не модны. Она поприветствовала меня глазами, я ответно моргнула, и наш обмен взглядами остался никем не замеченным.
Я не могла слышать их разговор, да и не стремилась к этому – позже Марина мне все расскажет, согласно уговору. Я только решала, в чью голову мне проникнуть, чтобы поучаствовать в происходящем. В конце концов, более подходящим случаю мне показалось навестить сначала Макса. Я привычно сложила руки на столе и опустила голову, позволив своему сознанию выйти из тела.

Честно сказать, в его мозгах было довольно неуютно. Консистенция его сознания напоминала давно застывший цемент с черными вкраплениями, на первый взгляд. Я не стала принимать никаких попыток продвижения вглубь – я делала то, что мне уже привычно: стояла рядом и наблюдала. Макса мучил сильный плотский голод – ему очень нравилась Марина, и все, о чем были его связные мысли – это о том, как бы поскорее увести ее из людного места и оприходовать. Именно этим словом он обозначал секс.
«Почему она не может одеться поскромнее?» Честно, эта мысль вызвала у меня возмущение – Марина сделала и так все, что могла, дабы скрыть последствия их предыдущей встречи, но он все еще не доволен. «Она боится меня. Это хорошо, но надо бы заставить ее думать обо мне лучше». Через несколько таких молчаливых фраз, пока они ждали заказанный им кофе, Макс решил быть милым и даже извиниться. Однако ни разу у него не мелькнула мысль о том, что он действительно поступил отвратительно, что бить девочек плохо, ну или чего-то близкого к раскаянию. Я покинула его прежде, чем они начали беседу, посчитав, что нужную на сегодня информацию уже получила. Все остальное будет позже. Марина нервничала, ей сложно было это скрывать, особенно, когда он прикасался к ней. Выпив для приличия пару глотков пива, я снова вышла из себя и проникла теперь уже в девушку, как раз, когда Макс начал свою игру словами:
 - Я поступил ужасно. Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль…. Смерть отца совсем вывела меня из равновесия…
Ну да, конечно.  Врал он, как дышал – без малейшего напряжения коры больших полушарий. Внутри Марины мне понадобилось всего десять секунд, чтобы понять основное – она его боится, а потому не верит и не сделает глупость, то бишь, не останется с ним наедине. Не сегодня точно. Я постаралась стоять как можно дальше, мне казалось, что я практически вжимаюсь в стенку черепной коробки, но она все равно меня уловила. «Ник? Я знаю, что ты тут, потому что вижу тебя…. Ну, и чувствую тоже» Я тут же выскользнула обратно и подмигнула Марине. Мое пиво заканчивалось, мне стало скучно, и я решила, что пора и честь знать. Я поднялась ровно в тот момент, когда Макс закрыл изнутри дверь уборной, но рисковать все равно не стала. Выйдя, я быстро настрочила Марине смс: «Не дрейфь. Сегодня сможешь отмазаться. Созвонимся». Признаков выраженного снижения ай-кью у Макса я не увидела, а значит, он должен был понять, что после избиения не хватит одной встречи, чтобы девушка ему поверила снова.

Еще будучи в дороге, я получила ответ. Он был довольно позитивным: «Порядок! Он придет завтра в хоспис. Еду в метро, позвоню позже».  Я забежала в Ростикс и взяла там целое ведерко острых куриных крылышек для Вички. Да, жара, но у моей лучшей подруги аппетит присутствовал всегда после успешно проведенного некогда лечения.
 - Привет, дорогая! – расцеловала меня Вичка при встрече – мы не виделись почти две недели, так получилось.
Дележка свежими новостями прошла быстро и безболезненно ввиду их небольшого количества. Когда я рассказала про Марину, подружка ровно так же сочувственно отнеслась к ее злоключениям, как и я, и много непечатных слов извергла в адрес Чертанова-младшего.
 - Хотя папаня, даже если слухи врут, явно не был ангелом. Иначе как он мог такого говнюка вырастить? – заключила Вичка. Она собиралась в столичный институт психоанализа за вторым высшим, поэтому зачастую обращалась к психологии и всему в жизни искала объяснение по Фрейду. Меня это слегка утомляло, но и забавляло, надо сказать, тоже.
Мы выпили с ней по глотку пива (его я тоже захватила по дороге и, несмотря на количество выпитого, все еще была совершенно трезва – видимо, оно испарялось с потом), прежде чем Вичка спросила:
 - И как я тебе смогу помочь в твоих тренировках?
 - Я хочу сильно пошалить с Максом, но, сама знаешь, большинство меня не замечает.
 - Точнее, все, кроме меня и, как я поняла, Марины. Странно, кстати… Ты так и не поняла, с чего тебя так вынесло?
 - У меня есть догадки на сей счет, но пока без подтверждений, - уклончиво ответила я. – Вичка, ты единственный вариант. Марина не столь близка мне еще, точнее, я ей. Она будет комплексовать во время моих нашествий, нервничать, а хаос в мыслях все усложняет. И мне не хочется сейчас вообще ее трогать, у нее и так ничего еще не отболело.
 - Я понимаю, - кивнула Вичка. – Конечно, моя башка всегда открыта для тебя.
 - Давай сделаем так. Ты сейчас займешься тем, чем планировала, а я тебя навещу.
 - Я вообще-то в душ собиралась, - усмехнулась подруга. – Не думаю, что для тебя будет увлекательно наблюдать параллельно моим мыслям, как я мою голову и привожу в порядок интимные места.
 - Ладно, давай позже, - согласилась с ней я.

Вичка еще не дошла до ванной, когда мне позвонила Марина.
 - Спасибо, что ты была рядом, - сказала она. – Я не знаю, как вынесла бы…
 - Не за что, - ответила я от души. – Как прошел остаток беседы без меня?
 - Не знаю даже…. Он очень убедительно говорит. Вроде, реально раскаивается как будто, - в голосе Марины слышалось сомнение.
 - Нет, дорогая моя, - я твердо вернула ее на грешную землю. – Он всего лишь хочет тебя еще энное количество раз оприходовать.
 - Ты уверена? – мне показалось, что она даже расстроилась.
 - Марин, я не увидела у него внутри ни единого признака раскаяния и сожаления. Все, что он тебе наговорил, имело под собой одну цель.
 Марина помолчала, и я не перебивала тишину. Я понимала – это обидно и больно слышать, как ни крути. Все-таки с ним у нее был роман, а она явно из тех людей, которые до последнего будут искать в каждом уроде что-то сказочно красивое.
 - Скотина, - выплюнула, наконец, она. – Что дальше делаем?
Я была восхищена, как она справилась со своими эмоциями! Но в трубку только коротко сказала:
 - Ты умница! Знаешь, где он живет?
 - Нет, он меня никогда не приглашал к себе.
 - Вот тебе задание на завтра – узнать.
 - Боюсь, из этого ничего не выйдет. Он не скажет.
 - А ты попытайся, - попросила я. -  Иначе мне придется караулить его у хосписа, а я еще не готова играть в детектива настолько серьезно.
 - Не знаю только, как мне избежать его приставаний. Я вообще не хочу оставаться с ним наедине, но в хосписе это будет сделать сложно.
 - Изображай сильную занятость. Предупреди свою напарницу – может, удастся разыграть спектакль для него, будто у нее болит живот, и ты вынуждена следить за обоими коридорами. На худой конец, у некоторых красные дни календаря все еще прокатывают, - советы сыпались из меня как из руководства по обманам, если таковое имеется.
 - Ладно. Думаю, я справлюсь, - вздохнула Марина.
 - Все будет хорошо. И держи меня в курсе, - попросила я и отключилась. Поскольку Вичка под конец нашего разговора грела уши рядом, умирая от любопытства, и я быстро пересказала ей новости, а точнее, их, в общем-то, пока отсутствие.

Но пиво, надо сказать, не прошло даром – пока моя подружка плескалась в ванной, я благополучно вырубилась в кресле. Проснулась я глубоко ночью и нашла себя там же, только укрытой легким пледом. Вичка тоже спала – мобильник показал мне пол-третьего ночи. Что ж  - самое время для начала экспериментов. Поскольку вечером мной был получен абонемент на неограниченное количеством и временем посещение Вичкиной головы, я решила сначала прозондировать почву. Спящий мозг должен быть спокоен. Сознание спящего, скажу я вам, выглядит для меня полупрозрачным, почти нереальным шаром – более темным, если человек не видит сны. Если же его мозг бодрствует и фантазирует, эти сновидения я могу считывать так же, как мысли, только картинка более расплывчатая. В общем, близко к тому, как сам хозяин видит свой сон, но не совсем то же самое. У меня не идет эмоциональное толкование сна. Но я могла сделать вывод о том, почему еще моя дорогая подруженция была против моего вторжения во время банных процедур. Ей снился эротический сон с ней и душем в главных ролях, судя по всему, уже не первую минуту. Так что ее мозг должен был быть в экстазе. Я тихо порадовалась, что не могу все это прочувствовать. Нет, это, наверно, дико приятно, но я же не просто так зашла потусоваться – я работаю.
Не желая ломать кайф Вичке, я стояла тихо как мышь, дожидаясь смены сна. В следующем понятного было совсем мало – какие-то гигантские мыши гнались за Викой и ее братом, требуя снять ботинки, что они сделать почему-то не могли. Вот теперь-то можно попробовать, решила я и впервые, условно обозначим это так, открыла рот.
 - Вичка, - позвала я, все еще находясь внутри ее головы. Кстати, скажу я вам – говорить там оказалось чрезвычайно сложно. Точнее, не говорить, а думать то, что хочется думать. Я шла на контакт с чужим разумом, находясь на его территории, а это, наверняка, было против изначально задуманного высшими силами.
 - Вичка, проснись! –  снова попыталась сказать я. Знаете, это сильно напоминало попытку раздуть огромный пузырь из микроскопической жвачки. Помните, эти толкающие ее движения языка? Примерно то же я проделывала мысленно. Но дурацкие крысы-переростки все еще тащились за Вичкой. Я начала ощущать легкое покалывание и помутнение своего сознания и снова гаркнула, сказав себе, что это последний раз:
 - Вика, мать твою, уэйк-ап!
Прежде чем мое умотанное такой нагрузкой сознание самопроизвольно катапультировалось из Вичкиного тела, я услышала: « Эй, ты чего это делаешь в моем сне?» А это, без сомнения, была мысль! Значит, я сумела-таки ее разбудить, ура!
Развернуться в своем теле мне удалось не так быстро, как обычно. Раньше я, только скользнув внутрь, тут же открывала глаза – сейчас же у меня было ощущение, что я секунд на двадцать зависла на пороге. Но все-таки – вот она я, дома. Когда я пришла в себя, Вичка уже сидела рядом, встревожено гладя на меня.
 - Ника, блин, ты так меня напугала! – сказала она сразу.
 - Слушай, я сама себя напугала сейчас, - только и смогла я ответить.
 - Может, выйдем на балкон? Я покурю… - предложила подружка.
Ночью воздух явно был холоднее и свежее, я не смогла отказаться, хоть и бросила курить, едва начав, в восьмом классе.
 - Ты меня услышала? – спросила я Вичку. – Услышала же?
 - Да, только очень тихо и глухо. Даже не разобрала слова, словно я находилась в воде, а ты мне сверху кричала, - так она это описала.
 - Похоже, контактировать не так просто, как я предполагала, - расстроилась я.
 - Может, это все-таки из-за сна?
 - Может…. Надо попробовать поболтать в бодрствовании, тем более ты уже проснулась.
Вичка нарочито широко зевнула.
 - Знаешь что, радость моя? Ты сейчас подозрительно долго возвращалась! Да, я заметила, не выкручивайся! И мне кажется, это намек на то, что тебе надо отдохнуть. Марш, в постель. Утром потренируешься.
Я говорила, что просто обожаю Вичку за то, что она всегда знает, что лучше применить ко мне в данный конкретный момент – кнут или пряник? Я рухнула спать, только и успев что-то проворчать – и то, похоже, мысленно.

 - Какого ты ждешь результата? – спросила она меня за завтраком.
 - Хочу вести с твоим сознанием светскую беседу о погоде, - рассмеялась я.
 - Я поняла. В итоге, ты хочешь потрепаться по душам с мозгом этого дебила?
 Я только кивнула – мой рот был занят яичницей.
 - Но прежде я должна добиться четких фраз от своего сознания. Короче, он должен меня не просто слышать, а слышать хорошо! Особенно, если он будет трахать какую-нибудь левую девицу, а я буду истерически ржать над ним, - улыбнулась я, прожевав.
 - Фи, как по-детски, - притворно сморщилась Вичка, но я видела – мой план весьма симпатичен, и она готова оказать максимальное содействие.
 - Ну, так что, попробуем? - предложила я ей.
Она глянула на часы:
 - Если только ты действительно сильно желаешь вступить в ряды таких же безработных, как я.
И точно, я и забыла, что на календаре пятница – вполне себе рабочий день. Пришлось впопыхах собираться, чтобы быстрее явиться в офис, отметиться там и отсиживать зад на телефоне.
 - Не забудь, дорогая, - крикнула мне, когда я уже почти вылетела в дверь, Вичка. – Ты мне пообещала вчера нашу клевую пятницу.

Я внутренне застонала. Наша клевая пятница была пережитком студенческих времен, атавизмом, который мы никак не могли выкинуть из жизни. В те годы мы отмечали конец каждой учебной недели походом в клуб. Сейчас все несколько изменилось – праздник мы устраивали только раз в месяц и ходили теперь не в клубы, а в диско-бары. Переросли что ли, или нам просто захотелось сменить бесконечные ди-джейские миксы на популярные хиты, а обдолбанных таблетками мальчиков на нечто более взрослое и солидное…
Так или иначе, понятно, что времени для тренировок с прыжками у меня будет мало, да и Маринина смена в хосписе меня тревожила. Я ведь не знала, насколько она хорошая актриса, что у нее получится из всего задуманного. Я была почти уверена, что место проживания Макса ей узнать не удастся. А значит, после посиделок в баре мне придется поиграть в Пинкертона и быть где-то на Гражданке – караулить его возле хосписа.
В полдень, умирая от скуки на рабочем месте, я получила сообщение от Марины: «Позвонил и сказал, что придет в одиннадцать. Буду стараться» Я немного воспряла духом – значит, я успею повеселиться с Вичкой, и главное теперь – не переборщить.

 - Может, попробуем, пока пить не начали? – умоляюще спросила я ее, когда мы встретились в маленьком, но уютном местечке на набережной Черной Речки.
 - Хорошо, - кивнула Вичка. – Только давай не долго и не напрягайся.
 - Не буду, - пообещала я. В ближайшем будущем нам грозило посещение официантки, так что мне и вправду пришлось бы поторопиться. – Я пойду в туалет.
Уборная в этом заведении находилась через столик от нас – расстояние, которое я была способна покрыть легко. Поэтому я закрыла за собой кабинку, удобно устроилась на крышке унитаза и вытекла в зал. Вичка только что не озиралась с потерянным взглядом, но выглядела весьма напряженно. Я быстро запрыгнула к ней в голову. «Блин, а вдруг кто-то заметит?» - думала моя лучшая подруга и кадрами мелькали сцены возможных ужасов, которые при этом произойдут.
 - Расслабься, - сказала я, и это получилось удивительно легко. Ну, надо же, Вичка права – все дело было именно в том, что в прошлый раз она спала! Хотя, если подумать, это вполне логично, ведь я иду на контакт с сознанием, а оно гораздо более активно в бодрствовании.
 «Я тебя слышу, только голос все равно какой-то странный, механический», - подумала подружка и удивила меня этим заявлением.
 - Главное, что слышишь.
 «Ой, замолчи. Видишь, официантка? Не сбивай меня только».
Действительно, к нам приближалась девушка в униформе бара.
 - Что вам принести? – спросила она.
 - Две бутылки «Туборга», - попросила Вичка.
Я решила, что на сем тренировка закончена, но перед уходом пошалила, заявив:
 - А чего меня не спросила? Я мартини с соком хочу!
Когда я вернулась за столик, девушка уже несла нам на подносе пиво и коктейль.
 - Ну что? За успех мероприятия! – провозгласила Вичка.
 - Неплохо получилось, - я была довольна. Честно говоря, в моих представлениях я добивалась такого результата, днюя и ночуя в Вичкиной голове, а тут – раз, и все вышло! – Только я не поняла насчет голоса?
 - Это был не твой голос. А примерно как у тетки, которая в метро станции объявляет. Какой-то блеклый что ли….
 - Ну, спасибо, - мне почему-то стало обидно за свой голос.
 - Слушай, да, может, оно и к лучшему.
 - Чертанов все равно не знает мой голос, так что…
Кто бы мне сказал, что через несколько часов я буду так безумно рада этой своей новой изученной особенности!
Мы с Вичкой постепенно повышали градус, смешивали напитки и в итоге перешли на коньяк с колой. В баре становилось все больше народу, свободные столики иссякли. Возражений с нашей стороны не последовало, когда в районе десяти вечера к нам подошел высокий молодой человек (довольно симпатичный, смею заметить) и спросил:
 - Можно присесть за ваш столик?
Поскольку мы с Вичкой уже были прилично навеселе, беседа завязалась быстро. Лева – как он представился – был словоохотлив, и уже через полчаса мы, казалось,  знали весь его жизненный путь длиною в тридцать лет. Он, совершенно очевидно, нравился моей подружке, которая последние пару месяцев ходила, как и я, в холостячках.
 - Ко мне еще друг обещался приехать, - доверительно сообщил мне Лева, когда Вичка покинула нас несколько минут. – Так что тебе скучать не придется.
Нельзя сказать, чтобы я так уж жаждала сейчас поползновений какого-нибудь товарища, к тому же Лева показался мне чересчур развязанным, скользким, а я все еще верю поговорке « скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты».  Но для приличия я кивнула.
 - Надо бы позвонить ему, спросить, на какой он стадии, - зачем-то известил меня Лева.
То, что случилось дальше, повергло меня в шок. Я всегда знала, что Питер – не самый большой город, но такого подвоха все-таки не ожидала.

 - Здорово, Черт… Мы тебя уже заждались, - пробасил в трубку Лева и улыбнулся мне. – Думаешь, вру? Ничего подобного, сейчас тебе Вероника пару слов скажет, - и тут он протянул мне трубку, подмигивая как семафор на железнодорожном переезде.
Я с первого «Але» поняла, что это Чертанов-младший, и даже закашлялась.
 - Привет, - кое-как выдавила я из себя.
 - Привет, я Макс.
Беседовать с ним не входило в мои планы никогда, а сейчас я еще и была порядком пьяна, чтобы соображать, как лучше поступить.
 - Очень приятно,  - через силу выдавила я.
 - Ты уж дождись меня, Вероника. Я часа через полтора подъеду.
Марине повезло – он не собирается сегодня посягать на ее честь. Я бы могла как-то использовать знакомство с ним, с другой стороны, думаю, любой, с кем начнут вдруг происходить непонятные ему вещи, в первую очередь будет подозревать тех, кто недавно нарисовался в его круге общения. Я пришла к выводу, что сейчас совсем не время попадать в поле зрения Макса.
 - Вичка, - я перехватила ее на танцполе по выходу из уборной. – У нас ёперный театр и не иначе.
 - Что случилось?
Я быстро объяснила ей, что в течение полутора часов здесь нарисует тот самый обхаянный ею вчера дебил.
 - Не надо, чтобы он тебя видел, - заволновалась Вичка.
 - Я бы слилась по-быстрому, но мне не хочется тебя оставлять в такой компании, - засомневалась я.
 - Да что они мне тут сделают! Я тебя умоляю… Справлюсь.
 - Этот Лева мне не нравится, если честно, - призналась я. – Какой-то он вруль, по-моему. И Лева, скорее всего, не имя, а кличка.
 - Ну что, попробуешь у него паспорт выспросить?
 - Попробую, если это  убедит тебя не спать с ним сегодня же.
Вичка рассмеялась:
 - Хорошо. Если его зовут не Лева, секса не будет.
Мы вернулись за столик, а через некоторое время я, прикидываясь уже совершенно неадекватной, льстила Леве вовсю:
 - Слушай, ты совсем не тянешь на тридцать, ты ж наш ровесник, признайся!
 - Да ладно, эк ты залилась, однако, - глумился надо мной он.
 - А ты докажи!
 - Документ что ли требуешь?
 - Ну а что? Сложно? Покажи паспорт.
Лева помотал головой.
 - Прости, подруга, не ношу с собой.
Ну да, как же, а что же у тебя так оттопыривает задний карман джинсов? Неужели школьный аттестат? Я подмигнула Вичке – его нежелание показывать удостоверяющий личность документ говорило само за себя. Но та помотала головой, желая более веских доказательств. Пришлось мне смотаться в туалет и на пару секунд выйти из себя. Мне не хотелось задерживаться в голове этого типа, к тому же я быстро выяснила, что его зовут Саша Левонтьев. Я вернулась за столик, уселась, допила свой бокал и показала подруге латинскую букву V, что у нас всегда означало – «моя победа». После чего я немедленно сползла со стула и прикрыла глаза.
 - Ну вот, Ника в своем репертуаре, - всплеснула руками подруга. – Пожалуй, придется отложить знакомство с Максом до лучших времен. Пойду, поймаю ей машину.
Лева недовольно сморщился, глядя на меня, но когда мы пошли к выходу, я даже через музыку услышала его слова:
 - Але, Макс, слушай, эта Вероника оказалась слаба на алкоголь. Ага, нажралась и уезжает. Но ты все равно приходи, тут еще немало симпатичных цыпочек.
Видимо, полагая, что я совсем невменяемая, он даже не потрудился говорить тише или подождать моего окончательного отбытия.

 - Его зовут Саша, и я очкую за тебя,  - покачала я головой, когда мы вышли на улицу. Напротив была небольшая кофейня, я показала Вичке на нее рукой. – Я посижу там, а ты пиши мне, как обстановка, хорошо?
Подружка кивнула и снова шагнула в темноту шумного бара. Я перешла дорогу и, заказав себе чашку кофе, набрала Марину.
 - Можешь говорить? – спросила я, когда она взяла трубку.
 - Да, я сейчас как бы по палатам хожу. Макс в сестринской сидит. Слушай, так странно он себя ведет, даже не лезет ко мне, - ответила она удивленно.
Я хмыкнула и поведала ей про свой вечер.
 - Ну, все понятно, - горько протянула Марина.
 - Ты расстроена?
 - Нет, я очень рада. Обидно все-таки, что он такая скотина. Значит, чтобы запудрить мне мозги, он ведет себя как паинька, но дабы удовлетворить свои нужды, хочет подцепить девочку на ночь.
 - Видимо, так, - согласилась я с ней. – Я слиняла, сижу рядом, пью кофе. Вичка сообщит мне, когда она соберутся уходить. Посмотрю, получится ли как-то проследить за Максом.
На этом мы и распрощались. На самом деле, я слабо представляла себе какую-либо слежку. Сомневаюсь, что мне так повезет, что его жилье окажется поблизости, и он пойдет туда пешком. Скорее всего, или будет вызвано такси, или ребята будут ловить машину. В кино у героев неплохо получается тут же запрыгнуть в какого-нибудь частника и гаркнуть ему: «За вон той тачкой! Плачу наличными!» А я-то не в кино, и денег, чтобы разъезжать по городу за всякими Чертановыми, у меня нет…
Впрочем, что мне еще оставалось, кроме как ждать Вичкиных сообщений? Хорошо хоть в кофейне работал телевизор, и было не так скучно. Ко мне даже подошла такая же трезвеющая после сильных возлияний личность, как я, только мужского пола.
 - Готов принести вам столь же вкусный кофе в постель утром, - сообщил мне данный субъект и, конечно, был послан на хутор за бабочками. Больше меня никто не беспокоил. Чтобы не заснуть, я развлекалась запрыгиванием в головы случайным посетителям, но трезвых среди них в ночь с пятницы на субботу оказалось совсем мало. Поэтому, поплавав среди чужих мыслей о сексе, танцах, «еще выпить» и «с кем-нибудь подраться», я заказала еще один кофе. Тут ожил мой телефон. «Макс тут. Уже клеит кого-то, успешно. Не спи», - написала Вичка. Да, ей легко говорить – это я, а не она, сижу тут в гордом одиночестве. На мое счастье, у меня сумке валялся один из недочитанных мной журналов, так что я углубилась в изучение модных тенденций грядущей осени, хоть это и было не очень интересно, да и буквы расплывались перед глазами. Около двух часов ночи – у меня пошла уже четвертая чашка кофе – мне пришло новое сообщение от Вички. «Макс с герлой уходят. Лови их. За меня не переживай. Позвоню, как только доберусь до кровати. Своей!»

Я порадовалась благоразумию подруги и быстро допила кофе. Сквозь кристально чистые окна мне было отлично видно, как Чертанов вывалился на улицу в сопровождении длинноногой черноволосой девушки. Собственно, нельзя сказать, что ему не повезло – я, безусловно, проигрывала на фоне этой девицы. Макс вскинул руку, видно, в попытке поймать частника, но его спутница убрала ее и принялась шептать ему на ухо, после чего они неторопливо пошли куда-то. Похоже, сегодня фортуна на моей стороне. Я тихо выскользнула из кофейни и последовала за ними по своей стороне улицы, чуть отставая от парочки. Как позже я догадалась, прохладная ночь весьма подходила для пешей прогулки, на что красотка и уговорила кавалера. Осталось только понять, куда они идут – к нему или к ней. Хотя, с другой стороны, для меня это не так важно – главное, что Чертанов в поле моего зрения, и я могу начать издеваться над ним в любую минуту. Когда, конечно, он перестанет двигаться, и если я при этом найду удобное для падения в обморок место.
Я держалась на приличном расстоянии от них, но на улицах было довольно тихо, и до меня иногда долетали обрывки фраз. Например, я услышала, как Макс спросил:
 - Далеко еще?
Меня тоже волновал этот вопрос.
 - Нет, минут десять. За железной дорогой. Посидим в парке немного? – спросила девушка. – Последний перекур на воздухе….
Чертанов что-то ответил (я не слышала, потому что мимо проехала «шестерка» с неработающим, видимо, глушителем), остановился, и они принялись целоваться. Я переждала действие в тени арки – сейчас явно был не лучший момент для проникновения, он впереди.

Район, в который мы забрели, я знала плохо и очень боялась  потерять парочку из виду. Но когда они, а затем и я, перешли железнодорожное полотно, появилась другая проблема. Парк, о котором говорила девушка, оказался совсем крохотным – буквально несколько близко расположенных друг к другу скамеечек вокруг какого-то памятника и с десяток деревьев рядом. «Блин, вот невезуха», - выругалась я про себя, наблюдая, как Макс с девицей садятся, и он предлагает ей сигарету из своей пачки. Но выбора у меня не было. Я сняла свою тонкую ветровку и постелила под березой, которая находилась почти на границе диапазона моего действия. Затем удобно уселась на куртку, привалилась спиной к стволу, убедилась, что никуда не скатываюсь при полном расслаблении мышц, и «пошла гостить» в Чертановскую голову.
 Когда я запрыгнула туда, первое, что я обнаружила, это то, что рука девушки, свободная от сигареты, лежит на хозяйстве Макса. Он испытывал дикое возбуждение и размышлял: «Может, трахнуть ее прямо здесь? Будет экстремально, однако…» Это было мне совсем не на руку. Если он соберется выбрать для этого место, то точно устремиться в область тех деревьев, которые я облюбовала для своего тела. Но тут Макс надумал поцеловать Свету (он  знал, как ее зовут, вопреки моим предположениям), и я решила действовать. Когда их губы соприкоснулись (надо сказать, это было довольно приятно), я буквально заставила себя гомерически захохотать.
«Что за херня?» - мелькнула у Макса полная злости мысль, он дернулся от девушки.
 - Что случилось? – Света хлопала ресницами, я поразилась, как ей это удавалось, ведь на них было сколько туши, сколько я не израсходовала за год.
 - А что смешного? – поинтересовался Макс.
 -  Я и не думала смеяться. И вообще, это было бы сложно с твоим языком во рту, - удивилась девушка.
«Блин, и правда», - подумал он. Я видела, как пульсирует его сознание в полнейшем непонимании.
Парочка огляделась. На соседней скамейке сидела компания – они пили пиво, громко общались, и иногда там раздавался смех.
 - Наверно, оттуда донеслось, - предположил Макс и снова потянулся к Свете. Ну, уж нет, ребятки, я не дам вам сегодня повеселиться! Я снова заржала, постаравшись сделать это еще громче. Если Вичка права, и мой голос звучит совсем неестественно, я представляла, что сейчас чувствует Макс. Хотя, что уж скрывать, я это чувствовала и услышала подтверждение в виде мысленной хулительной тирады. Он снова отпрянул от своей свежеприобретенной подружки и принялся озираться по сторонам. Он не знал, но с его стороны это был весьма полезный для меня жест – я увидела, как к моему березовому пристанищу направляется паренек с собакой. Конечно, мне пришлось оставить главную арену и рвануть обратно в свое тело.
 - Ну что за идиоты выгуливают питомцев по ночам! – проворчала я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь прежде, чем огромная афганская овчарка подбежала ко мне. Ее хозяин явно собирался заговорить, а глаза Макса все еще были направлены в сторону моего местоположения, поэтому я рванула в кусты к железной дороге, наплевав на удивленный взгляд парня с поводком в руках. Скрывшись ото всех, я присела – не буду рассказывать, зачем (сами понимаете, четыре чашки кофе не уходят в никуда), и тут позвонила Вичка. Хорошо, что у меня всегда работает режим виброзвонка – я не сторонник громких трелей.
 - Ник, я дома! – устало протянула подружка. – Еле отвязалась от Левы.
 - Молодец, - похвалила я ее.
 - А ты где?
 - Сижу в засаде, в кустах.
 - Ого! Значит, Макс где-то рядом живет?
 - Скорее, его новая подружка, - сообщила я, поднялась с корточек и увидела, что сладкая парочка покидает парк. – Слушай, мне надо бежать за ними, а то потеряю. Позвоню утром, а, может, и приеду к тебе.
Я выключила телефон и устремилась за Чертановым и Светой. Чтобы окончательно не упустить их из виду, мне даже пришлось рисковать жизнью, перебегая улицу в весьма оживленном месте (даже в такое время автомобилисты там куда-то мчались). Почти нагнав их, я снова слегка отстала и увидела, как Света машет рукой на дом. Честно сказать, я была приятно удивлена, что это новое для меня занятие – слежка – не доставляет особых проблем.
Дом, в котором жила девушка, был точечным – то есть двенадцатиэтажная коробка с одним подъездом. Оставалось только каким-то образом узнать квартиру, ну, или хотя бы этаж. Была у меня слабая и призрачная надежда на то, что Света примется звонить в домофон, а я, опять же, как в кино, узрею издалека, какие цифры она набирает. Надежда испарилась, когда я увидела, как она достает ключи. И все равно что-то меня подтолкнуло вдруг вперед, и я прошла по дороге мимо «точки», как раз в тот момент, когда Макс спросил:
 - Высоко живешь?
 - На седьмом, - ответила Света.
Не знаю, как насчет Бога, но высшие силы точно существуют, и сегодня они явно ко мне благоволят.
Чертанов с девушкой нырнули вглубь дома, а я осталась на улице размышлять, как же мне попасть на седьмой этаж. За пятнадцать минут на скамейке я так ничего и не придумала. Оставалось только помолиться, а точнее, послать правильный запрос в небесную канцелярию.
«Господи, - мысленно взвыла я. – Не дай мне просидеть тут всю ночь. Пришли помощь!»

Чудеса случаются не только в новый год, оказывается. Еще минут через пять к дому зигзагами приблизился в доску пьяный подросток. Он скользнул по мне мутным взглядом и кое-как вытащил из кармана связку ключей. Глядя на его безуспешные поиски среди трех предметов нужной «кнопки», я вздохнула и поднялась.
 - Давай помогу.
Он посмотрел на меня подозрительно, но, видимо, зрелище ему понравилось (водка украшает человека, как известно, - того, на которого ты смотришь).
 - И что такая симпатичная делает тут ночью?
 - Я здесь живу. Кнопку потеряла, а будить родителей жалко, - вдохновенно наврала я. Я была уверена, что этот парнишка не знает всех жильцов.
Он протянула мне ключи, и я отперла домофон.
 - А в какой квартире? Зайду в гости как-нибудь, - хмыкнул этот шестнадцатилетний отпрыск.
 - А ты в какой? Лучше я к тебе, - парировала я.
 - Я на втором этаже, в седьмой. Заходи.
С этими словами он принялся взбираться по лестнице, а я прошла к лифту, хотя уже внутренне подготовилась отшивать малолетку. Да, это точно был мой день, точнее, ночь. Высадившись на всякий случай на шестом, я покинула площадку с квартирами и по лестнице добралась до седьмого этажа. И опять выругалась сама на себя – дом не являлся образцом чистоты. Мое мероприятие было бы идеально успешным, если бы потом мне удалось отстирать свою куртку. Скрепя сердце, я постелила ее на полу у мусоропровода, прижалась к углу и потекла к Чертанову. Оставалось только надеяться, что никто не станет в ближайшее время бродить по лестнице.
Макс сидел напротив Светы на кухне – они пили чай. Надо же, как банально! Я-то думала, они начнут прямо в прихожей, а потом, скидывая одежды, переберутся быстренько в постель, ан нет. Девушка выглядела свежо и вкусно пахла – уже успела принять душ. Чертанов мечтал о том же: «Неохота грязный совать…»
 - Свет, а я могу помыться? – спросил он.
Она кивнула.
 - Пойду, поищу для тебя полотенце.
Идти в душ с этим отродьем я совсем не собиралась, поэтому покинула его на ближайшие полчаса. Я рассчитывала, что раз он не торопится накинуться на Свету, это будет то самое время, когда можно будет посмеяться и обломать ему все удовольствие.

Полчаса тянулись просто бесконечно – я даже пожалела, что не курю, было бы хоть, чем заняться. Но по возвращении в голову Макса, я увидела, что слегка недооценила ситуацию. Его сознание полыхало, мысли неслись бессвязным потоком, потому что он уже вовсю работал над своей подружкой. Ну что вам сказать? Это было довольно мерзко - стоять там и выжидать наилучший момент. Одно дело смотреть порнушку по телевизору, а другое – наблюдать живой реальный секс и чувствовать все эмоции мужчины. Хотя эмоциями я всегда считала нечто возвышенное, а то, что творилось в мозгах Макса, находилось явно на нижнем уровне – вероятно, инстинкты. Молодой человек был уже на пределе. Этому способствовало зеркало, в которое он неотрывно смотрел, пока насаживал на себя стоящую на четвереньках спиной к нему Свету. Должна признаться, отражение девушки меня забавляло, а Чертанов выглядел даже угрожающе. Я разрывалась между желанием дать ему опозориться, то есть быстренько финишировать, и поржать над ним прямо сейчас.
«Надо отвернуться, иначе…», - подумал он, и прошляпил-таки нужный момент. Сознание на секунду полыхнуло, мышцы расслабились, сперма понеслась, а голова Чертанова откинулась назад – он потерял из виду свое отражение. Я принялась истерически смеяться, пока Света расплывалась в блаженной улыбке. Конечно, я не могла слышать себя со стороны, но надеялась, что репетиция в парке не прошла даром. Макс сначала вздрогнул, а потом уставился снова в зеркало и оцепенел. Я тут же заткнулась, предвкушая и наблюдая.
«Сука! Какая сука!» - побежали гневные тирады в голове Чертанова, и это было самое приличное, что я услышала за те пять секунд его бездействия.
 - Какого хера? – взревел он вслух и отскочил от нежащейся красотки.
Я зевнула (думаю, только сознанием – мысленно) – продолжение было предсказуемо. Оставалось только надеяться, что Света не пострадает. Но, судя по его короткой мысли перед финишем про ее брата в соседней комнате, это маловероятно. Поэтому я, решив, что неплохо потрудилась сегодня, вернулась в себя и выглянула в грязное лестничное окно. На улице уже начинало светлеть. Я медленно поползла по лестнице вниз и убедилась, что Света сна родного брата и соседей не жалеет. Последнее, что до меня донеслось, было:
 - Ты ублюдок, вали отсюда! Псих! Тебе лечиться надо!
Хлопнула дверь, что значительно прибавило мне скорости. Чтобы не столкнуться с Максом, я вынеслась из дома на максимальной скорости и сразу забежала за угол. Когда Чертанов выскочил на улицу, у него разве что ноздри не развевались как у разъяренного быка. Он быстро поймал машину и скрылся в неизвестном направлении. Я, вполне довольная собой, отправилась делиться новостями и спать к своей лучшей подруге.

Сон был недолгим – всего три часа. Меня разбудил звонок от Марины (и это в субботу, в девять утра!).
 - Извини, что так рано… - грустно сказала она в трубку.
 - Ничего, - я с трудом, на самом деле, заставила себя разлепить веки.
 - Макс пишет.
 - И что же он пишет?
 - Что всю ночь не спит, думает обо мне, просит встретиться сегодня.
Да уж, я вполне верила, что не спит всю ночь. А я-то предполагала, что мне предстоит выходной от всех последних событий, но, видимо, кому-то угодно свести Чертанова с ума быстрее, чем я предполагала.
 - Я сказала, что у меня много дел. Просто хотела посоветоваться с тобой, - протянула Марина.
 -  Соглашайся. Только скинь мне смс, где встретитесь.
 - Ты думаешь, стоит?
 - Да, я уже начала действовать – вот и продолжу.
Вичка недовольно заворчала у меня под боком. Я снова прикрыла глаза, но через десять минут раздалась вибрация, извещающая меня о сообщении. «В три часа. Две палочки – на Гражданке. Знаешь?» Пришлось ответить: «Конечно. Буду там». И, как назло, мой сон куда-то пропал, я проворочалась еще минут сорок, пока не разбудила своими действиями Вичку.
 - Вот, блин, ты вертишься, как в солярии! – возмутилась подружка и  окончательно проснулась.  – Чего не спится?
 - В три часа мы должны быть на Гражданском проспекте, - сообщила я ей.
 - Мы? – удивилась Вичка.
Я принялась ей объяснять, что в том японском ресторане, где договорились встретиться Макс с Мариной, довольно много столов – сама площадь заведения немаленькая, и мне может понадобиться помощь (вырубаться в одиночестве среди бела дня было бы опасно). Ну, а по правде говоря, мне до смерти надоело за день вчерашний бродить одной.
 - Он же меня видел! – привела разумный довод против моя лучшая подруга.
 - Ага, в темноте, в баре. А если мы сядем на улице, ты сможешь не снимать солнечные очки.
В общем, я ее уговорила.
 - Ты уже придумала, что будешь делать? – спросила Вичка, когда мы погрузились в метро.
Я помотала головой.
 - У меня есть только нужный конечный результат. Буду действовать по обстоятельствам.

Мы прибыли в «Две палочки» почти на двадцать минут раньше обозначенного времени и, поскольку утром есть совсем не хотелось, а сейчас аппетит уже разошелся, заказали суши. При этом мы заняли последний столик на улице, чему я очень порадовалась. Судя по всему, на кондиционерах в этом заведении сэкономили, или же они просто сломались, не выдержав нагрузки.
Чертанов прошел внутрь без десяти три, Марина же классически опоздала на встречу на пятнадцать минут. Она, как всегда, выглядела просто фантастически в тонком бежевом платьице и палантине на плечах. Я поудобнее уселась на стуле, сложила руки на столе и опустила голову. Вичка была настороже.
У Макса в мозгах был полный кавардак. Во-первых, его мучила головная боль и общее недомогание, зовущееся в народе похмельем. Здоровье он поправлял пивом и ругался, что оно так слабо помогает нынче. Ожидание Марины его порядком утомило, он думал: «Вот сдалась мне эта баба! Если б не гребаная Света – звезда минета, может, и не стоило бы… Хотя она аппетитненькая все-таки…» С похмелья, видимо, его мучила не только жажда, но и другие физиологические потребности.
 - Мариш, всю ночь о тебе думал…. Знаю, что тебе тяжело меня простить и подпустить к себе, но я очень хочу все ускорить, - выдал он.
Марина смотрела на него напряженно. Он попытался взять ее за руку, но она вырвалась.
 - Ты пытался меня запугать. Ты меня избил. Теперь сам подумай, хочу ли я подпускать тебя к себе и как скоро могу захотеть.
Сознание Чертанова полыхнуло яростью – не выспавшийся и больной, он едва сдерживался и играл свою роль.
 - Да, я сорвался. Я просто представить не могу, что потеряю тебя.
 - Ты уже потерял, по сути. Даже не тогда, когда избил. А тогда….
 - ….Когда мы вдвоем помогли моему папаше отправиться на тот свет?
Он все-таки схватил ее за запястья двумя руками.
 - Отпусти, - попросила Марина. Она морщилась – видимо, он держал ее мертвой хваткой.
 - Нет. Ты должна признать – мы сделали это вместе, - возбужденно зашептал Макс.
 - Ты не оставил мне выбора, - Марина отчаянно замотала головой.
 - Выбор всегда есть. Он был и у моего папаши, между прочим, - в его голове пронеслась мысль: «Дам чутка правды малышке». – Первый срок я получил из-за него. Это он нашел дома наркотики и сдал меня участковому. Так что он получил по заслугам - мне его не жаль!  - и это была правда, так Макс и чувствовал. – И то, что я ему дал, не облегчило его боль, чтоб ты знала! – а это уже было совсем не так, он снова хотел вызвать у Марины чувство вины.
Я собралась, как могла, и нырнула в голову к девушке. Перескакивать «из гостей в гости» было значительно сложнее – видимо, мое тело все-таки как-то подпитывало прыжки. Но мне необходимо было это сделать, поскольку я видела, как расширились Маринины глаза.  - Он врет, - коротко сказала я, и почувствовала сильную боль в запястьях. 
«Спасибо», - подумала она, и я быстро вернулась к Максу. Пора было выходить на ринг – новые синяки Марине и так уже обеспечены.

 - Ты делаешь мне больно, - сказала девушка – в ее глазах стояли слезы.
 - Быстро отпусти ее руки, придурок! - завопила я изо всех сил. От неожиданности Чертанов действительно разжал свои клешни. Его испуганные мысли понеслись как антилопы, увидавшие хищника.
 - Не смей ее и пальцем трогать, мразь ты такая! - я была так зла на него, что не смогла бы заткнуться, даже если бы это стало опасно.  – Бери ноги в руки и вали отсюда! Иначе хана твоим мозгам!
Я не смогла бы посчитать, сколько раз за несколько секунд у него промелькнули мысли о Господе, сколько, о черте, а сколько раз он выругался. Он пристально смотрел на Марину и думал: «Вроде, молчит – значит, не она. Может, порчу наводит? Боже мой, что за херь такая?»
 - Извиниться не хочешь? – спросила Марина. Видимо, догадливая девушка поняла, что я уже атакую его сознание, и решила сделать себе приятное.
«Извиняться? Да пошла ты!...» - мелькнуло у Чертанове в голове. Пришлось наставить его на путь истинный и, угрожая расправой, приказать немедленно просить прощения.
 - Прости, мне очень жаль, - выдавил Макс.
 - А теперь вон отсюда, пока я не начала вынимать твое серое вещество по кусочкам! - скомандовала я. Чертанов, словно не он только что умирал от похмелья и недосыпа, вскочил, бросил Марине:
 - Мне надо бежать, - и вылетел из ресторана.
Я выскочила из него как раз в тот момент, когда он спускался по ступенькам, и подняла голову. Он выглядел действительно жалко – шел к метро и постоянно озирался. Не нужно было прямо сейчас навещать его по новой, чтобы понять: он уверен, что его кто-то преследует, а мысль о сумасшествии ему пока не так близка.
 
Я быстро пересказала все Вичке, пока мы расплачивались.
 - Если они с Левой такие закадычные друзья, то он сейчас позвонит ему, - мудро предсказала подружка.
 - Ну, почему я не могу запрыгнуть к нему на ходу? – расстроилась я. – Послушала бы разговор…
Макс уже скрылся из виду, когда к нам присоединилась Марина.
 - Мне пришлось платить за его пиво, - презрительно и грустно пожаловалась она.
 - Но это стоило того, ведь так? – улыбнулась я.
 - Еще бы! Я его таким никогда не видела.
 - Надеюсь, ему станет хуже, - от души пожелала Вичка.
Я представила девушек друг другу.
 - Только вот как быть дальше, не знаю. Не хочется все пускать на самотек.
 - Я могу кое-что сделать, - медленно протянула Вичка и достала мобильник.  – Позвонить Леве, например.
Это была замечательная идея, только она, на мой взгляд, требовала обсуждения. Но прежде, чем я успела что-то сказать, подружка уже нажимала на кнопки и слушала гудки. Вот если меня чем  иногда и раздражала Вичка, так это тем, что редко совещалась со мной. Если уж ей что-то взбредало в голову, она сразу же переходила к действиям.
 - Лева, солнце, - заверещала она в трубку, - привет! Как твое здоровье? Я вполне бодра и весела. Не хочешь встретиться? Не можешь? А почему? Ах, работаешь…. Ну надо же – в субботу… График такой? Ясно… А как Макс? Да ты что! И что ты ему сказал? Какие у тебя знакомые есть, однако! А где он принимает, не расскажешь? Вдруг мне тоже пригодится?...
Марина нервно курила весь разговор, а я доедала остатки суши. Когда Вичка отсоединилась, она вся сияла.
 - Девочки, мне кажется, у ада есть виды на Чертанова! – сообщила она.
Оказывается, когда Макс в панике позвонил своему другу, тот посоветовал ему обратить к знакомому доктору. Конечно, Чертанов возмутился, но Лева пообещал ему, что визит будет анонимным. По субботам туда только таким образом и обращались. К тому же, доктор мог выписать тому какое-нибудь ненаркотическое успокоительное. В общем, лже-Лева привел все доводы, а Вичке по секрету сказал:
 - Я давно замечал, что у него крыша едет не в том направлении.
Зато мы свое направление теперь знали. Доктор, ходивший в друзьях у Левы, принимал в простом психоневрологическом диспансере на Чкаловской. Туда мы и направились, надеясь, что Макс сразу поедет за консультацией. Насколько я успела повариться в мозгах Чертанова, он и вправду был не слишком выдержан. В метро мы попрощались до вечера с Мариной – я пообещала ей приехать в гости со свежими новостями. Вичка тоже срулила домой – ей нечего было делать там, где Макс мог ее увидеть. Я же направилась на Пудожскую улицу.

Здание ПНД было вполне приличным, несмотря на ужас, который навевают подобные места. Внутри тоже все было не так плохо, и совсем не много людей. За стеклянной дверью я сразу увидела Макса, сидящего несколько обособленно от остальных пациентов. На двери, на которую он периодически посматривал, была табличка с надписью «прием ведет Лившиц Валентин Лазаревич». Я недолго искала туалет, но была несколько расстроена, увидев, что замок на кабинке сломан. А может, это было сделано специально ввиду того, какой контингент преимущественно посещал уборную. В общем, я шла на огромный риск, покидая себя надолго, а значит, мне придется прыгать туда-сюда, чтобы меня никто не увидел без сознания.
 Макс нервничал.
«Сколько можно ждать? Еще три человека….На фиг я приехал вообще? Я вполне мог бы сам справиться… .У меня есть немного порошка…»  - рассуждал он. Нет, эта его идея мне абсолютно не нравилась – я против употребления наркотиков.
 - Сиди и жди приема, - четко сказала я ему.  – И думать забудь о порошке, от меня это не спасет.
Он запаниковал, снова стал оглядываться по сторонам, но быстро убедился, что никто не обращает на него никакого внимания.
«Кто ты? Почему ты доводишь меня?» - решился он, наконец, вступить со мной в разговор.
 - Я твоя совесть. Твоя кара небесная за все прегрешения, твое наказание! – грозно заявила я и сама чуть не прыснула от пафоса этих слов.
 «Оставь меня в покое! - похоже, Чертанов еще  не начал понимать, что лучше со мной не пререкаться. – Это невыносимо – слышать тебя!»
 - Догадываюсь, но ты сам навлек на себя такие последствия своими действиями! – я была неумолима.
Он вскочил и собрался бежать.
 - А ну-ка сел быстро обратно! – завопила я, что было мочи. – Если ты сейчас уйдешь, я последую за тобой, куда бы то ни было, - конечно, это был блеф, но Макс-то об этом не знал. – Ты должен посетить врача!
 - Но я не псих, - заорал Чертанов на весь коридор. Проходящая мимо девушка в белом халате остановилась возле него.
 - Молодой человек, ведите себя тихо, иначе я приму меры, - пригрозила она.
 - Сядь и успокойся! – добавила я. – Будешь ерепениться, сделаешь себе хуже.
Он опустился обратно в кресло. Девушка пошла дальше по коридору, а я на несколько секунд смоталась в свое тело, чтобы убедиться, что все спокойно, и никто не ахает надо мной, пытаясь привести в чувство. Потом вернулась к Максу.
Он сидел, перебирая пальцы на руках и озадаченно глядя на них. Его хаотические мысли уже начали поворачиваться в то русло, куда я намеревалась их загнать. « Что со мной творится такое? Неужто и вправду, это расплата?» Ох, как меня порадовали эти два прозвучавшие в его мозгу предложения! 
 - Именно, - подтвердила я. – Ты получишь сполна.
«Замолчи!» - мысленно крикнул Чертанов.
 - Только если ты спокойно дождешься приема, - пообещала я ему.
Судя по тому, как он смиренно склонил голову, у меня было несколько свободных минут – в кабинет только что зашла семья (видимо, мама, папа и дочь), и это были последние люди, ожидавшие приема у Лившица.
Я вернулась в свое тело и вышла из туалета. Я ведь тоже человек, и если есть возможность, хотела бы ожидать продолжения с комфортом. Около регистратуры – за стеклянной дверью – было несколько кресел, в одно из них я и уселась. Со стороны Макс выглядел не более радостно, чем изнутри – подавленный и напуганный мной он смотрел исключительно  в пол. Ну, надо же, я и не ожидала, что такой человек сломается столь быстро!
Увидев, как девушка с родителями покидает кабинет через десять минут, я бросила разглядывать познавательные стенды в вестибюле и снова метнулась в туалет. Оттуда я запрыгнула в голову Макса и до поры до времени решила сидеть тихо.

Он был прямо-таки напуган, когда из кабинета вышел врач – невысокий коренастый мужчина с чуть тронутыми сединой висками.
 - Вы Максим? – Чертанов кивнул и встал с кресла. – Александр звонил мне. Заходите – побеседуем.
Мы прошли в кабинет. Должна сказать, для медицинского учреждения кабинет был вполне уютным – видимо, это тоже было не просто так, а в связи со спецификой диспансера.
 - Что вас тревожит? – спросил Валентин Лазаревич. Мне лично он понравился сразу – у меня нюх на профессионалов в своем деле. Макс же был крайне насторожен, но надеялся, что этот визит поможет ему избавиться от меня. И начал крайне неграмотно:
 - Меня преследуют. Я не знаю, что я тут делаю… Просто Лева…. Простите, Саша сказал, что вы поможете мне. Но меня действительно преследуют, я уверен.
 - Кто и зачем это делает? – вежливо спросил доктор. Я видела, как он делает пометки в блокноте. Если я не ошибалась, Чертанов сейчас самолично начал рыть себе могилу.
К сожалению, я не могла насладиться всей их беседой сначала и до конца, мне то и дело приходилось навещать брошенное мной в туалете тело. Но моего особенного участия и не понадобилось – упрямый, как горный баран, Макс сделал все, чтобы поставить себе диагноз.
 - Я не знаю….
 - С чего вы взяли, что вас преследуют?
 - Кто-то наблюдает за мной. Прямо изнутри моей головы…. Разговаривает со мной, блин, и указывает, как жить и что делать! – Чертанов набирал обороты. Его голос задрожал от возмущения.
 - Спокойно, Максим. Здесь вас никто не потревожит, - попытался привести его в чувство доктор.
Пришлось разубедить моего «хозяина» в этом – для пущего эффекта.
 - Я тут, дорогой. Я слежу за тобой, - я вложила в эти слова как можно больше теплоты. Хотя не могу ручаться за результат, учитывая Вичкины рассказы о своем звучании в е голове.
 - Нет, она все равно говорит со мной! Даже сейчас! – выкрикнул Чертанов. Его руки затряслись.
Лившиц покачал головой и снова что-то записал.
 - Значит, это женщина?
 - Да! Наверно, одна из моих бывших навела на меня порчу!
 - Ясно-ясно….

Я снова покинула их и, кстати, очень вовремя. Потому что дверь кабинки распахнулась.
 - Ой, простите, - сказала седовласая старушка и устроилась по соседству.
Я была вынуждена переждать, пока она закончит все свои дела, вымоет руки и выйдет из туалета. Когда я снова смогла расслабиться и запрыгнуть в Макса, выяснилось, что я немало пропустила. Он заламывал руки, а доктор уже стоял перед ним, облокотившись на стол, и уговаривал:
 - Так будет лучше для вас… Я могу хоть сейчас оформить недобровольную госпитализацию, - и тут я увидела сметенные на пол документы и листы (видимо, кто-то тут буянил, пока я тусовалась в туалете). – Но мне бы хотелось, чтобы вы сами осознали, что вам требуется психиатрическая помощь. Саша сказал, что вам ни к чему светиться с реальными документами, поэтому я предлагаю лечь в стационар к моим знакомым людям, где о вас позаботятся.
Вы бы знали, как я ликовала, слушая эти слова! Я предполагала, что вся авантюра с Максом займет немало времени – возможно, остаток лета. Кто бы мог подумать, что мое мастерство приведет его к диагнозу «параноидная шизофрения» буквально за пару дней! Я почувствовала себя... Нет, не Богом, но приближенной к нему особью.
Я даже перестала всматриваться в скачущие мысли Чертанова, который сейчас боролся с собой, начиная понимать, какую ошибку он совершил, придя сюда. Он был загнан в угол – с таким вот выбором: утихнуть и отправиться добровольно в место, предложенное Лившицем, или продолжать гнуть свою линию, и тогда его увезут санитары в менее приятное заведение. А ведь он еще и официально объявлен в розыск!
 - Я согласен, - устало протянул Макс. Его душа, если это небольшое черное пятно, ютившееся на подкорке, можно было так обозвать, рыдала.
 - Хороший мальчик. Лечись, оставь в покое всех, кого достаешь, и я тебя больше не потревожу, - напутствовала я его на прощанье. Он вздрогнул, но ничего не произнес даже мысленно. Только самопальные молитвы.

С Чертановым покончено, решила я, вышла из него навсегда и, скользнув в себя, направилась в гости к Марине. По дороге к метро я выложила последние новости Вичке.
 - Ты опасна, дорогая, - заключила она.
 - Я даже не представляла себе, насколько!
 - Хорошо, что ты используешь свой дар в благих целях. Представляешь, что бы ты смогла натворить? 
 - Возможно, иногда мне захочется похулиганить…. – протянула я, но по затянувшейся паузе поняла, что моя лучшая подруга не намерена шутить на тему моих способностей. – Вичка, я тебе обещаю, что никогда не сделаю никому ничего плохого. А точнее, незаслуженного.
 - Приедешь? – смягчилась она. – Отметим успех мероприятия…
 - У меня еще есть одно дельце, - загадочно ответила я. - Позвоню позже.

Я набрала Марину и предупредила, что еду к ней. По пути я умудрилась-таки купить бутылку холодного шампанского (это было не так легко, как вы понимаете, в тридцатипятиградусную жару) и пару гроздей винограда. Когда я, наконец, нарисовалась на пороге Марининой квартиры, и она отрыла мне дверь, я секунд на десять потеряла дар речи. Она, видимо, задремала (неудивительно – после дежурства-то), а я ее разбудила. Она смотрелась так нежно, так мило в своем наряде, состоявшем из топа на лямочках (бюстгальтером за ним и не пахло) и ультракоротких шортиков. Я уж молчу о растрепанных длинных белокурых волосах, заспанных глазах и слегка потрескавшихся от жары губах…. Из-за выраженного загара синяков на теле почти не было видно. Блеснувший в пупке пирсинг окончательно меня добил. Я сглотнула и зашла в квартиру.
Марина засуетилась на кухне, и вскоре мы уже поднимали бокал за душевное здоровье Максима Чертанова, а точнее, за его новоприобретенную болезнь.
 - Я не знаю, как благодарить тебя, Ник… - растроганно сказала моя новая подруга.
 - Зато я знаю, - я потянулась к ней и поцеловала в губы, проникая языком в ее рот. Это было восхитительно – мое сознание тут же поплыло прочь, правда, не так, как я привыкла, а нецеленаправленно -  куда-то в небеса. Марина оторвалась от меня – она выглядела смущенно.
 - Так вот почему тебя так вынесло, когда мы встретились…
Я кивнула.
 - Я догадывалась, просто надо было убедиться.
 - Ты прости, но я чистая гетеро….Ты очень хорошая, но спать я все-таки предпочту с мужчинами. Даже после все этого…
Я видела, как боится она меня обидеть, и как боится в то же самое время, что я снова на нее накинусь.
 - Расслабься, - я коснулась ее руки. – Ты все равно сделала для меня много. Позволила открыть новые качества внутри, разглядеть особенности. И эта – одна из них. Теперь я знаю, чем буду заниматься дальше и кого искать.
 - Неужели подашь объявление в газету? И будешь предлагать помощь за вознаграждение? – пошутила Марина.
 - Ни за что. Меня что-то вело в этот раз, и я буду идти за тем же зовом дальше.
Не смотря на то, что она отшила меня, я уходила от нее очень довольная. Ведь я сказала ей правду. Я разрушила гадкую жизнь Максима Чертанова, но начала новую для Вероники Ларицкой.