Воспоминания о 321-ой Ленинградской школе

   
   
                Предисловие
               
                «...существует только то, чего уже нет.
                Будущее может не быть;
                настоящее может и должно перемениться;
                одно прошедшее не подвержено изменяемости:
                воспоминание бережет его...»
               
                В.А.  Жуковский



Наше детство пришлось на военные годы, годы ленинградской блокады, эвакуации, переездов, смены квартир и школ. Так что 321 ленинградская школа  в которую я поступил, вернувшись из эвакуации, была уже четвёртой в моей жизни и последней. Её я окончил в 1950 году.
Мне  давно хотелось собрать материалы и написать  достаточно полную историю моей школы. Но сделать  это достаточно сложно, особенно сейчас, когда я живу в      Израиле. И всё же я постараюсь. Эту главу моей жизни я писал не только для того, чтобы вспомнить о своих школьных годах, но и для того, главным образом, чтобы рассказать о ленинградской школе 1940-50 гг. и поколении ленинградских мальчишек,  переживших военное лихолетье и блокаду. Трудно вспомнить всё, что происходило шестьдесят лет тому назад. Многое забыто, что-то сейчас, возможно, видится в искажённом свете. Я пытался воспользоваться воспоминаниями некоторых ребят, учившихся в одно со мною время и окончивших школу в  1948-1952 годах. В этих записках я использовал воспоминания Света Половцева (С.П.), Юры Лившица (Ю. Л.), Фридриха Каминского (Ф.К.), Миши Меерсона (М. М.),Якова Фраткина и Зиновия Либермана (З.Л.),Сергея Тер - Казарьяна, которым я очень признателен за помощь. Значительную часть их воспоминаний я не изменял и в тексте выделил  курсивом, обозначив их авторство инициалами. К сожалению, не все, к кому я обращался, откликнулись на мою просьбу поделиться своими воспоминаниями. И это можно понять. Ведь мы уже перешли 75-летний рубеж, и не так уж много сохранилось сил. К тому же большинство из здравствующих «однокашников» занятые люди и продолжают творчески работать. Хочу выразить особую благодарность моему старинному и верному другу Юрию Рутману, который поддерживал меня на всех этапах этой работы.
Собранные  мною материалы о дореволюционной истории школы, её известных преподавателях и учениках я приведу в конце этих записок.
Здесь же я ограничусь,  в основном, воспоминаниями о школе 1944-1950гг., когда я в ней учился, её учителях, моих одноклассниках и интересных, запомнившихся ребятах  из других классов.


                Школьные годы

               
    После возвращения  в марте 1944 года из эвакуации в Ленинград я сразу же пошёл устраиваться в школу. Именно сам пошёл, без родителей и бабушки. Было мне тогда двенадцать с половиной лет. Я пишу об этом потому, что не могу себе представить своего сына и внуков тогда в  СССР или сейчас  в Израиле, определяющихся самостоятельно в учебное заведение. Помню,  соседи мне сказали, что ближайшая школа находится  за углом, на улице Ивановской, недалеко от нашего дома. Я вышел из дома и пошёл разыскивать Ивановскую. Долго искал, пока мне не подсказали прохожие, что я стою на этой улице. Оказывается, улица Социалистическая, на которой находились и наш дом и школа, когда-то называлась Ивановской, но новое название, обозначенное и на табличках, никак не прививалось. Так я попал в школу № 321 тогда ещё Фрунзенского  района, которую и окончил в 1950 году. Всю жизнь я гордился, что учился  именно в этой  школе, бывшей когда-то Первой  петербургской гимназией. Гордился тем, что в школе учились и преподавали многие известные люди. Гордился и своими одноклассниками, которые, получив хорошее образование в школе, в дальнейшем достигли больших успехов в жизни. Тогда же, в 1944 году я не знал ничего ни  об истории школы, ни об её традициях. Просто она была ближайшей к моему дому.
         Нужно отметить, что 321 школа была одной из тех школ, которые почти не прерывали занятий во время ленинградской блокады. В музее Обороны Ленинграда  есть специальный стенд, на котором перечислены школы, работавшие в Ленинграде  во время войны. Среди них указана и 321 школа Фрунзенского района. Занятия в 1941 году начались  позже, чем в довоенное время - с 30 октября - нужно было подготовить помещения для учёбы в условиях постоянных обстрелов и бомбёжек. Есть сведения даже о том, что учёба началась только в мае.
            Приведу воспоминания ленинградского журналиста Германа Попова, бывшего ученика школы, в какой-то степени воссоздающие обстановку в которой проходила учёба детей в блокадные годы ("НВ"20.01.2005)«Непривычно начинать учебный год в мае, но в блокадном 1942-м было именно так. Я оказался в третьем "А" классе школы №321, бывшей Первой петербургской гимназии. Уроков было немного. Мы подолгу, порой часами сидели в классе или в приспособленном под столовую физкультурном зале, ожидая, когда на тележке с железными ободьями на колесах  в школу привезут баки с похлебкой, кашей и чаем. Еду готовили в столовой на углу Загородного проспекта и переулка Джамбула, где теперь ресторан "Тройка". По пути все остывало: в начале мая было очень холодно. Однажды в таком ожидании мы просидели в классе до 17.30, а обеда все не было. Объявили тревогу, и учительница Нина Романовна повела нас в бомбоубежище. Оно было затоплено водой, и мы укрылись под аркой ворот. Запоздавший обед состоял из маленькой порции каши с сарделькой и пол кружки компота. Назавтра после позднего завтрака третьеклассников отпустили домой до 16.30. Как назло в начале пятого начался дикий обстрел нашего района. Два раза снаряды ухнули так, что в нашей квартире чуть не вылетели стекла. Питание в школьной столовой чуть-чуть улучшилось, но мы с одноклассниками хотели съездить куда-нибудь на окраину, собрать щавеля и крапивы, чтобы щи сварить. Так и не выбрались. .. В конце мая Нина Романовна обратилась к классу: "Ребята! Чтобы у Красной Армии было больше танков, пушек, пулеметов, надо много металла. Приносите в школу ненужные кастрюли, чайники, тазы, ведра. Кто больше, тот молодец". Я долго не раздумывал. Раз нашей армии необходим металл, нужно принести что-то потяжелее, чем кастрюля с дном, как решето. В кухонном комоде лежал мешочек со старинными монетами. Их собирал мой дед Николай Иванович… Я взвесил монеты на безмене. Восемь фунтов, то есть три с лишним килограмма… Школьный двор был завален металлоломом. Положив мешочек с краю, я поспешил в класс. Перед уроком учительница похвалила нас. Много лет спустя я рассказал друзьям о тех монетах. Они удивились, дескать, зря ты пожертвовал такую коллекцию. А я не жалею».
Я помню Нину Романовну. Она в наше время преподавала физкультуру в младших классах. Должен сказать, что помещениям школы бомбёжки и артобстрелы не нанесли какого-то существенного урона, но помнится страшно захламлённый школьный двор, который мы уже в послевоенные годы расчищали на школьных субботниках. Сохранились все классы и специальные кабинеты. Как видно из воспоминаний Германа, в блокадные годы детям было не до учёбы. Но в начале 1944 году, когда бомбёжек уже не было, обучение в школе велось по полной довоенной программе. Но я отвлёкся.               
           В школе меня встретила завуч младших классов Анна Александровна Бари, которая  меня и определила в 4-а класс. На следующий день утром я уже пошёл на занятия. Приоделся. На голову надел отцовскую флотскую фуражку. В те времена эти головные уборы   назывались мичманками. В класс зашёл во время перемены. Там стоял невообразимый шум и гам. Все кричали, бесились и  бегали по партам. Кто-то открыл дверцу печки (центрального отопления тогда ещё не было) и писал в неё. Никто на это не обращал внимания. При моём появлении ребята немного стихли, и кто-то попросил примерить фуражку. Фуражка пошла по кругу. Когда я попытался  её забрать обратно, меня хорошенько помяли.  Так что домой я вернулся и в разорванной одежде и без фуражки. Я не помню, чтобы кто-нибудь из моих близких побежал в школу разбираться. Всё как-то обошлось. Потом выяснилось, что в классе было много ребят - переростков, не учившихся во время блокады, хулиганов и воришек, доставлявших много неприятностей своим воспитателям. Нужно сказать, что за время летних каникул руководство школы сумело избавиться от беспризорников и ребят, не желавших учиться, а остальных учеников  перераспределило в различные классы в зависимости от их подготовленности. Так что с пятого класса я начал учиться в обновленном коллективе. Война ещё продолжалась. Среди одноклассников были и те, кого в то время называли «сыновьями полков». Их можно увидеть в военной форме на   фотографии нашего  5 класса. Постепенно состав класса изменялся, ребята отсеивались. После седьмого класса некоторые ушли в техникумы. В 8-ой класс   пришли новые ученики из какой-то расформированной школы, но основной костяк класса сохранился до окончания учёбы. Пока же шёл 1944 год. Первое время преподавали одни женщины. Все они были немолодые и в большинстве своём очень опытные учителя, с многолетним стажем. Были и такие, которые работали ещё в дореволюционной  гимназии. Начиная с 1945 года, среди учителей начали появляться и мужчины - возвращались фронтовики. В довоенное, военное и послевоенное время директорами школы были:
 30-е годы       -  Вербицкий Андрей Гаврилович
1941-1942 гг.   -   Паромова Агриппина Галактионовна
1942-1944 гг.   -   Горбунов Николай Николаевич
1944 -1945 гг.   -  Шостак Нина Михайловна
1945 - 1960 гг.  -  Баранов Макарий Георгиевич
1960 -1964  гг.   - Ковалевская Таисия Петровна

Всё время нашей учёбы  директором школы стал   Макарий Георгиевич Баранов. Он пришёл к нам сразу после окончания войны.

                Макарий Георгиевич Баранов

               
В послевоенные годы   уровень и дух школы определялся именно его личностью. Он сумел найти и  объединить уникальных предметников и прекрасных педагогов, как   гуманитариев, так и учителей точных наук для большой  школы, численность учащихся которой достигала 1300 человек.
Макарий Георгиевич преподавал у нас Конституцию СССР, а затем в старших классах и вновь введённые предметы: логику и психологию. Это был подтянутый и строгий учитель, всегда имевший свои взгляды на преподавание в школе, временами расходившиеся с общепринятыми. Жил он в квартире, расположенной в школьном флигеле и с дореволюционных времён  отдававшейся для семьи директора. О своей работе в те годы Макарий Георгиевич писал:

«В школе была установлена чёткая система контроля за успеваемостью. Неуспевающий ученик, если он пионер, то отчитывался в звене, отряде, совете дружины. Комсомольцы отчитывались на классном комсомольском бюро, на классном комсомольском собрании, на комитете ВЛКСМ или на общем комсомольском собрании. Если ученик не пионер и не комсомолец, то на классном собрании или учкоме. Председатели советов отрядов отчитывались за состояние успеваемости в отряде - на совете дружины. Старосты классов - на учкоме и комитете ВЛКСМ. Секретари классных бюро - на комитете ВЛКСМ и общем комсомольском собрании. В практику работы школы вошли отчёты секретаря комитета ВЛКСМ, в присутствии всех членов комитета и секретарей классных бюро, на открытых партийных собраниях партийной организации школы. Иногда на партийных собраниях ставились отчёты секретарей классных бюро ВЛКСМ, классов.»При наличии высококлассных преподавателей  и такой  жёсткой системы контроля школа добивалась очень высоких показателей.        Интересные воспоминания о школе и её директоре Макарии Георгиевиче Баранове оставил выпускник школы 1949 года Зиновий Либерман:
. «…то, что Макарий (между собой мы звали его без отчества) был настоящим мужчиной, мы, подростки, чувствовали, и это было основой его авторитета. Среднего роста, сухощавый, всегда подтянутый, с хорошей осанкой и аккуратными усиками, он очень редко повышал голос, а к старшеклассникам обращался на "вы". Я хорошо помню его манеру внимательно и спокойно смотреть на собеседника, и если этим собеседником был подросток - тоже. Как-то раз он меня серьезно отчитал и, пожалуй, за дело; начинался этот разнос так: « Послушайте, Либерман, вы же здравомыслящий человек...». Почему-то запомнилось.
( Только сейчас, прочитав эти строки из воспоминаний Зиновия, я подумал:  «А почему я всю жизнь почти всех называю на Вы и  с большим трудом  перехожу на ты? И то только тогда, когда с человеком складываются близкие или приятельские отношения. Жена моего сына долгое время обижалась на меня  за то, что я называл её на ты, и жаловалась мужу. И перешёл в обращении к ней на Вы  я только после рождения внука. Откуда это? Может быть,  в какой-то степени пример Макария Георгиевича ?)
Уже после окончания школы во время одной из встреч Макарий сказал нам, что ему очень нравилась мальчишечья школа того времени, то есть периода раздельного обучения. Меня это удивило: нам-то эта «раздельность» казалось противоестественной. Но не мне спорить об этом с Макарием Георгиевичем. Думаю только, что в послевоенной мужской школе до 49-50 года была одна особенность, о ней нам и vчителя впоследствии говорили. Мы были последним или предпоследним из этих послевоенных выпусков.                Общий тон в ученическом коллективе задают старшеклассники, а в тот период это были мои сверстники, по многим из которых крепко прошлась война, и не только голодом и потерей родных. Насчет «огня, воды и медных труб» не ручаюсь, но почем фунт лиха догадывались и многому знали подлинную цену. В чем-то мы были взрослее номинала. Иметь авторитет у таких ребят трудно, но Макарию Георгиевичу это было дано. Уважение было взаимным: преждевременно повзрослевшие мальчишки и Макарий почти идеально подходили друг другу. Может, я усложняю…, но спустя полвека мне кажется, что было именно так, хотя, конечно, ни я, ни кто-либо из моих одноклассников об этом и не задумывался. Поэтому кое-что в наших взаимоотношениях с директором школы, не¬стандартное, мягко говоря, по обычным педагогическим меркам, было естественным. Многие из нас курили, и, понятно, никакими рацеями переубедить нас было невозможно. Директор не стал ни притворяться, будто он не знает, что сортир вблизи старших классов стал курилкой, ни читать нам бесполезные нотации, он просто потребовал от нас, как от ответственных и достаточно взрослых людей, чтобы там, в нашей курилке, никогда не было малышей. Стоит ли говорить, что свои обязательства мы выполняли свято.
Конечно, не в одном Макарии Георгиевиче было дело, но и во всем школьном учительском сообществе (не люблю слово "коллектив"), но ведь его и формировал и во многом определял директор. Через много лет, уже незадолго до смерти, когда мы навестили его дома, Макарий Георгиевич рассказал нам такой случай. Кто-то из очень хороших учеников заболел во время экзаменов, и Макарий, уверенный в его безукоризненном знании предмета, предложил ему что-то смухлевать, а тот не согласился и хотел все сделать по-честному. Может быть, не все детали рассказа запечатлелись в моей памяти, но я хорошо помню заключительные слова: «... вот так меня, старого педагога, научил мой ученик! ». Я в его интонациях услышал какое-то торжество.
Учеников своих, вне зависимости от того, вел ли он у них какой-либо предмет или нет, знал прекрасно и помнил. У нас в 10-м, кажется, классе он вел логику - очень небольшой и почти факультативный курс. От нее в памяти осталось очень немного, а жаль. Впрочем, как я сейчас понимаю, умение логично, а стало быть, и независимо мыслить по тем временам было лишней и небезопасной роскошью. Помню еще, как, передразнивая манеру Макария говорить, мы придумали дурацкую цитату: « Жучка - суть собака ...», подчеркивая "о" в последнем слове.
Не уверен, что Макарий Георгиевич вел какой-нибудь предмет в том классе, который кончал школу годом раньше нас, но знал всех, даже самых незаметных. Был в этом классе (а мы с этими ребятами дружили, несмотря на год разницы) совсем незаметный и никому из нас не запомнившийся мальчик Гоша (может быть Жора) Вабищевич, впоследствии Георгий Николаевич, генеральный директор объединения и института, где я работал. Спустя очень много лет после окончания школы в разговоре с Макарием Георгиевичем я упомянул Вабищевича. « Ну, он честолюбив!..» - сразу отозвался тот. Не только помнил, но и разглядел, поставил точный диагноз еще тогда. (  Как сумел?  Наверное, это и есть педагог.)
Мы чувствовали себя в школе хозяевами (не знаю, всегда ли это хорошо). Наш директор действительно не держал нас за детей и не только доверял следить за малышами (чтобы не курили!), но и звал на какие-то хозяйственные работы без всякой комсомольской трескотни - так же, как мы занимались обычными домашними делами того времени: дровами, печками (еще повсеместно было печное отопление), электропроводкой. Точно так же мы чистили школьный чердак от накопившегося за годы войны хлама, поднимали туда  листы кровельного железа, помогали кровельщикам и много чего еще.
А в 10-м классе мы оборудовали школьный радиоузел. Это была работа в основном трех-четырех человек, которым школьная администрация доверила даже финансовые (!) вопросы. Тогда это был один из первых в городе (а может, и самый первый) школьный радиоузел. Помещался он в актовом зале, там, где сейчас сцена. Это была, как тогда называли, кинобудка, т.е. помещение для кинопроекционной аппаратуры, снабженное двумя маленькими окошечками с отдельным выходом в зал. Сцена в то время была с противоположной стороны зала. Мы были радиолюбителями и могли сами смонтировать усилитель, но у школы оказалась возможность купить все необходимое. Мы сами выбирали, ходили по магазинам и конторам ... Можно ли после всего этого не считать себя хозяевами. В итоге мы получили аппаратуру для оснащения средних размеров кинозала, вполне по тому времени приличную; очень внушительного вида микрофон (и в самом деле неплохой), проигрыватель, динамики, собрали команду школьников помладше и развели трансляцию по всем школьным коридорам. Для проверки работы аппаратуры кроме общепринятого: Пpoвepкa; раз, два, три...» мы запускали «Рассвет на Москва реке» из «Хованщины» или арию Вертера из оперы Масне - это, кажется, были единственные наши пластинки; звучала эта музыка в пустой по вечерам школе очень здорово. Кстати, все это делалось во второй половине выпускного года, и никто не охал над тем, что мы перегружены - захотели, решились - сами и несите ответственность; теперь бы сказали: ваши проблемы. Стоит ли говорить, что на территории радиоузла мы были полностью независимы, только поклялись, что будем аккуратно убирать окурки и мусор. Вместе с радиоузлом мы взяли на себя обязанность обслуживать школьные мероприятия.»( З. Л.)
Макарий Георгиевич был учителем строгим, но справедливым. У директора школы много забот и неприятностей. И не только хозяйственных. Значительную  часть их приносили ему ученики.
«Безобразничали мы вполне талантливо и изобретательно. Один секрет (почти на уровне изобретения - «способ сорвать урок, отличающийся тем, что с целью...» и т. д. в полном соответствии с правилами формулирования предмета изобретения) могу раскрыть, так как при современном электрооборудовании воспользоваться им практически невозможно. Мы навострились выводить из строя освещение, не прибегая к общеизвестной влажной промокашке в патроне электролампы, и вполне "неусекабельно" притом. Тогда в классах была шнуровая проводка, и мы, забравшись повыше, закорачивали провода, ведущие непосредственно к лампе, тоненькой стальной иголкой. Приходил учитель, включали свет, перегорал предохранитель, приходил электрик (или завхоз), менял пробку или ставил "жучка", он опять перегорал, ставили "жука" помощнее... И так пока не сгорала иголочка, а мы умели подобрать такую тоненькую, что она, сгорая, не вызывала других неприятностей и следов не оставалось. Физика не была для нас сугубой теорией.» (З.Л.)
Обычно за провинность  ждало наказание но, когда с учениками происходило нечто экстраординарное, Макарий Георгиевич всегда пытался понять их и помочь.
Как-то в 1948 году «возвращаясь из Зоологического музея, мы небольшой компанией шли по Дворцовому мосту, и милиционер, дежуривший на мосту, стал «прискребаться» к Додику Инденбауму. Милиционер на самом-то деле был прав: мы не видели, что Додик догнал нас, спрыгнув на ходу с трамвая. Тогда у трамваев были открытые подножки, и мы все умели прыгать на них на любой скорости и спрыгивать тоже, за грех это не считали и полагали естественным способом пользоваться транспортом.
А дальше сложилось так. Милиционер пытался тащить Додика, не вдаваясь в объяснения. Мы, естественно, не пускали, а он еще рискнул высказаться в стилистике генерала Макашова (потом, правда, бормотал что-то вроде: «Простите, ребята, я сам татарин...»). Мои одноклассники такого на дух не переносили вне зависимости от собственной национальности. А он еще попробовал грозить нам пистолетом. Пистолет мы отобрали, разрядили, или он вообще оказался незаряженным, засунули в кобуру и объяснили, что с нами так нельзя себя вести. Но к милиционеру подошло подкрепление, и, в конце концов, все это расхлёбывала школьная администрация, то есть, разумеется, Макарий Георгиевич. Сейчас это все кажется не заслуживающим серьезного внимания, но тогда все могло очень плохо кончиться и для ребят, и для всей школы. Времена были серьезные. Попытка обезоружить милицию, да еще на мосту, а это стратегический объект... Мало ли чего еще можно было бы накрутить, а тогда это умели делать. Нам это все обошлось, а чего это стоило Макарию Георгиевичу, мы не знали, но нас он ни разу не упрекнул. Среди моих друзей этот инцидент фигурирует как «Дело на Дворцовом мосту» - приятно поиграть в Наполеона.»(З.Л.)
Одну историю о Макарии Георгиевиче мне рассказал Яков Фраткин из 10-б.
После урока физкультуры большинство ребят переодевались в раздевалке. Петя же Гореликов, будущий призёр Олимпиады по парусному спорту, единственный любил переодеваться в классе. И ,вот однажды, ребята спрятали все его вещи и к началу следующего урока он оказался  сидящим за партой в одной рубашке…В класс вошла учительница немецкого языка и, ни о чём не догадываясь, стала вызывать к доске именно Гореликова. Это вызвало смех в классе. Горельников отказался выходить к доске. Тогда учительница  попросила выйти его из класса, что он также отказался сделать. Класс рыдал. Мария Фёдоровна это уже не могла выдержать и выбежала, рыдая  сама. Через несколько минут в класс вошёл Макарий Георгиевич. Узнав у старосты, в чём дело, он повертел пальцем у головы и произнёс очень непедагогичное слово:       « Муда..и» и вышел. Никаких наказаний не последовало, да и они были не нужны.    В эти годы шло «закручивание гаек». Выходило много постановлений, пересматривались многие мировоззренческие вопросы. Поэтому и в  мальчишеской среде, особенно в старших классах обсуждалось не только обстановка в стране, но и философские вопросы (особенно диалектики, когда начали читать четвёртую главу "Краткого курса истории ВКП(б)" , критиковались школьные порядки, излишняя заорганизованность, работа комсомола и пионерской организации , национальные  вопросы. В результате возникали проекты  совершенствования работы комсомольской и  пионерской организаций, изменения школьного процесса. Зимой 1948 года произошел беспрецедентный в истории школ Ленинграда случай, когда  ученики десятого класса нашей школы обратились ко всем школьникам года с призывом о демократизации образования в стране. Сейчас, про прошествии шестидесяти лет трудно восстановить все подробности случившегося, тем более, что документы об этом не сохранились. Поэтому я приведу воспоминания  некоторых моих соучеников, которые несколько противоречат друг другу в деталях, но, в общем - то отражают суть произошедшего. Мой школьный друг Юра Лившиц припоминает, что «году в1948 году десятиклассники выдвинули даже особый Манифест, в котором были такие слова: «Наша молодость проходит за чёрными партами". Далее выдвигалось требование, уменьшить домашние задания и ввести свободный от занятий день в среду. В то время учёба велась 6 дней в неделю. Нашему умелому директору видимо удалось смуту быстро подавить и, главное, не дать ей выйти за пределы школы. Хотя были и пострадавшие, которых из школы в итоге исключили из 10 класса  и даже без права дальнейшего поступления. Наказание хотя и серьёзное, но для того страшного времени – не самое суровое. Во всяком случае, широкого распространения история эта, к счастью, не имела. Многим же из моих однокашников вообще события эти не запомнились. А у меня до сих пор перед глазами стоит один из этих боевых ребят, невысокий, худощавый, кудрявый, энергичный, вроде бы по фамилии Котов». Об этом же событии рассказывает в своих воспоминаниях Револьт Пименов , ставший впоследствии известным математиком и диссидентом. В 1948 году… «ему (Баранову) пришлось исключить из своей школы группу десятиклассников ("Дело Лошкарева"), которые создали чересчур энергичную комсомольскую организацию, самостоятельно, без санкции парт.властей и даже райкома комсомола, функционировавшую в духе юношески понимаемого коммунистического мировоззрения. Ходили слухи, якобы Лошкарева с сотоварищами арестовали, но через несколько лет я узнал, что через год-другой их восстановили в комсомоле и даже Лошкарев занимал потом какой-то пост в райкоме-горкоме.»
Ещё несколько воспоминаний об этом инциденте.
Зиновий Либерман:
В 1948 году…тогдашние десятиклассники (а мы были в 9-м) обратились к другим школьникам города с воззванием добиваться реального школьного самоуправления, независимости учкомов, чего-то еще (говорили, что там были глупости вроде жалоб, что молодость погибает за черными партами, и. т. п.) - самих этих писем мы, разумеется, не видели: их сразу перехватила госбезопасность. И пошло - ¬поехало. Как же, молодежная организация - листовки, воззвания, вражеская пропаганда (если не партийная, то какая же может быть еще, как не вражеская!). Можно считать, что легко отделались: зачинщиков перевели в конце концов в другую школу и даже дали ее окончить; какие неприятности претерпел наш Макарий Георгиевич и другие педагоги, можно догадываться, мы об этом не спрашивали. А мы потеряли хорошего учителя литературы Дору Евгеньевну Шапиро: она была классным руководителем «заговорщиков», и ей пришлось перейти в другую школу. Вскоре она умерла от опухоли мозга (так нам сказали); возможно, все это приблизило ее конец, а ведь она была молодая и милая, как я сейчас оцениваю, женщина.»
Фридрих Каминский:
«В январе 1948 года во время зимних каникул все комсомольцы нашей школы  были срочно вызваны на общее комсомольское собрание. Я  только осенью был принят в комсомол, но даже не только для меня, новоиспечённого комсомольца, всё происходящее тогда было совершенно неожиданным и очень страшным событием. Весь актовый зал школы был переполнен. Было и много незнакомых взрослых людей. Выступал директор школы и учителя. Из их сбивчивых взволнованных выступлений было трудно понять, что произошло. Наконец, нам объяснили, что лучшие ученики нашей школы, на которых мы смотрели как на богов на олимпе, выпускники, члены комитета комсомола, создали антисоветскую, тайную организацию, выпустили и распространили в других школах прокламации с призывом сразу после зимних каникул объявить забастовку и выйти на городскую демонстрацию с требованием свободы печати, демократизации жизни,, автономии школ и ВУЗов, как это было в годы февральской и октябрьской революций. Как выяснилось, самих ребят, виновников происшедшего, уже не было на собрании, т.к. они были арестованы. Учителя и школьники-комсомольцы обязаны были по указанию свыше резко осудить бунтовщиков, а комсомольское собрание - исключить из комсомола. Из школы они уже были исключены. Уже потом, значительно позднее, нам стало известно, что благодаря своему высокому авторитету в городе директор нашей школы М.Г. Баранов добился для многих ребят, поддержавших в страшные сталинские годы  свободолюбивые традиции нашей школы, смягчения их участи. Совершенно не понятно, как это удалось Макарию Георгиевичу! Для нескольких же главных обвиняемых (Дёмкин и др.) их благородный поступок закончился всё же трагически. Из их состава только Лошкарёв был освобождён из застенков КГБ, может быть, потому, что его дед - известный врач- академик Воячек лечил членов правительства. Лошкарёв, кажется, экстерном сдал экзамены в школе на аттестат зрелости и поступил сразу на третий курс Университета.»
Воспоминания противоречивы в деталях. Свет Половцев об этом пишет так: «Я четко помню Лошкарева, очень он был привлекателен, статен и красив. Его перевели в другую школу, и он окончил ее с медалью, за что директор школы, которую он окончил, получил выговор. Все это только по слухам, бродившим в школе. Однако, также по слухам, он поступил на физико - механический факультет Политехнического института, что очень престижно было и тогда.» Думаю, что у Макария Георгиевича было много неприятностей в связи с этим делом, но несмотря на это, как я совсем недавно узнал, он приял в  10 класс во втором полугодии 1949 года Револьта Пименова, отчисленного из другой школы за проявившееся уже в ту пору диссидентские настроения. Сейчас это представляется почти подвигом.
В послевоенные годы  на месте боёв сохранилось много оружия и боеприпасов. Их собирали многие ребята, в том числе и нашей школы. Неумелое обращение с оружием приводило к жертвам и ранениям. Свет Половцев помнит комсомольское собрание, на котором осуждались ребята на 1-2 года моложе нас занимавшихся этими делами. На них наложили ли взыскание, но из школы их не исключили.
А, вот ещё один случай, о котором вспоминал Зиновий Либерман. В 1946 году в их класс пришёл новый ученик Ренар Лившиц, который только через много лет спустя рассказал своим приятелям  о том, как он попал в 321 школу. Оказывается, «Ренара застукали за чтением  «Майн Кампф» в школе, где он тогда учился… Не знаю, какая бабка ему ворожила, но из Большого Дома его почему-то выпустили (аномально ли добрый следователь попался, или разнарядка по малолеткам уже была выполнена, или просто по разгильдяйству и пьянке). Сейчас легко острить, а тогда это могло окончиться гибелью, но обошлось исключением из школы с характеристикой, равноценной волчьему билету (тоже не сахар). Вот тут его и подобрал Макарий Георгиевич, то есть зачислил в школу, невзирая на характеристику. Может быть, в этом и не было чего-либо особенно опасного для школы или лично директора, но руководители других школ почему-то не решались. В нынешнее время это уже кажется странным, но, напомню, за анекдот можно было заплатить двадцатью пятью годами отсидки, и это стало бытом. В общем, никто из коллег Макария Георгиевича не оказался способен сопоставить свои потенциальные неприятности с судьбой незнакомого ему подростка, а он просто поступил как учитель и мужчина.»
Мне кажется, что Макарий Георгиевич  всегда понимал, что наказание за совершённые проступки должно быть неотвратимым, но нельзя портить жизнь и  будущее молодого человека за провинности, связанные со свойственным молодёжи стремлением к демократии и свободолюбию.
Пытались и в нашем классе протестовать по какому - то (уже не помню) поводу и перевернули в классе все парты после окончания  уроков в школе. Нашу выходку разбирали на всех уровнях, но дело ограничилось назиданиями и переводом на некоторое время моего друга Юру Рутмана в параллельный класс.  Вспоминается, что в юные годы я, Юра Рутман, Сеня Криворучко  и несколько других моих одноклассников задумали создать параллельную пионерскую организацию  (для чего это нужно было, я уже не знаю, но  помню разговоры о закупке знамени трубы и барабана и организации шествия по улице). Мы были раскритикованы за эту самодеятельность, и  в результате наша затея вылилась в создание тимуровского отряда. На наше решение в определённой степени повлияла и замечательная книжка Аркадия Гайдара. Ведь только закончилась война, и  в нас ещё сильно был развит дух патриотизма.  Вот  наша компания из нескольких ребят и  решила  оказывать помощь людям, пострадавшим во время войны. Мне особенно запомнилось наше шефство над одним раненым капитаном. Я и сейчас помню дом на Фонтанке, в котором он жил и куда мы приходили к нему. Танк, в котором он воевал, был подбит снарядом и загорелся. Нашему подопечному с трудом удалось выбраться из машины. Но он сильно обгорел  и совершенно ослеп. Поэтому наше главное занятие было читать ему книги. Он очень страдал от болезней и отсутствия зрения, что привело и к сильному психическому расстройству. Мы потом навещали его в институте им. Бехтерева. О нашей тимуровской работе писали в Ленинградской правде. Эта заметка долго хранилась в нашем доме
Но вернёмся  к  воспоминаниям о нашем директоре.
Саня Рабинов во время нашей встречи в 2006 году рассказал,  что у него сохранилась обида на М.Г. Баранова, который после окончания школы сказал ему, что не стоит поступать  в Военно – воздушную академию - евреев  туда не возьмут. Мне представляется, что за это не стоило на него обижаться. Макарий Георгиевич был опытный руководитель и знал  ситуацию в стране и городе. Поэтому он и  не советовал тратить время на подачу туда документов, а сразу поступать в гражданское высшее учебное заведение. К сожалению, я об этом разговоре узнал  только сейчас, потому что сам подавал документы для поступления в академию, правда, в другую, и меня туда не приняли без всяких объяснений. Прискорбно говорить об этом, но Макарий Георгиевич был прав.
Думаю, что не прошло бесследно для Макария Георгиевича и отказ выпускников 1951 года от поступления в лётные училища, куда их вовлекали руководители районной комсомольской организации. Вот как об этом вспоминает Фридрих Каминский:
«В 1951 году многие выпускники школы собирались  поступать в высшие военные училища и академии (многие затем и поступили в них). Но в это время начался набор в лётную школу для подготовки лётчиков только что появившейся реактивной авиации. Набор в неё осуществлялся  через специальную комиссию  райкома комсомола. Чтобы не попасть в эту школу многие решили «стать « близорукими» и перед входом в кабинет  одевали очки, которые передавал  «забракованный» комиссией товарищ. Эту операцию обнаружил второй секретарь райкома комсомола, когда очки передавали Толе Молчанову. Разразился страшный скандал. Толе, одному из самых верных кандидатов на золотую медаль, грозило исключение из комсомола и школы… Но спас его случай. Буквально через несколько дней городская газета « Смена» вышла со статьёй  о том, как отличный комсомолец, выпускник 321 школы Анатолий Молчанов героически спас тонущего ребёнка, спрыгнув с моста в холодную Невку.
А Толя, получив золотую медаль, блестяще выдержал экзамен в ВВИА им. Можайског , прошёл конкурс медалистов, и был туда принят. Но вот судьба, но вот Рок! Именно из-за потери зрения после первого курса он был отчислен из Академии. Произошёл несчастный случай. Спускаясь быстро по мраморным ступеням Академии, Толя неловко поскользнулся и сильно ударился затылком о   ступени лестницы.. Только через год у него частично восстановилось зрение и он смог поступить в Гидрометеорологический институт, который закончил с отличием. А, вот, о моральном облике второго секретаря Фрунзенского райкома комсомола стало известно через несколько лет. Он был арестован и находился под следствием в виду того, что у него были обнаружены ценные подарки (музыкальные инструменты и т.п. ) ,которые комсомольцы района собирали для отправки на целину.» Около 40 лет инженер-океанолог Анатолий Молчанов изучал прибрежные зоны Балтийского, Белого, Баренцева, Черного морей, Ладожского и других озер, многих рек. Он пишет прекрасные стихи, стихи о блокаде:
«Я поднял в атаку стихи о блокаде
За город Великий, чьи жертвы не счесть,
 За честную память, за славу и честь.»
После окончания школы  её выпускники часто навещали своего директора и учителя. Макария Георгиевича очень рано отправили на пенсию. Говорят, 
из-за того, что он  на каком-то высоком собрании высказал крамольную, а по нынешним временам  невинную вещь - а почему бы не выпускать с двойками в аттестате? После завершения работы в школе, он  купил домик в местечке Аполь  Псковской области, завел пасеку и очень был там счастлив. Там на псковщине он и похоронен. Несколько его учеников приезжали проститься с ним.
Я с удовольствием вспоминаю  всех наших преподавателей. Каждый из них
был профессионалом своего дела и оставил большой след в нашей жизни.

               

                Пётр Ксенофонтович Гайдышев

               
 В старших классах русскую литературу  преподавал у нас Пётр Ксенофонтович Гайдышев. Он  знал свой предмет блестяще. Никогда не пользовался конспектами. Говорил простым языком. Старался не ставить формальных вопросов и тем для сочинений, типа: «Образ Евгения Онегина в одноимённом романе Пушкина». Пытался больше рассматривать общие вопросы творчества того или иного писателя и  человеческих отношений, используя  примеры из их  произведений.
Я помню, как однажды он пришёл на урок и, встав у окна, вместо плановой темы  весь час проговорил о… любви, приводя примеры из разных произведений классиков. Его слушали в полнейшей тишине и  с большим вниманием. Возможно,  общечеловеческим темам и вопросам в своей преподавательской деятельности он уделял особое внимание,  ещё и потому, что был завучем в старших классах. Он старался не следовать строго традиционным методам обучения и каждому ученику  давал задание выступить с докладом на предложенную им тему. Доклады были нелёгкие. Мне, например, достались «Вопросы воспитания  молодёжи  по «Педагогической поэме»   Макаренко». Название, конечно, приблизительное.   Списывать с учебников было нельзя. И, чтобы выступить в течение целого учебного часа с хорошо подготовленным докладом,  приходилось часами просиживать в читальном зале нашей библиотеки. Так он приучал нас к творческой и самостоятельной работе. Доклады были разные, и мой, очень скучный для меня и моих одноклассников, был не лучший. Но отметка была у всех одинаковая - пятёрка! Через некоторое время после нашего выпуска Петр Ксенофонтович  перешёл на работу в Ленинградскую правду, где долгие годы был заместителем главного редактора. Вот, как вспоминал о Петре Ксенофонтовиче мой одноклассник Свет Половцев:
«Из наших преподавателей наиболее глубокую память оставил Петр Ксенофонтович Гайдышев, на мой взгляд, талантливейший педагог, воспитатель, блестящий учитель литературы. Своим необычайно образным и, на первый взгляд, «корявым» языком он сумел мне и, возможно, большинству учеников привить и любовь к русской литературе, и понимание ее существа. И единственный экзамен, на котором я был максимально уверен при поступлении в ВУЗ, была литература.

Мы записывали его крылатые фразы:
- Рабинович! Не штопайте Тришкин кафтан!
- Не кидайте камешки в чужой огород!
-Увидите эту книгу – держите хвост пистолетом!
- Рутман! У Вас не сочинение, а словесный понос!
-Вы мелкотравчатый мужчина, Юнг!
- Хорошо, что мы в мужской школе, где можно называть вещи своими   именами!
- Вы волк, Айзенберг, и повадки у Вас волчьи!
Об одном из положений книги Ермилова «Чехов», получившей Сталинскую премию:
«Ермилов, солидный ученый, маститый литературовед, но в этом вопросе блудит в трех соснах».
«Мальчики, старуха Изергиль не какая-то публичная женщина, это женщина, которая всю жизнь искала настоящую любовь. Разве она виновата, что на ее пути попадались такие мелкотравчатые мужчины?»
«Несмотря на величие Достоевского, не рекомендую Вам читать его, пока не повзрослеете, не понятно, как он подействует на еще не полностью сложившуюся личность».
Петр Ксенофонтович, по прозвищу « Петя - Рыбий Глаз», очень хорошо управлялся с нашим коллективом, где полно было «индивидуальностей». На всю жизнь мне запомнилось классное собрание, где Петя сделал нам капитальный разнос за собрание, на котором мы принимали в комсомол Виталия Захарова, и своими максималистскими выступлениями «напрочь заплевали ранимую душу Виталия». П.К.  объяснил нашу неправоту, так серьезно и глубоко, что этот урок я и, думаю, не только я запомнили на всю жизнь.
Когда в 10 классе мы обсуждали будущую работу и, соответственно, учебу, П.К. посетовал, что никто не хочет стать педагогом. Обосновал материальные преимущества на то время. При этом он отметил, что для него лично (но не для большинства его коллег) воспитание молодежи это легкая и приятная работа, а не тяжелый изнурительный труд. Несомненно, он обладал уникальным даром убеждения, о чем свидетельствует его незаурядная, по тем временам, карьера.
В 50-х годах его забрали, как он ни сопротивлялся, во Фрунзенский райком КПСС зав. отделом, а в 60-х – в Ленинградский обком КПСС зав. отделом агитации и пропаганды, затем в 60-70 годах он лет 15 был главным редактором «Ленинградской правды». Это свидетельствует, несмотря на все «но», о его способностях.
Лингвистические вольности П.К. имели и отдаленные анекдотические последствия, свидетельствующие о том, что всякое слово и понятие хорошо и эффективно воспринимается  в нужном контексте, в нужное время и в нужном месте. При сдаче экзамена по литературе в 9 или 10 классе Валя Рабинович, отвечая по билету о существе пьесы Островского «Гроза», с бессмысленным взглядом и голосом, лишенным эмоций, выпалил: «Екатерина испытывала к Борису непреодолимое физиологическое влечение». Этим вызвал наш беззвучный шоковый смех и отсутствие заметной реакции комиссии, кроме подавленной улыбки Макария Георгиевича.»
Уже работая газете, Пётр Ксенофонтович   школу не забывал и как мог ей помогал.

                Мария Алексеевна Арефьева
               

   До Петра Ксенафонтовича русский язык и литературу до 7-го, а, может быть, 8-го класса у нас преподавала Мария Алексеевна Арефьева. Она же была и долгие годы нашим классным  руководителем. Мария Алексеевна была добрым и отзывчивым человеком. И прекрасным учителем. Она уделяла большое значение правописанию,  и поэтому большинство из нас стали в этом отношении достаточно грамотными людьми. Мария Алексеевна потеряла мужа во время войны, как и многие женщины того  времени, и  осталась вдовой  с двумя детьми нашего возраста. Иногда она приглашала весь класс к себе домой. Жила она у Пяти углов. Угощала семечками- такие были времена. Мария Алексеевна рано ушла из жизни. Я, уже учась в училище, навещал её в военно– медицинской академии, где она умирала от рака.
Она привила нам любовь к русской литературе и её классикам. Особенно к творчеству Пушкина и самому поэту.  Я помню, с каким азартом и воодушевлением  проходили в классе  соревнования по прочтению наизусть всего « Евгения Онегина». Вообще к заучиванию стихов наши учителя относились очень серьёзно, многие стихотворения долго оставались в памяти.


                Клавдия Яковлевна Наумова

Я не помню эту учительницу, она преподавала, видно, в других классах. Фридрих Каминский вспоминает о ней с большим чувством признательности. Я перескажу его воспоминания. Она считала, что мальчишки совсем не знают реальной взрослой жизни. Чтобы исправить этот недостаток с точки зрения литературы, она читала ученикам такие произведения классиков,  которые никак не были предусмотрены школьной программой.  Читала «Гаврилиаду» А. С. Пушкина, некоторые фривольные басни Демьяна Бедного, стихи  Н.А. Некрасова, которые помещались в дореволюционных  изданиях его собраний сочинений в самом конце, причём мелким шрифтом.
Она задавала ребятам темы для сочинений, которые весьма были возможны на экзаменах на аттестат зрелости. Особенно Фридриху запомнилась работа над сочинением «Мертвые души - горький упрёк современной России, но не безнадёжный». Клавдия Яковлевна посчитала его  образцом. Но как ни странно, именно с этим сочинением произошёл казус, которого он никак не ожидал. После окончания школы Фридрих вместе с Валей Булатовым , который до 9-го класс а учился вместе с нами , но был оставлен на второй год, решили поступать в Технологический институт им. Ленсовета. На физико – химический факультет. На этот факультет был самый большой конкурс, и надо было сдавать дополнительно ещё два экзамена - устную литературу и письменную математику, кроме сочинения и устной математики. Факультет готовил специалистов по радиационной химии, и поэтому стипендия там была почти в два раза больше чем стипендия на других факультетах. Только сейчас стало известно, что именно в 1951 году вышел категорический запрет на приём на этот факультет абитуриентов с пятым пунктом в анкете. Более того, на этом факультете (а он был образован ещё в 1949 году) не оставили ни одного еврея, а поступивших ранее перевели соответственно на второй и третий курсы другого факультета с открытой тематикой. Интересно, что тогда в 1951 году эти переведённые студенты образовали две полные группы, состоявшие из круглых отличников. Но вернёмся к поступлению Фридриха в институт. На первом  вступительном экзамене,  а это было сочинение по литературе,- предложили  тему по «Мёртым душам», которое он так успешно написал в школе. Поэтому само сочинение не представляло трудностей, и он особенно внимательно проверял его, чтобы не допустить ни одной грамматической ошибки. И получил непроходную для поступления в институт оценку «удовлетворительно». Оказалось, что сочинение было написано без ошибок, но приёмная комиссия отметила, что тема раскрыта неправильно и абитуриент скатился в болото космополитизма, т. к. сделал излишний упор  на недостатках крепостнической России и не сумел достойно показать веру Гоголя в Россию , которую великий русский писатель изобразил в виде птицы –тройки, стремительно мчавшейся в счастливое будущее. Фридрих долго отстаивал своё мнение  и, в конце концов, ему исправили оценку на четвёрку, что давало ему право для поступления в институт. Казалось, что всё закончилось благополучно, потому что все остальные экзамены он сдал на отлично. Но после последнего  экзамена нужно было пройти  специальную медкомиссию. Фридриха в списках почему-то не оказалось. Выяснить причину ему не удалось, потому что работа приёмной комиссии к этому времени окончилась, и он был зачислен в институт, но  на другой факультет.
Только позже оценил Фридрих то, что предложила ему К. Я. Наумова перед окончанием школы: « Фридрих, поступайте в Политехнический институт! Я там председатель приёмной комиссии по литературе. Оценка «отлично» по литературе Вам обеспечена. В тот год, как оказалось, именно приёмным комиссиям по литературе было предназначено быть «зондер-командами»  на пути абитуриентов с недопустимым или труднопроходимым пятым пунктом в анкете при поступлении на особо секретные специальности.

               
                Дора Евгеньевна Шапиро

Наши соученики по предыдущему выпуску с добрым чувством вспоминают свою учительницу литературы.
«Однажды, читая нам «Оду к Фелице», Дора Евгеньевна оговорилась, и у нее получилось:
...На бархатной девице лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь...
И никто из мальчишек не улыбнулся, все сделали вид, что все в порядке (видно , всем приятно было чувствовать себя хоть немного джентльменами), но тут она сама заметила ошибку, расхохоталась и весь класс вместе с ней. Дора Евгеньевна устраивала жесткие разборы  сочинений и была безжалостна ко всяким глупостям, но лучше всего было ее твердое обещание ставить двойку, не читая сочинение дальше, если встретится штамп вроде «...в образе таком-то автор ярко и красочно показал...». Думаю, она и на самом деле выполнила бы свою угрозу, но мы  предпочитали не рисковать; жаль, что учила она нас недолго. « ( З. Л.)
О причинах её ухода я рассказал выше
Наше поколение любило Маяковского. Эту любовь в значительной степени нам привили учителя литературы. О Маяковском  много спорили. Его стихи не все понимали. Мне представляется, что он из тех поэтов, которые лучше воспринимаются на слух. Это понимали руководители народного образования Ленинграда, которые организовывали литературные чтения для учащихся в больших ленинградских аудиториях .С удовольствием вспоминаю  посещения дворца культуры им. Горького у Нарвских ворот, где несколько раз собирали старшеклассников города, и перед ними с чтением стихов Маяковского  выступал прекрасный артист  Колесов. В его исполнении стихи Маяковского становились доходчивыми и понятными. И многими любимыми. Мне было приятно,  что и мой сын Марк полюбил Маяковского, и я с удовольствием узнал, что, он наизусть  мог прочесть « Облако в штанах». Вообще искусство художественного чтения, к сожалению, ушло в прошлое. Когда-то такие прекрасные чтецы, как Гончаров и  Сомов, а потом Андронников собирали большие  аудитории. Любили мы и Есенина, но знали только отдельные его стихотворения. В годы нашей учёбы в школе он был запрещённым поэтом, и изучение его творчества не входило в школьную программу.

                Марфа Дмитриевна Ивашинцева

               
                .
          Самым легендарным преподавателем в школе была учительница математики
Марфа Дмитриевна Ивашинцева. В десятом классе она была и нашим классным руководителем. Вот, она - то, говорят, и преподавала с дореволюционных времён. Знала она свой предмет блестяще и владела отточенной до совершенства методикой его преподавания. Тот, кто внимательно её слушал и записывал  преподносимый материал, ощущал последовательность изложения и логику её выводов. И поэтому математика в её классах сравнительно легко усваивалась учениками. Математику любили и несколько человек из нашего класса закончили математический факультет  Ленинградского университета, а двое  стали известными математиками, докторами физико - математических наук и профессорами. Зиновий Либерман вспоминал:
          «Марфа Дмитриевна Ивашинцева была еще одним неформальным лидером учительского коллектива. Она и Макарий Георгиевич формировали психологический климат в школе. Марфа Дмитриевна была старше остальных учителей, но авторитет ее объяснялся не только этим. Она, видимо, начала учительствовать еще в гимназии и была носителем каких-то важных, хотя, возможно, и не сформулированных словесно традиций. Да и сама ее фамилия кое-что говорит: семейство Ивашинцевых в России было известно. Она, по-моему, всегда была одинаково одета: юбка, пиджак (часто посыпанные мелом), галстук - другой я ее не помню; седеющие, коротко и просто подстриженные волосы. Марфа Дмитриевна не очень много значения придавала своей внешности; и мне кажется, она могла и выглядеть как угодно и многое делать как угодно. Могла со всем своим темпераментом накричать, устроить совершенно громовой разнос, на¬ставить двоек и колов, даже в качестве дисциплинарного мероприятия (мол, если вы отличники, победители олимпиад - все равно ведите себя как положено!), и все воспринимали только существо дела, не придавая значения остальному, хоть были мы обидчивы и самоуверенны.
Учила нас Марфа Дмитриевна хорошо, а в патологически невосприимчивых к математике вколачивала ее со страшной силой. Давала дополнительные уроки и задания двоечникам - похоже, она никогда не уходила из школы. Приемные экзамены в вуз после ее уроков ни у кого, насколько я знаю, не вызвали затруднений; впрочем, мои соученики и по другим предметам на вузовских экзаменах получали отметки не хуже школьных, за исключением, может быть, тех случаев, когда эти отметки определялись не знаниями а совсем другими факторами.
Совсем недавно одна школьница…попросила помочь ей с задачками по физике. Это было несложно. А потом, немного смущаясь, сказала, что у нее проблемы и с тригонометрическими уравнениями. За все годы моей инженерской работы, я хоть и пользовался разнообразным математическим аппаратом, но тригонометрические уравнения? Оказалось, я запросто их решил, а девочка сверилась с ответом, удивилась и сказала: «Клево!». Хорошо нас учила Марфа Дмитриевна.» (З.Л. )
        К своей работе она относилась очень серьёзно и внимательно. Я вспоминаю случай, когда по каким-то причинам не сделал домашнее задание по тригонометрии и списал его один к одному с работы моего закадычного дружка Миши Крутикова       ( Пусть благословенна будет память о нём!). Мне казалось, что трудно или даже невозможно среди тридцати работ увидеть две одинаковые, написанные разными почерками. Но она, Марфа Дмитриевна, увидела. Она не стала разбираться, кто у кого списал, а поступила на мой теперешний взгляд очень педагогично, написав на каждой работе: « 6 - на двоих. Делите, как хотите». Как я не уговаривал Мишу получить заслуженную им пятёрку, он не согласился, и нам обоим поставили по тройке.  Чувствовал я себя перед Мишей очень неудобно.   Помню об этом случае уже шестьдесят лет, и в своей жизни старался в подобные ситуации больше  не попадать. Вот такова была педагогическая мудрость наших учителей. Вспоминаю ещё один случай. Однажды вечером, выполнив родительское поручение, я на обратном пути попал в какую-то ранее  мне незнакомую компанию, из которой смог вырваться только поздней ночью. В доме, конечно, был переполох, но меня здорово не ругали и дали поспать часок – другой. Утром, не выспавшись, я пошёл в школу и, конечно же, завалил контрольную работу по математике. Когда родители рассказали Марфе Дмитриевне о том, в каком состоянии я писал работу , она корила их за то , что они её не предупредили . Двойка в журнале осталась ,но при выводе оценки за четверть учительница её по-моему не учла. Я же не всегда был благодарен, а иногда и пользовался её некоторыми слабостями. При прекрасной математической памяти у неё была плохая память на фамилии учеников и часто путала их. Я пользовался этим, когда плохо был подготовлен к уроку. Начинал просматривать заданный материал на переменке и продолжал делать это, когда начинался урок.
      Зайдя в класс, Марфа Дмитриевна садилась за стол, открывала журнал и,  глядя на  ученика, которого она хотела вызвать к доске, называла другую, но созвучную фамилию. Некоторые, понимая оплошность учителя ,вставали и шли отвечать, а когда это происходило со мной, я продолжал читать материал в учебнике. «Цинман ! - вызывала Марфа Дмитриевна. Цинман учился в другом классе.   Я продолжаю читать и  не реагирую. «Цукерман!» Цукермана тоже у нас не было. Перебрав несколько фамилий, Марфа, наконец, называла мою,  и я выходил к доске, уже слегка подготовившись. Она сердилась, но недолго. Мне сейчас очень стыдно за эти проделки, а тогда это казалось удачной и безобидной мальчишеской выходкой.   
Марфа Дмитриевна преподавала ещё много лет после нашего выпуска.
        Разыскивая в Интернете материалы к этой работе, я  виртуально познакомился с  Леной Михайловой, родившейся уже после войны и учившейся в нашей школе.
Лена росла в учительской среде. Её  мама, Мария Борисовной Авенирова, более  15 лет проработала   учительницей математики в нашей 321 школе. Поэтому она хорошо знала многих учителей школы, в том числе, и Марфу Дмитриевну.
Лена окончила физико - механический факультет Политехнического института им. Калинина по специальности "Механика и процессы управления" и стала крупным учёным в области анализа фондового и товарных рынков.
Она - доктор технических наук, профессор Петербургского Государственного университета точной механики и оптики. Помимо основной работы она активно               
занимается литературной деятельностью, пишет и публикует пьесы, повести и рассказы. Первый её рассказ «Бермудский треугольник» отмечен на международном конкурсе «Мой Петербург» и вошел  в одноименный сборник. В 2007 г. в журнале «Звезда» N 10 была опубликована её повесть «Пожар», которая  номинировалась редколлегией  на премию им. Н.В. Гоголя в 2008 г.
         В своих художественных произведениях  Лена использует воспоминания о своём детстве и о наших учителях, приводя  иногда даже без изменения  их имена и отчества. Может быть, что-то в её рассказах и является  художественным домыслом автора, но, в основном, она  приводит известные ей факты, что создаёт впечатление реальности и достоверности. Поэтому,  чтобы сделать воспоминания о наших учителях более полными,  я   приведу здесь некоторые извлечения  из её рассказов.
«…Марфа Димитриевна ( так у Лены – Димитриевна) начала преподавать математику по окончании физико-математического отделения Бестужевских курсов. О своем выборе математики она говорила: “Таких дур было мало. Из 7000 выпускниц курсов за все время только 2 500 захотели напрягать головку тригонометрией и прочей абракадаброй”. Ей было 23 года, когда она пришла в гимназию неподалеку от Загородного проспекта. Гимназия стала школой, и Марфа Димитриевна проработала там 55 лет. Жила она одна и занимала малюсенькую комнату в большой коммунальной квартире, когда-то полностью принадлежавшей ее семье. Вышитая Марфой голова прелестного мальчика висела на стене в рамке. Рядом с ней - вид ночного Парижа. В нем Марфа Димитриевна бывала в детстве и прожила два раза по полгода, слушая дополнительно лекции сначала по алгебре, потом - по геометрии. На Бестужевских курсах был предметный метод обучения, и прерывать занятия было не только возможно, но и порой целесообразно. Для окончания курсов нужно было сдать определенный минимум экзаменов. Поэтому девочки планировали занятия сами. Если они готовились к экзамену, то могли отправиться слушать какое-нибудь европейское светило именно по изучаемому предмету. Так, из Парижа Марфа Димитриевна со своей подружкой Анютой умчались в Геттинген По словам Марфы Димитриевны, покинуть Париж ради лекций Гильберта могли только две полнейших идиотки, каковыми в 20 лет были они с Анютой. Аня потом долгие годы преподавала математику в провинции и написала собственные учебник и задачник. Отослала их куда-то в министерство, а через некоторое время ее труды были изданы под именем министерского чиновника. По этому поводу Марфа Димитриевна и Аня много смеялись: «Вот привалило! Никогда мы практичностью не отличались. А тут, - подарили мы себе с Анютой задачник»... Потом долгие годы по этим книгам училась вся страна…
Квартира Марфы Димитриевны находилась в пяти минутах от школы. На довоенных школьных фотографиях Марфа Димитриевна не выглядит красавицей, но элегантна и прелестно причесана. Одевалась и в 70 лет она с каким–то шиком. Зимой ходила в каракулевой папахе и черном пальто с огромным каракулевым шалевым воротником. Шарф для пальто не предполагался. В любой мороз Марфа Димитриевна шла с совершенно открытой шеей, а из-под каракулевого воротника виднелся не только костюм, но и верх сорочки ручной вышивки. Даже зимой она носила только туфли и очень тонкие чулки, которые ловко обтягивали ее совсем не старческие точеные лодыжки. Она никогда не простужалась и презирала насморки, считая их, как беспорядок в шкафах, дурное настроение и грязные полы, недопустимыми явлениями. Без какой-то нарочитости она прямо и ровно держалась. За глаза в школе и в моей семье ее звали Марфа и чтили. «Марфа» не означало ничего пренебрежительного и обидного, как это бывает со школьными прозвищами, а, скорее, вызывало воспоминания о славянских воительницах. У Марфы, работавшей в мужской школе, была подруга-математичка, преподававшая девочкам в этом же «бермудском треугольнике», к которой вся округа также относилась с пиететом. Эти две фантазерки изучали особенности женского и мужского восприятия математики. Многие годы давали они в параллельных классах одинаковые варианты по соответствующим темам.
 Статистика показывала, что девочки острее воспринимают бином Ньютона и тригонометрические уравнения, а мальчики - геометрию и логарифмы. Бедные старухи не учли возможности контакта учеников мужской и женской школ…  Лучшие результаты были там, где контрольные проводились, хотя бы на час, позже. За перемену все варианты оказывались в школе «противоположного пола».
Об этом вспоминает и Либерман: «… если говорить всерьез, то учителя наших двух школ между собой, безусловно, тесно сотрудничали, мы всегда были гостями на школьных вечерах друг у друга. Особым образом мы использовали дружбу учительниц математики: нашей Марфы Дмитриевны Ивашинцевой …и Елены Михайловны Юшковой из 319-й школы. Обе были прекрасными преподавателями и делились друг с другом примерами, задачами для контрольных работ и т. п. А мы, если у девочек проходила контрольная работа раньше, чем у нас, заранее узнавали задачи; соответственно и мы в долгу не оставались.»
Об этом факте упоминает и Миша Меерсон, выпускник 1951 года в своей книге «Служил один товарищ», которую он любезно подарил мне: «Мы учились в соседних школах. В то время мальчики и девочки занимались раздельно. Мы дружили классами - «А с А, Б с Б». Даже учителя по некоторым предметам были одни и те же. Нашим общим секретом были контрольные работы по математике. Старая математичка Марфа Дмитриевна… страшно гордилась мальчиковым классом,  который всегда всё решал лучше девочек. А мы просто знали все ответы и ход решения, получив полную информацию от наших подружек, писавших контрольную накануне. Всё шло успешно, пока в работе, которую неосторожно сдал Женька Михалёв, не оказался вложенный черновик Ики Семёновой. Вся махинация стала явной. С тех пор задачки стали разными и наши результаты значительно снизились. Впрочем, отличники остались отличниками. Больше всего пострадали середняки, и я в том числе.»

Лена продолжает:
«Мы жили во дворе той школы, где работала Марфа, а потому, как и она, ходили в те же магазины и мылись в тех же банях - на Воронежской, или Фонарном, - что и мамы учеников, ученицы и мальчики из младших классов.
Наша семья состояла из бабушки, моей мамы, двух ее сестер и меня. Бабушка, мама и одна из тетушек - были учительницами. Одно время все они работали в одной и той же придворной «маминой» школе. Младшая тетя, любимая Татуля, училась в женской школе, где учительствовали наши соседи по коммуналке. Замечательных учителей в «маминой» школе было много. Марфа учила маму и еще нескольких учителей преподаванию математики.
 Когда мама начала работать в школе, она, обладавшая редкой памятью и природным математическим даром, нетерпимо относилась к, мягко говоря, тугодумам и как-то сказала Марфе, что у нее в классе подобралось несколько особей, которым объяснять логарифмы бессмысленно. Поставит им по трельнику, чтобы никто не приставал. Марфа ответила, что объяснять логарифмы надо так, чтобы даже шимпанзе за последней партой понял, и дала ей свой план уроков. Логарифмы поняли…. Позже, переезжая в Питере, работая за границей и в Нахимовском, мама всегда брала с собой тетради Марфы Димитриевны с планами уроков, написанных её твердым и ясным  почерком. Тетрадей было три стопки: алгебра, геометрия, тригонометрия. Каждая толстая тетрадь с твердой коленкоровой обложкой соответствовала предмету и классу: «6 класс. Алгебра – 1 полугодие». Потом у мамы завелись такие же стопочки, и она стала известной в городе умелицей объяснять труднейшие математические моменты…
Мама любила башковитых, долго радовалась новому, найденному кем-то из ребят варианту решения, переживала, что мало времени уделяет действительно способным. Добросовестно, но с тоской и жалостью, работала со слабыми. В ней жила неизбывная тоска, которая выражалась, как и у Марфы, в горьких и точных истинах и комментариях. Как и Марфа, мама никогда не повышала голос, но бывала резка и даже язвительна, что отнюдь не убавляло им обеим авторитета среди самой отпетой Лиговской шпаны, которую они учили и без которой нашу тогдашнюю жизнь и представить нельзя.
……Старухи-учительницы жили долго, много дольше своих детей, как люди, не знавшие душевных сомнений и угрызений совести. Они были с ней в мире. Жили по ясным правилам своего детства. Обливались холодной водой, кидали в урны трамвайные билеты, держали в чистоте и порядке шкафы и жилище, храня город от муравьиной угрозы. Усреднение же их исходов в открытый космос - это усреднение
- по домам престарелых и не приехавшей после вопроса о возрасте больной «скорой»,
-  по невозможности (ну, не было денег) купить лекарство, стоящее во всех аптеках,
- по требованию подняться («не барыня, - поднимешься») с уже пограничным давлением на пятый этаж больницы.
…Марфу отвезли в дом престарелых вдали от города из квартиры, в которой она прожила всю жизнь. Более полувека этой жизни она проработала в школе, что находилась в пяти минутах ходьбы от дома... Огромный район в центре города был заполнен поколениями ее учеников. Очень скоро в доме престарелых Марфа умерла...»
«Она была замечательным, выдающимся педагогом, блестяще преподавала математику и была очень требовательна. Мы послевоенные мальчишки, которым трудно было учиться , благодаря ей отличались глубокими знаниями основ математики при поступлении и учёбе в высших учебных заведениях страны. Марфу Дмитриевну  в школе помнят и чтят. В 1986 году выпускники нашей школы разных лет, более 200 её бывших учеников собрались вместе, чтобы отметить столетие выдающегося педагога,  которая сумела привить детям многих поколений любовь к знаниям. Математический кабинет школы назван её именем.»  (Ф.К.)

                Софья Георгиевна Баженова

 Учительница ботаники, зоологии и основ дарвинизма Софья Баженова настолько увлекла меня своими предметами, что я начал ездить на станцию юных натуралистов долго, долго на трамвае и одно время думал, что моей специальностью будет биология. Она была очень знающим учителем, умевшим увлечь учеников своим предметом. Увлекла она и Фридриха  Каминского, который одно время посещал школу юннатов при Ленинградском дворце пионеров Она долгие годы была классным руководителем класса, в котором учился Фридрих. Он тепло вспоминает о своём учителе. «В 1950 году она стала классным руководителем ещё одного, пятого класса. Этот класс был сформирован  целиком из мальчишек – хулиганов одного детского дома. Эти мальчишки на школьных переменах не давали никому прохода, особенно на своём этаже. Ни один из учителей школы не соглашался стать классным руководителем этого класса хулиганов. Только София Георгиевна согласилась, рассчитывая на помощь  своего старшего класса, считавшегося лучшим в школе, в воспитании этих «сорви - голов». Ребята 9-го класса поочерёдно дежурили на переменках у класса своих подшефных. Дежурили обязательно вдвоём и стояли спина к спине,  иначе сорванцы могли оплевать их спины или обмазать их чернилами или краской. Когда терпение старшеклассников лопнуло, они стали жёстко наказывать злостных хулиганов. Они затаскивали их на переменах в свой класс и подвергали их наказанием, самым лёгким из которых была «прогулка на белом экспрессе». Пацана хватали за руки и ноги и  спиной протаскивали по классной доске, на которой жирно были нарисованы белые рельсы.
Наиболее жестким  было наказание «электрическим стулом». При этом несколько самых крепких старшеклассников, взявшись за руки, стояли у специально оголённого электрического провода. Когда нарушителя втаскивали в класс, последний в шеренге хватал его за руку, а первый брался рукой за оголённый электропровод. При этом мальчишку начинало сильно трясти током. Наказание было не столь болезненным, сколько страшным и пугающим. Конечно, никто из учителей  об этом суде Линча не знал.  Своих подшефных ребята несколько утихомирили, но всё же к новому учебному году этот класс расформировали  и мальчишек распределили по нескольким шестым классам. Так с ними легче стало справляться».
         Во время занятий по биологии со мной произошёл конфуз политического характера, за который я чуть не поплатился не то пионерским галстуком, не то комсомольским билетом. На  одном из уроков  биологии нам показывали фильм о достижениях Лысенко, и в конце его диктор перечислял сорта зерновых, выращенных его школой: «это пшеница такая-то, это ячмень  такой-то»… и т. д. На этом фильм заканчивался и на экране появился портрет И. В. Сталина. Я не знаю, кто меня потянул за язык,  сказал: «А это товарищ Сталин!» За эту мальчишескую выходку, где меня только не разбирали и чем только не пугали. По-моему, с этого момента мой интерес к биологии несколько снизился. Вообще со Сталиным мне не везло. Следующий инцидент, связанный с его именем, произошёл уже в1953 году, когда я учился в училище. Утренний сон в двадцатилетнем возрасте крепок и я не проснулся, когда по радио стали объявлять о смерти вождя  и даже, закрыв лицо одеялом, отталкивал ногой будивших меня ребят, считая, что они меня разыгрывают по какому-то поводу. Потом меня прорабатывали на комсомольском бюро, правда, не очень сильно.

                Рашель Исидоровна Гольдблат
               
Очень колоритной фигурой была учительница химии Рашель Исидоровна. Химический кабинет в наше время располагался  на самом верху, в помещении бывшей гимназической церкви. Она настолько была увлечена  своим предметом, так тщательно готовилась к опытам, что складывалось впечатление, что она вообще не покидала свои владения. Рашель Исидоровна была отличным педагогом и привила многим ученикам любовь к химии. Кроме основных занятий, она занималась с ребятами по вечерам в организованном ею кружке химии. Недавно я узнал от Якова Фраткина, что в молодости она была прекрасной спортсменкой, мастером спорта по гребле.
       Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что все наши учительницы были незамужними или потерявшими мужей на войне. Поэтому они не торопились уходить из школы, и часто их можно было увидеть в учительской после окончания всех уроков.

                Леонид Петрович Никитин

Он преподавал астрономию и был одним из самых любимых учителей. Лысый, с окладистой бородой , с орденом Ленина на лацкане пиджака. Всегда благожелательный. Мы знали , что на уроках астрономии будет интересно  и с нетерпением ожидали, когда появится Никитин. Он  был учителем астрономии почти  во всех десятых классах нашего района, переходя после окончания урока из одной школы в другую. Кроме того, он руководил кружком астрономии во Дворце Пионеров, где у Никитина была своя обсерватория. Насколько остроумно он проводил занятия можно судить по рассказам его учеников. (Ф.К.)
             Астрономия была  как бы дополнительным предметом, Экзаменов по нему не было, до современной космонавтики было еще далеко, и важно было только не испортить аттестат некрасивой отметкой. Леонид Петрович это понимал, и получить пятерку у него было совсем нетрудно: достаточно было сделать маленький доклад на тему, которую хоть как-то можно было связать с астрономией. И сам Леонид Петрович не слишком связывал себя официальной программой, а рассказывал нам то, что самому казалось интересным; не удивительно, что нам на его уроках не было скучно.
Однажды, написав в начале урока на доске дату, Леонид Петрович начал рассказывать о последней научной сенсации. Американский астроном по имени Лудан (это имя он крупно написал на доске рядом с датой) выдвинул совершенно новую космогоническую гипотезу. Суть ее была в том, что Вселенная вовсе не бесконечна, а , наоборот, ограничена четкими и абсолютно отражающими свет гранями. Поэтому видимые нами звезды вовсе не небесные тела, а всего лишь бесконечное количество отражений нашего солнца в этих гранях. Мы начали бурно обсуждать новинку, а кто-то заявил, что об этом уже знает и, кажется, собирался добавить какие-то подробности. Вот тут Леонид Петрович перестал делать серьезное лицо, попросил прочесть имя астронома справа налево и показал на дату - было 1-е апреля.
После нашего окончания он тяжело заболел, перенес ампутацию обеих ног. Мы были у него дома после этого и, казалось, болезнь Леонида Петровича не изменила, но вскоре его не стало. (З.Л. )
   Для Света Половцева « самое яркое на старости воспоминание школьных лет – это спор после уроков на Социалистической или Разъезжей о том, пересекаются ли галактики во вселенной. Спор до хрипоты и драки. Кто спорил, не помню,
человек 5-6, среди них Миша Зак и Глеб Мусакин. Это 1947 г, полунищие и полуголодные мальчишки, но главная мысль и смысл жизни «перевернуть мир Архимедовым рычагом».

                Вера Фёдоровна Смирнова

      Я когда-то неплохо знал английский язык и всю свою жизнь корил себя за то, что не совершенствовал его. И сейчас радуюсь тому, что внуки мои свободно говорят и пишут на английском. Думаю, что это им очень пригодится в жизни. Английский у нас преподавала Вера Фёдоровна - учительница очень строгая, умевшая привить у нас  интерес к изучению ее предмета.
 Она говорила, что учит нас не просто английскому, а Kings English. И, действительно, ответив как-то раз заученной на ее уроках репликой (и как она вдруг всплыла в памяти через сорок лет!), я увидел удивленные лица наших друзей, синхронистов - ¬переводчиков. Оказалось, что я выразился неуместно изысканно - не самое страшное, что может случиться с нашим соотечественником за границей.
Конечно, тогдашний школьный курс никак не был ориентирован на активное владение иностранным языком. Да и трудно было представить ситуацию, при которой это умение могло бы реально пригодиться; но школьного курса мне оказалось достаточно, чтобы сдать вузовские и кандидатские экзамены и без большого напряжения читать техническую литературу, а в безвыходных ситуациях даже и объясняться. (З. Л.)
Интересно, что несколько наших ребят стали преподавателями английского языка, а двое даже заведующими кафедрами в высших учебных заведениях. Думаю, что Вера Фёдоровна стала прообразом учительницы английского языка  в повести  Лены  Михайловой «Акила». Приведу ещё одну выдержку из этой повести: «Англичанка» (также - бестужевка), знавшая пять европейских языков, пестовала молодых филологинь – свою дочь и еще двух юных преподавательниц. «Англичанка» считалась не только одной из лучших учительниц английского, но и была необыкновенно хороша собой. Я помню ее в школе уже семидесятилетней. Царственная поступь и прекрасное величавое лицо. Замужем она была три раза. Мужья были умны, образованны и обаятельны.
 Но маме она как-то сказала: «Легче за год выучить родных школьных бандитов оксфордскому произношению, чем заставить любящего мужчину менять носки и трусы ежедневно. Не смогла я, Манечка, побороть папино воспитание - отдельные полотенца для ног, лица и причинных органов…. А Вы будьте снисходительнее, а то - одна со своей красотой останетесь!»

                Николай Николаевич Горбунов

 Он преподавал в школе черчение, он научил нас чёткой графике, техническому черчению и умению разбираться  в самых сложных чертежах, что пригодилось многим из нас в будущей жизни. (Ф. К.) Николай Николаевич был директором нашей школы в трудные блокадные годы.
               
                Борис Михайлович Марцинкевич

Заметной фигурой в школе был Борис Михайлович Марцинкевич, пре-подаватель физкультуры. Очень подвижный, живой, энергичный, как и положено физкультурнику, и отличный организатор. Была у него одна особенность: громкий голос и любовь поговорить, за что мы немного над ним посмеивались и прозвали «звонок», хотя относились к нему по существу очень хорош , и было за что. В школе был отличный физкультурный зал, была сильная баскетбольная команда, получавшая призовые места на городском уровне. Никогда потом я так искренне и азартно не "болел" как за эту команду. А сам Борис Михайлович был еще прекрасным велосипедистом, сумел даже добыть для школы мотоцикл. Понятно, что у ребят он заслужил уважение. А вот одно мое сугубо личное воспоминание Мы жили тогда на углу улиц Марата и Свечного переулка. Но мой утренний маршрут включал некоторые дополнительные элементы. На нечетной стороне Загородного проспекта, напротив Социалистической, между аптекой и Лештуковым переулком, я встречал кое-кого из учениц 319-й школы и провожал до оной школы, а потом уже шел в свою.
Честно говоря, чаще я поджидал именно одну определенную особу (а потом и только ее), и сейчас она заглядывает мне через плечо: а не пишу ли я чего плохого... Это моя жена, и я надеюсь, что она отредактирует сей опус, хотя смерть как не любит работать бесплатно. А еще до того я частенько провожал до работы свою маму - ее работа помещалась на углу Фонтанки и переулка Ломоносова, в том здании, которое развалилось в процессе капитального ремонта и до сих пор в руинах. Так что приходил я в школу, основательно погуляв по морозцу и несколько намозолив глаза учителям; спешившим на работу. И тут попадался на язык Борису Михайловичу, проводившему в этот момент утреннюю зарядку. Он не ругал меня за опоздание. Но, наоборот, начинал в этот момент на весь зал отчитывать какого-нибудь заспанного еле двигающегося паренька: « Ты что спишь на ходу и вообще как вареная сосиска! Вот смотри на него - указующий перст на меня - он уже успел девчонок по школам развести, погулял, свеженький и двигается как надо...». А я и вправду не прочь был подвигаться с мороза, к тому же занимался в то время снарядной гимнастикой и выглядел на зарядке сносно. И на Бориса Михайловича не обижался. Поэтому следующий эпизод не был местью, тем более, что случился он двумя годами позже. Как-то Борис Михайлович зашел к нам в радиоузел. Вообще иногда к нам туда заглядывали учителя, думаю, больше из любопытства, так как всякая радиотехника была еще относительной редкостью; первые ламповые приемники появились незадолго до войны, и все еще хорошо помнили чудаков, мучительно искавших «точку» на кристалле детекторного приемника, и чувствовавших себя счастливыми, когда удавалось что-то услышать.
Борис Михайлович о чем-то с нами заговорил, стал рассказывать о своих успехах, и тут мы незаметно включили трансляцию на всю школу с полной мощностью. А Борис Михайлович увлекся и слегка расхвастался спортивными делами и достижениями. Конечно, ему было чем гордиться, но рассказ, гремевший на все школьное здание, явно не предназначался для посторонних ушей. Очень интересно было бы нам узнать, как это происшествие обсуждали в учительской. Но надо отдать справедливость Марцинкевичу: наши отношения от этого инцидента ничуть не ухудшились, и вообще никаких дисциплинарных последствий для нас не было. По большому счету, как сейчас принято говорить, Борис Михайлович был человеком очень славным, отнюдь не мелочным и с очевидным чувством юмора. (З. Л)
У нас, выпускников 1950 года, под конец нашей учёбы он оставил неприятное воспоминание, о чём я расскажу  в заметке об Алике Айзенберге.                Борис Михайлович был инициатором  и организатором создания спортивной площадки школы, к проектированию которой был привлечён отец братьев Каминских. В  строительстве площадки принимали участие многие школьники.
В школе были сильные шахматные и шашечные команды, участвовавшие на городских соревнованиях. Многие ученики достигли уровня кандидатов в мастера спорта

                Мария Моисеевна

Интересны были уроки по истории древнего мира и истории средних веков, которые вела Мария Моисеевна. Она не только увлечённо рассказывала историю на уроках, но и интересно вела внеклассную работу. Она  ставила спектакли на исторические темы, организовывала походы  в театры и создала школьный исторический журнал. На  лучшее название журнала был объявлен анонимный конкурс. Я  предложил назвать его «Зеркалом древности»  и это название было принято. Но об авторе названия не было объявлено, и никто не узнал, что автором являлся я. Вспоминаю, мне тогда было немного обидно. И только через много, много лет, столкнувшись с еврейскими традициями, я понял, что совершение доброго дела без афиширования своего имени приносит большое удовлетворение. В одном из спектаклей, поставленных нашим учителем истории, участвовал и я. Его играли на сцене районного  дома пионеров. Спектакль был посвящён восстанию Спартака. Роль Спартака исполнял Миша Ромм, а я играл мальчика,  прислуживающего ему. В спектакле участвовали и другие ребята нашего класса.

               
                Валентина Федоровна Карякина

 Не знаю, каковы были ее личные взгляды на современную историю ( а преподавала она как раз именно ее), но мы послушно конспектировали за ней все, что она сама выслушивала на каких¬-то специальных семинарах: историю меняли слишком быстро, чтобы можно было успеть с учебниками (ну как не вспомнить оруэлловское Министерство правды?). Все это стало хорошо понятно потом, а тогда нам, больше интересовавшимися совсем другими вещами, важно было проскочить экзамен. Проскочили. В этом смысле Валентина Федоровна все сделала хорошо. И черт с ней, с историей, какая она есть, такая и есть, а Валентину Федоровну ни в чем упрекнуть не могу. Делала она все, что могла и наилучшим со своей точки зрения образом.
Может быть, это я домысливаю сейчас, но мне кажется, что формулировку «сейчас это трактуется так-то...» или «сейчас об этом надо говорить то-то...» мы начали усваивать на ее уроках; но притом где-то подо всем этим оставалось неизбежное «а как на самом деле - думайте сами...». Было ли это уроком цинизма или наукой выживать, намеренно или нечаянно и получалось само по себе в столкновении с действительностью - не знаю, но так уж получалось (со всеми ли?). Вероятно, каждый выбрал из этого набора то, что было ему предопределено воспитанием, средой, собственным опытом и просто судьбой. (З.Л.)

                Белла Моисеевна Саминская

Всеобщей любимицей была Белла Моисеевна, наша пионервожатая. Позже она преподавала у нас Конституцию  СССР.Она  была самой молодой учительницей. Белла Моисеевна здравствует и сейчас, и перешла уже 90-летний рубеж. В те годы она была очень  весёлой энергичной. Пионерская жизнь буквально бурлила. Одно мероприятие сменялось другим. И нам было интересно в школе. Мне кажется, что отсутствие всякой внеклассной работы в современной школе – большое упущение. Правда, в те годы, когда ещё не было телевизоров  и компьютеров, дома делать было нечего, кроме выполнения домашних заданий, и мы с удовольствием оставались в школе на всякие пионерские или спортивные мероприятия.
 Вот, как описывает Макарий Георгиевич некоторые мероприятия:
«… ГК ВЛКСМ организовало своеобразный конкурс - соревнование пионерских дружин школ, и дружина 321 школы приняла в конкурсе активное участие. По условиям конкурса нужно было работу дружины организовать по определённой теме. Темой, по которой пионерская дружина решила организовывать деятельность отрядов и звеньев, явилась - "Великие русские полководцы" .. Отряды и звенья инсценировали ряд боевых эпизодов, а дружина в целом, из инсценировок, подготовленных отрядами, составила большую инсценировку, показывающую основные боевые эпизоды борьбы русских людей против иноземных захватчиков, в которой принимали участие 430 человек учащихся 3-7 классов только в качестве артистов. Все "артисты" были одеты в соответствующие костюмы, изготовленные самими учащимися…
Сошлюсь ещё на один, весьма разительный, пример: 30 марта 1950 года школа отмечала своё 120-летие. Подготовка к торжественному вечеру заняла 1, 2, 3 четверти. Ученический хор, в составе 70 мальчиков 8-10 кл. и 40 мальчиков 4-6 кл. разучивал из "Сусанина" Глинки, бывшего ученика школы, "Славься, славься". Ученики 4-б класса готовили и инсценировку гибели Сусанина, ученики 7-в кл. готовили декорации» Старшеклассники собирали материал для истории школы и устанавливали связь с бывшими учениками. Было создано несколько групп.»
                Вообще, театральным постановкам в школе придавалось особое значение. Недавно в Интернете я разыскал доклад Макария Георгиевича, сделанный уже после нашего выпуска в 1953 году на  городской педагогической конференции. Так в этом докладе он рассказал, что в школе был поставлен спектакль по сказкам Пушкина…Сейчас смешно об этом читать, но посвящена эта постановка была празднованию 70 - летия со дня рождения И. В. Сталина. Приведу выдержку из его выступления:
«Ярким и запоминающимся, глубоким по своему педагогическому значению, был сбор пионерского отряда одного из 3-х классов, посвящённый 70-летию т. Сталина. В подарок т. Сталину ребята тщательно разучили сказку Пушкина "О рыбаке и рыбке", инсценировали её и поставили на своём сборе. Постановка была записана на пластинки и плёнки. Пластинки и альбом фотоснимков был послан т. Сталину. Ленинградский радиокомитет несколько раз, к величайшему удовольствию всех ребят нашей школы, транслировал по радио эту постановку.»
Мне кажется, что Макарий Георгиевич здесь несколько лукавит. Ведь в1949 году отмечалось не только 70-летие со дня рождения Сталина, но и 150-летие со дня рождения А. С. Пушкина. Думаю, что обилие мероприятий  на пушкинскую тему больше связано со вторым юбилеем, но представлялось это всё так, как тогда требовалось.
          Культпоходы в театры на постановки, связанные с исторической ( и не только) тематикой ( «Орлеанская  дева», «Пиковая дама» и др.) в определённой степени привили нам любовь к театру вообще. И мы уже начали «театралить» самостоятельно  небольшими группами. Ленинградские театры в послевоенные годы были очень сильными, славились своими актёрами и режиссёрами и прекрасным классическим репертуаром. Билеты в те времена были сравнительно недорогими,  и попасть в театр было сравнительно не трудно. На всю жизнь сохранились блестящие постановки «Леса» Островского, «Живого трупа» Толстогj, «Дворянского гнезда» Тургенева. Увлечение театром помогло нам и с более серьёзным знакомством с русской классической литературой. Поэтому оно, конечно, приветствовалось учителями литературы.
                Знакомству с ленинградскими театрами мне помогло и то обстоятельство, что у матери моего школьного друга Юры Рутмана, Берты Абрамовны, были большие связи в театральном мире, и она нам  доставала контрамарки на спектакли. Особенно часто мы бывали в Малом оперном театре и просмотрели наверно весь репертуар середины сороковых годов. После трудных времён войны само посещение  прекрасных ленинградских театров с их роскошными залами, бархатной обивкой стен и кресел, сверкающими люстрами и удивительно вкусным бутербродами в буфетах  было всегда большим праздником.
Наверно, стремление посещать   театры было обусловлено и с ограниченностью развлечений в то время вообще. В обычное время - только радио. О телевидении тогда мы и не слышали. В выходной день – кино и мороженное после него. В  старших кассах начали ездить на каток. Далеко, на Кировские острова, но удовольствие  получали огромное  Веселье, музыка, начавшееся заигрывание с девочками и горячий чай с пирожками  придавали этим поездкам  особое удовольствие.
В период подготовки к празднованию 120-летнего юбилея школы я с кем-то ещё из наших ребят ходил в гости к известному  в 40-е годы артисту Большого драматического театра Ларикову. Он очень тепло нас принимал, угощал чаем и подарил кокарду его гимназической фуражки. Юра Лившиц вспоминает, что он навещал известного поэта - переводчика М.Л. Лозинского, народного артиста СССР Евгения  Самойлова ,  режиссера  Б.М. Дмоховского, писателя Всеволода Рождественского.
         Пионерская организация школы была очень сильная и известная в городе . Ей даже присвоили имя Кирова. Когда-то на стене школы висела доска с названием дружины. Сейчас её нет, как нет и дружины. Думаю, что воспитание школьников от этого не улучшилось.  Нашей дружине подарили даже мотоцикл, и на базе его был создан кружок. Школа была мужская. Плохо это было или хорошо – об этом спорят ещё и в настоящее время. Говорят, что успеваемость в чисто мужских школах  была несколько лучше - ребята не отвлекались и не растрачивали свою энергию на всякие «глупости», имея в виду ухаживания за девушками. Действительно, мы водили в основном мужские компании, и не помню, чтобы кто-то уже в школьные годы серьёзно дружил с девочками  и тем боле серьёзно ухаживал за ними. В основном дело ограничивалось дерганием  девчонок за косички на демонстрациях и недолгими увлечениями. Я не помню, чтобы в классе на переменках как - то серьёзно обсуждались взаимоотношения между мальчиками и девочками, тем более интимные. Правда, вспоминается случай, когда один парень из 9-го или 10-го класса решил официально жениться на девушке из соседней школы. Этот вопрос рассматривался на педсовете и, конечно же, как интересная новость, обсуждался среди учеников.
            50-е годы были годами разгула антисемитизма и притеснения евреев. В школе мы этого не чувствовали., но обстановка была напряжённая. Все чего-то ждали. Ведь в нашем классе из окончивших школу 32 учеников приблизительно половина   были евреи. Пименов говорит, чуть ли не о 80% евреев было в его классе. В 321 школе я проучился 7 лет, от класса 4-а до 10-а. Ребята менялись в нашем классе, но костяк его сохранился до окончания школы. Прошли годы, и многое забывается, но я не помню, чтобы в классе возникали какие-то серьёзные конфликты, тем более не помню каких – либо проявлений антисемитизма. Но поскольку притеснения евреев не являлись какой - то тайной, то и мы, подростки, задумывались на эту тему. Я помню, что  в узком кругу приятелей - евреев по - детски обсуждался вопрос  о необходимости добиться больших результатов в  учёбе и жизни, чтобы  со временем стать депутатом Верховного совета и иметь возможность влиять  на положение евреев в стране.               
               Учёба в школе пришлась на военные и послевоенные годы. После войны мы ещё долгое время жили бедно. Денег в семье всегда не хватало. Поэтому часто сдавали «угол» студенткам. Моя мать чем – то умела привлекать к себе молодёжь. У неё с жившими у нас девушками устанавливались очень  тёплые и доверительные отношения, которые сохранялись потом на долгие годы. Одевались очень скромно. Молодым девочкам нечего было одеть, одалживали обувь и одежду, чтобы пойти на танцы. Долгие годы я проходил в мундире ученика ремесленного училища, подаренного мне дядей, пока  не сшили вельветовую курточку с молнией, служившей мне вплоть до окончания школы. Я и на выпускной вечер пошёл в этой куртке и отцовских брюках. Брюки мне были велики, и я их подворачивал -  под курткой, надеясь, что это было не заметно. Очень помогало в семье то, что наши матери были большие рукодельницы  и могли перешить, заштопать или отремонтировать одежду. Кроме того, они прекрасно вышивали и вязали. В доме было много вышитых и вязаных вещей.  Сейчас уже редко увидишь женщин за этим занятием. Летом нас старались устроить в пионерские лагеря. Они в то время были дешёвые и доступные, хорошо организованные. Там было интересно, и к тому же неплохо кормили.  Помню, как  в один из первых послевоенных годов собирал коржики, выдаваемые нам на десерт, и складывал их в чемодан, чтобы потом дом угостить ими маленькую сестру.  Их обнаружили  в чемодане при отъезде. Мне было  стыдно. Но воспитатели отнеслись к этому с пониманием. Бедственное положение в семье усугубилось  особенно после смерти отца. Он умер совершенно неожиданно от сердечного приступа в конце августа 1948 года. В похоронах его участвовал весь наш класс. Единственным кормилицей стала мать, работавшая мастером в термическом цехе. На её попечении остались дети и старушка-бабушка. После смерти отца я продолжил учиться в 9 классе  своей школы и одновременно подал документы для поступления на второй курс Подготовительного училища. Туда, где учился мой друг и брат Геня Шулёв. Поступление в училище, где бы я находился на полном государственном обеспечении, облегчило бы жизнь нашей семье. Но поступить туда мне не удалось. Я не прошёл медицинскую комиссию. Обнаружили порок сердца. Этот диагноз потом никогда не подтвердился, в том числе и через два года, когда я поступал в Высшее военно - морское инженерное училище. Думаю, что истинной причиной того, что меня не приняли в Подготовительное училище, являлась моя национальность.
       Я опять вернулся в школу.  Не могу похвастаться, что я усердно учился в последних классах школы. Особенно после смерти отца. И даже завалил экзамен по физике в девятом классе. Произошло это неожиданно. Мне кажется, что я был вполне  подготовлен к экзамену и знал неплохо материал. Ответил на теоретический вопрос и быстро справился с  задачей, тем более, что подобную  задачу я решал при подготовке к экзамену и даже сверялся с её ответом. И  вдруг, совершенно неожиданно для меня, учительница говорит, что этот способ решения неправильный и что надо решать другим способом. Возможно, был и другой способ, но и тот, что я предложил, был тоже правильным. Я не смог убедить в этом учительницу  и ушёл с экзамена. Разразился скандал. Мне назначили переэкзаменовку, на которой присутствовало уже двое учителей. Поставили мне троечку, и инцидент был исчерпан, но месяц каникул я потерял. Рано начал курить. Этому, правда, способствовало и то, что в доме всегда было накурено (курили и отец, и мать). Кроме того, отъявленным курильщиком был  и мой большой приятель Миша Крутиков, с которым мы выкурили не одну пачку  «Беломора», сидя на его протёртом кожаном диване.… Я  уже давно бросил курить, осознав, правда, очень поздно, пагубность этого занятия. Задолго до рождения внука Дани, который никогда не чувствовал в доме «куриного запаха», поскольку его отец, а мой сын Марк, никогда не курил. Надеюсь, что и Даня, немного  побаловавшись, расстанется с сигаретами.
                Когда я заканчивал эту работу, Миша Меерсон, окончивший школу на год позже нас, прислал мне свои воспоминания о школе. Я привожу их здесь с очень небольшими сокращениями.
               
                М. Меерсон   О моей 321-й школе. Короткие воспоминания.

Не помню, в каком году... Блокада. Мы занимаемся в подвальном помещении правого (не разрушенного) крыла со стороны Социалистической улицы. Уже тогда старенькая,  Марфа Дмитриевна с механической сиреной в руках ходит туда и обратно по не длинному коридору и накручивает ручку. Звук пронзительный,  нарастающий, визгливый и совершенно бесполезный. Все уже понимают, что бомбят, да и прятаться глубже некуда. А она всё накручивает, накручивает. До сих пор, когда в кино, или где-то ещё,  раздаётся этот звук, и я отлично понимаю, что мне ничего не угрожает, всё равно втягиваю голову в плечи, и в желудке становится тягостно и пусто. Однажды на полигоне во время дивизионных учений специально сбрасывали с вертолета пустые железные бочки из под солярки с проделанными в них дырками. И опять я услышал этот звук. Тягостный и ужасный…
 Празднуется 120-летие школы. На торжественный вечер приглашены, кроме бывших выпускников, только ученики десятых классов, а я в девятом...  Но у меня ключи от радиорубки, что находится сзади актового зала. И я проникаю, проникаю! Всё происходящее в зале, наблюдаю из маленького окошка – это кинопроекторская.
На сцене за столом президиума такие известные люди ! Актёры, учёные, писатели, балерина. А в докладе Макарий Георгиевич Баранов – наш директор – называет бывших учеников и учителей: Кюхельбекер, Якоби, писатель Ян и ещё, ещё. Возникает чувство гордости и причастности к чему-то значительному. Я учусь в знаменитой бывшей Первой Царской гимназии! Интересно, празднуют ли сейчас школьные юбилеи? А вечера встречи – в последнюю субботу марта? Я уже не был в Питере двадцать лет и мало что знаю.
Помню ещё, как в школе отмечали Пушкинский юбилей – 1949-й год, 150 –летие со дня рождения великого поэта. По слухам, он побывал в наших стенах – навещал своего друга  Кюхлю.
Фойе украшено великолепными рисунками Лёни Каминского. Здесь сюжеты из Евгения Онегина, Пиковой Дамы, Капитанской дочки.  Все эстампы исполнены тушью – силуэты героев и Питерские городские памятники и пейзажи, портрет Александра Сергеевича, сцена дуэли.
В последствии Лёня стал известным художником карикатуристом, выступал в театре как актёр. Вообще в семье Каминских росли три брата (мой друг и одноклассник Фридрих был средним). Все удивительно одарённые и талантливые ребята.
К юбилею готовились номера детской самодеятельности. Мне приклеили бороду и я со сцены провозглашал в роли Пимена: «Уж летопись окончена моя.» Пел школьный хор. О нём расскажу чуть подробней ...
Однажды, вместо урока пения, всех мальчишек в обязательном порядке у рояля прослушали. Совсем тугих на ухо отсеяли, а остальных заставили ходить на хоровые занятия. Сначала было ужасно нудно, а потом стало интересно, и все пели с большим удовольствием. Руководил хором педагог городского Дворца пионеров Беззубов (запамятовал его имя и отчество).
Что исполняли: конечно,» Кантату о Сталине», о нём даже лесорубы тогда пели во время валки леса, «Алеет зорька золотая над быстрой Невой», потом песню комсомольцев из оперы Кабалевского, на бис исполняли «Сулико». Приводил Беззубов для концертов своих солистов, в частности одну девочку. Как её звали не помню, а вот фамилия была удивительная – Листопад.
Мы, конечно, млели от её присутствия, ведь школа была мужская. А участие «дамы» приводило к соответствующему настрою. Она, впрочем, не робела вовсе. Опытная была певица,  этак лет одиннадцати – двенадцати
                *         *          *
Пропала наша учительница русского языка Дора Евгеньевна. Вот так, больше не пришла в школу и всё. Потом просочились слухи, что её арестовали. Почему, за что – таких вопросов в то время вслух уже никто не задавал.  Жаль, её уроки были такими интересными и необычными.
А когда расследовалось «Ленинградское дело», пришла в класс растрёпанная и заплаканная «историчка», - красивая, обычно ухоженная, с горделивой осанкой и высокой причёской дама. Её муж работал то - ли в Горкоме, то - ли в Исполкоме. Урок вести не смогла, так и просидела  45 минут за учительским столом, не сказав ни слова. И мы промолчали весь урок. Многие были в курсе,-  в классе учились её соседи по дому.
Однажды в класс вместе с преподавателем литературы пришёл какой-то молодой человек. Состоялся неожиданный, правда, короткий диктант. Листочки собрали, и этот тип взял их с собой. Странно... Как потом оказалось, старшеклассники организовали «революционную» группу и выступили с протестом против раздельного (мужские и женские школы) обучения.. А так же за выборность учителей и сокращение учебных дней до пяти. Написали листовки и распространили их по другим школам, где нашли единомышленников. По почеркам вскоре обнаружили авторов. Возглавил это «движение»  Юра Лошкарёв – секретарь нашей школьной комсомольской организации и круглый отличник. Репрессии последовали незамедлительно. Всех «протестантов» перевели в другие школы. Правда,  никого не арестовали. Поговаривали, что отец Лошкарёва – генерал, срочно приехал из Германии, где в то время служил,  и помог сыну избежать сурового наказания. Слышал я, что Юра пытался поступить в МГИМО, но ему отказали. Эти события были для меня первым уроком «питерского свободомыслия».
                *          *          *
В школе всё на всё меняют – марки, ножички, пёрышки, открытки, монеты. Отец Додика Молчадского привёз с войны трофейные альбомы с марками. Меня пригласили посмотреть. Вот это богатство! Мне менять нечего. У меня и дома то своего пока нет. И с войны никто не вернулся. Живем в квартире тётки. В комнате, где нас поселили, стоит старинный шкаф, запертый на ключ. Да ещё две железных кровати и старый диван. В него я уже заглянул. Пустой. Хозяин квартиры где-то сгинул. По слухам этого «буржуя» сначала уплотнили, а потом  сослали в Сибирь ещё до войны. Комнату нам сдала старая  немка Кристина, его бывшая служанка. Я спросил её, можно ли посмотреть, что находится в шкафу. Выдала ключ и махнула рукой.
Чего только там не оказалось! Старинные медали не известного мне тогда адмирала Макарова. Я их тут же сменял на две марки «Спатакиады». Энциклопедия «Брокгауз и Ефрон» - это мне ни к чему... Сдал в макулатуру и помог своему пионерскому отряду выполнить план. Старинная длиннющая тяжёлая рапира сгодилась вместо цепочки в туалете для сливного бачка – теперь было за что дёргать. А то потолки высоченные – почти шесть метров, а верёвка сгнила. Где достанешь другую?  А еще много книг в тяжёлых переплётах с какими-то мудрыми названиями. Художественных мало. Их оставил и читал взахлёб. Где сейчас всё это? В каких коллекциях? Откуда мне было знать тогда настоящую ценность этих раритетов и кто такой славный русский адмирал Макаров. И таких как я – безотцовщина была добрая половина класса – десяти – одиннадцатилетних пацанов, гулявших сами по себе.
                *          *          *
Я и учился «через пень – колоду». Домашние задания лихорадочно списывал на переменках у Фридика Каминского, а учебники читал в трамвае или на предыдущем уроке перед тем, как чувствовал, что вызовут.  Однажды прогулял почти три недели и вернулся в школу только тогда, когда понадобилось представить справку, что отец погиб, чтобы не платить за учёбу. Единственный предмет, в котором я без труда преуспел, это была физкультура. Домашних заданий не надо было готовить. Наш огромный спортивный зал (таких во Фрунзенском районе было всего два: наш и в 314-ой школе) позволял играть в волейбол и баскетбол. Учителем был Борис Михайлович по прозвищу «Звонок» из-за чрезмерной его  разговорчивости. Через много лет, будучи в Выборге начальником штаба мотострелкового полка, я принимал его с группой учеников нашей школы, совершавших пеший переход по Карельскому перешейку. Разместил на ночлег в казарме и накормил обедом в солдатской столовой.
Кстати, на одном из школьных вечеров встречи (последняя суббота марта), я пришёл в свой старый спортивный зал. Ба! Да это же просто большая комната! А тогда казалось...
                *          *            *
К нам пришла знакомиться новая пионервожатая Белла Моисеевна Соминская.
- Ребята, меня зовут БЭВА Моисеевна.
Мы в недоумении переглядываемся. Как зовут?
- БЭВА Моисеевна. Я напишу на доске своё имя: Бэлла.
Ага, всё понятно, что-то не выговаривает, хорошо, что не картавит.
Через некоторое время она стала преподавать у нас конституцию –  такой предмет.

                *           *          *
Чикаго. Экскурсия по городу. Маленький автобус. Гид Яша увлечённо рассказывает о достопримечательностях города. Вот бетонная тумба, расписанная великим Шагалом. Ходим вокруг неё и рассматриваем знакомые рисунки. Симпатичный полный мужчина двигается впереди меня, лицо чем-то знакомо. Захожу с другой стороны и приглядываюсь ещё раз.
- Марк,- говорю я вполголоса, откликнется или нет?
- Да,- говорит, чуть заикаясь, - Я Марк.
- Фрагин!- говорю я и уже не сомневаюсь.
- Миша Меерсон!
И мы обнимаемся, тискаем друг друга. Все недоуменно смотрят, а потом улыбаются, поняв наше состояние. Говорим, говорим и остановиться не можем. Понимаем, что мешаем слушать  Яшин рассказ. Но нам уже не до Чикаго. Обмениваемся адресами и телефонами. Я - в Майами, он – в Коламбусе. Ну и встреча! Потом созваниваемся. Узнаю, что ещё и Гинзберг в Нью-Йорке. У всех свои заботы и проблемы... Увы, сейчас общаемся редко.
 Марк – золотой медалист, талантливый инженер энергетик. Гордость школы. Вообще, из нашего выпуска (1951 г.) медалистов удивительно много. Т о- ли 8, то - ли 14! Только в нашем классе – Молчанов, Горигледжан, Каминский, Фомин, Зубов, Гольдберг, Винчаков, кто-то ещё. В актовом зале я однажды, уже в семидесятые годы, читал доски почёта – со счёта сбился. Опять же зал в моё время был огромным и величественным, а сейчас скромное не большое помещение.
Вот такие короткие заметки – отрывочные воспоминания о далёком школьном прошлом.

                ******
    
   В моём 10-а классе выпуска 1950 года нас было   32  ученика. Все успешно закончили школу. Десять человек с медалями. С золотой медалью школу окончили:
                Гребнёв Володя
                Зак Миша               
                Лодыженский Женя
                Подольский Марик
                Хавин Витя
С серебряной:        Айзенберг Алик
                Грейсер Алик
,                Маретин Юра
                Ромм Миша
                Семёнов Юра
В 10-б пятеро ребят окончили школу с серебряной медалью.
В последующие годы с медалями оканчивали школу и большее количество учеников: в 1953г.- 2 золотые ,16 серебряные, в 1956г.-    2 золотые и  18 серебряных, но пять золотых медалистов в один год больше не было никогда. Говорили, что это был небывалый случай даже для Ленинграда. Когда я в 2005 г. последний раз был в школе, то в актовом зале не увидел мраморной доски с фамилиями  наших медалистов. На мой вопрос ответили, что она пылится где-то на чердаке. Кажется, она находится там и сейчас. Класс был очень сильный. Все поступили и окончили высшие учебные заведения. К сожалению, после окончания школы встречались редко, только  с самыми близкими приятелями. Но память о школьных годах жила всегда и я горжусь тем, что, будучи в командировке в Ленинграде  через сорок лет после окончания школы, сумел собрать одноклассников и мы прекрасно посидели в «Метрополе», вспоминая юность и рассказывая друг другу о прожитых годах. Не все пришли на нашу встречу, а кое - кто к тому времени ушёл уже в мир иной. Так что  часть ребят я не видел со дня  окончания школы.
Теперь мне хочется рассказать о моих школьных друзьях всё, что сохранилось в моей памяти или то, что я узнал позже о их жизни. Не выделяю никого, расставив всех по алфавиту и  поставив себя в конце.

               

                Айзенберг Александр (Алька)

               
Компанейский парень. Всегда весёлый и жизнерадостный. У него был брат, Зорька, по-моему, близнец, но закончил он  школу на год раньше нас. Жили они на Кузнечном, вход с чёрной лестницы. Дом был открытый, как у нас. Алька хорошо учился и шёл на серебряную медаль. Но однажды уже в 10 –м классе во время занятий по физкультуре на стадионе, когда нас пускали группами на беговую дистанцию, он  позволил себе сказать слово «пускать» (спускать) с некоторым элементом двусмысленности. Наш учитель физкультуры  Борис Михайлович Марцинкевич вместо того, чтобы пропустить мимо ушей  ребяческую шутку, раздул из этого высказывания целое дело. Доложил директору, и Альке поставили по поведению за год сниженную оценку, что не позволило наградить его медалью.  Небывалое событие взбудоражило всю школу. Очень огорчены были родители.  После того, как не удалось решить проблему в городе, отец Альки  поехал в Москву в Министерство  Просвещения и добился всё- таки того, что решение было пересмотрено, и  награда нашла нашего героя. Сейчас я думаю, что всё это было связано с тем, что Алька был поэтом, но поэтом своеобразным. Он писал, как Барков, стихи с использованием бранных слов (он и сейчас, по – моему, балуется этим). Поскольку все эти слова были у него на слуху, в самый неподходящий момент одно из них (совсем не самое грубое) оказалось на языке. Кстати, я не помню, чтобы он больше других  бранился в обыденной жизни. После окончания школы он поступил в Кораблестроительный институт. Там  увлёкся сначала гимнастикой, а затем штангой .Свои занятия штангой и сейчас остаются главным  и лучшим воспоминанием в его жизни. Он добился  больших успехов и стал мастером спорта. После окончания школы он попытался устроиться в организации, занимающихся проектированием подводных лодок - «Рубин» и «Малахит», но его туда не приняли по известным причинам. Он поступил на работу в конструкторское бюро Балтийского завода, где и проработал всю жизнь ведущим конструктором. Мы встретились с Аликом во время моего пребывания в Ленинграде летом 2006 года. По его совету я приобрёл книжку Лазаря Ратнера «Отчизны дети нелюбимые», где  Альке  в главе «Сашок» посвящено несколько страниц. Там  приведены и  некоторые из его экспромтов :

Бегут года, проходит время,
 Глаза не блещут уж огнём.
Всё больше в старого еврея
Я превращаюсь с каждым днём.
                Мне теперь ничего не надо.
                Мне за сорок, мне всё равно.
                Человек  в наше время падаль,
                А еврей вообще г….!

« Люблю я осень, а не лето,
Темно и воздух посырей,
И всем вокруг не так заметно,
Что я зачуханый еврей.»
                «Болит в груди, немеют члены,
                И прежней прыти нет в …,
                Но я товарищи бессменно
                На вахте ленинской стою.»

Цель жизни обесценена,
И мы наверно зря
Идём дорогой Ленина,
Дорогой Октября.
                Аппарат снимает пенки,
                Тянут взятки главари,
                Их давно пора бы к  стенке
                Или же на фонари.
               

                Алексеев Артур

               
В школе мы с Артуром дружили, и он часто бывал в нашем доме. Жил он с мамой  в соседнем  со школой доме. Отца не было, он погиб во время войны. Артур был высоким, стройным и очень гордым парнем. Голову держал высоко. После школы он окончил ВИТУ и стал военным строителем. Но прослужил недолго и, демобилизовавшись, руководил строительством домов и промышленных объектов в Ленинграде. Он стал большим начальником. Встречаться с одноклассниками не хочет               

               
                Белкин Лев
               
Лёва мне запомнился весёлым жизнерадостным парнем и прекрасным шашистом. Мы играли с ним в сборной школы. Он окончил электротехнический институт и работал на предприятиях, занимающихся монтажом и наладкой электротехнического оборудования. Во время последней нашей встречи он говорил, что у него две путеводные звезды: дочь и книги.

                Бойко Константин

Костя, насколько я помню, ни с кем не дружил в классе и держался всегда очень обособленно. Его героем был анархист  Лёва Задов, один из персонажей трилогии А. Н. Толстого «Хождение по мукам». О его судьбе ничего не известно. Он и не сфотографировался вместе со всем классом.
               
                Гер Борис

Боря учился в Военно-морской  медицинской академии. Затем его следы затерялись – говорят, уехал в США
               
                Гордеев Анатолий
               
Толя был красивый парень. Хорошо учился. Рабинов вспоминает ,что у него была кличка   - Крокодильчик .Я почему-то этого не помню. После школы   окончил Военно - воздушную академию. Он рано умер.
               
                Гребнёв Владимир
             
         Володя из семьи кинорежиссёра-документалиста. Он не выезжал из Ленинграда и все блокадные годы прожил в городе. В 12 лет его наградили медалью «За оборону Ленинграда». Я его помню с 1944 года. Он всегда был отличником и активным общественником. Председателем совета отряда, затем дружины. Секретарём комсомольской организации школы. Его приняли в партию, когда он был в 10 классе - единственный случай в Ленинграде. В школе он был очень активен. Почему-то мне запомнился случай, как он предложил мне вечером погулять и беседовал о принятом решении ЦК партии по развитию экономики, связывая это решение с необходимостью улучшить мои оценки. Мы серьёзно обсуждали этот вопрос. Нам, его одноклассникам, всегда казалось, что Володя должен сделать блестящую карьеру и стать крупным советским или партийным руководителем. Но он пошёл своим путём и  стал  военным инженером, известным специалистом в своём деле. И  всегда оставался своим, хорошим парнем и прекрасным товарищем.
               
                Грейсер Александр
               
 Алик всегда мечтал стать врачом. Он говорил мне, что его сердце наполняется каким-то особым радостным чувством , когда он видит скорую помощь. Он стал хорошим врачом, первоклассным специалистом и блестящим диагностом, главным эндокринологом  Карельской республики
               
                Задерман  Евгений

               
После окончания института Женя работал главным инженером проекта большого института.

                Зак Михаил

Миша был очень способным юношей. Школу окончил с золотой медалью. Прекрасно играл на скрипке. Он поступил на физико – механический факультет Политехнического института, но после первого курса по известным причинам  был отчислен и  переведён в Кораблестроительный институт. Параллельно с учёбой в институте он окончил заочно математический факультет Ленинградского университета. Работал в военно-морском  исследовательском институте. Защитил диссертацию. Был профессором Текстильного института. Затем переехал в США.
               
               
                Захаров Виталий
               
Виталий пришёл к нам в восьмой класс. Был очень тихий и всегда хорошо учился. Стал филологом, заведующим кафедрой иностранных языков. Он рано умер.

               
                Киселёв Павел
               

Паша Киселёв, вспоминает Юра Лифшиц, был хорошим графографом, т. е. мог по почерку совершенно точно составить характеристику человека. У Юры хранится составленное Павлом ещё в 1950 году описание его характера. Он недавно ушёл из жизни. На его похороны собралось несколько наших одноклассников.

.                Криворучко Семён

 Сеня потерял родителей во время войны и воспитывался дядей и тётей, у  которых на войне погиб сын. Сеня не очень ладил с естественными науками.  Он бредил театром  и активно участвовал в художественной самодеятельности. Мы с ним дружили . Сохранилась фотография школьных времён, на которой сняты Сеня ,Юра Рутман и я . После окончания школы поступил в институт иностранных языков. Защитил диссертацию, занимался научными исследованиями. И очень рано умер.
               
                Крутиков Михаил
               
С Мишей я был близок все последние годы учёбы в школе. Жил он на Большой Московской. Я часто бывал у него в доме. Он был весёлым и жизнерадостным человеком. И очень способным. В детстве, во время войны он перенёс менингит, который несколько исказил его лицо. Насколько я помню, внешне Миша никогда не стеснялся своего дефекта. Он закончил ЛЭТИ и очень успешно работал.  Умер он очень рано. У него остался сын Иван, которого я никогда не видел.

                Лодыженский Евгений
  Женя окончил школу с золотой медалью. Он стал главным инженером крупного предприятия.

                Маретин Юрий

Юра всегда был самым интересным юношей в нашем классе. К нему многие тянулись. Во время войны он жил в блокадном Ленинграде. В детстве  подолгу болел,  и мы его часто навещали и помогали. Об этой товарищеской поддержке он помнил всю жизнь и часто вспоминал. В доме Юры была большая библиотека, и он ещё в школе принимал участие в её пополнении. Впоследствии он стал одним из  первых собирателей книг, вышедших в городе в годы Великой Отечественной войны. Он собирал марки и фантики. Мы часто обменивались  ими. Школу Юра закончил с медалью.    Выпускник Ленинградского Государственного Университета, он стал кандидатом исторических наук и более двадцати лет являлся сотрудником академического Института антропологии и этнографии  (кунсткамеры), руководил отделом литературы стран Азии и Африки Публичной библиотеки, был членом бюро Восточной комиссии Географического общества и многолетним редактором сборников «Страны и народы Востока».
Он стал  крупнейшим специалистом по Индонезии в нашей стране, одним из постоянных авторов университетских учебников по истории народов стран Востока.
 С удовольствие вспоминаю встречу одноклассников, которую я сумел организовать в 1990 году. Тогда мы последний раз встречались с Юрой. Вскоре он ушёл из жизни. В 2002 году вышла книга «Индонезия. Избранные работы. Серия «Востоковедение: учебные пособия и материалы», составленная из работ  Ю.В.Маретина. Ему принадлежат и  многие  другие работы по истории и культуре народов Юго-Восточной Азии.
               

                Мирский Наум

               
Науму не очень давалась учёба, но он упорно  преодолевал все трудности  и окончил  институт, правда, несколько позже, чем другие ребята. Он всю жизнь проработал в заводской лаборатории. Увлекался садоводством. Из жизни он ушёл рано.
               
                Петров Николай
               
Коля после окончания школы поступил в Ленинградскую Академию Связи и стал военным инженером. Мы не виделись долго после окончания школы и встретились только в 1990 году, когда нам было уже под  шестьдесят. Он приехал из Москвы специально, чтобы встретиться с одноклассниками.  Был, как и  когда-то, весел и жизнерадостен и уверял, что до сих пор женщины составляют самую большую радость в его жизни.

               
                Подольский Марлен
               
  Марик всегда прекрасно учился  и окончил школу с золотой медалью. Выпускник  Ленинградского Кораблестроительного института , он стал большим специалистом в области тензорного исчисления в гидромеханике. Марлен – доктор технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки и техники.

               
                Половцев Святослав

  Света, так мы его  назвали, я помню всегда весёлым, жизнерадостным и улыбающимся. В школе он увлекался химией и по  пути изучения  этой науки  пошёл, став известным учёным, начальником лаборатории  в институте Прикладной химии. Среди прочих проблем он занимался серьёзными и актуальными вопросами, связанными с поиском новых химических методов для локализации и сбора проливов нефтепродуктов и других пожароопасных и токсичных жидкостей.
               
                Протопопов Виктор

    Виктор окончил Ленинградский университет и стал известным преподавателем, заведующим кафедрой английского языка высшего учебного заведения.
               
                Пугачёв Борис
               

В школе он был весёлым и бесшабашным парнем, хорошим товарищем Помню, что мы переживали за него ,когда он попал в какую-то переделку и получил нож в бок. Слава Б-гу, всё  у него  тогда обошлось. Борис окончил военное строительное училище. После демобилизации работал в строительных организациях Ленинграда, руководил строительством крупных объектов.
               
                Рабинов Соломон

               
 Саня (так мы его звали ) пришёл в нашу школу  после 7-го класса. В детстве он любил стихи и песни. Некоторые народные и туристские песни записывал себе на память. Это и было  началом знакомства с неофициальной песней. После окончания школы  он поступил в Ленинградский электротехнический институт связи им. М.А.Бонч-Бруевича. В институте начал ездить в альпинистские лагеря, где прошёл спортивную и песенную  школы. После  института работал на заводе "Красная заря",  во Всесоюзном научно-исследовательском институте метрологии (ВНИИМ) . Параллельно основной работе ездил инструктором в альплагерях. Собирал тексты и ноты самодеятельных песен. Является составителем первого в стране, сборника песен  "В пути и на привале. Девятнадцать песен альпинистов и туристов" изданного в 1959 г. издательством "Советский композитор", а также сборника песен с нотами "Спутник туриста", изданного  издательством "Музыка"  в 1966г. и  библиографического указателя "Песни встреч и дорог". Я встречался с Саней  Рабиновым во время поездки в Ленинград летом 2006 года. Саня всегда немного писал и  на память  подарил мне своё опубликованное  стихотворение.

                Альпинистам-ветеранам

Были когда-то и мы рысаками
И под ногами, не чуя земли,
В горы бежали мы под рюкзаками,
Ну, а бывало, и еле ползли.

                А горы стояли, горы смотрели,
                Думали горы: «Вот чудаки!
                Нет бы - сидели да песенки пели,
                Всё то им кажется, что рысаки.»

Мы же стремились  к назначенной цели,
Звёздный наш путь перед нами сиял,
А вечерами мы песенки пели,
Если конечно маршрут позволял.

                Так мы и жили -  город и горы,
                Но дома родители и уговоры.
                Зачем тебе это? Зачем этот спорт?
                Да будь ты как все. Поезжай на курорт!

Там море и пляж, а не вечные льдины,
Там летом на пляже такие картины!
А острые камни ,бандитов и снег
 Увидишь ты только в кошмарнейшем сне.

               
                Ну, что ты, сыночек, как ослик упрямый –
                Ты слушать не хочешь ни папу , ни маму,
                А тут ещё рядом плачет жена;
                Не дай Б-г убьёшься - останусь одна…


Родные, не нужно упрёков и плача.
Поймите,- мы просто не можем иначе.
Там небо и воздух. А здесь серый дым,
И там, наверху будут наши следы.
Вот так мы и жили: асфальт, лёд и камень.
Да… были когда-то и мы рысаками

                Рабинович Владимир

               
По документам он был Владимир, а звали мы его всегда Валькой. Он был очень активным, энергичным человеком и хорошим организатором. И прекрасным   спортсменом, мастером спорта по шашкам и шахматам. Хорошо играл в футбол. В школьные годы часто работал вожатым в пионерских лагерях. Однажды он пригласил наш класс приехать к нему в лагерь и сыграть с его командой, составленной из мальчишек год на три младше нас.  И эта Валькина команда разгромила нас, великовозрастных, с крупным счётом.
 Так уж сложилось, что наши пути в жизни часто пересекались. Правда ,не надолго. После Ленинграда оба оказались в Севастополе, а затем переехали в Израиль. Болезнь его настигла неожиданно и быстро увела в мир иной.

                Романов Виктор

               
С Виктором мы жили рядом и вместе играли в футбол  на ипподроме, который в наше время располагался в районе нынешнего ТЮЗа. А затем вместе учились в инженерном училище, правда, на разных факультетах .На нашей встрече в 1990 году он говорил, что прослужил на флоте в звании капитана 1 ранга 18 лет.  Небывалый случай!
               
                Ромм Михаил

               
Миша был очень красивым юношей. И артистичным. В школе как- то поставили пьесу о Спартаке. Играли её на сцене дома пионеров и школьников  у Витебского вокзала. Он был Спартаком, я - каким-то мальчиком при нём. Он закончил ЛЭТИ. Умер очень рано.

                Рутман Юрий

   С Юрой меня связывают добрые дружеские отношения , которые завязались в далёком и прекрасном детстве. Мы часто бывали дома  друг у друга и дружили с домочадцами . У наших матерей были близкие судьбы. Обе они рано потеряли мужей и в тяжёлые послевоенные годы растили каждая двух детей и ухаживали за матерями. Мама Юры, Берта Абрамовна, была очень  энергичная и компанейская женщина . В доме всегда было много народа. Там можно было встретить очень известных в то время людей - сестёр Балабиных  ( одна из них была балериной Маринского театра, а другая солисткой театра музыкальной комедии), композитора Жака и многих других. В большой комнате у них стоял рояль.  В  их доме можно было попасть на импровизированный концерт с известными исполнителями.. С помощью контрамарок , которые мы получали через друзей Берты Абрамовны, нам удавалось бывать на многих спектаклях ленинградских театров. .Юра - очень способный человек. Учёба ему всегда давалась легко без особых затрат времени на подготовку к урокам. Прекрасный спортсмен.  Он закончил математический факультет  Ленинградского университета, учительствовал некоторое время.  Долгие годы работает в конструкторском бюро специального машиностроения - одном из крупнейших предприятий ракетно-космической отрасли. Доктор технических наук, профессор. Автор более 200 научных работ, 6 монографий, 33 изобретений. В перестроечные годы он создал и руководил научно-технической фирмой КОНБИ, основная задача  которой было использование потенциала ракетно-космической отрасли для развития высоких технологий общегражданского назначения. Имеет правительственные награды.
               

                Семёнов Юрий
               
               
 Юра хорошо учился и окончил школу с медалью. О его «взрослой» жизни  я ничего не знаю               
                Сомкин Василий

  Вася был весёлый и жизнерадостный парень. После окончания школы он исчез из Ленинграда,   и никто не знает о его дальнейшей судьбе.

                Хавин Виктор

       Виктор  добился, пожалуй, самых больших успехов среди ребят нашего класса. Он и в школе был самым хорошим учеником. Я не помню, чтобы у него когда-либо были четверки. После окончания школы он поступил на  математико-механический факультет Ленинградского университета. После его окончания  занимался научной и преподавательской деятельностью. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Стал профессором, а затем и заведующим кафедрой математического анализа университета. Около 30 учеников Виктора  стали кандидатами, а 8 - докторами наук. Он автор более 100 научных работ.  Им опубликовано несколько учебников, в том числе "Курс дифференциального и интегрального исчисления", выдержавший несколько изданий. Он выступал с лекциями в университетах Москвы, Харькова, Ростова, Еревана, Владивостока, Вильнюса,  Новосибирска, Ташкента, а  также высших учебных заведениях Кубы, Чешской республики, Польши, Швеции, Дании, Финляндии, Норвегии, Германии, Франции, Испании, США, Канады, Израиля.  Имеет звание почетного доктора ряда зарубежных университетов .Он - "Заслуженной деятель науки Российской Федерации". Несмотря на все звания и регалии, Виктор остался простым и доступным человеком, любящим пошутить и даже спеть блатную песню. Он помнит школу, гордится тем, что учился в ней и считает свое пребывание в школе большим везением, где  ему повезло, и  с учителями и товарищами.
               
                Шибаев Лев

   После окончания школы мы встретились один раз  и очень неожиданно. Я пришёл в Снегирёвку забирать жену с родившимся сыном и увидел там Лёву, находящегося там  по аналогичному поводу. Бывают же встречи! Можно понять, что не воспоминания о школе были темой нашего разговора.
               
                Юнг Виктор
               

Виктор хорошо учился и после окончания института быстро пошёл по служебной лестнице, заняв ведущее место в НПО « Аврора»- головной организации по автоматизации судов, очень близкой мне по специальности. Я об этом узнал очень поздно, когда Вити уже не стало.

                Цыпин Владимир

О себе писать сложно. Учился я далеко не блестяще. Школу закончил середнячком - четвёрка была основной оценкой. Чётко понимал, что надо получать высшее образование. Больше тянуло к технике. Положение в семье в то время было трудное. Помню, что были даже проблемы с тем, в чём идти на выпускной вечер. Во время учёбы в школе у меня не было привязанностей к какому - то предмету или специальности. Поэтому ,когда были сданы выпускные экзамены при решении вопроса о том ,куда идти учиться дальше, я руководствовался только следующими принципами:
1. надо стать инженером. Диплом инженера всегда поможет найти место в жизни ,
2. надо найти такое учебное заведение, которое сможет меня обеспечить материально на время учёбы и снимет эту нагрузку с семьи
Эту дилемму можно было решить только поступлением  в закрытое военное учебное заведение. Шёл 1950 год. В то время в связи с нехваткой офицерских кадров в военные академии начали принимать не только младших офицеров, закончивших училища и отслуживших в войсках, но и выпускников десятых классов. При этом предлагались заманчивые условия. Присвоение лейтенантского звания после окончания первого курса и офицерский оклад до конца обучения. Это решало бы в  какой-то степени многие семейные дела. У меня приняли документы, но через некоторое время  их возвратили, даже не поговорив со мной. Не допустили ни до медицинского осмотра, ни до сдачи экзаменов. Ограничились единственной фразой: « Вы не прошли мандатную комиссию». Двое моих одноклассников, имевших приблизительно такие же отметки в аттестате зрелости, но другую запись в пятой графе, прошли все комиссии , благополучно поступили и успешно окончили академию. Мне же пришлось перенести документы в приемную комиссию Военно-морского инженерного училища в Пушкине, куда я был благополучно принят. После окончания училища служил на Балтийском флоте. Мой офицерский путь был не долог.  Всего четыре  года - демобилизовался в связи с сокращением Вооружённых сил. После демобилизации вернулся в Ленинград. Женился, появился сын, который наградил меня впоследствии  внуками – главной радостью жизни.   Почти всю свою гражданскую жизнь проработал в судостроении - руководил отделом судовой энергетики крупного конструкторского бюро в  Севастополе. Проектировал и принимал участие в строительстве всех тяжёлых отечественных плавучих кранов, морских буровых установок и судов для транспортировки грузов, обеспечивающих боеготовность подводных лодок. Пытался работать творчески. Стал Заслуженным изобретателем республики. О своём инженерном опыте опубликовал много статей в технических журналах. Увлекался   пушкинианой. Сейчас после ухода на пенсию и переезда в Израиль область увлечений больше направлена на историю моей семьи и города Мстиславль в Белоруссии, откуда мои корни, и  где родился отец.Там  погиб в 1941  от рук нацистов мой дед Борух, простой еврейский сапожник. Написал книгу «Евреи в Мстиславле». Говорят, получилась неплохая работа. С ней можно познакомиться  на сайте http://tsypin.vladimir.googlepages.com

                *********
   Начиная мои записки о школе, я собирался ограничиться поиском сведений и описанием судеб моих одноклассников. Я постарался выполнить эту задачу в максимально возможной степени. Но, занимаясь работой, я столкнулся с целой группой ребят,  которые не учились в нашем классе, но оканчивали школу приблизительно в то же время, что и мы. Они  поделились со мною своими воспоминаниями, и я хочу, во-первых,  поблагодарить их за это, а во-вторых, кратко рассказать и о их судьбах. Каждая жизнь уникальна и интересна. Но, анализируя их, я обратил внимание на то, что значительному числу выпускников школы  свойственно  творческое начало. Многие из них помимо основной деятельности пытались заниматься и чисто творческой работой, обращаясь к поэзии или написанию мемуаров. Наверно, их творчество не всегда достигало профессионального совершенства. Но главное не в этом. Главное в том, что весь дух нашего школьного воспитания способствовал проявлению у каждого творческого начала и желания рассказать людям о своих душевных переживаниях или оставить память о тех и о том, что ему было близко в этой жизни. 
Вначале о ребятах, учившихся в параллельном с нами 10-б классе

               
                Лившиц Юрий

               
С Юрой мы не встречались после школы  и вдруг нашли друг друга уже в после пенсионном возрасте в Израиле. И сейчас дружим семьями и довольно часто встречаемся. Юра окончил школу с серебряной медалью, затем горный институт  и в дальнейшем  посвятил всю свою жизнь поиску полезных ископаемых в основном в северных широтах. Много лет работал  на Шпицбергене. Он известный учёный, кандидат наук. Юра и сейчас плодотворно работает в Тель – Авивском университете. Он человек творческий, обладающий несомненным литературным талантом,  пишет рассказы и стихи. У него прекрасно получаются буриме. Сейчас он работает над большой книгой о своей жизни. В стихах, подаренных мне, он изложил два девиза своей жизни:

Жизнь - это поле напряженья.
Активность – ветер в парусах.
Коль вложен разум от рожденья,
Синица есть уже в руках.
                -------
                Семья - вот главное богатство.
                Семья - счастливой жизни нить.
                Семье - цвести и разрастаться.
                Вот для чего и стоит жить.

                Норкин Леонид 
               
Инженер по микроэлектронике. Поэт.  Радиожурналист.  Автор  более 200 песен, исполненных на эстраде, радио и телевидении, в кино, театральных постановках.     Лауреат Всемирного Фестиваля молодёжи и студентов в Москве в 1957 году.  С 1991 года жил в США.  С 1993 по 2007 год - автор и ведущий радиопрограмм «Петербургский Час» и «Невский Проспект» на русско-американском радио в Нью-Йорке . Программа рассказывала об истории и культуре Санкт-Петербурга - Ленинграда, о судьбах современных  петербуржцев, живущих  в разных странах мира.  Мемориальная страница Л.Норкина - http://maginet2006.narod.ru/leonidnorkin.html.
 
                Одно из стихотворений Лёни:
Незаметно, потихоньку
Время память мою косит.
Стебельки, ещё живые,
Ветер кружит и уносит.
               
                А в душе то Дождь, то Заметь
                То отчаянная Просинь...
                Я решил свой дом оставить,
                Да забыл монетку бросить!
Вроде мелочь. А примета!..
Было б сладко обмануться
И в какое-нибудь лето
На минуточку вернуться.
                Тонким нервом оголённым
                Прикоснуться к старым клёнам.
                Постоять заворожённым
                Над холодною Невой.
А потом на Невском старом,
Не теряя время даром,
Раствориться, скрыться... Слиться
С неулыбчивой толпой.
               

                И немного удивиться,
                Что опять я здесь, как свой.
                А Друзья мне скажут: Ждали
                Долго ждали. И устали.
Что-то помним. Что-то было...
Позабыли...закружило...
Жизнь, ведь сам, наверно, знаешь,
Тем, что было, не обманешь
                Oh! Excuse me! Извините!
                Извините и простите!!
                Я прошу - пока не поздно-
                В доме всё перетрясите!

Поздней ночью, утром ранним,
Вспоминая и ...браня!
Ведь не просто – шутки ради -
Я родился в Ленинграде,
И должно...хотя бы что-то
В нём остаться от меня!
А теперь о других выпускниках школы, которых я помню, и тех, которые сотрудничали со мною при выполнении этой работы.


                Горигледжан Евгений

Окончил Ле¬нинградский кораблестрои¬тельный институт . Генеральный конструктор ЦКБ МТ "Рубин" по созданию атомных подводных лодок специально¬го назначения. Возглавил в 1991г. работы по разоружению и утилизации атомных подводных лодок, обеспечению экологической безопасности процесса утилизации и радиационной безопаснос¬ти вывода атомных подводных лодок из ВМФ. ЛауреатГосударственной премии .

                Меерсон Михаил
 
Он окончил школу в 1951 году. Сейчас живёт в Америке. Пишет и стихи и прозу. Не только пишет , но и печатает свои произведения. Оказалось, что Миша помнит и меня и мою жену Зину ещё по школьным временам  и, что он ухаживал за Зининой двоюродной сестрой.  У нас много общих воспоминаний о событиях почти шестидесятилетней давности.

               
                Каминский Фридрих  и его братья

В школе учились три брата Каминских: Леонид, Фридрих и Ефим. Семья Каминских пережила самые трудные годы ленинградской блокады и была эвакуирована только в начале лета 1942 года. Все дети перенесли тяжелейшую формы дистрофии и дизентерии и с трудом выжили. После возвращения в Ленинград  все братья поступили в 321 школу
С Фридрихом я познакомился виртуально в Израиле. Случайно узнал его телефон и позвонил. Фридрих поделился со мной своими воспоминаниями о школе , которые я использую в этих записках. Он  окончил школу в 1951 году  и учился в одном классе с Мишей Меерсоном. Фридрих - химик, кандидат наук, всю жизнь проработал на заводе «Светлана». Фридрих тоже пишет воспоминания,  в которых заметное место отводит школе и своему блокадному детству.
        Старший брат-Леонид Каминский окончил школу в 1949 году , на год раньше
нас. Он стал известным писателем, художником , журналистом и  актером. Если бы Л.Каминский написал только одну книгу "Урок смеха", выдержавшую четыре издания, он уже стал бы классиком.  И дети, и взрослые звали его не иначе, как Учитель смеха.  Много лет подряд Леонид Каминский вел отдел «Веселый звонок» в детском журнале «Костер», был постоянным автором «Веселых картинок», «Мурзилки» и других детских изданий. Его стихи и рассказы входят в школьную хрестоматию по литературе. Леонид Каминский был единственным в Петербурге членом четырех творческих союзов — художников, писателей, театральных деятелей и журналистов.
В 1950-90-е годы он входил в коллектив сатирического объединения художников и поэтов «Боевой карандаш», вел отдел юмора «Слон» в журнале «Аврора».

                Иоффе Борис

Он окончил школу в 1951 году. Боря пережил всю блокаду и  был очень талантливым человеком во всём. И в игре в футбол, и в искусстве . Благодаря своим способностям он  стал очень известным   не только в школе , но и во всём районе  .Борис выступал на всех школьных вечерах как конферансье  с  интересными и весёлыми миниатюрами. Ещё в школе Л. Каневский привлёк его для участия  в вечерах инженерно- строительного института. Туда Борис потом и поступил. Но инженерной деятельностью никогда не занимался. Судьба Бори Иоффе трагична. Он работал в филармонии, долго гастролировал на периферии и много выступал.  К нему хорошо относились Райкин и Черкасов и  прочили большое будущее. Но Боря умер скоропостижно совсем молодым, от рака. Он спешил жить, как будто знал, что ему мало отпущено времени

                Фрагин Марк

Марк окончил школу в 1951   году  с золотой медалью. В 1950 году  в Военные академии принимали документы у всех выпускников школ . Не всех , правда допускали к экзаменам, как это произошло и со мной . В 1951 году в академии приглашали только медалистов, но Марка не пригласили… В этом  же году евреев, учившихся на физико – механическом факультете  Политехнического института перевели на энергомашиностроительный факультет. Поэтому Марк решил поступать туда сразу. Он успешно окончил институт, защитил диссертацию, написал несколько книг и стал известным специалистом в области турбостроения.

                Чухман Александр

               
Александр окончил школу на год позже нас. Он стал профессиональным историком, кандидатом исторических наук.  Преподаёт историю в нашей школе до настоящего времени. Он автор нескольких работ по истории дореволюционной школы.
 И ещё об одном ученике нашей школы, который учился в ней значительно позже нас.               
               
                Саутов  И. П.
                1948-2008                Архитектор               
               

               

Как я уже писал, после окончания школы я поступил в Военно-морское инженерное училище ,располагавшееся в г.Пушкине (бывшем Царском Селе).  В этом городе я прожил почти шесть лет, полюбил его и не пропускаю случая ,чтобы не побывать в нём ,когда приезжаю  в Ленинград. Город за последние 10-15 лет похорошел. Отреставрированы многие царско-сельские сооружения: Александровский дворец, Китайская деревня,  многие залы Екатерининского дворца, восстановлена Янтарная комната…. Во многом это связано с  празднованием 300-летия Царского села, которое отмечается в 2010-м году. И в значительной степени благодаря инициативе и организаторским способностям директора Государственного музея-заповедника «Царское Село» Ивана Петровича Саутова, который  учился в нашей школе в 1955 - 1963гг.
Он был лауреатом Государственной премии РФ, премии правительства РФ в области культуры , награждался многими  наградами, в том числе  и зарубежными.
      В заключение своих школьных воспоминаний я хочу ещё раз сказать о том, что мы всегда с гордостью вспоминаем о том,     что  окончили 321 школу        г. Ленинграда, славящуюся своей историей и традициями. История школы меня всегда интересовала, и я старался собирать материалы о ней, которые  счёл целесообразным  вынести в специальное приложение.

                История школы

В 1950 году, когда мы заканчивали 321 школу, отмечалось 120-летие со дня её создания. Сейчас, когда пишутся эти строки, школа вышла уже на 180 - летний рубеж. Школа была преобразована после октябрьской революции из  первой петербургской гимназии. В свою очередь гимназия бала создана на базе Благородного пансиона при Петербургском университете.
Но расскажем всё по порядку. История пансиона и гимназии хорошо сохранились благодаря тому, что к 50 - летию гимназии по поручению её педагогического коллектива Д.К. Соловьёвым была написана  историческая записка «Пятидесятилетие С. Петербургской первой гимназии 1830 - 1880», ставшая сейчас уже библиографической редкостью. Кроме того, известна книга Кургановича А.В. «Историческая записка. 75-летие Санкт-Петербургской гимназии». СПб-1880-1908. Об истории  пансиона и гимназии можно многое узнать из многочисленных источников, связанных с описанием жизни известных российских деятелей науки и культуры, окончивших это учебное заведение и преподававших в ней. В 1999 году преподавателем школы Александром Абрамовичем Чухманом издана книга «Очерки по истории 321 школы». Она охватывает период Благородного пансиона(1817- 1829 гг.). В 2007 году вышла вторая часть книги, в которой описан период до Октябрьской революции. Новейшая же история школы ждёт своих летописцев. В этих  записках я постараюсь на базе опубликованных материалов осветить основные этапы истории школы и дать краткие характеристики её выдающихся преподавателей и  учеников.

                Благородный пансион               

Пансион был образован в 1817 году при Главном педагогическом институте (с 1819 года при Санкт – Петербургском университете) и  предназначался для подготовки юношей, принадлежавших к благородному сословию, к поступлению в университет, и в дальнейшем к гражданской службе в государственных учреждениях. С 1818 года успешно окончившие пансион  получали чины от 14 до 10 класса, а поступавшие на военную службу могли быть произведены в офицеры после шести месяцев службы в низших чинах. В пансион принимались дети с 7 до 16 лет.  Дети находились на полном обеспечении. Оплата обучения и пребывания в пансионе осуществлялась родителями учеников.   Учились в пансионе  в течение 5 лет (пятый класс был подготовительным). Вначале пансион располагался на набережной реки Фонтанка № 164 . В 1820 году для его размещения был приобретён участок, располагавшийся между улицами Звенигородской,  Правды (Кабинетной) и Социалистической (Ивановской), а также домами, выходившими на Загородный проспект. На участке находились двухэтажный каменный дом, большой фруктовый сад, два пруда и деревянные строения  по Ивановской улице. С 1821 года Благородный пансион начал функционировать в каменном доме (на его месте впоследствии был построено здание,  котором  в наше время расположился институт киноинженеров), на углу Звенигородской и улицы Правды. С 1824 по 1827 гг. для Пансиона по проекту архитектора Шретера было построен комплекс специальных зданий. Во дворе находился большой плац, за ним строители сохранили сад почти до самой Звенигородской. В январе 1828 года пансион переселился в новые здания. На этом месте на улице Ивановской (сейчас Социалистической) №7 находится и современная школа.
 Преподавание в пансионе велось на высоком уровне. Среди преподавателей  было много профессоров университета и выпускников лицея.   Любимцем воспитанников был В.К. Кюхельбекер, он увлекался педагогической деятельностью. Преподавал русскую словесность и латинский язык. В качестве учителя и гувернера занимался воспитанием будущего композитора Михаила Глинки. В своих лекциях он проповедовал мысли о свободе и конституции, знакомил воспитанников с вольнолюбивыми стихами А. С. Пушкина, произведениями Беранже и Байрона. В1821 году он ушёл из пансиона по собственному желанию. Уход Кюхельбекера  был связан с подачей на него доноса о том, что он прочитал  в Вольном обществе любителей русской словесности стихотворение Пушкина «Поэты», которое было политическим вызовом правительству. Уход Кюхельбекера из пансиона  вызвал беспорядки, заключавшиеся в том, что на занятиях преподавателя, заменившего Кюхельбекера, ученики гасили свечи, шумели и  вели себя несдержанно. Эти события подверглись специальному разбирательству и несколько учеников были отчислены из Пансиона.
      Другим известным преподавателем  был профессор Александр Петрович Куницын. Это он в 1811году с блистательной речью по всем правилам ораторского искусства  выступил на акте открытия Царскосельского лицея, вложив в свою речь весь пыл своей веры в  просвещение и торжество свободной мысли. В ряду лицеистов, слушавших эту речь, были  Горчаков, Дельвиг, Пушкин, Пущин, Кюхельбекер, Матюшкин, Яковлев.  Куницын был блестяще образован. Он окончил  Педагогический институт в Санкт-Петербурге в 1803 году и  прослушал курс юриспруденции и дипломатии в Парижском университете и Гейдельберге. Курс лекций Куницына охватывал двенадцать циклов: логика, психология, этика, право естественное, право гражданское русское, право уголовное и финансовое. В пансионе он преподавал юридические науки.
     Историю и логику преподавал  профессор Галич А. И, также обучавший в своё время первых лицеистов. Преподавателями в пансионе были также профессор литературы Раупах, профессор географии Арсеньев и  молодой Плетнев. Большинство выпускников Благородного пансиона поступали на гражданскую службу, в министерства юстиции, военное, внутренних дел, народного просвещения и  Синод. В Благородном пансионе учились многие известные                деятели российской культуры.

                Глинка М. И.
                1804- 1857гг.
                Основоположник русской классической музыки
 
  Михаил Иванович Глинка родился в Смоленской губернии в имении родителей. С детства освоил игру на скрипке, флейте и фортепиано. Много слушал народную музыку и оркестр крепостных музыкантов. В 1817- 1822 гг. - учится в Санкт-Петербурге в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте. Здесь он серьезно занимается музыкой и  изучает языки. Глинка учился отлично и окончил пансион вторым. По окончании учебы  поступает на службу в ведомство путей сообщения, но вскоре выходит в отставку и занимается в основном композиторской деятельностью. Им написаны:  оперы  "Иван Сусанин,  "Руслан и Людмила", музыка к трагедии Кукольника "Князь Холмский", многие   симфонические произведения, фортепианные пьесы, мазурки, вальсы, романсы и  песни. Умер композитор в 1857 г. в Берлине, прах перевезен в Петербург и похоронен на кладбище Александро - Невской лавры.

                Соболевский С. А.
                1803— 1870гг.
                Литературный деятель, библиофил               
  Сергей Александрович Соболевский учился в Благородном пансионе с   марта 1818 по июль 1821 года и здесь часто встречался с А. С. Пушкиным. Он писал: «Александр Сергеевич часто приходил к брату, — мы сходились большей частью у Кюхельбекера, учившего нас русской словесности». Еще до высылки Пушкина из Петербурга (май 1820) Соболевский выполнял некоторые поручения поэта. Несколько позднее он с Л. С. Пушкиным готовил к печати «Руслана и Людмилу», а в 1825 был одним из посредников между Пушкиным и «Московским телеграфом» Н. А. Полевого. С возвращением Пушкина из ссылки в Москву Соболевский становится его главным доверенным лицом, принимает активное участие в издании и распространении  его сочинений и ведёт его  финансовые дела .          10 сентября 1826г. на его квартире Пушкин читает «Бориса Годунова». В  1827г. Пушкин,  заказал В. А. Тропинину свой портрет  и подарил его на память Соболевскому. А. С.Пушкин высоко ценил незаурядность натуры Соболевского, его эрудицию, живость характера, остроумие в разговорах и стихотворных экспромтах и щепетильность в вопросах этики.

                Мельгунов Н.А
                1804- 1867гг.
                Литератор, переводчик, музыкальный критик

Николай Александрович Мельгунов принадлежит к числу наиболее разносторонних деятелей русской культуры 1820-1860-x годов. Он приобрел известность как писатель и публицист, переводчик и один из первых в России библиографов, музыкальный критик и композитор. В числе  его произведений  песни и романсы на слова А.С. Пушкина, Е.А. Баратынского, А.С. Хомякова, Н. М. Языкова. Основное образование будущий писатель получил в петербургском Благородном пансионе при Педагогическом институте (1818-1820), где его ближайшим товарищем  был М.И. Глинка. В середине 30-х годов становится  одним из учредителей и пайщиков журнала «Московский наблюдатель».
В 1834 г., выйдя в отставку, он всецело отдается творческой деятельности. Значительную часть жизни писатель проводит за границей (Германия, Франция), выступая, как деятельный пропагандист отечественной культуры. Как беллетрист Мельгунов был известен главным образом своими повестями и путевыми очерками. В публицистических выступлениях 40-х гг. Мельгунов пытался примирить славянофилов с западниками.  Был связан с А. И. Герценом, участвовал в его изданиях. В 60-е гг. сотрудничал в либеральных газетах "Наше время" и "Русские ведомости".

               
                Маркевич Н. А.
                1804-1860гг.                Известный этнограф, поэт и историк,
 коллекционер старинных рукописей
               
            Николай Андреевич Маркевич окончил курс в пансионе при педагогическом институте в Петербурге. Под впечатлением чтения Байрона, в 1829 г. издал  "Элегии и еврейские мелодии" и "Стихотворения эротические …". В 1831 г. Маркевич напечатал "Украинские мелодии", заключающие в себе некоторые народные поверья и предания и очерки исторических личностей. В 1842 - 43 годах вышла его "История Малороссии". Книга эта составлена главным образом по неизвестной еще тогда в печати "Истории Русов". Кроме того, Маркевичу принадлежат: "Большой исторический, мифологический, статистический и прочий словарь Российской империи", "Народные украинские напевы, положенные на фортепиано", "Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян".
               
                Масальский К. П.
                1802- 1861гг.
                писатель, переводчик

       В благородном пансионе учился с 1817 по 1821 год.  После его окончания  Масальский  служит    в министерстве внутренних дел и  в 1841  году выходит в отставку в чине действительного статского советника. Главный редактор журнала «Сын отечества», автор многих исторических романов и повестей. Первый переводчик на русский язык романа Сервантеса «Дон Кихот».               
                Струговщиков А.Н.
                1808—1878гг.
                Поэт и переводчик

 Александр Николаевич Струговщиков образование получил в благородном пансионе, который окончил в 1827 году. Затем служил в военном министерстве. Струговщиков принадлежал к числу лучших переводчиков своего времени. Белинский "упивался" его переводами из Гете и Шиллера. Струговщиков редактировал критико-библиографический журнал "Библиограф". В " 1874 г. он написал "Воспоминания  о   М. И. Глинке". Портрет Струговщикова выполнен Карлом Брюлловым.

                Подолинский А. И.            
                1806-86 гг.
                Поэт и прозаик

Уроженец города Киева, воспитанник Петербургского Андрей Иванович - известный университетского благородного пансиона поэт.      
Андрей Иванович Подолинский окончил благородный пансион в 1824 году. Писать стихи он начал ещё в отрочестве. .В 1827 году Подолинский опубликовал поэму «Див и Пери»,которая имела большой успех. В 1837 году он выпускает двухтомник поэм и стихотворений. Его творчество высоко оценивал А.С. Пушкин.
               
                Панаев И. И.
                Издатель и редактор журнала «Современник»
               
Панаев Иван Иванович в 1830 окончил Благородный пансион при Петербургском университете. Печататься  начал в 1830-х гг. В 1839-46гг. - сотрудник журнала "Отечественные записки". Привлек к участию в журнале В. Г. Белинского, способствовал его переезду в Санкт-Петербург. В дилогии "Дочь чиновного человека" (1839) и "Белая горячка" (1840), по словам Белинского, дал мастерскую картину петербургского чиновничества. В 1846 вместе с Н. А. Некрасовым приобрел журнал "Современник"  и стал его редактором. В романе "Львы в провинции" (1852), цикле очерков "Хлыщи высшей школы", повести "Внук русского миллионера, проявились характерные черты Панаева - прозаика. Написанные им в  1861г.  "Литературные воспоминания" - яркое и ценное свидетельство о литературной и театральной жизни Москвы и Санкт-Петербурга 1830-50-х гг. И.И. Панаев был похоронен на Фарфоровском кладбище, а в 1930-х гг. перезахоронен на Литераторских мостках.

                Пушкин Л. С.
                1805 – 1852гг.

               
 Лев Сергеевич учился с 1814 по 1817гг.  в Благородном пансионе при лицее, а в 1817 году перешёл в Благородный пансион при  Петербургском университете. Там у него в гостях почти ежедневно вплоть до своей ссылки бывал его старший брат  А.С. Пушкин. Частое посещение пансиона А.С. Пушкиным связано и с тем, что в пансионе работал его друг Вильгельм Кюхельбекер. В начале 1821 года Лев Пушкин был исключён из пансиона за шумный протест против увольнения своего учителя В.К. Кюхельбекера. Протест заключался в том, что пансионеры отказались слушать лекции его преемника И. С.Пенинского и дважды гасили свечи во время его лекций,  «производили шум и другие непристойности». По свидетельству Соболевского  они  также участвовали в «побитии надзирателя». Л. Пушкина признали зачинщиком беспорядков, и он был отправлен из пансиона к родителям.  А. С. Пушкин посвятил своему брату стихотворение:

                Брат милый, отроком расстался ты со мной -
                В разлуке протекли медлительные годы;
                Теперь ты юноша - и полною душой
                Цветешь для радостей, для света, для свободы.
                Какое поприще открыто пред тобой,
                Как много для тебя восторгов, наслаждений,
                И сладостных забот, и милых заблуждений!
                Как часто новый жар твою волнует кровь!
                Ты сердце пробуешь в надежде торопливой,
                Зовешь, вверяясь им, и дружбу и любовь.

 Пушкин с 1923 года работал в министерстве народного просвещения, а в 1827 г. поступил на  военную службу юнкером в Нижегородский драгунский полк. Участвовал в русско-иранской войне 1826-1828 года, русско-турецкой  1828-1829 гг., а также в подавлении восстания в Польше и борьбе с горцами Кавказа. В 1842 году в чине капитана вышел в отставку. В дальнейшем служил в Петербургской, а затем Одесской таможнях

                Первая петербургская гимназия

После восстания декабристов в России стал вопрос о переустройстве системы обучения и воспитания молодёжи. По новому уставу, принятому в 1828 году, Благородные пансионы превращались в гимназии. В январе 1831 года Петербургский пансион был преобразован в Первую петербургскую гимназию. Первая петербургская гимназия на самом деле, по старейшинству, – третья. В начале была основана 2-я (она и сейчас так называется и находится в историческом здании на Казанской улице). В неё принимались дети разночинцев и купцов. Затем появилась Третья на Гагаринской улице (рядом с Мухинским училищем). Она предназначалась для детей всех сословий. Почетный первый номер присвоили учебному заведению потому, что принимали сюда в отличие от других столичных гимназий по-прежнему только потомственных дворян. В царствование Николая I гимназия была интернатом – даже петербуржцев отпускали к родителям только на выходные.                В гимназии изучали: закон Божий, российскую словесность , включая  логику, математику,  латинский,  греческий,  французский,  немецкий языки, географию, историю, физику, чистописание, черчение и рисование. Воспитание  в гимназии было спартанское: даже в зимнее время на прогулку во дворе выходили без шинели. Также без верхней одежды бегали и играли в городки. Подъём осуществлялся в 5 утра, отбой - в 9 вечера. В случае непослушания для учеников существовали следующие наказания: лишение отпуска (с запиранием в отдельной комнате), лишение части обеда (иногда оставляли только хлеб и воду), учёба под наблюдением надзирателей. Выпускники с похвальным аттестатом приобретали классный чин и могли поступать в университет без экзаменов. Трое лучших учеников средних классов за казенный счет зачислялись в Лицей. Раз в неделю двое особо отличившихся гимназистов награждались возможностью посетить   Зимний дворец и   поиграть с наследником престола. Благородный пансион  и гимназию неоднократно посещал император Николай I.
Дмитрий Николаевич Соловьёв разделяет историю гимназии в первое пятидесятилетие её существования  на четыре этапа:
     1830-1834 гг.- совместное существование  пансиона и гимназии
1834-1849гг.- переходное состояние гимназии и шестиклассное её   устройство, не исключая греческого языка
1849-1864 гг.- период колебаний как в учебном, так и в экономическом отношении: введение, прекращение и снова восстановление законоведения, отмена греческого языка,  введение преподавания естественных наук, отмена,  а затем введение латинского языка, обучение строевому уставу и строевой подготовке
1865- постепенное введение нового устава  гимназии.
С 1850-х годов гимназия переживает кризис. Университет не пользовался престижем среди дворян, и выпускники, как правило, готовились по окончании Первой гимназии поступать в Лицей, Училище правоведения, Пажеский корпус, Николаевское кавалерийское училище. Меж тем в Петербурге открылось несколько частных пансионов: плата там была такая же или даже меньшая, а учили быстрее и лучше. Число пансионеров стало уменьшаться, и условия приема пришлось облегчить: принимали детей личных дворян (мелких чиновников), допустили вольноприходящих, живущих у родителей. С 1859 года все гимназии были уравнены по условиям обучения. Среднее образование открывало дорогу в университет. В него выпускников гимназий вне зависимости от оценок в аттестате зрелости брали теперь автоматически. С этого времени коридоры гимназии начали заполнять мальчики из петербургского «среднего класса» – дети чиновников, преподавателей, университетских профессоров.
Построенный в 20-х годах по проекту архитектора Шретера комплекс зданий гимназии был расширен в 1838–1840 годах (арх. Н. Л. Бенуа при участии Адриана Кокорева ) и перестроен  1893-94 (арх. В. А. Косяков). Он состоял из двухэтажного лицевого здания с церковью Преображения Господня (ее купол и сейчас высится на углу улиц Правды и Социалистической), двумя лазаретами, гимнастическим залом, спальными помещениями, квартирами инспектора и трех гувернеров.  В 1893 году комплекс капитально перестроил Василий Косяков, а в 1915-м во дворе гимназии Лев Шишко возвел новый гимнастический зал с первым в Петербурге крытым плавательным бассейном. Общий вид гимназии сохранился и в настоящее время.
Гимназия всегда привлекала к себе многих известных преподавателей.

                Бажанов В. Б.
.                1800-1883гг.
                доктор богословия, член Св. Синода

Василий Борисович родился в семье диакона. Закончил Тульскую семинарию духовную академию в  Петербурге. 4 февраля 1826 г. рукоположен в священники. С 1827 г. был законоучителем в Петербургском  университете и одновременно в благородном пансионе и педагогическом институте. В 1834 г. давал урок Закона Божия в присутствии императора Николая I. Преподавал Закон Божий наследнику - будущему Александру II, а затем и всему царскому семейству. Его причисляют наряду с Жуковским и Арсеньевым к тем лицам, кто дал Александру Второму первые импульсы освободительных стремлений. В 1836 г. оставил университет, получил титул протопресвитера и должность члена Св. Синода, управляющего придворным духовенством. Для распространения христианских, нравственных истин обращался к беллетристической форме. За книгу "О вере и жизни христианской" был удостоен степени доктора богословия. Среди его трудов известны «Речи к воспитанникам университетского пансиона и Первой Петербургской гимназии». СПб., 1834. Погребен в Александро-Невской лавре.

                Водовозов В. И.
                1825-1886гг.

   Огромное влияние на обучение в Первой петербургской гимназии оказала деятельность педагога – словесника Василия Ивановича. Он  работал в гимназии с 1851г. до 1866 г. Характер преподавания его был чисто практический: ученики писали сочинения на заданные темы, потом эти сочинения разделялись между ними для грамматического и критического разбора. Затем и сочинения, и замечания на них читались в классе в присутствии учителя, который и являлся судьёй неизменно дельным, строгим и беспристрастным. В классе занимались чтением классических произведений русской и иностранной  литературы, сопровождавшимся беседами под руководством Владимира Ивановича. В трёх старших классах устраивались, кроме того, литературные вечера, на которых лучшие воспитанники прочитывали в присутствии педагогического совета сочинения более значительные, чем классные упражнения. Благодаря такому характеру преподавания, русская словесность была для многих  самым любимым предметом. В памяти учеников сохранились  «Водовозовские вторники», на которые он приглашал старшеклассников приходить к нему домой, начиная с девяти часов вечера. Жил он в доме напротив гимназии. По инициативе В. И. Водовозова при Первой петербургской гимназии была открыта женская воскресная школа. Водовозов много писал. В 1861 году вышел в свет первый выпуск  его книги «Рассказы из русской истории», затем «Новая русская литература» (1866) и «Древняя русская литература» (1872). Эти книги пользовались большой известностью и выдержали несколько изданий.
В этот же период Водовозов пишет «Практическую славянскую грамматику» (1868) и издаёт для детей младшего и среднего школьного возраста «Детские рассказы и стихотворения» (1871). В периодической печати публикуется ряд его педагогических статей: «Поэтические образы в русских народных песнях и пословицах» (1867), «Образец рассказа для крестьянских детей» (1869), «О воспитательном значении русской литературы» (1870) и др.
В.И. Водовозов отличался чрезвычайной работоспособностью. Он обычно трудился 12 -14 часов в сутки, как правило, работая над двумя – тремя произведениями одновременно. Поэтому его произведения часто выходили одно за другим. Он стал очень известным педагогом и  К.Д. Ушинский пригласил его для преподавания в  Смольный институт. В.И. Водовозов был сторонником разумного воспитания, построенного на гуманном отношении к личности ребёнка. Он считал необходимым для преподавательской деятельности обращение к сознанию учащихся, с учётом их индивидуальных особенностей. По его мнению, только те знания прочны и действенны, которые приобретены учащимися в процессе активной работы мышления. Поэтому он рекомендовал, чтобы дети сами участвовали в выработке системы знаний. Василий Иванович Водовозов являлся талантливым представителем прогрессивной русской педагогической теории и практики второй половины XIX столетия. Просветительская и преподавательская деятельности Водовозова настолько значительны и интересны,  что и в настоящее время осуществляется изучение его наследия и даже защищаются диссертации.

                Ян (Янчевский)В. Г.
                1874-1954 гг.
 
Василий Григороьевич Янчевецкийкий родился 23.12.1874 года в Киеве. Предки его были священниками на Волыни, а отец много путешествовал  и стал известным педагогом и переводчиком греческих классиков.
Василий Григорьевич пошел по стопам отца. Окончив в 1897 году историко-филологический факультет Петербургского университета, он отправился пешком по северной и центральной России. Двухлетние скитания по деревням, охотничьим и рыбацким поселкам, по Днепру с плотовщиками дали ему глубокое знание обычаев и языка нашего народа.   Свои путевые заметки Янчевский помещал в газетах, а  затем собрал в книге «Записки пешехода».В 1901 году Василий Григорьевич верхом на лошади пересек песчаную пустыню Каракумы и посетил Хиву и Бухару. Оттуда он отправился в Иран; проехал вдоль афганской границы, достигнув границ Индии.Здесь, на древних путях Азии, где сохранились следы некогда проходивших армий Александра Македонского, Чингиз-хана, Тамерлана,  и других восточных завоевателей, у Янчевского впервые зародилась мысль написать об историческом прошлом Азии. Вскоре, после того, как были получены известия о нападении японских миноносцев на русские суда в Порт-Артуре, он отправился в Маньчжурию в качестве специального корреспондента С.-Петербургского телеграфного агентства при штабе главнокомандующего. По окончании войны В.Г.Янчевский вернулся в Среднюю Азию, побывал снова в Иране, а затем несколько лет был специальным корреспондентом того же телеграфного агентства  в Константинополе, и на Балканах. К этому времени относятся и первые рассказы писателя.
В 1906-1913гг. он преподавал латинский язык в Первой петербургской гимназии. Из числа гимназистов В.Г. Янчевецкий весной 1910 г. создал "Легион юных разведчиков", а с осени 1910 г. стал выпускать журнал "Ученик".
В 1923 году В.Г.Янчевский поселился в Москве. Здесь начался период творческой работы, посвященной главным образом историческим темам. Здесь под псевдонимом «В.Ян» он опубликовал повести «Финикийский корабль» (1931), «Огни на курганах» (1932), «Молотобойцы» (1933) и другие. Главное сочинение  В.Г. Янчевецкого  - трилогия «Нашествие монголов».В 1939 году появился роман «Чингиз-хан», удостоенный в 1942 году Государственной премии СССР, а в 1942 году - продолжение этого романа - «Батый» и в 1955 - «К  последнему морю».
Умер В. Янчевецкий Г. в Звенигороде Московской области 5 августа 1954 г.                *****

Среди выпускников гимназии много знаменитых  людей. Я коротко изложу сведения о   наиболее известных из них.

               

                Адамович Г.В.
                1892 - 1972 гг.
                Поэт, критик, переводчик
.               
 Георгий Викторович Адамович учился во второй московской, затем в Первой петербургской гимназиях, а в 1910-1917 - на историко-философском факультете Петербургского университета. В 1914-1915 сблизился с поэтами-акмеистами, а в 1916-1917 гг. стал одним из руководителей второго "Цеха поэтов". В 1916 г. вышел его первый поэтический сборник "Облака". После революции Адамович участвовал в деятельности третьего "Цеха поэтов", активно сотрудничал как критик в его альманахах, в газете "Жизнь искусства". Стихи 1916-1917 вошли в сборник "Чистилище". В 1923 г. Адамович эмигрировал во Францию и поселился в Париже. Как критик выступал в журнале "Современные записки", затем в "Звене" и "Числах", постепенно приобрел репутацию "первого критика эмиграции". Стихов он в эмигрантский период писал мало. В начале второй мировой войны Адамович записался добровольцем во французскую армию. В 1951 г. переехал в Англию, где преподавал русскую литературу в университете в Манчестере. Многие строки поэта о Петербурге получили широкую известность. "На земле была одна столица, все другое - просто города", - пишет поэт о Петербурге, забыть который он был не в силах. Умер Георгий Викторович в Ницце.
                Андреевский И. Е.
                1831-1891гг.
 .                Историк

 Иван Ефимович Андреевский получил образование в Первой петербургской гимназии и на юридическом факультете петербургского университета. Он стал выдающимся  учёным-юристом, специалистом по истории государственного права, профессором (с 1864г.) и ректором Петербургского университета (1883—87гг.). В 1885—91гг. - директор Археологического института, а в 1890—91гг. главный редактор «Энциклопедического словаря Брокгауза—Ефрона».

 Антонов А.И.
 1896,  — 18.6.1962 г.г.
 генерал армии

 Алексей Иннокентьевич родился в семье офицера. В 1914-1915гг. учился в Первой Петербургской гимназии. В  1916г. окончил Павловское военное училище. Участвовал в 1-й мировой войне в чине прапорщика. С апреля 1919 в Советской Армии. Участвовал в Гражданской войне на Южном фронте в должности начальника штаба бригады. После Гражданской войны прошёл путь от начальника штаба бригады до начальника штаба военного округа. Окончил Военную академию им. Фрунзе и  Академию Генштаба. Во время Великой Отечественной войны Антонов., высококвалифицированный и талантливый штабной работник, занимал с августа 1941 должности начальника штаба Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов и Черноморской группы войск. С декабря 1942 1-й заместитель начальника Генштаба, с февраля 1945 начальник Генерального штаба. Он принимал самое активное участие в разработке  всех основных операций Красной Армии, привёдших к Победе. С мая 1955  начальник штаба Объединённых Вооруженных Сил стран Варшавского договора. Награждён орденом «Победы», 3 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 1-й степени, орденами Кутузова 1-й степени и Отечественной войны 1-й степени, 14 иностранными орденами и медалями. Депутат Верховного Совета СССР 2—6-го созывов. Похоронен на Красной площади. К сожалению, огромный вклад А. И. Антонова в Победу над фашистской Германией не был в достаточной мере оценён. Ему не были присвоены звания Маршала и Героя Советского Союза. Причины этого трудно понять. И сейчас, спустя более сорока лет после его смерти, несмотря на ходатайства многих высокопоставленных воено-начальников нынешнее руководство страны не хочет восстановить справедливость.
               
                Арнольд В.В.
                1878 – 1943гг.
                Учёный

Владимир Владимирович Арнольд родился в Москве. После окончания Первой петербургской гимназии  в 1896 г. поступил в институт путей сообщения, который закончил в 1901 г. Всю жизнь В. Арнольд успешно занимался педагогической и научной деятельностью. Разработал научные основы проектирования путевого развития железнодорожных станций. В 1920 г. В. В. Арнольд избран профессором, а в 1922 г.- ректором института путей сообщения. В 1925 г. В. В. Арнольд был освобожден от должности ректора и продолжил работу в институте в качестве профессора. Умер В.В. Арнольд в блокадном Ленинграде, похоронен на Большеохтинском кладбище.

                Ахшарумов Д. Д.
                1823—1910гг.
                Утопист-социалист, писатель, врач

Дмитрий Дмитриевич Ахшарумов - сын военного историка генерал-майора Д. И. Ахшарумова,  окончил Первую петербургскую гимназию и  Восточное отделение Петербургского университета со степенью кандидата. В 1848 г. он вошел в кружок петрашевцев. В 1849 г. был арестован и приговорен к расстрелу. С изменением приговора сослан на Кавказ рядовым Кавказской армии. В 1856 г. освобожден от воинской обязанности. В 1862 г. окончил Медико-хирургическую академию. Автор ряда книг по медицине. Основал Союз медиков в Полтаве. Автор ряда стихотворений. Служивший до 1882 г. в различных медицинских учреждениях России, Ахшарумов опубликовал ряд ценных исследований по санитарии и социальной гигиене. С 1870 г. работал над воспоминаниями о кружке петрашевцев и расправе над ними, где красочно воспроизвел сцену произнесения приговора на Семеновском плацу. Умер Ахшарумов 7 (20) января 1910 г. в Баку.До конца своих дней Ахшарумов хранил верность идее освобождения человека от социальной кабалы и политического угнетения.
               


                Бекетов Н.Н.
                1827-1911гг.
                Академик, основатель физической химии
               
                Николай Николаевич Бекетов родился в  1827 г. в семье морского офицера. Воспитывался в Первой петербургской гимназии. В 1844 г. он поступил в Петербургский университет, но с третьего курса перешел в Казанский университет, где стал учеником знаменитого российского химика-органика Н.Н. Зинина. После окончания университета Бекетов возвратился в Петербург, где в химической лаборатории Зинина выполнил диссертационную работу. Эта работа положила начало широкой программе физико-химических исследований.  В 1855 г. Н. Н. Бекетов переезжает в Харьков и становится профессором Харьковского университета. Бекетов довольно быстро добился открытия в Харьковском университете первого в России физико-химического отделения. На этом отделении он не только читал студентам курс физической химии, но и руководил практическими занятиями по определению плотности паров и молекулярной массы веществ, изучению спектров и т.д. В 1886 г. Бекетов издал свой учебник по физической химии. Позднее по его инициативе при Харьковском университете было создано Общество опытных наук с физико-химической секцией, где проводились исследования и читались научные доклады. Научная деятельность Бекетова продолжалась 58 лет, и все это время было посвящено им физической химии.      Умер Бекетов в 1911 году.
                               
                Бородин А. П.
                1833-1887гг.
                русский композитор, ученый и общественный деятель.
               
  Бородин Александр Порфирьевич  - композитор и  ученый-химик. С детства Бородину легко давалось учение. Он любил рисовать, лепить, в совершенстве овладел четырьмя языками, много читал, самостоятельно производил химические опыты, начал писать музыку. Несмотря на одаренность, ему как вольноотпущенному дворовому путь в гимназию был закрыт. Мать с помощью больших денег сумела добиться, чтобы сына приписали к купечеству 3-й гильдии. В 1850 он блестяще выдержал экзамен на аттестат зрелости в Первой петербургской гимназии и поступил в Медико-хирургическую академию.
В 1858г. - доктор медицины, с 1864г. — профессор, с 1877г. — академик Медико-хирургической академии. Занимался у химика Я. Я. Зинина, изучая проблемы органической и аналитической химии, автор свыше 40 исследований по вопросам химии и медицины. С 1874 руководил химической лабораторией в Академии. Организатор и педагог Женских врачебных курсов (1872 — 85гг.) в Петербурге.
В 1862 г. Бородин сблизился с М. А. Балакиревым и вошел в его кружок “Могучая кучка”. Бородин — автор симфоний (среди них “Богатырская”, “Русская”), камерно-инструментальных, вокальных и др. сочинений.  Им создана героическая опера “Князь Игорь” (завершена уже после смерти Бородина его другом А.К.Глазуновым в 1888г.).

                Вернадский В. И.
                1863 - 1945 гг.

                Естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель.
Владимир Иванович Вернадский родился в Петербурге 28 февраля 1863г. Детство будущего ученого прошло на Украине. Вернадский начал учиться в Харьковской гимназии, однако в 1876 семья вернулась в Петербург, и учение было продолжено в Первой петербургской гимназии.
В старших классах Вернадский увлекся естествознанием и чтением трудов    А.фон Гумбольдта. После окончания гимназии поступил на физико-математическое отделение Петербургского университета, где его учителем стал основоположник почвоведения В.В.Докучаев. В 1885г. защитил диссертацию на степень кандидата и по предложению Докучаева стал сотрудником минералогического кабинета при университете.
      Владимир Иванович Вернадский - основоположник комплекса современных наук о Земле - геохимии, биогеохимии, радиогеологии, гидрогеологии и др. Создатель многих научных школ. Академик АН СССР, первый президент АН Украины . Профессор Московского университета в 1898-1911гг-, откуда он ушел в отставку в знак протеста против притеснений студенчества. 
Идеи Вернадского сыграли выдающуюся роль в становлении современной научной картины мира. В центре его естественнонаучных и философских интересов - разработка целостного учения о биосфере, живом веществе (организующем земную оболочку) и эволюции биосферы в ноосферу, в которой человеческий разум и деятельность, научная мысль становятся определяющим фактором развития, мощной силой, сравнимой по своему воздействию на природу с геологическими процессами.
Учение Вернадского о взаимоотношении природы и общества оказало сильное влияние на формирование современного экологического сознания. Развивал традиции русского космизма, опирающегося на идею внутреннего единства человечества и космоса. Вернадский - организатор и директор Радиевого института (1922-39гг.) и  Биогеохимической лаборатории (ныне Институт геохимии и аналитической химии РАН им. Вернадского).


                Вишневский В. В.
                1900-1951 гг.
                Советский писатель


Всеволод Витальевич Вишневский родился 8 декабря  1900 года в Петербурге в семье крупного межевого инженера. С детских лет познакомился с издательским делом  и поэтому  в 12 лет Вишневский уже имел представление об издательской, редакционной, типографской работе. Он учился в  Первой петербургской гимназии, где любимыми предметами были русский язык, история, география. Был редактором гимназического журнала "Из-под парты". Рано приучил себя вести дневники, что впоследствии очень помогало в его писательской жизни. В 14 лет во время первой мировой войны "убежал" добровольцем на фронт, поступил юнгой на Балтийский флот. В 1915 – 16 гг. служил в гвардии. Разведчиком прошел всю войну, получил три георгиевских  награды. В 1917г. примкнул к большевикам, участвовал в Октябрьском восстании в Петрограде.
 В годы гражданской войны был пулеметчиком в Первой Конной армии, потом - командиром на Балтийском и Черноморском флоте.
Печататься начал в 1920г., опубликовав заметку  в газете "Красное Черноморье". С этого времени начинается систематическая литературная работа. Первым литературным выступлением в Москве стала публикация дневника плавания на корабле "Океан", где он был преподавателем штурманского дела. В 1924г. вышла книга "За власть Советов!", а в 1925г. - сборник рассказов "Между смертями. В 1929г. написал пьесу "Первая Конная". В 1930г.  написал по заказу партийного руководства пьесы "Мы из Кронштадта", "Последний решительный", "Оптимистическая трагедия" (1933г.). В 1936г. большой успех имел кинофильм "Мы из Кронштадта", снятый по  его сценарию .В 1939 был военным корреспондентом "Правды" на финском фронте.В 1941 – 42гг. - участник обороны Ленинграда, военный корреспондент. С 1944г. жил в Москве, работал редактором журнала "Знамя". Вишневскому присуждена Сталинская премия  за пьесу "Незабываемый 1919-й". Премьера была дана в день 70-летия И.В. Сталина (21.12.1949) в Ленинградском академическом театре драмы им. А.С. Пушкина. В последние годы работал над документально-художественной эпопеей "Война". Умер в Москве 28 февраля 1951.
                Гнедич П. П. 
                1855 - 1925 гг.
                Писатель

Гнедич  Петр  Петрович    родился  в  1855  г.  Учился в Первой петербургской гимназии, а затем в Академии  художеств,  которую  окончил  в 1879 г. и получил серебряную медаль за  композицию  "Смерть  Иоанна Грозного". Исполнял некоторые художественные работы  для  иллюстрированных журналов. С конца 1870-х годов печатал  повести,  романы,  пьесы,  очерки,  статьи  по вопросам искусства и театра  в петербургских и московских журналах.  В  1881 г. поставил в Москве комедию "На хуторе",  которая выдержала несколько сот представлений. Он осуществил перевод  "Гамлета"  и некоторых  других  пьес Шекспира.  В 1885 г. Гнедичем издана «История искусств», которая пользуется большой популярностью и в наше время.    В 1910 г. вышло полное собрание его сочинений. 

                Голенищев В. С.
                1856 —1947гг.
                русский египтолог

               
Владимир Семёнович закончил Первую петербургскую гимназию, а затем Петербургский университет. Он стал одним из основателей и наиболее признанных авторитетов школ египтологии и ассириологии в России и мире. Владел 13 языками.  Голенищев открыл и впервые перевёл, прокомментировал                и опубликовал (1906-19913гг.) папирусы Государственного Эрмитажа, важные для изучения древнеегипетской литературы и истории. По своей инициативе и на личные средства производил археологические исследования в Египте: в 1884-89  и собрал громадную коллекцию египетских и переднеазиатских древностей - свыше 6 тысяч предметов. Коллекция хранится в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Голенищеву принадлежат оригинальные исследования по древнеегипетскому языку и по литературе и искусству Древнего Египта. Занимался также изучением ассирийских, хеттских и  урартских древностей.  В 1915 переехал в Египет, где создал и возглавил кафедру египтологии Каирского университета.
               
                Дмоховский  Б. М.
                1899 -1967гг.
                режиссёр, актер

Борис Михайлович родился в Санкт-Петербурге. Участник революционного движения и гражданской войны. С 1922г. — актер, затем — режиссер БДТ          им. Горького. В 1924 окончил Школу русской драмы. С 1931 — художественный руководитель и режиссер Ленинградского передвижного театра Комедии, с 1937 — режиссер и художественный руководитель краевого Дальневосточного театра в Хабаровске. С 1941г. - режиссер театра эстрады в Алма-Ате, с 1944 — режиссер и актер Киевской киностудии и худ. руководитель школы киноактеров. С 1949г. — режиссер Драматического театра им. Пушкина в Ленинграде. Ставил спектакли в театрах Румынии, Кореи, в Ленинграде. С 1924 занимался педагогической деятельностью. В 1931-1937ггл вел мастерскую драматических режиссеров в Ленинградском институте сценических искусств. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1955). Снимался в 14 кинофильмах. Режиссёр и исполнитель главной роли в кинофильме «Зигмунд Колосовский». Умер в Ленинграде.
               

                Жемчужников     А . М.
                1821-1908гг.               
                Литератор

Алексей Михайлович родился в 1821 году в Черниговской губернии, в дворянской семье. В 1835 году поступил в Первую петербургскую гимназию, затем перевелся в Училище правоведения, которое закончил в 1841 году. Служил в Сенате. В середине 1840-х годов посещает собрания кружка Петрашевского, где бывали Достоевский, Салтыков-Щедрин, Плещеев и другие выдающиеся писатели. В                конце 1840-х годов Жемчужников вместе с А.К.Толстым и братьями Александром и Владимиром создает знаменитый сатирический образ Козьмы Пруткова. В 1858 году Жемчужников оставляет службу, отказавшись от большого поста и блестящей карьеры. Живет в Калуге, в Москве, затем за границей. В 1884г. возвращается в Россию и возобновляет занятия литературой. В это время в творчестве поэта большое место занимают философские размышления. В 1900 году он выпускает сборник "Песни старости", высоко оцененный критикой. В 1899 году ему было присвоено звание почетного члена Общества любителей российской словесности, а через год - почетного академика Петербургской Академии наук. Умер Жемчужников в 1908 году в Тамбове, похоронен в Москве.
               
                Иванов Разумник Васильевич
                (псевдоним Иванов-Разумник)
                (1878-1946)
                литературовед, критик, публицист

               
Родился в дворянской семье в Тифлисе. В 1888–1897гг. учился в 1-й Петербургской гимназии.  Во время обучения на математическом и  историко – философском факультете  Санкт- Петербургского  Университета  входил в состав подпольных студенческих комитетов и  участвовал в студенческих демонстрациях, за что неоднократно арестовывался. 4 марта1901г.  во время студенческой демонстрации у Казанского собора,  разогнанной  казаками, от удара нагайкой по лицу  у него был поврежден глаз. Из Университета его неоднократно исключали, но всё же он   его окончил.  В 1906г. вышла его первая книга «История русской общественной мысли». В 1907г. Разумник переезжает в Царское село. Здесь он начал заниматься литературно-публицистической и журналистской деятельностью, в том числе  исследованием творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина и Блока. Работал заведующим литературными отделами в журналах и газетах: «Заветы» (1912–1914), «Дело народа» (1917), «Знамя труда», «Наш путь», издаваемых социал-демократической партией (эсеров). редактором научно-теоретической секции Театрального отделения Наркомпроса. Организовывал  и участвовал в работе «Вольной философской ассоциации». Он никогда не был членом какой бы то ни было партии, но всю жизнь продолжал ( а по мнению ГПУ даже возглавлял) то направление народничества, которое определяется именами Герцена и Чернышевского. В1920–1933гг. редактирует и комментирует сочинения Н.К. Михайловского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.А. Блока. Издаёт книгу «Вершины», посвященную творчеству А. Блока и А. Белого. В основе миросозерцания Иванова-Разумника лежало характерное для дореволюционной интеллигенции стремление осуществить свободное развитие и утверждение человеческой личности и создать такие формы общества, при которых это было бы возможно. При этом  он считал ограничением независимой мысли какую либо партийную принадлежность.. В 1923. петербургской цензурой был наложен  запрет на издания его книг. В период 1921 -1941 гг. он был многократно арестован советскими властями, сидел по разным тюрьмам, был в ссылке. Во время оккупации Пушкина немецкими войсками Иванов-Разумник и его жена были высланы в Гатчину, а  весной  1943г. отправлены в лагерь для перемещённых лиц под Данцигом. После освобождения  из лагеря вместе с женой переселился в Литву и здесь за короткое время успел написать четыре книги. Затем возвратился в Германию и  жил в Рендсбурге . Там он много писал, однако  во время скитаний по Германии были потеряны почти все рукописи. Несколько  его очерков были включены в книгу "Писательские судьбы", вышедшую на русском языке в США в 1951 г.Там же в 1953 г. была опубликована рукопись автора "Тюрьмы и ссылки". Скончался Иванов – Разумник в 1946 г. в Мюнхене.
               
                Коркунов Николай Михайлович
                1853 – 1904 гг.
                Российский правовед и социолог               
               
Выпускник Первой петербургской гимназии. Окончил курс на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета в 1874 году. Читал лекции по энциклопедии права в Александровском лицее и Санкт-Петербургском университете, государственное право иностранных держав и международное право - в Военно-юридической Академии. После смерти А. Д. Градовского занял кафедру государственного права в Санкт-Петербургском университете; получил степень магистра за ;Курс русского государственного права;, степень доктора - за диссертацию ;Указ и закон;.  Профессор в  Санкт-Петербургском университете по кафедрам энциклопедии и философии права и государственного права .
                Крестовский В. В.
                1840-1895гг.
                Писатель

 Всеволод Владимирович Крестовский родился 11 февраля 1840 года  в Киевской губернии в дворянской семье.    Закончив учебу в Первой петербургской гимназии в 1857 году, он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Еще в гимназии он стал писать стихи, публиковался в журналах «Сын отечества», «Русское слово», «Русский мир», «Время» и других. Увлекшись литературным творчеством, Крестовский после двух лет учебы бросил университет и стал членом литературного кружка братьев Достоевских при редакции журнала «Время». Крестовский был горячим поклонником Ф. М. Достоевского, Неизгладимое впечатление на него произвели «Записки из Мертвого дома. В 1867 году Крестовский, в то время уже писатель с именем, поступил юнкером в Ямбургский уланский полк. За составление истории Ямбургского полка (1876) его перевели в гвардию. В 1880 году Крестовский совершил кругосветное плавание в эскадре Лесовского, оно описано им в очерках, публиковавшихся в «Русском вестнике». За свою жизнь Крестовский написал множество литературно-критических статей, очерков, рассказов, повестей, романов. В их числе «Вне закона» (1873), «Панургово стадо» (1869) и «Две силы» (1874) - дилогия с подзаголовком «Хроника о новом смутном времени государства Российского.  Но громкую известность ему принесли романы «Петербургские трущобы» и «Вне закона», ставшие бестселлерами. В них он использовал жанровые особенности зарождавшегося у нас русского детектива. Умер Крестовский 18 января 1895 года в Варшаве, будучи главным редактором правительственного издания «Варшавский дневник». Похоронен в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.
               
                Ламанский В. И.
                1833— 1914гг.
                русский историк, славист

  Ламанский Владимир Иванович - академик Петербургской АН (1900). Из дворян. Окончил Петербургский университет (1854). Профессор Петербургского университета. Основные труды по истории славян, филологии, палеографии, этнографии. Под общим руководством П. П. Семёнова-Тян-Шанского и Ломанского выходило многотомное издание «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» (1899—1914).
               
                Лариков  А.И.
                1890-1960гг.               
                советский актёр,  народный артист СССР
               
 Александр Иосифович закончил Первую петербургскую гимназию. Артистическую деятельность начал в 1910. С 1925 и до конца жизни  был актёром Ленинградского Большого драматического театра им. М. Горького. Видное место в репертуаре Ларикова принадлежало драматургии М. Горького. Исполнял роли Тетерева, Павлина, Губина («Мещане», «Егор Булычев и другие», «Достигаев и другие»).  С большим внутреннего подъёмом сыграл роль старого ткача Левшина («Враги»). Значительной работой Ларикова была роль деда Лагуты («После бала» Погодина), подлинного человека земли, в сознании и жизни которого труд земледельца был поднят до высот истинной поэзии. Беспощадное сатирическое мастерство актёра раскрылось в ролях: князь Потемкин («Флаг адмирала» Штейна), боцман Швач («Разлом» Лавренева), отрицатель («Дали неоглядные» Вирты). Государственная премия СССР (1951г.)
               
                Лачинов  Д. А
                1842—1902гг.
                Физик
   Дмитрий Александрович - один из организаторов Русского физико-химического общества. Доказал (1880г.) возможность передачи электроэнергии по проводам на значительные расстояния. Автор электролитического способа получения водорода и кислорода в промышленности (1888г.).
                Лозинский  М.Л
                1886-1955 гг.
                Литератор, переводчик

    Михаил Лозинский  родился в Гатчине, в семье юриста и библиофила Л. Я. Лозинского. Окончил  Первую петербургскую гимназию с золотой медалью. Слушал лекции в Берлинском университете. Затем учился в Петербургском университете: В 1909 г. получил диплом юриста, а затем пять лет занимался на историко-филологическом факультете. Был близок к поэтам «серебряного века», в частности к акмеистам, дружил с О. Мандельштамом, А. Ахматовой, Н. Гумилевым. С 1913 по 1917 г. Лозинский был редактором журнала «Аполлон». В 1914 г. начал работать в Публичной библиотеке в качестве библиотекаря и консультанта. В 1916 г. опубликовал сборник стихов «Горный ключ». После Октябрьской революции М. Горький привлек Лозинского к работе в издательстве «Всемирная литература». Лозинский много работает над переводами западной классики. В его переводе в СССР выходят произведения таких классиков, как У. Шекспир, Р. Б. Шеридан, Ж. Б. Мольер, М. Сервантес, П. Корнель, Лопе де Вега, Р. Роллан, Данте. За перевод «Божественной комедии» Данте Лозинский в 1946 г. получает Сталинскую премию.  Переводил он и восточных поэтов, таких, как Фирдоуси, Саят-Нова, Н. Бараташвили. Лозинский скончался 31 января 1955 г. в Ленинграде. Похоронен на Литераторских мостках. На доме 73/75 по Кировскому проспекту, где поэт жил с 1915 г., была установлена мемориальная доска
                Певцо;в М.В.               
                1843—1902 гг.
                Путешественник

 Русский путешественник, исследователь Центральной Азии, генерал-майор. Михаил Васильевич закончил Первую петербургскую гимназию, а затем академию Генштаба.  В 1875—86 преподавал географию в Сибирском кадетском корпусе в Омске. Из Омска совершил свои первые два путешествия: в 1876 в Джунгарию  и в 1878—79 прошёл через Монголию (через пустыню Гоби) в Калган по необследованным местам, снял их на маршрутную карту, составил подробное географическое описание. В 1889—1890 осуществил свою самую значительную экспедицию в Кашгарию и Куньлунь. Певцов и его помощники провели маршрутную съёмку протяжённостью свыше 10 тыс. км и составили карту «Восточного Туркестана и северной окраины Тибетского нагорья». Певцов разработал метод определения географической широты из наблюдений двух звёзд на равных высотах ( Певцова способ), получивший применение в геодезии. Именем Певцова назван ледник на Алтае.

                Петров Н.Н.   

                1876— 1964гг.

                Хирург, один из основоположников отечественной онкологии
               
Николай Николаевич Петров, выпускник Первой петербургской гимназии, в 1899 г. окончил Военно-медицинскую академию. В 1912-1913гг. профессор госпитальной хирургической клиники Варшавского университета. В 1913—58гг. заведующий кафедрой хирургии института  усовершенствования врачей и одновременно (1921—25) заведующий кафедрой госпитальной хирургии 1-го Ленинградского медицинского института. В 1926г. организовал и возглавил Ленинградский онкологический институт (с 1966г. Ленинградский онкологический институт им. Петрова). Основные труды по вопросам экспериментальной, теоретической и клинической онкологии, профилактики раковых заболеваний. Автор первого (1910) капитального труда по онкологии на русском языке; автор и редактор классического издания «Злокачественные опухоли». Создал школу хирургов-онкологов. Ленинская премия (1963) и Государственная премия СССР (1942), премия им. И. И. Мечникова АН СССР. Почётный член Международного общества хирургов, академик АМН СССР, Герой Социалистического Труда.

                Пименов Р. И.
                1931-1990гг.
                Математик, правозащитник
               
Револьт Иванович Пименов с  1944 года вместе с матерью жил в Ленинграде.  Он учился в школе №155, где издал несколько номеров "подпольной" стенгазеты "Голос мученика". В одном из них главной мишенью была учительница литературы – «омерзительное создание, годное только на то, чтобы воспитать устойчивую ненависть к великой российской литературе». В другом номере ребята беззлобно зубоскалили по поводу проведенной 17 декабря 1947 года денежной реформы, при которой все хоть что-нибудь да проиграли. Пименов также выступал в защиту  ученических прав и в результате крупного скандала вынужден был уйти из школы.  Был принят директором 321 школы М.Г.Барановым в 10 класс. При этом единственно называвшимся вслух мотивом было "изменение места жительства". Пименов успешно закончил 321 школу и в 1948 году  поступил на дневное отделение математико-механического факультета Ленинградского университета им. А.А.Жданова. Если в школьные годы у Р.И.Пименова  только наметился конфликт с окружающим его советским строем, то в институте дело дошло до открытого конфликта . 10 октября 1949 года Пименов подал заявление о выходе из ВЛКСМ «в связи  с расхождением его убеждений  с требованиями, предъявляемыми комсомольцу». В ответ он был помещен матерью и университетской общественностью в психиатрическую больницу (с 10 ноября по 24 декабря). В феврале 1953 года Пименов был исключен из ВЛКСМ, а 17 апреля и из университета  в связи с конфликтом с ректором университета по политическим мотивам. Однако вскоре - 20 января 1954 г. - был восстановлен и в июне 1954 года получил диплом на кафедре геометрии. С сентября 1955 года преподавал в Ленинградском технологическом институте пищевой промышленности. В марте 1956 года размножил на машинке доклад Н.С.Хрущева на закрытом заседании 20-го съезда КПСС “О культе личности И.В.Сталина” со своими примечаниями. К периоду ноября 1956 - марта 1957 года относится его деятельность по созданию подпольной организации для борьбы с советским правительством. В листовках, распространяемых группой, содержались требования выдвигать нескольких кандидатов на один депутатский мандат, а также лозунг «Земля - крестьянам, заводы – рабочим». За создание подпольной группы и издание нелегального  бюллетеня "Информация" в 1957 осужден на 10 лет лагерей. За время отбытия наказания Пименов написал ряд работ по космологии и лингвистике, заинтересовавших видных ученых. По ходатайству некоторых из них - в первую очередь академика М.В.Келдыша и поэта А.Т.Твардовского - постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 июля 1963 года Пименов был 26 июля освобожден условно с испытательным сроком в три года. В конце 1960-х гг. познакомился с акад. А. Д. Сахаровым и включился в правозащитное движение. После освобождения в 1963-1970 годах работал научным сотрудником Ленинградского отделения Математического института им. Стеклова АН СССР, защитил кандидатскую  и докторскую диссертации. В 1970 за распространение самиздата осужден на 5 лет ссылки (отбывал в Коми АССР). Позднее жил в Сыктывкаре. С 1972 года и до своей кончины Пименов работал в Коми филиале АН СССР. Он  часто посещал Ленинград и  продолжал участвовать в ленинградском самиздате. Автор работ по математике, книги "Происхождение современной власти", посвященной эволюции российского общества, и воспоминаний. В 1989 участвовал в создании общества "Мемориал". В 1989 году был доверенным лицом А.Д.Сахарова на выборах народных депутатов СССР, одновременно пытался баллотироваться сам, но из-за противодействия местных властей потерпел неудачу. Народный депутат РСФСР от Коми АССР с 1990 г. Член Конституционной комиссии съезда народных депутатов РСФСР; член комитета по законодательству Верховного Совета РСФСР. Работал над проектом новой Конституции РСФСР. Умер в Берлине, похоронен на Серафимовском кладбище Ленинграда.
Примечание:
В библиотеке школы хранится, на мой взгляд, хороший очерк  В. Звёздкина                о жизни и деятельности Револьта Пименова. Но, к сожалению, есть там одна неточность. Почему-то автор матерью Пименова называет нашу учительницу естествознания Баженову С. Г.  В действительности, его матерью была Щербакова Лариса Михайловна, работавшая завучем в соседней с нами 320-ой школе. Об этом и многом другом Револьт Пименов пишет в своих воспоминаниях. С ними можно познакомиться на сайте;
         
                Рождественский В.А.
                1895-1977гг 
                Поэт, переводчик   

                Всеволод Александрович родился 10 апреля 1895 года. Его отец был законоучителем в Царскосельской мужской гимназии, а мама - "домашней учительницей". В Царскосельской гимназии Всеволод прошел только половину учебного курса. После поражения революции 1905 года прогрессивная часть интеллигенции Царскосельской гимназии оказалась на плохом счету у начальства. Отец Всеволода Александровича вынужден был оставить работу и перебраться с семьей в Петербург, где Всеволод был определен в Первую гимназию. Первые поэтические опыты относятся к гимназическим годам. Всеволод печатался в журнале "Ученик". Впоследствии, ранние стихи были объединены в сборник "Гимназические годы. Стихи юности". В 1914 году Всеволод успешно сдал вступительные экзамены и был принят на историко-филологический факультет Петербургского университета. Весной 1916 года Рождественский проходил военное обучение в гарнизоне Петрограда. В день штурма Зимнего дворца он находился в рядах восставших на Дворцовой площади. В августе 1919 года поэт вступил добровольцем в Красную Армию. Оборонял Петроград от войска Юденича, служил на тральщике, вылавливающем немецкие и английские мины в Неве, Ладожском озере и Финском заливе. К концу 1921 года он демобилизовался. Но и во время службы Всеволод Александрович не порывал связи с литературными кругами Петрограда. Печатал стихи в журналах и альманахах. В 1921 году М. Горький привлек Всеволода Рождественского в качестве поэта-переводчика в основанное им издательство "Всемирная литература". В 1921 году в Петрограде были напечатаны сразу два сборника молодого поэта - "Лето" и "Золотое веретено". В 1926 году вышла книга стихов "Большая Медведица", а в 1929 - "Гранитный сад". В 1926 году Всеволод Александрович познакомился с Максимилианом Волошиным. С этого времени в Коктебеле, в Крыму, в доме Волошина поэт проводил каждую осень. В тридцатые годы появляются книги лирики поэта: "Земное сердце" (1933), "Окно в сад" (1939), большой том избранных стихов - в 1936 году. В годы Великой Отечественной войны Всеволод Александрович на фронте. Фронтовой корреспондент Рождественский на Волховском, Ленинградском, Карельском фронтах большую часть времени проводит в войсковых подразделениях. Сотрудничает в армейских газетах "Ленинградский путь", "На страже Родины". В 1947 году вышла книга "Родные дороги", в 1956 - издан однотомник избранных стихотворений, в 1958 - книга лирики "Иволга". В 1962 году увидела свет книга мемуаров "Страницы жизни", а в 1972 - "В созвездии Пушкина". Умер Всеволод Александрович Рождественский 31 августа 1977 года в Ленинграде. Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища.
                СеровА.Н.
                1820-1871гг.
                композитор, музыковед, музыкальный критик               
Александр Николаевич Серов  в 1835-1840гг. учился в Первой петербургской гимназии, а затем Училище правоведения, после чего поступил на службу в министерство юстиции. К середине 40-х гг. относятся первые композиторские опыты (неоконченная опера "Мельничиха из Марли"). С 1851 начал систематически выступать в печати в качестве музыкального критика. С начала
50-х гг. становится постоянным участником музыкальных вечеров у М.И.Глинки. В 1856-1857 сблизился с некоторыми из молодых композиторов, вошедших затем в состав "Могучей кучки", но позже резко разошёлся с ними. Во время заграничных поездок 1858 и 1859 познакомился с Ф.Листом и Г.Берлиозом, впервые услышал со сцены музыку Р.Вагнера, с этого времени став горячим приверженцем и пропагандистом творчества и музыкально-драматических принципов Вагнера.
       В 1862 закончил оперу "Юдифь", которая была поставлена в 1863 на сцене Мариинского театра. Там же в 1865 была поставлена следующая опера "Рогнеда" на сюжет из русской истории. Историческая и народно-бытовая тематика лежит и в основе последующих творческих замыслов. В 1867 предпринял совместно со своей женой B. C. Серовой издание критического журнала "Музыка и театр". В том же году он начал работать над оперой "Вражья сила" по пьесе А.Н.Островского "Не так живи, как хочется". Последнее, 5-е, действие было дописано после смерти композитора В.С.Серовой. Кроме трёх опер, он написал несколько симфоний, хоровых произведений и  романсов.
               

                Сорокин С. А.
                1895- 1973гг.
                Гитарист-виртуоз
    
Сергей Александрович  Сорокин - тонкий музыкант и  поэт. До революции он уже был известен как гитарист высокого уровня и исполнитель русских и цыганских песен.
Его друзьями были Сергей Есенин, Александр Блок, Максим Горький. Сорокин много аккомпанирует на своей великолепной итальянской гитаре - под ее звуки пел превосходный исполнитель цыганских песен и романсов Александр Давыдов. Пел и Шаляпин "Кари глазки", "Что вы головы повесили, соколики?"
С двадцатых годов Сорокин перестает выступать как певец и отдает все свое время аккомпаниаторству.  Потом Сергей Сорокин становится сотрудником сначала Театра им. Горького, а позже - Пушкинского театра. В этом театре он знакомится с Александром Федоровичем Борисовым, с которым не только работает на театральной сцене, но и выступает на эстраде. Гастролирует с артистами Московского театра им. Вахтангова. Более шестидесяти лет отдал Сорокин искусству.


                Термен Л. С
                1896-1993гг.
          Выдающийся изобретатель, музыкант, пионер электронного искусства

            Лев Сергеевич Термен был первенцем в семье известного петербургского юриста Сергея Эмильевича Термена. Несмотря на приличный по тем временам достаток, Термены занимали достаточно скромную квартиру на Николаевской улице, и юный Лев провел первые годы жизни в одной комнате с бабушкой. Примерно в два года он уже довольно хорошо читал и расспрашивал обо всем отца; его первой книгой стали не сказки, а словарь Брокгауза и Эфрона в отцовском кабинете.Родители не жалели средств на образование: Леон брал уроки игры на виолончели, для него в квартире были оборудованы физическая лаборатория и домашняя обсерватория. При этом учился мальчик в сравнительно недорогой государственной Петербургской первой мужской гимназии. С третьего класса страстью Льва стала физика. После нешуточной борьбы с учителем за право рассказывать про физические процессы «по своему», а не по учебнику — сначала нахальный ученик даже получил за это «пару».  Лев завоевал в школе репутацию если не гения, то кого-то к нему очень близкого. Десяти лет от роду, в четвертом классе, будущая знаменитость впервые выступает публично: в большом зале гимназии Лев Термен демонстрирует «резонанс типа Тесла». К специальной катушке подносилась лампочка с люминисцентным газом, и она еще на заметном удалении от катушки уже начинала светиться. Учитель физики был очень впечатлен — он «считал, что такие вещи, может, где-то и делают, но только не у нас в России».
Гимназию Лев Термен окончил с серебряной медалью в 1914 году, после чего поступил одновременно в консерваторию и на два факультета университета: физики и астрономии. Увы, его учебе помешала начавшаяся мировая война: Лев Сергеевич успел окончить только консерваторию по классу виолончели с дипломом «свободного художника». В 1920 г. изобрел уникальный электромузыкальный инструмент «терменвокс», экспериментировал в области синтеза музыки и света (затем осязания, вкуса и даже гравитационного ощущения). В эти же годы разрабатывал системы «дальновидения», а также электронные устройства охранной сигнализации. После триумфальных концертов с «терменвоксом» в СССР и в Европе в 1928 г. был направлен в творческую командировку в США, где организовал серийный выпуск «терменвоксов», изобрел новый инструмент «терпситон» для преобразования танца в музыку, экспериментировал с передачей осязания на расстояние. После возвращения на родину в 1938 г. подвергся репрессиям, был вынужден работать в разного рода закрытых НИИ. С 1966 г. вернулся к нормальной деятельности, работал в Московской консерватории, затем — до конца жизни - в МГУ, продолжая заниматься исследованиями в области музыкальной акустики, изучал проблему долголетия и бессмертия, проводил концерты и лекции по истории электронной музыки.
               
               
                Турнер Г. И.
                1858 — 1941гг.
              Врач, один из основоположников отечественной ортопедии    
               
     Генрих Иванович Турнер родился  в  1858 г. в Петербурге в семье инженера. В 13-летнем возрасте он лишился отца. Материальные затруднения семьи во время учебы Г. И. Турнера  облегчались лишь тем, что он был освобожден от платы за обучение «за успехи в науке». В 1876 г. он окончил Первую петербургскую гимназию и в том же году поступил в Военно-медицинскую академию, которую окончил в 1881 г.  С 1895 профессор этой академии, где в 1900 по инициативе Турнера была основана первая в России кафедра и клиника ортопедии, которой он руководил до конца жизни. Основные труды посвящены проблемам врожденных дефектов развития и заболеваний позвоночника, роли нервного фактора при травмах и некоторых заболеваниях опорно-двигательного аппарата, учению о повязках, дезинфекции перевязочных материалов, лечению ран и др. Впервые в России поднял вопрос о необходимости планомерной государственной помощи детям-калекам. Эти мероприятия были осуществлены в организованном в 1931г. Ленинградском детском ортопедическом институте. Он удостоен почетного звания заслуженного деятеля науки. Его имя присвоено ортопедической клинике Военно-медицинской академии. Мемориальная доска установлена в Ленинградском институте хирургического туберкулеза. Человек высокой культуры, целеустремленный и неутомимый хирург, талантливый организатор, Г. И. Турнер оставил яркий след в отечественной медицинской науке. Его имя по праву стоит рядом с именами творцов советской хирургии.
                Тушинский М. Д.
                1882- 1962гг.
                главный терапевт Ленинграда
 Михаил Дмитриевич Тушинский  родился в Петербурге. Закончил Первую петербургскую гимназию и   медицинского институт.  Был одним из организаторов здравоохранения в Ленинграде, академиком АМН СССР, профессором Ленинградского медицинского института. Научные работы посвящены в основном проблемам гематологии и инфекционных болезней. Разработал метод внутривенного введения солевых растворов при лечении больных. Дал клиническое описание и классификацию гриппозных пневмоний (1934). Впервые в стране проводил лечение отравлений тяжелыми металлами (1936–1937). Один из создателей многотомного "Руководства по внутренним болезням", автор томов "Болезни крови" (1959), "Болезни системы дыхания" (1960) и др.
                Чичагов Л.М.
                Священник
                1853-1937гг.
Леонид Михайлович получил образование сначала в Первой петербургской гимназии, а затем в Пажеском корпусе. Участвовал в русско-турецкой войне 1877 — 1878 годов, награжден русскими и иностранными орденами, автор военных и  медицинских  книг. В 34 года  становится полковником. В 1891 году Леонид Чичагов выходит в отставку, а в 1893-м становится священником.
Написал книгу о преподобном Серафиме Саровском. В 1895 году о. Леонид овдовел и вскоре принял монашество с именем Серафим. С 1899 года он — архимандрит, настоятель суздальского Спасо - Евфимиева монастыря.
В 1905 году становится епископом, а после Собора 1918 года — митрополитом.      С 1928 по 1933 год — митрополит Ленинградский. В последние годы он жил на покое под Москвой на станции Удельная. Во время болезни был арестован, увезен в Москву и расстрелян в Таганской тюрьме 11 декабря 1937 года.
                Основные даты в истории школы

1816 г.             Решение о создании Благородного пансиона при Главном 
                педагогическом институте
1817 г.             Открытие Благородного пансиона
1819 г.             Пансион перешёл  к Санкт-Петербургскому университету
1817-1821гг.    Расположение пансиона в доме Отто (наб. Фонтанки 164)
1821 -1828 гг.  Расположение пансиона  в доме на углу Звенигородской и
                Кабинетной улиц (ныне ул. Правды)
1817-1820гг.    Работа в пансионе в качестве преподавателя российской
                словесности В.К. Кюхельбекера
1821 г.             Первый выпуск Благородного пансиона
1823-1828 гг.  Строительство зданий пансиона по
                ул. Ивановской  (ныне Социалистической), 7
1828г.              Размещение пансиона в новых зданиях
1838-40гг.        Реконструкция гимназии расширено в (арх. Н. Л. Бенуа)
1893-94гг.        Реконструкция гимназии (арх. В. А. Косяков)
1914 -1916гг.   Постройка при гимназии  спортивного комплекса 
                с первым  в  России крытым плавательным бассейном

               

                Литература по истории школы               
               
1. Соловьев Д.Н. Пятидесятилетие С. - Петербургской первой гимназии 1830-1880г. СПб 1880г. В приложении списки личного состава гимназии, выпускников, воспитанников, поступивших в Александровский лицей и в Благородный пансион при Петербургском университете.
2. Авсеенко В.Г. Школьные годы. Исторический вестник 1881г., т.4, №4, стр.707-734 (1852-1864). Обучение в Первой петербургской гимназии, (1852-1855) характеристики преподавателей, учащихся, гимназическая библиотека, директор.
3. Былое. Из воспоминаний пятидесятых шестидесятых годов. Русская старина (журнал), 1901, т.107, №9, стр.555-574; т.108, №10 стр.137-158; №11, стр. 371-388; 312, стр635-647; т.109, №1, стр.201-216. Петербургская гимназия и интернат при ней. Директор, инспектор, преподаватели. Встреча с Пироговым и Милютиным.  Благотворительные спектакли и вечера в гимназии. Участие Некрасова, Писемского, Майкова и Горбунова в литературном вечере (1862).
4.       Курганович А.В. «Историческая записка. 75-летие Санкт-Петербургской гимназии». СПб-1880-1908 гг.
5.       Чухман А.А.  «Очерки по истории 321 школы». С-Пб.1999,2007гг.