схима для императора эстафета смерти
Схима для императора
Зачин.
«Не как я хочу, а как ты, Господи».
Весна в 20 – м была ранней. Как – то моментально прекратились метели, голубое небо заполнилось барашками белых облачков, легкий ветерок нес из далекой тайги аромат свежей хвои. Нетерпеливое ожидание тепла горячило кровь людей и животных, наполняло радостью жизни и надеждами на избавление от этой серой унылой жизни.
Начальник местного «ЧК», появлялся строго в восемь утра. Ежедневно, в любую погоду, его высокая, сухопарая фигура, появлялась у крыльца кирпичного двухэтажного здания, он оглядывался по сторонам. Цепким взглядом хозяина, он смотрел на широкую грязную улицу, по которой проносились лихачи – извозчики, тянули телеги ломовые лошади мимо бывших особняков местных миллионщиков, в которых густо осели новые государственные служители.
Улица раньше так и называлась «Миллионная», а теперь – Советская.
Дом тоже принадлежал бывшему владельцу прииска, исчезнувшего в сутолоке смуты, и хозяин не пожалел мошны. Выстроил добротный дом прямо на берегу реки, и начальник , поднявшись к себе на второй этаж, в бывшую спальную комнату, где по какому – то недоразумению сохранилось кое – что из обстановки, любил некоторое время постоять у окна, полюбоваться на вид, который открывался из его окна. Но он не понимал этой дикой красоты, ему более по сердцу была природа родной Латвии, чем эта бескрайняя, дикая таежная глушь, населенная людьми, привыкшими жить так, как им этого хочется. Но всему этому скоро настанет конец. Такие как он, понимающие, что нужно для счастья людей, пришли сюда, что бы убедить, а если нужно заставить, да и заставить, жить так, как им предписано новой властью. И он горд, тем, что и он участвует в этом трудном деле. Постучавшись в двери, вошел секретарь, молодой подтянутый юноша.
Здравия желаю, товарищ командир! Разрешите войти? - весь, пышущий здоровьем, он вызывал у председателя легкую зависть.
Входите, - чуть картавя, ответил он, и подошел к столу, - ну что – там у нас сегодня.
Сообщение прибыло из села Таятского, агент прислал, вроде как сам полковник Глазырин в гости пожаловал.
Секретарь подошел к столу и положил перед председателем записку. Тот посмотрел в окно и сказал:
Объяви всем боевой сбор, нужно посмотреть, настоящий ли это полковник!
Секретарь круто развернулся, ему нравилось исполнять эту роль, а хозяин кабинета, проводив его взглядом, принялся изучать донесение.
Откуда появился здесь этот полковник и что ему тут надо, было одному Богу известно. Сам по себе полковник не представлял большой опасности, мало ли каких людей лихого нрава сгинуло в подвале этого дома, многих успокоили пуля, выпущенная из рев нагана, но тут была строжайшая телеграмма из Москвы. Вести наблюдение, брать только живым. А то своей головы не сносить. Полковник тоже вел себя непонятно, мог бы давно удрать на все четыре стороны, но почему – то, как ястреб кружил по округе, несмотря на то, что делать ему тут было абсолютно нечего. Грабежом его небольшой отряд не занимался, про то слышно не было. Несколько раз «чоновцы» могли взять его живым, а мертвым и подавно, но он уходил, опасность чуял за версту. А что ему делать в самом глухом селе уезда, там кроме двух десятков изб, да полуразрушенной церкви, ничего интересного и нет, да и дорога в том селе и заканчивается. Дальше непроходимая тайга, и никакого жилья, за исключением небольших скитов, где доживают свой век самые ярые староверы, которых еще не удалось выкурить из таежных нор.
Через два часа неспешным шагом, отряд кавалеристов, во главе со своим командиром, выехали из открытых ворот особняка, тревожным аллюром поскакали по улице. Редкие прохожие, которым на глаза попадались полтора десятка всадников, провожали их испуганными взглядами, торопясь свернуть от греха подальше в боковой переулок. Власть она всегда всласть, и погулять и покровавить, да зачем лишний раз судьбу испытывать? Конный отряд вышел из города и потерялся в таежной чаще.
В Сибири, летом 1998
Так, значит прибыли для прохождения службы в наш город? – подполковник , возрастом слегка за сорок с черной копной волос, ну вылитый цыган, вышел из – за стола, - очень хорошо!
Он энергично пожал руку Володе, чуть прищурил глаза:
Всякий нормальный милиционер начинает свою службу на посту участкового. Кто, участковым не бывал, тот службы не знает. Такова первая заповедь, потому как это самый главный сотрудник, лейтенант. И вторая заповедь. Знаешь, эту заповедь? - тут подполковник выдержал паузу, - не разрешай себя называть ментом. Это уголовники нам приклеить хотят, они решили, что это сейчас их время. Только мы им крылышки то обрежем, что мало не покажется!
Володя, прибывший после училища, для представления начальнику районного отдела милиции стоял, вытянувшись в струнку. Кабинет не блистал роскошью. Обычная мебель, письменный стол, шкафы, невзрачная люстра. Два окна выходят на реку, за которой, куда хватает глаз, бескрайняя тайга и синь неба.
- Ну, иди, принимай дела, - сказал напоследок подполковник, - поедешь в Таятский, городок не большой, справишься. А если что, ко мне, не стесняйся. Или к Боцману, есть у нас такой, познакомишься. Народ у нас душевный, только водки сегодня много не пей, а то они с тебя вступительный взнос возьмут. Тут уж ничего не поделаешь, традиция!
Село Таятское, весна 20 г.
В село добрались ночью, измотав себя и лошадей. По весенней распутице отмотали столько верст, нахлебались щей лаптем. Едва миновали околицу, загавкали в голос деревенские псы, тут главное быстро разъехаться избам, не дать никому опомниться. Только полковник, если здесь, тоже не дурак, тут и заимок хватает, есть, где схорониться. Но и чекисты не лыком шиты, у них своя сноровка. Выставили посты, распрягли лошадей, тачанку с пулеметом, поставили так, чтобы улицу простреливала, в случае, не дай бог, лихого набега.
А утром началось. Всех от мала до велика, собрали на сходку. Только уж совсем малых, да немощных оставили по избам, да беременных баб командир, особо, приказал не брать. - Вот, что граждане, - командир стоял на тачанке, в кожаной куртке, говорят, от вшей хорошо помогает, - я зла вам не желаю, только даю два часа на размышление. Либо вы мне приведете сюда Глазырина, который вчера был здесь, либо возьму пятерых, как злостных врагов власти, пособников бандитов.
Народ приуныл. Мужики завертели головами, где взять того полковника, тайга большая, как запретишь по ней шастать. Солдаты кругом с винтовками, а свои ружья попрятали. Да и чем поможешь? Вон, пулеметчик сидит на тачанке, зубы скалит.
Но командир непреклонен, знать ничего не знаю, и знать не хочу. Подождал положенный срок, встал на тачанку, часы достал с царским вензелем. Слух ходил, что от царя достались, кому портсигар, а ему часы в награду, приложил к уху: «Идут!»
- Выходите, - и указал пальцем.
Вывели пятерых, двух мужиков - бородачей, двух подростков, совсем сопливых, да деда Игнатия, такого старого, что тот и не понял, куда его вызвали, может государь старого солдата наградить, чем пожелал за войну с турками? Оградили штыками, и повели от завывающей толпы в крепкий амбар под замок.
Жду до утра, - сказал командир, как отрезал. Стянул скулы и прочь пошел, отдыхать в избу.
В амбаре, все пятеро разбрелись по углам, до утра времени много, бежать некуда, да и куда? Запоры крепкие, солдаты с ружьями. Виноват, не виноват, а отвечать все равно придется. Деду с трудом объяснили, что и как, он не поверил. Начал костылем стучать, власть хаять, требовал, чтобы мальцов отпустили. Но, куда там! Потом выдохся, сел в углу и затянул молитву, да так и уснул, сморенный пережитым. Мужики в углу сидели, и умирать рано, и жить в тягость. Одна беда, дети малые, да женки молодые. Как справятся с хозяйством при такой – то власти? Своих людей за врагов считает? Да и кто власти свой? Пойди, узнай!
Зато мальцам в развлечение. Им смерть еще не понять, им везде не сидится, да и не правда все это, шутит дядька в кожане, шалит! Амбар хоть и бревенчатый, а зажечь, гореть будет, за милую душу. Вот и кресало имеется, раз, два и вспыхнул огонек, загорелось сено, в минуты пламя перекинулось на сухие доски. Все ждали, что сейчас собьют замки и выпустят всех на свежий воздух.
Пожар, амбар горит! – заскочил заспанный караульный к командиру. Ключи сам командир забрал, чтобы искуса ни у кого не было.
Не мешайте мне спать, - отрезал он, - кто запалил, пусть тот и тушит. Выставить оцепление, никого не пускать!
А сам повернулся на другой бок. Надо же, только засыпать начал!
Амбар сгорел полностью, к утру только легкий дымок кружился над пепелищем. Выбраться из горящего помещения никто не смог, а сбить замок не дала охрана. Раз сами подожгли, пусть сами и тушат! Несмотря на рыдания родных , дикие вопли матерей, никто не решился нарушить приказ командира. На рассвете удалось отыскать трупы всех пятерых несчастных, и развезти их по избам.
А командир, встал, как делал это в городе, в урочный час, умылся холодной водой, утерся чистым, вышитым рушником, и, хорошо покушав, вышел на улицу. Ярко светило солнце, и первые капели уже звенели, падая наземь.
Скажи всем, чтобы опять собрались, а то я что – то заждался, - сказал он ординарцу.
Тот поспешил выполнить приказ, сел на коня и стал объезжать деревенские избы, вызывая всех на новую сходку. Народ в ужасе бежал к деревенской церкви.
Командир достал часы, щелкнул крышкой.
Я просил всех вчера подумать, как поступить, чтобы бандит Глазырин, сдался нам. Я даю вам еще два часа. А что, касается ночного пожара, это дело рук контрреволюционеров, и потому, которые не хотят советскую власть, должны нести наказание.
Он говорил спокойно, словно ничего не произошло. Толпа взвыла. Женщины голосили, мужчины в растерянности сжимали кулаки.
Наконец, из толпы вышел пожилой мужчина, чуть прихрамывая, подошел к командиру:
- Господин командир, я знаю, где полковник, дозвольте отлучиться до вечера.
А не врешь, а то ведь семья твоя пострадает, надеюсь, знаешь?
Да как не знать, знаю!
Мужик гладил черную бороду, опустив глаза в землю. Не мог поднять, сил не хватало скрыть ненависть.
Ну, иди! Да передай, пусть живым выходит, жить будет. Слово даю, - сказал командир.
И распустил всех по домам. Он точно знал, сибирский мужик слово держит.
Полковник нисколько не удивился приходу гонца из деревни. Он и сам понимал, что пришло время, когда нужно решать, что делать дальше. Сколько не убегай, а ловцы все равно найдутся, расставят сети. Потому как улов большой. Видимо приказали большие люди, да вот только не знают, тот ли Глазырин или нет. Не перед чем не остановятся, все кровью зальют, золото оно всегда золото.
Он сидел на сваленном бревне, у дверей небольшой охотничьей заимки, устроенной так хитро, что в пяти метрах пройдешь, не заметишь. А ведь все, кто живет в этом небольшом сельце, его родные дядья и с тетки. Он и воспитывался на сельском коште, когда остался в младенчестве без отца и матери, а вот, видишь, как вышло.
Ну, пошли, - сказал он просто, - раз нужно, значит нужно, дело такое.
Он оглядел заимку, полушубок на снегу, костерок, втянул аромат таежного воздуха.
- Ну, прощай все земное, пришла мне пора давать ответ царю небесному!
Он махнул рукой, повернулся и пошел, тяжело загребая, рыхлый весенний снег.
Где – то в Сибири , 20 года.
…Отряд возвращался, не спеша, соблюдая все правила предосторожности. На одной из тачанок сидел полковник. Сзади ехали два бойца, с твердым приказом, чуть что, глушить полковника, но насмерть не убивать. На повозке, реквизированной по случаю, ехал повар, оберегая ценный груз. Кое – каким продовольствием удалось разжиться. Да и кто откажет, лишь бы быстрее убрались. Бойцы разомлели от теплого дня, яркого голубого неба, от хмеля, забродившего в крови молодого тела. Солнце слизало снежный покров с дороги, превратив в топкое непролазное месиво. Копыта лошадей то и дело скользили по талой глине, бойцам приходилось все время держать поводья, самим быть настороже.
Полковник, казалось, спал, прислонившись к спинке тачанки. Он прикрыл глаза, и просто отдыхал, наслаждаясь последними моментами, когда он мог дышать привычным воздухом, каким дышат свободные люди. Только где, они свободные? Странно, он мог умереть сотню раз в бою, а должен принять смерть от рук, своих братьев по языку и вере? Почему ты так, захотел Господи, что разделяет людей в этом единственном мире?
Стой! – раздалась команда в голове небольшой колонны.
Бойцы придержали лошадей. Может привал?
Нет, у самой дороги сидит парнишка, лет двенадцати, одетый в какие – то лохмотья, в опорках, синий от голода, посмотреть, мертвяк!
Командир, подтянулся на стременах, повертел головой, вздохнул. Окружившие его бойцы молчали, ожидая его решения.
Ты, чей, - спросил он. Хотя, чего тут спрашивать, и так понятно, ничей.
Парнишка молчал, то ли сил говорить не было, то ли немой от рождения, мало ли сейчас народу в несчастье мается.
Позовите ко мне повара! – распорядился негромко командир.
Эй, Спиридон, живей, - загрохотали голоса бойцов, - командир зовет!
Подошел степенный мужик, невысокого роста, доложил:
Товарищ, командир…
Вот что, Спиридон, возьми парня под свою опеку, да сразу не корми, а то помрет. А так вырастет новый боец для советской власти!
А как записать - то, - встрял писарь, - а то ни имени, ни фамилии.
А что, тут гадать, - подсказал кто – то из бойцов, - запишем на фамилию Спиридона. Он у нас Путин, для парня в самый раз, в пути и нашли!
Парнишка так ослаб от голоса, что не мог подняться, только смотрел на бойцов впавшими голубыми глазами, щурясь от солнца.
Помогите, - распорядился командир, - отнесите на тачанку.
Полковник подвинулся, уступая место найденному парню. Он с интересом разглядывал его худое чумазое лицо, и что – то знакомое виделось ему в правильных, совсем не крестьянских чертах лица.
А звать то тебя как? - спросил Спиридон, устраивая его почти невесомое тело на тачанку.
Мальчик молчал, не в силах ответить на вопрос.
- Поди, Володькой? Сейчас всех так зовут, - не унимался повар, обращаясь к мальчишке.
Тот, казалось, кивнул утвердительно головой, а может, просто голова качнулось от тряски.
- Ну, Владимир Путин, устраивайся удобнее, теперь не пропадем!
Городок Таятск 1998 г.
Анатолий Николаевич любил бывать в лесу в одиночестве, и лучше всего ему нравилось гулять в дождливую погоду. Ему было уже за пятьдесят, многое в жизни удалось, многим он был доволен. И ему хорошо думалось под пение птиц, строились планы, хотелось успеть многое, потому что жизнь уже идет к закату а там, как говаривал его хороший знакомый Владимир Павлович, останется: «Кефир, клистир, сортир». Что же делать, от этого никуда не уйдешь. Рано еще итог подводить, но не зря он топтал землю, совсем не зря.
Анатолий Николаевич вышел на пригорок, подминая ногами скользкую от влаги траву. Внизу, в расщелине виднелись разбросанные домики, там начинался его родной городок. Как многие городки, был он долгое время забубенной деревенькой, но уцелела, и постепенно превратилась в чистенький аккуратный городок на берегу полноводной реки. Именно там прошла вся его жизнь. Промышляли люди на жизнь лесом да рыбой, еще кое – чем по мелочи, так и жили, уходя от огня в полымя. Там, из сопливого Тольки, он стал всеми уважаемым Анатолием Николаевичем, самым богатым человеком во всей округе.
С этого любимого места он чаще всего и наблюдал за тем, как менялась жизнь городка. Как появились трубы нового завода, хозяином его он теперь стал, да и не только завода. Здесь он и встретил свою любовь. Первую и единственную. Вот, сейчас, он рассмотрел темнеющую внизу речку с редкими лодками, перевернутыми вверх дно, справа и слева, темные пятна еловой тайги. Чуть поодаль - кресты кладбища, где покоятся и именные и безымянные. И над всем этим ширь неба, от которой захватывает дух, хотя уже третий день идут дожди, и солнышко изредка проглядывает сквозь просветы в облаках. Такое ненастье ему нравилось больше всего. В такую погоду и думалось легче, да и нравилось ходить по набухшему от воды лесу.
По реке прошла, нарушая водную гладь, моторная лодка, кое-где над домами появились дымки. « Ну, что же пора к ужину возвращаться»,- решил Анатолий Николаевич. Он еще раз кинул взгляд, отыскал глазами свой трехэтажный особняк красного кирпича, под диковинной для здешних мест, черепицей. Дом стоял, возвышаясь над другими, прочный, построенный на века. Анатолий Николаевич, постоял еще несколько мгновений. С удовольствием втянул свежий воздух. «А все - таки, я молодец! И дом построил всем на удивление, и детей Аньку с Сашкой родил, да и не последним человеком числюсь. А ведь отец чуть в лаптях не ходил, тележного скрипа боялся». Что про то говорить, давно это было. Теперь дом полная чаша, детям ни в чем не отказывает. Дочка молодец, умница. Сын только беспокоит, но перебесится, Бог даст, продолжит его дело.
Он стал спускаться к машине, стоящей внизу. Сапоги разъезжались по влажной тропинке. «Сейчас приеду, Леночка ужин накроет, можно и стопочку пропустить, в такую- то погоду только на печи и лежать…»
Анатолий Николаевич поставил «Ниву» в гараж, нравилась ему эта машина, и потому что купил еще тогда, когда считал каждую копейку, служила ему верно, как рабочая лошадка. Выручала его неоднократно, дельный человек ее придумал, Хотя и других машин был полный гараж. Но то, больше для куража. Не спеша, закрыл кованые с вензелем ворота, и пошел по дорожке к парадному, оглядывая хозяйским взглядом подворье. Подстриженные аккуратно кусты, новомодный газон. Клумбы цветов. Что ни говори, а замечательно, спасибо бабке, не она, кто знает, каким боком бы повернулась жизнь. Не все из ее завещания выполнил, так еще не вся жизнь, надо и внукам что – то оставить.
Высаженные кусты ждали рук хозяина, привести их в нужный порядок, дорожки поправить, да мало найдется забот у настоящего хозяина. « Не забыть, посмотреть, в котельной насос барахлить стал, не дело это…». Он поднялся на крыльцо, выложенное розовыми керамическими плитками. Потянул тяжелую, с огромными голубоватыми стеклами, дверь, и вступил в ярко освещенную прихожую. В огромной зале было пусто. Он снял сапоги, открыл зеркальный шкаф, повесил промокшую куртку. На керамическом полу лужицы натекли лужицы грязной воды. «Сказать, что бы убрали» - мелькнула мысль. Он подошел к стоящему у стены огромному зеркалу, взял гребень причесать влажные волосы. И тут услышал истерический лай любимого пса Жоры, комнатной собачки какой- то модной породы. Анатолий Николаевич, обеспокоенный необычным поведением собаки, машинально поднял голову, и впал в столбняк. В широко распахнутых дверях, с пистолетом в руках стоял его сын Сашка и целился ему в грудь. «Сашка, ты что ... делаешь?» - глотая комок в горле, произнес Анатолий Николаевич, чувствуя как холодный пот потек по спине. Ничего больше сказать он не успел. На мертвенно бледном, но абсолютно спокойном лице сына появилась покореженная улыбка, грохот выстрела рванул воздух, наполняя комнату рвотным запахом пороха, Что – то больно ударило в грудь, и оглушающая боль пронзило все тело. « Сынок, ты зачем…?», - прохрипел он, пытаясь зацепиться взглядом за быстро тающий свет люстры…
Сибирь, райцентр Кортуз
Боцман, оказался капитаном высоченного рота и телосложением походил чем – то на Тараса Бульбу из книжки Гоголя. Но поскольку книжку уже мало кто читал, звали его меж собой сотрудники именно так, забывая иногда настоящее имя, отчество: Сергей Николаевич. Он никогда не обижался на своих товарищей, и потому слыл человеком доступным и не злым. Однако, несмотря на свой добродушный вид, дело знал хорошо, помнил в округе всех, у кого были нелады с законом, и отличался свойственным сыщику складом ума. Был он, человеком дотошным, и, всегда знал, что сложных дел не бывает. Нужно только найти того человека, кто это преступление совершил. Вот и все. Боцман встретил новоиспеченного участкового у себя в кабинете. Пожал руку, усадил на стул, и, довольно улыбаясь, и долго расспрашивал о преподавателях милицейской школы, которую сам в свое время заканчивал. Потом встал, отчего кабинет, словно уменьшился наполовину, сказал:
- Давай, беги, а то там тебя твоя заждалась, весь отдел волнуется, чья это, красивая, их бедных посетила. А дела наши, скорбные, никогда не переделаешь, они всегда разные.
Он еще раз пожал руку, провожая лейтенанта, вернулся, сел за стол, открыл блокнот, сделал пометку, захлопнул его и бросил в ящик стола. Посмотрел в окно. Было хорошо видно, как небольшой пароходик спешил, разрезая небольшие волны, спешил по своим делам. Капитан вздохнул. Как быстро летит время! Давно ли сам был таким молодым и счастливым, как этот парнишка? А теперь и живот растет, и лысина пробивается? Летит же время, не остановишь! А может время ни куда и не движется, а только люди меняются?
Уездный город Кортуз, весна 20 – года.
Полковник даже не считал, сколько дней провел в камере «Чрезвычайки», с того времени, как сам сдался карателям. Да и зачем делать ненужную, бессмысленную работу? Отсюда ему не выйти, а в чудеса он не верил. В подвале, а это был точно подвал, пахло сыростью и человеческим страхом. И он быстро свыкся с неровными стенами из кирпича, покрытые известью, кое – где исцарапанные короткими надписями, прощальным воплем несчастных, побывавших тут до него. Нары, стол с этим полковник сжился, считал все это как бы частью человеческого существования, а вот с бачком, который предназначался для разных надобностей, смириться не мог. Для него это было унизительней плена, но вызванный надзиратель только тупо выслушал полковника, равнодушно пожал плечами и вышел, выказывая всем своим видом полное презрение к его просьбе. « Блажит полковник, отсюда путь только один, ночью, да на берег реки, а он еще возмущается, что не желает, как все опорожняться. А чем он, других лучше? Другие могут, а он нет!». И докладывать ничего не стал, мало ли у начальства других дел.
Потянулись однообразные тоскливые дни. Никакие звуки не долетали сюда, в этот каменный мешок, все слилось в бесконечное, выматывающее однообразие, нарушаемое стуком деревянного лотка, в которую три раза в день подавали еду. Думать ему совсем ни о чем не хотелось, он запретил себе всякие воспоминания, какой смысл ворошить пережитое, прошлого не воротить, а будущего у него нет. Только ночью, когда ему удавалось заснуть, его тревожили сны, и тут воля его была бессильна. Напоследок, он видел картины его прошлой жизни, своих женщин, матери, которой он почти не помнил. Иногда всплывали лица людей, им почти забытых, и тогда он вспоминал, где и при каких обстоятельствах, он мог с ними встречаться. Он мучительно вспоминал, где он мог видеть лицо того мальчишки, которого боец назвал Владимиром по фамилии Путин. Он настойчиво рылся в памяти, и ничего не мог отыскать.
Недели через две, открылась дверь, и за ним пришел конвоир, молодой, подтянутый сотрудник в неизменной кожаной куртке, и повел за собой. Они прошли по длинному коридору подвала, мимо таких же дверей, в полной тишине, поднялись по кирпичным ступеням, и по лестнице, истертой обувью на второй этаж. В кабинете, как показалось полковнику, переделанном из спальни прежних хозяев, его встретил, сидя за столом, мужчина, совсем неприметной внешности. Он даже не взглянул на вошедших мужчин, и потому, как тихо вышел из кабинета его конвоир, полковник понял, это не местный, а специально прибывший по его душу, гонец. А тому, казалось, не было никакого дела до полковника, переминающегося с ноги на ноги, словно провинившийся школяр, посредине кабинета. Полковник тоже посмотрел в окно. Сквозь ветви буйно распустившихся деревьев угадывалось течение реки, долетали звуки стука колес, проезжающих повозок, голоса извозчиков. Он обрадовался этим звукам, словно знакам настоящей жизни. Мужчина пошевелил руками, и полковник вздрогнул, он признал то самое кольцо, которое видел в скиту у старца Платона, вот ведь как!
Вижу, признал, - равнодушно произнес мужчина, и даже руку с перстнем протянул поближе, чтобы полковник мог его лучше видеть, - он самое, можешь быть уверен.
Садись, - пригласил он, а то говорят, что в ногах правды нет, а нам она нужна, как считаешь?
Глазырин молча сел, не зная, куда пристроить свои руки, потом все же положил на колени, сцепив ладони.
- Давай сразу о деле, остальное, тут ребята сами напишут, зачем их лишать удовольствия. Мы с вами люди серьезные, потому будем говорить о вещах серьезных, - сказал мужчина, обращаясь к нему, почти как к равному, - вы не против?
Полковник пожал плечами, не все ли ему равно.
- Я вас понимаю, что вам вроде бы все равно, только волю Адмирала надо выполнять, вы же для этого и были посланы.
Какую волю, - спросил равнодушно Глазырин, все же тюремное сидение его утомило, - я уже с адмиралом не встречался, не знаю сколько.
Да будет вам, - произнес с легкой иронией собеседник, - при чем тут встречался, не встречался! Хотите встретиться, так я вам организую в любой момент. Только скажите мне, куда сумели спрятать то, что вам доверил Адмирал.
И тут Глазырин понял, что боится следователь разговаривать вслух, опасается, что есть у стен уши, а потому и ходит вокруг да около. Он улыбнулся хитро, словно соглашаясь с тем, что говорит его собеседник, разомкнул ладони, погладил бороду, разминая пальцы.
Мужчина встал, и подошел поближе, словно готовясь услышать очень важное, то, что другим слышать совсем не обязательно. На лице его блуждала довольная улыбка, что же он своего почти добился. В ту же секунду на его шее замкнулись пальцы полковника, следователь захрипел, и стал бешено скрести ногами, пытаясь вырваться. Дверь распахнулась, в кабинет ворвался тот самый конвоир, выдергивая неподатливый револьвер. Не оборачиваясь, Глазырин , ногой отправил того обратно в коридор.
Конвоир, падая, нажал на спусковой крючок.
Пуля вошла полковнику в грудь, он все еще пытался сжимать пальцы, но силы утекали в месте с каплями крови, боль жгла грудь, становилась невыносимой. Он рухнул на колени, прямо на своего противника. Тот, хрипя, полз к окну, не в силах подняться.
Умирая, Глазырин мало обращал внимания на поднявшуюся беготню и крики. Сознание уплывало, перед глазами мелькали лица людей, мужчин, женщин, многих из них он просто не мог вспомнить. Они словно уходили куда – то в огромный тоннель, и он проваливался вместе с ними. И тут, как вспышка мелькнуло перед ним: зима, царский поезд, Государь, наследник с лицом того самого мальчишки, без сил привалившегося с ним рядом на тачанке.
И все померкло.
Через полчаса труп полковника убрали, пол замыли, вместо благодарности, конвоира отправили под арест, в кабинете остался только тот самый мужчина, который и допрашивал полковника. Он сидел в кресле за столом, в тяжелом раздумье, и мысли его были, казалось совсем далеко. Шутка ли, все надо было начинать заново.
Городок Таятский, 1998г
Вся ночная жизнь городка проходила в местном клубе, который чудом пережил все напасти. Выбор развлечений был небогат. Танца, незаслуженно называемые дискотекой, да небольшой бар, без которого и танцы не в радость. Дискотека была в разгаре. В зале гремела музыка, молодежь, разгоряченная вином, беззаботно танцевала. Назначенный пару месяцев местным участковым, Володя Семенов, которого одни пытались все звать по отчеству, Федорович, другие дядей Вовой наблюдал из своего угла за суетой в зале. Как ни странно, ему нравилось быть участковым.
« Главное, будь с народом, - как учил его подполковник Ульянов, - они твоя беда и выручка. Сумеешь с ними ужиться, считай себя настоящим «Анискиным». А это дорогого стоит».
Несмотря на всякого рода мелкие неудачи, Володя успешно сражался с местными алкоголиками, воришками, дебоширами, что и входило в круг его обязанностей. Вот и здесь он присутствовал, чтобы, как говорилось в наставлении: «Одним своим видом поддерживать надлежащий порядок». Но вроде бы пьяных нет, значит, пройдет все без происшествий, если кому синяк поставят, ну это не страшно, как говорил его учитель, капитан: « Шрамы кобеля украшают, как ордена». После дискотеки пойдет домой, к своей Маше. У них всегда находились дела, и эти дела заполняли те вечера, которые им удавалось провести вместе. Маша умела создать в доме уют, и он после службы, всегда торопился домой. Ему нравилось придти домой, снять с себя форму. Долго и с наслаждением он умывался прохладной водой, вытирался мягким полотенцем из рук Маши. Затем, не торопясь, садился за маленьких столик на кухне и принимался за ужин. А Маша, ухаживая за ним, сообщала последние новости, которыми обильно снабжали ее подруги и соседки по дому. И вот сегодня, она, наверняка, ждет его, коротая вечер на диване перед экраном телевизора. А еще она мечтает завести собаку, ну что же, с получки вполне можно будет заглянуть на городской рынок. Конечно, все у них будет хорошо. От предчувствия встречи с Машей, у него стало хорошо на сердце. Он хоть и милиционер, а все- таки человек, да и не вечно же быть участковым в этом поселке, закончит юридический, и найдет стоящую работу. Хотя, кто сказал, что это не работа? Скучновато, конечно, да денег маловато. Станет, как подполковник Ульянов, начальником отдела, или бери выше, области. Уж тогда никто не припомнит ему тот конфуз, который случился с ним в первый день работы. Как сейчас вспомнишь, так вздрогнешь. Пришел тогда младший лейтенант к себе в кабинет, в белой рубашке, в новеньком мундире. Достал ключи, который передал ему накануне его предшественник, сел за стол. «Хорошо! Телефон блестит, кресло вращается, живи, не хочу». Повертел ключи на пальце. Решил проверить сейф, открыл, ничего такого, интересного, бумаги какие-то. В дальнем углу коробка небольшая, достал, подержал в руках. Решил открыть. Дальше он помнил все, как минуты самого большого позора в своей молодой жизни. Из коробки вылетели брызги красящего вещества и вмиг и рубашка, и мундир окрасились в ядовито - розовый цвет. А попробуйте с лица смыть эти пятна от химической ловушки. Пробовали? Пришлось три дня отлеживаться дома под ехидным взглядом Маши. Однако когда это было? Полгода тому назад. А за это время Володя выучил главную заповедь: « Не суй нос, куда собака лапу не совала». И все шло хорошо.
Танцы были в разгаре. Вот сынок местного олигарха Сашка повис на девице, та только хихикает, схватил за руку, побежали. Наверное, на аллею любви, есть тут такая недалеко от клуба. Самое притягательное место для молодежи. Вот городская звезда парней разводит, просит чего - то купить. Выпросит, само собой. Чем потом рассчитываться будешь, девонька, опять ко мне прибежишь со слезами. « Помогите, дядя Вова». «А что дядя Вова, отец родной?».
Участковый прошел в фойе, там по углам жались подростки, по летнему времени не спешили домой. Вышел на крыльцо, достал сигарету, зажигалку, закурил. Начавшийся было дождь, утих, кое - где на небе стали проглядывать звезды. В темноте раздавались шлепки падающих с деревьев капель дождя. И тут резанул уши девичий визг: « Убили, Анатолия Николаевича убили…». Словно ошпаренный, бросив недокуренную сигарету, Володя побежал на крик, натыкаясь в темноте на промокшие кусты парка.
Дом Анатолия Николаевича находился недалеко от здания клуба, в самом центре городка. Огромный участок, был огорожен высоким забором и спускался к большому пруду. Участковый подбежал к распахнутым настежь воротам, не помня себя, в секунды пересек парк, разбитый перед домом. Унимая биение сердца, взбежал на крыльцо. Дверь была не заперта. Он не рассчитывал, что дверь такая тяжелая, с усилием он открыл ее, и остолбенел. Что ни говори, а к виду смерти привыкнуть еще не успел. В полутьме лейтенант почти наступил на тело хозяина. Он растерянно завертел головой, соображая, что предпринять. На ступеньках лестницы, ведущей на верхние этажи рядом, сидел, обхватив голову руками, сын Сашка, тот, что только десять минут назад весело смеялся в танцевальном зале клуба. Было видно, что он в глубоком шоке. Откуда - то, из глубины дома раздавался истерический собачий визг. Лейтенант бросился туда. Влетев в полутемный зал, обставленный кожаной мебелью, с огромным камином, он увидел, как перед креслом сидит и воет, маленькая черная собачка. На огромном экране телевизора мелькали деланно – счастливые лица артистов. Прямо перед экраном сидела, утонув в кресле, девочка. На ней был легкий, ситцевый халатик. Лейтенанту показалось, что она спала. Ему захотелось тронуть ее за плечо, разбудить спящую, но, бросив взгляд, понял, что она тоже мертва. Как учили, приложил пальцы к сонной артерии: поздно. Несколько мгновений он соображал, что же ему делать, затем, шаря по стене, нашел включатель, нажал, под потолком зажглась огромная люстра, ярким светом заполонив зал. На полке камина стоял внушительный, под старину телефон. Ступая ватными ногами, лейтенант подошел к аппарату, снял трубку. Крутанул цифры диска, и нетерпеливо ждал, когда ответит дежурный. Секунды тянулись вечностью, мертвая девочка глядела на него застывшим взглядом. «Может быть, правда в них отражается лицо убийцы»,- пришла ему в голову мысль.
Наконец, в трубке послышался ленивый мужской голос: « Дежурный районного отдела милиции, майор Потрепалов слушает». Неожиданно, Володя понял, что не может выдавить ни единого слова, он просто потерял способность говорить. « Слушаю Вас, - нетерпеливо заговорили в трубке, - говорите». « Тут, убили …, двоих», - прошептал в трубку лейтенант. «А где это тут», - спросил невозмутимый голос. « Здесь, в доме»,- слова настолько путались в голове, что он с трудом произносил их в трубку. «А кто говорит, - поинтересовались в трубке, назовитесь».
« Участковый Семенов»,- наконец представился лейтенант.
А, Володя! А ты случайно не того? Серьезно, что ли?
Да, товарищ майор справился, наконец, с волнением Семенов, вот Анатолий Николаевич, а вот дочь его.
В трубке несколько секунд воцарилось молчание. Послышались оживленные голоса, изумленные восклицания.
Ты, вот что, ничего не трогай, а я сейчас оперативников извещу, да прокурора. Жди всех. Охрану обеспечь. Да, привалило тебе счастье!
Очень осторожно Володя положил трубку на рычаг, словно боялся нарушить чей-то сон. Собачки уже не было возле тела убитой девушки. «А если убийцы в доме, у него с собой, только фига в кармане. Да вряд ли, скорее всего уже и свет остыл». Собачий визг раздавался уже в другой части дома. «Что – то еще, наверное, случилось».- Равнодушно подумал он, и пошел на голос. Ему снова пришлось пройти через прихожую, где все также черным комом лежал труп хозяина. Машинально отметил, что сына хозяина больше нет на лестнице. «Так, где же он?». Потянул резную дверь, за которой в истерике, билась собака. Открыв дверь, включил свет. Комната оказалась роскошной кухней, такой лейтенант никогда не видел. Но не это запомнилось ему. Прямо на холодном кафеле, посреди огромной комнаты, лежала убитая женщина, вытянув вперед руки. Странно, но Володя даже не испугался. Тяжелая усталость навалилась на него, он постоял несколько секунд, повернулся, и вышел из кухни, осторожно прикрыв дверь, словно боялся нарушить покой мертвой женщины.
Глава 2 « Дом мертвых»
Через полчаса заверещала сирена милицейской машины. Дом набился людьми в форме и в гражданской одежде. Рядом с золочеными звездами на погонах, соседствовали с джинсы и футболки. Посмотришь, ни дать, ни взять, студенты прибыли на практику. Со стороны посмотреть, и не скажешь, что это прибыла оперативная группа. В дом запустили огромную овчарку. Однако та покрутилась по прихожей, внимательно посмотрела на участкового и села. Кинолог пожал плечами: « Нет следа». Начальник оперативной группы Герасимов, он же Боцман пошутил: « Видишь, на участкового смотрит, своего не признает». Потом постоял несколько минут в раздумье, и решил первым делом обойти весь дом. Он осматривал каждую мелочь, словно старьевщик, пришедший в разоренный дом, чтобы перетрясти дом и проверить, а не утаили случайно, хозяева ценную вещь?
Дом произвел на него впечатление своими размерами и богатым убранством. Три этажа да еще подвал, все это говорило, что хозяин имел очень большие деньги, и первый вопрос, какой задал себе Боцман, вытекал из этого простого обстоятельства. Чтобы заработать такие деньги, нужно много раз становиться клиентом их учреждения, а он даже не припомнит, чтобы Анатолий Николаевич, даже фигурировал в сводках каких – либо происшествий. Отсюда напрашивался вывод, что деньги текли со стороны, а потому смерть принял хозяин дома от рук не подопечных капитана. Он прошел первый этаж, все окна были закрыты, никаких следов взлома или борьбы он не обнаружил. В летнем саду, заставленным всякими растениями и цветами, балконная дверь была закрыта изнутри, никаких следов проникновения он не нашел. По едва поскрипывающей деревянной лестнице, с резными перилами, он поднялся на второй этаж. Направо, располагался бассейн, наполненной чистой водой. Он заглянул в комнаты, расположенные вдоль чаши бассейна. В одной стояло пианино, в другой на стене было развешено оружие, по большей части, кинжалы и мечи, все, о чем мечтают в детстве мальчишки. Но все это практически изготовленный современными умельцами ширпотреб. Капитан заглянул в пасть камина, притаившегося в углу. Он был пуст и холоден. Капитан двинулся дальше, обходить « Дом мертвых», как он его окрестил. Заглянул в хозяйскую спальню, огромная, больше похожая на аэродром, она производила впечатление тронного зала. Напротив, шкафы, скрытые за зеркалами, полные одежды, ночной столик, телефон, ковер на полу. Соседняя комната представляла собой кабинет. А вот это было уже намного интереснее. Сейф,внушительных размеров был открыт, возле него копошился знакомый эксперт, вытряхивая из него содержимое.
- И что, - спросил, подойдя, капитан, - что Федорович нам скажешь?
А ничего, - ответил тот, - открыли ключами, вот они видишь, а что тут пропало, не могу пока сказать. Ломать даже не пытались.
Ну, хорошо, подойди попозже, когда закончишь, посоветуемся, - сказал он эксперту.
Тот кивнул, продолжая рассматривать извлеченные бумаги.
Капитан осмотрелся. Богатый кабинет, в углу кресло, огромное кожаное, сидеть на таком немалое удовольствие. Стены украшены картинами, боцман мало, что в них понимал, все в основном пейзажи, только два старинных портрета выделялись среди этого скопления. Большие фотографические портреты, на одном из которых был изображен последний царь, и на другом мужчина в белом мундире и офицерской фуражке, с пронзительным взглядом, силу которого не смогла отобрать даже безжизненное фото.
« Ну и вкус» - подумал капитан, и стал спускаться по лестнице вниз. Там его ожидал прокурор, которому не терпелось выслушать хоть какие – то версии. А версий не было никаких. Боцман знал точно, среди его подопечных не было таких людей, кто способен был провернуть такое дело, не тот, что называется уровень. С одной стороны бизнесмен, миллионщик, с другой стороны мелкая шушера, которая и близко к нему не подойдет. Значит, убийцы, люди залетные. А это всегда, как говорил капитан: «Чревато». Он молча выслушал доклад участкового, снял с большой лысой головы фуражку, вытер пот: «Молод парень, зелен, помощи, конечно, от него - никакой». Спросил только:
Ничего подозрительного не замечал?
Тот только пожал плечами. Володя стоял в стороне, несколько растерянный, поскольку про него казалось, все, забыли. Все были заняты своими делами, беспрерывно звонили мобильные телефоны, каждый пытался что – то выяснить, или сообщить. Залетел какой – то жутко вертлявый, молодой парень, представился репортером. Капитан подозвал сотрудника, распорядился:
Задержать, и выяснить, откуда узнал, а потом гнать в шею! Только вежливо.
Через полчаса Боцману стали подходить сотрудники, и начали докладывать результаты осмотра. Прокурор, молодой, элегантно одетый, стал в сторонке, что-то помечая в блокноте, время, от времени бросая сомнительный взгляд на капитана, словно стараясь уличить его в чем – то нехорошем. Картина вырисовывалась, прямо сказать, странная. Кто-то совершенно беспрепятственно открыл сейф, в котором хранилось оружие, достал пистолет, хотя там хранилось и автоматическое оружие, и из этого пистолета расстрелял жену хозяина, дочь и самого Анатолия Николаевича. Затем опустошил сейф, похоже, с большими ценностями. Ни следов борьбы, ни следов застолья не обнаружено. Каким – то чудом уцелел один сын, и то благодаря тому, что в это время его просто не было дома. Ничего сообщить пока не может, в сильнейшем шоке. Открылась входная дверь, вошли врачи с носилками. Следователь достал видеокамеру, прокурор дипломатично отошел в сторону.
Все шло своим чередом. Боцман задумался, размышляя обо всем, что ему пришлось услышать. Седьмое чувство подсказывало, что решение лежит на поверхности, что оно рядом, но ничего конкретного сказать он не мог. Он не любил таких дел, от таких дел одни неприятности. В истории было много странностей, что – то не вязалось. Это как лавина в горах, брось маленький камешек, а следом полетит огромная каменная лавина, увлекая тебя за собой, а там обязательно наткнешься на дядек с волосатыми руками, которые тебя и закопают, если не в прямом, то в переносном смысле.
Где пацан, - спросил он участкового.
Семенов пошел искать Сашу по дому. Везде были люди, ярко горел свет, на стенах, увешанных картинами, отражались тени людей, привычно делающих свою работу. Сашу он нашел в подвале, забившегося в самом углу. Тот сидел, охватив голову руками, словно не видя ничего вокруг. «Пойдем, тебя зовут, надо кое-что рассказать». Тот молча повиновался, пошел, волоча за собой ноги. « А ведь крепкий парень, слеза не прошибла»,- подумал Володя.
Садись, - предложил Саше Боцман, - расскажи, как и что.
Парень ему совсем не понравился. Лицо словно смазанное, в ушах колечки сережек.
Я домой пришел после дискотеки, в дом зашел, хотел взять кое-что, а тут такое…
А что, охраны никакой не было? – поинтересовался Боцман.
Нет, отец был против сторожей. Говорил: «Чего нам бояться, да и в городке люди не поймут».
А как сейфы вскрыли? Где отец ключи хранил?
Всегда с собой носил. А запасные прятал дома, в столе в спальне.
А ты сказать не можешь, какие ценности были? – спросил Боцман Сашу. А сам попросил помощника: « Сходи, проверь ключи».
Денег было тысяч пятьсот, золото, часы дорогие…
Рублей?
Зеленых. А из золота, - Саша начал перечислять.
Что – то уж очень точно знает, если в сейф не заглядывал, то странно, опись что ли имеет.
А сам давно заглядывал? – равнодушно спросил Боцман.
Да, отец мне не открывал, так, что видел.
Понятно, - подытожил капитан.
Теперь скажи, из оружия что пропало, - спросил подошедший следователь из прокуратуры, складывая видеокамеру.
Два пистолета «ПМ», карабин. Остальное все на месте.
«Когда успел пересчитать, - отметил про себя Боцман, - странно все, не складывается как – то». Подошел помощник, доложил: « Ключей в спальне не нашел. А, вот, у хозяина нашли в кармане. Открыли теми ключами, что в спальне».
Кто знал, что ключи хранятся в спальне?
Все в доме знали, - пожал плечами Саша.
«Вот то – то и оно, что в доме», - отметил для себя Боцман.
Работа шла до самого рассвета. Постовые доложили, что никаких подозрительных машин не наблюдалось. Городок связывала с областным центром только одна асфальтированная дорога, все объезды тоже были закрыты. Всех водителей знали в лицо местные инспекторы, так что зацепиться было не за что.
Уже рассвело, когда прокурор подытожил результаты работы.
- Всем иметь в виду, что от всех нас требуются положительные результаты, причем как можно быстрее. Мне уже звонили из области, что сказали, вам всем лучше не знать. Преступление, что называется, резонансное. Поэтому ройте, мужики, ройте. Если что, сразу ко мне!
Перед тем, как сесть в машину, капитан подозвал Володю к себе:
- С боевым крещением, тебя лейтенант, будь оно трижды не ладно! Самое плохое, что следов никаких нет, да только не бывает такого. Хоть один да должен быть. Ты, пригляди, за этим домом, да за парнишкой. Ну, будь здоров, и привет семье!
Там же, но чуть позже.
Домой Володя возвращался, когда почти совсем рассвело и стадо коров брело по улицам просыпающегося городка, собираясь на выпас. Городок начинал жить своей привычной, незатейливой жизнью, где и ему была отведена немалая роль. Стараясь не шуметь, он прошел на кухню, у сел облокотясь на кухонный стол, поковырял оставленный с вечера ужин, приготовленный Машей. Есть ему не хотелось. Он устал за сегодняшнюю ночь. В такую передрягу он еще не попадал, не привык? Хотя, кажется, даже видавший виды Боцман, и тот чувствовал себя не ахти как уверенно. Вряд ли к этому привыкнешь. Также осторожно он прошел в ванную комнату, бросил в корзину для белья рубашку и брюки. Холодные струи воды обрушились на его плечи, грудь, спину. Он случайно поймал свое отражение в зеркало. Вот сейчас, он молодой красивый, как и те, чьи тела увезли сегодня санитары. А потом выстрел, и ты уже ничего не можешь. Наверное, ночью он по иному ощутил жизнь, ее вкус. Совсем странная эта штука, жизнь. Сейчас, Анатолий Николаевич согласился бы жить в землянке, только бы жить. И самый нищий бомж во сто крат счастливее, его самого богатого человека, какого теперь человека, трупа. Ну и сочетание: богатый труп! Занятый мыслями, он не сразу заметил, как в зеркале появилось другое отражение - Машино. Маленькая, совсем юная женщина, она стояла и улыбалась, разглядывая, как струи воды обрушиваются на его тело: «Господи, а если и с ней такое случится», - обожгла мысль. Он протянул руку из - плещущих струй, привлек к себе и обнял. Мир с этой минуты принадлежал только им.
Городок гудел как потревоженный медведем улей. Слухи, самые чудовищные рождались и умирали тут же. Каждый старался внести свою лепту, однако существенного никто не мог сказать. Говорили, что видели каких-то мужчин на белой машине, якобы подъезжавших к дому Анатолия Николаевича. Кое-кто ехидничал, не пошло Анатолию Николаевичу богатство на пользу, сам сгинул, да семью загубил. Жалели сына, «сиротинушка», остался один, каково без отца и матери. Приехали какие-то серьезные люди в штатском, долго разговаривали с Сашей, обошли весь дом, но с чем приехали, похоже, с тем и уехали. Городок стал готовиться к похоронам, надо было покойников проводить в последний путь.
Районный центр Кортуз, отделение милиции.
Начальник милиции, подполковник Ульянов, вызвал Семенова к себе, и, показав пальцем на потолок, где висела засиженная мухами, неказистая люстра, сказал печально
- Ты, знаешь, прояви сознательность, проведи работу с местным населением. Я твоих селян знаю, не может быть, чтобы никто ничего не заметил. У нас перед законом все равны, согласно своим доходам. Я, то что, мне все равно на пенсию. А ты, парень вроде бы ничего, тебе еще жить, да жить!
Семенов и сам раскидывал мозгами, и главное никак не мог понять. Слышал вроде бы женский голос, а вот девицы этой нигде больше не видел. Толи сбежала сперепугу, толи ему послышалось. Хотя, кричала девица, это точно. Зашел к капитану. Тот был как всегда в добродушном настроении.
Ну, что, господин лейтенант, ты теперь у нас самый главный подозреваемый. Больше некому. Замки на месте, стреляли из пистолета «ПМ», вроде как хозяйского. Правда, найти не можем, ты там погляди хорошенько, не должны они его с собой взять. Ты человек к земле поближе, поройся, покопайся, может чего и нароешь. Когда похороны будут, не поленись, сходи. Может там, чего интересного увидишь. А то совсем все глухо.
Городок Таятский, тот же день.
И тогда лейтенант решил пойти к своему дальнему родственнику, деду Степану, который как всякий уважаемый старожил имел прозвище Крючок. Жил он на самой окраине городка, в такой древней избе, что трудно было представить, как в ней можно было жить. Родная дочь уже не раз грозилась сжечь избу, чтобы отец не позорил ее, но тот стойко держался, отбивая дочерины попытки переселить его к себе. «Здесь жил всю жизнь, здесь и помру»,- отвечал он на все доводы. Вечный таежник, легкого нрава, весельчак и балагур, встретил племянника радушно. Несмотря на убогость снаружи, внутри у него было чисто, лежали половики, сотканные еще женой - покойницей. Со стороны, если приглядеться, он, и, правда, походил на крючок. Низенький, горбатый, Степан сохранил живость движений. А блеск глаз, выдавал в нем неисправимого жизнелюба, который и сейчас готов выпить и от души поговорить.
- Сейчас, племяш, рыбки соорудим, да по стопочке для души примем. Ты при исполнении или как.?
Получив согласие гостя, захлопотал еще сильнее.
Вот, уважил старика, так уважил! Ты, теперь кто по званию? Ты теперь самый главный. У нас помню, приехал какой – то из района, да стал к нам на постой. А отец, царство ему небесное, и говорит матушке: «Вишь, мать, у нас теперь маломоченный живет». А та ему отвечает: « Да не маломоченный, а баломоченный!»
Все стены избы украшали старые, выцветшие от времени фото. Мужчины и женщины, мальчишки и девчонки, сосредоточенно глядящие перед собой. И то, фотография была, что сейчас полет в космос.
Смотри, смотри, - сказал Степан, - уж никого не осталось, все там, один я зажился, хотя уж давно мог бы рыб кормить. А так я их, а не они меня.
Между разговором, Степан поставил на стол тарелку с соленой рыбкой, лучком, кусками черного хлеба, поставил два стакана, водрузил бутылку водки.
- Ну, племянник, присаживайся к столу, да приступим за встречу!
Выпили за встречу, за родителей. Тут дед и приступил к основной теме.
- Рассказывай, Володя, зачем пришел? Ты человек занятой, так просто по гостям тебе ходить некогда.
Володя сразу повинился.
- Не все ладно, расскажи про Анатолия Николаевича, что и как, а то начальство грозится голову оторвать.
- Это он тебе, Анатолий Николаевич, а мне Толька сопливый, больно сметливый был, допрыгался, вот и семью погубил, вражонок!
Часть 2
« Заговор на шесть голов».
Станция Тайга, 1919, зима, холодно.
Поезд Адмирала прибыл на станцию Тайга глубокой ночью, пропустив впереди себя эшелон с золотым запасом России, точнее, с тем, что от него осталось. Сброд армии Гайды, этого чешского бандита, уже действовал в наглую, торгуясь за каждый перегон для адмиральского поезда. И чем больше чехам удавалось торговаться с адмиральскими врагами, тем труднее двигался поезд. А теперь и стал вовсе. Стало ясно, что дни его сочтены, многие штабные либо откровенно пили, либо строили планы бегства. Только бежать куда? В дикую монгольскую глушь? В Японию? Среди зимы, сквозь тайгу, где полно дезертиров, объявивших себя партизанами, просто бандитов, грабивших всех подряд, через засыпанные снегом перевалы, армию не провести. Она сейчас погибает от холода и пуль, не имея никаких шансов на спасение. Его задача, как можно больше спасти людей, дать им возможность рассосаться по Сибири, скрыться до весны, а там появится возможность уйти в Китай, в Харбин. Нужны деньги, много денег, чтобы продолжить дело спасения России. Нужны деньги, чтобы снова сразиться с ее врагами, хотя кто тут поймет, где друг, а где враг? Нет, за себя он переживал меньше всего. Ему, моряку, было привычно глядеть в глаза смерти, но вот, Анечка, что ожидает ее? Он обязан спасти ее жизнь, и, кажется, он нашел способ сделать своей любимой царский подарок. Уже солнце пробивалось робкими лучами сквозь немытые стекла вагона, когда он стал, и нажал кнопку звонка. Тотчас хлопнула дверь, и в салон вошел дежурный офицер: « Распорядитесь, полковник …»
Поезд так и простоял весь день на вторых путях, притаившись под огромными мохнатыми елями, густо усыпанными снегом. Тут же стоял второй эшелон. Надрывно каркало воронье. Прошел слух, что с ночи, чехи хотят взять адмирала под свою охрану, чтобы защитить от всяких неприятностей. Адмирал только махнул рукой, ему было не важно. Он сидел в кресле своего салона, и ждал ночи. Ему нужно совсем немного времени, а там путь будет то, что будет, хотя кто бы сомневался, что чехи поменяют его на свою свободу.
Вечером, в салон вошли десять казаков во главе с полковником. Это была та старая, испытанная команда, которая была вместе с адмиралом в давнем ледовом походе, которым он доверял как самому себе. Высокие, заматеревшие, пожившие суровой походной жизнью, с обветренными лицами, они стояли перед ним. Адмирал, держа в руках подсвечник, пытался, вглядываясь в их лиц, запомнить, зарубить, как насечки на сердце, унести с собой в смертный час. Он подходил к каждому, ни слова не говоря, обнимал каждого, по мужски крепко, вдыхая запах дыма костров, лошадиного пота, которым пропитались их полушубки и мохнатые шапки. С ними он замерзал в ледовую экспедицию, когда до гибели оставался один шаг, они голодали, но никто не сказал ни одного слова упрека, никто не подверг сомнению, ради чего они погибают в этой ледяной пустыне вдали от родных и близких. И когда он стал Верховным, они сами пришли служить ему верой и правдой, и снова тяжелейшие испытания, выпавшие на его долю несли как свой тяжкий крест. Сегодня, им предстояло выполнить последний адмиральский приказ, больше они никогда не увидятся, но это его Завещание. Завещание тем, кто придет через десятилетия, и начнет его, Адмирала дело.
Он стал перед вытянувшимися казаками, расправил плечи. В полумраке салона, те увидели перед собой прежнего, не сдавшегося командира, который точно знает, что победа придет, все равно, не смотря ни на что.
Кто готов выполнить мой последний приказ? – спросил он своим глухим ровным голосом.
Все молча, во главе с полковником сделали шаг вперед.
Послужите России, она не виновата, ни перед людьми, ни перед богом!
Он повернулся, и вышел из вагона, направляясь к стоящему чуть поодаль «золотому» эшелону. Было пустынно и тихо, холод пробирался сквозь сукно шинели, хром адмиральских сапог, но он не замечал такие мелочи. Он шел прямо, быстро, как на палубе корабля уверенно ходит капитан. Он и был капитаном, капитаном огромного судна, которое попало в бушующий шторм. Пусть сломаны мачты, руль, трюмы полны воды, и команда в панике ищет бесполезные шлюпки, мечтая добраться до спасительного чужого берега. А он как, капитан, уйдет с мостика последним. Да он обречен на гибель, но корабль все равно вернется в свою родную гавань!
Чуть позади, шел полковник, неся в руках зажженный фонарь. Прыгающий луч освещал адмиралу дорогу. За ним шли остальные, волоча под руки какое – то странное существо. Подойдя к последнему вагону, адмирал остановился. Полковник вышел вперед.
Зови командира, - рявкнул он, выхватывая револьвер, - бегом!
Солдат мгновенно растворился в ночи, через несколько минут послышался топот бегущих , казаки, сопровождавшие адмирала, вскинули карабины, защелкали затворы.
Стоять, - приказал адмирал подбежавшему офицеру, - открыть вагон.
Тот, не раздумывая, махнул рукой, солдаты растворились в темноте. Офицер достал ключ, и начал скручивать замки. Лязгнули двери вагона. Адмирал подтянулся на руках, запрыгнул в вагон, следом полковник. Казаки остались возле вагона, не опуская ружей, и наблюдая за тем
, что происходит вокруг.
Неясный свет фонарей обозначил аккуратно сложенную стопу ящиков, выкрашенных в зеленый цвет. Адмирал подошел, жестом показал: «Откройте». Полковник поставил фонарь, достал кинжал. Крышка ящика с трудом открылась, обнажив в неровном свете фонаря ровные бруски кроваво – красного цвета. « Вот, оно, золото, неужели из-за него гибнут фантастическое количество людей?», - подумал Адмирал. Он снял перчатку, приложил руку к печати в форме орла. Ладонь ощутила ледяной холод. « Наверное, и смерть такая же холодная, - резанула мысль, – что же, пусть лежат, дожидаются новых орлов»
Спиной он ощутил на себе чей – то пристальный взгляд. Обернувшись, он увидел перед собой непонятное существо в лохмотьях и седых нечесаных космах, спадающих до плеч.
- Тот самый, колдун, - пояснил тихо полковник.
- Ты знаешь, зачем здесь? - спросил Адмирал, пытаясь разглядеть того, кого назвали колдуном. Ты сумеешь заговор сотворить?
Все сделаю батюшка, не сомневайся, никто не тронет. Такой силы, о шести головах, такой крепости!
Лицо колдуна походило на сморщенное печеное яблоко, ни глаз, ни бровей не разглядеть.
- Хорошо, - произнес устало адмирал, постоял, словно в раздумье, несколько секунд, затем спрыгнул с вагона и пошел прочь. Светила яркая зимняя луна, небо, усыпанное звездами, висело над тайгой. Адмирал медленно шел по путям, кое – где горели костры, возле которых жались солдаты, пытаясь согреться.
Эти даже не знают, за что погибнут. Зачем народу это надо? Вот если бы знать, что такое русский народ? Кто его выдумал? – он постоял минуту в раздумье и пошел к себе в салон.
Почему в России любовь обязательно с кровью? Любовь рождает смерть, а смерть порождает любовь к тому, кто успел умереть?
Но не было ему ответа…
Там же, чуть позже.
Пускай пары! – приказал полковник, прыгнув в кабину к машинистам, гревшимся у дышащего теплом паровозного котла.
Не можно это, - возразил, продрав глаза, видимо старший из них, пожилой мужчина с усами, - приказано только когда …
Договорить он не успел.
Заткни пасть, и делай что, говорят, - он достал револьвер, - живо!
Кто – то пытался взобраться на трап, ведущий в кабину машиниста, полковник выстрелил, невидимый человек охнул, слышно было, как он упал, и разразился бешеным матом. Полковник захлопнул дверь, и машинисты посчитали за благо повиноваться. Вид высокого, подтянутого полковника, внушал страх. Задвигались рукоятки рычагов, засвистел пар, двигая поршень, состав медленно набирал ход. Со стороны вокзала бежала спохватившаяся охрана поезда. Поздно, голубчики. Кое – кто пытался стрелять по уходящему поезду, но в ночной темноте прицельный огонь вести было сложно. Еще пара минут и поезд, на полном ходу, пролетев выходную стрелку, скрылся среди обступавших рельсы огромных деревьев.
Полковник выглянул в окно, ну что же начало положено не плохое, пока соберутся вдогонку, пройдет немало времени, скорее всего, двинут встречный состав. Но это уже совсем неважно.
Поезд, всего на секунды сбавил ход на глухом разъезде.
- Теперь не останавливаясь, дуй как можно дальше, - распорядился полковник машинистам, - как заметишь встречный, так тормози, а то спихнут!
И выпрыгнул из паровозной будки.
- Ишь, ты лихой какой парень, - подумал машинист, - только как бы мне через эту лихость на суку болтаться не пришлось!
Этого времени хватило казакам, чтобы отцепить последний из вагонов, бросить под колеса ствол дерева. « Не медлить, станичники!»,- раздалась команда полковника. Распахнулась дверь вагона, из кустов споро подъехала лошадь, запряженная в сани – розвальни, за ней другая. В вагоне возле ящиков лежал колдун. Некогда думать, отбросили в сторону. « Надо же, такой холод , а не замерз юродивый!», - и закипела работа. Четверо подносили ящики к дверям, другие аккуратно складывали их на сани. Скоро все было закончено. На путях остался пустой вагон, с настежь распахнутыми дверями, да следы от саней, которые заметет таежная буря. « Трогай!»,- раздалась команда. «А с этим что делать?»,- спросил казак Петров полковника. Тот, секунды не раздумывая, отрезал: « Сжечь вагон!». Через минуту во внутрь полетели зажженные факелы, дверь захлопнули. И в ту же секунду раздался протяжный человеческий, это метался оживший от пламени юродивый. Еще несколько мгновений и пламя закрутилось в бешеной пляске, и поглотило все. И вагон и колдуна.
Прибывшие на место пожарища солдаты охраны увидели только железный остов сгоревшего вагона, следы саней, полуобгоревший труп неизвестного человека. В смертной агонии тот поднял руку, словно слал проклятие кому – то неведомому.
Городок Таятский, через 80 лет
- Так вот, некоторые служивые из той команды, были из нашей деревни, тут ведь казаки жили. И вроде как, кое – кто здесь оставался на ночлег. Куда обоз делся, про то точно сказать никто не может. При советской власти этим интересоваться, было себе дороже, Слухи ходили разные, так то слухи. Бабка Петрова сама не местная, после переворота здесь появилась. Откуда, точно никто не знает. Тогда сильно никто не интересовался. Жили они совсем бедно, в лаптях ходить за праздник считали, домишко был плохонький, а вот новый не строили. Она уж очень возражала. Мол, когда муж на войну уходил, строго наказывал, чтобы из избы никуда не уходила. В этой избе и помирать собиралась, а мужа своего не дождалась. Но был случай, доподлинно всем известно, незадолго перед смертью, когда уже совсем ослепла, проездом ехал шофер, да зашел, воды попить спросил. Кто же откажет? Сел на лавку, а сам все на печку смотрел, словно хотел с собой унести. Посмотрел, посмотрел да и ушел. А тут бабка вскоре и умерла. Как там все было, что перед смертью нашептала, неизвестно. Только сразу избу сломали. Народ говорил, что в печке чугун нашли, а там что было, тут уж не обессудь, никому неведомо. Только подниматься с той поры стали заметно, а потом в богатые вышли. Да видно не зря колдун заговор сотворил такой страшный, вишь как оно обернулось.
Куда само золото подевалось? – поинтересовался лейтенант.
Тайга, племянник, такая большая, там все спрятать можно, что захочешь. Без указки никогда не найдешь, да сдается мне: либо в скиту схрон сделали, либо на прииске, только их тут столько было в то время, что и не сосчитаешь, жизнь тогда была вольная, один урядник на всю тайгу, годами без нужды туда не совался!
Все, что услышал лейтенант от Степана, было интересно, но к делу прямого отношения не имело. Трудно было поверить, чтобы через столько лет, какое-то проклятие колдуна подействовало. Да и досталось ли чего Анатолию Николаевичу от того мифического золота? Своим ребятам в отделе расскажи, засмеют, по гроб шутники зубоскалить будут. И все – таки, что ни думай, было в этом рассказе кое – что походило на правду. Откуда деньги? С одной стороны вроде бы бизнесмен, предприниматель, да уж размахнулся так широко, а весь городишко-то, если пересчитать, то столько и не стоит. Значит, что-то есть? Неплохо для начала, побеседовать с девицей, которую он видел в тот вечер. Спросить у Сашки, сына Анатолия Николаевича? Так того нет в городке, куда-то уехал. Друзья говорили, что девица приезжая, вроде бы как из областного города, видели их там вместе. А что, если еще раз внимательно осмотреть место происшествия? Может быть, чего в спешке и пропустили. Может, и осталась та знаменитая метка?
Там же, но в другом месте
А Саша Петров никуда не уезжал, он находился в доме, в своей комнате, на третьем этаже. Он спал, спал, как могут спать люди, еще не понимающие, что произошло. Он лег спать с надеждой, что проснется, отворится входная дверь, войдет мать и скажет:
Сашенька, пойдем дорогой, пора обедать!
А за столом его встретит сестра, отец, любимец семьи Жорка.
Все, что с ним произошло, это как картинка из фильма ужасов на телевизионном экране, секунда и все сменится, и снова выглянет солнце, и станет тепло и уютно. А этот плохой кадр, он так и уйдет. Он проснулся. Никто не входил, никуда не звал. Он встал с дивана и вдруг понял, что все безвозвратно, что он теперь хозяин всего этого дома, этого огромного парка, что он свободный человек, который может делать, все что захочет. А что, его погибшие родственники? А что, он эти родственники? Вика говорила, что зачем человеку родные? Это обуза для сильных, они утешение для слабых. А они сильные, они должны стать теми, кто призван повелевать другими. Такими людьми не рождаются, ими становятся. И он должен им стать, иначе он не достоин, ее Вики. А он просто не мог без нее ни единой минуты. Он просто умирал, если Вика не показывалась ему на глаза, и две недели их знакомства, это ад и рай, все сплелось в его жизни в бесконечное чередование мук и блаженства.
Он спустился в столовую. Подошел к холодильнику, открыл его, достал любимый им йогурт, и, выходя, чуть не споткнулся о лежащую на полу собачку. Жорка лежал на том самом месте, где лежала застигнутая выстрелом мать. Он лежал, сложив голову на лапы, и просто смотрел умными собачьими глазами на высохшее кровавое пятно.
Сынок, тебе плохо, - спросила она, - прежде чем упасть от пули.
Нет, он хорошо помнил, что она даже не испугалась, даже не пыталась кричать. Только глаза расширились, и на стареющем лице стали наполняться слезами. Вика сказала, что человек, может выделиться из этого мира, если сделает такое, что не под силу другим. И он совершил то, на что не способен никто, что не удалось сделать даже Нерону. У него есть Вика, есть деньги, есть все, о чем могут остальные только мечтать. Он поднялся к себе в комнату, набрал номер телефона, и не получив ответа положил трубку.
- А почему она вчера закричала, когда уходила из дома после стрельбы, - подумалось ему, - наверное, нервы не выдержали.
Он снова набрал номер телефона, и опять положил трубку. Как же так, она обещала позвонить, и приехать, чтобы провести ночь здесь, в этом доме, где никто не будет мешать?
Кроме того, у него кончились запасы таблеток, и та легкость, с которой он жил в последнее время переходила в ноющую тупую боль. А затем комнату заполняли жуткие монстры, они лезли из всех углов, и приблизясь, высасывали из него все человеческое, превращая его в себе подобное, страшное существо. Он жутко боялся наступления этого времени. Бросив все, он спустился в гараж, выгнал отцовскую, нет теперь уже его, машину, завел и поехал в город. Ему срочно найти его любимую, Вику.
Городок Таятский, только чуть позже!
Стараясь остаться незамеченным, лейтенант прошел вдоль пруда, и перелез через ограду. Тут никто заметить его не мог, а в случае чего, можно отговориться, мол, служба. Пройдя по дорожкам, он подошел к дверям и попытался открыть их открыть. Но та не подалась, несмотря на его усилия, видимо была заперта на внутренний замок. Тогда он принял решение обойти вокруг дома, поискать незапертый вход. Тут ему повезло. Правда, вместо двери, он обнаружил окно в подвал, Всем было не до того, чтобы проверить дом, его просто забыли закрыть. Спустя некоторое время, он оказался в темном коридоре подвала, напичканного вычурной мебелью, коврами, спортивными тренажерами. Он не стал включать свет, сквозь подвальные окна пробивалось достаточно света, чтобы можно было различить дорогу. Лейтенант прошел туда, где раньше заметил лестницу, и, стараясь не скрипеть, поднялся из подвала на первый этаж, где и происходили все события той кровавой ночи.
В комнатах дома было прохладно. Сквозь шторы пробивался свет, наполняя комнаты загадочным полумраком. Везде, где проходил лейтенант, царил хаос. После досмотра никто не удосужился сделать уборку. Перевернутые постели, шкафы, разбросанные листки, так всегда бывает, если люди чего – то ищут, сами не зная, чего хотят найти. Высокие потолки спален, зеркала, резная мебель, что и говорить, хозяева ни в чем себе не отказывали. А ведь стоило это не мало. Ну, что же если он один дома, надо еще раз проверить, не осталось ли каких следов, оставленных убийцами. Не привидения же убили трех человек!
Лейтенант и сам не мог точно определить, чего он хотел найти. Дом полный вещей, памятник тщеславию мертвого хозяина, умело хранить тайну. Он медленно ходил по комнатам, пытаясь зацепиться взглядом за какую – ни будь вещь, способную натолкнуть на предмет поиска. Медленно открыл дверь в библиотеку, полную шкафом, забитых книгами, в дорогих и простых переплетах. Картины, портреты, распахнутый сейф, открытые ящики столов. Было во всем этом некоторое презрение, был жив, богат, был хозяином, а сейчас, вещи словно мстили. И все твое царство - могильный холм на деревенском кладбище. Нет, ничего он найти не мог. Да и вряд ли хозяин был так прост, чтобы выставлять напоказ свои тайны. Что – то зашуршало за спиной. В дверях кабинета стояла маленькая собачка, всеми забытая и брошенная, она, единственное существо, хранила верность этому дому. Лейтенант наклонился, потрогал. Тельце собаки почти не ощущалось, настолько изголодалось животное. Он взял на руки собаку, стал ее гладить.
И тут взгляд его упал на висевшие перед ним картины, в богатых багетах разного размера. Среди картин, присутствовали больше пейзажи родного городка. А в центре он разглядел портрет офицера в мундире старинного покроя. Взгляд у того был острый, пронизывающий, выдавал в нем человека недюжинного ума и воли « Может, это и есть Адмирал, - подумал Володя, - только вот зачем он здесь?». Он опустил собаку на пол, снял со стены портрет. Тот действительно был старым, сделан еще при жизни, только рама была новая, тяжелая. А вот за портретом он заметил, едва различимый ровный квадрат. Не раздумывая, лейтенант, надавил на него пальцами, и от волнения у него сладко заныло сердце. Плитка щелкнула, провалилась, и его глазам предстало небольшое углубление. « Ну, как в кино, - подумал Володя, - в жизни бы не поверил, что такое может быть». Он сунул руку в открывшееся отверстие, нащупал нечто твердое, завернутое в мешковину, достал и хотел развернуть. И тут собачка, смирно лежавшая у ног, насторожилась, подняла морду и тявкнула, словно кого почуяла. Лейтенант, затаив дыхание, прислушался, внизу слышен был скрип ступеней, видимо, кто-то поднимался по лестнице. Володя лихорадочно стал искать решение, никто не должен был его видеть в доме. Он заметил, что в самом углу комнаты стояло огромное кожаное кресло. Не раздумывая, он кинулся туда. И притаился, прижавшись в углу.
Через некоторое время, в комнату вошел одетый в спортивный костюм невысокого роста, мужчина, средних лет. Он оттолкнул подвернувшуюся собаку, и подошел к стене, где лейтенант нашел тайник. Увидев пустоту в стене, он некоторое время шарил в нем рукой, грязно выругался, несколько секунд постоял, оглядывая кабинет настороженным взглядом. Затем также тихо вышел из комнаты. Эти несколько минут дались лейтенанту с трудом. От этого человека явно исходила опасность. Лейтенант перевел дыхание. « Кажется, пронесло, - отлегло от сердца, - только торопиться не надо». Собачка подошла к нему. « Вот верный друг, - придется тебя взять, раз ты меня спас, нельзя тебя бросать ».
Счастливо избежав, как ему показалось, встречи с нежданным гостем, он поспешил домой, неся в руках мешковину с находкой и под мышкой притихшую собачку. Дома он быстренько разделся и, несмотря на то, что хотелось взглянуть на находку, открыл холодильник. Налил молока псине, надо было заботиться о своем новом друге. Собачка принялась за молоко, а лейтенант поспешил развернуть мешковину.
В руках у него оказался тяжелый продолговатый брусок темно-желтого цвета с вычеканенным орлом. « Вот это да, - да ведь это же золото, причем царской отливки». Хотя он никогда и не видел, а тем более не держал в руках настоящего золота. « Сколько же это может стоить?» В голове путались мысли. «Значит, все, о чем говорил Степан Крючок не вымысел, а настоящая правда. Вот оно, тому подтверждение, лежит, холодное, так и притягивает к себе. Глаз не оторвать» Однако в мешке было еще что-то. Володя пошарил рукой и достал из мешка какую-то потрепанную книжечку. При внимательном рассмотрении это оказался молитвенник со старыми « ятями», затертый, исписанный выцветшим карандашными пометками. « Этот здесь зачем?»,- подумалось ему. Больше в старой мешковине ничего не было. Получалось, что мешок привезли, быстро спрятали, да достать не успели.
Лейтенант опустился на кресло перед телевизором. Надо было немного привести все свои мысли в порядок. Как говорил его знакомый капитан, примерить кое-что кое к чему. Выходило занятно. Фантастично, настолько фантастично, что этому никто и не поверит, просто в жизни так не бывает. Неужели в этой жизни еще может такое случиться? Никогда бы этому не поверил, если бы не вещественное доказательство не лежало у него в доме. А если верить деду Степану, то там должно быть много, очень много такого золота, и тот, кто сумеет его найти станет богатым, очень богатым человеком. Вот тогда это будет жизнь. А Анатолий Николаевич? Ну, и что? Это мы еще посмотрим, кто кого! Он долго размышлял на эту тему, и все не мог решить, как ему поступить. Ведь это единственный шаг в жизни, другого такого не будет. Ну, позвонит он по телефону, приедут, найдут! А что найдут? Где оно, это золото? Да, и смеяться будут. Пальцем показывать. Мог человек стать нормальным пацаном в одночасье, а стал старшим лейтенантом. А если еще тот, кто в тайнике рылся, узнает? Тут вообще головы не сносить.
Итак, что же мы имеем в сухом остатке? Убита не установленным лицом почти вся семья богатого предпринимателя, при весьма загадочных обстоятельствах. Оружие было использовано то, что принадлежало самому хозяину. Сейфы были открыты ключами, взятыми у хозяина в спальне. Никаких следов борьбы не обнаружено. Похоже, убийца или убийцы, были хорошо хозяевам знакомы. При обыске в тайнике, им участковым обнаружен брусок золота царского времени, который взят, предположительно, согласно оперативной информации (тут он почувствовал за себя тайную гордость), из знаменитого адмиральского клада. А какая тут может быть связь? Ну, убили бы самого, это понятно, а тут всю семью вырезали. И тут ему вспомнилось « А золото то, заговоренное, запрет на него дан, о шести головах. Всяк, кто к нему приблизится, либо с ума сойдет, либо головы лишится». А ведь если рассудить, не он же один искал, ведь был же еще один гость. Что за человек? И что он искал? Кто еще вышел на адмиральский клад или просто, зашли пограбить? Но ведь не взял ничего, посмотрел на пустой тайник и вышел.
« Ну, с золотом все понятно, а вот зачем там этот молитвенник, что в нем?» В дверь позвонили. Лейтенант бросил взгляд на часы, пора Маше возвратиться с работы. Он быстро сунул находки обратно в мешок и бросил его под диван. « Поближе положишь, подальше возьмешь», - вспомнилось ему, и пошел открывать входную дверь.
В прихожей, кроме Володи, Машу встретила роскошная собачка.
Ой, откуда это? Какая прелесть? Ты где ее взял? А как зовут? Это мне подарок?»,- она говорила быстро, тысячу слов в минуту, как всякая счастливая женщина.
Сама придумай имя, - ответил лейтенант. Как зовут, собачку он сказать ничего не мог.
А это мальчик или девочка? - поинтересовалась Маша. Этого он тоже не знал, поэтому пришлось проводить экстренную экспертизу. Сошлись, на что мальчик.
Тогда назовем его Гераклом, - постановила Маша, - будем звать его Геркой.
Теперь нас трое, правда, мой маленький! - она нежно прижала маленького пса к груди.
Между Татским и Кортузом на следующее утро.
Саша гнал автомобиль по шоссе, выжимая все, на что был способен мотор. Мимо пролетали деревья, дорожные знаки, встречные автомобили. Он совершенно не смотрел на дорогу, слезы застилали ему глаза, ему не хотелось жить. Как же так? Почему мир устроен так, а не иначе? Почему не сбываются его, Сашины, желания? Ведь он родился для того, чтобы любить этот мир, и все должно принадлежать только ему! Ведь он сделал ради своей любви все, и Вика должна, да она должна его любить, только его! А она смеялась, как она смеялась, когда он застал ее в постели с этим. Да, неважно с кем. Тот, голый, презрительно равнодушный, вышел на кухню, а она, боже, как она была бесстыдно красива!
Саша, - сказала она, - я тебя люблю! Но ты мальчик, а мне нужен мужчина! Умелый, тот который сможет дать мне все, а не только деньги. Деньги это такая мелочь, главное в другом.
А в чем, другом? Разве я мало сделал для этого? – его начало трясти, как в ознобе, мелкой противной дрожью, и вместе с тем росло желание к ее порочному телу.
Не надо, милый, так мужчинами не становятся! Ты хотел, чтобы я стала твоей за деньги, но где ты видел, чтобы любовь покупали за деньги. Бог не торгует своим даром, он раздает ее щедро. Только не всем.
Она потянулась за сигаретой, опустила свои красивые ноги, и Саша, не помня себя, опустился на колени, и прильнул к ее коленям. Он дышал ароматом ее тела, несшего запах чужого мужчины, чужих ласк, чужой любви.
Иди, Саня, иди дорогой, я приеду на похороны. Я устала, я хочу спать, - все, что расслышал потрясенный Саша.
У него нет в жизни ничего, не Вики, нет любви. Все разбилось, но он был чист, нет, люди не поймут, зачем им это понимать? Имел он право пойти на преступление ради любви к Вике? Ведь родители, никогда не разрешат ему это. Ради любви или обладания? И кто, этот проклятый колдун, что мучает его по ночам?
Глава 2
« Невидимый фронт»
Городок Таятский, лето
На следующий день в городе состоялись похороны семьи Петровых. Хоронили на местном кладбище, и местные алкоголики, почуяв угощение и выпивку, с утра вертелись возле богатого дома, в котором распоряжалась приехавшая родная сестра убитого. Подходили машины, сгружали продукты, вино, все то, что нужно уже не покойнику, а живым. Гробы стояли в зале с камином, огромном, из которого унесли мебель и закрыли белой простыней огромное, во всю стену зеркало.
Еще утром того дня лейтенанта разбудил бодрый голос Боцмана.
- Спишь, сны приятные видишь?
И получив ответ, что участковый уже бодрствует, и готов нести службу, сказал.
- Ты, вот, что лейтенант, сейчас к тебе видеокамеру привезут, ты человек местный, не так заметный, ты там снимай все, от начала до конца, а мы потом это кино посмотрим. Может, чего и увидим.
Похороны начались при огромном стечении народа. Странные типы попадали в глазок видеокамеры. Богато одетые мужчины и женщины, словно сошедшие с экрана телевизора, бедно одетые старики, соседки, подруги жены хозяина, девчонки со слезами на глазах, провожающие в могилу свою подругу. Старушки дружно рыдали в платочки, вели только им понятные разговоры, и совсем не обращали внимания на участкового. Раз здесь бродит, значит так нужно. Приехал традиционный в таких случаях оркестр. Музыканты начали продувать трубы в предвкушении богатой выручки, и ублажении собственных желудков
Лейтенант встал недалеко от стоявших в ряд гробов, богато отделанных, которых местные старики никогда не видели. И потому, пройдя мимо покойных, долго обсуждали достоинства и недостатки доселе не виданных ими домовин. На видео камеру он попытался снять всех, кто так или иначе подходил для прощания, но ничего интересного для себя не заметил. Затем появился человек, взявший на себя роль распорядителя, стали выносить венки, все потянулись из огромной прихожей на улицу, где день разгулялся на славу. Володя сделал вид, что замешкался с выходом, он решил подождать, когда у гробов, утопающих в цветах, останется немногочисленная родня. Проходило время, а никто не собирался прощаться. Даже сын Саша почему – то не вышел. Затем спустилась женщина в черном, постояла несколько мгновений, и тоже исчезла, и только тогда вышел Саша. Но на лице, каком – то осунувшемся и почерневшем, Володя не заметил ничего, кроме выражения досады, словно тот хотел как можно быстрее покончить с этим надоевшим ему делом. Зашли люди и стали выносить гробы на улицу.
Три гроба несли на руках, за ними венки, сын Саша, который шел особняком от своих родственников, совсем немногочисленных. Он шел, равнодушно оглядываясь по сторонам, и взгляд его был устремлен поверх голов, словно его совсем не касалось то событие, что происходит здесь на земле. Быстро миновали улицы городка, почему – то никому не хотелось идти через центр городка, а выбрали самую короткую дорогу. По процессии прошелестел осуждающий шепот, но процессия уже выходила на последний отрезок скорбного пути, который вел прямо к кладбищенской ограде. И вот здесь Володя заметил машину серого цвета, стоящую в отдалении. Особого внимания он на нее не обратил, но по тому, как встрепенулся Саша, понял, что это его знакомые. Видимо, он ждал их. Из машины вышла девушка, постояла, и снова села в машину. Лейтенант направил на нее видеокамеру, сумел разглядеть ее правильное красивое лицо. Сашу казалось, ничто больше не интересовало. Ни вырытые огромные могилы, не три гроба, установленные в ряд, ни люди, спешащие в последний раз на тех, кто недавно был рядом с ними. Он совершенно не обратил внимание на то, как закрылись полированные крышки гробов, как могильщики стали стучать молотками по позолоченным шляпкам, отсекая мир живых от мира мертвых, как стали опускать на белых полотенцах в землю полированное чудо, мастеров гробовых дел. Он едва дождался, когда вырастут могильные холмы на могилах, и, одним из первых поторопился выйти из ограды кладбища. Но машины на прежнем месте уже не было. Саша как – то сразу сник, и шел, домой молча, провожаемый любопытными взглядами людей.
Лейтенант старался все снять на видеокамеру. Многих людей он знал, многих нет, поэтому добросовестно водил объективом во все стороны. Он и сам не знал, зачем это было нужно капитану. Что он мог там разглядеть. Вот и упокоился Анатолий Николаевич, вместе с женой и дочерью, да пусть земля им будет пухом. Теперь помянуть надо, как умеют поминать только в России…
У каждого свои проблемы, да и от судьбы не уйдешь. Городок снова впал в привычное состояние. Дела, которые приходилось рассматривать участковому Вове, так звали его меж собой заинтересованные лица, были привычными. Граждане с завидной регулярностью, пили, выясняли между собой семейные отношения, крали друг у друга по – маленькой. Наутро мирились, жены бежали выручать из темницы своих буйных мужей, забирали написанные в запале заявления с грозным требованием примерно наказать преступника, платили штрафы, ругая при этом власть. Все шло своим чередом. Находку свою лейтенант держал под диваном, лучший тайник в доме, а молитвенник носил с собой, пытаясь понять, что в нем такого, что заставляло хозяина хранить его в тайнике вместе с бруском золота. Он просто пока не решил, что ему делать с такой находкой. Действительно, золото имеет над человеком непреодолимую власть, зажигает своим блеском огонек в глазах. И тот, кто хоть однажды ощутит в себе этот огонь, уже никогда не сможет избавиться от его чудовищной силы. У Володи появилась тайна, которая доставляла ему удовольствие. Он просыпался ночью, ощущая, как рядом дышит Маша, обжигая его жаром своего молодого тела, чувствуя запах ее волос. Он представлял, что у него есть возможность дать ей такую жизнь, о которой она даже не может мечтать в своих сладких снах.
Городок Кортуз, лето
Вика вышла из дома, стараясь успеть в парикмахерскую до приезда Руслана. Он не любил, если она опаздывала. А сегодня ей хотелось хорошо выглядеть, хотя ее молодость и красота делали неотразимой для всех мужчин. Но Руслан был для нее всем. В нем как – то органически сочеталось и умение заботиться о ней, как о своей сестре, и быть мужем, способным решать за нее проблемы, и быть страстным любовником, с которым она получала все, чего была лишена раньше. Она прошла почти до дверей парикмахерской, и тут заметила, что приметная машина, на которой ездил Руслан, стоит за углом.
Ну, вот, опять опоздала, придется опять отложить поход к парикмахеру, - и поспешила в машину.
Правая дверца предупредительно открылась, Вика села в машину, и только тут поняла, что происходит нечто странное. На месте водителя, где всегда сидел Руслан, расположился красивый мужчина средних лет, а на заднем сиденье, зажатый телами двух других парней сидит поникший Руслан. Вика непонимающе , уставилась, на сидевшего за рулем мужчину. Тот зевнул, покрутил туда – сюда рулевое колесо и спросил:
Как ваше здоровье, драгоценная Вика?
Никак, - ответила Вика, -а что собственно, - начала, было, она, слегка справившись с волнением.
Ну, никак это тоже не плохо. Тут дело то совсем пустяковое. Вы нам отдайте, что вы взяли в доме невинно убиенных людей, и мы с вами и вашим любезным другом расстанемся.
Он завел машину, и та, набирая скорость, двинулась по улицам города. Мимо проносились привычные очертания домов, деревьев, детских площадок, на которых гуляли молодые мамаши, или бабушки, а машина уносила ее подальше от этой нелюбимой ею жизни. Вика молчала, она поняла, что отвечать придется. Только, что отвечать сообразить она не могла.
Это хорошо, что вы не торопитесь отвечать, это похвально, - продолжил спустя время ее собеседник, Руслана мы спрашивали, он тоже ничего не знает, и похоже, он не врет. Так, что теперь дело за вами.
Я, правда, не знаю, что могу вам сказать, - ответила Вика, она правда ничего не брала, и потому облегченно вздохнула.
Правду, правду и ничего кроме правды! – важно произнес симпатичный мужчина, - чтобы вы знали, деньги, побрякушки и прочее, что там иное, нас мало волнуют.
Мужчина вел машину уверенно. Они миновали город, и двигались с очень большой скоростью.
Что взяли в тайнике, под портретом? – спросил он, уже серьезным голосом.
Не знаю никакого тайника! – отрезала Вика.
Ей все это ей начинало надоедать. Зачем ей нужно было брать? Саша ей и так все отдаст.
А Саша мог этот тайник найти?
Он бы мне сразу сказал.
Да, ты девочка такая, что тебе не откажешь, - согласился мужчина, и замолчал, видимо раздумывая о чем – то своем.
Вика удобнее устроилась на сиденье, задумалась. Руслан сидит, совсем грустный, смотрит потухшим взглядом.
- Неужели все так серьезно, что это за люди? Хорошо, если это милиция, есть шанс, что все устроится, а если нет? Но она и правда не знает ни о каком тайнике. Хотели они денег, и почти все вышло, как по нотам, куш уже в руках, а тут на тебе!
- А, вот это плохо, что не знаешь, - сказал «Красавчик», - это совсем плохо!
Машина шла по незнакомой проселочной дороге, следом пристроились невзрачные «Жигули». Со стороны, кажется, едут молодые люди на пикник.
Ведь убивать едут, - пронзила ее мысль, - Господи, за что?
Скорее повинуясь инстинкту, она надавила на рычаг, отшвырнула дверцу, и выскочила из салона, больно ударившись о землю. Вика вскочила, и хромая бросилась бежать, не оборачиваясь, думая только о том, как добежать до спасительного леса.
Мужчина спокойно остановил машину, вышел, достал пистолет и прицелился. Руслан сидел, зажав голову руками, словно боясь услышать ее предсмертный крик.
Городок Таятский, а потом его окрестности
Правду говорят: « Пришла беда, отворяй ворота!». На третий день после похорон, лейтенант сидел в своем кабинете и читал заявление, принесенное вредной старухой Медведевой. Гражданка Медведева сидела напротив, в подвязанном платочке, глядя прямо перед собой, и жаловалась лейтенанту на злостное поведение своей соседки Фроси. С некоторых пор, ее бывшая подруга превратилась в злостного врага. На тетрадном листе, огромными буквами старуха написала заявление, в котором требовала привлечь к ответственности соседку, которая теперь вредит ей во всем, открывает воду в колонке, чтобы затопить ее огород, а пуще того, отрезала ее родной козе соски на вымени. Ее родная коза теперь молока не дает, и бегает от нее как заговоренная. Пока лейтенант решал, как быть, рассказывал о том , что принял близко к сердцу положение гражданки Медведевой, и в частности пострадавшей козы, в комнату, постучавшись, вошел Петрович, местный лесник. Он славился в округе тем, что был неразговорчив и без крайней на то нужды, к власти не обращался, справедливо рассуждая, что без нее можно жить. Он сел и многозначительно поглядел на участкового. С трудом отделавшись от заявительницы, пообещав, завтра же принять меры к ненавистной Фросе, он повернулся к леснику.
- Знаешь, Федорович, тут дело такое, - начал тот, - поехал я утром по делу, веников сломить, ну в распадок, там еще дорога влево от тракта. Съездил все чин чином, а выезжать стал по другой дороге. И, знаешь, - тут он понизил голос, там под березой, смотрю, машина стоит ненашенская, серая, а в ней мужик убитый лежит.
- Может, пьяный, - усомнился участковый, - выпил да и уснул.
Что ты, - замахал руками лесник, - я мертвого от живого за версту чую.
Лейтенант посмотрел на лесника, этот не тот человек, чтобы соврать по такому делу и набрал номер дежурного по районному отделу. И опять в трубке услышал знакомый голос: « Дежурный слушает…». Выслушав доклад Семенова, дежурный попенял: « У тебя что там? Маньяки стадами ходят? Жди оперативную группу, минут через двадцать выйдем, что торопиться, если уже труп».
Дорогу показывал лесник. Они ехали сначала по тракту, затем свернули на разбитую проселочную дорогу, и спустя минуты, остановились, заметив в кустах крышу автомобиля серого цвета. Автомобиль стоял среди зарослей видимо давно, следа от протекторов не было, трава успела подняться. Милиционеры подошли, некоторое время, оценивая увиденное. Действительно, в салоне, на заднем сиденье, лежал белокурый мужчина в коричневой куртке. Весь салон был засыпан осколками стекла. Стреляли, видимо, снаружи в салон. На кожаной обшивке местами виднелись отверстия от пуль. Привычная картина.
Все принялись за свои обязанности. Снова следователь включил камеру, снимая место происшествия. Снова приехал прокурор, вышел из машины, поздоровался со всеми: « Вот, ведь опять дело какое!», - закурил, и, стоя поодаль наблюдал за работой. Подъехала еще одна машина, из нее вышел подполковник в милицейской форме, и, достав телефон, что – то стал докладывать. Ребята из оперативной группы начали изучать салон. Открыли дверцу, достали тело потерпевшего, положили на траву. Один начал выворачивать карманы. Достали пустой чехол от помпового ружья, самого ружья не нашли. Семенов посмотрел на лесника, тот отвел взгляд. « Ладно, это потом, - решил про себя лейтенант, - при случае поговорю». Извлекли какие-то шмотки , в том числе и женские. Тогда где же сама женщина?
Нужно было открывать багажник. «Кто это будет делать?»- спросил присутствовавший здесь Боцман. Знал по опыту, открыть не успеешь, а можешь взлететь на воздух. Героев не нашлось. Прокурор дипломатично молчал. « Вот, всегда так, - вздохнул начальник оперативников, - найдите мне длинную палку» Принесли длинную тонкую жердь, тот взял ее и, пряча глаза, надавил на кнопку багажника. Крышка, словно нехотя, поднялась, и перед всеми открылась страшная картина. Среди бутылок вина, продуктов, всяких других вещей лежало тело молодой девушки, в белом спортивном костюме, с черными волосами. Все подошли и стали молча разглядывать ее мертвое лицо. И тут лейтенант понял, что это, та самая, которая выходила из машины, стоявшей возле кладбища в день похорон Анатолия Николаевича. Да, да конечно это она, сомнений быть не могло. И машина, несомненно, та самая. Но кто она, и почему оказалась здесь? Какая связь между смертью той семьи, и тем, что она оказалась здесь, в багажнике машины? Между ней и Сашей, сыном убитого? Тем золотом, которое он обнаружил в тайнике дома…? Закончив осмотр, все снова собрались около прокурора. Тот молча выслушал доклад, потом сказал: «Что – то многовато трупов за неделю на этом участке. Вам не кажется? Надо улучшить работу, а то не успеем хоронить». И пошел в машину.
- Лейтенант, если так дело дальше пойдет, скоро в передовики выйдешь, героем труда станешь. Или кинозвездой. Как Рембо. Да и начальство бояться будет, стороной обходить! - пошутил Боцман. Зайди ко мне как – ни будь, разговор есть, да и кино заодно посмотрим, - добавил он уже серьезно.
Вечером он никак не мог заснуть, ворочаясь возле мирно посапывающей Маши. В ногах, положив умную морду на лапы, дремал ухоженный Герка, изредка приподнимая нос, когда Семенов, ворочаясь, двигал ногами. Пес привязался к Маше, и теперь был ее телохранителем. « Вот, если бы он мог рассказать о том, что произошло в доме Анатолия Николаевича, - думал лейтенант. Ведь все так запутано, что ничего не понять. И все- таки, есть всему этому связующее звено, тот самый адмиральский клад. Но где он может быть? И кто за ним охотится?» Лишь ближе к утру, он задремал…
Снова Таятский, лето
Неприятности не приходят по одной. Где одна, там и другая. Начальство объявило выговор за плохую оперативную работу, как будто во всем что случилось, виноваты местные алкоголики. После разноса, устроенного на совещании в управлении, у Володи все валилось из рук. Только любимая Маша нисколько не огорчалась: « Вов, ну что ты переживаешь? Если кто, решил с деньгами связываться, тот должен знать, чем это пахнет. Плюй на все, и береги здоровье». Она прыгала ему на шею, валила на кровать, и правда, лейтенанту становилось легче, в конце концов, жизнь не кончается. В тоже время, он не спешил никому сообщать о своих открытиях, сделанных им за последнее время. Не тот, понимаешь, случай. И потому, выбрав момент, когда Маша ушла на работу, достал найденную в тайнике книжку, и начал ее изучать.
Книжка была старой, 14 года издания, и представляла собой молитвенник, изданный для нужд русского воинства. Он перелистал ее вдоль и поперек. Текст молитв, в которых он ничего не понимал, сколько их не читай. Правда, некоторые слова, были подчеркнуты чернильным карандашом, но общий смысл понять было невозможно. Лейтенант, немного подумав, взял чистый лист бумаги, ручку и начал выписывать все подчеркнутые слова. Слов было немного. Он добросовестно выписал их на тетрадный листок. Кто и зачем отметил эти слова, почему покойный Анатолий Николаевич, хранил эту книжечку, как самую большую ценность. Он никак не мог уловить ключ, который мог помочь, разгадать смысл выписанных слов. Устав от попыток найти разгадку, он отложил листок, налил кофе: «Если тот, кто писал записку для будущего, не мог изобретать сложный шифр, ведь иначе бы это было бессмысленно. Похоже, Анатолию Николаевичу удалось расшифровать смысл записей, откуда же у него этот золотой слиток с орлами?» Он так и не притронулся к кофе, и снова начал выписывать подчеркнутые слова. В конце концов, ему показалось, что появился определенный смысл в тех словах, которые он выписал из одной молитвы. В «Каноне Пресвятой Богородице» были подчеркнуты четыре слова. Первым он выписал слово «иский», затем из третьей песни подчеркнутое слово «богатство», из второй « прибежище», и из четвертой песни « Богородицы». Появился некоторый смысл, «ищи богатство (в) прибежище Богородицы». Он взял чашку с уже остывшим кофе, хлебнул и отставил, задумавшись. Рядом, на диване, уронив умную голову на лапы, дремал Геракл. Значит, текст говорит, что богатство в прибежище Богородицы. Вот, только где оно, это прибежище Богородицы? Не подскажешь, умная псина!
А на следующий день позвонил Боцман. « Ну, ты теперь, у нас самый опасный, у тебя каждый день мясорубка. Ты бы молебен заказал, что ли?», - рокотал он в трубку. А потом добавил серьезно. « Тут дело такое, ты на кладбище чаще наведывайся. Психолог у меня есть один знакомый, так он говорит, судя по почерку, убийца должен могилу жертвы посетить. Я сам в это мало верю, но чем черт не шутит, может оно и сбудется». От такой перспективы, как посещение кладбища, лейтенанту стало немного не по себе. Как всякий нормальный человек, мертвецов он боялся. И представить себя гуляющим по кладбищу представить не мог. Покопавшись в своих знаниях, почерпнутых из прочитанных книг, подсказывала, что в этом что – то есть. Да и просьба начальника, почти что приказ. Одно утешало, что кладбище было недалеко, на высоком холме, обрамленном венком вековых берез. А вот когда должен появиться посетитель, в этом была загадка. Днем чужой человек на кладбище не пойдет, а если пойдет, то как раз мимо окон его кабинета и проходила единственная дорога, ведущая на кладбище. Так, что он прекрасно мог видеть любого. Вроде лейтенант на службе, и в кабинете, с полным комфортом, трудится над раскрытием преступления. Голову лейтенанта занимали совсем другие мысли. Что же это такое, пристанище Богородицы? Как определить, что носило такое название считай, без малого, сто лет назад? Да и слова такие возвратились совсем недавно, еще порой непривычно для слуха. А сто лет назад? Если хорошо подумать, то это могло быть либо название церкви, либо какого-то поселка, то есть места, знакомого людям. А раз так, не могло оно просто исчезнуть из памяти, раствориться в суете времени. Кто –то должен помнить , память людская иногда прочнее железа. Пока живы, будут помнить, если с этим связано что – ни будь необычное, то тем более. Может, опять пойти к деду Степану. Ему вспомнилось стихотворение из детства: « Вы слышали сказку о деде Степане, что жил со старухой в глухой глухомани…». Дальше стихотворение он не помнил, но твердо усвоил, что все, что в этой жизни происходит, имеет важное значение. Хочешь, не хочешь, а придется брать грех на душу, поить старика. Может, что и вспомнит про глухомань. И тут ему снова повезло.
Наутро придя на работу, он обнаружил у дверей кабинета взволнованных женщин, которые громко переговаривались, окружив неказистого мужичонку, который только невнятно улыбался и пытался вырваться из плотного окружения. С трудом успокоив женщин, лейтенант, сел за свой стол, достал для солидности бумаги и сделал вид, что все записывает. Женщины сразу . стали серьезными, и вдруг засобирались домой. Как – то быстро всем нужно было срочно бежать домой. В конце концов, в кабинете остался один мужик, который робко мял в руках грязную фуражку.
- Чего собственно, случилось? – спросил лейтенант.
Да чего там случилось, срам один, - промямлил мужик, - ну выпили вчерась на кладбище, другана помянули. Да я и отяжелел, прикорнул чуток, да и до утра. А бабки эти, спозаранку на кладбище поперлись, не могли попозже придти, а я возьми да встань по нужде. Что там было!
Он заулыбался, вспомнив, что там было.
Хорошо, вы больше на кладбище не ночуйте, для этого дом есть. Раз уж такой специалист по кладбищам, ничего такого не заметил.
Да вроде бы нет, только пацан приходил к Анатолию, покойнику. Как пришел на могилу один, сел и давай руками махать, словно какие знаки накладывать. И не плачет, ничего.
Ладно, ему можно, сын все – таки, - заключил участковый, - и давно ты его там встретил?
Да с вечера там сидит, до сих пор.
А не врешь, - не поверил участковый, - может быть уже глюки? Но мужик так уверил, что все это правда, что лейтенант встревожился:
«Проверить надо, чего он там машет, а то может и с головой чего, натворит бед!»
Он замкнул кабинет, спрятал ключ в карман, пошел на кладбище. Конечно, нужно проверить, что говорит нечаянный свидетель. Неужели некому посмотреть за парнем, хотя он и достаточно взрослый, все - таки не каждый выдержит такие удары. Собиралась гроза. Она заходила огромной тучей с далеких синих гор, откуда уже доносились раскату грома. «Не попасть бы под дождь, а впрочем, здесь не далеко, успею!» - решил лейтенант, но несколько прибавил шагу.
Кладбище встретило его тишиной, только птицы нарушали покой, им было все равно до людских страстей, они не понимали смерти. Володя не торопясь, прошел мимо могильных плит, покосившихся деревянных крестов, туда, где была похоронены Сашины родственники. Тот действительно сидел в застывшей позе на земле перед могилами, обхватив голову руками. Казалось, он погружен в какое – то раздумье. Лейтенант ускорил шаг, его это встревожило, И как назло зашлепали первые капли дождя по листьям ближайших деревьев. «Надо срочно увести его отсюда, а то ведь промокнет», - решил он, трогая парня за плечо. Тот сидел, словно деревянный, не обращая внимания на Володю. Тот присел на колени перед юношей: «Саша, слышишь…». Договорить он не успел. Саша повернул голову, устремив налитые кровью безумные глаза, произнес горячечным шепотом: « Это я убил всех, дядя Вова, это я убил. И папку, и мамку, и сестренку…!»
Лейтенант оторопел. Дождь уже расходился, подстегнутые ветром и молнией, струи дождя набирали силу. Перед ним на земле лежал парень, только что признавшийся в убийстве своих родных, а он ничего не может сделать. Подхватив его на руки, лейтенант почти бегом помчался в обратный путь.
Приехавший по вызову вместе с оперативниками Боцман внимательно всех выслушал, посмотрел на Сашу, который сидел в углу на стуле с потухшим взглядом, и первым делом вызвал врача. Тот, долго не думая, сказал, что у парня реактивное состояние, нужно срочно в психиатрическое отделение. «Везите, - разрешил он врачу, - смотрите, как бы рук не наложил на себя, а то у них это разом». Парня увезли.
Вот видишь, как все просто, - тяжело вздохнул Боцман, - проще не бывает. И искать ничего не надо, считай дело закрыто. Только не верю я этому, больно все гладко, да и мотива нет, хоть убей!
Глава 3.
«Каторжанское счастье»
Где – то в Сибири, 189… г.,
Который день каторжник, по фамилии Селин, по прозвищу Распута, обитался в совершенно непонятном для него месте. Бывает же так, идешь, идешь, а потом раз и оглазел, хоть плачь, видимо попутала нечистая сила. Он уже и молитвы прочитал, какие знал, и заговоры, а вот надо же, все кружил по тайге, в надежде выйти на людское пристанище. Устал и измотался в конец, а то хоть иди и сдавайся обратно, только идти не знал куда. Счастье, что по времени гнуса нет, а то бы давно, заели проклятые мошки. А сдаваться нельзя, убьют проклятые стражники, им что. Они на службе государевой, а для них, что человека убить, что куренка зарезать. Свечку и ту не поставят, поскольку за людей каторжных не считают. А ведь вроде бы все правильно рассчитал, куда идти, а вот, поди, ж ты, не смог. А бежать благословил его старый Анисим. Тот говорят, бежал бессчетные разы, все ноздри рваные, цепи даже по праздникам великим не снимали, боялись что убежит. Да, видимо время приспело, пришла лихая баба с косой, а с ней тягаться, кто сможет? Дали им урок на двоих, да обессилел совсем старый каторжанин, сел на землю в укромном месте, чтобы надзиратель не видел, смотрит на белый свет, а у самого слезы текут, жалко с белым светом прощаться, да еще в неволе, среди отребья.
Что ты, дядька, может надзирателя позвать, да в землянку отвести, оклемаешься, чай!
Не надо, мне теперь все равно, садись рядом, да послушай меня, может, чего стоящего напоследок тебе скажу.
А ему что? Не видит надзиратель, да и отдохнуть хочется от этой проклятой тачки. Присоседился рядом и стал слушать, чего дед перед смертью поведать хочет. Выходило занятно. Сам Анисим из раскольников, самого серьезного толка, жили они на севере, занимались морским промыслом, жили богато, хотя и порядок соблюдали, и веру берегли и чин. Рабства не знали, больных и убогих содержали все вместе, никого не казнили, да и не за что было. Ни драк, ни разбоев промеж них отродясь не было. У каждого хозяйство крепкое, жена, дети, сколько бог пошлет. Если детей Бог не давал, значит, наказание такое, самое страшное, какое измыслить только можно. Большие работы делали все сообща, ни зависти, ни прелюбодейства не терпели. Если у кого случался грех такой, десять лет по триста поклонов отбивал три раза в день прелюбодей перед ликом Христовым.
Только работу знали, да молитву. Но и жили в достатке. Только беда случилась, пришли за ними царские слуги, обращать в истинную веру. Анисим тогда маленький был, а все как сейчас помнит. Пала тишина на все село, считай дворов двести, только коровы мычат, собаки и те примолкли, беду почуяли. Собирались все в молельне, что стояла посреди села, где книги хранились древние с заветами отцов, да иконы древнего письма, что еще из Византии принесены, были первыми старцами. Молились и день, и ночь, а потом старики решили, не бывать тому, не покоримся. Если не дают жить своей волей, то все уйдем, огнем очистимся от скверны, и предстанем перед ликом Господа в ангельском чине. Ну, что же, как решили, так Господь и повелел.
Ночью разбудил отец Анисима, завернул в тулуп, перекрестил, положил на сани, всего набралось с десяток ребятишек, да взрослых столько же, в обоз погрузили книги заветные, да денег дали на дорогу, и ушел в ночь обоз, искать новое место, куда нога Антихриста ступить не могла.
А с остальными что? - поинтересовался Распута.
А погорели все, от мала, до самого старого, никто, говорят, не уцелел. Как пришли солдаты, так и зажгли себя все в молельне. Никого спасти не смогли служивые, хоть и просили старцев детишек отдать, не губить пламенем.
Говорил Анисим уже с трудом, слова словно выплевывал, а все не сдавался ей, смерти.
- А мы в Сибирь двинули, все бы умерли, да мир не без добрых людей, единоверцев немало было, и через два года прибыли на место, где и остановились. Там раньше старец спасался, жил один лет двадцать, только медведь у него был ручной, такой силы старец был. Добирались зимой, когда река стала, место глухое, дикое, на двести верст безлюдье. Кое – как до весны дожили, а уж там обустраивать начали. Место богатое, только успевай руки подставлять. И зверь, и рыба, а потом и золото нашли, да не просто песок, а самородки. Места есть, поднимешь дерн, а там так и насыпано, только успевай к ручью носить, да камушки собирать. И назвали то место Пристанищем Богородицы. Золото сначала тайно возили в город, а потом решили сами деньги печатать. Достали камни в городе, из самого Петербурга привезли, и начали из настоящего золота червонцы выбивать, только червонцы те лучше царевых оказались. Однажды повез Анисим мешок с золотом на товар поменять, а тут его и повязали. Пытали его, да только он ничего не сказал, знал, шепни он чего государевым людям, не сдобровать всем. Сам один на каторгу и ушел. Да семья там у него осталась, повидать хоть одним глазком, посмотреть как супруга, да как дети. Видно, не судьба. Если жив, будешь, найди это пристанище, в ноги супруге от меня поклонись, детям.
- А как меня они примут, как доказать, что тобой послан?
- На, вот возьми, - он сорвал с груди староверческий крест, - по нему и определят, другого такого нет, он тебя на дорогу и выведет. Сила в нем заключена древняя.
Подошел надзиратель, заорал, замахал было нагайкой, но увидев Анисима замолчал, посмотрел, потом подумав, приказал снять цепи, тачку на тот свет не унесешь, да и не жилец видно. А силу духа он уважал, таких людей как Анисим и не найти вовсе. Анисим до утра не дожил, умер на рассвете, когда над прииском чуть заалела полоска зари, и с перекатов потянул легкий туман. Собрав последние силы, выполз из душной землянки, хватить свежего воздуха, ощутить благодать божью, и лег под березой на сырую землю. Чего уж теперь! Охватил его смертный озноб, да только показалось ему, как идет ему навстречу, матушка его, и зовет его ласково, словно в том детстве, которое и есть счастье богоданное.
Иду, - прохрипел Анисим, - и уронил седую патлатую голову.
А Распута сбежал через день. Стражники спиртоноса - китайца изловили, самого забили до смерти, нечего народ портить. А сами, поразмышляв немного, решили, не пропадать же добру, решили причаститься, да и уснули, сморенные вином. А он, решив что другого такого случая, может и не быть, рванул вдоль реки ночью, но не вниз по течению, где людское жилье имеется, а вверх, где кроме зверя никто не обитал.
Цепи, сколько не старался, в первый день сбить не удалось. Да, опасаясь, погони, сильно не засиживался, старался, как можно далее уйти от проклятого места. Ел все , что попадалось под руки, в такое время в тайге всего хватало, да и огонь развести несложно, высек искру из подходящего камня, в сухой мох, да и грейся на здоровье. Лишь бы дождя не было.
На третий день сбил цепи, измаялся весь, а когда почуял свободу, то и совсем повеселел. Теперь уйти можно далеко, главное до дождей добраться до жилья, а там, как считал, и до Богородицы рукой подать. Да только не случилось так. Завело его совсем непонятно куда. Да все же услышал Бог его молитвы. Смилостивился, может, матушка , покойница, перед Господом заступилась.
Набрел беглый каторжник сначала на тропу, а потом и дорогу, хоть и мало наезженную, но для него счастье, ведь любая дорога к жилью ведет. Так и шел, пока не заслышал колокольчик.
Ну, вот она, и удача едет, - перекрестился Распута, сворачивая в кусты, - значит, уже и жилье близко.
Убивать он никого не собирался, не злодей же он, хоть и каторжный, а попросить, может народ чего даст. Есть же в деревнях обычай, нищему и каторжнику всегда помочь, Сибирь она так и зовется, каторжная.
И действительно, по темну вышел на околицу. За невысокой изгородью из жердей угадывались деревенские избы. Небольшая деревенька рассыпала дома вдоль речной протоки, утопая в зелени огромных елей. Крадучись, прислушиваясь к каждому шороху, он подошел к ближнему дому. Что ж, он не ошибся, правда, говорили умные люди, сибиряки пропасть друг другу не дадут. На стене избы небольшая ниша вырублена, а в нише мяса отварного кусок, да краюха хлеба, что кто в нужде, хоть днем, хоть ночью мог утолить голод, мало ли какая нужда у человека. Бог ему судья, а голодным несчастных оставлять нельзя. На плетеном тыне увидел висевший старый армяк, хозяин вынес, может кому нужнее, холода они уже наступили. Схватив все, Распута бегом в кусты, утолять голод. Так и жил, вечером, когда темнело, заходил в деревеньку разжиться съестным, а днем шел смело вдоль дороги, расстояние между деревеньками такие, что к вечеру и дойти не успеваешь.
Постоялый двор сразу ему не поглянулся. Было видно, что хозяин ленив, нет ухода во дворе, плетень весь разбитый, все завалено какой – то рухлядью, старыми повозками, с разбитыми колесами, колода посредине двора, стоит кое – как, колодезный журавель и тот выглядел инвалидом.
Оно и к лучшему, - решил Распута, может грош , какой сробить удастся!
И направился на постоялый двор.
Хозяин, цыганистого вида мужик, в красной рубахе, подпоясанный витым кушаком, лениво посмотрел на него и сказал.
Работать будешь, покормлю, чем бог послал. Только у меня без глупостей, а то разговор короткий, понял.
И он сунул ему под нос огромный кулак, заросший черными волосами.
Распута только слюну сглотнул, дескать, понял, чего уж там, господин хороший! И весь день, трудился, не присев и не покладая рук.
Ближе к вечеру на двор заехали в бричке, два молодых разудалых бородача, купчики из окрестного недалека, бросили вожжи, и тут же справив малую нужду, пошли в дом, громко галдя и стуча сапогами. Видимо, душа горела, обмыть барыши. Он обиходил лошадь, напоил водой из колодца, крестьянская работа, от которой он отвык за годы каторжанства, доставила ему удовольствие. Наконец, на крыльцо вышел хозяин, сытно отрыгнул и оглядев приведенный в порядок двор, остался доволен.
Ладно, хорош, на сегодня. Иди, спи на сеновал, только огнем не балуй, а завтра -нужник почистишь, да еще чего скажу, сработаешь!
Немного подумав, он вернулся в дом, где слышались пьяные голоса заезжих гостей, топот каблуков, гулянье было в самом разгаре. Возвратившись, он вынес Распуте, миску вареной картошки, посыпанную крупной солью, краюху ржаного хлеба, и глиняную крынку молока, отдал все, и, не говоря ни слова, вернулся к гостям. Прижимая крынку бережно к груди, чтобы не расплескать драгоценное молоко, он осторожно поднялся по лестнице на сеновал, где хозяин определил его на ночлег, и опустившись на свежее сено, принялся есть. Он с наслаждением пил густое молоко, ел ржаной хлеб, и к нему вновь возвращалась уверенность, что все устроится. Выполнит он просьбу Анисима, крест которого с тех пор и носит на своей груди, а там, может статься, останется в скиту, попытать таежного фарта. Сквозь сон, он слышал, как застучал дождь по дранке крыши сеновала, поглубже , зарылся в сено, и провалился в сон.
Проснулся он какого – то странного звука, словно где – то рядом тоненьким голоском плакал ребенок. Он открыл глаза и прислушался. Шел дождь, крупные капли стучали по крыше, слышно было, как порывы ветра, налетая, ломали ветки дерева, растущего рядом с сеновалом. Но сквозь все это пробивался этот бередящий душу плач, больше похожий на стон маленького существа. Он явственно услышал пьяный мужской голос, скабрезный смех, и скорее повинуясь любопытству, чем разуму, разгреб сено, в надежде отыскать отверстие в потолке. Это ему удалось, и прильнув, он ужаснулся увиденной им картине.
Он, разглядел в неясном свете свечного фонаря, двоих мужчин, что давеча заехали на постоялый двор. Они были, заметно пьяны, с трудом держались на ногах, причем один держал фонарь, а другой, спустив штаны, вытаскивал из яслей какое – то непонятное существо, видимо пытаясь удовлетворить свою плоть. Приглядевшись, Распута понял, что это существо, которое издавало эти звуки, больше похожие на плач, девочка калека, у которой нет ни ручек, ни ножек, совершенная калека. Она не могла сопротивляться, и купчик распалялся еще больше, все сильнее прижимая ее к своей плоти.
Распута не помнил, как скатился по лестнице на мокрую землю. Жизнь каторжанина только сильнее обострила боль за несчастных на этой земле. Он рванул двери, еще секунда, и от удара, мужик державший девочку в руках, грохнулся на грязный пол. Всю свою силу вложил он в этот удар, все, что накопилось в нем за годы, проведенные в неволе, вся ненависть обрушилась на этих мужиков, насилующих несчастного ребенка. Второй из мужчин мгновенно протрезвев, бросился на защиту своего друга. Завязалась жестокая драка, фонарь упал и разбился, в сарае стало темно, мужчина давили друга, удары сыпались без разбора. Наконец, ему удалось вырваться, он рванулся, и выбежал, напоследок одарив противника ударом ноги.
Пока они приходили в себя после драки, он пробежал через двор и скрылся в лесу, нисколько не опасаясь, погони.
Когда совсем рассвело, он промокший, вышел на дорогу, чтобы продолжить путь, ни сколько не жалея о ночном происшествии, хотя ему тоже немало досталось. От ночного дождя дорогу развезло, и идти приходилось, обходя дождевые лужицы, и скользя по размытой глине. Он дышал свежим воздухом, ароматом таежных трав. Шагал, не торопясь, и вдруг увидел, как впереди него по грязи шлепая всем телом, ползет та самая девочка, за которую он, таким образом, заступился сегодня ночью. Он прибавил шагу, и догнал ее. Калека, услышав его, шаги, остановилась, и подняла навстречу лицо. У нее не было глаз, закрытые веки неподвижно закрывали глазницы, только неведомым ему чувством, она поняла, что перед ней стоит человек. На ее лице появилось, что – то похожее на улыбку. Удивляясь своему порыву, он наклонился, подхватил ее на руки, посадив на спину, понес, бережно ступая по размытой дороге, навстречу неведомой пока жизни.
Глава 4
«Прибежище Богородицы»
Городок Таятский, спустя век.
Степан Крючок встретил племянника лежа в постели. «Ты, уж прости старика, прихворнул малость, старый стал, трех жен пережил, с последней старухой костлявой венчаться скоро придется, навечно». Дед даже всплакнул, было, но лейтенант, приглядевшись, обнаружил, что дед немало выпивший. По какому случаю, или совсем без всякого повода, дед распространяться не стал. Лечусь мол. А, увидев новую бутылочку, дед совсем выздоровел, благо выпить с властью не каждый день удается. Сели за стол, дед снова сообразил рыбки на закуску, и тут лейтенант подхватил. « А где тут хорошей рыбки половить можно?» - задал он вопрос. Крючок развил тему: назвал множество мест, припомнил такое количество случаев , которые с ним происходили на рыбалке . Причем , как уважающий себя таежник , он никогда не пользовался удочками.
- Вот, помню, пошли мы на шестах к Богородице, - заикнулся дед.
- Куда, - переспросил лейтенант, - что это за Богородица?
- Да прииск такой был в тайге, в верховьях, отсюда верст 60 с гаком будет. А еще раньше там скит был, староверческий, какого – то лютого толка. У меня дядька в чекистах служил, так такие вещи рассказывал, не приведи господь слушать. Но дело давнее, теперь можно. После переворота пошли они туда власть устанавливать, да только осечка вышла, все сгорели, и большие и малые. Собрались все в избе, да и подожгли себя сами. Никто не спасся. А главным у них, был какой – то князь, чуть не царской фамилии. А места там знатные, только добираться туда приходилось на шестах. А потом совсем запретили, заповедным местом объявили. Как заплывешь, так штраф, сетку забросишь – срок. Народу погорело на том деле. Сейчас легче стало, да народ уж не тот, забыл ремесло. Зимой только санный путь и выручал. Там комендатура была, золота там не меряно. Знающие люди говорили, дескать, дерн снимешь, а там песку, аж глаза на лоб лезут. Но с тридцатых годов шабаш, все побросали и выехали .
- А сам пробовал? – поинтересовался Володя. Дед повинился:
- Да как же, был грех, мы туда с тятей от колхозов бежали, работа конечно, адская, и с прииска никуда, охрана кругом с ружьями. Мы днем на комендатуру мыли, а ночью потихоньку на себя. Да только Глашка, моя жена первая, стерва была, любила это дело по – лютости, ну и спуталась с комендантским, Я на работу, а она к нему. Я, ее, маленько поучил, чтоб не задавалась, а она со зла все и выложила коменданту. Мол, прячут, от власти. Тятя в ночь избу разобрал, да от греха подальше, тем и спаслись.
- А сейчас никто туда не плавает? - словно невзначай поинтересовался Володя.
- Да , кто ж в такую даль помчится , одного бензина сколько сожжешь , да и пороги там , а кому охота на шестах толкаться. Если только за деньги, так - то спросить можно Сергея, этот удалой мужик, этот рискнет.
Темным вечером лейтенант шел по пустынной улице городка. Уже зажглись окна домов , кое-где слышались звуки работающих телевизоров. Городок готовился отдыхать, чтобы завтра начать новый трудовой день . Значит , в записке было все правда , пристанище Богородицы , видимо , это и есть прииск, куда можно было проехать по санному пути. Итак , золото это не миф , не сказки .А что от него могло остаться за такое долгое время? Если было золото на прииске, то следы его должны были там остаться. Анатолий Николаевич там побывал, то следы все-таки остались. Найдешь следы, то по следу можно и остальное найти, не зря же хранил в тайнике книжку покойный.
Серега , забубенная голова , был частым клиентом участкового. Заядлый рыбак, охотник, человек вольный, он в тоже время до самозабвения любил свою супругу, и потому как это часто бывает, доказывал свою любовь, поколачивая ее под горячую руку. Женщина привычная, понимающая характер своего мужа она все-таки иногда сдавала своего благоверного на перевоспитание участковому. Впрочем, все кончалось профилактическими беседами и штрафами, которые сама супруга и выплачивала, ругая власть за разорение и притеснение Сереженьки. Случалось это часто, обычно после возвращения последнего с промысла. Очередной семейный катаклизм случился как раз вовремя, потому лейтенант решил разобраться по всех строгости, и придумал другой сценарий.
На следующее утро.
Когда на следующий день супруга пришла выкупать своего супруга, он сделал неприступное лицо и сказал, что терпение его кончилось, и потому передает дело в суд мировому, а тот влепит Сереге по полной программе за хулиганство года два поселения, чтобы не обижал бедную женщину. После бурных слез, криков, обвинений участкового во всех смертных грехах, лейтенант вроде как смилостивился.
Вы там подождите в коридоре, - попросил он вконец расстроенную, женщину, - я сейчас с вашим мужем поговорю.
Серега, сидевший в обезьяннике, имел совсем жалкий вид, и смирно дожидался своей участи - Вот видишь, - строго сказал участковый -, понимаешь ,что ты натворил?
У Сереги, мужика сорока лет, исходившего тайгу вдоль и поперек, на лице появились слез. Никак нельзя ему в тюрьму, пропадет без него его женушка, да как же она без него? А, он, да он, хоть сегодня в тайгу уедет, и больше нет, нет, и пальцем ее не тронет.
А меня взять сможешь, хочу тайгу посмотреть ? - спросил он как бы невзначай, делая вид , что записывает в бумагу слова Сереги .
Серега только руками взмахнул, да о чем разговор, не то что поплывем, полетим как лебеди!
Ну а в Богородицу сплаваем?
Тут Серега поскучнел, дескать, поплыть можно, не вопрос, да страшно там, нечистая сила поселилась, уж столько лет.
- Это как так? - удивился лейтенант. Серега сделал круглые глаза и, понизив голос, рассказал, что как - то, был грех, поплыл туда рыбки половить, да ружьишком побаловаться. Места там чумовые, не то слово. Рай для всякого вольного человека. Приплыли с кумом , костерок развели , ушицы сварили , ну выпили по маленькой , не без того, да под лодкой и расположились на ночлег. А ночью такие ужасы начались, так нечистая сила выла, что всю ночь со страху маялись, а едва рассвело, ноги в руки, и с тех пор, туда ни ногой.
Ну, тогда суши сухари, - жестко сказал участковый.
Серега вздохнул, посмотрел жалостливо на лейтенанта и спросил кротко:
Когда тронемся?
Дня через два. А пока иди к супруге, обойдемся сегодня без штрафа!
Он посмотрел, как, обнявшись, парочка пошла домой, подумал: « Много ли человеку для счастья надо?». И пошел домой, решив посвятить весь вечер для Маши.
Районный отдел милиции г. Кортуз (ну, почти, наше время).
В районном отделе на его просьбу отпустить с работы неделю отдохнуть, начальник наложил положительную резолюцию. Все - таки, убийца семьи найден, причем убийство семейное, а это уже другое дело.
- Отдыхай, да рыбки не забудь привезти, коли, на рыбалку собрался, - напутствовал его подполковник
Однако Боцман, зазвавший его к себе в кабинет, был настроен менее благодушно. Он тщательно закрыл дверь, и сказал:
Знаешь, чем больше думаю , тем больше ничего понять не могу . Ты то ничего не скрываешь?
Лейтенант поклялся, что нет, все что знает, все докладывает.
- Товарищ, капитан, да что вы! Сколько не спрашиваю, никто ничего не знает, а то несут всякие глупости, уже и марсиан припоминать начали!
- Тут, видишь, какое дело, - продолжил капитан, - пацан сейчас в психушке, оно понятно, дело уму непостижимое. Психиатры, свои головы ломают, сами ничего понять не могут. Я тут к ним подъехал. Спрашиваю: « Что по этому поводу, их подопечный толкует?» Так он говорит, что познакомился с какой-то девушкой в городе, где учился, так та девица загипнотизировала его, он голоса слышать стал разные. Про заговор о шести головах плетет. Вот всех и порешил. Пришел к нему ночью колдун, страшный седой, весь обгорелый. Исполни мою волю, убей родителя! Вот и взял папин пистолет, отца убил, ну а остальные, вроде бы как случайно попали. Деньги выгреб, все в пруд покидал, как отойдет, так искать поедем. Там глубина как?
Может просто наркоман, вот и пошли голоса? - предположил Володя.
Все может быть, только девица та как сквозь землю провалилась, то что она не выдумка, это точно , но вот ни дома , ни у подруг нигде нет. Ну , давай , плыви, рыбачь, - напутствовал он лейтенанта .
Да я не умею! - ответил смущенно лейтенант.
А я тоже не умею, мне рыбаки только наливать и разрешают! - захохотал во всю мочь Боцман.
«Значит, расклад получался следующий » - размышлял лейтенант, придя, домой с работы вечером. Некто, знал, что Анатолий Николаевич имеет какое-то отношение к золоту. Решил все это найти, порыться так, сказать, в закромах. Нашли девицу, навели на сына Сашу, и уж каким способом, неизвестно, но заставили сына убить родителя. Способов тут много, мальчишка слабый, на чем - то прокололся. Девицу убрали, в том удивительного ничего нет, а так сказать, техническая проблема. А вот кто приходил к Петрову порыться в тайнике, того нигде нет. Значит, поиски продолжаются, видимо интерес есть немалый. Ну что же, он тоже поищет, может и найдет, ведь нашел же слиток, а где же остальные?»
Где – то в Сибири, сто лет назад
Вдвоем с девчонкой ему было веселее, хотя хлопот прибавилось. Он даже свое имя вспомнил, которым окрестили. Родила его маманя, принесла к батюшке, мол, крестить хочу новорожденного сынишку, только имя придумать никак не могу. Батюшка почесал бороду, и сказал философски:
- А чего тут думать, Иван да Марья, на них вся Россия держится, да и носить не зазорно!
На том и порешили. Только калека имя произносить не могла. В одной из деревень, которая ему больше приглянулась, попросился Иван в баню, помыться да попариться, да вот девчонку помыть, погреть. Холода уже не за горами, утренники местами лужи льдом покрывали. Хозяйка, только слезами умылась, увидев несчастную. Сама вымыла, расчесала, одела, в дорогу собрала, да и хозяин не перечил. Сделал крошева, в которых девчонку нести было удобнее. И пошли они снова топтать бесконечные сибирские дороги. С ребенком ему было проще найти ночлег. Сам чаще ночевал со скотиной, а девчонку все норовил в хозяйский дом, в тепло. А те редко когда отказывали. Нет для русского человека большего греха, чем калеку обидеть. Так и шли, верста за верстой, только версты все становились больше и больше, все длиннее, ночи, все быстрее солнышко скатывалось за горизонт. А как попасть в «Пристанище Богородицы», Иван ума приложить не мог. С девчонкой быстро не разгонишься, а бросить – душой прикипел. Своих детей завести не успел до каторги, потому и не знал, каково, если к тебе ребенок сердцем тянется, не оторвешь, только жилу, если порвать. Но и тут бог помог. Был уже поздний октябрь. Дороги подбило морозом, и потому не ходьба, а одно удовольствие. Вышел он к берегу реки, и пошел, стараясь держаться берега, в надежде, что скоро будет жилье. Может и не придется в поле под стогом ночевать, зверя бояться. И, правда, скоро в темноте забрезжили огоньки деревеньки, да и калека за спиной зашевелилась, уют почуяла. Далеко не пошел, мало ли, постучал в первую попавшую избу. Стоять пришлось долго. Иван уже хотел пойти дальше. Но тут услышал, как хлопнула тяжелая входная дверь, грубый мужской голос прицыкнул на взбеленившегося пса, и в отворившихся воротах, держа в руках огонь, появился мужик, придерживая полы полушубка.
Чего надо, то, - спросил он, рассматривая непрошеных гостей.
Пустите за ради Христа переночевать ребенка калеку, - сказал привычно Иван.
Мужчина недоверчиво уставился на него:
А где калека?
Иван молча снял свою ношу с плеча, мужик глянул, произнес не медля:
А заходите, - чего уж!
И повел за собой в избу.
Когда девочка, накормленная уснула на полатях, хозяин завел разговор, сидя на лавке в красном углу. Что с хорошим человеком не поговорить, новостей не услышать? А то живешь, здесь, и не знаешь, где что творится на белом свете. Спросил между делом, куда да зачем
путь держат, зима скоро. Иван возьми да и выложи, так, мол, и так, ищу « Прибежище Богородицы», да вот дорогу туда не знаю толком. А никто подсказать не может.
А никто тебе и не подскажет, - что ты, место лихое, считай даже власть туда не суется, что там делается, никто не знает. У меня отец был охотником знатным, так он там бывал, дорогу знал и мне рассказывал, но бывать не советовал. Там считай самый главный скит, там старцы такие тайны знают, что на сто лет вперед у них ведомо. Да попасть туда простому человеку нельзя, опасно.
А ты скажи, как, век богу за тебя молить буду!
- Ну, слушай, коли ты такой смелый, только меня лихом не поминай.
Городок Таятский, лето 1998 г., река Шадат
Маша восприняла известие о поездке на рыбалку спокойно . Пошла к соседке узнать что и как , как собирать мужа в дорогу. Следующий день , взяв с собой Геракла , посвятила хождениям по магазинам , закупила все , что было нужно по ее мнению для таежной жизни. В магазине , где она выбирала рюкзак , подошел мужчина неприметного вида и попросил продавца показать какую-то мелочь. Герка вдруг ощетинился и забился, словно готов был убежать. « Ну, что ты Герочка, ну что ты маленький»,- уговаривала его Маша. Мужчина извинился, отпустил какую-то шуточку и поспешил выйти, так ничего и не купив.
Накануне лейтенант зашел к леснику. Тот встретил его настороженно, поздоровался вежливо: « Здравствуйте, Владимир Федорович!» Рука у лесника была твердой , привыкшей к тяжелому труду. Поговорили о том, сем. Узнав, что участковый собирается на рыбалку , полюбопытствовал, с кем плывет . Выбор одобрил , Серега мужик опытный , считай на реке вырос, все знает, все речки -перекаты руками прошел , надежен.
- А мы в Богородицу собрались, там говорят места знатные, - словно невзначай бросил лейтенант. Лесник помолчал некоторое время, ничего не говоря, скрылся в гараже и вынес оттуда новенькое помповое ружье, сказал:
- Где взял, не спрашивай, грешен, только возьми с собой, надежней пистолетика будет. Места там не нечистые, гиблые. На рыбалку туда только Анатолий Николаевич и плавал, царство ему небесное. А сколько там народу сгинуло, страшно сосчитать. При прежней власти строго – настрого запрещалось там появляться. В чем была такая нужда, никто точно не знает. Дескать, не зря там пристанище старые животные ищут. Как почуют свою смерть, так бредут туда, на Черное озеро, и там засыпают. Только озеро то мало кто видел. До тридцатых годов все нормально было, а потом на озере выброс произошел, и с тех пор, только зимой там безопасно, или в дождь. Уж не знаю, зачем туда поплывете, только, гляди в оба, нечисто там, ох как нечисто…»
Встать пришлось в то утро рано. С вечера собранный новенький рюкзак, тянул с непривычки спину, в резиновых сапогах ногам было свободно. Над рекой плыл легкий туман, воздух был свеж и бодрящ.
Почти смирившись с тем, что придется плыть прямо в лапы нечистой силы, Серега, тем не менее, не терял надежды, уломать лейтенанта, и завернуть куда – ни будь в более спокойное место. Но, увидев среди поклажи внушительный ствол, проникся доверием. « С такой пушкой можно с любой нечистой силой в раз совладать ». Было еще сумеречно, лодка, подгоняемая мотором, испытанным во множестве случаев, которые с завидной регулярностью происходили с Серегой, плавно разрезало спокойную гладь воды . Постепенно прояснялись очертания берегов , огромные ели черной стеной стояли вдоль берега . Изредка стена размыкалась и тогда на многие километры тянулась равнина болота , с редкими низенькими березками.
Лейтенант просто сидел в лодке , иногда вытягиваясь во весь рост, разминая затекшее тело. Плыли с редкими остановками. Причалив к косе , ладили мотор , перекусывали , чем бог послал, и снова в путь. Благо день разгулялся солнечный , жаркий , но от воды веяло прохладой. Было совсем неплохо после душного города дышать таежной прохладой, воздухом , наполненным ароматом таежных трав.
Чем выше поднимались вверх по течению тем уже становилась река, местами Серега виртуозно проводил лодку среди огромных валунов, искал место , чтобы преодолеть стрежевые камни . Матеру он знал лучше , чем свою супругу . В иных местах река образовывала уступы , лодка замирала, словно невидимая сила останавливала ее движение, а затем поток воды разворачивал ее нос, и она уходила вниз по течению. Приходилось делать новую попытку, чтобы угадать силу воды, и натужено хрипя, захлебываясь, мотор выталкивал посудину наверх речного уступа. В иных местах река сужалась, втиснутое в глубокое русло, бурлила огромными воронками, темнела глубиной, в которых притаилась речная рыбная живность. А иногда рассыпалась на широкий плес, рассыпалась между торчащими камнями, и текла, словно отдыхая и набираясь сил перед очередным перекатом.
Незаметно справа и слева появились отвесные скалы, покрытые лесом. Природа, почти, нетронутая людьми, жила по своим вековым законам. Плескалась в реке рыба , низко над водой пролетали чайки , пытаясь схватить добычу. Уже начинало темнеть , когда Серега крикнул , приглушив мотор: «Смотри лейтенант , вот она Богородица.» И ткнул рукой в скалистый берег , обрамленный огромными валунами.
Володя посмотрел туда , куда указывал лодочник. За камнями угадывался пологий берег , а дальше почти вертикально вверх тянулась огромная скала , с которой с шумом низвергались струи воды. « Вот значит, как..» Серега от греха подальше не стал приставать к берегу , а выбрал небольшую галечную косу прямо напротив водопада .Заглушил мотор и лодка плавно накатилась на твердую гальку.
От каменной россыпи на косе было тепло. Стояла тишина, изредка прерываемая криком речных чаек, то взмывающих вверх, то падающих с криком вниз, что казалось, что они разобьются в своем падении. Прибрежные скалы, сложенные из коричневого камня, подпирали гору, которая уходила вверх почти вертикально, захватывая пространство берега.
. На самом верху , был виден черный лес, на который уже легли лучи предзакатного солнца.
А как гора называется, - подняв голову и придерживая фуражку, спросил лейтенант.
А так и называется, «Чокур». Пока взберешься, чокнешься! – захохотал неунывающий лодочник.
Не торопясь, выгрузились. Запасливый Серега достал чурочек , захваченных из дому , развел костерок , повесил на треногу котелок , и, поручив лейтенанту следить за костром , побежал с удочкой наловить на уху рыбки. Еще через часок, они расположились у костра, и, разложив на лопашне куски рыбы, хлебали деревянными ложками уху. Серега , философски заметил , что рыба, по суху не ходит , и лейтенант намек понял , достав из своего запаса бутылку водки . Сереге жизнь совсем показалась приятной.
Горел костерок. Пламя отгоняло надоедливых насекомых . Чуть слышно плескалась вода о борт лодки , тишина и покой воцарились на ночной реке . « Завтра, порыбачим , сетку забросим , да и домой поплывем»-размечтался Серега, - а, сейчас, спать». Он пошел вытаскивать лодку, чтобы расположиться под ней на случай дождя. Все было спокойно. И тут с самой вершины горы ночную тишину прорезал невыносимый вой , словно стая неведомых зверей собралась в стаю .Лейтенант вскочил , а Серега так и застыл, уронив лодочную цепь. У лейтенанта по коже пошел мороз. Вой все нарастал , заполняя пространство реки , давил на уши , заставляя сердце сжиматься тисками страха. Они дико озирались по сторонам , но кругом только темнота и огромная луна на небе , на самой верхушке горы. Внезапно вой прекратился, словно ножом обрезали.
Это что , волки? -спросил лейтенант.
Откуда тут в тайге волки , Федорович , да еще столько . Это нечистая , я же вас предупреждал, а вы не поверили! Давайте домой поплывем, ну, его к лешему!
Он бурчал под нос всякие нехорошие слова, ругал всех.
Пока не увижу эту чертовщину, не уйдем! – отрезал лейтенант
Серега смирился, молча налил стакан водки, выпил , и пошел расстилать спальник.
А лейтенант долго сидел у костра, слушая ночную тишину. Но ничто не нарушало ночной тишины, все кругом погрузилось в ночной сон. « Что же это может быть, должно же быть какое – то объяснение всему этому?» Уснул он под самое утро, когда уже на перекатах, заплескалась в нетерпении утренней добычи, рыба. «Найду, - твердо решил Володя, - что бы мне это не стоило!»
Глава 5
« Нечистая сила…»
Заброшенный прииск, лето 1998 г.
Наутро Серега наотрез отказался идти на старый прииск. «Хоть застрели меня, Федорович, не пойду, у меня со вчерашнего дня по коже мураши бегают, не могу». Лейтенант понял , что уговаривать бесполезно, взял ружье. Серега шустро переплавил его на лодке , не заводя мотор на другой берег , и показал на сгнившие бревна , уходящие в глубь леса. «Вот , по ним и иди. Это раньше гать была, чтобы по ней в любое время пройти можно Точно по ней и выйдешь на прииск. Назад вернешься , крикнешь .»
Лейтенант двинулся в глубь леса , и, оборотившись , увидел , как лодочник крестит его знамением. Он улыбнулся, помахал рукой. Он шел по высоким зарослям, среди которых угадывались остатки срубленных, втоптанных в песчаный ил, крупных бревен. . Время похоронило огромные стволы , но все –таки не смогло окончательно стереть проложенную дорогу, которая служила людям много лет. Гать шла сначала вдоль русла реки , огибая утес , а потом стала подниматься по пологому склону , петляя между огромными каменными глыбами. Подниматься прямо в гору Володя не решился, слишком крутой был подъем. Обогнув утес, упирающийся куда в небо, дорога шла по склону, и ныряла в невысокий еловый лес .Кое – где попадались огромные, сгнившие пни. В лесу идти пришлось долго, прежде чем лейтенант стал натыкаться на свидетельства человеческого присутствия. Все говорило о том, что люди давно покинули здешний край. Сгнившие, разваленные избушки, груды кирпича, вечная спутница запустения крапива, указывала на места прежнего быта людей. Все развалины располагались воль одной линии, справа и слева их окружали вековые деревья. И тут царил вечный полумрак. За деревьями угадывался обрыв, тянущийся до самой воды. Тут мудрено было бы сбиться с пути, поскольку сама природа спланировала этот маршрут, человеку , впервые пришедшему сюда , пришлось только поправить да приспособить его к своим нуждам. Он шел дальше, совсем не таясь, никаких свежих человеческих следов он не заметил. Появились полуразрушенные бараки из крепкой лиственницы , крытые сгнившей дранью , кое-где избы пострадали от пожара. Сгоревшие с выбитыми стеклами , они словно в фильмах про войну , напоминали о людском небрежении. Кругом пусто, только пение невидимых птиц. И все же, где же прячется та самая нечистая сила, заставившая трепетать их от ужаса прошлой ночью? Если был страшный вой, то должны же быть следы ее пребывания. Он все ходил вокруг строений , стараясь заметить хоть намек на присутствие человека, и не находил. А может быть есть еще какое-то место , ведь где-то должны быть шурфы , карьер или что-то в этом роде? Ведь прошло столько лет? Он понял , что поселок старателей располагался в две линии вдоль центральной улицы , и если думать , то все остальное должно находиться за поселком , потому что так было заведено , иначе и не могло быть. Здесь в тайге все не так, тут учтут свои законы. А ему , нужно отправляться туда , в глубь , да и вчера жуткий вой раздавался с вершины горы. Лейтенант присел на сваленное ветром дерево. Куда идти дальше, он, правда, не знал. Но отступать не хотелось, да и день был еще в самом разгаре. Тогда нечего сидеть.
Он снова стал углубляться в дебри тайги, решив, что именно там нужно искать разгадку всего , что случилось прошлой ночью, и всей истории, в которую он был втянут в последнее время. Идти пришлось довольно долго по склону горы , ломая с непривычки ноги , но все – таки он не ошибся. За увалом перед ним открылся роскошный вид на огромное пространство неба и земли. С горы, вниз текла узкая речка , разрезая на пути огромный , плохо заросший котлован, остатки золотоносного карьера. Уступами , он спускался до самой реки. Да , сама природа создала идеальное место для старателей, потому и дали они в благодарность этому месту имя Богородицы. Чуть оглядевшись, лейтенант пошел вдоль вершины карьера, внимательно оглядывая пространство. Сверху, ему все хорошо было видно, везде , куда мог достать глаз, виднелись горы, покрытые синим лесом, река, серебряной ленточкой вилась у самого подножья горы.
И вот тут его глаза зацепились за неровные пятна свежевырытой земли, предательски желтеющих среди зелени травы. Он торопливо спустился к самой воде. Надо же кто – то недавно копал землю, видимо в надежде добыть, старательский фарт. Он наклонился внимательно , пытаясь внимательно рассмотреть найденную яму. Копали совсем недавно .Он немного успокоился , раз нечистая сила пыталась копать золото ,значит с ней можно справиться. Хуже, другое дело, а как ее найти? И захочет ли она с ним разговаривать, по крайнем мере, с живым? Он попил воды из ручья и стал приглядываться, наверное, правильнее, не очень таиться. На ловца и зверь бежит. Это для любого охотника, первая заповедь. Ведь тому , кто здесь промышляет, тоже захочется поинтересоваться, зачем они сюда приплыли люди? Он пошел вдоль ручья вверх, спотыкаясь о сгнившие колоды. Звуки ночного шабаша раздавались с вершины горы, которая была покрыта густым сосняком. Когда-то, очень давно, здесь бушевал страшнейший таежный пожар. Ветер поднял пламя с земли, огненный смерч покатился по сосновой хвое , пожирая все на своем пути. Черные свечи сгоревших деревьев стояли траурной лентой, между ними уже пробивались молодые елки. На самой вершине, лейтенанта ждало открытие. Он поднялся почти на самую вершину, проделав нелегкий путь, И вот здесь он и обнаружил, то что искал. На уровне человеческой руки, прямо перед ним, с дерева свисала веревка. По виду, совсем не старая, она свидетельствовала о том, что ею пользовались совсем недавно. Проследив, куда ведет второй конец веревки, он поднял голову. И чуть не присвистнул от удивления. На вершине сосны был прикреплен черный, внушительных размеров рупор громкоговорителя, которым когда – то оповещали о сигналах воздушной тревоги. Зачем потребовалось устраивать этот маскарад?
Он хотел проверить находку, но передумал. Просто так, никому не нужно устраивать такие штуки, чтобы пугать людей. В этом есть только один смысл, чтобы те, кого случайно занесет в эти края, бежали отсюда и больше никогда сюда не возвращались. И в этом есть, какой никакой интерес.
Что же он себя обозначил, тут действительно, кто-то играет в нечистую силу, моет золото. Лейтенант постоял, повертел головой, но ничего подозрительного больше обнаружить ему ничего не удалось. Густая тайга не желала открывать своих тайн.
Ну, вот, нечистую силу нашли, то – то Серега удивится!
А Серега занимался привычным для себя делом, рыбачил на спининг. Лейтенант ему положительно нравился. Хоть и молодой, а подход к людям имеет, зря власть свою не показывает. Да и не трус, не побоялся один в тайгу пойти. Такие люди рождаются с фартом. Они не упустят своей удачи и в любви и охоте. Он не сразу заметил, как на другом берегу протоки зашевелились кусты.
Эй, Федорович, жди, сейчас переправлю! – прокричал Серега, решив, что возвратился лейтенант и ждет его на берегу. Быстро оттолкнув шестом лодку, он через несколько минут был уже на другом берегу.
Лейтенант, давай сюда! – крикнул он, сойдя с лодки, - где ты?
Кусты раздвинулись, и перед ним появился невысокий бородатый мужчина в черной телогрейке, с ружьем в руках. У Сереги зашлось от испуга сердце. Ничего хорошего такая встреча явно не обещала.
Стой, не дергайся, - произнес незнакомец сухим голосом, - зачем приплыли?
Порыбачить вот, - упавшим голосом ответил Серега, - зачем еще?
А, что других мест мало? – спросил мужчина, - сюда претесь?
Да я говорил лейтенанту, а ему сюда захотелось приплыть…
Лейтенанту, говоришь, ну посмотрим, что за гусь. Пошли, - приказал он.
Куда? – поинтересовался Серега.
На кудыкину гору, - ответил мужчина, поднимая ружье, - и не дергайся, а то сам знаешь, тут медведь прокурор.
Походя, он оттолкнул ногой лодку. Та стала медленно отдаляться от берега, подхваченная быстрым течением.
Не трогай лодку, - запротестовал Серега, - тебе чего надо?
Заткнись, - угрюмо посоветовал мужчина.
Ружейный ствол уперся Сереге в грудь, стало понятно, что лучше ему не спорить. Проклиная все на свете, он пошел, стараясь не споткнуться.
Володя, ощутив дикий голод, поспешил в обратный путь. Ну, что же, день не зря прошел, можно и пообедать, Серега, наверное, уже и рыбки наловил, разжег костер. Спускаться ему, было труднее, чем подниматься. Двигался он осторожно, опасаясь споткнуться о густо разбросанные валежины. Местами приходилось садиться, настолько крутым был спуск с горы. Изрядно попотев, он спустился к настилу, откуда и начинал сегодняшнюю разведку. Лейтенант решил поторопиться, прибавил шагу. В окружающей природе чувствовалось приближение вечера.
Подойдя к берегу, лейтенант положил ружье, присел, и, зачерпнув ладонями, умылся прозрачной водой, смыв пот сегодняшнего дня. Однако лодки на косе он не увидел.
- Увлекся рыбалкой, наверное, да и поменял место. Эй, Серега! Ты где? – набрав воздуха в легкие, прокричал он. Стогласное эхо было ему ответом. Он встал и прошелся по берегу, в надежде, что Серега все – таки спрятался в кустах и просто чудит, стараясь не спугнуть рыбацкое счастье. Но ничего так и не увидел. Он вернулся обратно, и тут понял, что ружье исчезло, его нет на прежнем месте. Решив, что просто забыл, где положил ствол, Володя стал искать, раздвигать прибрежную траву, но все напрасно. Ружья не было. Он остановился в полной растерянности. Что за дурацкие шутки? Кто, этот шутник? И тут за спиной он услышал раздирающий нечеловеческий крик. Кричал Серега: «Не надо!», - грохнул выстрел.
А потом все стихло, и наступила жуткая тишина. Придя в себя, он бросился на звук выстрела.
Что же могло случиться, почему так страшно кричал Серега?
Серегу он нашел не сразу. Он пытался кричать, но ответа так и не дождался, и уже отчаявшись, набрел на тело Сереги, укрытое под сваленным деревом. Схватив за плечи, он вытащил на траву, и приступ рвоты заставил упасть его на колени. У Сереги вместо лица было одно кровавое месиво, в котором уже хозяйничали мухи. Справившись с приступом, Володя все – таки осмотрел тело несчастного. Перед смертью ему связали руки, бросили под дерево, а затем выстрелили в лицо, которое заботливо повесили рядом на сук. Его ружье. Оглушенный всем увиденным, почти не помня себя, он побрел в лес.
Забравшись в лесную чащу, он нашел укромное место, и залег, словно зверь, на которого идет охота. А ведь так оно и есть, его обложили, как волка, со всех сторон красными флажками, и вырваться нет никакой возможности. В – первых, и это самое главное, выстрелом в упор, убит Серега. Убийцы использовали его ружье. И попробуй, докажи, что ты к этому делу непричастен. Какие в тайге свидетели? Кто подтвердит? Медведь? Даже если и не засудят за убийство, а ружье, откуда товарищ лейтенант? Ах, из машины? Из которой? Из той самой? А вам не кажется, что это все странным? А золото из тайника?
- Кругом шестнадцать, - думал Серега, - один выход искать убийцу, домой возвращаться нет смысла, да и лодки нет.
Он так и пролежал до темноты, весь оцарапанный, совершенно оглушенный тем, что случилось в течение дня. В руках он сжимал ружье, сколько там патронов осталось? Убийца не догадался вынуть их, а может быть, специально не стал этого делать. Начнется следствие, а патроны вот и пригодятся. И все – таки, если тот, кто живет на прииске, пугает по ночам залетных рыбаков и при этом убивает тех, кто рискует остаться на ночь, решил так замести следы, значит уж очень большой куш у него на кону. Очень он умный и хитрый! Не простой это уголовник! От таких людей добра не жди, у этих рука не дрогнет. Значит, есть за что, есть смысл след кровавить, губить людей. Да вот как самому выбраться из этой передряги? И главное живым…
Там же, за сто лет сто лет до того.
Он брел по льду реки, не останавливаясь, теряя последние силы. Хлеб, припасенный на такой переход, кончился еще вчера, сам он не ел уже трое суток, все отдавал девчонке. Та, чувствуя беду, молчала, вся сжалась, словно не знала чем помочь Ивану. Иногда, глядя на нее, он думал, что это просто кусочек человеческой плоти, но с каждым днем убеждался, что она, лишенная от рождения, зрения, вполне понимает все, что происходит вокруг нее. Последнюю, на своем пути деревню они миновали неделю назад. Думая пройти оставшееся расстояние за три дня, но все – таки заблудились в осенней тайге. Пришлось ночевать под вывернутым деревом, а потом пережидать снежную бурю, обрушившуюся на них. Было еще не очень морозно, Иван больше боялся за девчонку, чем за себя, грел ее своим телом, заставлял, есть хлеб, грел ей, растирая култышки, помня, что матушка всегда с детства растирала его пальчики, когда он приходил в избу с мороза. Девчонка благодарно жалась к нему, а он старался не уснуть, боясь не проснуться, тогда девчонка погибнет в этом лесу. Мучил голод, хотя он находил подмороженные ягоды, жевал снег, иголки сосен. Но голод удавалось обмануть не надолго, страшно было подумать что, как нелегко калеке переносить эти тяготы. Нужно было идти, пока были силы. По приметам, шли они верно, но все – таки, сколько еще нужно было идти, он точно не знал, а по замерзшему льду тянул хиус, злой, пробирающий до костей сибирский ветер, от которого не было никакого спасения. Ноги скользили по льду, клонило в сон, но он все же шел, силой воли заставляя себя передвигать ноги. Он понимал, что стоит остановиться, он упадет в блаженный сон, и больше ему никогда не удастся подняться. Хуже всего, но впереди они наткнулись на полынью, и ее пришлось обходить, на ощупь, находя путь среди колод и камней, проваливаясь в ямы, и царапая лицо и тело. Наконец, он миновал опасный участок, и пошел медленно, стараясь беречь силы. И тут заметил, как впереди заметались серые тени. Он остановился, впереди, при свете луны, он разглядел небольшую стаю волков, чудом, забредшую на лед реки. Это было по настоящему страшно. Одному в позднюю ночь, нельзя справиться с голодной, слаженной стаей. Он остановился, отыскал длинный самодельный нож, добытый им по случаю. Бежать не было никакого смысла, стоит ему убыстрить шаг, и стая разорвет его на куски, а вместе с ним и его драгоценную ношу. Иван делал очень маленькие шаги, держа в руках нож. Он совсем забыл о голоде, только шептал молитву, которой его научила родная матушка:
- Пресвятая Богородица, спаси и сохрани, помилуй сироту. Спаси нас, не дай нам погибнуть! – выговаривал он.
Его волнение передалось и девчонке, он спиной ощутил, как сжалась она всем телом, превратилась в невесомый комочек.
- Спаси и помилуй, - шептал он.
Старая мудрая волчица, не торопилась, наблюдая за поведением этого странного существа, медленно идущего по льду реки. Собственно, она за свою жизнь видела немало людей, но они больше боялись ее и старались убраться от нее подальше. Однако у этого человека нет длинной палки с острым ножом, на конце, которым они могут убить ее без ущерба для себя, да и видно по всему, что человек слаб, да ноша у него за плечами, которую он никак не желает оставить. Она двинулась ему навстречу, затем остановилась и, подняв морду к лунному пятну на темном небе, завыла протяжно. Стая поняла ее призыв и начала расходиться, пытаясь окружить путника. Взять его в кольцо, чтобы разом наброситься на свою жертву. Они сходились, и были уже видны в ночи огоньки их глаз.
Будь, что будет, а душу невинную не отдам! – шептал Иван пересохшими губами, - не будет этого.
Сердце билось где – то у самого горла, готовое выпрыгнуть, он весь напрягся, готовясь к смертельной схватке,.
Лишь бы не стаей, может, удастся отбиться!
Волчица, подойдя ближе, замерла. Что – то ее смутило, но не в этом существе, а среди прибрежных сосен ей почудилось движение, которого не могло быть в этой безветренной , сонной ночи. И все же она решила попытать счастье, никому не доверив охоту. Она должна быть самой сильной в этой стае. Она стала набирать скорость, и, оттолкнувшись задними ногами, прыгнула на стоящего в напряжении Ивана, пытаясь повалить его на лед. В туже секунду он выкинул руку навстречу ее прыжку, и ,сколько было силы ударил тело, волчицы, стараясь попасть в горло. Они оба рухнули на снег, волчица, в предсмертной агонии, а Иван, стараясь освободить руку с ножом для следующего удара. Он стал подниматься, соображая, цела ли девчонка, но силы оставили его, сознание стало меркнуть, и лишь краем глаза, он заметил, что волки, куда то разбегаются, словно испугавшись неведомой силы.
Анфим, посмотри, кто , это, вроде не наш? – сказал один бородач другому , подойдя к распростертому на заснеженном льду Ивану, - наши вроде все дома.
Сейчас, погляжу, - ответил тот кого назвали Анфимом, - а смотри, как он ее, одним ударом свалил!
Он наклонился, и стал шарить по телу, было темно, толком не разобрать, жив или нет, удалец.
Глянь, - взволнованно прокричал Анфим, - глянь!
Он достал из крошен живую девочку и держал ее на вытянутых руках. В изумлении, он не мог произнести ни одного слова.
Второй быстро наклонился, разорвал шебур на теле Ивана, прислонил ухо к груди.
Вроде бы дышит, - произнес он в раздумье.
Что делать, старец не велел водить чужих людей в скит, но бросать здесь было не по христиански. Ведь шел зачем – то в такую даль человек? Да и кто он?
Он еще раз наклонился, нащупал рукой крест, висевший на груди , и словно пораженный током, замер. Точно такой же он видел только у старца, про него говорили, тот крест, имеет страшную силу. И владеют такими крестами совсем не многие.
Давай, подхватывай, несем до скита, - распорядился он не терпящим возражения голосом.
Поспешай!
Двое мужчин споро подхватили обессилевшего Ивана, его странную ношу, и уверенно зашагали по лунной дорожке только им известной дорогой. На льду остался остывающий труп волчицы, темным пятном распластавшемся на белом снегу. Ночь скрыла следы ночной схватки.
Глава 5
«Не верь , не бойся …»
На Урале, в известном месте, год 18
Боец Смирнов свою фамилию никак не оправдывал, смирным не был, скорее наоборот. Высокий, черноволосый, он очень нравился женщинам, да и сам, что тут говорить, был охотником до женского полу. По временам смуты, совсем небольшой грех. Жизнь человека и раньше ценилась не больше полушки, а сейчас и того дешевле. Сегодня ты жив, здоров весел, а завтра, извините, пожалуйста, на цугундер, гражданин, хороший. И ведь, все одинаковые, что белые, что красные, поди, разберись. Вот только одна радость, что женщинам все равно каким цветом. Лишь бы мужик был хороший. Смирнов столько всего насмотрелся за свою молодую жизнь, что службу по надзору за семьей граждан Романовых считал подарком судьбы
А что, - говорил он своей разлюбезной Аннушке, - служу вроде большевикам, а вроде и царям, службу знаем, обижать не обижаю. Придут генералы, спросят: «А чем, солдат Смирнов занимался? - а я отвечу:
Бывших царей охранял ваше превосходительство! Как не крути, а везде с прибылью.
Аннушка сдобная тридцатилетняя девица, с приятным лицом, только поддакивала:
Ну, какой ты у меня, Федя, умный да ладный. Ну, прямо , клад.
Однако с некоторых пор, Федора стали одолевать сомнения. Обязанности у него были самые простые, подать, принести. Царей видел только издали, а вокруг царей крутилась ближняя охрана. Однако стал замечать, что вроде как заволновалось начальство. Нутром почуял, затевают против семейства Романовых комиссары какую-то пакость. Им, что, смоются в столицу , а расхлебывать придется им , простым бедолагам! И куда не кинь , всюду клин , да и генералы хороши. Взять город , раз плюнуть , а ведь стоят как вкопанные , чего –то выжидают, прикидывают, а может, торгуются. Кто их поймет? Хоть и не велика у Федора должность, да все же не в чистом поле под пулемет бегать. Ему все равно, лишь бы жить, да Аннушку любить.
Много раз наблюдал Федор, как цари себя вели, и ничего плохого сказать не мог. Люди как люди, вежливые , что сам Николай Александрович , что супруга его , Александра Федоровна , а уж про детей говорить нечего. Даже жаль их , не знай, что цари, совсем нормальные люди . Среди своих встречал больше всяких . Тут на днях зашел главного комиссара помощник , пьяный слегка , они там в последнее время не просыхают , подначивать стал караульных: « А что , мужики , с царевнами переспать? Если кто желает , дескать , поторопитесь , а то не успеете». Вот тут и закралась Федора мысль , неужели комиссары решили в расход пустить семейство царей? Стал приглядываться , и понял: жди беды. Только вот зачем , но на то его ума не хватит , власть она своими законами живет , с ней не поспоришь. А как же ему быть? Может больным сказаться , да только прибыль с того не велика , больше такого случая может и не быть.
А вчера вышел Николай Александрович с наследником погулять , вежливо так с ним поздоровались , и пошли, меж собой разговаривая , не - по нашему. Да только долго не разгулялись, вылетел один из комиссаров , начал орать: «Не положено , гражданину Романову гулять с сыном , да еще разговоры разговаривать свои шпионские .» Романовы и пошли обратно , глянул на них Федор , а у Николая на лице слезы . Он их и не скрывает , видно понимает все , за ребенка переживает.
И тогда впал Федор в раздумье . Всех , конечно , спасти невозможно, сил не хватит , а вот ребенку пособить можно. Комиссары они только глотку драть , да из наганов стрелять , а вот с трупами возится вряд ли будут , на то их солдатская доля. Можно попытаться царевича от смерти спасти. Федору придется крепко подумать, как это сделать.? Тут одна надежда , что комиссары на такое дело трезвыми не пойдут. Напьются, будь здоров , без водки такие дела не делаются. Охрану, солдат, конечно, тоже напоят , поскольку все схоронить придется в надежном месте. Если Романовы генералам живые не нужны, то мертвые пригодиться могут. Ему лишь бы не пить вина, и тогда хоть что ни будь да получится . Главное, помощник нужен, одному не справится. А где взять такого? Лучше, чем Аннушка, подручного не сыскать, да и много от нее не потребуется.
Слушай, Аня, у меня дело к тебе есть, Только поклянись что никому не расскажешь , а то и мне и тебе не жить на белом свете …
Да, что ты Феденька, да я тебе самая верная, все в тайне сохраню.
Тогда слушай меня, дело серьезное, и без тебя никак не совладаю!
Ой, Феденька, - разгорелось любопытство у Аннушке, - рассказывай, не тяни!
Я, тут, замечаю, комиссары царей в расход пустить собрались, дело это привычное…
Да, как же это, - всплеснула руками Аннушка, - там же малые?
Вот то – то и оно, что для них разницы нет, им все одно, раз решили, кто запретит?
Только мне с этого головы не сносить. Я между огнем и полымем, везде голова с плеч. Вот ты мне и помоги, коли я тебе, нужен!
Да как же Федя, я тебе помочь смогу?
Молчи и слушай, что я придумал…
Там же и тогда
Прошло еще несколько дней. Внешне ничто не изменилось в городе. Где – то за лесом, окружавшем город , с запада была слышна ленивая канонада, изредка проходили мелкие отряды вооруженных людей, казалось, что всем наплевать на войну, на неурядицы, которых всегда полна жизнь.
Лето потихоньку разгоралось, покрылись свежей зеленью окрестные леса , просохли дороги .А в доме , где текла жизнь Романовых , все текло как прежде и казалось , ничего не происходило. Все, шло однажды заведенным порядком, подъем, завтрак, домашние разговоры, да мало ли каких дел наберется у семьи, запертой в неволе. На несколько дней уехал один из старших комиссаров , потом появился и , запершись , о чем –то долго шептался с комендантом. Под вечер второго дня появился автомобиль с разбитным шофером , который немедленно перезнакомился со всеми, и даже тайком распил привезенную бутылку самогона со старшим из охраны. С машины сгрузили пару ящиков водки, а, приподняв брезент, Федор увидел стоящие четверти с непонятной жидкостью. «Зачем столько водки?»,- недоумевал он.
Все в тот день у него валилось из рук, сам не знал что было тому причиной. И вдруг вспомнил , в таких бутылях на фабрике , где он когда-то работал, привозили кислоту для травления металла. Тогда он все понял: « Сегодня, никак сегодня все и решат ». Душа напряглась, но ничего более не предвещало беды, только под вечер один из постояльцев дома проводил до ворот поваренка, закутанного в пальто. « Ну, что же приболел малый, с кем не бывает». Да водителю приказали наладить свет в подвале, а то темно, начнешь по нужде спускаться, шею сломаешь, а кому о хота? Однако начальство почему-то было навеселе, то уезжало, то приезжало, весело переговаривалось между собой, отпускало шуточки. Романовы вышли на короткую прогулку , но их быстро отправили обратно , пусть спят. Все разошлись по своим местам. Федор занял свой пост недалеко от караульного помещения.
Было уже совсем темно когда во двор приехал еще один грузовик, и встал у дома , не заглушив мотора. Немного позже, появился комендант с группой людей в кожаных тужурках. В таких ходили только важные, самые важные комиссары. Знающие люди говорят, что здорово помогает от вшей. Люди прошли молча, словно перед очень важным для них событием. За ними закрылась дверь, и один остался на улице охранять эту дверь. В подвале дома вспыхнул свет, минут десять была тишина , а затем раздались дикие вопли, грохот стрельбы , который не мог заглушить даже рев мотора грузовика. А потом все стихло. Федора била дрожь, пост его располагался рядом с тем подвалом, и он мог видеть и слышать, все что там происходило. Он почти потерял сознание, буквально остолбенел.
Свет в подвале погас. Из дверей тотчас вышли люди , многие держали в руках оружие и нервно- весело переговаривались , словно обсуждая удачную охоту. « Все ко мне ,- услышал сквозь столбняк Федор голос начальника ,- бегом!». Ватными ногами он подошел к подвалу вместе с другими, не понимая, зачем их зовут туда. В это время задом, громко рыча, второй грузовик уже подъезжал, пытаясь стать поудобнее к выходу.
Все в подвал, - рявкнул начальник, - живо грузить!
Чувствовалось , что он крепко пьян. Солдаты бросились в подвал. Там было темно и оттуда несло рвотным запахом горелого пороха. Все толкались в темноте на ступенях , ведущих в подвал .Мешало оружие, никто не догадался его снять . « Свет , дайте свет , мать вашу!»,- кричал кто-то истеричным голосом. Сердце у Федора готово было выпрыгнуть из груди. Наконец, вспыхнул свет, и, от увиденной картины бойни кого-то вырвало. В узкой подвальной комнате все смешалось в кровавой неразберихе . В предсмертной агонии несчастные старались спастись бегством от смертельно жалящих пуль , хотели вырваться из этого круга ада , но не смогли, испив горькую чашу смерти. «Выносите , нечего стоять как бараны» -, кричал кто-то сзади , пересыпая громким матом. Все ринулись выполнять приказание, убирать тела мертвых.
- Берите по двое! – раздалась команда.
Федор решил попытать счастья . Он бросился к телу Алексея , схватил его в охапку , и, не чувствуя веса, не обращая внимания на кровь , понес его к выходу . «Может все таки уцелел? Может, пронесло?» По своему опыту знал , дите всегда живет до последнего, главное чтобы голову и сердце не зацепило , тогда есть надежда . Он положил его в грузовик у стенки , припомнил место. После, словно обессилев, отошел в сторонку .
Тела несчастных погрузили в машину за пять минут. Старший сбегал наверх, где ярко горел свет, откуда неслась музыка, и через открытые окна слышны были крики изрядно захмелевших людей. Остальные, выполнив задание, жались в кучу , ожидая , что же будет дальше? Наконец, из дома вышел старший, неся в руках несколько бутылок водки. «Пейте, хлопцы, заслужили!» Водка пошла по рукам , пили из горлышка , оставляя на стекле кровавые отпечатки грязных ладоней…
Глава 6
«Дорожное происшествие»
Где – то в окрестностях уральского городка, июнь 18 - го.
Машины одна за другой, со страшным грузом ехали, вихляя на неровностях дороги, пугая своим шумом спящих обывателей. Громко лаяли потревоженные цепные псы, и словно чуя кровавый груз, начинали выть, пугая до смерти хозяев. Федор получил приказ занять место в кабине, рядом с водителем, в первой машине. В кабине было тесно, сиденье жесткое и неудобное, сидеть ему было неловко. Водитель, был крепко пьян, или делал вид, что пьян, матерился, отпускал шуточки, словом всеми силами пытался погасить охвативший его ужас.
Вторая машина отстала, заплутавшись в тесных переулках городка, и тогда Федор решился, предложив шоферу: « Давай завернем к моей зазнобе, все равно нет машины, а одним ехать боязно, да и не велено.» Водитель, немного подумав, согласился: «Показывай дорогу, этим уже совсем торопиться не надо!» Еще через пять минут они подъехали к Аннушкиному дому, утопавшему в зелени. Шофер не стал глушить машину: « Давай быстро, комиссар узнает, не жить!»
Поспешили в дом. Аннушка, увидев входящего Федора и гостя, сразу все поняла:
Господи, прости и помилуй! - но молодец, виду не подала.
Метнула на стол четверть самогона, огурцы на закуску, поставила граненые рюмочки голубого стекла. Шофер так торопился, что мыть руки не стал.
Давай те выпьем, помянем рабов божьих! Да, рюмки то убери, неси стакан, чего там мараться!
Самогон забулькал из бутыли в стаканы. Шофер взял в руки наполненный стакан, не морщась выпил, тряхнув головой. Минуту посидел зажмурившись, и принялся , громко чавкая , закусывать огурцом .
А водочка , то хороша, - сделал он комплимент хозяйке , - мастерица видать по этой части . Давайте за хозяйку!
Федор не отказался , он пил самогон, как воду, не закусывая и не пьянея. Он все пытался улучить минуту , чтобы выйти на улицу , однако гость еще был трезв . И тут он схватился за живот:
Схватило что - то , - и поспешил убраться из комнаты, для важности расстегивая штаны.
Какой он у тебя слабак, - упрекнул хозяйку водитель,- могла бы и лучше найти, меня, например!
Да, ну Вас, - заважничала Аннушка, - это, смотря где, слабый.
Федор выскочил во двор. Стояла полная луна, освещая уснувшие дома, вершины деревьев, растущих вдоль забора. Он рванулся к машине, откинул брезент , пытаясь отыскать в темноте , тело Алексея . Ведь он точно помнил , как положил его у правого борта, и сейчас , натыкаясь на руки , лица других расстрелянных, пытался вытащить его из этого месива холодных тел, чувствуя подступающую тошноту. Наконец , ему это удалось. Оглянувшись по сторонам, он подхватил тело мальчика, и торопясь, понес его в сарай , стараясь случайно не упасть вместе с драгоценной ношей. Во дворе прыгала бестолково собака, путаясь под ногами. Наконец, он занес ношу в сарай , положил на солому и забросал охапками прошлогоднего сена , так и не определив жив или нет принесенный им мальчик. У него и вправду, после всех переживаний ужасно закрутило в животе. Через несколько минут , кое-как справившись со всеми напастями , он вошел в кухню, где пир продолжался горой. Водитель , изрядно захмелевший , увлеченно перебрасывался сальными шуточками с Аннушкой , мало обратив внимания на Федора. Он взял налитую рюмку, едва совладав с непослушными пальцами.
Господи, неужели удалось?
В сенях загрохотало, при свете лампы в дверях появились люди, стой, другой машины.
Что, сами пьете, а нам не наливаете? - забасил кто – то из входящих.
Четверть быстро опустела, пламя керосиновой лампы заколыхалось от громких мужских разговоров.
Спасибо, хозяюшка, поедем дальше , дело не ждет , пора в дорогу.
Федор плохо помнил дорогу, хотя ему было приказано показывать дорогу.
Машина подъехала к небольшой поляне , на которой горел огромный , до неба костер.
Несколько минут на поляне было тихо, наконец, люди попрыгали с бортов, наполненных мертвыми телами. Лязгнули железки борта , и снова бегом , словно торопясь отделаться от страшного груза, люди стали вытаскивать тела несчастных из кузова машины. Громко переговариваясь, они бросали их на землю, пытались обыскивать, шарить по холодным, чуть теплым телам. Каждый, опьяненный кровью, рвал , желая оставить себе память о своем , вновь приобретенном величии. Ограбленное мертвое тело подхватывали, несли к костру, и, тут же , с размаху , словно мешки с картошкой, закидывали в бушующее пламя. Лесную поляну наполнил жуткий запах горящего человеческого мяса, паленой шерсти , всего того , что когда - то было человеческой плотью. Водитель, еле передвигая ноги, шатаясь, принес банку с бензином, и выплеснул ее в огонь. Пламя еще больше разрослось , пожирая свои жертвы, Люди толпились вокруг, и пламя это освещало их лица, стоящих вокруг людей , которые они старались закрыть ладонями, словно боялись быть опаленными этим огнем .
Ну, что все что ли? - спросил комиссар.
Все там! - бросил кто-то, махнув рукой в самое сердце бушующего костра.
Никого не забыли? – уточнил комиссар, - мало ли чего?
Нет, пусть погреются …!- пошутил весельчак, на лице его играла детская, счастливая улыбка.
Под утро, когда пламя костра погасло и пепел начал остывать , приехал комендант.
Подошел, весело насвистывая веселую мелодию, потыкал палочкой в костре и приказал:
Выгребайте , что там осталось . Все в шурф и залить кислотой!
Люди, недовольные, уставшие от ужаса и вина, начали доставать обгоревшие тела , складывать на поляну перед шурфом , многих тошнило. Всем хотелось быстрее покинуть это страшное место, забыть это безумие, постараться вычеркнуть из памяти. Но что делать , комиссар такой , что шутить не будет, положит рядом , и чихнуть не успеешь , у него это запросто. Обгоревшие скелеты, с остатками кожи , в лохмотьях несгоревшей обуви. Адский жар костра не смог до конца уничтожить останки. Главный подошел , пересчитал :
- А, где, малой?
Бросились искать , точно нет малого , как сквозь землю провалился , перерыли весь пепел, не нашли. Все смотрели друг на друга , ожидая самого худшего. Комиссар отозвал старшего. Все притихли , видели как тот стоит перед начальником , а тот ему наган в нос тычет. Тот оправдывался , руками махал, вспоминал бога, даже креститься начал . Дескать, сам видел , что был , все чин чином пересчитали . Огонь был большой , сколько керосину извели , вот и превратилось все в пепел. Комендант заорал:
Расстрелять тебя мало , самого для счета в яму спущу!
Однако потом успокоился. Оно и правда , может в прах превратился , чего орать все равно убили, не жилец. Главную задачу выполнили , уже в Москву депешу и отправили. А доложи , что Алексей пропал , голову снимут. Походил, остыл, приказал всем, чтобы молчали , а то неровен час, туда в шурф всех покидает. А сейчас все прибрать, залить кислотой, остатки костра в яму засыпать и по домам . На службу можно не торопиться, два дня отдыха.
- А там война большая , кто в ней уцелеет , поди узнай . Да и генералы не сегодня - завтра в город войдут . Чего ждали , того и дождались . Сами рук марать не захотели , интеллигенты паршивые! – размышлял он садясь в машину.
Федор еле живой добрался до дома. С полдороги пришлось идти пешком, машина сломалась и ее пришлось бросить, вместе с водителем, который не сумел починить неисправность. Его мутило и хотелось спать. Был полдень, когда он подошел к Аннушкиному домику, и еще на подходе почуял тревогу на сердце. Открыл, поспешая калитку, и бегом в дом. Там пусто везде, и в сенях, и в горнице. Сразу в амбар. А там вместо тела царевича, лежит его разлюбезная Аннушка. Только маленькая кровавая дырочка, там где сердце, да вся холодная, а так, почти как живая…
Скит Таятский, 189 г., начало зимы
Иван, широко раскинув руки, лежал на спине, и глядел в синее бездонное небо, полное белых кричащих чаек. Они то взмывали в небо, то стремительно падали, опускаясь до самой воды, и снова стремительно взмывали к самому солнцу, и там пропадали. Солнце, ярко – красное, жгло словно пламя костра, и птицы вдруг стали падать с опаленными крыльями, и блаженство, которое он испытывал, купаясь в этом огромном озере, в этой теплой воде, вдруг сменилось невыносимой тревогой. Он попытался повернуться и уплыть с этого страшного места, подальше от этих чаек, которые били горящими крыльями, не в силах больше взлететь. Но водоворот страшной силы потянул его на самое дно, и все глубже тянет его туда, где страшно и холодно. Он кричит и захлебывается, … и просыпается от страшного кашля, чувствуя как по телу струится горячий пот. Справившись с кашлем, и отдышавшись, Иван долго пытается понять, где он, ведь последнее, что он помнил, это прыжок матерой волчицы, и падение, когда он сумел ударить ножом ее упругое тело.
Над ним низкий, выскобленный деревянный потолок, стены из огромных лиственниц, и он сам лежит на деревянной кровати, укрытый медвежьей полостью. В комнате тепло, в маленькое оконце пробивается солнечный свет, и маленькая лампада в углу, под образом сурового письма.
- Где он? – мысль сверлит мозг, - где его ноша, что с ними случилось?
Он пытается подняться, и снова впадает, успокоенный, в бездонную пропасть сна.
К нему подошла молодая женщина, с повязанным наглухо платком черного цвета, наклоняется над спящим, прикладывает руку. Потом приносит тряпицу, смоченную водой, и вытирает больному горячий лоб. Так велел старец Феодосий. Вчера, когда запоздавшие охотники принесли вместе с добычей, мужчину и девочку – калеку, старец не высказал большой радости. Но, разглядев крест, найденный на груди Ивана, сразу встрепенулся, и, призвав к себе Вевею, попросил с нижайшим поклоном, присмотреть за лежащим без сознания путником, а девочку поручил старой женщине. Ничего страшного, пусть поспит, отдохнет, а она помолится за него, попросит милости у Бога, попоит отваром золотого корня, вот и проснется свежим и здоровым, зря, что ли Анфим рассказывал, как одним ударом тот завалил матерую волчицу.
Феодосий, опустился на лавку, и долго думал, глядя на тяжелый крест, держа его на ладони. Он мог принадлежать только одному человеку, только тому кто прислал от себя последнюю весточку с далекой каторги, как знак любви и прощания своему брату, жене и детям.
- Когда это было, - спрашивал он себя, - когда Анисим, пошел на каторгу, унося с собой тайну их дела?
Он опустился на колени перед немногочисленными образами, и долго молился, распростершись перед образом Спасителя. Брат умер в чужой стороне, не сломленный, не раздавленный, сохранивший верность древним обычаям и вере. А если этот человек принес сюда этот крест, значит, выполнял последнюю волю брата. А воля брата священна. Он встал, вытер слезы, вышел из молельной комнаты, в горницу. За ручной работой за столом сидела пожилая женщина, в черном платке, приспущенном на плечи. Феодосий подошел к ней, и ни слова не говоря, положил на стол находку. Женщина отложила рукоделье, поднесла к глазам крест, и зарыдала, уронив голову на чисто выскобленную столешницу.
- Поплачь, поплачь, - помяни Анисима, - тихо говорил старец, гладя ее по склоненной голове.
Урал, 18 год
На окраине городка , в избе , вросшей от времени в землю , на топчане , прикрытый шубой , какой день между жизнью и смертью жил мальчонка. Его неживого принесли завернутого в кровавую простынь двое мужчин , по виду мастеровых.
Не выдержало женское сердце , не один был ухажер у Аннушке , да и поделилась она при случае со своим разлюбезным , лихого нрава и смелости , так, мол, и так , вот что Федор говорит , что комиссары удумали . Тот вроде рукой махнул , эка невидаль , по нынешним временам легко , но потом сказал на прощание: « Ежели чего , скажи . Может чего и придумаем, лапушка ты моя сердечная!» Аннушка от таких слов таяла , Федор ей ничего такого никогда не говорил. Только отъехали машины от ее двора со страшным грузом, побежала она в сарай, прихватив, свечу, а в соломе тело мальчишки лежит. Опустилась на колени, ухо приложило к сердцу: « А ну, парнишка, живой?» И вроде бы что расслышала, рядом собачка вертелась, как к живому жалась, животное сердце чуткое. Подхватила Анна платок, и бегом по темным
улицам к своему разлюбезному. Прибежала, едва дух перевела: « В сарае лежит мальчишка , не знаю , живой или мертвый! Что делать , Коленька , неровен час хватятся?» Николай мигнул товарищу , пойдем , дескать, посмотрим , что и как! Приложил ухо к груди , послышалось , вроде бьется .
Неси простыню, - приказал
Та мигом обернулась , принесла. Завернули тело мальчика , понесли , а когда выходить стали , Коля не поворачиваясь , выстрелил из нагана прямо в грудь любимой . Женщин по нынешним временам много , а царевич один .. Да оно и спокойнее , что ни говори.
Вот с той ночи и поселился мальчишка в избушке у бабки по прозвищу Щербылиха , а настоящее ее имя никто уже и не помнил. Жила она так давно, что никто уже и не помнил ни срока, ни ее возраста. Исполняла свои хитрые обязанности , ни кому не отказывала. И лечила , и повитухой была и колдуньей, много за ней чего водилось . А как насчет нечистой силы, так то дело личное, знаться или нет с нечистой силой.
А про мальчишку ничего и не спрашивала , не ее это дело. Плох был , совсем плох. С утра до вечера , хлопотала у его постели. Ночи напролет простаивала у образов старинного письма, сколько хватало сил, клала поклоны , вымаливала у бога милости для несчастного , варила целебные отвары , окуривала комнату только известными ей травами. Иногда ей казалось, что все, не отпустит смерть, не вернет душу невинную в этот мир. Она вглядывалась в охваченное страданием лицо мальчика, пыталась угадать, что ожидает его, сможет ли он переселить тяжелые раны. Смертная бледность не сходила с его лица.
Когда надежда уже почти оставила ее, она достала из сундука самые лучшие одежды, достала старую книгу, которую ни разу не открывала за свою жизнь. Строго – настрого наказал покойный отец, не открывать без крайней нужды.
- Кто откроет, тот любое свое желание исполнит. Да цена тому большая, либо душу дьяволу заложит, либо жизни лишится!
Она открыла кожаный переплет, и опустившись на колени читала строки древнего письма, вкладывая всю силу в слова, обращенную к Богу. Слова были древние, многие не открывали ей свой смысл. Виделось ей, что борются черная и белая сила, в жестокой схватке сплелись ангелы и вестники смерти. Об одном она просила, чтобы небесные силы, взяли ее жизнь, но вернули силы несчастному. Молитва ее продолжалась до рассвета, когда утренняя заря смыла яркие звезды с черного полотна неба. Тогда, собравшись с последними силами, она бросила книгу в огонь, как говорил ей отец, и в изнеможении упала перед иконами
И совершила чудо. Утром, раненый приоткрыл веки, начал дышать, пытался что-то говорить. Только память у него отшибло напрочь. Ни имени , ни отца, ни матери, ничего не мог вспомнить , словно вчера на свет народился. И был как младенец , только и мог что с ложки пить и есть. Но дело молодое, постепенно стал поправляться, услышал бог бабкины молитвы, явил милость. А у самой Щербылихи не стало силы , и молила она, чтобы дал Бог силы только до весны дожить , мальца на ноги поставить , а то ведь помрет , душа безвинная . Ведь хуже младенца, ни пить , ни есть сирота не может.
Да, на глазах таяла ,чуяла что уйдет с вешней водой, и когда поняла , что все , пришел ее черед . К тому времени парень уже понемногу ходить начал , только все молчал , изредка чего сказать мог. Да, что делать? Тут совсем помрет, а на людях может и выживет. Мир большой , найдется добрая душа , пригреет христианскую душу. Помолилась богу перед образом Христа Спасителя, не за себя просила, за мальчонку, собрав, что могла, и повела его, куда сил хватило. Да сама далеко уйти не смогла, привалилась к березке, и померк божий свет в ее глазах. Две ночи пролежал у ее тела малец , охранял , только голод не тетка , пришлось пойти куда глаза глядят. И снова бог спас, послал спасителей мальчишке без имени, без памяти, без родства.
В лесу, на Урале.
Он вторые сутки лежал у тела мертвой старухи, и никак не мог от нее уйти. Он просто не знал, как это можно сделать. В лесу, ночью становилось холодно, а он все пытался прижаться к ней, но тело ее не грело, и на лице ползали мухи. Он пытался их прогнать, но они все лезли и лезли, садясь, на мертвые, устремленные в небо глаза. Мир сузился до этой лесной поляны, тела старухи, которая была для него спасительным якорем в этом мире. А теперь этот якорь исчез. Он что – то нашел в сумке, которая была при нем. Сухая корка хлеба, немного воды в глиняной бутылке. Он съел и снова прилег, пытаясь понять, что могло случиться. Почему мир изменился так резко, и снова стал для него неприветливым и враждебным. У него просто отсутствовал опыт прошлой жизни, той жизни, в которой у него была семья, отец, мать и сестры. Нужно было все осваивать заново, словно он все еще был в пеленках.
Он и сам не заметил, как уснул. Во снах, у него мелькали образы, которых он никогда не видел на земле. Дикие звери, невиданные мужчины и женщины, все время окружали его, и он все время почему – то пытался спрятаться, убежать от них, но они находили его, даже в лесной чаще.
Эй, вставай, чего развалился, здесь, среди леса? – он проснулся, скорее от грубого голоса, чем от пинка в мягкое место.
Он открыл глаза. Над ним стояла женщина, держа в руках лошадиные поводья. Одета она была в кожаную куртку, на голове, прикрывая длинные волосы, нечто, напоминающее папаху.
Ну? – спросила она, глядя на него в упор.
Он молчал, и только промычал нечто.
Да, ты, брат немой, что – ли? Господи, да что же это деется! Вставай, - приказала она, не раздумывая, пойдешь с нами.
Да куда он нам, Васена, обузой ведь будет.
Цыть, вас никто и не спрашивает, перечить вздумали.
На поляне стояла группа всадников, вооруженных винтовками. Женщина подала руку.
Давай держи!
Он ухватился за нее, рывком она поставила его на ноги.
Пойдем, а бабке твоей, царство небесное!
Она встала на колени, согнала мух с лица, и ладонью закрыла мертвой глаза, перекрестилась.
Царство ей небесное! А ты, прыгай на коня.
Мальчишка робко топтался, не зная, как это делается.
Видно, что ты не деревенский, - вздохнула женщина.
Она подхватила его в охапку, и легко забросила на круп лошади. Затем поставила ногу в стремя, и запрыгнула сама. Он оказался у нее за спиной.
Держись крепче, парень! – и махнула рукой.
За мной!
Отряд двинулся дальше. Вскоре им на пути попалось железнодорожное полотно, а еще немного погодя, впереди стали видны станционные домишки. Подъезжать к станции не стали, спешились в лесу, и стали ждать.
А с этим, как быть - спросил боец командира, - не с руки.
Пусть привыкает, - ответила женщина.
Издалека показалась точка. Медленно к железнодорожной станции приближался поезд, выпуская клубы черного дыма. Из домика вышел железнодорожник, держа в руках что – то круглое, видимо поджидая состав. Появились еще какие – то люди. Паровоз начал тормозить и за несколько минут, толпа людей заполонила все пространство станции.
Всадники, окружив командира, напряженно вглядывались, ожидая приказа.
Спрыгни с лошади, - сказала она, - и жди меня здесь.
Он повиновался. Через минуту, стреляя на ходу, всадники, стреляя на ходу, поскакали к поезду. Сидя в кустах, он слышал звуки выстрелов, хотя и не придавал этому значение. Все это было для него непонятно. Он мог различить, как забегали люди, потом хлопки выстрелов участились. Тревожно загудел паровоз, а потом все стихло. Он ожидал, что сейчас подъедет на лошади эта женщина, и увезет туда, где тепло и сытно. Но время шло, и ничего такого не происходило. Паровоз стоял, изредка выбрасывая клубы дыма, люди суетились, солнце уже перевалило за полдень. Он и сам не понял, как рядом с ним очутилась небольшая девчонка с рыжей копной волос, одетая в какие – то лохмотья. Она с любопытством разглядывала его, скрестив руки перед собой.
Ты тутошний? - спросила девчонка.
Смысл слов с трудом доходил до его сознания, он покачал головой.
Ой, - всплеснула она руками, - столько страху натерпелась, еле с поезда, удрала. От самой Москвы еду, а тут бандиты, все стреляют, я и быстрей в кусты. Ты, то же с чугунки?
Ему был доступен только язык жестов, слова только рождались, словно малые дети в его голове. Он просто пожал плечами.
Девчонка пристально посмотрела на него.
- Ой, ты так на моего брата Володю похож, прямо вылитый он. Пойдем до поезда, а то уедут.
Они шли вдвоем, и он узнал, что брат умер вместе с родителями, от какой – то неизвестной болезни. Что сама она едет в Сибирь, там много харча, и что они теперь поедут вместе, и она будет звать его Володей. Что в Сибирь они приедут совсем скоро, и уж там отъедятся на славу.
Толпа на перроне затискала их, им пришлось крепко взяться за руки, чтобы, чтобы не потерять, друг друга, и они всячески стремились попасть в вагон. Новая знакомая трещала без умолку, говорила всем, что им с братом нужно обязательно ехать, что там ждет родная тетя. Их никто, конечно, не слушал. Пришлось пройти мимо тел убитых. Тех, кто нападал на поезд. В котором оказались красноармейцы, и те сумели рассеять нападавших. Тут он увидел ту самую женщину, которая подобрала его в лесу. Она лежала на спине, смотрела широко раскрытыми глазами. Он подошел, держась за руку своей новой спасительницы, и наклонясь, закрыл глаза той женщине, ему казалось, что это будет справедливо. Девчонку это не, сколько не смутило, она тоже посмотрела на лицо убитой, и быстренько потащила его к вагону. Их, едва не задавили, но каким – то чудом им удалось сеть в вагон, и устроиться в углу, на полке, отвоевав себе прилично место. Он смотрел на все это с любопытством. Весь день был насыщен для него открытиями, которые он считал совершенно естественными, хотя имя Володя вызывало в нем некоторый протест, словно он надел чужое платье. Но другого платья просто не было, приходилось носить это. Народу в вагон прибывало все больше. Люди набивались, давя друг друга с молчаливым ожесточением, понимая, что ругань не поможет, что просто надо перетерпеть и эту тесноту, и отсутствие воздуха. Нужно только ждать и молиться, чтобы доехать до места назначения, остаться в живых. Нужно постараться больше не видеть тот ужас, что пришлось пережить несколько часов назад. Хотя какое это имело отношение к той жизни, которую каждый из них заслуживал в этой жизни? На перекладных, ночуя, где попало, порой в голой степи, они добирались до Сибири, хотя в Сибири были уже давно. Куда и зачем ехали, они не знали. Просто была мечта, приехать в Сибирь, где много всего, где живут богатые сытые люди, и жить там, не думая о голодной смерти. Пока было тепло, можно было существовать. А Варенька, так звали его попутчицу, умела разжиться кое – какой едой, он же просто молчал, совершенно не заботясь о пропитании. Он шел за ней, словно за поводырем по этой, стремительной жизни, и никак не мог ощутить ее дыхание, словно она проносилась мимо, не задевая его своим движением. Менялись поселки, города, разные люди, начались холода, и стало совсем плохо. Попадались хорошие люди, жалели сирот, но таких было немного, в разоренной Сибири, еще не остывшей от крови, было много и сирот и бездомных, и все это представляло изумительный сплав любви и ненависти.
На рождество поезд, куда им чудом удалось попасть, застрял на неизвестной станции, и было понятно, что никуда им уже не уехать. Они вышли со станции, оставаться в холодном, промозглом поезде означало верную смерть, и пошли по городку, едва пробираясь по забитым сугробами улочкам. Местами светили подслеповатые оконца домов, да лаяли собаки. Городок словно вымер, холод все сильнее пробирал тряпье, студил голодные худые тела. Варенька говорила о том, как они встречали рождество, о том какие кушанья готовила мама, какие подарки им приносил папа, как они наряжали елку, и пили чай. Как приходили ряженые гости, и было всем очень весело, и как они плясали. А потом и она замолчала, сломленная усталостью и голодом.
Впереди перед ними заблестел небольшой огонек, причем висел высоко над землей. Они ускорили шаг, насколько хватило, сил, и, подойдя ближе, увидели простую деревянную церквушку, над входом в которую горел небольшой фонарик ярким, подобно звездочке, светом. Идти им было все равно некуда, Варенька потянула его за рукав, и они поднялись на паперть, и увидели, что дверь приоткрыта, и тонкий лучик света выбивается изнутри церкви. Она приоткрыла дверь, она на удивление легко открылась, и они, сами того не желая, оказались внутри церковного здания. Опасливо, поглядывая по сторонам, они прошли дальше, может, удастся скоротать ночь хотя бы не на улице. Но в церкви никого не было, лишь горели лампады, немало свечей озаряли небогатое убранство церковной палаты. Не было ни единого человека. Варенька приложилась к иконам, крестилась часто и много, а Володя все не мог понять, что она делает, в его сердце не было ничего, кроме любопытства. Скорее подражая ей, чем, понимая что, он делает, он начал рассматривать иконы, распятия, но смысл всего этого ускользал от него. А Варенька, нисколько не обращала на него внимания. Она что – то подпевала, то вдруг замирала перед иконой, словно припомнив что – то важное.
Хлопнула дверь, и словно из – под земли перед ними выросла одетая во все черное старушка. Она подошла к ним, и, поклонившись в пояс, застыла на несколько мгновений.
- Бабушка, мы ничего, мы не нарочно, - проговорила растерянно Варенька, - мы погреться зашли.
Старушка молчала, потом взяла за руку Володю, и повела его собой мимо икон, не говоря не единого слова. Они так и прошли по кругу, не торопясь, а старушка все вела и вела их за собой. Затем она остановилась почти посреди церкви и стала креститься. А потом сказала:
Вижу, Господи, что сбывается все, что предписано. Загорается огонь царства нового, не скоро придет, не скоро. И будет то царствие в молчании твоем!
Она снова превратилась в маленькую сгорбленную старушку. Таких старушек, они каждый день видели на улицах. Она провела в их в комнату, заставила помыть руки и усадила за стол. Ну, кто поверит, что не бывает таких рождественских сказок.
Варя просто не верила свалившемуся на них счастью. Они так и остались у бабушки, жившей при церкви. Это было невероятное счастье, не нужно было страдать от холода и голода, бегать от злых взрослых, каждый из которых стремился выместить на них свое зло. Домик был маленький, но спали они на небольших полатях, устроенных возле печи, впервые за много дней и ночей могли понежиться теплом сбитой из глины русской печи. Они с Володей еще спали, когда старуха вставала и шла в церковь и зажигала свечи. Это было каждый день в одно и тоже время, она никогда не ошибалась ни на одну минуту. В церкви не было служб, колокол не звучал, даже по праздникам, и никто не решался нарушить зловещую волю граждан. Прихожане почти не заходили в церковь, и только совсем не многие рисковали зажечь свечу. Затем старуха долго молилась, преклонив колени, иногда молча, иногда шепча, неразборчиво одни только ей понятные слова молитвы. Затем долго возилась у печки, готовя совсем неприхотливую стряпню. Муку она не видела давно, а остальные продукты вывелись сами собой. Постояльцы, Варя и Володя, - это имя так и закрепилось за ним, наблюдали как она движется по кухне, стараясь не греметь чугунами, и им казалось что так будет вечно в их жизни. Как могли, они старались помочь ей по хозяйству и уходу за церковью, и она с радостью принимала их помощь.
А по весне и случилась беда, хотя ждали ее давно, с того момента как умер ее муж, оставив жену и приход без своего попечения. Уже и солнце стало высоко подниматься над горизонтом, и синь тайги заиграла совсем по - весеннему.
Ближе к обеду тяжелые шаги прогрохотали по деревянному полу церкви, и впервые в нее вошли люди с винтовками и серых шинелях, так и не сняв остроконечные шлемы с красными звездами.
Всем распоряжался высокий молодой комиссар, в черной кожаной тужурке, и высоких сапогах. Красивый, розовощекий, он громко распоряжался солдатами, которые сначала робко жались по углам, не решаясь громко разговаривать, но голос командира звучал уверенно, без тени сомнения.
Все выносить, и в костер! Давайте, давайте товарищи, будем избавляться от груза прошлого!
Он подошел к стене и стал срывать иконы. Следом за ним также стали поступать и другие. Вскоре перед церковью развели костер, и в него полетело все, что может гореть. Солдаты подходили, бросали свою скорбную ношу, грели руки. Многие прикуривали от щепочек, и снова шли, чтобы принести очередную порцию сухого дерева. Никто не заметил, как Варя и Володя вошли в церковь и остановились, пораженные всем происходящим. Проходя мимо, комиссар удовлетворенно заметил:
Вот, смотрите, отныне здесь будет клуб для революционной молодежи.
Но Варя ничего не ответила, он стояла некоторое время, а потом незаметно, открыла дверь, ведущую на колокольню. Через минуту она была уже на самом верху, где висел на перекладине церковный колокол. Потемневший от времени, он помнил в жизни немало бунтов и пожаров, но никогда он не звенел так, как в тот день, когда неумелая рука девочки, ударила билом по его медной поверхности. Ему казалось, что сейчас отворятся ворота всех домов города, и сотни людей прибегут на площадь, привлеченные его набатом.
Сходи, прогони ее, - приказал комиссар молодому красноармейцу, - да всыпь ей по первое число!
Красноармеец хохотнул, и стал подниматься по старой лестнице, громко топая сапогами. Володе стоял внизу, и задрав голову смотрел, как Варя выбивает звуки колокола. Ему хорошо было видно, как поднялся солдат, и что - то стал ей говорить, размахивая руками. Солдаты тоже оставили свою работу, закурили и стали смотреть туда, наверх , на колокольню. Звуки колокола словно разгладили их лица, пробудили давно забытые воспоминания, напомнившие им о доме, обо всем том, что связывало их воедино, в единый народ.
Варя вдруг встала на край колокольни, взмахнула руками, и несколько мгновений спустя, сломанное тело девочки лежало на земле, на слегка подтаявшем снегу.
Володя склонился над ее телом. Глаза Вари были открыты, но жизнь уже чуть теплилась в ней, она быстро угасала. Солдаты стояли полукругом, царило гробовое молчание. Алая струйка крови потекла из ее губ. И только колокол все еще не мог остановить своего звучания.
Уездный город, 20 год.
Фельдшер, осмотрев найденыша, покачал головой. Считай младенец . Ну память может, вернется , такие случаи бывают. В любой момент, а может и никогда. С этим жить можно, от этого не умирают, значит, такое пережил, что не дай бог. Парень молодой, что еще в жизни будет. Написал в тетрадке фамилию « Путин», почесал ручкой пробивающуюся лысину.
А имя? – обратился он к сидевшему рядом с мальчишкой повару.
Володей зовем, как Ильича.
Значит, отчество запишем: « Спиридонович», - выводил фельдшер.
К себе заберешь? - спросил фельдшер.
А куда же он без меня? Пусть при мне и служит.
К службе годен, - записал фельдшер, - корми Путина, шибко не обижай, он еще пригодится, таких, как он, Бог любит!
Глава 7
« Приходящая натура »
Подмосковье, Кратово, 1998г
Дачный сезон был в разгаре , уже который день нещадно палило солнце , с горящих болот из под Шатуры тянуло едким дымом , от которого не было никакого спасения. Пожары тушить было некому, толи времени не было, толи денег. Скорее всего, и того и другого. Но присутствие дыма раздражало Павла. Он уже несколько дней жил на даче, спасаясь от нестерпимой духоты. В Москве - пробки и бензиновая гарь, а здесь синяя пелена от сгоревшего торфа. Хотя дом строили для того, чтобы хоть немножко почувствовать себя людьми, отдыхать от московского бедлама. А теперь и тут впору одевать противогаз. Вчера Зоя, жена, уже попеняла: «Стоило столько денег вломить в строительство, чтобы в дыму задыхаться!»
Но деваться было совсем некуда, Сейчас вся Россия в дыму, в прямом и переносном смысле. Заверещал мобильный телефон, Павел поморщился, кому нужно в такую рань, да еще в выходной день? Он посмотрел на определитель, звонил Николай, а это всегда важно.
Николай просил встречи, есть разговор. Павел не стал спрашивать, почему у него, Чего тут странного? В последнее время все разговоры велись только у него на недостроенной даче, так было безопаснее. Все - таки Кратово, не Рублевка, тут публика попроще, а значит и досмотра за нею нет. О чем будет разговор , Павел догадывался , тема давно висела в воздухе , только никто не хотел первым сказать: «А..».А если ошибешься, тогда забудешь и все другие буквы алфавита. А кому хочется? О том, что есть мнение, говорили все, только вот чье мнение и что с ним делать, то с этим было сложнее. Может быть, сегодня все и прояснится . Он спустился на веранду , домашние еще спали , у рабочих сегодня выходной , приедут только к вечеру, сторож охранник не со счет , этот вряд ли чего поймет . Да и кому это надо?
Такие разговоры теперь не редкость , только в отличие от других ему после этого разговора придется принимать решения , и весьма непростые . И хорошо , если для него это все закончится , что называется без последствий. Зажужжал мобильный телефон: «Подъезжаю», - раздалось в трубке. Павел пошел открывать ворота. Через пять минут синие, далеко не новые «Жигули» юркнули в распахнутые ворота дачи. Еще через несколько минут , поздоровавшись , они расположились в беседке , закурили .
Есть новости, вчера было небольшое совещание , мнения совпали .
Это ожидалось, - ответил Павел, наблюдая за дымом сигареты ,- а как с другим?
Вариант всех устроил, все довольны и счастливы, деньги будут.
Не думаю, что все так просто, формальное решение тут мало, что будет значить, - сказал Павел
Ты, же знаешь, братки всегда своею долю возьмут, без них власти никуда. А где органы, там и братки.
А сейчас везде братки, начиная с Мавзолея, - улыбнулся Павел
А как этого избежать, не знает никто. Так всегда было и будет, что о том говорить? – Николай махнул рукой, - до этого еще не скоро дойдем.
Такие деньги придется отрабатывать, а сам знаешь, раз возьмешь, пожизненно в дерьме будешь . Да и контроль установят такой , что мало не покажется . А сейчас, для нового, задача самая сложная, развести власть с коммерсантами, а коммерсантов с уголовниками. Сделает это, и то великое дело! Со всеми разберемся, на каждого найдется смирительная рубашка, - Николай говорил решительно, видимо с кем - то обсуждал недавно планы на будущее.
Да, это когда еще будет? До этого еще дожить надо. А, что сам, говорит?
Сам дает добро, только просит быть осторожным, сейчас весь гадюшник зашевелится, как почувствует, что Ельцин уходит.
А если в конторе поискать? В укромных местах? Неужели столько лет копили, и ничего не осталось?
Николай замолчал, погрузившись в свои мысли. План, который задумывался, был непростым, и имел многоходовую комбинацию. С тем, что время для смены подошло, согласны были все, только все понимали это по – своему, и возомнив, пытались, урвать кусок по – жирнее. Всем было понятно, что промедление смерти подобно, на кону было государство, а для некоторых только это и нужно было. С умирающего хоть шерсти клок. Вот и было решено всем коршунам постричь крылья, пусть летают, да только помнят, с чьей руки кормятся. Нужны были деньги, причем такие, на которые никто претендовать не мог. И вспомнили, что в свое время, были созданы тайники, куда после переворота стекались немалые ценности для всяких нужд, да после смерти Хозяина в 53 году, как – то забылось.
- Вот тебе бумажка , она в этом деле нам поможет . Пришло время тайники открывать. Столько времени хранили , а сейчас можно и потратить , на такое дело не жалко. Для того они собирались. Помощи не жди , действуй самостоятельно , своими силами . Со мной связь держать будешь как обычно . Сильно не спеши , но и откладывать не нужно . Помочь нужно , все таки свой человек , -просто сказал Николай.
Это не вопрос, а остальные, в курсе?
В курсе, очень немногие, следов считай никаких, мало кто верит в эту затею, считают блефом. Мы, тоже так считали, да только недавно, кто – то в банк сдал золото из той партии, вот и появилась ниточка, только боюсь, чтобы не опередили.
А наши друзья могут помочь?
- В этом и сложность , действуй сам. Никто тебе не помощник в этом деле . Сам знаешь сколько крови на всем этом за семьдесят лет накопилось , а кровь так быстро не смывается. Да и желающих заработать, не перечесть. Зайди к генералу Волкову старик может помочь.
После отъезда гостя, тот еще куда-то торопился, Павел развернул сложенный лист. Достал блокнот, сделал только ему понятные ничего не значащие пометки, чиркнул зажигалкой.
- Ай, да адмирал, умнейший был человек, не чета нынешним!
Он прошел по выложенной камнями дорожке среди огромных сосен. Всякая смена власти для России - беда. Как билет в лотерее, какой номер выпадет на твой билет. Нужно кончать с игрой в русскую рулетку, да вот не просто все это. Романовы триста лет держали царство, а результат? А все – таки народ не просто царей, а против беспредела, против таких царей. Небо хмурилось, чувствовалось, что собирается дождь, легкий ветерок. Казалось, разгонял надоедливый дым. Он остановился у свежеспиленного пня . Пришлось вчера спилить старую больную сосну , лесник посоветовал , чтобы уцелели остальные . Грозил: « Короед поселится и конец участку». Огромный пень , с разводами годовых колец внутри зиял пустотой . Сгнила самая сердцевина , потому и погибала.
И в жизни так. Снаружи все хорошо, а спиливать все - таки надо, иначе всем смерть. Вот так и бывает, одна натура уходит, другая приходит. Ну, что же будем помогать Путину, работа наша такая».
Глава 8
« Начало»
Сибирь, 19г., лютый холод
Лампочка под самым потолком камеры то гасла, то вдруг раскалялась, словно грозила вот – вот взорваться кровавыми брызгами. Она горела постоянно, окно было забрано снаружи досками, и Адмиралу с трудом удавалось различать время суток. На допросы его вызывали, не очень заботясь о том, отдыхал он или нет. Да он, собственно, и сам хотел, чтобы все быстрее закончилось. Странно, но ему совсем не было страшно умирать, хотя сколько раз в своей жизни ему приходилось бороться за нее. Но и тогда, даже в самые страшные минуты, когда все висело на волоске, адмирал не торговался за свою жизнь ни с кем. Он знал, что ему осталось только умереть так, как положено адмиралу. Сидя здесь, в этой убогой камере, он не раз возвращался к мысли, что он прав, но тысячу раз правы и те, кто сейчас водят его на допросы. Хотя о чем он может им рассказать, чего им неизвестно? В этой войне нет тайн, тут заранее все известно. Впрочем, никакая это не война. Зря за нее дают кресты и звания. Нельзя стать героем, убивая своих родителей и братьев. Этот страшный грех, потребует еще большей крови. Вот и весь вывод, вся великая тайна. И не важно, кто будет царствовать, царство то будет кровавым. Жаль только Анечку, за ее жизнь придется заплатить выкуп. Как тяжело ей будет жить без него. По столу прополз маленький паук. Верная примета, будут новости. Хороших новостей не ожидается, значит, жди плохих.
Заскрежетал по нервам дверной замок, адмирал повернул голову. В дверях появился скромно одетый господин. Он вошел в помещение, снял фуражку, сказал:
Здравствуйте, адмирал! - и не торопясь, огляделся, прикидывая, куда можно сесть. В камере били только одиночные нары, деревянный стол да такая же невзрачная табуретка. Сделав выбор, он опустился на нары, и вдруг совсем просто спросил адмирала:
Вы не возражаете, если я прилягу, устал очень.
Адмирал пожал плечами:
Конечно, нет!
Он никак не мог представить, что хочет от него гость, похожий внешне на приказчика небольшой лавки. Но тот не торопился объявлять о цели визита. Да и представиться не торопился. Гость с наслаждением вытянул ноги на жестком матраце и сказал Адмиралу:
- Ревматизм, знаете ли, ужас как мучает. И чего только не испробовал, а все впустую, порой хоть караул кричи!
И тут Адмирал понял, что перед ним человек «из тех», тех незаметных, которые и являются хозяевами жизни. Таких он встречал, скромных, ничем не выделяющихся, они и были той смазкой , с помощью которой и крутились колеса государственной машины. Это и есть, тот вестник, кем он послан? Ну, что же, пора узнать свою судьбу.
- Знаете, адмирал, условия для беседы у нас прямо не блестящие, да по нынешним временам, день лишний прожил и то счастье.
- Я привык переходить сразу к делу, - ответил адмирал, - у меня нет желания вести пустые беседы.
Пустых речей не бывает, - заметил гость, - на то и разговор, что дурость каждого видна. Я, собственно, пришел не за тем, чтобы вас успокаивать, да вы мужчина крепкий, вам мои утешения ни к чему. Я по другой части. Вы уйдете, а нам продолжать борьбу, так хотелось бы кое-что уточнить.
А кому это вам? – вырвалось у Адмирала.
Нам, вам? Всем, кому Россия не пустой звук, кто о ней заботится делом, а не болтает впустую. Россия есть, была и будет, с нами или без нас. Только люди нужны другие, другой закалки, из другого теста слеплены. А чтобы их слепить, нужно время и нужны деньги. Да, и божий замысел, адмирал, вещь тонкая, нам неведомая. Не дано нам многое понять, зачем роптать? Можно уйти, дверью хлопнуть, на всех обиду затаить, да только зря все это. Пройдет время, и великие станут презираемы, а гонимые войдут в историю.
Вот все и прояснилось, - подумал адмирал, - как всегда, все упирается в деньги.
Вы не беспокойтесь, - вздохнул гость, - речь идет не о деньгах, речь идет о том золоте, которое вы сумели переправить в тайники. Я как понимаю, вы хотели продолжить борьбу с большевиками, но это сегодня не актуально, эти деньги нужны не для мировой революции, а для тех людей, которых еще предстоит воспитать. Придет время, большевики сделают черновую работу, на смену им придут другие люди, затем третьи, более подготовленные, они и довершат, начатое нами. И вас вспомнят добрым словом. Власти начнут искать, найдут, конечно, массу народа пострадает, хотя это не главное, да все потом и украдут. А мы все сумеем сохранить, и пустим в дело, когда час пробьет. Лет так через восемьдесят.
А вы, кто?
Большевик, да только большевики разные, одним просто власти хочется, чтобы пожить в свое удовольствие, а есть и другие. Ну, решайтесь, Адмирал, время дорого, не ровен час, за вами придут, как же тогда быть с вашим завещанием, Анечкой, наконец…
Ночная луна равнодушно глядела с высокого черного неба. Вот Большая Медведица, вечная спутница моряков, вот другие россыпи звезд, вечные и такие далекие. Адмирал урывками смотрел на небо, но идти было неудобно по заснеженной тропе. Больше всего, он боялся упасть перед этими мужиками, по какой – то нелепости вооруженными винтовками. Они шли сзади, он просил их не связывать руки, и старший махнул рукой. Адмирал шел, держа руки в карманах шинели, стараясь держать спину прямо. Но видимо, на солдат, продрогших в своих шинелях, это не произвело никакого впечатления. Они просто спешили исполнить это неприятное дело, забраться в теплое помещение, и отогреть замерзшие ноги. А адмирал совершенно не замечал холода. Они шли вдоль берега реки, постепенно спускаясь к заснеженному покрову русла. Подошли к черному пятну проруби, уже покрытой ледком. «Ну, что же, все - таки вода, могила для моряка, гость выполнял свое обещание. Лишь бы выполнил другое обещание, спас Анечку». Он медленно повернулся , упершись взглядом в стволы ружей. Взгляд ухватил черноту огромных елей, кусок Луны на огромном звездном небе. Боль пронзила грудь, он пытался еще секунду зацепиться в этом мире, но новый залп бросил его в черную пропасть ледяной могилы.
Глава 9
«Первые головы»
Подмосковье, 1998
Генерал Волков, которого все за глаза звали просто «Волкодав», уже мало походил на того, прежнего, про которого ходили легенды. Он давно был на пенсии, но в силу своей прежней профессии, всегда был в курсе всего, что происходило в конторе, и теми , кому служил верой и правдой. Но при этом генерал не забывал, откуда он вышел, кто заплатил за его долгую жизнь не только кровью, но и жизнью. Ему удавалось сочетать эти редкие качества, иногда ему приходилось , что называется садиться на заднее место, но вот на брюхе он никогда не ползал, хотя людей встречал всяких на своей службе. Попадались и откровенные проходимцы, и гениальные злодеи, и такие, которые больше походили на бандитов, чем на тех, кто должен защищать родную власть. Все таки он прожил жизнь, постаравшись не замарать мундира. И все в его жизни было более или менее ясно и определено. А затем все сломалось.
Многие его товарищи, из старой гвардии, просто ушли из жизни. Он пережил это период, как самый страшный отрезок своей жизни, жизнь просто потеряла всякий смысл, особенно страшно, что смысла было лишено прошлое, в котором остались его молодые годы, любовь, женщины, потери и приобретения. Теперь он просто заперся на своей даче, одинокий, и уже никому не нужный. И потому он очень обрадовался звонку Павла. Он считал его своим учеником, хотя давно потерял интерес к его работе, да и не встречались они очень давно.
Павел прибыл строго в назначенное время, была у генерала такая слабость, он любил точность и наручные часы, добротной марки. Даже в прошлые времена, он носил на руках часы «Ролекс», чем приводил в негодование «Самого». Но ему это прощалось, генерал был всегда нужен там, где решалось самое главное.
Они обнялись, старые друзья по совместной службе. Генерал, не избалованный в последнее время, даже прослезился.
Спасибо, тебе, Павлуша, что меня вспомнил, по нынешним временам это подвиг! Проходи, гость, дорогой.
Он провел его на веранду старой, сталинского покроя дачи, доставшейся генералу в угаре приватизации. Городской квартире он предпочитал вольную жизнь на даче, в окружение вековых елей, помнивших многих из энциклопедии канувшей в лету жизни.
Сейчас закусим, чем бог послал, все – таки еще можем. Он деловитым жестом разлил в хрустальные рюмки водку, поднял, и произнес коронный свой тост:
Давай Паша, за нас с вами, и за хрен с ними!
Перебрали всех, с кем вместе служили, кто жив, а кто уже далече, и тогда гость перешел к главному. В изложении это выглядело так. Некая фирма обратилась к нему за консультацией по одному очень деликатному вопросу. Вопрос застарелый, однако, ответа на него никто точно ответа дать не может.
Давай Паша, к делу. Я еще в здравом уме и твердой памяти, - слегка обиделся генерал.
Пришли ко мне бизнесмены из Сибири, спрашивают, не могу ли я собрать информацию, по поводу клада Колчака. Я, помню, что то такое, в свое время мелькало, а вот конкретно, ничего нет.
И не будет, - уверил генерал Павла, - таких дураков у нас в конторе никогда не было, и бог даст, не будет. Это тебе не за диссидентами бегать.
И что, совсем, глухо? – приуныл гость.
Сейчас выпьем, и я тебе кое – что расскажу.
Они выпили. Генерал помолчал, удобнее устраиваясь в огромном кожаном кресле, сохранившимся бог знает с какого времени.
Тут Паша история очень занятная, и началась она тоже не вчера. После переворота, бардак был похуже нынешнего. Крали так, как нашим олигархам, и не снилось, только была одна загвоздка. Тогда деньги из банка в банк перевести нельзя было как сейчас, за минуты, поэтому воровали другим способом. Все надо было превратить в золото, а с золотом удрать в любой теплый край. Потому все и вертелось вокруг бриллиантов и золота. А тут столько всего бесхозного. Состояния на Руси были огромные, пока народ землю делил да фабрики, кто пошустрее золотом да картинами занимался. То, что ты в музеях видишь, так то малая часть. Кое – что вывезли через Хаммера, да и других хватало. Все ведь было просто. Раз даешь мировую революцию, то все для победы! Нам ни народа русского, ни золота не жалко, мол, ждите, вот – вот, заживем мировой коммуной. Но это так сказать, для широкого потребления, а сами такое творили, что нынешним и не снилось.
Он отпил воды из бокала, чувствовалось, что старик волнуется.
Короче, к 25 году разворовали весь золотой запас. А потом сумели Хозяина поставить. Он сразу вопрос ребром: «Где деньги, дорогие товарищи?». А денежки тю-тю! Но были и те, кто пытался от всех Бухариных – Рыковых что – ни будь уберечь, и потому создавали тайники, чтобы хоть что – то сохранить. Вот и попал клад Адмирала в такой тайник. Он перед расстрелом кому - то шепнул, где и как, что бы Анну Темиреву не трогали, она и правда дожила до перестройки. Считалось, что клад этот, бред. Но в начале 80 – х, при переходе через границу убили контрабандиста, а при нем нашли золото из той самой партии, которую адмирал приказал спрятать. Следствие началось, да потом как бывает, закончилось ничем. За него браться никто не хотел, уж больно опасное. Сейчас времена изменились, контора уже не та, однако знай, где золото, там и кровь. Трижды подумай…! А так, я тебе адресочек дам, съезди, там тебе может и повезет. Ну, за удачу!
Конечно, Москва.
Адресочек оказался небольшим домом в тихом московском переулке, где, казалось, время остановилось еще в середине прошлого века. Его со всех сторон окружали громады современных небоскребов, но они так и не смогли одолеть упорство этого осколка далекого прошлого.
Поднявшись по аккуратной лестнице, где еще сохранились виньетки , изображающие сцены античности, Павел позвонил в дверь. Дверь открыл мужчина, одетый в черный джинсовый костюм, и, поздоровавшись, пропустил его в прихожую. Павел сразу почувствовал, что попал в атмосферу прочности и незыблемости, все здесь было подобрано из настоящего материала. Все сделано вручную в незапамятные времена, и этого мебель, паркет стали только добротнее и внушительнее. В прихожей был полумрак.
Я вас хочу предупредить, что Александр Николаевич, согласился вас принять, но вы, пожалуйста, говорите ясно и четко, у вас всего десять минут, и не минуты, прошу вас правильно понять меня, больше нет.
Да, конечно, - несколько озадаченный таким поворотом событий, - согласился Павел.
Он прошел следом за молодым человеком, и остановился в некоторой растерянности. Посредине большой комнаты, задрапированной тяжелыми шторами, стояла большая кровать, на которой лежал старый, совершенно седой мужчина, определить возраст которого было очень сложно. Казалось , он спал, глаза его были закрыты, и дышал он почти неслышно. И голова и руки были опутаны десятком проводов, а перед ним ,стоял огромный монитор, на котором были видны буквы алфавита.
Не тратьте время на приветствие, сразу задайте вопрос, - предупредил мужчина.
Я хочу спросить, - начал Павел, он старался четче сформулировать свою мысль, - есть ли материл по поводу « Феникса?»
Смотрите на экран, - подсказал мужчина
Павел вгляделся в буквы, на которых стала останавливаться стрелка курсора.
Пароль, - прочитал он.
Это же надо, человек считай на том свете, а все пароль спрашивает! – удивился мысленно Павел, - вот закалка!
Белый лебедь, - быстро произнес он. Отпущенное ему время уходило, по виду мужчины, стоящего рядом он понял, больше разговаривать, так сказать, не дадут.
Он замер, курсор компьютера застыл, а время неотвратимо иссякало. Павел даже перестал дышать, устремив весь взор на монитор. Мужчина тактично отошел и встал за экраном.
Наконец, стрелка пошевелилась, и стала отмечать постепенно буквы, из которых складывались слова. Слов было немного, но текст дался старику с большим трудом. Через некоторое время, стрелка снова замерла, и больше не двигалась.
Все, - твердо произнес мужчина, - время кончилось.
Павел еще раз посмотрел на экран, затвердив написанные слова, бросил прощальный взгляд на старика. Тот казалось, уснул, закрытый белой простыней. Только маленькая, ссохшаяся голова, утопала в огромной белой подушке.
В гроб краше кладут, - подумалось Павлу.
Вы не удивляйтесь, с ним инсульт случился. Возраст понимаете, почти девяносто, пришлось вживить в мозг электроды, чтобы он мог общаться. Все просто.
После ухода Павла, мужчина, подошел к столу, взял лист бумаги, что – то написал на ней, сложил, тщательно свернул и спрятал в карман. Потом закурил, выйдя в коридор, набрал номер телефона, и, дождавшись ответа, спросил:
Ленусик, как у тебя сегодня со временем, ну хорошо, солнышко, давай сегодня поужинаем, по полной программе!
На том конце провода радостно согласились, и мужчина положил трубку. В комнату входила сестра в белом халате. В небольшом ресторане, совсем скромном, где бывают только настоящие ценители русской кухни сидели трое, двое мужчин, подтянутые, спортивного вида, один с очень правильными чертами лица, и молодая, симпатичная женщина, в легком летнем костюме, чем - то похожая на известную телеведущую, ставшую брендом одного из телеканалов. Стол был накрыт достаточно скромно. Было понятно, что у людей деловой разговор, и пришли они сюда, чтобы поговорить, как это принято у деловых настоящих людей, не любящих пускать пыль в глаза. Было видно, что они давно знают друг друга, доверяют, потому разговор был мало понятен постороннему уху.
Все, выглядит очень просто, Валерий - сказал красивый мужчина, - видимо контора вспомнила в связи с выборами, что этот тайник был, и потому прислали гонца к нашему пациенту.
Да, столько лет не вспоминали, а потом вдруг спохватились, - проговорил тот, кого назвали Валерой, - неужели раньше не могли.
Тут мне видится совсем другое, - собеседник поднял бокал с минеральной водой, отпил, - тут иные расчеты. Ты сам посуди, в конторе, никогда единства не было, даже при Хозяине. Да и сам хозяин, конторе меньше всего доверял, он воробей стреляный, точно знал, что деньги людей портят. Видимо, хранили как заначку, а потому знали, что есть, даже смотрящего назначили. А вот документально оформлять не стали, так оно лучше было, если что, знать, не знаем, и ведать, не ведаем.
А что, значит смотрящий, - спросил Валерий.
Он ни к чему не притрагивался, так что – то поковырял в тарелке.
А на всякий случай, чтобы нелепости, какой не случилось. Он мог и не знать точно, что там хранится, только должен был тайник охранять от всяких посторонних глаз. Да, здесь вышла, по всей видимости, некая недоработка у органов. Видимо, были люди, которые еще с того времени об этом месте знали и столько лет хранили секрет, никому не выдавая, и когда перестройка началась, тогда они этим делом и воспользовались, да при переходе через границу и засветились. А когда органы спохватились, пришлось срочно меры принимать, следователя, отца моего, срочно в аварии похоронить, а курьера, с ним проще поступили.
А ты как на все это вышел?
Мать перед смертью рассказала. Не хотела говорить, а как увидела, что почем в современной жизни происходит, так и выложила все, обидно ей за отца. Он ей как – то шепнуть успел, мол, готовься, скоро генеральшей будешь. Мол, за такое, что я знаю, меньше не дадут. Вот и дали могилу.
Мальчики, с вами совсем не интересно, - сказала женщина, - засохнуть можно.
Но мужчины продолжали увлеченно беседовать дальше.
А что пациент, он кто?
Он в хозяйственной части в конторе работал, но умный был, всех пережил. Да инсульт все же хватил, говорить не мог, но мозг еще работал. Поэтому ему решили электроды в мозг вживить, и присоединить к компьютеру. Теперь, если, что вспомнит, то пишет.
Значит, хочешь поискать? Это хорошо. Ребят я тебе своих дам, деньгами помогу, у нас возможности есть. Теперь давай обсудим, что я с того иметь буду. Банк мой все на себя возьмет, ты главное найди, все остальное дело техники. Что это мы с тобой сегодня, даже не выпили, и дама наша загрустила, давай нальем за прекрасных женщин, - и потянулся к бокалу.
Где – то над Россией
На следующий день, Павел летел в самолете, в самое сердце Сибири. У него была командировка по бизнес – делам. Все как положено, командировочные, бумаги, что обязан иметь бизнесмен средней руки. Самолет был уже далеко не новый. Салон изрядно потрепан, пассажиры, все люди примерно одного круга, бизнесмены, которых можно определить сразу по их внешнему виду и печати усталости на лице, девиц, летавших в Москву на заработки в московский бордель, нескольких молодых людей, видимо сделавших приключения своей профессией. Стюардесса прошла по салону пару раз, но пассажиров не баловала своим присутствием, и он мог, устроившись удобнее в кресле, предаться своим размышлениям.
Все, что ему удалось узнать за последнее время, вселяло надежду. На положительный результат его миссии. Следы адмиральского золота существовали. То, что такой тайник существовал, не подлежало сомнению, и люди из конторы имели к нему отношение. Знали об этом крайне ограниченный круг людей, как о самой страшной государственной тайне. И в этом был смысл, немало каких государственных дел приходилось решать с помощью денег из подобных тайников, разбросанных по городам и весям Союза. А потом началось нечто непонятное, в самой конторе началась охота за их содержимым. Охранники превращались в похитителей, пытаясь прикарманить миллионы в золоте и камнях. Пришлось наводить порядок жесткой рукой, многие ушли из жизни при странных обстоятельствах, а то и попав под расстрел по милому сердцу обвинению в измене. А потом началась перестройка, и появились другие источники заработка, более доходного, чем поиск тайника, связанного с большим риском. И про адмирала забыли, а может быть, кто - то ждал до лучших времен. Вот теперь эти времена настали. Золото должно пойти на ту цель, ради которой и отдал свою жизнь Колчак, и другие, миллионы безвестных. Жизненный круг замкнулся, кто мог столько лет назад об этом подумать?
Глава 10
«Бои без правил»
«Пристанище Богородицы», лето 1998
Лейтенант лежал на траве, ощущая прохладную влагу, идущую от земли. Сколько раз в детстве говорила ему мама: « Не лежи, сынок, на сырой земле!» И рад бы встать и пойти, да нельзя, кто знает, где притаилась смерть. Вот, как бывает в этой жизни. Жил, не тужил, окончил школу, пошел в армию, служил в хороших войсках. Все у него ладилось, со всем он справлялся, и вот теперь у него на глазах случилось такое, к чему он готов не был. К такому обороту дела его не учили, да и вряд ли в учебнике можно найти ответ, что делать в таком случае. Начинало темнеть. От реки потянуло прохладой, солнце скатилось к закату, лес стали заполнять вечерние тени. Оставаться здесь под деревом не было никакого смысла. Лодку он тоже вряд ли найдет, да и не нужна она. Оставшиеся вещи забирать опасно, если ты в воде, то будешь виден как на ладони. Да его, наверное, уже увидели, оценили. Посмотрели, что молод лейтенант, решили позабавиться. Ну, что же, он не прочь поиграть, как говорил его друг, Юра: «Мал клоп, да вонюч!» В этой игре не будет правил, да и какие могут быть правила в тайге? Тут закон один, выживет тот, кто первым выстрелит, кто лучше бегает, кто смелее и рискованнее. И еще, самое главное, у кого крепче нервы. Поэтому, сначала нужно найти, где располагается его противник? Раз он тут живет, то должно быть хоть какое – то жилище. А это уже слабое место, его с собой не унесешь, и в карман не положишь. Второе, он здесь живет, считает хозяином, а раз так осторожность ему ни к чему. Он, небось, сидит и думает, что лейтенант от страха в штаны наложил, и думает, как к мамке домой рвануть. Это еще посмотрим, кто первый побежит штаны замывать.
Он, не хоронясь, вышел из укрытия. Враг, сидит в укрытии, чай пьет. Одно плохо, должна у него быть собака, без верного пса в тайге пропасть не долго, а раз так, надо быть вдвойне осторожным. С собакой, справиться всегда труднее, чем с человеком. А с таежной, настоящей собакой, вдвойне! Только, где он настоящую псину, взять может?
Двигаться было очень трудно, пока было видно, он старался обходить упавшие стволы деревьев, кочки. Быстро темнело, очертания деревьев расплывались, приходилось двигаться совсем медленно, почти на ощупь. За каждым деревом, за каждым кустом чудился притаившийся враг, отовсюду мог прозвучать выстрел.
Так с ума можно сойти! – решил Володя, – чему быть, того не миновать!
Когда он добрался до развалин, было совсем темно. Лейтенант долго стоял за крайним деревом, прислушиваясь к ночной тишине, не рискуя пройти к выбранным развалинам. Ничто не нарушало ночную тишину, только изредка ухала ночная птица, да где – то высоко в небе, летел среди звезд реактивный самолет. Среди развалин не было видно ни огонька, ни движения. Пригибаясь, лейтенант торопливо прошел до полусгнившей избы и юркнул в нее, притаившись у простенка. Слышно было, как стучала кровь в висках, казалось, что из темноты вырвется кто – то большой и сильный. Но все обошлось. Он опустился на пол, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Тревожный сон овладел им.
Ему снилось, как они вместе с Машей гуляют по горячему песку на берегу красивого, бескрайнего озера. Над ними бескрайнее голубое небо, с него льются лучи яркого солнца. Они счастливы, как могут быть счастливы молодые, здоровые люди. Маша бегает по песку, оставляя на мягком песке следы своих прекрасных ножек, а он пытается догнать ее. Однако ноги утопают в глубоком песке, ему все труднее бежать, в руках у него оказывается толстый канат, какие он видел в порту. Ему очень тяжело, второй конец каната привязан к огромному деревянному судну, который он пытается тащить, словно бурлак. Корабль полон людей, даже не людей, а скелетов. Они странно одеты, в рваной военной форме, они улыбаются, как могут улыбаться только мертвые. Но что это? Вместо песка у него под ногами золото, много золота…
Среди ночи лейтенант очнулся от холода. Камуфляжная куртка нисколько не согревала, несмотря что лето было в разгаре, ночной холод давал о себе знать. Он прислушался. Было абсолютно тихо, казалось. Что все кругом спало беспробудным сном. Отряхнув остатки сна, лейтенант вышел из своего укрытия, огляделся по сторонам. Чуть поодаль, еще днем, он заприметил остатки большого здания, с провалившейся крышей. Чем – то оно ему приглянулось, скорее - тем, что в нем было много разрушенных помещений, в которых вполне можно было не только укрыться, но и защищать себя. Ему нужно быть готовым ко всяким неожиданностям. Сколько здесь тех, кому он нужен мертвым? И зачем он нужен им мертвым? Или живым, но не способным защищаться? Вот поэтому эти люди и делают все, чтобы представить его убийцей? А вот зачем? Вот это и предстояло выяснить утром.
До рассвета он, как не пытался, не сомкнул глаз. В голове бродили всякие мысли. И как не пытался, избавиться от них не мог. В переделку он попал такую, что и не думал, не гадал. А вот как Маша? Спит, наверное, разметавшись по постели, и не знает, каково ему тут? А время тянулось медленно. И только одно порадовало его, среди ночи, в стороне он услышал короткий лай собаки. Видимо, кто – то потревожил пса, тот залаял, не удержавшись, залаял, мало ли какие причины у сторожевого пса. А вот для лейтенанта это была немалая удача, теперь можно действовать на опережение. Где собака, там и человек, значит на завтра маршрут ясен, в той стороне и жилище человека, собака и человек, друг с другом в тайге, словно веревкой связаны.
Едва забрезжил рассвет, лейтенант приготовил себе наблюдательный пункт. Одно плохо, его мучил голод, кроме горсти ягод, он ничего не ел вторые сутки, но делать было нечего, оставалось одно – ждать. И он дождался. Увидел он с крыши, как шевельнулись высокие кусты, что росли у самого края развалин, как из таежной чащи появился человек, невысокого роста в телогрейке с ружьем, перекинутым через плечо. Он двигался по лесу привычно, совершенно не таясь. Лица Володя не разглядел, далековато было, однако отметил, что не новичок в таежном деле. Так могут ходить только люди бывалые, для которых тайга как открытая книга, любую страницу прочтут. Рядом, шел огромный, черный лохматый пес. И тоже было заметно, что пес приучен ко всему в тайге, по виду настоящий медвежатник. Он о таких слышал, специально охотники выводили, таких и прежде было немного, а теперь совсем извели за ненадобностью. Было видно, что силен, с таким справиться без оружия нельзя, а если попадешься, заломает. Да и чутье хорошее. Проходя мимо развалин, он остановился, и поднял голову. У Володи сжалось сердце: «А если почуял? Тогда все конец, с такой компанией ему не справиться». Но мужчина не стал задерживаться, продолжил путь, не обратив внимания на поведение собаки. Они скрылись за ближайшими елками, и лейтенант, выждав немного, начал спускаться из своего укрытия. Теперь пора было действовать!
Времени, на которое он мог рассчитывать, у него явно было совсем немного. Прежде всего, Володя решил воспользоваться их отсутствием, в надежде найти жилье, где хотя бы добыть еду. Голод становился нетерпимым. А голодным много не навоюешь, голодный человек злой, а потому не воин.
Не торопясь, он пошел по еле сохранившемуся следу, туда, откуда пришел человек с собакой. Идти пришлось довольно долго. Он едва не прошел мимо небольшой, вросшей в землю избушки на берегу небольшого ручья. Укрытую кустами черемухи, ее трудно было заметить. Когда - то строители сложили ее из лиственных стволов, потемневших от времени, но сохранивших свою крепость. Крыша давно не подновлялась, но за сотню лет иглы сосен и елок, устлали ее толстым слоем, который вполне надежно защищал от непогоды. Володя внимательно пригляделся. Окон у избушки не было, небольшое отверстие было просто заткнуто пучком травы. Вместо двери, приставленные грубо срубленные половинки ствола дерева. Кто и зачем строил такую избушку? Наверное, очень давно, в нем жили самые истые староверы. Здесь они без сна и пищи, терпя холод, просили у Бога спасения. Оглядевшись по сторонам, лейтенант подошел к строению, отодвинул стоящие бревна, и заглянул во внутрь избушки. Земляной пол, что – то подобия стола, да чурбан, вот и все убранство. Но на столе он заметил самое главное. Стояла алюминиевая кружка, лежало что – то завернутое в лист лопуха, да пара картофель. Быстро он смел все со стола, разложил по карманам, и торопливо вышел из избы.
Все найденное в избушке, он проглотил за пару минут, даже не успел растянуть удовольствие. В лопухе было завернуто неплохо приготовленное, слегка подкопченное мясо. Вместе с вареной картошкой получился совсем неплохой обед, к сожалению, он быстро закончился. После такого обеда, к нему возвратилось способность мыслить. Ясно, что это не то место, где живет хозяин такой страшной собаки. Ничего здесь не приспособлено для проживания. Для него стало понятно, что таких мест у здешнего хозяин ,похоже, не одно. Что же, это очень удобно. Видимо, обходя свои владения, он меняет свое место ночлега, и потому может не возвращаться некоторое время. А вот обед он оставил, а вот для кого? И, кроме того, где – то должна быть у него изба, в которой он может отдохнуть, и где держит запасы на зиму. Если он сумеет найти, тогда и получит ответ на все свои вопросы. Он отошел подальше от кельи, присел под елку, и стал наблюдать, пытаясь найти то место, где может располагаться такое укрытие.
Немного поразмыслив, он двинулся дальше, пытаясь подняться как можно выше по увалу. Тайга резко кончилась, пошел склон, сплошь усыпанный огромными валунами. Под ногами густо чернели россыпи черники, чуть влажные они мазали пальцы в ядовито черный цвет.
Он услышал за спиной шум, и оборотившись с испуга чуть не выронил ружье, которое постоянно держал в руках. Прямо на него из – за огромного валуна смотрела огромная волосатая морда. Володю сковал страх, все мысли просто вылетели из головы. Он просто растерялся от такой неожиданной встречи, да и времени передернуть затвор, просто не было. Он понял, что одно неловкое движение, и ему мало не покажется, а далеко не убежишь. Оставалось застыть и не двигаться, чтобы не напугать зверя. Тот действительно был добродушен, а попросту сыт. Мишка несколько минут наблюдал за тем, как Володя стоял как столб, и видимо удовлетворенный произведенным впечатлением, скрылся за ближайшим валуном, недовольно сопя носом. Лейтенант присел на камень. Постепенно пришел в себя. Вот жизнь, все тут: и трагическое и смешное. Как в рекламе – два в одном флаконе. Еще одна беда, тело Сереги так и осталось лежать в тайге, и что с ним делать? Похоронить? Сколько он пробудет в этом проклятом месте? Никто не знает. Главное, нужно искать встречи с хозяином, на своих условиях. Как бы тут не ошибиться.
Городок Таятский, в то же время
Маша пришла вечером с работы, переоделась в домашний халатик, покормила Геракла, и расположилась перед телевизором. Перед этим она заглянула в холодильник, достала любимый йогурт, чтобы как – то скрасить свое вынужденное одиночество. Сегодня второй день как, Володя в отъезде, но через два дня точно вернется. Поэтому жизнь прекрасна, осенью свадьба. Все складывается так удачно, что даже работа Володи, с его постоянными отлучками, не очень ее беспокоило. Да и какие события могут происходить в их забытом людьми и богом городке, который только по недоразумению и зовут городом.? Даже убийство семьи Анатолия Николаевича, сначала всех так взволновавшее нашло самое банальное объяснение. Как обычно, выпил парень лишнее, повздорил с родителями, а потом и нервы не выдержали. Что говорить, насмотрелся боевиков! Телефон молчал, никто из подруг не звонил, хотя самое время обсудить все события сегодняшнего дня. Она взяла пульт, пощелкала кнопки. Господи, ну все одно и тоже! Когда это кончится? Боевики неизвестного происхождения, вперемежку с непонятными певицами, у которых и всего что есть из таланта, это умение вертеться перед телекамерой! Что еще можно пожелать в этой жизни. Разочаровавшись, она взяла журнал, стала перелистывать страницы в надежде найти что – ни будь интересное. И тут в дверь позвонили, нервно затренькал звонок. Давно собирались поменять, да все руки не доходили. Она соскочила с дивана, и пошла в прихожую, торопясь открыть входную дверь. У нее никогда не было привычки спрашивать, кто звонит, и потому она совершенно спокойно ее отворила, в надежде, что гость скрасит ее одиночество же там.
Однако вместо гостей, отодвинув ее плечом, в прихожую вошел высокий, спортивного вида мужчина. На мужчине элегантно сидел костюм, с подобранным в тон галстуком, весь вид его говорил, что этот человек умеет приказывать, и заставить подчиняться своим приказам. Черноволосый, со смуглым лицом, он производил вполне приятное впечатление. Два других посетителя походили больше на тех мальчиков, которых она видела в фильмах про бандитов. Бритые черепа, джинсы и футболки, у них только на лбу не было написано, что они принадлежат к той категории граждан, с которыми лучше дела не иметь. Странная троица остановилась в прихожей, огляделись. Маша уже хотела возмутиться, но мужчина в светлом костюме опередил ее своим вопросом.
Владимир Федорович Семенов тут живет?
Голос у него был приятный, уверенный. Маша несколько успокоилась. Наверное, по делу к Володе.
Здесь, но его сейчас дома нет, - ответила она.
Тогда здравствуйте, - сказал мужчина, - нет, так нет, нам и не надо, мы с вами побеседуем.
И стал подходить к ней, выталкивая телом в комнату.
Что вы делаете, - возмутилась Маша, - что вы себе позволяете.
Что надо, то и позволяю! - отрезал мужчина, пододвигая себе стул, какие мы крутые? - ты лучше сядь и помолчи, пока парни тут немножко поищут.
Парни также молча, принялись шарить по углам, впрочем, делали это аккуратно, лишнего ничего не трогали. У Маши ноги стали ватными, и она сильно струсила.
А чего тут искать, вы кто? - все же набралась она храбрости, - тут милиционер живет.
Кто тут живет, я не хуже тебя знаю, читать и писать умею. Чего он с работы не возвращается , что у него ночной дозор?
А он в тайгу на рыбалку уехал .
На рыбалку не ездят, а плавают , - назидательно сказал мужчина, пора бы знать. Ты лучше скажи, где товарищ участковый хранит самое ценное?
Самое ценное всегда, при нем, - съязвила Маша, - он дома не оставляет.
Шутить вздумала? – спросил ее старший. Затем поморщился, словно от зубной боли.
Ты что, из себя девицу строишь? – так мигом сломаем, а потом не заклеишь ни гудроном, ни бээфом. Поняла? У нас шутки другие, у нас и дяди, плачут, как тети.
Поняла, - согласно кивнула Маша, - что вы найти хотите?
А то ты не знаешь, он, что тебе не говорил?
А что он мне говорить должен, взятки ему не дают, у нас все ценное в доме
Нашли, вот под диваном, - подал мешковину один из парней , - тяжелое что – то.
Мужчина развернул мешковину, и даже присвистнул от удивления. Затем достал брусок золота, и, некоторое время смотрел на него.
Вот, видишь, а ты говоришь, не дают, тут, хлеще, будет. Больше ничего? – обратился он к своим подручным.
Вроде нет, все просмотрели.
Смотри, да вспомни, - обратился он к Маше с ехидной улыбкой, - откуда это?
А что это, - пожала плечами Маша, - может это с работы?
Вот жизнь пошла, милиционерам на работе золото раздают! – засмеялся он.
Мужчина достал мобильный телефон, и вышел на кухню. Парни глядели на Машу замороженными глазами, равнодушно, словно на неживой предмет Геракл сидевший у Машиных ног, рискнул тявкнуть, но парни не отреагировали, какое им дело до собачки!
Вот, что, красавица, одевайся и поедешь с нами, - вернулся с кухни старший.
Нет, - хотела возразить Маша, - мне на работу завтра, - да и Геракл дома.
Ты, что совсем ненормальная? У тебя золото на миллион под диваном валяется, а ты на работу ходишь? А псину можешь с собой взять, это можно. Только без шума, а то мы нервные.
Если это не игра, так что же это? Маша, если честно была напугана. Такого в жизни не бывает. Пришли трое. Посадили в машину, везут ночью неизвестно куда и неизвестно зачем, и еще это золото, найденное в квартире. Откуда у Володи это золото? И почему он ничего не сказал ей об этом? Машина между тем выехала за город. Зажатая телами двух мужчин, она мало что могла разглядеть в окно автомобиля, и потому скоро потеряла надежду запомнить дорогу. За рулем автомобиля сидел тот, похожий на артиста, настроение у него было хорошее.
Вскоре она увидела верхушки деревьев, поняла, что едут лесом. Настроение у нее совсем испортилось, она хотела заплакать, но передумала: « Не дождутся!». Проехали совсем немного, и машина остановилась.
Приехали, Машенька, - просто сказал мужчина, - выходите, пожалуйста! Будьте как дома, но не забывайте, что в гостях!
А ведь он имени у меня не спрашивал? – отметила про себя Маша
Подхватила на руки Герку, он , всю дорогу прижимался к ней, и вышла из машины. Она оказалась перед домом, очертания которого расплывались в ночной темноте. И все же она отметила, что дом, достаточно красив и вместителен. Над парадным входом, в красивых фонарях, горели приглушенным светом лампы, освещая небольшой пятачок перед домом.
Прошу! – мужчина, чуть опередив, открыл дверь. Нисколько не смущаясь: «А, будь, что будет!», она вошла через широко распахнутую дверь в темноту роскошного дома.
Скит Таятский, 1998 г.
В постели Иван не залежался. Было, конечно, хорошо лежать под теплой шкурой, ни о чем не думать, есть принесенную вкусную пищу, но тело требовало свободы. Но больше ему нравилось, что за ним присматривает эта молчаливая статная девушка, которой даже черный плат придавал еще большую выразительность ее красивому лицу. Она прекрасно двигалась, и даже широкое платье, не могло скрыть гибкости ее стана. Ивану нравилось, что она молчалива, и ни о чем его не расспрашивает, да и о чем он может ей рассказать? Беглый каторжник, без роду и племени, варнак, одним словом. У него давно не было женщин, и эта таинственная, ладная женщина вызывала в нем бурю, готовую превратиться в бушующий ураган. Он мог часами лежать с открытыми глазами, наблюдать, как она подходит, наклоняется над ним, прикладывает руку, пытаясь уловить жар, исходящий от его тела. Его мало интересовало, где он и что с ним будет дальше. Если он здесь, то и все остальное будет хорошо. Все узнается в свое время.
На третье утро он проснулся с твердым намерением, больше не ложиться днем в постель. Одевшись из того, что было под руками, в полушубок и старые обрезанные валенки, коты, вышел на крыльцо. И задохнулся от увиденного великолепия. Вокруг, насколько хватало глаз, огромная голубая ширь неба, морозное солнце, зацепилось за край тайги, и льет свой свет на эти избы, разбросанные по огромной поляне, из которых тянется ленивый дымок.
Он вдыхал морозный воздух, смотрел на темную зелень елей, отвыкший от такой свободы, он вдруг ощутил себя человеком, способным жить.
Ты, батюшка чей, будешь, - он обернулся на голос.
Перед ним стояла, опершись на клюку, сгорбленная старушка, видимо совсем время придавило ее к земле.
- Я, - то? – он был рад этому интересу, - меня Иваном мать назвала.
Мне уже не спится, который день, все тебя стерегу, может весточку, какую принес до матери? – спросила она.
Она подняла голову, и Иван увидел, что старуха совсем слепая от старости.
Чью весточку, мать, - не понял он.
Так Анисима, сыночка моего, уж столько лет не видела, а все по ночам снится. Хочу отпеть его, а уж потом и сама прибраться.
Жизнь продолжалась, смерть и красота - все уживалось рядом.
Глава 11
« Погоня»
То же самое место, век спустя.
Время тянулось отвратительно медленно. Для своего наблюдательного пункта он выбрал место среди валунов, чуть выше обнаруженной избушки Он рисковал. А, что, если чуткий пес учует его? Что тогда делать, куда бежать? За его спиной был почти вертикальный обрыв, и если что, придется прыгать, в надежде, что внизу нет острых камней. Зато, с этого места было хорошо видно всякого, кто подойдет к келье. Володя представил, как в этом узеньком жилище день и ночь бодрствовали люди, без воды и пищи, без тепла. А ведь ради чего? Нет, ему этого не дано понять, ведь ничего материального получить они не могли, да и просить не смели. Тогда зачем нужно было изнурять себя постом и молитвой? Вот этого понять он никак не мог. Может быть, это были совсем другие люди?
Отсюда хорошо был виден подход к избе. Но никто не появлялся. Он уже начал сомневаться, правилен ли был его расчет, может быть хозяин, которого он так упорно дожидается вовсе и не намерен возвращаться обратно, но оставленный обед был доказательством его намерению прийти сюда. И он не ошибся. Лейтенант чуть не уснул, и не сразу понял, откуда появилась эта грозная собака, а затем и ее хозяин, который нес в руках знакомый рюкзак, который Маша так старательно собирала ему в дорогу. Видимо, тот добрался до косы, проверил их вещи, и не смог устоять, чтобы не забрать их с собой. Чем, он собственно, мог рисковать? Жив лейтенант, или мертв, Это уже никакого значения не имело. По его замыслу, он теперь человек конченный. Попробуй, отмойся! Ему теперь, любого шороха бояться надо. А в рюкзаке продукты, да и бутылка водки. А это в тайге дороже всего ценится, дороже золота!
Если так, это уже хорошо, он уже от одной этой мысли расслабится, а перед выпивкой не устоит, в одиночестве водка человеку, что женщина. Мужчина, отодвинув доски, зашел в избу, затем в скором времени вышел, и стал осматриваться кругом. Собака стояла рядом, и тоже глядела в сторону валуна, за которым притаился лейтенант. Они были очень хорошо видны, идеальная цель, приложись к ружью, и жахни дуплетом. А что потом? К одной смерти, приложится еще одна. Тогда уж совсем закоренелый преступник, лейтенант. А если он вообще ни имеет никакого отношения ко всем этим делам? Мало ли кто может находиться в этом забытом людьми и Богом месте. Если окажется, что это, совсем случайный рыбак или охотник? Подойти и спросить? Нет, лучше убедиться, кто он, друг или враг? Ему все нужны только живые, чтобы все можно было выяснить.
Мужик постоял еще некоторое время, затем повернулся и пропал среди высоких зарослей вместе со своей собакой. Но вход в избушку закрывать не стал, словно хотел сказать: « Знаю, что ты здесь, но не боюсь тебя, я тут хозяин, а ты жив, пока я тебе позволяю». Идти или не идти за ними? Нужно было попытаться, все - таки выяснить, где их логово.
Соблюдая осторожность, лейтенант пошел следом. Он пытался идти по следу, но это ему не удалось, и спустя некоторое время, Володя понял, что потерял след. Это была обидная неудача, человек с собакой словно провалились среди тайги. И надо было что – то предпринять до темноты. Сколько не наблюдай, толку от этого не будет, просто потому, что его противник живет здесь и знает много из того, что для новичка понять невозможно. А раз так, то он всегда будет в выигрыше. И тогда он решился. У него есть четыре патрона, значит, два он может использовать, потому что врагов у него двое, человек и собака, а два других придется пожертвовать. Стрельба должна привлечь этого странного таежника. Просто не может он не прийти звук стрельбы, инстинкт сработает. Нельзя противника делать умней себя. Пусть понервничает, побегает, следов оставит, как можно больше, спесь собьет. А вот потом с ним можно будет выяснить отношения, кто же это такой? Иначе он может месяц искать в этой чаще, и ничего не найдет. Снова решил вернуться на старое место, где провел предыдущую ночь.
Теперь он почти не берегся, шел, ломая ветки, и уже подходя к развалинам, выстрелил из ружья. Грохот выстрела раскатился окрест, вспугнув птиц, прятавшихся в ветвях огромных елей. Чуть подождав, когда затихло эхо выстрела, он снова нажал на спусковой крючок, и снова зашевелились кроны деревьев. Теперь не надо терять не минуты! Он быстро забрался на крышу избы и приготовился ждать. Прошло довольно много времени, ему уже стало казаться, что расчет его не оправдался. С досадой он думал, как же ему теперь быть? Неужели противник решил, что выстрелы его не касаются, как заметил шевеление кустов. Чуть поодаль, у самого края развалин, осторожно выглянул тот самый мужчина, тот самый которого он видел утром. Что ни говори, он точно определил, откуда стрелял Володя, и не спешил выйти из своего укрытия. Затем, видимо, просчитав, что ему ничего не угрожает, ну не будет же в него стрелять тот, от кого зависит судьба и жизнь, вышел и остановился, держа в руках двуствольное ружье. Володя затаил дыхание. Никакого дальнейшего плана у него, откровенно говоря, не было. Здесь случилось самое страшное: он увидел, что прямо к его укрытию направляется этот жуткий черный пес! Терять время было нельзя. Еще минута, другая, и он будет атакован сначала этим жутким псом , а затем и самим хозяином, один вид которого не предвещал ничего хорошего. Он рухнул вниз, на провалившийся пол, и вылетел в окно, создавая дикий шум. Пес остановился, и стал лаять утробным лаем, а Володя, бросился со всех ног, в кусты, ломая неподатливые ветви…
Володя быстро, насколько это было возможно, пытался убежать от погони. Но следом ясно было слышно, как трещат ветви под лапами догоняющего его пса. Встреча с таким чудовищем сулила мало приятного, как вести себя он просто не знал, потому спешил укрыться в каком – ни будь подходящем месте. Он выбежал на огромную поляну, с огромными вековыми соснами по краям, тут услышал шум падающей воды. С краю поляны шел огромный обрыв, чуть дальше высокие перья скал, а с них вниз извергается бурный, двухъярусный водопад. Как в Африке, словно на картинке в телевизоре! Но времени на раздумье у него не оставалось, шум был уже рядом, и он рванулся вниз, по голому склону, туда где водопад ударялся о камни, разбиваясь на миллионы брызг! Ему удалось пробежать достаточно много, когда за спиной его догнал звук выстрела. Повинуясь инстинкту, он пригнулся. Ноги не удержались на крутом спуске, он упал и покатился вниз, потеряв ружье, и больно царапаясь телом о землю. Струи холодной воды обрызгали тело, он подкатился к самому водопаду. Он вскочил, и чувствуя боль в плече: «Неужели попали?», - ринулся под защиту водяных струй. Доли секунды миллионы иголок хлестали его, он рванулся вперед, закрыв глаза. И вдруг все стихло, шум водопада остался за спиной, и открыв глаза. Он обнаружил, что стоит на сухом месте, напротив большое отверстие в скале. Обессиленный, он опустился на землю, тяжело дыша. Сил у него больше не было. Отдышавшись, он поднялся, и, шатаясь, побрел в глубь расщелины.
Тоже место, но сто лет назад
Жизнь в скиту была неспешной, и подчинялась строго заведенному порядку, который не менялся, казалось тысячу лет. Впрочем, привычный к каторжной жизни, переживший голод и холод бродячего существования, Иван с удовольствием окунулся в хозяйственные дела. До весны еще далеко, а работа, не прекращавшаяся ни днем, ни ночью, придавала новый вкус жизни. Весна – это означало, что скоро откроются тропа, и можно пойти на промысел, на горных речках мыть в самых заветных местах, золото. Места эти страшные, и передаются от отца к сыну, и нельзя о них говорить вслух никому, иначе пропадет приисковое счастье. Надо готовить и длинные колья, чтобы поправить запруду на речке Таятке. Как только, откроется большая матера, а следом, и малые реки, рыба пойдет на нерест в верховья. Выйдут на берег все жители скита, чтобы порадовать глаз, где еще такое увидишь! Забурлит, засеребрится водная гладь от тысяч и тысяч, рыбных тел, стремящихся попасть в таинственные, только им известные озера, чтобы отметать икру. Опусти весло, и будет стоять, так плотно движется рыбная стая. А на пути, запруда из плетеного тына, и лишь небольшое отверстие, куда проникают лишь самые счастливые, кто может проделать путь дальше. А мужики, стоят посредине реки в неподвижной лодке, словно застывшей, так густо облепили ее рыбные тушки. И бадьей черпают икряную добычу.
Все на берегу, все радостные. А потом старец командует:
Все, братья, пора и честь знать!
Тогда плетень ломают, и рыбный поток устремляется вверх, чтобы, обломав себя на перекатах, уже никогда не возвратиться обратно. Но придет время и молодое потомство, по большой воде, чувствуя зов крови, покатится вниз, и снова натолкнется на эту преграду, чтобы радовать глаз столпившихся на берегу людей. Но это по весне, а зимой приходится смотреть, что бы не замерзали огромные проруби, в заветных местах, куда всегда можно закинуть пару сетей.
А старательский фарт? Фарт особый, ему глаза не нужны. Тут дело интимное, и всегда надо просить у бога помощи, без помощи ничего не станется, заведет нечистая сила и обезумеет человек, да и сгинет в таежном завале. А охотничий промысел? На то и зима, чтобы сохатого завалить, или черного сибирского соболя поймать в ловушку, да мало ли дел у таежного человека.
Старец Феодосий, не сразу допустил до себя, долго присматривался со стороны, живет и ладно пусть себе живет, места не жалко. Обходил кельи уединившихся старцев, все выспрашивал, беседовал, многие уже полгу в таком чине жили, кое – кто уже и в домовине спал, вырубленной саморучно из лиственничной колоды. А в кельях все просто, домовина, пахнущая смолой, в такой тлен никогда не застигнет, да чурбан, чтобы было где гостю присесть, если забредет по случаю. А зачем остальное нужно человеку, все пустое!
Помогай тебе Бог, Трофим, - поприветствовал Феодосий, заглянув в келью, срубленную из огромных лиственничных бревен, небольшую избушку, притулившуюся у коричневой скалы, словно каменный цветок вырастающей из земли.
Трофим, увидев гостя, живо поднялся, и сел в своей домовине, с любопытством посмотрев на Феодосия. Видимо нечастым гостем был он в этой келье. А и, правда, Феодосию не очень нравилось бывать у Трофима. Слыл он человеком острого ума, хотя что не говорил, все сбывалось. Однако, на земле признавал власть только Бога, а людскую, считал сатанинской, одним словом, не человек, а язва ходячая. Много раз Феодосий слово себе давал прогнать Трофима да потом отходил, без таких людей тоже нельзя.
- Пришел, брат, значит, горем драт! – заключил живым голосом Трофим, - весь в печали, значит в карман наклали!
Ты Трофим, однако, совсем страх божий потерял, - печально сказал Феодосий, садясь на чурбан, - что ты все с людьми как ехидна разговариваешь, люди тебе не простят!
Мне Господь давно простил, а людское, оно как ветер, прошелестел, и нет его.
А без людского слова нельзя, иногда уста людские и есть глас божий.
Ну и в том, правда, твоя, хочешь мое слово послушать, так и слушай.
Беда тут нас случилась, слово твое нужно.
Феодосий сидел, сгорбленный, опершись о посох. И было в его облике нечто похожее на старого черного ворона, для которого жизнь, как открытая книга. Посмотрел в книгу, и все ему видно.
- Человек к нам пришел, из варнаков, беглый, вот и что с ним делать решать надо.
А как дорогу к нам узнал, залетный что – ли?
Да нет. Ты помнишь брата Анисима, так вот с ним был на каторге, тот и попросил перед смертью весточку передать.
Да, когда это было? Уж никто кроме нас с тобой и в памяти не держит. Принес да и с богом. Чужое не приклеишь, не нашего он покроя.
Да не в этом дело, девчонку он принес, без рук и ног, да слепая к тому же, одним словом божья памятка.
То – то мне сегодня сон снился, что явится к нам посланница Божия, и будет нам всем от этого милость! – оживился Трофим.
Ты погоди мне сон рассказывать, ты до этого горазд, я знаю, что и самим - то делать, утопить?
Феодосий, сколько тебя знаю, ты о том никогда не спрашивал, кого казнил кого миловал, ты стар стал? Ты все грибы собирай в лукошко, они там все смешаются, а с червоточинкой, они сами сгниют.
Феодосий вышел в раздумье из кельи Трофима, и оставлять страшно и убивать не хочется. Парень ладный, да Анисима, волю исполнил. Да и Вевею замуж отдавать пора, а тут еще дело такое, непростое.
Вот и вышло так, что стал я у барыни служить, в дворовых, обучался я поварскому делу, жил в самой Москве, дом был богатый, там и грамоте выучился, сама барыня и обучала, тех кто посметливее. Сама - то умная была, спокойная, а вот барин, тот по женской части лют был, но чистый кобель. А тут прислали в дом подавальщицу, сам барин выбирал. Я такой красоты и не встречал до тех пор, мне и самому было, едва восемнадцать. Ну, и зажглось мое сердце, ни дня, ни ночи покоя нет да и только! Да и она, словно бы ничего, иногда посмотрит, а я весь день хожу, словно ног не чуя. Да только беда приспела, прихожу как – то вечером, а барин мне и говорит: «Иди, позови ту новенькую, пусть прислужит, поможет раздеться мне перед сном». Меня словно кипятком обдало, но справился, повернулся сам, как на ватных ногах вниз спустился, посмотрел на Настю. Она все поняла, видимо дворовые бабы нашептали. Нахмурилась, но пошла, однако быстро вернулась, видимо у кобеля не вышло. Однако нрава был крутого, с того дня как с цепи сорвался, всех замордовал, чуть что, сразу в крик. А Настя все ни в какую. Уже и бабы злиться начали: « Что ты, - кричат, - бережешь, не смылится, еще рублем одарит». А она вся с лица сошла, круги под глазами, высохла вся. Да и меня всего трясет, да сделать ничего нельзя. Спать все легли, я у себя в закутке, а сам сплю , не сплю, думаю, всякие планы строю. Вот, думаю, барина убью, Настену украду, да царю в ноги брошусь, или лучше убегу с ней в дальнюю землю, да заживем с ней. Я на земле робить буду, а Настя по дому, и все у нас хорошо будет. А сам понимаю, мечты все это, что я смогу? Сном меня сморило, или видение, какое, только вижу, в лунном свете подходит ко мне Настя, нагая, с распущенными волосами. Обнимает меня ласково, и говорит:
Ванюша, ненаглядный мой, любимый! Полюби меня, да так крепко, чтобы на всю жизнь я тебя помнила, молодого да красивого! Любовь мою первую, ненаглядную.
Я вскочил, а у самого сердце зашлось, а самому так хорошо, так сладко, она меня обнимать, я тоже ее в руках держу. Да что там говорить! Как и ушла, не помню.
Иван помолчал, набираясь сил, нелегко давались ему воспоминания из прошлой жизни. Старец Феодосий слушал внимательно. Таких историй он слышал столько за свою жизнь, и знал, что нет суда земного для таких дел, а только божьему суду подвластно любящее сердце.
- День пролетел незаметно, думаю, раз пришла ко мне моя пташка, теперь моей и будет до веку. Да по - другому вышло. Вечером опять шум, гром, опять барин буянит, да и Настя вся в слезах. Пришел в каморку, а уснуть не могу, сна ни синь пороха. Одна маета. Собрался, да босиком и поднялся по лестнице, где барин почивал. А в спальню два входа вели. Один из коридора, а второй вроде как потайной, для всяких дел, которым другим и видеть не требуется. Отодвинул я штору, и обомлел. Стоит моя Настена, как каменная, барин с нее станушку снимает, а у самого аж, руки дрожат. Рубашка упала и стоит моя лапушка, как лебедь белая, а у самой слезы капают. А барин повалил ее на кровать, и уже приготовился, видно разум потерял, рычит по - звериному, рвет тело ее. Тут у меня и застилось. Схватил я кочергу, что у камина стояла, да с одного удара и свалил барина, только кровь брызнула, по белым простыням. А она вскочила, обнимает меня, целует, плачет, а слова вымолвить не может. А у меня, словно камень с души упал, ни жалости , не раскаяния.
Поутру, конечно, хватились, всех на допрос, а никто и не запирался. Мне каторга без срока, а Настена в деревню уехала. Потом земляка встречал, говорит, при родах умерла, тосковала очень.
А кто народился, известно?
Да, как же, мальчик, Спиридоном назвали!
Иван задумался, где теперь Спиридон, кто указать может?
Иван замолчал. Феодосий не стал ничего говорить. Встал, опершись о свой посох, пожал Иваново плечо и пошел к себе медленной походкой.
Глава 12
« Таятский скит»
Зима, 20 год.
Полковник порой терял веру, что ему удастся, когда ни - будь закончить этот нелегкий путь. Дорога через охваченную смутой Сибирь растянулась на несколько месяцев, хорошо, что привычные к тяжелым испытаниям люди, держались, свято выполняя приказы командира. Они не могли подолгу оставаться в людных местах, это было просто опасно, в любую минуту за ними могла появиться погоня, и тогда воля Верховного никогда не будет выполнена. Могла приключиться болезнь, или какая друга напасть, что равносильно смертному приговору. Меж собой они давно договорились , что ни о какой сдаче не может быть и речи, да и все знали, любят предательство, а предателей просто уничтожают.
Обоз шел, сохраняя строжайшую тайну, чтобы даже малейшим намеком не выдать, какой ценности груз везут казаки в набитых соломой розвальнях. Ночевали в поле при жутком морозе, избегали трактового пути, пробирались забитыми снегом проселочными дорогами, или того страшнее, по целине, при жутком ледяном ветре. В дороге случалось все, однако вид вооруженных , сурового вида людей, отбивали охоту у любопытных. « Бог с ними, пусть едут, мало ли какая нужда гонит людей в такую стужу».
Полковник точно знал, что охота на них уже объявлена. Не иголка в сене, а такое количество золота у многих вызывает азарт. И любой, у кого есть оружие и власть, захочет испытать счастья. В конце концов, они въехали в самое сердце Сибири, где и население мало что слышало о том, что творилось за пределами их таежного края, это уже финал их путешествия.
Донельзя измученные и отощавшие, страшные в своей худобе, в конце февраля казаки прибыли в староверческий скит, знаменитый своей лютой крепостью старой веры.
Еще до Никона, церковного смутьяна, скит появился в здешних местах, кто его зачал, и что тут происходило, все было покрыто тайной. Скитские насельцы – люди молчаливые, жизнь проводят словно немые, разговаривают только с Богом. Сначала пришли несколько человек, срубили топорами кельи, добывали медведя, лося, рыбку ловили, да тем и жили, благо всего этого в тайге вдоволь, а кругом на сотни верст ни души. Ничто не мешало жить по своим законам, хранить веру отцов, жить согласно обычаям. Ни мирские люди, не власть сюда не совались. Дорога тяжела, да и незачем было. Крайне редко, кто мог нарушить покой скита, население которого, тем не менее, прибывало за счет пришлого люда. Какая связь существовала, об этом можно только догадываться, но непостижимым образом, в скиту узнавали обо всем , что происходит в этом мире, сюда на богомолье, приходили люди из других скитов, поселялись старцы, хранители древнего обета. Даже гонения пережили, в трудах и молениях, прося у Господа помощи единоверцам. Правда, был слух, что балуются в скиту золотом, да, поди, проверь. Да, поди, проверь, староверов, хоть запытай, а слова не скажут, не то чтобы на себя показать. Да в Сибири, кто мог, все не без греха, благо золото под ногами, бери не хочу. А проба повыше государевой будут, какой уж тут убыток казне.
Последние версты шли из последних сил. На льду, отполированном зимними вьюгами, лошади не стояли, казаки больше на себе тащили груз, жалели животину. Впереди шел специально человек с шестом, дорогу проверял, чтобы в полынью не провалиться. Бьют тут местами теплые ключи, так река не замерзает даже в лютую стужу, были случай обозы под воду уходили. Да и места постоянного такое течение не имеет. Потому и зовут таежники, любители фарта, пристанищем Богородицы, целительное это место. Замерзшее русло реки обрамляли высокие горы, покрытые заснеженной тайгой, сквозь высокие ели, как пальцы таинственных гигантов, торчали остроконечные скалы, о которые, казалось, цеплялись белые облака. А по верх льда, несмотря на холод, тонким слоем разлилась вода. Сначала все услышали непонятный шум, на который и стал двигаться обоз. И тут, неожиданно, за поворотом, перед уставшими, измученными дорогой людьми предстала ошеломляющей красоты картина. Откуда – то сверху, человеческому глазу не усмотреть, уступами, били струи воды, ударяясь о береговые скалы. Словно в хрустальной купели от замерзших брызг, справа и слева от потока, вода низвергалась, играя в солнечном свете. Все остановились, заворожено глядя на божью благодать.
Сворачивай, вот дорога! – крикнул передний ездовой.
Обоз свернул в тайгу и пошел по узкой, шириной не более двух метров дороге, которая шла вдоль реки, постепенно поднимаясь в гору. Еще долго пришлось двигаться лошадям и людям, прежде чем на большой, очищенной от деревьев, поляне они увидели большой, срубленный из огромных стволов лиственницы, дом. Полковник, хоть и била его простудная дрожь, дело знал. Приказал всем остановиться, лошадей распрячь, ждать его возвращения. А сам, отстегнув револьвер, пошел в скит, радуясь счастливому окончанию трудной дроги.
Под елями, усыпанными снегом, большой дом. Полковника встретила тишина, словно все вокруг вымерло, только расчищенные свежие дорожки, расходящиеся во все стороны от простого крыльца, да полынный веник у крыльца, свидетельствовал, что здесь идет обычная жизнь. В доме были маленькие оконца, это он успел разглядеть, затянуты бычьим пузырем. Рядом с домом обрыв, в котором угадывалось русло таежного ручья. Казалось, что кругом никого другого нет. А только подай тайный сигнал, неизвестно откуда, порой из - под земли выйдут люди, и берегись, если кто пришел с плохими намерениями. Хотя никто незамеченным сюда придти не сможет, потому и не бывает незваных гостей. Еще загодя спросят, зачем пожаловал, да тайный знак пошлют, зачем гости пожаловали.
А там как старец решит, кого казнить, кого миловать. Знал полковник, точно, что ждут, потому и пропустили без ущерба. А так давно бы сгинули все его казаки в ледовых полыньях или под стволами деревьев. Раскольникам не впервой тайные дела проворачивать. Во имя веры истинной грех не судится!
. Он не успел поднять руку, как дверь отворилась, и пред ним в отворившихся дверях, возникла сгорбленная женская фигура, закрытая черным платком. Сразу и не определить, молодая или старая перед ним, только когда пошла впереди, заметил, такой стан только у молодых бывает.
Проходите, батюшка, старец Вас ждет в светелке, - Она проводила его до маленькой дверцы, а сама не дожидаясь ответа, скрылась в глубине наполненного темнотой дома.
Полковник, сдернув папаху, стараясь как можно тише топать замерзшими валенками прошел в маленькую комнату, полную аромата ладана, заполненную светом большого количества свечей на поставце перед киотом. Горела неугасимая лампада и полковник вдруг осознал, что тяжкому пути пришел конец. У него закружилась голова, словно тяжкий груз упал с плеч. И, подойдя, ближе к иконам, он стал креститься, истово, накладывая на себе одно знамение за другим. Он снова вспомнил прощание с адмиралом, его последние слова.
Мне не жизнь дорога, мне за Родину тяжко. Сохраните груз, он для великого дела предназначен. Другие люди им смогут распорядиться, главное от врагов сберечь!
Вот и выполнил он адмиральский приказ, сберег груз, а это уже не мало. Он погрузился в свою молитву, словно вкладывал все, что накопилось в душе за весь тот страшный путь , который пришлось пережить ему, неробкого десятка вояке. По его черному, покрытому струпьями лицу катилась слеза. Будущего у него не было, зная такую тайну, вряд ли он может рассчитывать на счастливую старость, но не об этом хотелось думать в такой час.
Он не слышал, как старец подошел к нему. В черной одежде, худой высокий, он был ростом с полковника, и что – то неуловимое выдавало в нем человека, привычного к военной службе.
Помолись, помолись, заслужил, - произнес он тихо, - за Александра Васильевича, царство ему небесное. За Русь, за всех, кто сложил головушку.
Полковник вздрогнул, он не ожидал услышать здесь такую весть о смерти адмирала. Лик Христа Спасителя, старинного письма строго смотрел на стоящих перед ними мужчин, воина ратного и воина Христова.
Они обнялись, как старые верные друзья. Старец подал руку с большим серебряным перстнем на пальце.
Пойдем, отдохнешь с дороги, а твоих не беспокойся, их накормят, обогреют, а с грузом твоим ничего не случится, ты же знаешь.
Я знаю, я тебе верю, - ответил полковник, расстегивая на ходу шинель. Ему было несколько неудобно за свои слезы.
Москва, за 25 лет до этого.
В московском дому Спиридон, а попросту Спирька, десятилетний мальчишка, служил сначала на подхвате у повара, которого вся дворня за глаза звала, не утруждая себя « Мусью». Тот, добродушный француз, неизвестно каким ветром занесенный в Россию, мало на то обращал внимание, больше был занят кухней и дворовыми женщинами, которых время от времени одаривал своим вниманием. Хозяйка до поры до времени смотрела на все это сквозь пальцы, все - таки готовил француз отменно. Когда – то их род был богатым, тянул свои корни от самого колена Рюрикова. Да после раскола случилась беда, не сложилось у них с властями, все время то в заговоре, то в другом каком деле отмечались. Наверное, кровь такая, ее не перешибешь. Вот и сейчас, что сумели сберечь, все для единственного сына Платона, будущего офицера и продолжателя рода, готова отдать барыня. А сынок всем хорош, всем удался. И статью, и голосом! Немного ему равных в гвардии, но видимо кровь порченная, раскольничья, она всегда поперек вылезет. И стала барыня примечать, что сынок все не такой, как другие, ни к цыганам не едет, ни в театр, ни на бал, где полно барышень на выданье. Приедет домой со службы, переоденется, съест, что ему Спиридон с кухни принесет, запрется у себя в комнате, и за книги. А что в тех книгах хорошего? Войдет, она бывало к нему в комнату, а он и не замечает. Позовет она его: « Платоша, сыночек!», а он поднимет голову, выслушает материно наставление, а по глазам видно, что ждет, ни дождется, когда мать его с книгами оставит. Каково, материнскому сердцу? Спрашивала она у товарищей его, командира, как по службе, те только радуются, и солдаты любят, и командиры уважают, всегда положиться можно. А сердце все не успокоилось. Вот и сегодня, протопали быстрые шаги, хлопнула дверь, снова со службы и к себе в кабинет. Барыня дернула за шнур, внизу зазвенел колокольчик, а идти Спиридону, у повара что – то нет желания показываться барыне на глаза.
- Спиридон, голубчик, вы сходите, посмотрите, что там барин делает, может отнести чего из кушанья? – изводится барыня. А Спиридону не трудно, да самому интересно.
А Платону не очень хотелось встречаться с кем – ни будь, даже с маменькой. На душе кошки скребут и совсем не весело. Все вроде бы хорошо, и в деньгах и в любви везет, а жизнь как несоленые щи. Вроде ешь, а насытиться не можешь. И что его гложет, что за странные сны снятся, кто их разберет? Шел вчера по проспекту, кругом дамы, наряженные глазки строят, торговцы, обыватели, все на летние погоды понежиться вышли. Да и он прогуливался, лицо солнышку подставлял, а навстречу цыганка, молодая красивая, как глянула, так и сердце зашлось, кровь хмелем взялась. А цыганка та и говорит:
- Офицерик, дай денежку, мы цыгане денежку любим, а я тебе погадаю, все правду тебе скажу!
Мимо толпа шла, да толпе не первой видеть, как гадалка офицера заманивает. Глаза отведет, на сердце заговор наложит, а потом офицеру и жизнь не в радость, сколько их потом в рулетку на жизнь играли? Да только не отпустит тот заговор, даже за большие деньги не снимешь.
Подал ей Платон рубль серебряный, да только она не взяла:
- Зажмите в кулак, господин хороший, а другую руку мне дайте!
Платон руку ей подал, а она посмотрела, и словно сон какой навалился на него, словно пелена на глаза упала, только слышит, как та слова шепчет:
- Судьбинушка у тебя будет, офицерик, нелегкая, кровью выстланная, страдания примешь, сам апостолом станешь, и будет у тебя сила великая, только знай, от золота и погибнешь, огнем все запылает, и ты перед смертью троеперстием перекрестишься!
Пелена спала, Платон глаза открыл, а нет перед ним той бойкой цыганки, стоит перед ним старушка - нищенка, и на рубль его, в кулаке зажатый смотрит, прицеливается, а сама псалом поет непонятный. А тут и дворник подоспел, метлой замахивается на нищенку:
- Чего, пристала к офицеру, нищебродина , чухонская!
Сам тоже глазом на руку смотрит, рубль в хозяйстве тоже не лишний, чай тоже в трактир собрался.
Сунул им Платон рубль, пусть разбираются, а сам быстрее с того места, так и не понял , откуда такое наваждение?
- Может принести, чего? – кашлянул Спиридон.
Платона он уважал, хоть и богатый, и офицер, а с простыми людьми вел себя скромно, нос не задирал.
- На твое усмотрение, - отмахнулся Платон.
И вдруг, поймал себя на мысли, что говорит, как – то, не так. Если человеку дан язык, то почему так он плохо говорит, ведь все происходит сначала в слове, а потом в жизни. Вот он сказал, а Спиридон пошел, ведь все так просто, ведь и он приказывает солдатам, и они подчиняются, но они подчиняются, потому что он власть. А Спиридон? Потому, что за ним деньги. Когда слово обретает силу власти? Когда за ним, словом стоит золото или сила. Вот на этом и все построено. А почему золото и сила, ведь не всегда так было. Что лучше, золото или сила? Он не обратил внимания на принесенный обед, быстро переоделся и выбежал на улицу, ему хотелось увидеть своего друга. Друга звали Колей и служил он по штатской, и слыл человеком умным. Странно, но погода сменилась, вместо солнца над городом шли темные тучи, почти касаясь крестов на колокольнях, позолота стала темной, словно вобрала кровь с неба. И вновь другая мысль пришла в голову Платону. А ведь на куполах золото, и в церквах золото, а зачем Богу золото? Или люди хотят откупиться золотом от бога, да как такое возможно? До Колиной квартиры оставалось совсем немного шагов.
Таяты, скит, прошлое.
После разговора с Феодосием, казалось, про Ивана все забыли. Жить он перешел в землянку, обложенную внутри лиственничными бревнами, с деревянным полом, и небольшим оконцем, сквозь который пробивался дневной свет. В землянке неплохо сохранялось тепло, был топчан, с наброшенными шкурами, и потому жилось ему там удобно. Его переодели в косоворотку, он подпоясался черным витым шнуром, полосатые штаны, Анфим принес сапоги.
- На, носи на здоровье, крестник!
С утра все шли на молитву, собирались в большой комнате, в большом доме, расположенном в самом центре скита, в окружении больших, стройных кедров. Старцы, жившие по кельям, молились по – своему, и сюда не приходили. А здесь собирались те, кто жил семьей, и работал, был добытчиком. В молельной комнате горела неугасимая лампада, было насколько икон, старинного письма, и лежали толстые книги в кожаных переплетах. Молитву читал всегда старец Феодосий, читал ровно, остальные слушали, стоя на коленях, изредка осеняя себя двумя перстами. Затем, старец благославил всех на трапезу, и все шли в большую комнату, расположенную здесь же, рассаживались каждый на своем месте, и помолясь, принимались за пищу. Здесь были все, кроме младенцев. Во главе стола сидел старец, ел мало. В основном наблюдал, как ведут себя за столом другие. Как ведет себя человек трапезой всегда можно понять, что он такое. Уже несколько дней он наблюдал за Иваном, стараясь понять, зачем этот человек послан ему Богом. Место ему отвели на самом краю стола. Ел, не спеша, зная, цену пище, а значит, ценил дар божий. Длинные, черные волосы подвязал белой лентой, борода густая, черная, а вот глаза. А в глазах та сила, которой бог награждает только избранных для исполнения своей воли. Глянет, и, кажется, достает до самого сердца. Правду говорят, что испытание каторгой прошел, да перед смертью представал, только тот и приобретает силу необыкновенную.
Трапезу закончили, прочитали благодарственную, вышли на улицу. У каждого свои дела, баклуши бить вера не позволяет. У Ивана тоже урок, надо на реке лунки продолбить, чтобы рыба не задохнулась, о то от морозов кое – где река начинает замерзать. А ни к чему рыбе гибнуть, если ей помочь можно, это потом сторицей вернется. Работать ему придется вдвоем, вместе с Зиновием, улыбчивым молодым парнем, которому старец на днях разрешил взять жену, и жить своим домом. Иван дожидался, пока тот отлучился за инструментом, стоял на берегу речки, дышал морозным воздухом. Зима была в самом разгаре, снег лежал ровным пушистым слоем, на льду кое – где змеились стежки звериных следов. Наверное, лиса пыталась проверить прочность лабазов. Появился Зиновий, принес пешню, длинную, отшлифованную от долгого применения, на конце - надето острие, да топор. Спустились на лед, и скоро, покидав шабуры, принялись за работу. Работа спорилась. Сначала Зиновий топором вырубал контур проруби, в несколько аршин длиной и шириной, затем по очереди работали пешней, вырубая толстые, прозрачные куски льда. Деревянной лопатой выкидывали куски льда, и снова врубались в толстый ледяной панцирь. Постепенно добрались до воды, и сквозь толщу уже можно было разглядеть дно, и уловить стремительные движения рыб.
Ух, моя ты красота! – радости Зиновия не было предела.
Он был в хорошем настроении, спор в движениях, готов был работать столько, сколько могло выдержать его молодое, крепкое тело. Впереди свадьба, и тогда, у него будет своя изба. Жить, как старцы он не хотел, да и зачем ему. Такому молодому и сильному, сидеть взаперти и молиться? Придет на то время, а пока! Не согрешишь, не покаешься, не покаешься, не спасешься, не спасешься, Господу не угодишь. Так старец Трофим говорил.
Зиновий со всего плеча размахнулся. Пешня глубоко вошла в лед. Он дернул ее, пытаясь освободить, и приготовился нанести следующий удар. Уж так ему хотелось сколоть выступающий край проруби. И в ту же секунду оказался в ледяной проруби. Течение подхватило его, еще секунды и его затянет под лед, выбраться из которой не будет никакой возможности. Судорожно цепляясь за край проруби, он истошно закричал.
Иван мгновение смотрел, как барахтается в проруби его напарник. А потом, словно подброшенный пружиной, подскочил к проруби, лег на лед и протянул руку. Зиновий судорожно схватил ее, но течение не отпускало, и намокшая одежда тянула в страшную речную глубину.
Держись, Зиновий, держись, - кричал Иван, видя перед собой только расширенные от ужаса глаза товарища.
Только бы не отпустить, только бы хватило сил! – думал он.
Чуть в стороне лежала деревянная лопата, свободной рукой Иван попытался дотянуться до нее и это, на счастье ему удалось. Он бросил ее поперек проруби. И Зиновий, собрав последние силы, ухватился за черенок.
- Теперь главное не торопиться, - сосредоточенно думал Иван, - лишь бы не сорвать рук. Наконец, Зиновий перехватил руку, теперь он держался за черенок лопаты двумя руками, а Иван, не медля, схватил его за воротник шабура. Натужившись, он начал тянуть и, тот, кряхтя, вылез из проруби, и без сил упал на холодный лед. Иван, хрипло дыша и, отплевываясь, опустился рядом.
Не лежи, - наконец, выдавил он из себя, - беги, а то околеешь.
Зиновий поднялся на ноги, и медленно, пошатываясь, пошел по тропинке к яру.
Вечером, после молитвы и ужина, когда весть о спасении Зиновия, пронеслась по скиту, старец, отпустив всех почивать, поманил жестом Ивана, мол, останься. Когда все вышли, сказал просто:
- Поговорить надо, Ваня, нужда приспела. Ты пристройся на лавку, а я уж тут, напротив присяду.
Он опустился на табуретку, поставил рядом посох, и продолжил:
За Зиновия тебе спасибо, душа у тебя добрая, вот и девчонку вынес, не бросил, значит, к людям сердце имеешь. Ты сам много чего про нас слышал, да то все наговоры. У нас врагов много, сам поживешь, узнаешь. Живем мы по простым заповедям. Чтобы семья была крепкой, чтобы младшие старших почитали, чтобы все работали, да знали, что земная жизнь не предел для человека. А все радости земные, они при нас. Отринуть их мы не можем, раз Богом они человеку дадены. И власть у нас одна, только от Господа. Так всегда на Руси было, пока раскола не случился, пока Никон ради прихоти и поклонения власти, не начал разорять православных в угоду иноверцам. Ничто им не нравилось. Мол, поправим книги, да молиться начнем одинаково, вот и счастье наступит, и войны уменьшаться. Только забыли, что судьба народа в руках Всевышнего, он из больших сделает малых, а из малых больших. Вот и забыли мудрость прадедов, побежали вприпрыжку французскую мудрость постигать, а вот он, и Наполеон следом пожаловал! Кто веру свою променяет на чужую ради утробы, тот нее и погибнет. Потому как в иной вере человек другой, а Богу это и не надо.
Он помолчал, словно дожидаясь, чтобы Иван впитал все сказанное, а потом предложил:
- Приходи ко мне ночью, я тебя таинствам учить буду, великим сделаю, таким, что цари тебе, кланяться будут.
Он стукнул посохом, словно точку поставил, но не в этом в этом разговоре, а совсем в другом, который никак не может окончиться.
- Придешь?
- Приду, - коротко ответил Иван.
Время летело так быстро, что Иван не успевал вести счет дням, почти перестал спать, проводя все время в посте и молитве. Все свое время, старец посвящал своему ученику, пытаясь, прежде понять, насколько силен духом этот беглый каторжанин. Хотя это обстоятельство волновало его меньше всего. Духом и телом человек закаляется не в уюте, а когда гол и гоним, презираем всеми. Сам Феодосий, прошедший многое в своей жизни, знал, что золото отыскивают в грязи, что сначала оно тусклое, и только после пламени горна, оно превращается, в радующий глаз металл. Только кого оно радует? Он открывал книги, такие древние, что каждое прикосновение к этим страницам, вызывало в нем трепет сердца.
После вечерней молитвы, когда все стихало, и за окном лишь мерцали ночные звезды, Феодосий зажигал от неугасимой лампады свечу, и ставил ее в глиняный поставец. Фитиль вспыхивал, и неровные блики, освещали небольшую комнату с низкими потолками, медвежью шкуру, брошенную на пол, и книги, разложенные на лавках. Иван сидел в углу, заворожено наблюдая, как старец медленно, словно вещь, которая не имеет цены, берет в руки огромный книжный том, с металлическими застежками, и также бережно, словно наслаждаясь терпким вином, открывает его кожаный переплет. И медленно, не спеша, он начинает читать слова, словно стихи, которые уже совсем непривычны уху. Но там, в глубине его сердца, эти звуки начинают будить почти забытое, стертое временем ощущение жизни. Со страниц книги дышала Азия, та самая Азия, непокорная, признающая только бога и свободу, только ту жизнь, в которой нет места мелочному расчету, где рабство и воля, любовь и ненависть, сплетаются в единое целое, неразрывную цепь жизни. В этом и есть понимание того древнего смысла жизни, которое вложил бог в человеческое сердце. И человек, всего лишь часть божьего замысла, и ему нужно только исполнять ту роль, которая предначертана ему свыше. О должен понять вкус любви, и крови, запах женщины, и слез отчаяния. Все, без чего жизнь, лишь зыбкий свет луны на колеблющихся речных волнах. В этих книгах и была настоящая история Руси, и потому так злобно гнали тех, кто пытался, опираясь на силу древних писаний, найти свою тропу, что в силах вывести на большую дорогу. Мамона всегда пытался войти в храмы, исповедуя свое превосходство, и для того разбросал золото по земле. Ведь не зря на Руси не было золота, и деньгами считалось то, что имело пользу в этой жизни. Трижды до Рюрика поднималась и гибла Русь, не желая подчиняться враждебным силам, предпочитая раствориться в Азиатских просторах. Проходило время, и снова появлялись те, кто начинал строить людские души, ведь что человек? Это вместилище Бога, всего того огромного бесконечного, что есть вокруг нас.
Ты станешь сильным, сила не в учености, сила человека в духе, который есть в нем. Дух тот от Бога, и имя ему любовь. Во всем, к чему ты прикоснешься, найди отзвук любви. И ты приобретешь такую силу, которая доступна только избранным.
Старец говорил так же медленно, словно продолжал читать.
Не думай, что люди шли на смерть и огонь ради того, чтобы лучше есть и дольше спать. Это все недостойно человека. И в смерти есть любовь. Смерть – всего лишь прощальный поцелуй Бога. И люди боятся, что не заслужат этот прощальный поцелуй. Ты будешь отмечен тем даром, которым были отмечены великие старцы. Этот дар дается только мужчинам, ибо мужчина несет в себе силу рода, силу страны, силу государства.
Он снова начинал читать, переворачивая страницу, слова словно оседали в этой полутемной комнате, наполняя голосами давно ушедших поколений. И слышались возгласы восхищения грозной красотой природы, полетом птиц. Радость победителя в схватке над зверем, и дикий рев борьбы с врагом, и плач побежденного, умирающего бойца. Как вместить все это, в одном сердце? Как охватить разумом?
Иногда свеча гасла. В комнате становилось совсем темно, лишь только лампада мерцала крошечной маленькой точкой. А Феодосий продолжал читать, многое он знал просто на память. Иван слушал завороженно, хотя многие слова были ему не понятны.
Ты их не умом понимай. Ты слушай их сердцем, - сказал ему старец.
Постепенно, он стал смотреть на мир другими глазами. И лес, и небо, все, что окружало его, как и люди были не его, он всего лишь часть их, и то, что ты хочешь забрать себе, лишь жалкая попытка завоевать любовь к себе. Богаче становится человек, тем дальше он отдаляется от мира людей. И уже неважно, кто ты? Тот, кто думает, что способен управлять людьми, лишь тешит себя глупой надеждой. Воля человека не слитая с волей народа, лишь жалкая страстишка, которая погубит каждого.
В таких занятиях прошла вся зима, и ранней весной старец сказал:
- Собирайся в дорогу, через два дня уйдешь? Вижу, что не спрашиваешь, значит, это, что знаешь, куда и зачем. Дорога у тебя будет не ближняя, пойдешь по святым местам, только не ищи там святости, там суета и тлен. Сына своего найдешь, знаю, да помни, свое всегда неси с собой. А нарекаю я тебя отныне Григорием. И многое тебе откроется, только бди, врагов еще больше кругом.
Там же, в 20 – ом году.
Баня топилась по – черному. Только такую баню и признавали в скиту. Она стояла на отшибе, специально для тех, кто приходил из другого мира. Совсем неказистая с виду, внутри она походила на маленькую копию подземного чистилища. В небольшом, помещении в углу, кучей были сложены огромные речные валуны. В середине этой кучи булькал огромный котел воды, а баня была заполнена сухим, горячим духом, настоянным на таежных травах. Баня топилась по специальному уставу, и любой человек, которого судьба заносила в, скит проходил такое чистилище.
Войдя в баню, полковник опустился на прогретый пол, хватил горячего воздуха, и зашелся в кашле, сплевывая на пол ошметки слизи. Его охватил сухой жар нагретых, выстоявшихся камней. Ему стало легче, он забрался на полок, и блаженно растянулся, ощущая, как тело привыкает к давно забытой неге тепла. Дальняя дорога изломала его молодое крепкое тело, и теперь он снова привыкал к человеческому теплу. Так чувствует себя молодой крепкий зверь, после удачной охоты, растянувшись в своей теплой берлоге. Ему совсем ни о чем не хотелось думать, весь мир с его заботами отдалился от теплой бани, ароматом трав, приправленного запахом лиственной смолы. Он почти уснул, и когда открыл глаза, то решил, что ему снится сон, такие сны он видел только в далеком детстве, подростком в баню, сквозь небольшое отверстие проникал свет, и в этом полумраке он различил стройное молодое девичье тело. Совершенно не обращая внимания на его присутствие, она поставила рядом с ним деревянный ушат с водой. От удивления, он попытался вскочить, но девушка жестом показала, что не надо этого делать. Он повиновался. Тогда она взяла в руки распаренный веник, и он ощутил на себе удары горячих, распаренных листьев. Полковник окунулся в блаженство. Ну, что же это, он заслужил такой встречи, что может быть лучше в этой жизни? Теплая духмяная баня, горячий веник, возвращающий тебя к жизни, и женское тело, двигающееся рядом , словно к каком – то магическом танце. Бог мой, все ведь тысячу раз понятно в этой жизни, и нет ничего дороже доступных любому человеческих радостей. Зачем война, кровь, убийства? Может быть, только затем, чтобы и ценить эти минуты счастья? Он ощутил такой прилив сил, что не мог больше сдерживать свои руки. Он обхватил голое тело девушки, привлек к себе. Она не сопротивлялась, словно была готова выполнить любое его желание. Он, почти забывший, ощущение женского тела, застонал от ощущения счастья и нахлынувшего желания. Звериная мужская сила выплеснулась наружу, он уже не помнил себя. Весь мир сошелся только на этом молодом женском теле, и все остальное было неважно для них…
Вечером, помолодевший душой и телом, полковник сидел за столом вместе со старцем Феофаном за столом в его светлице. На столе чай, старец не признавал вина, с этим было строго, а так стол был заставлен всем, что было вдоволь в щедрой тайге. И мясо, и мед, мало ли чего придумают сметливые русские женщины! Пили чай, заваренный только известным Феофану способом, вели разговор.
Ну, что полковник, - старец был в хорошем настроении, - приказ ты выполнил, а что дальше делать – то будешь?
Жить! – ответил полковник.
Жить по всякому можно, и кошка живет, только одна в доме, в тепле и холе, а другая на улице. Ты, то как предпочитаешь?
Полковник промолчал, он и сам не предполагал, что же делать дальше?
Видишь ли, что новая власть порядки наведет, это неплохо, а то размахнулся русский человек, нужно бы сузить. Вот, сам видишь, к чему Никонианская ересь привела, на самих царей замахнулись! Только попомни мое слово, новые цари придут, еще не раз народ кровавой юшкой умоется!
Ну, - ответил полковник, - время сейчас не то, все - таки двадцатый век, Европа!
Ты, ведь, не меньше меня жизнь знаешь, человек каким был, таким и остался. Если он сам себя не усмирит, то никто этого сделать не сможет.
Старец отхлебнул чай, задумался. Где – то далеко остался Петербург, Москва, как там сейчас?
- Ты же сам видишь, это только для дураков революции и перевороты, а ведь это цепь единая, только для каждого случая свое объяснение ученые люди ищут. А если, забыть чему нас с тобой в университетах учили? Ты русского человека вблизи видел, да и немца или австрияка. Ну, что у них там? Одно и тоже, что и триста лет назад, и тысячу. Куча дерьма и костей. Они по тем же законам живут, а закон один, ты умри сегодня, а я завтра. Вот и весь закон, и ничего ты с этим не сделаешь!
А зачем все это, вот ты мне скажи, ну перестреляли столько народу, перемучили, а итог какой?
А итог такой, как только народ по вере разделили, так на Русь погибель и пошла. Кто сейчас ту Русь помнит? Ее и называть Русью стали. А ведь прежние цари без народа не правили, а потом бояре да ближние и стали этот пожар раздувать, а ведь они кто? Татары да иноверцы, все в Европу стремились, вот Европа нам и отплатила, Сначала Наполеоном, а затем Вильгельмом. Теперь, всем понятно, что нам ждать от Европы, одно горе.
И что же?
А теперь лучшее время все на свое место поставить, народ и государство вернуть, хоть и не скоро это случится, да и кровушки много пролить придется, только горевать не надо полковник, вспомнят тебя еще дети. Сколько на Руси умных не убивают, они все равно рождаются, закон такой. К вечеру завьюжило, закрутило сырым снегом последняя зимняя вьюга. Откуда с гор налетел теплый ветер, хлопья мокрого снега ровной пеленой ложились на деревья, крыши изб. Но всем было понятно, что скоро, совсем скоро, все уйдет, побегут ручьи, и все изменится. В такую ночь прискакал на прииск, на заморенной лошади невысокий плотный мужик, безбородый, в коротком полушубке. По виду, учитель, или чиновник средней руки, которых в Сибири не очень – то жаловали. Он бросил поводья, и быстро, уверенно, бывал здесь не раз, прошагал в келью к старцу. Тот его ждал. Они обнялись. Гость скинул полушубок, остался в добротном офицерском френче, снял промокшие сапоги. Минут пять в комнате стояла полная тишина, гость и хозяин молились перед образами. Затем прошли в трапезную, и молча принялись за кушанье. И здесь не было разговора, словно каждый думал о своем деле, готовясь к предстоящему разговору. Закончив, не торопясь, трапезу, перекрестились, и дождавшись, когда уберут со стола, принялись за чай. Несмотря на усталость от нелегкого пути, гость не стал откладывать разговор, видимо дела требовал его обратно.
Ну, вот Платон, видимся, наверное, в последний раз, так уж судьба распорядилась, тут не попрешь.
Что, так все плохо, Сергий.
Он так и назвал его Сергием.
- И ни хорошо, и ни плохо, да сам знаешь, все в руце божьей! - И что теперь? – спросил Платон.
А теперь на Руси и начинается самое интересное.
И что же?
Триста лет на Руси правили все, кроме русских. Ты, историю не хуже меня знаешь, вот и посуди, сам поймешь. В семнадцатом поставили точку в династии, теперь нужно на истинный путь государство направить.
Подожди, истинный путь, он в книгах прописан, да только не угадаешь, как это все выглядеть должно. Ты сам посуди, сначала татары триста лет по Руси шастали, кровь проливали, да, слава богу, коренную Русь отстояли. Затем решили веру извести, ведь что удумали? И язык наш московский поменяли, и книги, православные, где вся наша история прописана, пожгли, а потом и совсем татар на трон посадить решились. Так ведь это же до бесконечности длится, ведь нас скоро всех порешат!
Ох, много еще крови прольется, пока народ поймет, что не дело от своей веры чужим умом жить. Чужой кусок никогда сладким не будет. А раз прежней династии нет, то нужно новую строить, а это тоже непросто, да не дадут, вот так сразу, ты вот что сделай, та за то перед Богом только и ответишь!
Они долго еще беседовали. Свеча догорала не раз, ее приходилось менять. И лишь к утру, когда в узкое оконце стали пробиваться лучи солнца, разошлись, каждый, думая о чем – то о своем.
Прошло несколько дней покоя и отдыха. Ужели не было того груза, который заставлял каждого выкладываться? И многие уже строили какие – то планы на будущее. Где эта война, да она и невечная, когда - ни будь да и надоест людям кровь проливать. Наступит время, власть одумается, и снова заживем. Да только принес гонец весточку из далекого города от старинных друзей. И заперся старец в своей келье, прогнал всех, даже любимую дочь не хотел видеть. Со многим он в жизни сталкивался, с таким, о чем другим и подумать страшно, а как на такое решиться не знал, даже слов таких человек не придумал. Да есть слово, нужно. Что жизнь человеческая, секунда, а ведь дорогая эта секунда, вся жизнь человеческая на секунды поделена, а отнять у человека нужно одну секунду, да вот только бог имеет эту секунду отнять. А у остальных такого права нет, все это от лукавого, от человеческой слабости. И плакал старец перед древними иконами, помнившими нашествие татар, и Пугача. Значит, новая смута пришла, сколько она продолжаться будет? И укрепил его в силах Господь, и упал он обессиленный перед его ликом, и вышел из кельи, со светлым лицом. Только ближние заметили: словно снег упал на его цвета вороньего крыла волосы.
А полковник все не мог забыть той незабываемой встречи в жаркой бане, все думал, кто она, только спросить не решался, догадывался, что бы ни происходило в скиту, лучше молчать? Нужно, оно само проявится.
А весна приближалась согласно вечному закону, над которым никто не властен. Солнечные лучи уже играли на обновленной хвое, появлялись первые робкие сосульки. С верховьев гор долетали порывы теплого ветра, наполняя кровь людскую кровь хмельной силой. И дождался полковник.
На ночлег ему отвели землянку чистую теплую землянку, под большим деревом. В ней была сложена небольшая печурка, топчан был застелен домотканым ковром. И словно чувствуя, полковник отказался от ординарца, отправив его к другим казакам с приказом отдохнуть.
И потекли ночи ожидания, и как не бывало дорожной усталости, снова как в годы юности томила полковника неутоленная жажда любить. Он уже отчаялся, решив, что это сон, просто, так не бывает, что нужно смирится. Но однажды ночью тихонечко скрипнула навесная дверь, и при лунном свете, он снова увидел ее.
Он попытался подняться, зажечь самодельную свечу, стоявшую в изголовье.
Не надо, - попросила она, - не надо жгать!
Она так и сказала «жгать»
Полковник повиновался, он молча лежал на постели, весь захваченный, просыпающимся желанием. Он ощутил нежное прикосновение ее тела, и долгий, длящийся вечность поцелуй на своих губах. Ночь любви распахнула свои крылья здесь, в убогой землянке, среди промерзшей тайги. Да для любви нет разницы, для нее, что чертог царский, что лачуга, она не выбирает.
Наутро старец сказал полковнику, поглаживая бороду:
Нужно укрыть надежно груз, не здесь же ему находиться, скроем и охрану приставим, из твоих орлов!
А куда прятать будем?
Спрячем так, что никто никогда без нашей отметины не найдет. Оружия не берите, тут недалеко, завтра, с благословления Господня, все и сделаем!
Что же он поседел так сильно? – отметил полковник, - или я чего не досмотрел?
Ночью она снова пришла к нему. За все время, что они проводили вместе, они почти не разговаривали , она не сказала, как ее зовут, и не спрашивала, его имени. Кроме стонов любви, он почти не слышал ее голоса, и порой думал, что это всего лишь прекрасный сон, наваждение, посланное ему свыше. Но сегодня, когда ее прощальный поцелуй застыл на его губах, она сказала, сильно удивив его:
- Смотри, отец что – то задумал, какой день мается.
И выбежала из землянки, растворившись в чернильном цвете ночи.
Что же задумал, старец? Да и что такое он мог задумать? – сонная мысль уснула вместе с полковником, и растворилась среди прочих, не оставив следа.
Обоз растянулся , углубляясь в тайгу. Несколько дней готовили подъезд, протаптывая места там, где лошади могли не пройти своей поклажей. Наконец все было готово, и сегодня с утра обоз из нескольких лошадей покинул скит. Старец распорядился отправиться в дорогу всем прибывшим казакам, поскольку работа предстояла тяжелая, да и не хотел привлекать к работе обитателей скита. Только старец и поехал с обозом, приказав приготовить всем сосновые факелы, обмазанные смолой. Полковник во всем доверился старцу, теперь он всем зависел от него. Выехали под утро, в скиту шла заутреня, и потому было совсем пусто, хотя и раньше почти никто не попадался на глаза. И уже на выезде, когда обоз растянулся по узкой дороге, полковник заметил одинокую, во всем черном женскую фигуру. И тут ему вспомнилось предупреждение:
Что – то задумал!
Но было поздно, однако во всей фигуре, стоящей на крыльце почудилось что – то зловещее.
Путь оказался совсем неблизким, проехали расчищенный путь, дальше почти волоком потащили лошадей вслед за старцем. И снова, чем больше углублялись в глубину утренней тайги, тем явственнее слышали шум падающей воды. Наконец, лошади окончательно встали, утонув в снегу. А старец упорно шел вперед. И вот чудо! Прямо перед ними уступ водопада, сверху до низа огромная ледяная глыба, а внутри бушует, клокочет водный поток. В лучах восходящего солнца, глыба играла, словно впитывая краски неба. Старец прошел еще немного, и все увидели в скале небольшой, в рост человека вход. Войдя внутрь, с подожженными факелами, все увидели, что там внутри начинается огромное подземное озеро, вдоль водной глади которого, тянулась тропинка, уходящая куда – то в глубь пещеры. Со стен и потолка пещеры свисали огромные сосульки, образуя причудливое кружево каменной вязи. Казаки зачарованные, никогда невиданной ими красотой, обозревали подземное царство, осторожно ступая по подземелью. Под самым потолком подземелья шуршали крыльями невидимые птицы. А вдали чернела ненасытная утроба бездонная пещера.
В стене подземелья нашлась большая ниша, куда принялись стаскивать ящики с драгоценным грузом. Работа была очень тяжелой, мешал глубокий снег, приходилось по одному проходить в узком проходе, однако все понимали, кончается их нелегкая служба. Еще немного, они могут покинуть скит, и может быть, скоро вернутся к своим семьям. Наконец, внесли последний ящик, принялись при свете факелов аккуратно укладывать золото, будь оно трижды неладно. И никто не заметил, как неслышно вышел из пещеры старец, перекрестился, и дернул за веревку, спрятанную в кустах.
В следующую минуту раздался негромкий взрыв, и огромная масса камней рухнула со скалы вниз, в секунду замуровав узкий проход в пещеру. Люди застыли в остолбенении, пораженные случившимся, Никто не мог поверить, что случилось самое страшное, что может случиться, они заживо погребены под толщей камней и промерзшей земли. Не веря еще в случившееся, люди ,толкаясь, падая, бросились туда, где светил дневным светом вход в пещеру. Их встретила груда валунов, и стало понятно, что солнце отныне померкло для них, что их дом здесь, который скоро превратится в братскую могилу. Они метались по подземелью, в бессильной ярости проклиная все. Золото, это ненавистное золото! Сейчас, под землей, перед лицом неизбежной смерти, многие теряли разум, плакали и молились, со страхом ожидая той неизбежной минуты, когда погаснет последний догоревший факел.
Пока все метались по подземной могиле, полковник сидел, совершенно обессиленный, на подвернувшемся камне, и тупо наблюдал, как мечутся блики факелов по стенам пещеры. Казалось, это было не ним, как в немом синематографе, который он как - то увидел в городе. Люди также бегали, бессмысленно толкались, махали руками. Ведь его предупреждала его безымянная возлюбленная о предстоящей беде, а он придал тому никакого значения. Вот и поплатился за свою беспечность. Здесь они умрут, верные стражи, на грудах золота, которое они сами привезли, своими руками соорудили себе братскую могилу. Видимо, великую силу имеет тот колдун, наложивший такой страшный запрет. Он прислонился к холодной каменной стене, и впал в забытье.
За 25 лет до этого, по - моему Москва.
Колина квартира представляла собой смесь жилой комнаты и библиотеки. Книги были везде, в шкафах, на полках, на подоконниках, на диване, пачкой лежали на обеденном столике. Книг было много на немецком, французском, языках. Но Николай читал их каждый день по одной, это было у него железное правило, и потому для всех своих знакомых он был как Будда. Он знал все, и сомнений никаких не испытывал. Невысокого роста, плотный, он просто жил, прекрасно зная, что жизнь существует для того, чтобы жить.
И главное, - говорил он, взволнованному Платону, - чтобы ты не мучился, знай, жизнь существует только для тебя. Как только тебя не станет, не станет и всей вселенной. Возраст человека, это то, что люди сами придумали, для человека, каждый день единственный в его жизни, даже не день, каждая секунда и теряет человек всего лишь секунду. Вот ты можешь подарить мне секунду. Вот из – за этой секунды и весь сыр - бор!
Он прошелся по комнате, молодой, подтянутый, в элегантно сидящем костюме, начал перебирать книги. Он умел убеждать, и чувствовалось, что в слова он вкладывает свои собственные рассуждения, свою силу.
- Вот посмотри, все рассуждения европейцев, это трусость перед лицом неизбежной смерти, все ищут бессмертия, да не знают, как найти. Золото, власть не дают бессмертия, потому старушка Европа решила удариться в прогресс, чтобы найти эликсир, способный дать вечную молодость. Но поскольку такого эликсира нет, то большинство считает, что пока у него есть возможность иметь женщину, он молод. А власть, это выше женщины, это наслаждение, посылать другого человека на смерть, то есть распоряжаться тем, чем может распоряжаться только избранный. Кем избранный? Да, бросьте, Платон, такими же испуганными, жалкими людьми, и тут вы правы, бессмертие только в слове.
Он подошел к стопке книг, и не глядя стал открывать и бросать на пол.
Платон, обратите внимание, люди все время пишут о любви, но для большинства любовь, связана только, со словом иметь, а где имеешь, там и платишь, так что все наше несчастье проистекает от неумения любить. Кто бы нашел формулу любви? К стране, людям, женщинам, всяким ползучим гадам? Может вы Платон найдете это волшебное питье?
Я только хочу спросить, а зачем тогда человек? Русский человек?
А это, Платон загадка, и разгадать ее невозможно. Ее разгадывали и татары и немцы, и поляки, и немцы, тайну его унесли при расколе. Ты думаешь, власть в России в царской постели? Как бы не так! Потому и страшна всем Россия, что никто и никогда не увидит эту настоящую русскую душу. Она там, в лесах и болотах, в скитах, где раз в год открываются ворота, чтобы старцы могли выйти, и обойти свои кельи. А то, что здесь в городах происходит, так то, что люди лишь уничтожают друг друга, освобождая место для иных.
Платон поспешил уйти, да Николай сильно не задерживал, должна была прийти дама, как он изящно выразился, « для медицинских опытов».
Город встретил ночной прохладой, пустынными улицами, кое – где горели фонари, мало исправляя ночные сумерки. Он шел, погруженный в свои мысли, и странно, слова Николая вызывали в нем отвращение, он никак не мог согласиться с тем, что должен умереть, и держаться в этом мире он должен всего на всего за эту маленькую песчинку, имя которой секунда. Неужели, все так просто, и нет ничего, что имеет в этой жизни другое измерение счастья кроме, золота и власти?
В переулке он столкнулся со странной фигурой, завернутый в какой – то непонятный плащ. Он уже было прошел мимо, но незнакомец повернулся и стал догонять его. Платон прибавил шагу, он был неробкого десятка, однако человек догнал его и сказал:
- Не спешите, Платон Николаевич, я к вам с просьбой.
Он говорил, как говорят грамотные люди, привыкшие к письму и чтению. Платон, удивленный услышанным, остановился.
- Здесь недалеко, пройдемте со мной, с вами хотят побеседовать.
Он замер в ожидании. Ни лица, ни фигуры точно увидеть было нельзя. Платон кивнул. Через минуту он шел следом за незнакомцем, удивляясь своему легкомыслию.
На Пятницкой они свернули под арку, вошли во двор, поднялись на какое – то пристроенное крыльцо. Проводник постучал в дверь, явно условным знаком.
- Войдите, - услышали они чей – то голос, не заперто!
Отворилась дверь, и они стали спускаться в полутемную пасть подвала.
Платон спустился вслед за спутником. И вдруг оказался в полной темноте, ничего не видя. Он остановился в растерянности, не зная, что предпринять. Ему хотелось уже поворотить, но понял, что совсем потерял ощущение пространства и времени. Обратной дороги в такой темноте ему не найти. И тут он заметил, как в темноте стали появляться маленькие темные огоньки, они стали вырисовывать узкую дорожку, и ему ничего не осталось делать , как двигаться по этой дорожке. Он шел, вдыхая плотный теплый воздух, но не слышал собственных шагов, они словно утопали в мягком пушистом ковре. Идти пришлось довольно долго, прежде чем он услышал шум голосов, впереди забрезжил свет, а потом свет ярко вспыхнул, словно сто солнц зажглись разом, и Платон остановился пораженный увиденным.
В огромном зале, который, казалось, не имел ни конца, ни края, словно само небо висело в этом зале. В зале было полно народу, гораздо больше , чем на балу у императора, на котором ему приходилось присутствовать. Великолепие костюмов и богатство украшений поразило его. Он видел здесь диковинные мундиры и платья, обувь, которую уже давно никто не носил, парики, в которых висели гроздья бриллиантов, позументы из чистого золота. Откуда - то сверху лилась диковинная музыка, плавная и задушевная, она словно, подхваченная бурей, уносилась в бесконечное пространство. И тогда все начинали кружиться в такт бешеной музыке. Платон вертел головой, в расчете увидеть знакомого, но странное дело, у всех ряженых на лицах одинаковые белые маски, и весь этот вертеп, ни на минуту не останавливается. И вдруг музыка смолкает, резко, словно по мановению волшебной палочки, толпа замерла, голос издалека объявляет, размеренно и четко:
Дамы и господа! Перед вами Князь Платон!
Все кланяются, низко в пояс, а потом музыка взрывается нагромождением звуков, и снова в сумасшедшем ритме взлетают ноги, и колышутся плечи танцующих кавалеров и дам.
Ах, князь Платон, - слышит он со всех сторон, - идите к нам, князь Платон!
Он подходит к толпе танцующих, протягивает руку, и его тут же подхватывает бешеный вихрь танца. И он уже готов танцевать, хлопать в ладоши, но что это? От толпы веет ледяным холодом, словно все они начинены льдом. Снова смолкает музыка, толпа расступается, словно берега реки, обнажается алая дорожка, на которой оказывается только он один, Князь Платон.
Невидимая сила ведет его по этой дорожке, а все кланяются в пояс, галантно, а он все идет, и уже поднимается по огромной лестнице, все выше и выше. А перед ним, забранный горностаем трон, а на троне роскошная, совсем нагая дама. Только вид у нее совсем скучный, словно тысячу лет эта дама не видела ничего хорошего. И вот встает эта дама, приглашает Платона, сесть рядом с ней на троне, и он садится князь, и словно оказывается внутри этой дамы. И что это?
Словно все враз меняется, вместо роскошных кавалеров, и дам, худые скелеты, которые корчатся в страшной судороге, а внутри этих скелетов пустота, и ничего больше нет.
Вот, видишь, Платоша, - скучным голосом говорит дама, - вот это все те, кто добивался меня, рядились в нарядные одежды, только видишь, скучно с ними, все они на одно лицо!
А почему? – спрашивает Платон.
А нет у них лиц, ведь у власти нет лица, да и зачем им лица? Власти бог лица не дал! Ты, видишь, у меня нет ни тела, ни лица, ни вкуса, ни запаха.
А что же есть?
Да, посмотри, Платоша, внимательно, и увидишь, что все это пороки человеческие, вот они и рядятся в одежды, и потому знай, что самое страшное для власти, добродетели, а не пороки.
И вдруг поднимается страшный шум, все исчезает, и перед троном совершенная пустота, а посреди зала совсем маленький плачущий ребенок. Платон встает, подходит к ребенку, наклоняется, а ребенок совсем голый, и беззвучно плачет красными слезами…
Скит Таятский, прошлое
С того дня старец почти не спал, молился, не зажигая свечей, шепча молитвы, или обессилев, падал перед иконами, почти в беспамятстве. Нет, он не просил прощения для себя, он просил спасения, для тех, кто томился в холодной подземной могиле. Он просил за свою дочь, для всего сущего на земле. Он знал, что должен уйти, но чтобы не напрасно были те жертвы, он должен совершить еще одно, по людским меркам страшное дело. Но каждый, кто жил под сенью двуперстного знамения знал, что придет час, и он должен , во имя Господа, пойти на муки, что бы очистить себя и найти спасения. Но он не мог принять это решение один, и вечером после молитвы, собрал самых крепких старцев, тех, кому мог доверить как самому себе.
Они собрались втроем в моленной комнате, где горела лампада, один совсем седой и старый, прошедший каторгу, и с каторги принесший крепкую веру, и следовал ей уже четверть века. Он сидел в углу на простой лавочке, и казалось, совсем не слышит, что говорит старец.
Другой, крепкий, здоровый мужик, одетый в добротный полушубок, больше походил на купчика средней руки, он и был из купцов, молился у образа Христа, молча, лишь шевеля губами.
- Братья, - старец говорил так тихо, что казалось голос его совсем невозможно услышать, - братья, настал час, когда мы должны принять решение, во славу Божию, ибо тот час настал! И до нас доходит мирская суета, и грозит нам духовной гибелью. Либо мы погибнем в миру, либо мы встретимся с господом нашим в величии и славе.
- Истинно говоришь – ответил тот, кто, помоложе, - истину говоришь Платон, мы можем только во славе встретить Господа, а жизнь без надежды на спасение, пустая жизнь. Жизнь ради жизни греховна.
Постарше, сидевший в углу, затянул молитву похожую на песню, слова были настолько древние, что смысл ее был понятен только ему. Потом он остановился, немного помолчал и спросил:
- Братья, а в крепости мы решать за всех, ведь есть младенцы, которые еще не вкусили прелести земной, и кто еще в утробе материнской. Нас ведь не мало наберется. Мы с вами пожили, белый свет потоптали, а как мы их решим света небесного.
Не сомневайся – сказал старец, от нашего костра, они только очистятся, а вот тот пожар, что по всей Руси зачинается, сгорят многие, кто сейчас весел и доволен. И проклянут они час своего рождения, и что отказались от веры истиной, они и от этой веры , своей поганой откажутся, на новую поменяют. Только не долго все это продлится, тяжелый век их ожидает.
Вот, дочка, и расстанемся мы с тобой, и увидим друг друга не скоро. Молчи, не перебивай! Старец, худой и бледный, который день пребывал в посте, сидел в старом, резном кресле.
- Тебе надлежит исполнить мою волю, да не только мою. Слушай и запоминай! Те люди, что недавно приходили к нам, привезли золото, много золота. Только золото оно не наше, его народ и государи собирали на великое дело, оно кровью христианской омыто, считай у Бога выпрошено. Господь даровал его нам за грехи наши, чтобы не умножать скорби на земле, сотворить благое дело. Не нам дадено, не нам распоряжаться, но хранить его, тебе поручено , на тебя пал выбор, а ноша эта, ох как, тяжела! Тут искус велик! Живи, так, чтобы дождаться , кто за ним придет, про то неведомо никому, не скоро антихрист с русской земли уйдет. Потому от веры не отрекайся, знай, как бы ты не крестилась, двумя перстами, или тремя, ты в корень смотри, все что для Руси православной полезно, то и правильно. Кроме тебя, схрона никто знать не должен, а я тебе метку дам. В мужья возьмешь из молодых, крепких. За полковника прости, знаю, что люб был тебе, да дело важнее. Мужу рассказывать не смей, мужики они под пытками слабее. А тебе нелегко будет, потому, как - то золото ищут. Детей заведи, воспитай, по уставу. А если до того времени никто не придет, а тебя господь к себе призовет, то наследнику перед смертью накажи, что бы золото то не транжирил, а настоящему государю передал, на трудный час, на важное дело .А так, завтра утром уйдешь в тайную келью, там до весны схоронись, иначе вам отсюда не выбраться. А тут нас скоро ждут большие скорби. Испытает нас бог на верность, да боюсь, не все эти испытания смогут выдержать. Иди, да поминай нас, в своих молитвах. А мне еще приготовиться надо, с Богом поговорить, душу укрепить, очиститься от грехов земных, не по своей воле принятых.
Глава 13
« Гарь»
Прошлое, год 1920
Эй, командир, не хотят открывать, поют чего – то, закрылись, что делать, может гранатой их жахнуть, а? - молодой боец стоял перед командиром в распахнутом полушубке.
Я , тебе сейчас так жахну, что костей не соберешь, они мне живые нужны, мертвяки нам ни к чему, понял дубина!
Понять понял, а делать что?
А ничего не делай, стой и жди, твое дело телячье, жди когда оботрут.
Командир сидел на раскладном стуле, запахнутый в теплый полушубок и думал, что предпринять? Приказ у него был простой: «Установить советскую власть!» А что ее тут устанавливать, среди этих сумасшедших мужиков и баб? Им любая власть, по это самое, в тайге один медведь хозяин. А тут еще рядом надзиратель из Чека, с особыми полномочиями, стоит в сторонке, и что ему надо? Сидел бы у себя в столице, да ходил к артисткам, нет зачем – то в тайгу поперся, висит над душой. И, правда, что делать? Ждать, когда сами выйдут? А сколько ждать?
Прикажите, оцепить дом, и приготовить топоры, - услышал он голос особо уполномоченного, - и чтобы без приказа никто с места не двигался! Понятно!
А топоры зачем, - удивился командир, - в атаку с топорами, что ли пойдем?
Они в доме сами себя спалят, нужно хоть кого – ни будь из огня живым вынести, это строжайший приказ, не исполните – расстреляю на месте! – голос стал металлическим. Командир понял, этот точно уложит половину отряда, а своего добьется, он таких людей за версту чуял.
Бойцы расположились вокруг запертого дома, в котором уже какой день собралось все население скита, от грудного младенца, до самого старца. Не спали, не ели, только молились, младенцев поили сонным отваром, те мирно спали на материнских руках. Все в празднично белом, горели свечи и мерцали лампады. Мерное пение, заглушалось воплями доведенных до экстаза людей .Кто хотел, участвовал в свальном грехе, на это никто не обращал внимания. Все были как во сне. Было слышно, как по улице ходили люди, громко матерились, но это еще больше распаляло народ в молельне. У самых дверей, таких прочных, что их сломать было невозможно, была навалена куча соломы. Все готово, чтобы сотворить гарь. Лучше сгореть в геенне огненной, чем покориться слугам антихристовым! Пение все нарастало, люди собрались вокруг алтаря и пели, взявшись за руки. Старец понял, что настал момент. С зажженной свечой, он подошел к затворенной двери и опустил ее в сухую траву. Пламя быстро набрало силу, комната наполнилась треском огня и запахом дыма. Люди начали расползаться по углам, обниматься в ожидании смерти.
Когда под стрехой дома повалил, командир растерянно посмотрел на уполномоченного. Тот сразу понял, что нужно делать, видимо во всяких переделках бывал.
Ломать, дверь, живо, - приказал он, доставая наган, - ломать дверь и вытаскивать людей!
Ошарашенные солдаты молча стояли, не шевелясь.
А та сам попробуй! – зло бросил тот самый, который спрашивал командира, не жахнуть ли гранатой?
И в ту же секунду подавился пулей, упал кровавя белый истоптанный снег .Словно подстегнутые, остальные бросились к горящему дому. Стали выламывать прочные двери, наиболее сметливые бросились на крышу рушить потолок. Вскоре поляна огласилась криками и руганью солдат. А пламя все пожирало дом изнутри. Наконец дверь рухнула под ударами топоров, оттуда вырвался язык пламени, и повалил густой дым. И все - таки оттуда тянущее за сердце раздавалось пение! Но пламя, получив заряд свежего воздуха, разгоралось сильнее и сильнее.
В дом! – орал диким голосом командир.
Понял, что не сносить головы, если никого не вытащит живым из этого пламени. Кто – то рискнул прорваться в бушующий огонь, другим удалось поднять потолки, спрыгнуть в горящую, заполненную умирающими людьми комнату. Высохшая за столетие лиственница разгорелась быстро, источая нетерпимый жар. Все быстро превратилось в один пылающий костер, из которого спасти удалось совсем немногих.
С вершины горы Секлетинья наблюдала за пожаром, видела , черный дым, как, подобно муравьям бегали чужие пришлые люди, как взметнулось огромное, до самого неба пламя. Временами ей казалось, что она слышит крики умирающих людей, чует запах горелого мяса. Она так и не поняла, почудилось ей, или действительно ветер донес до нее прощальное напоминание от ее родителя. Сил смотреть больше не было. Она, вся в слезах, почти ползком добралась до своей потаенной кельи, и рухнула на холодный пол, впав в забытье.
Москва, 1905 г.
В Москве, который день было нехорошо, стреляли, полно было всякого люда и казаков. Стояли пушки, у которых грелись унылого вида солдатики, так и не уразумевшие, чего это господа взялись бунтовать. Это ладно, бы, каторжане какие, ну инородцы, а то живут в городе, в сапогах ходят, кругом электричество. А у других, кроме лучины и клопов, ничего в хате нет. Так вот и жахнем по господам, чтобы знали, каково это.
На углу, поднявшись над толпой, кое – как, зацепившись за афишную тумбу, говорит студент, высокий, худой, он похож на черного галчонка. И в довершении сходства, машет рукой, в черной перчатке. Человек пять зевак с любопытством взирает на оратора, который все больше распаляется от собственных слов. Слова «Самодержавие» и «Долой», слетают с его губ, подобно подсолнечной шелухе. Он произносит их к месту, и не к месту, мало заботясь о смысле своей речи. Ему нравится произносить эти слова, ему хочется думать, что и собравшиеся просто обязаны понять смысл его речи.
Григорий стоял рядом, сосредоточенно думая о своем. В Москву он пришел недавно, путь держал в Питер. Хотел своими глазами увидеть столицу. Шел он уже несколько лет, не спеша от деревни к деревне, от города , к городу, от монастыря, к монастырю. Видел множество людей, и многие узнали, что есть такой старец Григорий, вышел из сибирского скита. Что силен старец, и словом, и телом, знает сильные заговоры, всю тайную науку, которой там и обучился. Он и сам ощущал в себе непонятную силу, словно в нужный момент невидимая рука двигала им, он говорил такие слова, которые рождались сами, и смысл этих слов открывался ему много позже.
На улице показался казачий разъезд. Студент, так увлекся речью, что обратил внимание, когда лошадиная морда оказалась у него перед глазами. С испуга он оборвал речь на полуслове. И спешно спрыгнул с тумбы, затравленно ища путь к спасению. Однако старший из казаков не был горазд, так просто отпустить оратора.
Что, молчишь? – спросил он, глядя на съежившегося парня, - а то мы послушаем!
Не хочешь, не слушай, а врать, не мешай! – набрался в толпе смелости мужчина, по виду приказчик в мелочной лавке.
Вот оно, правда, потом не расхлебаешь! – согласился казак, - только нам и расхлебывать. Может огреть пару раз, да и отпустить?
Он взял в руки плеть. Толпа молчала, однако расходиться никто не спешил, ожидая дальнейшего представления. Казак покутил головой, поправил шапку, и взмахнул плетью. И в туже минуту, студент выхватил из кармана браунинг, направив на сидевшего в седле кавалериста, выстрелил. Тот медленно начал падать, толпа ахнула, и стала разбегаться, словно ошпаренная кипятком. Казаки соскочили с лошадей, и началась молчаливая расправа. Студент умер молча, не произнеся ни слова.
Через пять минут, забрав своего товарища, осиротевшую лошадь, казаки поехали дальше, бросив на снегу труп студента.
Григорий все время так и простоял наблюдая эту картину. Что же все правильно, иного не дано. Он спросил прохожего, как пройти на Пятницкую, где находился дом князя Платона. О нем давно было известно, как о ревнителе веры. В одном из монастырей настоятель дал адрес.
- Зайди, Гриша, к князю Платону, весточку от меня передай, да поклонись, большой души человек.
Идти оказалось недалеко.
Спиридон, услышав звонок, пошел открывать двери. После смерти старой княгини, князь Платон рассчитал всех, в том числе и «мусью», оставив только Спиридона, скорее в качестве сторожа. Кушаний он почти не ел, держал постоянный пост, оставив службу занимался малопонятными для московского общества делами. Весь кабинет его был забит книгами духовного содержания, а сам по одежде и повадкам больше походил на апостола, по странному обстоятельству, попавшему в этот дом.
На пороге стоял высокий, худой мужчина с длинными, спадающими на плечи, давно немытыми волосами, в неопрятном пальто. Таких гостей Спиридон видел много, но ничего не стал говорить, лишь вопросительно посмотрел на пришельца.
Тот поклонился в пояс и произнес ровным глухим голосом.
Дозвольте до князя Платона по личной надобности!
Подожди, - внушительно сказал Спиридон, - жди тут, позову!
Спаси тебя Христос, - отозвался мужик, и перекрестился.
А как доложить – то, - поворачиваясь к нему профилем лица, спросил Спиридон.
А скажи, милый, Гриша Распутин до его милости пришел.
Показалось Григорию что – то знакомое в лице Спиридона, но память не нашла зацепки, мало ли похожих людей на свете.
Спиридон спустился скоро:
- Проходите, только разденьтесь.
Он указал на шкаф для одежды.
Григорий неторопливо стал снимать одежду, и так же неторопливо развешивал в шкафу. Спиридон стоял рядом, изредка помогая ему в какой – то мелочи.
Григорий подошел к зеркалу. Худое изможденное лицо, длинные волосы, огромный нос, и черные впадины глаз, давно он не видел своего лица в зеркале. Ни в скитах, заброшенных в тайге, ни в монастырях, ни в тайных избах не держат зеркал. Он повернулся и стал подниматься по лестнице.
Князь Платон встретил его, стоя посредине большой комнаты, больше похожей на келью, чем на жилище молодого человека. Одет он был во все черное, мало стрижен, но лицом свеж.
Григорий представился, сказал, что кланяется по просьбе настоятеля. Платон обрадовался.
Да, конечно, конечно я помню, да я скоро него буду!
Жестом, он пригласил его сесть.
Спиридон, голубчик, принеси нам чаю, что – ни будь поесть, постненького.
Беседа у них затянулась за полночь.
- Мы все плывем в одной реке, и не можем изменить ее течение, тем более повернуть вспять, - сказал в конце разговора князь.
Он ходил по комнате, и говорил неторопливо, было видно, что давно обдумал свои слова.
Мало кто, захочет хотя бы выбраться из этого течения, а многие, когда одумаются, будет поздно. Мало что можно изменить, река течет все быстрее и быстрее.
Я попробую, пойду к царю. Он может меня послушать.
Желаю тебе удачи, Гриша, - он покрутил на пальце серебряный перстень подарок Николая, затем подошел к окну. Из него было видно, как где – то за Кремлем розовела алая полоска зари.
Бог тебе в помощь, Григорий.
Уходя, Григорий принял свое пальто из рук Спиридона. И снова что – то екнуло в груди.
Он хотел спросить Спиридона, кто он и откуда, а затем махнул рукой и вышел на холодную московскую погоду.
Таятский скит.
Пожар быстро закончился, оставив после себя груду дымящихся развалин. Спасти удалось немногих, большинство обгоревших настолько, что спасти их не было никакой возможности. Они просто лежали на траве, и бредили, впав в беспамятство от боли. Однако уполномоченного мало волновали стоны несчастных. Он долго всматривался в то, что осталось от людей, наконец, его внимание привлек перстень на пальце одного из несчастных.
- Вытащите вот того, - указал он на обладателя перстня, - положите отдельно.
Бойцы исполнили, осторожно перенеся того, на которого указал мужик в кожанке подальше от остальных. Уполномоченный наклонился, сначала рассмотрел кольцо, а потом не брезгуя (вот железный человек), достал носовой платок и стал стирать гарь с лица умирающего. Тот застонал.
Ну, что Платоша, вот и увиделись, через столько лет! – проговорил чекист, продолжая вытирать лицо лежащего на земле старца.
Не узнаешь, что ли, это я Николай! Как это ты из столицы и сюда, ведь ты же считай, Рюрикович?
Умирающий захрипел, стараясь что – то произнести, но не мог, только задергались обгоревшие губы.
Ладно, ты главное скажи, где груз? - обратился он к тому, кого называл Платоном.
Однако тот молчал, глядел пустыми глазницами в высокое голубое небо, видимо сознание еще его не покинуло, и он пытался зацепиться за эти плывущие облака и лучи солнца.
Фельдшера ко мне, срочно! – распорядился чекист. Подбежал фельдшер, посмотрел и только развел руками: «Дескать, чего уж тут, не жилец!»
Чекист расстегнул куртку, досадливо поморщился: «Надо же все, как неудачно, а ведь , казалось, что вот, всего шаг..»
Эх, Платон, ну что же ты, ведь такой служака был, может, отдашь, тебе то зачем? И от неожиданности вздрогнул.
Платон попытался приподнять руку, и в последнем движении сложил грязными обгоревшими пальцами фигу…
Чуть ранее…
Через некоторое время в подземелье погасли последние огни догоревших факелов, и наступила пугающая тишина. Лишь изредка с потолка подземелья падали капли воды, нарушая зеркало подземного озера. В темноте утонуло все , и очертания предметов и лица людей, словно стерлись невидимой рукой. Каждый застыл там, где их застала полная темнота, люди жались друг к другу, пытаясь хоть немного успокоить себя от этого надвигающегося ужаса. Стало понятно, что их погребли заживо, и найти выход из этой могилы было просто невозможно. Тот кто, подстроил такую ловушку, постарался на совесть. Вход был завален толстым слоем горной породы, которую нельзя было разобрать руками. Людей окружали только вода и холодный камень. Спасения ждать было неоткуда.
Скоро в подземелье все стихло, все впали в оцепенение. Все, чем жили люди, оборвалось, и теперь каждый примеривал на себя только одно, как умереть, чтобы смерть не была мучительно долгой. У тех, кто имел при себе оружие, чувствовал себя счастливчиком. Другим пришлось вымаливать для себя такую смерть.
Полковник ни в чем не винил старца. Он тоже выполнил приказ, наверное, единственно правильным способом. Был отряд, который вез золото и сгинул, целиком. Словно растворился в воздухе. А может ничего, и не было? Да и не скоро потребуется этот груз, к тому времени нынешние правители уйдут, и придет настоящая власть. А им придется до конца выполнять свой долг. Но что он мог сказать людям? Они и так все поняли, и лишние слова утешения им ни к чему.
В самом подземелье было относительно тепло и сухо. Сколько времени можно прожить в подземелье, да кто может дать ответ на такой вопрос? Странно, сколько людей мечтают, грезят стать богатыми, иметь кучу золота. И некоторым удается достичь всего этого. Он заперт под землей вместе с таким, просто непостижимым богатством, прежде чем, кто - то придет сюда, он превратится в прах, а золото, будет, так же светится, ослепляя других своим блеском. И никому не будет дела до того, что здесь умерли жуткой смертью его товарищи.
Ну что же, пока хватит сил, он будет жить. И искать путь к жизни.
Вскоре он потерял счет времени, а точнее понятие о нем. Все слилось в одну темную, непроглядную ночь. Полковник опасался выходить из своего укрытия, понимая , что обезумевшие люди просто убьют его, поскольку справедливо считают виновником их такой смерти. Он впал в забытье, изредка очнувшись, он прислушивался к шумам в подземелье. Иногда он вздрагивал от хлопка выстрела. Очередной несчастный, не выдержав ужаса, расставался с жизнью, Иногда раздавалась отчаянная ругань, проклятья в его адрес, и снова хлопали выстрелы, а потом все затихало. А он все никак не мог решиться достать пистолет. Однажды он увидел силуэт маленького, сгорбленного человечка, в котором он признал того самого колдуна, которого безжалостно сожгли в пустом вагоне. Значит, дух его навечно поселился здесь, он сопровождал их повсюду, а теперь запер их в этом подземелье. Когда он засыпал, то ему снились сны. Снилась мать, снились женщины, с которыми он был близок, а сегодня ему приснилась снова горячая баня, но почему - то в ней ярко горело солнце. И та самая женщина, с черными распущенными волосами, парила его кроваво – красным веником, хлестала его тело, словно мстила ему за что – то в чем он не был виновен. Он хотел закричать, что больно, что не надо, зачем она так делает, и вдруг она встала, нагая красивая, и стала подзывать его к себе, призывно двигая ладонями. Он встал грязный, потный и стал подходить к ней, распаленный желанием, а она вдруг обернулась русалкой, нырнула в огромный кипящий котел, и исчезла. Полковник очнулся. «Наверное, я точно схожу с ума»,- первое, что пришло ему в голову. И в этом было нечто такое, что наводило на размышление, была в этом подсказка, только угадать ее было совсем не просто. Он долго лежал, собираясь с силами, пытаясь победить апатию голода.
А откуда здесь может быть озеро, откуда здесь может появляться вода? Ведь вода сюда поступает, но она отсюда выходит. Если это так, то должен быть еще один выход?
Он поднялся, ощущая в теле неимоверную слабость, медленно побрел, держась руками за стены, спотыкаясь о тела своих товарищей. Он опускался на колени, ощупывал в надежде найти признаки жизни. Но все напрасно, сломленные они уже все расстались с этим миром, не вынеся ужаса подземного заточения. Он все ближе ощущал присутствие водной поверхности . обостренные чувства, подсказывали, что надо ближе прижиматься к скале. Но он упорно двигался, в тупой уверенности. Что именно там спасение, а где он и сам не знал. В какой – то момент он не удержался, и он грузно сорвался с тропинки в глубь подземного озера. Тяжелый полушубок сразу потянул его на дно. Разум полковника отключился. Захлебываясь, он отчаянно пытался сорвать с себя тяжелым грузом висевший полушубок. Ноги его коснулись дна, он отчаянно рванулся, пытаясь вырваться из водного плена. Его завертело, понесло и через мгновение, он увидел неяркий свет, пробивающийся сквозь водную пелену. Непонятная сила вытолкнула его из тьмы, и все расплылось в его сознании.
То же самое место, 1998 год.
Шум водного потока остался за спиной, Володя шел по уступу, который заканчивался большим гротом. Грот был наполнен теплым , влажным воздухом, стены были покрыты зеленым ковром растений. Пройдя внутрь, он уперся в стену из каменных глыб, дальше пути не было, однако его вниманию привлекла толстая веревка, один конец которой торчал из воды, а другой уходил в водную толщу. «Зачем так?» - подумал он, опустил руку, чтобы взять ее, и ощутил, что вода, совсем теплая, словно в нагретом чайнике. Веревка приподнялась, она тянулась под водой за каменную стену. Если веревка ведет внутрь, что же там может быть? Он пошел, держась за нее, ноги все глубже уходили в толщу воды. Глубина озера становилось все больше, по плечи, телу стало тепло, словно он окунулся в ванну, а ноги утопали в месиве водорослей. Скоро над водой у него осталась только голова. Ему стало совсем не по себе, но он шел, уверенный, что за каменной стеной его ждет нечто необыкновенное. На некоторое мгновение пришлось совсем погрузиться в воду, затем он ощутил, как водный плен отпустил его, он открыл глаза, кругом было почти темно, только за спиной пробивался неясный свет. Он прошел дальше, все еще держась за веревку. Воды становилось все меньше, и вот он ощутил, как ноги очутились на каменистой земле. В кромешной тьме, озираясь вокруг, он машинально дернул за веревку, и замер от неожиданности. Где – то в самом верху вспыхнула яркая лампа, осветив подземелье. Таинственно мерцала черная гладь теплого озера, с потолка грота свисали гирлянды сталактитов, составляя замысловатые гроздья.
Вот оно, убежище Богородицы, - пришло ему в голову.
То таинственное место, о котором говорилось в тайной записке. Он сел на камень, нужно было отдышаться, прийти в себя, подумать, что делать дальше. Раз здесь придумали освещение, значит, люди должны сюда приходить. И проход сюда только один, иначе этой веревки бы просто не было. Вот только кто и когда, а главное, зачем? Да и свет не может гореть вечно. Он поднялся и пошел вдоль водной глади подземного озера. И тут в одной из ниш Володя увидел брезент, который был наброшен на небольшую кучу. Он приподнял брезент, и увидел стопку, аккуратно сложенных ящиков. Не долго думая, он вытащил один из них, пытаясь рассмотреть, что это может быть. Тот был очень тяжелым для своего сравнительно небольшого размера. Он был плотно закрыт, и в темноте он никак не мог увидеть, как открывался этот тяжелый ящик. Тогда Володя приподнял его, и силой бросил об пол. Дерево хрустнуло, и что – то зазвенело, ударяясь о камни. Он нагнулся, приподнял продолговатый тяжелый брусок, и память подсказала: «Золото, это может быть только золото! Такое он уже держал в руках!». Охваченный радостным чувством удачи, Володя вышел из ниши, ближе к свету. Слиток золота глядел на него красноватым светом, лапы орла хищно выделялись на его гладкой холодной поверхности. Вот такого он никак не мог ожидать. Рядом в двух шагах, лежало несметное богатство! Все, что рассказывал дед, Степан оказалось правдой! Однако все это не походило на что это все брошено. Тайник был хорошо устроен и оборудован. Рано или поздно хозяин сюда заглянет, а если хозяин погиб, если предположить, что Хозяин Анатолий Николаевич, то тот, кому поручено охранять это золото, вскоре сюда явятся. Тогда держись, лейтенант, разговор будет крутой, мало точно не покажется. Тот вооружен, и прекрасно знаком с местностью.
А у него что? Кроме своих двух рук, нет ничего. Надо быстро осмотреть подземелье, не отвлекаясь на осмотр золота, пока оно ему не принадлежит.
А если заговор о шести головах действует? Ведь говорил Степан Крючок, либо с ума сойдешь, либо погибнешь!
Он поставил ящик под брезент, аккуратно прикрыл им, постарался скрыть следы своего присутствия.
А сам , немного погодя, пошел дальше вдоль озера, стараясь вобрать в себя ощущение пространства. Подземное озеро уходило вглубь, и идти приходилось почти по самому краю воды. Все тонуло во мраке подземелья. В некоторых местах попадали остатки скелетов. Кто они? Груда костей, вот и все что осталось от человека. Зачем они оказались здесь, по своей воле, или нужда заставила их встретить смерть в этой огромной необычной могиле. В одной из ниш он набрел на кучу разного хлама. Почти на ощупь перебрал валявшиеся предметы, самым ценным из которых был изрядно проржавевший клинок. Ну что же и это неплохо в его положении. В конце концов, он почувствовал усталость. Болело плечо, видимо пуля все - таки зацепила, нужно было отдохнуть. Он опустился на камень, Отвернул рукав. Так и есть, небольшая царапина. Володя промыл рану водой и ощутил облегчение. И тут в подземелье стало совсем темно. Видимо, сторож добрался до своего жилища и отключил свет. Вот как все устроено. « Снаружи проведен кабель, который и питает лампу в подземелье. Неплохо придумано, по - хозяйски, с умом. Вот теперь и жди гостей, Лейтенант Семенов!» Откуда могли придти гости, он не знал, но время у него подготовиться для встречи, было. А придумать он ничего стоящего не мог. Наверное, на такой случай, у них что – то было предусмотрено, только вот смерть Анатолия Николаевича предусмотреть они не могли, просто не брали все это в расчет. Потому как все остальное теряло всякий смысл. Зачем мертвому человеку столько золото, да и вообще, нужно ему что – ни будь? Смысл был в обладании этим богатством, и не каждому это по плечу. Да вряд ли кто мог сообщить сторожу о смерти хозяина, не так уж много времени прошло, а тот вряд ли имел радиосвязь. От греха подальше, что бы ни соблазняться. Кто мог быть сторожем? Либо тот, кому на людях появляться нельзя, уголовник, например, либо тот, кто к этому делу причастен каким - ни будь образом, непонятно как. Только лейтенанту от этого совсем не легче, кто бы ни был, он ни перед чем не остановится. Сейчас он напуган, должен действовать, но и бросить такой куш не сможет. Значит, надо ждать в гости.
Прошлое, скит, грот, тайга и небо.
Полковник очнулся, он долго не мог понять, где он и что с ним произошло, настолько все смешалось у него в голове. Он лежал наполовину в воде, но ему было совсем не холодно, словно он лежал в теплой ванне. Он поднял голову, перед ним была прочная ледяная глыба, сквозь которую пробивался робкий свет. И тогда он вспомнил, что когда обоз с золотом приближался к тайнику, он увидел эту огромную ледяную глыбу, вершину которой окружали странного вида деревья. Он встал на ноги, и, шатаясь, подошел к глыбе льда. Лед был прозрачен и тверд, слышно было, как в внизу шумела, ударялась о камни вода, вытекающая из озера. Выбраться из этой ледяной ловушки, можно было только одним путем, броситься в бурный поток, который вынесет его силой воды вниз, в неизвестность. Что его ждало там, он не знал, вполне возможно острые камни, на которых он рисковал разбиться. Но другого выхода просто не было, здесь еще немного, и силы оставят его. Он перекрестился и сделал шаг в пропасть, куда извергался поток воды из подземного озера. Теряя остатки сознания, он летел в струях воды, сжав зубы, тело больно ударилось о водную гладь и в туже минуту вытолкнуло на поверхность. Он открыл глаза, над ним сияло голубое небо, с горы и там и тут текли ручейки воды. Однако пенный водоворот захватил его, стараясь вытолкнуть в течение реки, где плавали в потоке мутной воды льдины. Царапая босыми ногами за камни дна голыми ногами, обувь он потерял, когда летел в бурном потоке, полковник из последних сил выполз на грязный сырой берег. Неужели спасен, это было настолько невероятно, что ему никак не верилось, что свершилось чудо, он вышел из тьмы, что кругом солнце, и он снова может наслаждаться божьим светом.
С трудом, собрав силы, босой, чувствуя, что замерзнет, он поспешил, насколько мог уйти от воды. Нужно было искать людей, пусть даже тех, кто послал его на верную смерть. «Дважды не вешают». – вспомнилось ему. Не могут его дважды повесить, лишь бы дали поесть и обогрели. Дорогу он помнил, тем более, в воздухе ощущался стойкий запах дыма, словно горел большой костер. Он шел медленно, временами падая и больно ударяясь о землю. Ноги дрожали, все плыло перед глазами, и только усилием воли он заставлял себя подниматься и идти вперед. Наконец, ему удалось преодолеть подъем, за которым, по его расчетам располагался сам скит. Запах гари все сильнее ощущался в воздухе, и тревога набатом звенела в голове: « Неужели там, что – то произошло?» Последнее усилие и самые худшие опасения оправдались, вместо дома, он увидел груду обгоревших бревен, которые все еще испускали легкий дымок. Все было кончено. Он так и погибнет здесь от холода и голода. Не случайно сгорел этот дом, и, скорее всего, все обитатели погибли в огне. Отсюда и такой жуткий запах, который преследовал его на всем пути. Полковнику хорошо был знаком, сколько раз он ощущал его на поле боя. Запах смерти. Это его окончательно добило, трясясь от холода и нервного шока, полковник стоял, облокотясь о ствол подвернувшегося дерева, а потом без сил рухнул на грязный снег.
Медведица, поднятая из берлоги, худая с клоками не вылинявшей шерсти, брела по тайге. Пора было встречать весну, и она встретила ее согласно заведенному природой порядку. Весна бередила медвежью душу, долгая зимняя спячка, благополучно закончилась, никто не потревожил ее в берлоге, а вот людей, с которыми она уживалась столько лет, она почему - то не увидела. Вот только этот противный запах, который ей не нравился, провожал ее и днем и ночью. Было совсем тихо, и нигде не было видно следов добычи. По весне всегда так! Приходится довольствоваться разными корешками, даже на реке еще лед. И тут она наткнулась на лежащего без движения человека. Она повела носом и остановилась, оглядевшись вокруг. Других людей она не заметила. А человек лежавший на земле не шевелился. Может, умер? Тогда почему его не положили в огромную колоду, и не оставили под елкой, рядом с избой, которую они называют кельей? Может это ловушка? Только кому она нужна? Решившись, она подошла поближе, наклонилась над неподвижным телом. От него шел странный запах, в нем она так и не смола уловить аромат людской пищи и жилья. Она попыталась повернуть его лапой, это ей удалось. И человек открыл глаза.
Полковник, настолько привык ко всему, что случалось с ним в последнее время, что совсем не удивился, когда увидел над собой страшную морду зверя. В его голове все перемешалось, он уже с трудом отличал реальность от видений. Да и сил сопротивляться у него уже не было. Животное дышало смрадом, и некоторое время в раздумье глядело на него черными мутными глазами.
Ну, вот и все, - решил полковник, - вот и пришел конец.
Медведица рванула остатки мундира на теле полковника, рыча, словно приходя в ярость, и в туже минуту грохнул выстрел. Полная боли и удивления, она выпустила из лап добычу, и повернулась, пытаясь увидеть стрелка. Второй выстрел добил ее наповал.
Полковник ничего этого уже не слышал, от ужаса он потерял сознание. К нему подошла девушка, в полушубке, с винтовкой в руках, и несколько минут смотрела на лежащего в грязи мужчину. Затем, словно спохватившись, подняла его бездыханное тело, себе на плечи, и, не выпуская ружья, потащила в глубь леса…
Видения то приходили, то отступали, отпуская его душу. Он видел во сне свою покойную матушку, то приходили его товарищи, с кем приходилось делить все невзгоды войны и страшного заточения в подземелье. То иногда ощущал, что чьи – то крепкие руки бережно отирают его пылающее тело, пытаются влить в рот горячую жидкость. Он постоянно бредил, звал к себе погибших и живых, страшно ругался, то гнался за кем – то, то плакал горючими слезами, охваченный нервным ознобом.
Ей было страшно, что единственная уцелевшая душа, в этой тайге, уйдет от нее в другой мир, и тогда она останется совсем одна. Просто прибавится еще один безымянный холмик рядом с теми, кого ей удалось похоронить после того страшного пожара, той самой гари. Вот, только перстень на память ей удалось сохранить от старца. Она знала, да отец и не старался скрыть , что она знатного рода, из колена Рюрикова, да обстоятельства сложились так, что нужно жить здесь в тайге, копить силы. Придет время, он ей все расскажет, и будет еще величие и им и Руси Великой. Да вот, не сбылось. Из всего этого, только она, и полковник, который бредит который день, между жизнью и смертью. Почему только двое? А третий? Третьего она уже носит с того самого дня, когда встретилась в бане с полковником, не спросясь отца. Тот только брови насупил, но ничего не сказал: «Сама решай, тут только твой нрав». И вышло все, как бог рассудил, хоть и не чаяла увидеть живым. Кое, какие тайны она знала, нарушить волю отца не могла, но и выбраться с этого места одной было трудно. А так рано или поздно, придут сюда люди, а встречаться с ними ей не хотелось. Нужно было раствориться в людской массе, только так можно было избежать пристального внимания к себе. Уже прошел весенний паводок, смывший ледяной панцирь с реки, зазеленели деревья и кусты, и она решилась собираться в путь. Все – таки вымолила у Бога, своего суженного, отпустил он его обратно, и однажды полковник очнулся, с трудом понимая, где он находится. И с того дня пошел на поправку.
Глава 14
«Возвращение»
На том же месте, но через 80 лет.
И все – таки Володя решил выйти из подземелья. Здесь , находиться без пищи, он не мог. Противник же, просто подождать, когда Володе будет физически невозможно оставаться в подземелье и просто его уничтожить. Чего напрягаться, граждане? Слабонервных зрителей просим не глядеть.
Сможет ли он помешать такому раскладу? Только, если сработает на опережение событий, сам пойдет в атаку. А вот терять ему есть что, и не мало. От этой мысли у него потеплело на душе. Это, ведь, какие деньги? Это, весь мир в кармане! Это ведь свобода, и все то, что ему доводилось видеть только по телевизору. А теперь вот, оно, близко! Потрогать руками можно, если захотеть. А главное, конечно, Маша. Ему приходилось читать, как устраивают свадьбы богатые люди, а чем он хуже? И он сможет устроить свадьбу с лепестками роз, и шикарной поездкой в любую точку земли. Уж он постарается, будьте спокойны! Все – таки, он немного рано расслабляется. Во – первых, о тайнике известно не одному ему. Если тот, кто посещал квартиру Анатолия Николаевича, скорее, всего место его хранения, не знают. А вот тот, кто убил Серегу, и стрелял в него, знает все. А как с ним быть? Вывод напрашивался сам собой, в таком деле не договариваются.
Странно, но об убийстве человека, он подумал совершенно спокойно, словно о само разумеющемся деле, почти им решенном. Только ему одному решать, как поступать в этой ситуации, и почему он должен отказаться от всего. Да и кто, он, какое ему дело до него? Все это должно стать только его. В этом и есть высшая справедливость. Хотя, причем тут справедливость? Он будет жалеть всю жизнь, если не воспользуется всем тем, что подарила ему судьба. А что до других, пусть неудачник плачет.
Надо было выбираться из пещеры, обстоятельства требовали действия. Он снова на ощупь нашел веревку. По его расчетам, уже наступила ночь, и у него было больше шансов выйти отсюда незамеченным. Так и случилось, ему никто не мешал. Он вынырнул по ту сторону озера, которая выходила на уступ водопада, и с трудом удержавшись, чтобы не упасть вместе с потоком воды, притаился за выступом большого валуна. Прислушался, но шум воды заглушал все другие звуки. Здраво рассудив, что противнику совсем незачем сторожить его здесь, не улетит же лейтенант отсюда на самолете, он вышел из водного потока, и стал взбираться на вершину горы.
В темноте это было трудно, да и мешала мокрая одежда, но он упорно поднимался наверх горы, стараясь быстрее уйти от водопада. Вскоре шум его пропал, и он оказался в полной темноте, среди огромных черных деревьев. Чтобы не заболеть, он снял с себя одежду, выжал и повесил сушиться. Тысячи мошек облепили тело, приходилось отгонять сломленной веткой. Такую пытку пришлось терпеть до рассвета, когда стало немного видно, он оделся и пошел вверх по ручью. Так было легче сбить со следа преследователей. А то, что такие будут, он не сомневался. Так двигаясь, страдая от холода и голода, он поднялся на высокий утес, с которого, по его расчетам будет неплохо видно окрестности. И, кроме того, видны издали все подходы, а значит, он застрахует себя от всяких неожиданностей. Никакие неожиданности ему совсем не нужны. При свете солнца он собрал ягод, несколько утолив голод, забравшись на облюбованное место, и огляделся. Кругом лес и горы, внизу – излучина реки, выписывающая замысловатые петли. Высоко в небе плывет беркут, и кругом не души. Тайга надежно укрывает его противника, но ведь должен он захотеть есть, растопить костерок. Нужно ждать, и терпеливо выдерживать эту пытку надоедливых насекомых.
И Володя, наконец, увидел то , чего так ждал. С высоты птичьего полета он разглядел легкий дымок от костра, не захотел себя таежник лишать горячего чая, да и зачем? Сейчас попьет чаю, а затем не торопясь, приступит к поискам пропавшего вчера стрелка. Куда тому деваться? Если не разбился при падении, то бродит сейчас по тайге, все на свете проклинает. В лучшем случае, мечтает, как сожрать что – ни будь, да до дому добраться. А кто его там ждет? Тюрьма, да каторга, для бывшего участкового! Вот народ и позабавится, он это дело любит!
Внимательно приглядевшись, Володя , понял где нужно искать укрытие своего врага, там внизу, почти у самой кромки леса, стояло несколько небольших скал, которые и служили надежным укрытием для хижины, не давая зимней метели разгуляться, продувать ветром и засыпать по самую крышу снегом. Можно было конечно, пойти следом, да только голыми руками не возьмешь, а вот заглянуть внутрь домишки, очень даже можно.
Часа через полтора, устав от ожидания и мучавшего нетерпения, Володя спустился со своего укрытия, двинулся туда, где заприметил ранее дымок. Все оказалось так, как он и предполагал. За невысокой каменной грядой, притаилась просторная, старая, но еще крепкая изба. Володя притаился за деревом, не рискуя сразу подходить к жилищу, хотя голод мучил его очень сильно. Все свидетельствовало, что здесь живут давно. Обычный таежный инвентарь, без которого в тайге не прожить, кучи разного хлама, очаг во дворе, да большая поленница. Таких заимок по тайге разбросано достаточно, мало ли промыслового люда бродит по тайге в поисках своего счастья. Выждав, он все - таки решился зайти в избу, страшно хотелось есть. Открыв дверь, он оказался в большой комнате, обставленной как любая другая охотничья заимка. Самодельный стол, чурбаки вместо стульев, топчан с накиданными полушубками на все случаи жизни, да посуда, такая без которой невозможно прожить в тайге. Но все это мало интересовало Володю, да и времени не было, что бы разглядывать. Он подошел к шкафу, где должны были храниться продукты, нашел кастрюлю с огромным куском мяса. Больше ничего
Не нашел, это хорошо, никто не приплывал, не привозил продукты. Еще раз бросил взгляд, заметил свой выпотрошенный рюкзак. Быстро покидал, все что удалось обнаружить, захватив с собой огромный столовый , явно самодельный нож, и коробок спичек, лежащий на приступке небольшой печи. Уже на выходе, он взял на столе керосиновую лампу, прибавил фитиль, и поджег ее, оставив у самого края хозяйской постели. Теперь можно было и пообедать.
Когда он поднялся до своего укрытия, дым валил клубами. Высохшее дерево горело, трещало так, что было слышно даже здесь, довольно далеко от места происшествия. Насытившись, Володя спокойно наблюдал за всем происходящим. Теперь пусть ищут его, хватит ему скрываться, оскорбленный противник захочет отомстить? Да это же хорошо, до этого момента с ним играли как кошка с мышкой, а вот теперь правила игры изменились. Теперь диктовать условия будет Володя, и только он!
Дым потихоньку стал утихать, ну что же можно понемногу и двигаться к своему богатству! Он уже и мысли не допускал, что это богатство может принадлежать на этой земле другому человеку. Никто не имел права даже приближаться к его золоту. Ему захотелось убедиться , что оно лежит и ждет своего хозяина. Он даже не знал, как поступит с доставшимся ему богатством, для него это имело второстепенное значение, главное завладеть самому, уничтожив всех, кто смеет приблизиться к его золоту. Он совершенно спокойно двигался по лесу, прекрасно понимая, что сейчас его противник занят другим. Он сам его найдет, нужно просто быть готовым к такой встрече. К водопаду он подошел , когда солнце уже скатилась за полдень, и солнечные лучи золотили водяные брызги, срывающиеся с потока в глубокую пропасть. И даже сквозь шум воды он услышал грохот выстрелов, видимо в ярости, охватившей стрелка, тот беспорядочно палил из своего ружья в воздух. Теперь нужно быть осторожным, крайне осторожным, теперь уже точно, в живых останется только один. Он достал тот, найденный в подземелье старый штык, с которым не расставался все время, и стал забираться на да невысокий каменный козырек. Со спины он был надежно защищен, врага он может встретить только в лицо.
Ждать пришлось недолго, прямо перед ним на поляну выскочила та огромная черная собака, терять нельзя было ни минуты. Собака сходу забежала под каменный козырек, пытаясь определить, где находится добыча. И тогда он, не теряя ни секунды, обрушился на пса, вонзив в падении острый штык в огромное лохматое тело. Секундной растерянности пса ему хватило, чтобы охваченный внезапной болью, пес не смог сомкнуть огромные клыки. Судороги охватили его мощное тело, и он затих. Володя бросился вниз, чтобы скрыться под спасительными струями водопада. Он бежал стремительно, больно ударяясь ступнями ног о камни. Ветки деревьев, больно хлестали его по лицу, еще мгновение и он, машинально закрыв глаза, окунулся в водяной поток. Когда он открыл глаза, то остолбенел. Перед ним стоял тот самый мужик, невысокий, плотный с ножом в руках.
Ну, добегался, сволочь, иди сюда, я тебя тут и кончу!
Времени на раздумье не было, стоял спиной к падающим водяным струям, за которыми шел очень глубокий обрыв. Володя весь сжался, он видел перед собой очень опасного, вооруженного врага, который не оставлял ему выбора. И потому он должен был победить в этой схватке. А враг, распаленный гневом, уже махал перед его носом ножом, пытаясь зацепить его клинком, и тогда, словно разогнувшаяся пружина, он прыгнул на противника, опережая удар ножа. Тот рухнул наземь, Володя ощутил боль в плече, и все же нож выпал, застряв между камнями. Это была маленькая победа, которая вселяла надежду.
Схватка продолжалась на земле, так борются только те , кто ясно понимает, что двоим на этом свете им места нет. Один из них должен исчезнуть, хотя раньше они встречались, и даже не узнают никогда имени друг друга. Темная сила встала между ними, испокон века эта сила уничтожала людей, передавая свою дьявольскую эстафету.
Все сплелось в неразрывный клубок, удары следовали один за другим, кровь выступила на лицах, трещали кости. Володя понял, что противник, пытается столкнуть его с уступа вслед за водопадом на острые камни. И это тому почти удалось. Еще несколько мгновений борьбы, и он не выдержит такого мощного натиска, и сломанный, полетит глубокую пропасть. И тогда нечеловеческим усилием, вложив всю силу, подстегнутый ожиданием того , что сулит ему будущее, он обхвати своего противника поперек туловища. Однако тот вывернулся, навалился своим туловищем, выкручивая руку. Володя, дико взвыв от боли, зацарапал по камням рукой. Он не помнил, как нож вошел в тело врага, тот взвыл и стал ослабевать свой натиск. Подскочив, Володя в горячке, схватил поверженного, и. оторвав от земли, швырнул в навстречу водяным брызгам. Его отчаянный крик потонул в шуме падающей воды.
Володя без сил рухнул на камни, сил двигаться у него уже не было.
Это уже городок Таятский, 1998г.
Он рассчитал, что придет домой по темноте, никем не узнанный, встретится с Машей, постарается. Он сможет ей все объяснить, предъявит доказательства той удачи, которая свалилась на них. Они теперь безумно богаты, можно строить такие грандиозные планы, на какие только способна человеческая фантазия. Для них не будет ничего невыполнимого. И они будут жить долго и счастливо. Самое главное, он никого не убивал, ведь он не видел смерти своего противника. Он защищался, и это важно, а не нападал сам. Держа в руках мешок с драгоценным грузом, он подошел к своей квартире. Постучал в дверь, надеясь, что Маша услышит его знак. Дверь открылась без всякого усилия, озадаченный он быстро прошел в комнаты, включил свет. Постель была аккуратно заправлена, Маши дома не было. Обессилив, он сел на диван. На столе его внимание привлек белый листок. В записке было всего несколько слов:
«Уважаемый Володя, будьте добры, позвоните по телефону …».
Цифры поплыли у него перед глазами. Все начиналось сначала.
Конец первой части.
22.12.2010
ЭСТАФЕТА СМЕРТИ.
Часть вторая.
Глава 1.
« Пожарище»
Недалеко от Таятского в 1998 г.
В тот вечер, когда Маша попала в незнакомый ей дом, она просто уснула крепким сном. Никакой тревоги она не испытывала. Спала она без всяких сновидений, рядом с ней, свернувшись, спал ее верный Геракл. И это придавало ей уверенность, что все обойдется, ну никак не может случиться ничего плохого. Проснувшись утром, она решила осмотреть комнату, и она ей понравилась. Большая светлая, прекрасно отделанная, с ванной и туалетом, с двумя большими окнами, из которых открывался вид на еловый лес. Прекрасная деревянная кровать. Все предусмотрено для комфортной жизни.
Все еще лежа под одеялом, Маша рассуждала над своим новым положением. То, как ее похитили, ей больше нравилось именно такое определение вчерашнего приключения, подсказывало ей, что у Володи возникли проблемы. И связаны они именно с той находкой, которую сделали эти два замороженных амбала. Но об этом она ничего и знать не знала, потому она им только для того, чтобы Володя сам к ним пришел. Нет, Володя все – таки большой оригинал, хранить такой кусок золота под диваном. Как это сказал мужчина: « На миллион!». Неплохо, лишь бы все это хорошо кончилось. Наверное, она должна подумать, как вести себя? Лучше всего, прекратить волноваться, она действительно ничего не знает, потому раз они привезли ее сюда, то это их проблемы, а им с Геркой главное, выйти отсюда живыми и здоровыми, и дать весточку о себе Володе. А он должен сегодня завтра приехать, так было у них условленно. И тогда он им покажет, как нас обижать! Правда, что он может им показать, было неясно, но жизнь кажется, налаживалась. В фильмах, которые она видела, всех заложников держали в цепях, мучили и грозились убить, но тут про нее, кажется, совсем забыли. Уже и время одиннадцать, хочется чего – ни будь съесть. Она встала, прошлась по комнате, и к своему удивлению, обнаружила новенький халатик, близкого ее размера. Такая предусмотрительность ее возмутила: « Гады, ну все знают!».
Но делать было нечего, пришлось надеть яркий халатик, и тут в дверь постучали, и после некоторой паузы, дверь не спеша, распахнулась, и на пороге показалась женщина, чуть постарше, чем Маша, очень красивая, одетая по - летнему, легко, в рубашке и шортах.
Доброе утро, - произнесла она совершенно спокойно, как будто Маша приехала к ней в гости, как вы отдыхали? Надеюсь неплохо?
Маша, слегка растерявшись, кивнула. Да она, действительно, выспалась и не прочь была позавтракать. Да и Геракл явно тоже был рад отведать собачьей радости.
Меня зовут Еленой, вы можете звать Леной, - представилась гостья.
А сейчас мы все вместе позавтракаем, у нас замечательный завтрак, - пригласила она Машу.
Геракл вертелся у ног, вопросительно поглядывая на женщин. Маша кивнула в знак согласия. А почему она должна отказаться от завтрака. А что, все пока нормально, приятное утро, приятный дом, да и нежданная гостья не похожа на бандитскую ведьму. Подхватив собачку на руки, Маша вышла из комнаты. Коридор и лестница, все, что встречалось ей на пути, было отделано в современном стиле, хозяева денег на отделку не жалели. Да и вкусом тоже обделены не были. Все было отделано деревом, покрыто лаком, сияло чистотой. Откуда в их городке мог появиться такой домик? Они спустились вниз по лестнице, минуя второй этаж, и оказались в столовой, также отделанной по – современному. Столовая была достаточно вместительной, справа и слева были заметны стеклянные двери в соседние помещения. Посредине стоял широкий стол красного дерева, резные деревянные стулья. На столе был накрыт завтрак, а рядом миска для Геракла, что ни говори, а все было предусмотрено, чтобы никаких накладок.
Занимайте место, как вам будет удобно, - произнесла Лена.
Маша не стала привередничать, и заняла ближайший к ней стул. На столе она заметила третий прибор, и, действительно минуты спустя, вошел вчерашний мужчина, с внешностью артиста, и, поздоровавшись, присел на свободное место. Все было приготовлено достаточно вкусно, и Маша не заметила, как увлеклась завтраком. За столом некоторое время воцарилась почти семейная атмосфера, но потом Маша вспомнила, что ее положение несколько странное, и нужно бы уточнить, в каком собственно качестве, она пребывает здесь?
А скажите, пожалуйста, - она отложила вилку, которой ковыряла что – то необычайно вкусное, а что я тут делаю? И кто вы?
А вы как думаете? – спросил мужчина, не отрываясь от салата.
Да, уж на МЧС вы не похожи, - уточнила Маша, - народ хочет все - таки знать.
Охотники за привидениями, вот мы кто, - спокойно сказал мужчина, - охотимся за всяким чудовищами.
Ну, тогда, я пошла, - набралась храбрости Маша. Она заметила, как Лена улыбнулась.
Давайте, сначала познакомимся, меня можете называть просто Алексеем.
Он вытер салфеткой губы, отложил и посмотрел на нее своими красивыми глазами. Что ни говори, мужчина хоть куда, Маша решила, что плохого он ей вряд ли сделает. И она успокоилась.
Я бы на вашем месте подумал, - продолжил Алексей, - если вы думаете,
что Володя нашел золота на миллион, где – то, гуляя по лесу, вы глубоко ошибаетесь. Такие вещи никто не теряет. К вам вопросов никаких быть не может, вы впрямь вряд ли что – то скажете. А вот к господину лейтенанту, они будут. Но это у нормальных, людей, а если кто захочет по – другому? Вы надеюсь, кино смотрите, где молодые люди заставляют делиться доходами других молодых людей? Утюжком и по животику? Удивительное, говорят впечатление. Поэтому, здесь вы в безопасности, а Володя ваш никуда не денется, мы ему записку оставили, только вот упрямый какой, не звонит, хотя уже и должен…
Районный центр Кортуз, в то - же самое время.
Павел прибыл в город, остановился в лучшей городской гостинице, которая почему - то звалась «Октябрьской», и была образцом советского комфорта. Но Павел как – то мало обратил внимание на это обстоятельство. Закончив все формальности, он строго проследил что – бы они были проделаны до мельчайших подробностей, он прошел в номер, распаковал чемодан, положил на стол документы, приготовленные заранее. Если кто заинтересуется, может тысячу раз перечитывать, ничего не вычитает, обычный коммерсант, в обычной командировке, одевшись, вышел прогуляться по городу. Ходил он по центру, внимательно приглядываясь, но по его наблюдениям, все было чисто, никто за ним не наблюдал. Это уже радовало, либо все прошло гладко, либо еще не успели.
Будем ковать железо, пока горячо, - решил он.
Он остановил такси, обыкновенную, полуразбитую «Волгу», и назвал адрес. Ехать пришлось достаточно долго. Уже вечерело, машина кружила по узким улочкам, засаженным огромными тополями, за которыми прятались одноэтажные домики, пережившими не одно поколение своих обитателей. Наконец, машина остановилась.
Дальше, не проедим. Вот там мостик, пройдете через него, там небольшая улица, там дом. Хотите, я вас подожду, только деньги вперед.
Павел не стал отказываться.
Только дождитесь обязательно, - попросил он.
Павел надеялся, что разговор, вряд ли затянется надолго. Он прошел через разбитый деревянный настил, перекинутый через ручей, прошел по дорожке, и, действительно, оказался на небольшой улочке, полной одноэтажных домов. Он был почти у цели, отсчитывая нужный ему номер, когда увидел, что там, где должен находится тот дом, который он ищет, зияет огромная черная пустота. Дом до основания был уничтожен недавним пожаром, это было понятно. Вездесущий бурьян не успел прорасти на пепелище. Вот этого он никак не ожидал. Некоторое время он стоял в растерянности, поиски, не начавшись, могли завершиться столь плачевно, или, по крайней мере, затянуться надолго. Обернувшись, он заметил, что около соседнего дома на лавочке, сидит пожилой мужчина, в красной вельветовой рубашке. Павел подошел.
- Скажите, - спросил он у того, кто сидел на лавочке, - а, что собственно, произошло?
А ничего, мил человек, не произошло, посетил Господь соседа, чуть вся улица не выгорела, ночью дело было, еле – еле пожарную машину дождались. Только на нее вся надежда и была, да спасибо, сынкам, спасли нас!
А с хозяином, что? – нетерпеливо спросил Павел, его больше интересовал этот вопрос.
А кто, его знает, что с ним приключилось, никто его не видел, ни живого, ни мертвого.
Спасибо, - сказал Павел разочарованно, он уже собирался уходить, когда услышал снова голос своего собеседника.
Слышь, тут ночью, сказывают, машина подъезжала, а потом все и случилось, - мужчина понизил голос, словно опасаясь, что их подслушают.
Какая машина? - машинально спросил Павел, еще не придавая этому значение.
Да, кто же его знает, ночью все добрые люди спят. Только видел я, что это «УАЗик», я такие машины хорошо знаю. У племянника такая машина.
А раньше ее тут не видели, - поинтересовался Павел.
Мужчина внимательно посмотрел на Павла. Тот достал бумажник, открыл его, и стал отсчитывать сотенные купюры. Мужчина быстро спрятал деньги и сказал:
Не спал я в ту ночь, нога болела, видел я ту машину, участкового нашего, а кто на ней приезжал, не разглядел, темновато было. А вот, машина, точно его, мотор у него работает так, да и номер я видел, лично.
На обратном пути, в том же самом такси возвращаясь в город, Павел раздумывал над случившимся происшествием. Все это могло быть просто несчастным случаем, стечением обстоятельств. Но в этой жизни случайностей гораздо меньше, все они определены поведением людей. Ему показалось, что он где – то допустил ошибку, и теперь эта ошибка опережает его в этом не простом деле. Уже подходя к гостинице, он отчетливо вспомнил того, красавчика, дежурившего у прикованного к постели мужчины. Так тактично он отошел от экрана монитора, но ведь напротив висело зеркало! Ведь все как просто, не нужно ничего подключать, все по инструкции, а, пожалуйста, вся информация на руках. Он круто развернулся, пошел вдоль улицы, пытаясь найти телефон автомат. Вскоре это ему удалось. Он набрал московский телефон генерала, к телефону долго не подходили, затем в телефоне зазвучал незнакомый мужской голос.
Да, кто говорит?
Я бы хотел услышать генерала, - Павел удивился, генерал отличался редкой неприязнью к родственникам.
Он болен, и сейчас находится в больнице. А что ему передать?
Павел положил трубку.
Ну, что же, по крайней все ясно, генерал мог заболеть, только вот на даче мужчинам делать нечего.
Глава 2
« Действуй, Отелло!»
Не удивляйтесь, все там же.
Вот так, дорогой лейтенант, и что теперь вы намерены делать? Сколько еще можно сидеть в доме, и ждать? Чего ждем? Он так и уснул с вечера в кресле, все еще надеясь, что это глупая ошибка, что вот – вот хлопнет дверь и войдет Маша, здоровая и беззаботная, а вместе с ней и Геракл. И все у них будет хорошо! Но проходило время, он, забывшись тревожным сном, просыпался, чутко прислушиваясь, но все напрасно, Маши не было. Он очнулся, было совсем светло. Поднявшись, он, прошел в ванну, умылся и открыл холодильник в поисках съестного. Нужно было решать, что нужно предпринять дальше. Положение у него было не из приятных. То, что он возвратился из поездки, станет известно очень скоро. А чем объяснить отсутствие Сереги. Ну, хорошо, можно объявить, что ничего не знает, что тот живой и здоровый прибыл вместе с ним, но так долго продолжаться не сможет, рано или поздно, а придется объяснять. А что, объяснять? А убийство незнакомца на водопаде? А исчезновение Маши? А золото? Боже, мой! Да тут, ему пожизненное заключение, гарантировано. Если еще до суда доживет. С другой стороны, кто те, кто оставил эту записку, что – то знают, или хотят узнать. И что ему тут светит? Ну, расскажет он им все что знает, и что? Зачем он им тогда будет нужен? Вместе с Машей? Выход один, искать Машу, найти, а там, будь что, будет. Он внимательно еще раз осмотрел записку, номер телефона был обычным, это было хорошо. Со своего телефона звонить нельзя, это опасно. Если у них есть определитель номера, то его вычислят сразу. Придется звонить с городского, представиться каким – ни будь слесарем. Надо постараться первому найти владельца этого телефона, хоть что – то он должен знать. И надо зайти к боцману, пока не подняли шум. Он может пригодиться, да и нужно сделать вид, что он прибыл на службу, а то хватятся, и тогда. Зайти, конечно, можно, но есть вопрос. А что рассказать о смерти Сереги? Если сказать, то это сразу придется оставить все остальное, и точно Маши ему не видать. А если не сказать? А это, все равно, что признаться в убийстве. Первый вопрос будет, почему не сказал? Сможет ли он один справиться со всеми проблемами? Что же будем искать тех, кто написал эту записку.
Придя к себе в номер, Павел принялся за, казалась, странное дело. Он попросил принести в номер подшивку самой популярной в городе газеты. Таковой в гостинице не оказалось, но после недолгого раздумья, горничная сказала, что может помочь горю, и, получив некоторую сумму на расходы, быстро удалилась. Через полчаса она принесла пару небольших подшивок, хорошо, что рядом оказалась библиотека. Павел принялся за работу, особенно его интересовали публикации на разные криминальные темы, особенно те случаи, которые объяснить было невозможно с точки зрения здравого смысла. По большей части ничего интересного, он не обнаружил. Случай с пожаром в интересующем его доме, заинтересовал его только с точки зрения даты. Выходило, что все случилось на третий день, после того, как он побывал в злополучном особняке.
Ну, что же, оперативно сработано, значить были тут сообщники, они могли и не знать, зачем? Дали заказ, деньги выплатили, остальные дела их не касается? Только и могут знать, кто заказ дал. Хотя милиционера убить не просто, этот должен быть здоров. Это хорошо, что его машиной воспользовались. И другое сообщение тоже показалось интересным. В маленьком городке убита из неизвестных побуждений семья очень состоятельного человека, уцелел только сын хозяина. Следствие ничего вразумительного сказать не могло, а сам молодой человек в состоянии сильнейшего стресса находится в больнице. Однако это убийство состоялось несколько раньше, чем Павел получил свое задание. Но уж больно близко это происшествие находилось от тайника. Отложив газеты, он взглянул на часы. Время еще было. Он снова вышел на улицу, набрал номер городского отдела милиции, и плачущим старческим голосом, стал просить помощи у сынков, так как соседка поворовала у нее всех кур. Было слышно, как на том конце провода бесился дежурный, в конце концов, дал номер телефона участкового.
Звоните, бабушка по этому номеру, он вам поможет, - уверенно посоветовал он старушке.
Возвратясь в номер, Павел достал свой чемодан, достал из него спортивную куртку, потертые джинсы, кроссовки, парик совершенно непонятного цвета. Через пять минут посмотрел на себя в зеркало. Ну, что же неплохо, вышел мужчина прогуляться вечерком. Он снова поймал такси, попросил отвезти на то место, где был днем. Уже темнело, и в город забиралась прохлада, давая возможность отдохнуть от изнуряющего дневного зноя. Выйдя из машины в нескольких кварталах до нужного места, Павел, не спеша, пошел по темным улицам. Даже если, кто и увидит его, мало кто обратит внимания на неприметного гражданина, спешащего домой с работы. Подойдя к лесу, там, где он выходил днем из машины, Павел позвонил на номер, который получил днем. Ответил молодой мужской голос.
Участковый Ефимов слушает!
Голос был недовольный, и то правда кому хочется ночью отрываться от домашнего уюта.
Здесь вот, мужик лежит, толи живой, толи мертвый, - придав голосу пьяное выражение, сообщил Павел, - ну никак не пойму!
А сам – трезвый? – поинтересовались в трубке.
Трезвый, - театрально подтвердил Павел, - я по соседству живу, возле пожара, а жмурик, напротив лежит.
Ладно, чуть, что сразу мертвый, сейчас подойду, проверю.
И участковый положил трубку.
Сработало, это хорошо, что сработало.
Он зашел за уцелевшую часть забора, вытянулся на земле и стал ждать. Примерно через четверть часа послышались шаги, кто – то приближался к забору, освещая себе путь фонарем. Это мог быть только сам участковый, кто другой пойдет сюда в эту богом забытую часть города. Человек с фонарем остановился, и начал поиски. Луч фонаря, прыгая по ямам, приблизился к лежащему на земле Павлу. Мужчина чертыхнулся, наклонился и стал прикладывать пальцы ладони к шее Павла, чтобы удостовериться, жив или нет. Секунды, и участковый оказался на земле. От неожиданности тот не сопротивлялся, а потом, придя в себя, проявил недюжинную прыть. Павел понял, что ему придется туго. Несколько минут они возились на земле, затем тому удалось сбросить с себя неожиданного противника. Плотный, высокий, он нашел в себе силы оказать сопротивление, однако он поскользнулся на каком – то бревне, и упал. Павел, ни секунды не медля, упал на него сверху, и сдавил горло, вырубив противника не некоторое время. Этого времени хватило, чтобы вытащить из кобуры пистолет., Когда участковый очнулся, то понял, что это не рядовое ограбление, и мужчина, сидевший рядом с ним, не простой грабитель. Он приходил в себя и молчал, видимо рассудив, что от него хотят большего, чем пистолет или бумажник.
Выкладывай, - сказал Павел, успев отдышаться, он старался сохранять внешнее спокойствие.
О чем? – вымучил участковый.
Ты, что не догадываешься, почему здесь?
Нет! – выдохнут тот
Зачем приезжал в день пожара сюда?
Павел взял пистолет участкового, и сунул его тому под нос. Даже при скупом свете луны, вороненый цвет пистолета, произвел впечатление. Тот сглотнул слюну.
Я не ездил.
А кто ездил?
Знакомый один.
Давай быстро, фамилию, имя , отчество!
Не знаю! - прохрипел участковый.
- Считаю до трех, потом не обессудь.
Павел Стерехов, он бизнесмен.
Зачем брал?
Не сказал, просто прокатится, а приехал через два часа, пожар уже был.
И все – таки, натура парня взыграла, не мог простить такого поражения, он попытался дернуться, и ударил колено по руке Павла. Непроизвольно тот нажал на спусковой крючок, и, через несколько секунд, все было кончено. Бросив рядом с убитым пистолет, Павел поспешил убраться с пожарища…
Одевшись в гражданскую одежду, как одеваются рабочие по вызову, электрики или столяры, Володя вышел из дома. Пройдя необычным для себя маршрутом, он свернул в гаражи, где встретил старого знакомого.
Коля, выручи меня на сегодня, должником буду!
Это что, начальник, такой добрый? – удивился парень.
Но возражать не стал, открыл гараж, где стоял старенький «Москвич», лягушачьего цвета, но еще вполне бодрого состояния.
- Верну вечером, - успокоил владельца Володя, взял ключи, завел машину и поехал. В районном отделе внутренних дел, он постарался, как можно незаметнее попасть в небольшую хитрую комнату, где обитал лейтенант Егоров, очень нужный для милицейской работы человек. Чем он занимался, не знал точно никто, вполне возможно, даже милицейское начальство, но тот любил повторять:
Без меня, как без помойного ведра, никто обойтись не может!
Оно и действительно, так было, без него не обходились, если нужно было решить какую – то непростую задачу, одно слово, левша. А сейчас левша сидел в кабинете, решая очередную головоломную задачу. Однако Володю встретил радушно:
Проходи, дорогой, давно я тебя не видел, таким красивым!
Ничего красивого Володя в себе не замечал, но спорить не стал, Егорову было виднее.
Слушай, еще красивши, стану, если меня выручишь! – подстроился он под шутливый тон лейтенанта.
Дорогой, для тебя все что пожелаешь! Говори, свет моих очей.
Да нужно телефончик один пробить, девушку ищу, телефончик есть, а где живет, не знаю!
Очень узнать хочешь? По делу или так?
Да, если бы по делу, я бы обычным путем, а так сам понимаешь, надо брать, пока не остыла!
Это ты прав, тут мы с тобой на все сто.
С некоторых пор на любовном фронте у лейтенанта Егорова была черная полоса. Виной всему была его машина, купленная недавно по случаю, но которой лейтенант очень гордился, и всячески оберегал, особенно от своих сослуживцев. Те, в свою очередь, так и норовили, проехаться на халяву, а то, и того хуже, пытались выпросить для различного рода, не подлежащих огласке мероприятий. Однако Егоров держался стойко, и машину защищал, как мог. И тогда было решено напомнить лейтенанту, что от коллектива отрываться не следует. Неизвестно, кто и как, а для оперативника это не проблема, но в салоне автомобиля были оставлены женские трусики, позаимствованные кем – то дома. Как назло, жена лейтенанта, решила на следующий день провести уборку салона, и что было потом, история благополучно умалчивает. Но с тех пор, лейтенант, машину предоставлял, и больше от коллектива не отрывался, все любовные истории своих сослуживцев принимал близко к сердцу.
Пришел он довольно быстро, положил на стол бумажку и сказал:
Номер, я тебе пробил. Но он какой – то странных, судя по всему, из блатных, так что, ты сильно не распространяйся, а то знаешь, греха не оберешься.
Заверив, что с этим делом могила, что как разведчик, запомнит адрес и бумажку съест и водкой запьет, чтобы и следов никаких не было, Володя поспешил покинуть отделение милиции. В машине он развернул листок и присвистнул от удивления, номер был зарегистрирован на имя Стерехова Н. Е., человека в городе известного. Да и кто не слышал фамилию такого человека? Бывший партийный деятель, ставший в одночасье бизнесменом, он как бы был негласным главой города. Несмотря ни на что, он все же сумел удержать в руках все тайные нити городской власти. Но предпочитал оставаться в тени. Истинная власть суеты не любит. То, хорошо, а вот где этот объект расположен, судя по номеру, никак не в черте города. Значит, снова придется обращаться за помощью. И снова, оседлав верного коня, лейтенант поехал на телефонную станцию.
Друг Колька упираться не стал.
Сейчас узнаем, - сказал он, - дело плевое, сами скажут.
Он подошел к каким – то высоким шкафам, чего – то там повертел. Сел на стул и закурив сигарету, сказал. Сидим, ждем, сейчас позвонят. Этот народ без телефона не могут, они с телефоном и в туалет ходят, наверное, и на тот свет забирают. И он начал рассказывать, как достали эти всякие новые и старые русские со своими идиотскими требованиями. Володя между тем, сидел как на иголках, он мало надеялся, что этот прием сработает, но Николай, видимо , знал, что делал.
Мы так, бизнес делаем, отключим, а потом едем линию проверять, естественно за оперативность, деньги берем.
Мысль Володе понравилась:
Слушай, мне нельзя такой ситуацией воспользоваться?
А зачем? – поинтересовался Николай, но, выслушав рассказ про романтическую любовь и нервного мужа, успокоился, - это можно!
И действительно, вскоре зазвонил телефон, и приятный женский голос поинтересовался, что же такое случилось с телефоном? Коля долго ахал и охал, о потом спросил адрес, и, пообещав, что сейчас пришлет ремонтника, сказал с завистью.
Езжай, Отелло, баба ждет. Только имей в виду, что времени у тебя часа два, а потом я включу, а то мне нагорит, инженер придет. Держи адрес!
Поблагодарив, и пообещав, что за ним не заржавеет, Володя пулей вылетел на улицу. Два часа, всего два часа. Тут его остановил Колин голос.
Стой, ты куда торопишься? Вот, возьми, для конспирации!
Он подал какой – то ящичек и синий комбинезон, с надписью: «Связь».
Действуй, Отелло!
Что хорошо, но влюбленному все в этом мире готовы помочь. Сохранилось у людей помогать ближнему в таких делах! Выехав за город, чтобы не дай бог нарваться на знакомого сотрудника дорожной службы, Володя остановил машину. Затем переоделся в синюю робу, поправил прическу, постарался придать лицу постное выражение. И то правда, велика ли радость, ехать за город, устранять неисправность бесплатно? Володя полностью вошел в роль телефониста – ремонтника, и потому подъехав к воротам дачи, скрытой за высоким деревянным забором, произвел на охранника самое благоприятное впечатление. Тому очень не хотелось бежать в дом, и докладывать о прибытии слесаря, и потому он пропустил Володю, уверенный, в том, что это действительно слесарь. Телефон и, правда, не работал. Двигаясь по вымощенной разноцветными плитками широкой подъездной дороге, ведущей к парадному подъезду , он оценил архитектуру и запросы владельца. Справа к поместью примыкал большой пруд, с пристанью, вокруг дома располагался еловый лес, с ухоженными дорожками, а сам дом возвышался на самом высоком месте. Трехэтажный, он производил впечатление своей простотой и в тоже время соразмерностью с окружающей его природой. Справа от дома шли постройки хозяйственных служб, там были расположены гаражи, и жилище прислуги. Поднявшись на высокое полукруглое крыльцо, Володя остановился, в надежде, что его заметят. Ждать пришлось недолго, перед ним появилась красивая молодая женщина, одетая по - летнему.
Проходите, - сказала она, в движениях и манере поведения ощущалась, что она не здешняя, - мы вас ждем с нетерпением.
Володя заметил, что за спиной женщины маячил тип спортивного телосложения, одетый так, как одеваются бодигарды из американских фильмов. Бритый, с замороженными глазами, он равнодушно взирал на вошедшего Володю.
Славик, проводи, пожалуйста, покажи, где и что!
Тот посторонился, показывая, что нужно двигаться за ним, и Володе ничего не оставалось делать, как двигаться следом. Дом производил впечатление парадного костюма, он был красив и внутри и отделан со всей тщательностью, на которую способны фантазия и руки строителей. Но жить в нем, как – то не хотелось, напичканный картинами, мебелью шкафами с посудой и прочими атрибутами, он не имел самого главного – уюта. Но Володя меньше всего обращал внимания на обстановку в доме. Его интересовало только расположение комнат, он должен был точно определить, где может находиться Маша. В таком доме укрыть человека не сложно, однако для этого не обязательно прятать его в подвал. Нужно надеяться на удачу, тем более с ней Геракл, а он вполне может гулять по дому. Володя двигался по дому, старательно изображая телефониста, проверяя всякие счетчики, шкафчики, с электронными приборами, пытаясь применить все знания из области техники. И вскоре он понял, что дом оборудован и системой охраны и наблюдения. Люди, поселившиеся здесь, предусмотрели все, но как это часто бывает, упустили главное, простой русский беспорядок, который сводит на нет все расчеты, и превращает все в просчеты. Кому из охраны было нужно ломать голов над тем, как эта система должна работать, когда есть другой верный способ? Все, что нужно знать, можно узнать с помощью кулака или дубины, а эти, штучки, это хозяева для самих себя устроили, вот пусть они голову и ломают. Обойдя, практически весь дом, Павел так и не смог обнаружить неполадку. Он так долго и тщательно осматривал телефоны, щупал провода, делал задумчиво – непонимающий вид, что охраннику все это надоело.
Ты, вот, что, я пока спущусь вниз, а ты отсюда никуда! Понял? – произнес он внушительно, и быстро исчез, спустившись вниз по лестнице.
Володя сообразил, что ему никак не хотят показывать только одну часть дома, на третьем этаже. Под разными предлогами, он практически побывал везде, а вот там, в угловой части – нет. Он, взяв в руки инструмент, посмотрел на часы, у него оставалось не более пяти минут, поднялся на этаж. Там все было тихо. Он открыл панель шкафа, и прислушался, было совсем тихо, абсолютно ничего, что могло свидетельствовать, что тут кто – то есть. И только одно обстоятельство смутило Павла, ни в одной из дверей этого большого дома , он не заметил ключа. А здесь он был. Секунды, и он оказался у двери. Затаив дыхание, он прислушался , через несколько минут томительной тишины, он услышал сквозь дверь знакомый голос:
- Геракл, ну ты, мой маленький, хорошенький мой, на тебя вся надежда.
Внизу заскрипела под грузными шагами лестница. Володя отскочил подальше от заветной двери.
Телефон заработал, замороженный охранник проводил его до самых ворот, вручив двести рублей, ворота захлопнулись. Все, можно было ехать обратно. Володя подошел к машине, огляделся. Недалеко разматывал удочки рыбак, соседние дома, окруженные заборами, - вот и весь пейзаж дачного поселка. Заборы - это хорошо, никому дела нет, до того, что у соседей происходит. Внутренняя охрана, тоже не ахти, а сторож на воротах, видимо, совсем службы не знает, или платят столько, что даже лень пройти ворота закрыть со стороны озера. А ведь, неплохо, очень даже неплохо. Ему любая мелочь может помочь.
Рыбак размотал удочки, и сел на бережок.
Какая тут, к черту рыба, - подумал Володя, - толи дело на Богородице!
Но дальше вспоминать не стал, ни к чему это сейчас! Дело нужно делать. Завел автомобиль и поехал обратно в город.
Глава 2.
«Кто вы, гражданин?»
Продолжение в пространстве и времени.
С утра Павел занял позицию напротив дачи господина Стерехова. Городская квартира, по некоторым приметам, давно не использовалась, вот «скромный» домик, жил напряженной жизнью. С утра, захватив удочки, и прочие непонятные принадлежности, которые он приобрел в магазине, Павел занял позицию, с которой можно было вести наблюдение за всеми, кто приезжал на дачу. Он определил машину хозяина, понаблюдал, как управляется со своими обязанностями водитель, есть ли охранник. Внимательно осмотрев периметр забора, сделал вывод, что, несмотря на всякие камеры слежения на территорию можно попасть без особого труда, благодаря разгильдяйству самих охранников. Вопрос был только в том, а нужно ли это? Нужно, поскольку только сам хозяин мог ответить, а зачем собственно ему потребовалась машина участкового? И ответ, нужно было получить, как можно скорее, время стирает все следы, это закон жанра.
Зеленый старенький автомобиль привлек его внимание потому, что шофер уж больно внимательно разглядывал окрестности дачи. Для простого работяги вряд ли это нужно, сделал дело, получил деньги, и свободен. А этот, словно чего – то искал, исследовал ограждение. Неужели еще одна фирма интересуется делами этого господина. Как только машина хозяина вечером въехала на территорию, он свернул удочки, и ушел на автобусную остановку. Постоял, так, чтобы его запомнили, что он действительно уехал в город, но в гостиницу с удочками не пошел, сложил и спрятал все по дороге. В гостинице тщательно вымылся, надел спортивный костюм, который так любим дачниками, взял пакет, в котором лежала загодя купленная пленка, и выйдя из гостиницы, поймал частника. А что, едет мужчина средних лет на дачу, ну сломалась машина, да мало ли!
Еще днем он присмотрел такое укромное место, которое находилось в мертвом пространстве. Отсюда его просто никто не мог увидеть, а ему удавалось наблюдать самое главное, подход к дому, и часть парка. Однако ничего стоящего он не увидел. Лежать на расстеленном целофанне было неудобно, но жаловаться не приходилось. Одно ему удалось установить точно, кроме сторожа, в доме двое мужчин, две женщины, одна из которой почему – то ведет себя весьма странно, охранник, и сторож, которому абсолютно наплевать на все, что происходит в доме. Так, сказать с позиции классового сознания, он действовал по простому принципу: «Его ничего касаться не должно, кроме получения денег». Это было на руку Павлу. Однако в одиннадцать с четвертью возле дома появилась знакомая машина, на которой днем приезжал мужчина в одежде рабочего – связиста. Машина остановилась и стала на дороге, освещенная фонарем. Водитель вылез, открыл капот и начал водиться в моторе. Вот это было уже интересно! Дважды в одно место снаряд не падает. Примерно через полчаса в доме понемногу стали гаснуть огни окон. И все вокруг погрузилось в сон.
Володя решил действовать. Капот машины он оставил открытым. Был риск, что ее просто на просто могут угнать. Но с другой стороны, кому нужна такая рухлядь, которая стоит без движения. Он пошел вдоль озера, туда, где он еще днем заприметил калитку, которая была открытой. Вряд ли это приманка для воров, скорее всего, ее просто забыли закрыть. Прямо над головой виднелась камера наблюдения, нацеленная на противоположный берег. Однако высокий причал надежно скрывал его от взора сторожа, если таковой мог еще что – ни будь видеть. Ему удалось благополучно преодолеть прибрежные камыши, пройти вдоль решетки забора и прошмыгнуть в открытую калитку. Спрятавшись за деревом, он огляделся.
Все было спокойно, где – то на соседней даче играла музыка, слышались голоса развлекающихся молодых людей, но все это мало нарушало общую картину умиротворения, царившую в парке. Все - таки, нужно было сохранять осторожность, и он не торопясь, направился к дому, к той его части, где по его расчетам должна была находиться Маша. Стараясь идти, как можно ближе, он прошел вдоль стены до запасного входа , над которым висел небольшой козырек, прямо над которым, выходило окно второго этажа. Через него он рассчитывал проникнуть в дом. Как выбраться обратно, он не представлял, полагаясь на судьбу и на случай. А впрочем, ему приходилось бегать в самоволку, спускаясь по веревке, сделанной из казарменных простыней. А тут выбирать совсем было не из чего. Ему повезло, крыша была покрыта мягкой кровлей, и он бесшумно, сумел пробраться к открытому окну. Также осторожно он взобрался на подоконник, и влез в слабо освещенный коридор. В доме, казалось, царила мертвая тишина. Ступая по лестнице, с бьющимся сердцем, он поднялся этажом выше, и оказался у нужной двери. Повернув ключ, он открыл дверь и проскользнул в комнату. Огляделся. Прикрыв за собой дверь.
Его любимая спала, отбросив простыню, а рядом, свернувшись калачиком, лежал Геракл. Сквозь открытое окно в комнату лился нежный лунный свет, и Володя на секунды залюбовался красотой обнаженной женщины, ему никогда не приходилось еще видеть ее такой прекрасной, такой желанной. Он подошел к ней и тронул за плечо. Маша проснулась, она тихо вскрикнула, и обняла его, шепча слова, смысл которых он, понять, не мог.
Собирайся, - сказал он тихо, гладя по щеке, надо уходить.
В туже минуту вспыхнул ярко свет, дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина, похожий на артиста.
Простите, господа, что я вам несколько помешал, но у вас еще все впереди, пять минут и вы свободны, я вас доставлю туда, куда вы скажете. Идет?
И он непринужденно опустился в кресло. В комнате воцарилась напряженная тишина, только Геракл, обрадованные появлению Володи, торопился высказать свою признательность. В растерянности, Маша прикрыла простыней свое тело.
Ну, так, что молодые люди, вы готовы, на такой обмен? Ведь пустяк какой, как комарик укусит.
О чем вы, - нашелся Володя, - я только за Машей!
Похвально, что вы не забыли свою подругу, я, нисколько тому не препятствую, забирайте ее и можете ехать. Только маленький вопросик, с вашего разрешения?
Пожалуйста, - осмелел Володя.
Откуда у вас под диванчиком, такой маленький кусочек золота?
Да, вот нашел случайно, бывает…
Конечно, бывает, скажите только где, или лучше покажите, дел немного, поверьте мне.
Я не знаю, то есть я не могу показать.
А что, так? Вам требуется освежить память?
Я, правда, не смогу показать, это не просто сделать.
Бросьте, а то уже поздно, и начинаю терять терпение, да и спать хочется, а вы не хотите? Ну, и что?
Нет, я не знаю, - настаивал Володя, - я ничего не могу сказать.
Ну, что же, вашей возлюбленной придется исполнить роль Зои Космодемьянской, если вы настаиваете. Как хотите, воля ваша.
Он устало вздохнул, и позвал негромко:
Валера, зайди!
За дверью что – то хлопнуло, затем дверь распахнулось , и в дверном проеме появился мужчина, в сером спортивном костюме, с пистолетом в руке. «Артист» застыл в кресле с выражением ужаса на лице, всякое самообладание его покинуло. Он вскочил, словно подкинутый пружиной.
Сидеть, - негромко приказал мужчина, - не дергаться! Оденься, - приказал он Маше, да быстро!
Направив пистолет на стоящего в изумлении «Артиста», он подошел к , и, едва уловимым движением отправил того в нокаут. Тот открыл рот, как выброшенная на берег рыба, часто хватая воздух. Маша. Не, теряя времени, накинула на себя халат, подхватила Геракла.
Все, быстро, выходим! – распорядился неожиданный спаситель.
Он выглянул в коридор, и махнул рукой. Володя и Маша, держа за руки, выскочили в коридор. На полу, лежал охранник и тихо скулил, держась за голову. Однако времени на него тратить просто не было, они быстро спустились вниз, и попытались выйти через парадный вход. Но дверь оказалась запертой, тогда незнакомец, подставил стоявшее в углу кресло, торопливо открыл створки окна, и подал руку. За спиной уже слышался шум. Первой в окно поднялась Маша, затем, подтянувшись на руках, в окно прыгнул Володя. На их счастье, внизу росла клумба цветов, поэтому приземлились удачно и быстро побежали, не сговариваясь, к пруду, пытаясь, как можно быстрее покинуть территорию дачи. Позади бегущих раздались первые выстрелы, было некогда думать, кто стреляет.
Сторож Василий, приговорив бутылочку, смотрел на экран системы наблюдения, просто, желая развлечься, переключая всякие кнопки. Картинка менялась, и это приносило некоторое успокоение его сердцу. Увидев изображение бегущих людей, он сначала не поверил такому счастью, схватил стоящий карабин, передернул затвор, и закричал:
Стой, подлецы, завалю! – стал палить не целясь, туда, где по его расчетам бежали люди.
Им почти удалось добежать до самого озера, дальше находились спасительные камыши, и в эту минуту Володя словно натолкнулся на стену. Невыносимая боль охватила его тело, он вскрикнул, завертелся на месте, и рухнул, потеряв сознание…
Почти там же.
Подполковник Ульянов, заканчивал совещание в полной тишине. Оперативники сидели молча, насупясь, каждый, думая о своем. Шеф сегодня не ругался. Был, казалось, абсолютно спокоен, но, по словам, которые он бросал в полной тишине, заставляли людей еще более вжиматься в кресло.
А вы, останьтесь, - обратился он к Боцману, сидевшему справа.
Подождав, когда кабинет освободится от сотрудников, Ульянов, вздохнул и сказал, глядя в пустоту:
- Я, сегодня пережил несколько неприятных минут у генерала, но не хочу тебе устраивать такой же разнос. Ты, пожалуйста, прими меры, это уже невозможно, что творится.
И отпустил:
Иди и думай!
Боцман и сам понимал, что творится совсем непонятное. Придя к себе в кабинет, он положил бумаги на стол, сел в кресло и задумался. Затем взял бумаги и начал писать. Только ему понятные знаки.
Во – первых, пропал участковый вместе с проводником, сопровождавшим его в таежном путешествии. Самого участкового видели якобы, в городе, на машине. А вот сопровождающего не видел никто. Перепуганный врач скорой, прибежал с заявлением, из которого вытекало, что к нему ночью принесли тяжело раненного молодого человека, и под дулом пистолета заставили сделать операцию по удалению пули. На бандитов они похожи не были, вели себя вежливо, никак не угрожали. По описанию врача, раненый здорово смахивал на пропавшего участкового. Вместе с участковым пропала жена. И ничем объяснить это было нельзя. Просто не было ничего такого, что могло заставить молодого участкового влипнуть в такую историю. Не тот уровень. Или уровень этот повысился? И повысился он, похоже, после убийства Анатолия Николаевича. Если это так, значит участковый что – то нарыл, нарыл, но информацией не поделился. Хорошо, а кто был с ним? Что за человек? По описанию эксперты сказали, у них не значится, приезжий.
Боцман достал оперативку, и стал вчитываться. Самое интересное он выделял красным фломастером. Несколько сообщений заинтересовало, заставив его вчитаться в сухие строчки текста.
Итак, в областном центре застрелен ночью на месте пожара из собственного табельного оружия участковый. Мотив убийства не определен
Из гостиницы «Октябрьская» исчез гражданин, дальше следовали фамилия, имя, отчество. Мотив пока не определен, возможно, просто, загулял.
Ну, что же у него получилась цепочка: убийство Анатолия Николаевича, исчезновение участкового вместе с лодочником, убийство другого участкового, исчезновение гражданина из Москвы. Все эти события, были как бы одного уровня, хотя никакой связи между ними не было. Могло ли это быть случайностью? Могло. И то и другое нужно доказать, и это предстоит сделать ему, если привлекать сюда много людей, все это рассыплется из – за различных случайностей. И что бы их избежать, он займется сам всеми эти странными делами. А там, будь что будет! Он набрал номер телефона и позвонил.
Через час он сидел в небольшом кафе в компании с двумя пожилыми мужчинами. Перед ними стояли кружки с пивом. Но, видимо, знаменитая поговорка, о том, что пиво без водки – деньги на ветер, была не чужда собеседникам Боцмана, и они говорили весьма оживленно, нарушая всякую конспирации, тем более, что угощал капитан. Деды, как называл он их, были старыми оперативниками, работавшими с незапамятных времен, знавшими про все и вся, и привычку эту, до сих пор не бросили. Хотя и вышли в тираж.
Нет, капитан, - говорил в это время один из них, маленький, щупленький, он больше походил на воробышка. Звали его Тимофеевич, по отчеству.
- Нет, капитан, про Тольку – бизнесмена плохо народ не говорил, богатство у него нечистое, хотя все богатство чистым не бывает. Мне отец, покойник рассказывал, что бабку ихнию дед в кустах нашел. Пошел молодой на рыбалку поутру, глядь, на реке, плот к берегу прибило, а на нем баба лежит, беременная, уже рожает. Что делать, подхватил ее, да домой, да так и осталась, прижилась. Что, откуда народ толком не знал, да она и не говорила. Отшибло память при родах, врачи говорили, что бывает. Но люди тоже не дураки, сообразили. Тут скитов много было при царе, не мало их потом разорять стали, чтобы власти покорились, а они не в какую! Кто себя пожег, кто голодом себя заморил, а она чудом уцелела. Потом война началась, муж на фронте сгинул, а Толик уже после войны народился. Жили бедно, да вот после смерти бабки в гору пошли, прямо как на дрожжах. Опять, народ говорил, что секрет она открыла, про приисковый фарт, денег и золота там много, да заговор на все наложен, а она слово секретное знала, вот внуку и передала.
Может все это и правда, - второй дед пожал плечами, - только к делу это мало отношения имеет. Когда это было, уже вес по пять раз умереть успели. А Толика когда убили? То – то и оно. Сдается мне, что убил его собственный пацан, по семейному делу. А что до Володьки участкового, тут мне чудится, что он влип в историю. Он ведь что удумал, на Богородицу поплыл! А броду не знал. Что там случилось, неизвестно, только лодку Серегину я лично видел, лежит на берегу, лапти сушит.
Что – то ты не то говоришь, не мог он раненый столько времени плыть, да и машину взял у мужика. Живой, здоровый. Ничего мы пока точно сказать не можем, сам понимаешь.
Вот, что деды, - сказал Боцман, - допивайте пиво, и за дело. Ройте все и везде. Не мне вас учить, но ройте, на вас вся надежда!
У себя в кабинете, спустя некоторое время после этого разговора, достал блокнот и записал первое слово « Прииск», и поставил вопросительный знак. Итак, некая связь между Анатолием Николаевичем и исчезновением Володи прослеживалась. Затем позвонил в дежурную часть, спросил, а не видел ли кто на днях участкового, если видели, то что он делал, с кем говорил. Через полчаса получил ответ. Да, видели, заходил, и вроде бы разговаривал с лейтенантом с лейтенантом Егоровым, а потом быстро исчез. Одет был в штатском, и потому, видимо, старался на глаза не показываться. Боцман закрыл кабинет и пошел к Егорову. Тот сидел в кабинете, выполнял очередное нестандартное задание, смысл которого был понятен только ему.
Слушай, лейтенант, ты на все руки мастер, я знаю, только ответь, о чем ты разговаривал с Семеновым?
Да, вроде бы ни о чем, просил он всего на всего один номер пробить!
Опять ты за свое, я же просил, Кулибин, без моего разрешения этого не делать, с нас же голову снимут!
Так то любовь! – возразил Егоров, из – за нее города сдают, а тут всего - то наплевать, телефон. А, в чем собственно, дело?
Да ни в чем, лучше скажи, чей номер ему потребовался?
Да я уж не помню, - заупрямился, было, Егоров.
Ты у меня под протокол все вспомнишь, и как твою прабабушку звали, - пообещал Боцман, - мне ли тебе рассказывать?
Ну, уж так сразу и под протокол, - обиделся Егоров, - все ходите, а я под протокол беседуй.
Он взял бумажку, написал несколько слов, и подал Боцману:
На, пей мою кровь!
Ладно, не горюй, - прочитав написанное, весело сказал Боцман. Он сам часто пользовался услугами Егорова, и знал, что без него он многое сделать бы просто не смог.
Встретимся на баррикадах!
И вышел, прикрыв осторожно входную дверь.
В блокноте появилась новая запись: « Терехов» и знак вопроса, Зачем лейтенанту, участковому, номер телефона такого человека, как Стерехов? Какая связь между ними? Их ничто не должно связывать, по крайней мере, по службе. А если не по службе, а по другим, неизвестным делам? Подумав, он опять пошел к Егорову.
Явился, - торжествующе произнес тот вместо приветствия, - прижгло?
Ладно, кто старое помянет, дело есть!
Дела, сам знаешь у прокурора, а у нас делишки, - назидательно проговорил Егоров, - выкладывай, чего у тебя?
Квартиру надо вскрыть, для тебя пустяк!
Сам справишься, или помочь? – спросил он, подавая связку отмычек.
Справлюсь, что я молодой, что ли?
Это уже Таятский.
Боцман поставил машину за квартал от нужного ему дома, и пошел пешком, не торопясь, приглядываясь к окружающим его предметам и людям. Никому до него не было дела, идет капитан милиции по своим делам, да и пусть идет. На площадке никого не было, где – то этажом выше хлопнула дверь, и снова стало тихо. Для страховки, он позвонил в дверь, но никто не ответил. Отмычку он подобрал быстро, замок был очень простым, хозяева не очень заботились о том, чтобы защита была надежной. Он открыл дверь, вошел, стараясь не хлопать дверью.
Все было обычно, и спокойно, словно хозяева удалились на некоторое время, и должны вот - вот, прийти. Распахнутая постель, еда неубранная со стола, обычная картина. Ни следов обыска, или борьбы. Он заглянул в шкаф, холодильник. Ничего такого, что могло привлечь внимание. Однако, судя по всему, квартиру не посещали уже несколько дней. Капитан заглянул в мусорное ведро. Обычный хлам, если не считать бумажки с каким – то надписями. Не разглядывая, он положил ее в карман. На столе записка, и вот это была удача, просто подарок! Не веря своим глазам , он прочел: «Позвоните, пожалуйста», и дальше набор цифр знакомого телефона».
Пора было уходить, то, что есть, если ничего не объясняло, то, по крайней мере, давало возможность идти дальше по следу. Что же, это уже не плохо.
Вечером он подвел итоги. Деды поработали удачно, выяснили, что лодка действительно на берегу, но мотор не снят, словно приплыли и бросили. В лодке ничего такого нет, обычное снаряжение. Бензин на нуле, какое – то время плыли на шесте. Винт обломан, на Серегу такое не похоже, он просто допустить такое не мог. Серега дома не появлялся, жена в панике, в городке никто его не видел, и ничего про него не знают. Участкового недавно видели, дня три назад, брал у знакомого машину, зеленый « Москвич», назад не вернул, хотя обещал сделать это вечером. Жена участкового, или не жена, по нынешним временам не поймешь, на работу не вышла, в городе не появляется. Видели люди, не все, слава Богу, по ночам спят, как поздно ночью к дому подъезжала машина, постояла несколько времени, а потом на ней та и уехала и собаку с собой захватила, значит надолго. Отпустив помощников, Боцман впал в задумчивость. Все стало настолько непонятно, что требовалось время, чтобы все прояснилось, нужна была зацепка, которая могла бы вывести на настоящий след. Такой зацепкой могла стать записка, с номером телефона, но мало ли что, могла она означать? А текст, найденный в мусорном ведре, походил на бред сумасшедшего. « Иский», «Богородица»… Кто и зачем писал эти слова? Все нужно проверить.
Не спеша, он возвращался домой на своей старенькой машине. Был вечер, пешеходы торопились по своим домашним делам. У каждого были планы на вечер, хотя вряд ли они сильно различались по содержанию. Он почти доехал до своего дома, когда его стала обгонять серая «девятка», чему он, впрочем, большого значения не придал. Мало ли кто, захотел погонять на машине по вечернему городку, хотя отметил, что такой машины не помнит. Заметная машина. На повороте он слегка притормозил, в туже минуту машина поравнялась с ним. Последнее, что запомнил капитан, это рука с вытянутым пистолетом, ствол которого смотрел прямо в лицо…
Глава 4
« На круги своя»
Старая дача, в окрестностях Кортуза.
Сознание то возвращалось, то вновь ускользало от него, он проваливался в пустоту, ему никак не удалось зацепиться, хотя бы краешком за свет лампы, падающий на его лицо. Очнувшись, Володя ощущал, как разламывающая боль пронизывает все тело, входит в каждую клеточку, и он снова падал в бездонную пропасть. И никакая сила не могла вытащить его из этой глубокой темной ямы. Иногда он слышал разговор, он узнавал Машин голос, она говорила взволнованно, порой сбиваясь на крик. Ей отвечал незнакомый мужчина, он нисколько не раздражался на ее крики. Кто он был, Володя не мог вспомнить, как и не мог понять, где он, и что с ним. Последнее в его сознание, осталось только бег по ночному парку, стрельба и та жгучая боль, которая поселилась в его теле и не отпускает его.
Маша почти не отходила от постели Володи. Она так ничего и не поняла во всей этой истории, которая приключилась, с ней и Гераклом, с этим несчастным золотом, похищением, ночной стрельбой. Кто этот красивый мужчина, малоразговорчивый, но от которого веет уверенностью и силой, что всегда не хватало Володе? Он представился Павлом, больше объяснять ничего не стал, привез их сюда, в этот дом, и обеспечивал всем, что необходимо для ухода за раненым Володей. Она и не посмела ничего спрашивать, его молчание дорогого стоила, и на ее удивленный взгляд , он только улыбался спокойной улыбкой. И она ему поверила. Более того, когда она, усталая, засыпала, не в силах бороться со сном, тут же у Володиной постели, он подхватывал ее сильными мужскими руками, она ощущала их прикосновение, и уносил ее на постель в другую комнату. И она, совершенно успокоенная, засыпала крепким сном, зная, что у постели Володи в это время находится Павел.
А Павел понимал, что все теперь зависит от того, сумеет ли Володя вырваться из лап смерти. Он умел проводить все процедуры, которыми владеют люди его специальности, пули, выпущенные из ружья охранника, доктор удалил, и теперь оставалось только надеяться на Бога, что кризис пройдет, и раненый сможет рассказать то, ради чего, Павел рисковал собой в ту ночь. Собственно, увидев, что Володя пробирается в дом, он решил воспользоваться моментом, лучшего случая у него просто не могло быть. Он принял его сначала за простого домушника, но услышав отрывки разговора понял, что тот «красавчик», выполнил самую сложную часть работы, нашел, им было потерянный тайник. И вот такая, совершенно незапланированная случайность! Но теперь оставалось только ждать, хотя это было опасно. Маша, вряд ли что могла рассказать, она просто ничего не знала.
Она ему нравилась, он видел, как упорно она ухаживает за Володей, ни о чем не спрашивает, и с благодарностью принимает любую помощь. Ему нравилось смотреть на ее ловкие пальцы, на то, как она разговаривает, пьет чай и гладит непослушного Геракла. Иногда он уезжал в город, что называется провести разведку. Все было тихо. Стерехов, все также появлялся в городе, занимался своими обычными делами, был весел, однако охрану усилил. Видимо, поиск ускользнувших от него беглецов был в разгаре. Для Стерехова видимо осталось большой загадкой, действовали они заодно, или это тот, случай, который случается только раз в жизни. «Красавчик» безвылазно сидел на даче, видимо, он был исполнителем всего задуманного. А потом он услышал о нападении на капитана милиции. Ну, что же шутки кончились, теперь разговор будет суровый! С того дня он утроил осторожность, нужно было только дождаться Володиного выздоровления. С тог момента он почти не покидал территорию дачи, снятой им для молодой жены на лето. Все это не вызывало подозрения. Одно было плохо, не удалось в суете тех дней забрать чемодан из гостиничного номера, хотя может быть это и к лучшему. Ну, забыл постоялец чемодан, с кем не бывает? Ничего такого, что могло вызвать подозрение, он там не оставлял. И все же на душе было тревожно. Загородный дом, который удалось снять очень быстро, был большой и старый, когда – то в нем кипела жизнь, В его комнатах бывало много гостей, звенели голоса, завязывались романы. Но потом хозяева состарились, а их молодых потомков жизнь раскидала в дальние края, и расстояние стерло в памяти воспоминания о былой прелести, проведенной здесь молодости. Дальняя родственница сдала этот дом и получив деньги, больше сюда не появлялась, и теперь они втроем и составляли обитателей дома. Сад зарос бурьяном, кустарником, был огромный ягодник с самыми разными ягодами, и самое главное, огороженный участок упирался в большой ручей. За ним начинался самый настоящий лес, и это обстоятельство тоже вселяло некоторое ощущение безопасности. Иногда Маша выходила из дома, гуляла по этому, совсем не устроенному парку и думала, что все , что сейчас происходит не имеет к ней никакого отношения. Павел привез, все, в чем она нуждалась из магазина одежды, и ей очень понравился его выбор. Он угадал ее вкус, и материал, не пожалел денег, словом поступил в ее понимании так, должен поступить настоящий мужчина. В Володе она всегда любила его молодость, легкость, но ему не хватало того, чем в избытке обладал Павел, уверенностью и твердостью. Ему можно было довериться, и не думать о том , что с тобой произойдет завтра. И однажды утром, проснувшись, она поняла, что погибла, что не уверена, готова ли остаться с тем, кто был для нее любовью долгое время, и с кем она собиралась связать свою судьбу, или. …Вот этого или она боялась больше всего.
А Володя с трудом, но начал приходить в себя. Маша вместе с Павлом перевязывали ему раны, протирали тело, сохраняя его от язв. Она кормила его с ложечки, давала лекарства, доставал Павел. А это было непросто. На них была объявлена охота, и приз был совсем не маленький. Павел представлял себе, что мало того, что пропавшего участкового ищет вся милиция, но и красавчик роет землю, поскольку уж слишком , огромные, невообразимо огромные деньги ждут того, кто сумеет найти ценности. Связаться с кем - то, кто мог вытащить их отсюда, Павел не мог, это означало только одно, операцию свернуть, всех уничтожить. Рисковать не будет никто, тем более прокол допустил он. И следующий сотрудник получит задание, а их просто не будет. И потому ждать помощи им неоткуда. Остается ждать и жить, стараясь ускорить выздоровление раненного Володи, затаиться, чтобы не привлекать к себе внимания.
Он научился заново говорить простые слова, делать совсем простые движения. Павел опасался завести разговор о самом главном, все – таки он был еще слаб, а если он решит, что перед ним враг. И поэтому он откладывал со дня на день разговор, испытывая ежедневный страх за всех, кто проживает в этом доме. И как - то непроизвольно, цель получить это несметное богатство отдалилась, отошла на второй план. Он стал скучать, если не слышал Машин голос, не видел ее. Испытывал неудобство, если обнаруживал, что она находится у Володиной постели, а не рядом с ним. Он поймал на мысли, что ревнует ее, и это его порадовало. Не все еще потеряно, если в сердце нашлось место для молодой, красивой женщины. И стоит ли тратить силы, искать это проклятое всеми золото, когда можно жить с любимой в маленьком, принадлежащим им двоим мире. Зачем, впрочем, торопить события?
Когда Володе становилось лучше, они гуляли по старым, вросшим в землю каменным плитам, шли рядом, и Маша понимала, что каждая их прогулка приближает ее к той самой черте, за которой ей предстоит сделать выбор. Сколько бы она не скрывала от себя трусливо свою любовь, тем тяжелее ей подходить к постели Володи. В ней росло то раздражение, которое никак нельзя скрыть от ближнего, и она старалась изо всех сил. Слова Павла, самые обыкновенные, производили на нее магическое действие, подобно музыке, она вбирала их в себя, и находила созвучный им отклик.
В начале августа пошли дожди, но было очень тепло, вечером, когда Володя уснул, последние дни он стремительно шел на поправку, они сидели на веранде и пили чай. На свет настольной лампы летели огромные ночные бабочки, они ударялись о стекло, и падали беспомощно шевеля крыльями. Их было так много, они летели и падали, и их ничем нельзя было остановить в этом безумии. Они просто летели на свет, не догадываясь, что приблизившись к его ослепительному лучу, они разобьются и сломают себе крылья, а потом уползут, жалкие , ничтожные, никому ненужные существа. Разговор не клеился, да и чем можно было разговаривать? Любой разговор был только набором слов, все было, как - то совсем не связано с тем, к чему Маша была готова. Она встала, и подойдя к перилам веранды посмотрела в глубину ночной темноты, наполнявшей парк.
- Паша, - она впервые назвала его так, за весь месяц их неожиданного знакомства, - вы можете меня полюбить?
Он молчал несколько секунд, а потом подошел и стал рядом. Он понял, что говорить ничего не нужно, да она и не ждет от него никаких слов. Маша взяла его за руку, и повела мимо комнаты, где спал Володя на второй этаж, туда, где располагалась ее комната. Дождь стучал по стеклам, ветки старого дерева стучали, словно просились в ее залитую любовью комнату…
С того дня жизнь Павла потекла в ином измерении. Внешне, он нисколько не изменился, он был также спокоен, но внутри его шла упорная, тяжелая работа мысли. Он не был к такому повороту событий, в его жизни появился тот смысл, который ему приходилось искать всю свою жизнь. Учеба, работа, и вся его последующая жизнь были подчинены интересам организации, в которой со временем, он надеялся занять высокое место, дававшее ему огромную власть и полную свободу в своих действиях. Он знал немного таких людей, не имеющих в государстве никаких должностей и званий, но власть которых была безграничной, и не ограничивалась ни территорией, ни законом. Такое положение, считал он, высшее, что может достигнуть мужчина в этом мире. А что остальное, так то проходящее, достойный удел людей низших, которые всего лишь удобрение, которое служит им, истинным хозяевам жизни. А теперь он не мог найти аргументов, что бы уничтожить то, что принесла ему любовь этой молодой женщины. А он обязан убрать их из этой жизни, поскольку они случайно стали носителями тайны, особо охраняемой в организации. Либо совершить предательство. Тогда покарают его в любой точке земного шара, в удобное для организации время. Он с нетерпением ждал ночей, полных любви, и все время откладывал разговор с Володей, ища предлог, чтобы не принимать решения, после которого он отступать уже не имел права. А Володя набирал силы, его молодой организм справился, он пытался вставать, и уже мог говорить некоторые предложения. К нему полностью вернулось сознание и ясность мысли, и однажды, очнувшись, он вдруг ощутил, как к нему вернулось желание, а значит, он будет жить, не смотря ни на что. Успокоенный, он уснул. Когда он просыпался, он пытался строить планы на будущее. Он не знал, как и откуда появился их спаситель, хотя понимал, что все это неспроста. Но это беспокоило его мало. У него достаточно золота, чтобы расплатиться с этим человеком, никто не устоит перед такими деньгами. Пусть он поможет только до конца довершить это дело, одному ему не справиться, а вдвоем им это по силам. Павел не робкого десятка мужик!
Володя проснулся ночью, чувствуя себя вполне здоровым. Он полежал в темноте, пошевелил руками, ногами, они его вполне слушались. В доме царила тишина, только надоедливый сверчок не прекращал свои упражнения. Володя медленно поднялся, и, держась за спинку кровати, постоял несколько минут, ощущая как кровь, приливает к голове. Затем медленно ступая, очень осторожно, стараясь не задеть стоявшую мебель, двинулся на второй этаж в комнату Маши. Ему хотелось сделать ей подарок, показать, что пройдет совсем немного, он поправится, и все у них будет замечательно, весь этот кошмар будет далеко в прошлом, и никогда больше не коснется. Почти, не касаясь пола, не дыша, он подошел к ее комнате, и остановился, пораженный увиденной картиной. Его Маша, его любимая Маша, ради которой он испытал столько всего, была в объятиях Павла. Сквозь приоткрытую дверь, он видел как в экстазе трепещется ее тело, легкий стон нарушает тишину освещенной светом луны комнаты. Это было завораживающе красиво, он никогда не видел такого прекрасного тела, таких рук, ее волос, разбросанных по подушке. Усилием воли он удержал себя, чтобы не упасть в обморок, повернулся, и не замеченный любовниками, спустился в свою комнату. Для него все было кончено.
Наутро, его разбудил яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь листву деревьев, растущих у окна. День начинался, легкий, наполненный ароматом трав, и пением птиц, купающихся в лучах солнца. Рядом на стуле сидела Маша, красивая, источая молодость и прелесть женского тела. Володя улыбнулся, протянул руку. И она, улыбнувшись, взяла и прижала к своим губам.
Позови Павла, поговорить нужно, - сказал он.
И долго смотрел ей вслед, пока она выходила из комнаты, чтобы выполнить его просьбу…
Глава 5
« Дачники»
Там и везде
Капитан так и не узнал, какой ангел хранитель замолвил на небесах за него словечко, но пистолет, направленный на него из окна машины дал осечку. Этого времени хватило, чтобы он резко крутанул руль, и вылетел на боковую улицу. Машина, в которой сидел киллер, пронеслась мимо. С трудом остановив машину, он долго не мог унять дрожь в пальцах. Улочка была тихой и спокойной, однако долго оставаться на месте он не захотел, и решив что, дважды в один день не расстреливают, поехал домой, правда, изменив обычный маршрут. Хорошо, если его просто хотели напугать. Хуже, если он неосмотрительно перешел дорогу тому, для кого убить сотрудника милиции, проще простого, да еще в таком небольшом городе. Решиться на такой шаг, нужно иметь веские доводы, которые равны, по крайней мере, миллионам. За меньшие деньги никто рисковать не будет.
И все же ему было лестно, что он напал на такой след, который выведет его крупную рыбу. Нет, умирать ему не хотелось, и по своей жизни он всегда приберегался, но и трусом никогда не был. Будь что будет, а дело доведу до конца, я им покажу, как в меня целиться! – решил Боцман, подходя к дому. Из дома он позвонил в отделение, попросил предупредить всех патрульных, и выдать ему список всех автомобилей подобной марки. Надежды на успех у него не было, да и вряд ли к чему это привело. Даже лиц он не увидел, а номер машины тем более не запомнил. Он достал свой блокнот, устроился за столом и стал думать. И тут он вспомнил. Да, если приносили раненого, то значить была стрельба, а уж стрельбу кто – то да мог слышать, нужно проверить все заявления о фактах ночной стрельбы, по которым ничего выяснить не удалось. Хотя прошло достаточно много времени, все равно должны остаться какие – то следы. А там посмотрим, где что пересечется. И успокоенный, он пошел ужинать.
На следующее утро он снова повстречался со своими дедами.
- Кровь из носа, узнайте, никто не слышал ночью стрельбу, причем из ружья. Особенно в дачных поселках, как узнаете, так сразу ко мне.
Сам, закрывшись в кабинете, достал найденную странную записку, принялся изучать непонятный текст. На первый взгляд это были случайные строки, из которых ничего нельзя было понять. И, все- таки, тот, кто писал, пытался найти в этом определенный смысл. После некоторого раздумья, ему стало понятно, что это слова какого – то церковного текста, причем текста не современной печати. И потом, опять это слово «Богородица»? Где он слышал это слово, и вот, даже выписал. Это то самое, место, куда плавал на рыбалку участковый, и с тех пор не вернулся. А зачем? Нужно уточнить, что это за место. И почему именно туда плавал на рыбалку участковый? День прошел в будничной сутолоке, и только к вечер до него дозвонился Тимофеевич.
Ищу тебя, ищу целый день, и все тебя нет дома, где тебя носит? – услышал он недовольный голос старика.
Видимо того распирало от добытой новости. Капитан приготовился слушать, зря старикан беспокоить его не будет.
Тут мой племянник у Стерехова служит, так он недели две назад у себя на участке нарушителей застукал, ну и пальнул пару раз.
Попал? – поинтересовался капитан.
Ты дальше дослушай, потом перебивать будешь. Пальнул, а следом хозяин прилетел, приказал, чтобы молчал как рыба про стрельбу, дескать, сам разберется. А попасть попал, хоть выпивши был, я его сам учил.
Водку пить? – спросил Боцман.
Ох, и язва ты, - продолжил, было, Тимофеевич, но капитан не слушал, положил трубку.
- Вот и столкнулись телефон со стрельбой, пора брать господина Стерехова за вымя!
Окрестности Таятского.
Володя быстро приходил в норму, он уже ходил по участку, стараясь избавиться от гнетущей слабости, присаживался, где – ни будь на пне под деревом, и дышал ароматом зелени августовского леса. Еще немного, и он достаточно окрепнет для предстоящего путешествия на Богородицу, в тайну которой он посвятил Павла. У них состоялся длинный разговор, в котором каждый представил себя и выложил то, что считал возможным. У них была общая цель, добраться до золота, но друг без друга сделать для них было невозможным. Всем им угрожала смертельная опасность, и любой неверный шаг грозил обернуться большими бедами. Нужно было найти вариант, как добраться до заветного места, детали о котором Володя рассказывать не стал. Предстоящая осень могла осложнить доступ до Богородицы. Пойдут дожди, и осенняя вода не даст возможности пробраться к прииску. А там зима. Было решено как можно меньше оставлять следов и обойтись своими силами. Не рассказывать подробности даже Маше. Чем меньше людей будут вертеться вокруг, тем лучше, тем меньше шансов нарваться на очередные неприятности. Павел начал готовить все, для предстоящей экспедиции. Главное найти того, кто согласится доставить их до нужного места и при этом суметь все сохранить в тайне. Было решено, что лучше всего подойдет легенда о группе журналистов – телевизионщиках, приехавших снять фильм о красотах здешнего края. Тогда можно будет объяснить и интерес к поездке в это ужасное место, не вызывая особого подозрения. Павел занялся подготовкой этой экспедиции, нужно было купить оборудование, снаряжение, одежду, нанять людей, и сделать это, не привлекая к себе особого внимания. Он уезжал утром на купленном скромном автомобиле, и постепенно доставлял на дачу, все, что могло пригодиться в их путешествии.
А Маша так и не могла решить, как ей быть дальше в своих отношениях с мужчинами, которые окружали ее. Павел словно забыл, что она совсем недавно была невестой Володи, он ни одним словом не обмолвился, не высказал своего желания по поводу их любовной связи. Он принимал ее ласки, сам дарил их, но считал себя не в праве решать за нее этот не простой вопрос. Маша боялась оставаться наедине с Володей, хотя это было совсем не просто, он с каждым днем становился все настойчивее. Должен был наступить момент, когда она не сможет укрыться от его ласк за словами заботы о его здоровье.
Вечером они садились за круглый стол на веранде, пили чай, и обсуждали детали предстоящей поездки. Маша многое не понимала, но не вмешивалась в их обсуждение. Раз мужчины так действуют, значит, так надо. Она слушала их голоса и думала о том, как несправедлива жизнь, разделив между разными мужчинами такие качества, которые привлекали ее в мужчинах. Наверное, это великое счастье иметь такого мужчину, в котором есть все, что рождает в тебе любовь. Хотя может быть, вдвойне счастлива та женщина, которая находит все, что ей нужно в разных любящих ее мужских сердцах. А в том что эти мужчины ее любят, она не сомневалась. Она видела все это в их взглядах, жестах, в голосе. Она замирала от того, что это может прорваться в их отношениях между собой, и молила бога, чтобы Володя как можно дольше оставался в неведении по поводу их любви с Павлом. Она давала себя слово, прекратить эту связь, это было нечестно по отношению к своему жениху, но каждый раз, когда в дом приходил ночной покой, она словно загипнотизированная, вставала и шла в комнату к Павлу, и снова отдавалась, не помня себя от счастья и удовольствия. Утром следовало раскаяние, иногда со слезами, твердым обещанием перед собой больше никогда не нарушать данного обещания. И все ломалось, когда она в течение дня виделась с Павлом, сохранявшим полную невозмутимость. Это было похоже на пытку, сладостную пытку, доставлявшую ей необъяснимое наслаждение, удовольствие, не сравнимое ни с чем.
- Вы можете порадоваться, Володя, - голос Павла тек плавно, словно небольшой ручей по камешкам, - у меня все готово, даже нашел лодочника, готового нам помочь, и даже за небольшие деньги.
- Старый или молодой лодочник? – заинтересовался Володя, - он дорогу хорошо знает?
- Я предварительно проконсультировался у других, ему дали достаточно лестные характеристики, с этим у нас проблем не должно быть.
А с чем у нас будут проблемы?
А сможем ли мы все оттуда вывезти? Вот это настоящая проблема.
Я думал над этим, - сказал Павел, - тут придется действовать по обстановке. Видимо, лучший способ по прибытии, - он подыскивал слов, - нейтрализовать проводника.
Как это, нейтрализовать? – спросил удивленно Володя, - убивать я не буду, не буду и все тут!
Нет, мы просто его оставим там, чтобы совершить несколько рейсов, вряд ли удастся все решить за один рейс.
А потом, что потом?
А кто, может поручиться, как развернутся события. Действуем по обстоятельствам…
А обстоятельства бывают разные. Маша, проводи меня, - обратился он к ней.
Она повела его в комнату. Ходил он уже достаточно твердо, и все – таки оперся на ее плечо, и все в его фигуре, движении ощущалось, что в нем настойчиво живет желание. Маша обернулась и посмотрела на Павла умоляющим взглядом, ищи поддержки. Павел все прочитал в этом взгляде, это была та секунда, которая определяет жизнь.
Володя, задержитесь, пожалуйста, есть разговор, - сказал он просто.
Володя обернулся, и ничуть не удивившись, вернулся на место. На веранде несколько минут воцарилась полная тишина.
На даче господина Стерехова.
Дача господина Стерехова была известна Боцману, как и сам хозяин. Богатый человек, как шутили в отделе, доступен для органов только в качестве трупа. Пока он жив, с ним можно только побеседовать в его кабинете, и никак иначе. И то, если пригласят. Поэтому, позвонив по телефону, капитан мало надеялся, что ему удастся договориться о встрече, но к своему удивлению, он сразу получил приглашение прибыть для разговора в удобное для него время. Косвенно, это подтверждало, что на даче миллионера произошло нечто такое, о чем сам хозяин говорить не хочет, а вот узнать, что думают, по этому поводу соответствующие лица не прочь. Удобное время для капитана нашлось только вечером, и пришлось ехать на дачу. Охранник встретил Его почти у ворот, и проводил до крыльца, на котором его радушно встречал сам хозяин. Крепко пожали друг другу руки, и прошли в дом в столовую. Капитан не стал отказываться от приглашения чего – ни будь перекусить. За столом и развернулась беседа, сначала ни о чем, но Боцман не стал испытывать терпение хозяина и спросил, не случалось ли недавно какой неприятности?
- О чем, господин капитан? – встрепенулся хозяин.
Да вот поступило сообщение, что вас ночью пытались ограбить, и стрельба была, - сказал небрежно капитан.
Да, что вы кто меня ограбить сможет, это сторож мой слегка перебрал, пришлось расчет дать.
- Ну, вы смотрите, соблюдайте полную осторожность, а то времена такие, не мне вам рассказывать, - проговорил капитан, и попросив расписаться в бумажке, что никакого происшествия не было, а стрельба велась из зарегистрированного оружия в неурочное время, за что он готов заплатить штраф. Стерехов не возражал, пожалев, что не с кого вычесть стоимость штрафа, и пошел провожать капитана.
У самого входа капитан заметил лежавшую на полу маленькую собачку, грустно сложившую умную мордочку на лапы. Ему показалось, что где – такую он видел, но интересоваться не стал, попрощался с хозяином, и попросив не провожать его, пошел через огромную ухоженную усадьбу к машине. Да, действительно, усадьба производила впечатление своим размерами, и подобраться к ней можно было только со стороны пруда, который хорошо просматривался из домика сторожа. Вот тут он и подстрелил нарушителя конвенции. А вот, почему хозяин отказывается объяснить причину стрельбы совсем не случайно, тут есть повод для размышления. И вдруг вспомнилось. Ту самую собачку, печального вида он видел в день убийства в доме Анатолия Николаевича, в этом он готов был поклясться. Сколько таких собак в городе? Кому в провинции хочется тратиться на экзотику?
По дороге домой он так и не смог найти подходящее объяснение этому факту, решив проверить, как это могло случиться. Прошло дня два, прежде чем позвонил один из дедов. Получив такое задание, дед долго возмущался, но, получив уверение, что дело очень важное, выполнил его добросовестно. В доме Анатолия Николаевича проживали довольные родственники, и на просьбу продать собачку удивительной породы, ответили, что никаких собак они в глаза не видели. После долгих расспросов местного населения выяснилось, что вроде бы видели ее, или такую у жены участкового. Гуляла она с ней по улице, а сейчас вот пропали, наверное, все, что с этим Толиком связано, все перемрет.
Дело окончательно запуталось, и никакого вразумительного объяснения Боцман дать не мог. Если жена участкового гуляла с собачкой, то это еще понять можно. Если эта собака оказалась в доме у господина Стерехова, это тоже как – то объяснимо, но вот зачем Володя поле ночью в дом и нарвался на пулю, это непонятно. Здесь было какое – то звено, которое связывало эти два факта. Почему, приехав с рыбалки, без лодочника, ничего не объясняя, он помчался выяснять владельца номера телефона? Тут должна быть только очень важная причина. Настолько важная, что офицер милиции наплевал на все и бросился сам в опасное мероприятие. И причиной могла быть только женщина! От ощущения удачи у него заломило в затылке. Итак, пока участковый отсутствовал, некто связанный с господином Стереховым, приезжает к тому домой, оставляет записку и увозит жену с собачкой на дачу к данному господину, абсолютно уверенный, что офицер в милицию не пойдет. Значит, есть такие обстоятельства, которые делают такие обращения невозможными. Офицер, не робкого десятка, пытается действовать самостоятельно, каким – то образом попадает в дом, а потом попадает под обстрел. Что может лежат в основе всего этого происшествия? Наркотики? Откуда в наших краях? Остается одно, участковый узнал нечто такое, в чем заинтересован Стерехов. А в чем заинтересован богатый человек? В том, чтобы стать еще богаче. И виной всему деньги. Только о каких деньгах может идти речь? Ну откуда у лейтенанта деньги, все его состояние, одни офицерские бриджи.
Через час милицейский наряд доставил в отделение милиции несколько нетрезвого сторожа Василия. А еще через пять минут он сидел на стуле перед капитаном, и соображал, какой грех ему сейчас припомнится. Капитан знал, что классовая неприязнь и водочные пары весьма благоприятная почва для беседы и начал издалека.
- Скажи, давно служишь при барине?
Уже три года, - ответил тот, - на дембель пора!
« А вот это уже совсем неплохо, язык развяжет, запросто проговорится», - подумал капитан.
Ты, лучше расскажи, по кому стрелял ночью?
А что, убил кого, - съежился Василий.
Вот мы сейчас и определим, убил или нет, - заметил философски капитан, -у нас работа такая, определять.
Да, не знаю ничего, выхожу, бегут трое, ну я и пальнул.
Промахнулся?
Еще чего, зацепил, наутро кровавый след видел, только утащили они его в кусты, а там, через озеро и на дорогу.
Так говоришь трое, как же ты их пропустил.
А пойми их, сами бабу привезли. Зачем, сами не знают, с собачкой такой, маленькой, одна, точно, она была. А двое других, кто их знает, пробрались через озеро, больше никак.
А хозяин что?
А ничего, сказал, что, дескать, сам разберется, попросил не распространяться.
Слушай, Василий, ты у нас немного отдохни, не обессудь, тебе лучше будет, да и отрезвеешь. Да и мне спокойнее будет.
Выйдя из кабинета, распорядился сержанту:
В камеру, и никому ни слова, лично ответишь!
И поспешил на улицу.
Пригород.
Это только, кажется, что легко и просто слышать такие слова. Даже если ты знаешь, что тебе хотят сказать. Почему так устроен человек, что слова ранят как пули?
Володя, мы должны поговорить как мужчины, больше нельзя откладывать, потому что между нами не должно быть ничего, что повредит нам. Ты согласен?
Я готов, - ответил Володя, а сердце забилось, заныло больное плечо.
Ты знаешь, я люблю Машу, и я говорю тебе совершенно открыто, - он волновался, крепкий, здоровый мужчина.
Я знаю, - признался Володя, но не сказал, что видел сцену их любви.
Это воспоминание мелькнуло перед ним, и снова он услышал свой голос:
- Я догадался, потому что тут нового для меня?
- Все - таки, мы хотели быть честными, и я прошу тебя, дай нам такую возможность.
Володя повернулся к Маше. Та стояла, напряженно вслушиваясь в их разговор. И никак не вмешивалась в разговор, понимала, пусть мужчины договорятся между собой.
Ты, согласна с ним, Маша? – спросил Володя.
- Да, - просто сказала, - так случилось, я сама во всем виновата.
- Да кто в этом может быть виноват? – удивился Володя, - о чем ты говоришь.
Все, словно почувствовали облегчение, несказанные слова не были произнесены, каждый оставил при себе, то, что нельзя было высказать. Радость счастливой пары, и горечь утраты любви, все пережилось так, что не были оскорблены души, смирение перед неизбежным состоялось…
Одного из своих дедов, капитан определил постоянно наблюдать за дачей Стерехова, Другого, гонял по городу, а точнее по дачным поселкам, поставив задачу все видеть и слышать, а также найти, на какой из дач может скрываться троица беглецов. На успех он надеялся мало, но появление третьего встревожило его больше всего. Кто он и чего ему надо? Из всего, что произошло, можно было сделать вывод, что уйти далеко они не могли. Возить раненого по городу опасно, и лучше всего отлежаться в укромном месте на съемной даче, например. Был еще один момент, который очень тревожил капитана, и он поехал в центр, чтобы разузнать, а что случилось с тем милиционером, которого нашли застреленным на пожарище.
Следователь недоумевал, зачем капитану это нужно, и тот отговорился какими – то пустяками. Следователь, пожал плечами, и выложил что, дело темное, забрали его в область, и забыли. А, так, была два звонка, один в отделение, какая – то бабка жаловалась, что у нее кур поворовали, ей дежурный и дал номер телефона, а второй отпечатался с мобильного на телефон участкового, после которого, тот и оказался на пепелище.
Засекли, откуда?
Один из телефона – автомата, а другой не наш, в городе не регистрировался, да и дело забрали.
А кто, хозяин пожарища?
И тут следователь сник.
Даже и узнать не пытайся, как все случилось, тут голубые налетели, стаей. Чуть душу из всех не вытрясли, заставили, едва ли не все вручную просеять. Один мужик, перстень какой – то редкий нашел, так ему бутылку в качестве премии вручили. Веселись, рванина! – пошутил довольный следователь.
Весело тут у вас, а телефон – автомат определили? – поинтересовался напоследок капитан.
Что странно в этой истории, автомат рядом с гостиницей расположен. Зачем бабка оттуда звонила, ума не приложу. А пусть теперь другие над этим головы свои ломают.
« Значит, не бабка, и спешил человек, раз от гостиницы уйти далеко не смог, а может, ничего не опасался, на нашу серость рассчитывал. А посему вывод напрашивается. Матерый волк забрел в наши места, а вот как на Володю вышел, непонятно. Да и зачем, главное?
Еще через день, другой пришел Тимофеевич, злой и усталый:
Я, что нанимался собак гонять, на каждой даче псы такие, что теленок по сравнению с ними кошка, никаких штанов не хватит. Выдай спецодежду агенту.
Пошумев немного, успокоился.
- Тут профессорша одна, сдала свою дачу за хорошие бабки, а сама на радостях укатила на дачу. Живут там, не знаю сколько, но троих видел, два мужика и баба, В город только один выезжает. Мужики говорят, лодку ищут, в верховья поплывут, виды снимать, потому видно готовятся. Живут тихо, на киношников не похожи, В рестораны не ходят, водку не пьют, голыми при луне не бегают.
А куда лодку заказывали, не знаешь?
Обижаешь, начальник, как не знаю, на Богородицу плывут, красотищу ищут.
«Ну, вот и эти на Богородицу, - невесело заметил про себя капитан, - что там, кто медом намазал?»
Да, я приметил, пасут их помаленьку, приглядывают за ними, а кто не знаю. Не местные ребята, серьезные. Похоже, залетные.
А не оглазел, что за шпионские страсти?
Но тот только руками замахал:
Точно, как тебя вижу, так и эту компанию, даже не сомневайся.
« Ну, значит, и мне на рыбалку собираться пора, похоже будет интересно».
Глава 6.
« Пустые хлопоты»
Все те же и в том же месте.
Отплывать решили рано утром, и потому ночь была тревожной. Вещи накануне отвезли на пристань, чтобы утром не занимать время погрузкой. Лодочника звали Петей, хотя был он мужиком весьма почтенного возраста, однако из – за своего маленького роста и худобы все еще пребывал в молодом возрасте. А, как известно, понятие молодой с годами только становиться весьма относительным. Был он весел, шутил и сыпал прибаутками. Таежный житель он много чего видел и знал, но умел держать язык за зубами, тем самым снискал уважение и браконьеров и тех, кто по долгу службы должен был их отлавливать.
После ужина все разбрелись по комнатам, Маша и Павел решили ночевать в разных постелях, все таки некоторая неловкость еще ощущалась в их отношениях. Иногда Маше хотелось проявить жалость к Володе, она замечала его взгляд, в котором еще жива была мужская ревность, она корила себя, но отгоняла эту мысль. Она понимала, что все уж потеряно, что жалость не принесет облегчения Володе, а лишь принесет лишнюю боль всем. Она все – таки не совсем поняла, зачем мужчины едут в тайгу, хотя Володя еще недостаточно окреп, и почему нельзя им появляться на людях, ей все еще непонятно было их будущее. Единственное, что она уяснила, что все будет зависеть от этой поездки. Она упорно отказывалась ехать, но мужчины даже не стали слушать ее аргументы.
- Так всем нам будет намного спокойнее, - сказал Павел, - мало тебе приключений, а что будет, если мы уплывем на неделю?
Маша поняла, что мужчины правы, перспектива вновь пережить очередной кошмар ей не очень нравилась, и она доверилась тому, какое решение приняли мужчины. Лежа в кровати, она позволяла себе мечтать о будущем, которое казалось простым и ясным, и то что случилось с ней в этом городке всего лишь эпизод в предстоящей большой жизни. Пока она не знала, где ей придется жить, она целиком положилась на Павла, доверилась ему, его твердости характера и уму. А Павел по ночам в последнее время почти не смыкал глаз. Однажды, находясь в городе, он заметил за собой слежку. Собственно, то, что за ним следят, не должно было его удивлять. Безусловно, «Красавчик», принял меры, и найти человека, если он жив несложно. Его встревожило другое. То, как велась слежка, подсказывало, что ведут ее профи, а это совсем другое дело. С простыми бандитами проще, они понимают только язык силы, и потому всегда в проигрыше перед тем, кто умеет использовать другие возможности. А с ним работали равные ему, а тут жди беды. Чей же будет следующий ход? Вряд ли они пойдут брать штурмом дачу, но и повозиться придется, прежде чем удастся освободиться от цепких лап этого человека.
А Володя спал, как не странно, без всяких сновидений. В этом деле он целиком положился на Павла, зная, что он справится, хотя так до конца и не понял, кто он и почему, собственно, оказался в тот час в доме. Он понимал, что Павел много чего не договаривает, но не стал требовать объяснений. Зачем? Закончат дело, разъедутся через некоторое время, И кто знает, встретятся ли еще когда – ни будь в этом разноцветном мире. Он молод, по настоящему богат, а значит и весь мир перед ним, со всеми красками удовольствий. И только Маша, ее присутствие доставляло ему не утихающую боль в сердце, словно заноза, которую невозможно вынуть. А кто, сказал, что разговор окончен? Он богат и молод, а это в жизни главное, за молодость не жалко богатства, а у него все есть, а раз так, все в его власти. Странное все - таки сочетание счастья: молодость, богатство, власть и все ради женщины, чтобы ощущать себя любимым. Вот за все это и нужно бороться, каждый миг всю свою жизнь.
Было заполночь, когда Павел понял, что на дачу пытаются проникнуть, или делают вид, что хотят это сделать. Уже давно он сделал примитивные датчики в самых привлекательных местах, которыми могут соблазниться нежданные гости. Все это была азбука, доступная человеку его профессии, но действовала она безошибочно. Нападать на них не было большого смысла, но Павел не исключал и того, что в дело могли ввязаться и другие. Кто знает, слишком много было оставлен следов, и только один человек знает, где лежит то, за чем охотится масса людей, большинство из которых и не догадывается о чем идет речь. Ну, и хорошо, пора в путь дорогу.
Не зажигая свет в комнате, он оделся. Время у него еще было, гости прошли совсем не много, опасались ловушек.
- Правильно опасаются, - удовлетворенно подумал он, - знают, с кем дело имеют. Наверное, решили поторопить, вы знаете, и мы знаем, что вы знаете, может, решим вопрос полюбовно? А мы лучше подождем с вами встречаться, хлопот меньше.
Он спустился вниз, разбудил Машу, и, приложив палец к губам, помог ей быстро одеться, соблюдая светомаскировку. Володя также быстро оделся, не говоря не слова, решив, что раз так Павел себя ведет, то для этого есть серьезные причины. Павел показал жестом, что пора выходить, и они повиновались, следуя за ним по пятам.
В старом доме были свои тайны. Они спустились в подвал, заваленный старой мебелью, и прочим хламом, и только тут Павел включил небольшой фонарь. В самом дальнем углу, там, где в дом проходили трубы, он отодвинул деревянный щит, и перед ними предстало отверстие, достаточно широкое, чтобы человек мог уместиться, вытянув ноги.
- За мной, по одному, - скомандовал Павел, - и нырнул первым в чернеющую пустоту.
Ползти пришлось долго, затем траншея завершилась узким колодцем, забитым трубами. В нем пахло сыростью, гниением, но при свете фонаря видны были скобы, ведущие наверх. Павел снова поднялся первым, отжал крышку люка, и, стараясь не звенеть, отодвинул его в сторону. Кругом царила ночная тишина, изредка нарушаемая лаем дачных собак. Он вылез, подал руку своим спутникам, помогая им вылезти из колодца. Так же быстро они задвинули крышку люка, и поспешили по пустой улице, оставив за спиной старый гостеприимный дом. А еще через два часа, лодка, управляемая твердой рукой опытного Пети, разрезала водную гладь реки, унося их навстречу богатству и счастью. И ничто уже не могло помешать, как им казалось, преодолеть последние, совсем незначительные препятствия.
Городок Таятский.
Телефонный звонок застал капитана в постели, иногда он позволял себе вздремнуть лишний час, если считал, что заслуживал этого. Однако голос Тимофеевича, заставил его проснуться.
- Просыпайся, капитан, а то майора проспишь, - наставительно заметил он капитану, улетели твои соколы поутру, прямо по речке и поплыли.
Втроем?
А как же, все компанией и поплыли.
В добрый путь, пусть с богом и плывут, а мы за ними следом, немного погодя.
Так ведь это еще не все, ворота изнутри заперты, как они могли из дома уйти, ума не приложу, всю ночь стерегли, а не усмотрели.
Стареете, хлопцы, на цугундер вас скоро поведем!
Смотри, как бы самого на цугундер не отправили, - подытожил разговор Тимофеевич.
« Все не так плохо, как кажется, - решил Боцман, направляясь в ванную комнату, - вот там и решим все вопросы, сразу все станет на свои места. Зачем нам торопиться, нам торопиться не нужно, оно само собой в руки и приплывет. Замечательное решение.
Струя холодной воды, зашипев, ударилась, и полилась в ладони. Жизнь снова налаживалась. Холодная вода окончательно освободила от остатков сна, тело приобрело полную силу движения и готовность действовать. Через полчаса, бодрый и свежий он был на берегу среди лодочников, среди которых было много его знакомых. Многие были обязаны ему тем, что как человек, хорошо знавший их жизнь, Боцман никогда не переходил определенной черты, и всегда, исполняя свои обязанности не забывал, что в жизни закон всегда можно исполнить так, чтобы не отнимать у человека последнее, что у него есть. И за это его уважали. Потому на его просьбу свозить дня на два в одно укромное местечко, отдохнуть от городской жизни, откликнулись всей душой, и, получив заверение, что отправиться можно после обеда, он удалился, завершать кое – какие дела. Ровно через полчаса, придя на работу, капитан узнал, что выпущенный накануне по указанию прокурора сторож Василий, совершил расправу и поджег дом господина Стерехова, прикончив, заодно и его личного охранника. И все это произошло на рассвете, соседи услышали стрельбу и сообщили в милицию. Наряд, прибывший на место происшествия, обнаружил и труп самого сторожа, который успел застрелиться еще до прибытия сотрудников. Начальник милиции был в разговоре очень короток, посмотрел в потолок и только сказал:
Уйди с глаз моих, - словно во всех этих происшествиях был виноват лично сам капитан.
На знакомой даче ворота были настежь, во дворе небрежно запаркованы милицейские и прокурорские авто, обычная суета. Капитан обошел весь дом, картина вырисовывалась самая типичная. Хозяин был застрелен прямо в ванной комнате, охранник у себя в помещении охраны. В доме ничего не пропало, ничего не исчезло. И снова приметилась грустная собачка, как и в прошлое посещение, лежала, уронив мордашку на лапы, словно кого – то ожидала.
Сержант, - попросил он водителя, - отнеси псину в машину, а то помрет с голоду.
Сержант неодобрительно поглядел на капитана, тут крови столько по стенам разбрызгано, а он собачками занимается, но понес пса в машину. Капитан заглянул в домик сторожа, расположенного в самом начале аллеи. Сторож лежал на полу, с огромным кровавым пятном на груди. Рядом валялось ружье. Знакомый капитану эксперт записывал что – то в записную книжку.
Скажи хоть ты, что – ни будь хорошее, - сказал капитан, пожимая руку, чего это он надумал?
А чего тут, думать, - ответил эксперт, - только он сначала себя из ружья убил, а потом остальных!
Ты думаешь, - нисколько не удивился капитан, - иначе быть не могло?
Вскрытие покажет, только я за свой диагноз отвечаю, ты же знаешь.
Капитан вышел и снова вернулся в дом. Если это так, то были в доме, другие люди, и люди эти исчезли. Что они делали, и зачем нужно было убивать Стерехова? Одни вопросы? И все – таки ответы нужно искать там в тайге. Какая – то неуловимая связь, которая никак не поддавалась осмыслению, существовала, и тянулась с того момента, когда был убит Анатолий Николаевич. Что это за эстафетная палочка, которую кто бы ни взял в руки, обречен на смерть. Он не торопясь, прошел по этажам, открывая двери, внимательно осматривая вещи, мебель, брошенную одежду. Особенно, внимательно просмотрел посуду на кухне, холодильник, пепельницы, не побрезговал проверить мусорное ведро, высыпав его содержимое на пол. На первый взгляд, ничего интересного не обнаружилось, так кое – какие мелочи. Но все же он смог прийти к выводу, что в доме были, по крайней мере, еще двое, мужчина и женщина, и были они в доме ровно до вчерашнего дня. И дом покинули, не торопясь, убрали за собой все, так что видимых следов не оставили. И жили в доме на правах близких друзей, пользовались всем наравне с хозяином. Так, где же они теперь?
В машине на обратном пути, он вспомнил о собаке, взятой из опустевшего дома.
- Ну, что же теперь с тобой делать, как тебя звать? – он взял ее на руки и погладил. Если бы собака могла говорить, что бы тогда было?
Глава 6.
« Пейзаж удачи»
Пристанище богородицы, все те же (пока), не считая лодочника!
Лодка уткнулась в косу и замерла. Вокруг тайга и знакомый пейзаж. Словно пальцы огромного существа торчат между елями камни утесов, расположенные по склону горы, вершина которой теряется высоко в небе. Солнце уже склонялась к закату, и пелена сумерек спускалась с высоты, наполняя пространство прохладой. Мирно плескалась рыба, вышедшая на вечернюю охоту, и чайки привычно кричали, касаясь крыльями ряби воды. Несколько минут все сидели, приходя в себя после долгого пути, занявшего очень много времени. Затем Петр вылез из лодки и привычно захлопотал, обустраивая ночлег. Скоро, усилиями всех, на косе разгорелся костер, Павел разбил палатку, в которую забрался Володя. Все же дорога изрядно вымотала его, Маша присматривала за ним, исполняя роль сиделки.
Володя понимал, что завтра решающий день, когда он поведет Павла к своей находке. И, несмотря на все неудачи последнего времени, все заканчивалось благополучно, он жив, Маша жива. Но Маша перестала быть его, Машей, а что, говорить, про золото? Кому вообще , оно достанется? Ведь он целиком зависит от Павла, и кто может сказать, как поведет он дальше? Зачем он нужен им, когда у них есть все, и любовь и деньги? Он превращается в простое ничтожество, упустив такой шанс! Он прикрыл глаза и попытался уснуть, так и не придя ни к какому решению. Завтра предстоял нелегкий путь в горы, и мало ли какие испытания ждут его завтра. Без борьбы он не намерен уступать, он пойдет до конца. Только как это сделать? У него почти нет шансов.
Как и было заранее условленно, на следующее утро Володя и Павел пошли в горы. Павлу не хотелось оставлять Машу, но делать было нечего. Петр обещал присмотреть за ней, да и что может такое случиться? Медведь сюда не сунется, а другой опасности в тайге не существовало. Взяли видеокамеру, веревку, топор, ружье на двоих, все то, что нужно в таежном деле. И переправившись на лодке через протоку, пошли по знакомой Володе тропе. С тех пор, как он покинул это, не очень гостеприимное для него место, внешне ничего не изменилось. Лишь добавилось желтизны в цвета тайги, да птицы, в предчувствии осеннего ненастья не умолкали, издавая свои трели. Никаких следов присутствия посторонних не было. Володя, для пущей безопасности, проверил заброшенную келью, в бинокль просмотрел пожарище на месте сгоревшей избы. Ничего подозрительного он не увидел, и потому уверенный в том, что никого в окрестностях нет, повел Павла на место, где был спрятан драгоценный груз. Раны, все – таки давали о себе знать, приходилось чаще делать привалы, чтобы Володя мог перевести дух, и продолжать путешествие к водопаду. Было уже за полдень, когда они смогли вплотную подойти к водному потоку, низвергающемуся с высоты. Поток был столь же мощен, и брызги, разлетались на многие метры вокруг, покрывая все вокруг холодными брызгами. Павел остановился на несколько минут. Он и раньше наблюдал водопады, но это было в тех местах, где люди превратили это чудо природы в объект торговли, обустроив его. А здесь все находилось в том первозданном виде, каким создала его природа. Затем они спустились на уступ, не обращая внимания на то, что в секунды вся их одежда промокла до последней нитки, прошли внутрь водного потока, и оказались в гроте, заполненном гладью подземного озера. Веревка так и лежала нетронутая, в том же самом положении, в каком оставил ее Володя, когда покидал это подземелье. Оставив часть вещей, они, держась за веревку, впереди Володя, позади Павел вошли в воду озера. Спустя некоторое время, они вынырнули в темноте, и отдышавшись, Павел включил фонарь, захваченный с собой и приспособленный для путешествия под водой. Мощный луч света вырвал из темноты мрачную картину подземелья, вспугнув стаю летучих мышей, копошащихся среди сталактитов, под самым сводом.
За мной, - сказал Володя, - взял у Павла фонарь, и повел его в глубь пещеры
Прошло совсем немного времени, и луч света уперся в брезент, под которым угадывались аккуратно сложенная стопа ящиков. Они остановились возле брезента, Володя молча, рывком отбросил его, и их взорам открылись ящики зеленого цвета, похожие на те, в которых хранят снаряды на армейских складах. Володя нашел тот ящик, который он вскрывал при своем первом посещении, открыл его, достал оттуда золотой брусок, и подал его Павлу. Он продолжал играть роль хозяина этого несметного богатства, который привел в свой подвал и открывает заветный сундук, пытаясь поразить гостя несметными сокровищами. Павел молча кивнул, в отличие от Володи он знал, что это пока лишь кусок драгоценного металла, и хозяин приказал принести его к себе. И за неисполнение этого может быть только одно наказание смерть, как и награда. Выбор у него не богатый, и, тем не менее, если задачу сумеешь выполнить, то шанс получить в награду жизнь, имеется.
Что будем делать? – спросил Володя, опускаясь на землю.
А, что есть новые предложения?
Павел стоял, опершись о сложенные ящики, пытаясь спланировать свои дальнейшие действия.
Как бы тебе хотелось распорядиться всем этим? – Володя глядел перед собой в землю, ему все же хотелось узнать, откуда Павел узнал обо всем этом, ведь не зря же он появился в ту ночь на злосчастной даче.
Не нам дано всем этим распоряжаться, ты же знаешь. Кто положил, тот и возьмет, а мы лишь шестерки при этом деле и цена нам копейка, что тут думать?
А я не хочу быть копейкой, это все наше, и у нас есть право на это золото! – Володя горячился. Все пережитое всколыхнулось в его памяти.
Что, остальные своим трудом миллионы нарыли? Ответь мне, с утра до вечера кувалдой махали, а теперь на Канарах отдыхают?
Не завидуй, ты не знаешь, что это такое жить на таких деньгах. Как придет, так и уйдет, а это совсем другие деньги, у них другое назначение.
Я не согласен, - ответил Володя, - нисколько не согласен, все эти деньги накроются.
Вот и надо сделать, чтобы они по назначению ушли. А мысли свои, выкинь из головы, живи спокойно.
Я не могу выкинуть из головы! Не получается! Ты сам понимаешь, вы в Москву уедете, или куда там еще, а почему я должен в тюрьме гнить? Мне ведь не отмыться, я, чем все объясню? Да и кто мне поверит?
Со мной поедешь, только для этого давай все до конца доведем!
Володя поднялся и они принялись за работу. Нужно было перетащить ящики к самой воде. Это было нелегко. Они оказались достаточно тяжелыми, и нужно было сохранять большую осторожность, чтобы не споткнуться о камни, разбросанные под ногами. Когда работа была закончена, решено все остальное закончить завтра, а сегодня отдохнуть, поскольку завтра предстояло совершить самое главное, перебросить золото из подземелья. Возвратились они по темноте, насквозь промокшие и продрогшие. Но их встретил костер, горячая уха. Они быстро переоделись, и расположились у костра. Прохлада ночи, треск костра, все настраивало на душевный покой. Высоко в небе горели звезды, камни отдавали свое тепло, и это рождало ощущение бесконечной жизни.
- Хорошо как, по – чумовому, - сказала Маша.
Она впервые была в тайге ночью, и была полна впечатлений. Она прижалась к Павлу, и ей представилось, что ничего в этой жизни не изменилось, что и после них вот также будут лежать на теплых камнях мужчина и женщина, и в этом будет весь смысл их жизни.
Где – то высоко в небе между звездами пролетел, блестя огнями, вертолет.
Геологи балуются, - сказал Петр, - пойду спать, с утра пораньше спиннинг закину, самый клев будет.
« Что это геологи по ночам разлетались, что им дня мало?» - подумал Павел. Но размышлять дальше не стал. Все стали устраиваться на ночлег. И вскоре все уснули крепким сном.
- Вот они, смотри, где расположились, - сказал мужчина в камуфляже, с красивым, гладко выбритым лицом, - прямо туристы на привале в Сочи. Вертолет шел на большой высоте, но в ночной темноте было отлично видно пламя костра.
А ошибки быть не может, - спросил второй, спортивного вида мужчина, уткнувшись в иллюминатор, он пытался что – то увидеть в ночной темноте за бортом.
Исключено, с верховьев сюда не подобраться, а снизу пошла только их лодка до этих мест, остальные сюда не ходят. Это хорошо, что они на косе высадились, возни меньше.
Им приходилось напрягать голоса, мешал шум мотора.
Ну, с утра и приступим, помолясь, - сказал он, поглядев на трех мужчин, сидевших на полу вертолета с безучастным видом, - на вас, хлопцы, и вся надежда.
Наутро пошел мелкий дождь, по небу потянулись облака, но настроения это никому не испортило. Маша, было, попросилась вместе с мужчинами, но ее отговорили, предложив и дальше исполнять роль повара. Петр занялся обычным делом, рыбалкой. Он был доволен, клиенты попались вежливые, не пьющие, щедрые, а потому для него самые подходящие. Переправив их в нужное место, он вернулся к лодке и поплыл, оглядываясь по сторонам, где лучше закинуть рыбацкую снасть. И тут он различил какой – то непонятный шум, идущий со стороны реки. В ту же секунду из – речного поворота, стремительно разрезая волну, к нему приблизилась невиданная им резиновая лодка, в которой сидели трое мужчин, в черных шапочках. Лодка резко затормозила, и уткнулась носом в корму лодки, на которой располагался Петр. От такой наглости он опешил, и прежде чем он успел выразить свое возмущение доходчивым матом, двое мужчин оказались в его лодке. Еще несколько мгновений и он скрученный липкой лентой оказался в беспомощном состоянии на дне лодки, с заклеенным ртом. Один из мужчин остался в его лодке, а двое других, развернув свою посудину, помчались к косе на которой находилась в своей палатке Маша.
Она ничего не сумела толком сообразить, когда в ее палатку заглянул мужчина в камуфляжной форме.
- Выходите, - сказал он просто, - и, пожалуйста, без глупостей! Ничего с вами не произойдет, не беспокойтесь.
А вы кто? Вам что от меня нужно, - спросила она, поднимаясь со своего спальника.
От вас лично ничего, вы только пройдите с нами, от вас многого не требуется.
А если я не пойду?
Не заставляйте нас хамить, - сказал мужчина, - у нас тоже есть терпение.
Маше ничего не оставалось делать, как подчиниться его приказу. Она вышла из палатки, поправила волосы, машинально оглядываясь вокруг. Был солнечный день, у косы ее дожидалась лодка, в которой находился еще один мужчина, решительного вида, и было понятно, что помочь ей сейчас никто не сможет.
Пройдите в лодку, брать вам с собой ничего не нужно, скоро вы возвратитесь.
Она пошла к лодке, стараясь не волноваться, хотя отчаянно трусила.
Господи, да что за фишка такая, второй раз воруют, даже в тайге нашли. Зачем им это нужно?
Она покорно села в лодку. « Раз ее мужчины живы, то не все потеряно, вытащат», - решила она. Развернувшись, лодка стремительно стала стремительно удаляться от лагеря.
Они трудились целый день, без отдыха, пытаясь успеть до вечера, перенести все ящики, наполненные золотом, по ту сторону озера. Как это золото было принесено сюда, они так и не догадались, следы той страшной трагедии время постаралось превратить в прах, и им было невдомек, какую цену заплатили те, кто доставил его сюда. Каждый ящик перевязывали веревкой, затем один из мужчин нырял в глубину озера и протаскивал этот ящик по его дну, чтобы благополучно вытащить на том берегу. Отсюда, его можно было вынести на открытое место, чтобы переправить в другой, более доступный тайник. Но эту задачу должны были решать другие, и такое развитие событий вполне устраивало Павла. К вечеру, вымотавшись до изнеможения, мужчины решили возвращаться. Снова надвигались сумерки, и нужно было переждать до завтрашнего утра. Ночь в тайге, где на сотню километров все вокруг пусто, ну кому придет в голову, проникнуть в подземелье. А зверю золото не нужно, оно нужно только людям.
Спустившись к реке, они поняли, что – то случилось за время их отсутствия, В наступающей темноте не было видно привычного пламени костра, и никто не отзывался на их зов. Встревоженные, они пошли вдоль течения реки и наткнулась на лодку, привязанную к дереву, в которой лежал связанный скотчем Петр. Едва они освободили его от руки и сдернули ленту с губ, он разразился таким виртуозным матом, который им вряд ли доводилось когда - либо, слышать. Но сказать что – либо по делу, он не мог, просто не знал. Связанный, он пролежал весь день в лодке, напрочь искусанный комарами. Единственное, что он мог сообщить, что мужики, совершившие эту подлость, были не из их городка, да и лодка больно чудная, такие по реке не ходят.
Но Павел не слушал причитания лодочника. Жив, и то хорошо! Нужно быстрей добраться до косы, хотя он точно знал, что Маши он там не найдет. Все так и случилось. Палатка была пуста, ничего из вещей, оставленных в лагере не пропало, кроме самой Маши. Это было страшно, страшно тем, что никакие законы в таком месте не действуют, кроме закона силы, и нужно было выбирать, похоронить все надежды, либо похоронить Машу. Петр развел костер, он считал себя виновным во всем этом происшествии, хотя такого он не помнил за всю свою жизнь.
- Это ты, во всем виноват, - просто заявил Володя, - и ты все еще считаешь, что мы не должны воспользоваться тем, что нашли? Где теперь искать ее? А если, мы не сможем вовсе найти ее?
- Такого не будет, если это те, а других я просто не знаю, они предложат поменяться.
И мы будем меняться? Ты хочешь, чтобы я согласился на такой вариант? Она твоя, вот ты и теперь думай! – бросил Володя.
Запомни, мы трое сюда пришли, и трое должны отсюда уйти, живыми или мертвыми, но только вместе.
Ты идиот, они привезут ее и так. Зачем она им? Давай вывезем золото в тайник, а потом можем все уладить, - горячился Володя.
Никуда ты ничего не вывезешь, мы под прицелом, и лучшее, если мы сейчас ляжем отдыхать. Утром мы все решим, до утра к нам никто не сунется.
Утром я уплываю обратно, - заявил Петр, - вы, что хотите то и делайте, а я поплыл, - до него стало доходить, что перед ним не простые туристы.
Павел достал пистолет, задумчиво повертел в руках и сказал:
Мне все равно, что будет дальше, только слушать меня и исполнять все, что я говорю. Иначе пристрелю. А теперь спать.
И пошел спать.
Володя с Петром посидели молча у костра, Петр достал початую бутылку водки, и прямо из горлышка, отхлебнул. Вопросительно глянул на Володю, но тот отрицательно покачал головой. Он еще долго сидел у костра, пока сон не сломал его.
Утром все проснулись очень рано, все ждали, что скажет Павел. А, тот, все делал нарочито медленно, словно хотел кому – то показать, что ему плевать, на то, что случилось. Они позавтракали, только еда казалась безвкусной. Петр совсем отказался, есть, и бурчал что – то себе под нос. Но спорить не стал, и переправил их на нужное место, а сам спрятался в кустах, все – таки защита от неожиданного нападения, может быть, сразу не найдут. Да и выпить в такой обстановке можно, не опасаясь.
А Павел с Володей прошли своей обычной дорогой, даже если наблюдения и велись, в тайге не так просто обнаружить человека. Все было спокойно, ничто не нарушало обычной жизни. Пели таежные птицы, изредка с ветки на ветку прыгали белки. Стараясь идти лесом, они сумели подняться почти на самую вершину, с которой шла тропа до уступа водопада. И здесь Володя замер, из – за скалы, прямо над их головами возник, небольшой вертолет, нарушив тишину, и пригибая ветви небольших деревьев. Машина зависла на небольшой высоте, дверь кабины открылась, и в ней, даже невооруженным глазом можно было различить Машу, которая сидела на полу, со связанными за спиной руками. На губах, лента скотча, и казалось, еще минута, и она полетит прямо на разбросанные внизу камни. Володя схватился за ружье, еще минута, и он выпустит пулю по этой зеленой машине, которая, блестя стеклами, висит всего в нескольких метрах.
Сильный удар сбил его с ног. Над ним стоял Павел, и пытался вырвать у него из рук ружье. Кровь ударила в голову, не помня себя он заорал:
Это ты, подонок, ты ее погубил!
Секунды, и они сцепились в жестокой схватке, не обращая внимания, на парящий над ними вертолет. Володя все вложил в этот яростный натиск, то, что долгое время тлело, как искра под пеплом потухшего костра, все вспыхнуло все обжигающим пламенем, грозя превратиться в бушующий ураган страсти. Хрипя и рыча, словно два хищных зверя, они сцепились в клубок, из которого живым выйти мог только один. С трудом, но Павлу удалось оторвать от себя противника, мозг его не был поражен яростью, и потому ему удавалось сохранить хладнокровие. Приемом, которым он владел, он сумел скрутить Володю, и дать ему возможность прийти в себя от этого приступа ярости. Несколько минут они сидели под разлапистой елкой, тяжело дыша и приходя в себя после борьбы.
Вертолет исчез, скрывшись за каменной грядой.
Пойми, - отдышавшись, сказал Павел, - мы ей не поможем, если будем доставать друг друга упреками. Давай сначала останемся в живых, и поможем Маше. Это будет непросто, если у этих людей есть даже вертолет, то имей в виду, мы им живые не нужны, мы им нужны мертвые. Но сначала им нужно наше золото.
Он замолчал, пораженный тем, как у него вырвалось слова, которые он не мог произнести.
Ты не оговорился, - спросил его Володя, - оно действительно наше?
В организации вряд ли знают, сколько его в действительности, тем более им пользовались люди, не имеющие к ней отношение. Попробуем воспользоваться этим обстоятельством. Вставай, нам нужно идти.
И снова они работали, как проклятые, весь день, забыв о еде и отдыхе. Каждый ящик нужно было вынести из грота, и нести на себе по крутому склону, ежесекундно, рискуя свалиться в глубокую пропасть, и разбиться об острые камни, там, у подножья водопада. Зачем нужно было вытаскивать эти ящики, Павел не стал объяснять, да Володя не стал спрашивать. Что это изменяло в сложившейся ситуации? То, что они под контролем этих людей, было совершенно очевидно. И для них, все складывается очень удачно. Все, что им нужно, они получают, абсолютно спокойно, не затрачивая никаких усилий. А для них будущее весьма туманно. Хорошо, если их оставят в живых. А могут и не оставить. Павел нарочито не торопился. Каждый ящик они неторопливо поднимали на самую вершину, и аккуратно складывали, отдыхая подолгу после каждого подъема. Нужно было тянуть время до вечерней темноты, в темноте легче было что – ни будь предпринять. Только никто не мог предположить, как будут развиваться события. Днем, выждав удобный момент, Павел устроил в кустах нечто, напоминающее одно из приспособлений, которое используют охотники для добычи крупного зверя. Он положил карабин так, чтобы ствол был направлен на то место, где лежали ящики, взвел его, прикрепил веревку к спусковому крючку, и замаскировал в траве. То же самое он проделал с ружьем Володи, только установил с другой стороны. И все это привязал к ящикам. Вот теперь можно было ждать гостей. Ничего другого предпринять они не могли. Володя мало наблюдал за его действиями, он понял, что они обречены, жить им до того момента, когда ящики будут погружены в утробу вертолета. Вот, ведь как сбывается заговор колдуна. Правду говорил Степан Крючок: « Все, кто коснутся золота, не жильцы на этом свете!».
В течение дня вертолет пару раз пролетал над ними, зависал на несколько секунд, и так же неспешно улетал восвояси. Там видимо, решили самим не мараться, предоставив возможность самим завершить начатое дело, да и было понятно, что Павел с Володей в обмен на жизнь постараются все сделать на совесть. Ближе к вечеру Павел начал разводить костер, знак того, что работа закончена.
И вертолет не заставил себя ждать, сначала послышался шум, и снова, снизу, из распадка сначала появились крутящиеся лопасти, а затем и зеленая вертолетная кабина. Словно в раздумье, вертолет завис над поляной, а затем плюхнулся на брюхо, и замер, продолжая вращать лопастями.
Невидимая рука открыла дверь кабины, и из кабины вышли трое мужчин, вооруженные автоматами, затем четвертый, который галантно подал руку, помогая Маше спуститься на землю.
Добрый день, господа, - сказал мужчина.
Он галантно подвел Машу к ее спутникам:
Вручаю вам ее в целости и сохранности, поздоровайтесь, все же давно не виделись.
Павел и Маша, обнялись, Володя остался сидеть на земле, наблюдая за тем, что происходит на поляне.
Павел и Маша молчали, было и так ясно, что все только начинается, и потому главное еще впереди.
« Красавчик», а это был он, словно настоящий хозяин, подошел к ящикам, по пути что – то сказал остальным. Мужчины, держа автоматы наизготовку, подошли к ним и бесцеремонно стали обыскивать. Выдернули пистолет, и разрядив, выбросил в траву. Оно и, правда, зачем им это оружие?
Это все, - подошел к ним с вопросом «Красавчик», - надеюсь на вашу честность, господа!
Он предпочитал играть роль вежливого, милого джентльмена, который просто вынужден применять в силу обстоятельств, грубую силу.
Вы нам господа, поможете? – спросил он улыбаясь.
Сам грузи, - грубо оборвал его Володя.
Ну, ну, зачем вы так? – примирительно сказал тот, - впрочем, как вам угодно, господа!
Он раздражал своим вежливым поведением, просто невыносимо было слушать его оскорбительно - вежливые слова.
Володя, ты успокойся, сейчас береги здоровье.
Что его беречь, умереть здоровеньким, или как?
Ты еще погоди умирать, - он напряженно ждал, держа Машу за руку, примеряя расстояние до лежащего на земле пустого пистолета.
За сколько времени он успеет до него добраться? И появится ли у него этот шанс?
А прилетевшие люди приступили к погрузке ящиков. Один находился в кабине вертолета, двое других подносили ящики, и подавали их тому, кто находился внутри. Главный, отойдя в сторону, держал автомат с таким расчетом, чтобы пустить его в ход мгновенно, если кто – то вздумает тронуться с места. Казалось, что все складывалось как нельзя лучше. Еще через четверть часа, вертолет поднимется воздух, унося в своем чреве драгоценный груз, а эти? А что с ними церемониться? Нет человека, нет проблемы.
Оставался последний ряд ящиков, Володя стоял, понурив голову. Ради чего, он рисковал жизнью, проделав такую сложную работу, плодами которой воспользуются другие. Когда раздались выстрелы, он не понял, кто это мог стрелять. Мужчина, поднявший ящик, упал, дико закричав. Раненный, он полз к вертолету, не выпуская из рук ящик, а стрельба продолжалась. «Красавчик», инстинктивно дернул ствол автомата, открыл ответную стрельбу.
Ложись, - падая на землю, крикнул Павел, увлекая за собой Машу.
Он боялся, что стрелок заденет их автоматной очередью. Прекратив стрелять, они вдвоем стали подбираться к кустам, откуда раздались выстрелы. Вернулись они через несколько минут, Главный нес в руках карабин. Он подошел к сидящим пленникам, и зло произнес:
Ну, что, штирлицы, повеселились? – он уже не был таким вежливым, я вас сейчас тут и похороню, всех сразу и начал передергивать затвор.
Пусть сначала догрузят, - возразил другой, - а то скоро совсем , стемнеет, а Николай теперь какой работник?
Давай бегом, - приказал « Красавчик», - а ты, - обратился он к Маше, - перевяжи хлопца, иди в кабину!
Петр весь день маялся, непонятно чем. К вечеру, устав от неизвестности, он захватил ружье, и пошел прогуляться по тайге, просто так наудачу, может и подвернется охотничий фарт.
Когда над тайгой закружил вертолет, он решил пройти на поляну, мало ли чего? Вмешиваться он не собирался, своя рубашка ближе к телу, а вдруг это геологи, хоть какая – то определенность во всей этой странной поездке. Своих пассажиров он начал побаиваться, темные они люди. Подойдя к поляне, он увидел ящики, вооруженных людей, и решил, обождать, оценить обстановку. Человек он маленький, что ему вмешиваться в такие дела, которые его мало касаются. Из своего укрытия, он видел, как началась стрельба, как раздраженно кричал мужчина, направив автомат на его гостей. А вот этого он допустить не мог. Он устроился поудобнее, и взвел курок своей старой двустволки.
Павел незаметно отвязал веревку второго ружья, сейчас нужно было тянуть время, и ждать, когда второй из пришельцев встанет на линию огня. В последнем ряду лежал открытый ящик, он специально его положил таким образом. У ящика отвалилась крышка, и золотые бруски посыпались, теряясь в высокой траве.
Что, руки не держат, - съязвил, подходя «Главный», ему уже не хотелось быть вежливым, - собирай быстро.
Павел начал медленно доставать золотые слитки, и «Красавчик», невольно залюбовался блеском золота. И в туже секунду Павел дернул за веревку, из кустов раздался выстрел, и тот упал, как подкошенный.
Из кабины вертолета, раздались автоматные очереди, через несколько мгновений из него выскочил один из людей « Красавчика», и, поливая очередями из автомата, бросился к своему шефу.
Павел дернул за шнурок, но выстрел раздался совсем с другой стороны, откуда ничего не могло стрелять. Охранник упал в траву, и продолжал стрелять. Наконец все стихло. Слышался треск догорающего костра, стоял вертолет, шевеля винтом. Павел вскочил и бросился к кабине вертолета, в любую секунду ожидая выстрела. Следом за ним рванул Володя. В кабине рядом с ящиками на полу сидела Маша, тут же лежал умирающий человек.
Быстро, я завожу мотор, а вы готовьтесь! – скомандовал Павел, пробираясь к креслу пилота, - а этого на улицу.
Володя повиновался, за ноги он вытащил труп, положил на землю. И тут он вспомнил, что осталось еще золото, которое рассыпалось, при погрузке. Лопасти вертолета начали медленно вращаться, набирая обороты, а он бросился туда , где лежали ящики. Он просто не мог оставить эти золотые слитки. Торопясь, он собрал в траве золото, покидал в ящик, и пригибаясь подбежал к уже отрывающемуся от земли вертолету. Он успел бросить ящик в нутро кабины, подтянулся на руках . В ту же секунду вертолет свечой взмыл вверх.. Володя стоял в проеме дверей, когда снизу раздалась автоматная очередь, и пули защелкали, дырявя кабину. Он пытался ухватиться за что – ни будь, но резкая боль парализовала его тело. Маша бросилась к нему, схватила за руку, пытаясь удержать его.
- Господи, только не дай ему упасть, только не дай ему упасть! – шептала она, но рука слабела. Несколько секунд ей удавалось это, а потом тело Володи оторвалось и провалилось в темную бездну ночи…
Капитан, прибыв на утро, застал жуткую картину. Два мертвых человека, в камуфляжной форме. Остатки догоревшего костра, мертвое тело лодочника, убитого контрольным выстрелом в голову. Он уже хотел уходить, когда заметил в самом низу еще одно тело. Спустившись, он перевернул и ужаснулся, перед ним был участковый, лейтенант. Он по привычке приложил пальцы к сонной артерии, и замер, пораженный. Ему показалось, что лейтенант жив! Он приложил ухо к груди, так и есть, сердце пыталось работать! Он, не раздумывая, подхватил его на руки, и скользя на мелких камнях, стаз взбираться на вершину горы.
Только не умирай, лейтенант, только не умирай, - как заклинание шептал он.
И только столетние ели равнодушно взирали на все, что происходило в мире людей. Какое им было до этого дело? Все продолжалось…
Глава 7.
«Восхождение»
Москва, Кремль, … зал
Президент шагал своей обычной походкой по алой ковровой дорожке, расстеленной по широким ступеням лестницы, уводящей его от этой огромной толпы в несколько тысяч человек, собранных в этом зале, полном огня и роскоши. Какая неведомая сила собрала здесь такую массу мужчин и женщин, одетых в самые дорогие платья и пиджаки, мундиры, украшенные золотым шитьем? Что им нужно от него, ступающего по этой дорожке, в новеньких, начищенных до блеска туфлях? Во взглядах, направленных на него он угадывал некоторое недоумение, немой вопрос, который каждый из них задавал себе: «Как могло получиться, что этот невысокий, с невыразительным лицом, человек, с повадками офицера дальнего гарнизона, имя которого еще недавно ничего не значило в тайном списке кремлевских фаворитов, занял самое заветное место на этом Олимпе? Многим это казалось чудовищной ошибкой, ведь были и другие люди, имя которых произносилось с благоговением, перед которыми ломали шапку, благодаря их богатству или имени. И тут же, большинство сановных и богатых, уже мысленно подсчитывали, что можно получить для себя от этого человека. И все упиралось в деньги или власть, власть или деньги, только это ценилось в этом ограниченном, далеком от реальной жизни, мире. Большинству казалось, что президент слаб, что тихий голос, и тусклый взгляд лучше всего характеризует его, как человека, временно занявшего это величественное место. И многие верили, что наступит совсем скоро такое время, и он покинет его, сходя в небытие, но уже не по этой парадной лестнице, осыпаемой улыбками подобострастия, а с черного входа, провожаемой взглядами придворной челяди. А потому настроение у большинства было хорошее, уже одно то, что человек оказывался в этой толпе, опьяняло, сливало в экстазе, которому предавалась толпа древних, отправляя человека на заклание.
Президенту казалось, что это дурной сон, что он проснется, и все разом исчезнет, и эти люди, и огромный, утопающий в роскоши зал, эти солдаты, в нелепых старинных мундирах, словно сошедшие с картин, развешанных в залах дворца. А он просто проснется, выйдет в сад, где полно свежего воздуха, зелени любимых сосен, где иногда на деревьях появляются беззаботные белки, стремительно перепрыгивая с ветки на ветку. Рядом будет бежать его любимая собака, которой пора уже ощениться.
Не забыть позвонить жене, чтобы проверила, - подумал он.
И почти испугался этой мысли. В такое время и о таком?
А может, это есть настоящая жизнь, где свобода и солнце, всегда при тебе и ты делаешь то, что хочешь или можешь, и где тысячная толпа не преследует тебя в порыве превратить тебя раба своих желаний.
Президент скользнул взглядом по толпе, задержал на секунду взгляд на фигуре незнакомого мужчины средних лет, стоящего у самой колонны в сером костюме, и смотрящего спокойно на все что происходит в этом зале. Взгляды их на доли секунды скрестились, и Президент огромной державы пошел дальше, занятый своими мыслями, и в этих мыслях не нашлось места для Павла, он был для него всего лишь одним из многих, допущенных в этот зал, чтобы оттенить триумф одного человека.
У Павла вся эта церемония не вызвало ничего кроме чувства усталости, неприятия все этой роскоши и презрительного раболепия. Сегодняшнее торжество, это лишь видимая часть того айсберга, который именуется властью, того невидимого и неосязаемого, но в котором заключена великая сила. Просто сегодня она приобрела обличье этого человека, чтобы рассыпаться на мелкие осколки, способные заражать огромные массы людей.
Президент скрылся за огромными дверьми, предупредительно распахнутыми невидимой рукой, и царившая тишина в зале, нарушилась говором людей, томящихся в ожидании дальнейшего действа, щелканьем фотовспышек, чиханием. Кто – то обменивался мнением по поводу увиденного, другие пытались перевести разговор на другие, далекие от сегодняшнего дня, темы.
Продолжение…
Павел вышел на улицу, провожаемый взглядами дворцовой охраны, вышел из Кремля и пошел по улице, ведущей к остановке автомобиля. Люди шли, торопясь по своим обычным делам, совсем не заботясь о том, что происходит за высокими стенами дворца. Бежали девушки, некоторые держались за руки с молодыми людьми, шли старики, вечно озабоченные проблемами, проезжали автомобили, все шло своим чередом.
« Почему дух страны воплотился именно в этом человеке, - думал Павел, выезжая на проспект, - почему именно на нем сошлись миллионы людей?»
Поток машин обтекал его автомобиль, он ехал как обычно, не превышая скорости, рассчитывая успеть к назначенному времени домой за город. Все у него было хорошо. После всех событий, когда удалось вырваться из таежного кошмара, Маша была постоянно с ним рядом. Они по молчаливому согласию, не вспоминали о Володе, не потому что не хотели этого, просто все было свежо в памяти и не хотелось бередить еще не зажившие раны. А потом Маша родила мальчика, нужно было заботиться о малыше, решать массу навалившихся проблем. И все постепенно стало на свои места. Маша с малышом жили за городом, в огромном доме, Павел работал в конторе, и жизнь шла своим размеренным чередом. Он остановил машину перед супермаркетом, прошел в торговый зал за покупками, которые всегда делал для малыша и Маши. Ему нравилась такая жизнь, когда не нужно бояться выстрела из – за угла, самому нажимать на спусковой крючок. Все это ушло в прошлое, и казалось, уже никогда не затронет его судьбу.
Постепенно, он превратится в степенного мужчину, состоятельного фирмача, будет заниматься судьбой сына, ездить два раза на курорты вместе с Машей, и постепенно организация уйдет из его жизни. Он сделал для ее существования все, что было в его силах. Он свернул с шоссе, свернул в лес и остановился у первого поста охраны. Охранник, в черной форме, которая делала его похожим на ворона, посмотрел, так как могут смотреть только люди, проведшие свою жизнь в охранных комнатах, и поднял шлагбаум. Машина почти бесшумно катила по асфальту, мимо дворцов, утопающих в зелени елей, мимо заборов, напоминающих крепостные стены. Все это тоже было духом власти, власть укрылась в банковских сейфах и за заборами, окружающими дворцы. Так было всегда, и взять власть , значить взять сейфы и дворцы. Наверное, это удастся. Он остановился у второго поста, знакомый охранник сразу взял под козырек, а вот и его собственный дом, стоящий с самого краю дачного поселка. Он позвонил, и ворота открылись, навстречу вышел Славик, исполняющий по дому роль помощника. Он жил на нижнем этаже, выполнял самые различные поручения, совмещая работу и учебу в университете. Павел передал машину, забрал пакеты с продуктами и вошел в прихожую, обставленную неброской мебелью, главное достоинство которой было удобство. Он снял туфли и пошел наверх по лестнице, застланной зеленым ковром. Здесь располагались спальни, библиотека, совмещенная с кабинетом, стоял большой телевизор. Вся жизнь дома происходила именно здесь, изредка семья собиралась в столовой, чаще всего тогда, когда приезжали нечастые гости. Он первым делом снял с себя костюм, и, оставшись в белой рубашке, прошел в спальню, где кроме их кровати, стояла кроватка малыша. Маша даже слушать не хотела о том, чтобы поручить уход за Володей няне, и сама исполняла все, что было нужно с такой тщательностью, которая редко встречается в наше время. Этим она всегда приводила Павла в восхищение, и такое отношение к его наследнику вызывало в нем гордость за Машу. Он никогда не стеснялся проявлять это и всегда подчеркивал, как он этому рад.
Машенька, как вы здесь без меня?
Маша, как многие женщины, расцвела после родов, приобретя ту женственность, которая свойственна зрелым женщинам, живущим в любви и согласии с собой.
Машенька, как наши успехи?
Он поцеловал жену, подошел к ребенку, и посмотрел на тихо спавшего малыша.
У нас все замечательно, растем и даже пытаемся говорить.
Прямо речи произносить, - пошутил Павел.
Он сел в кресло, стоящее в углу. Он намного устал от всей этой суеты.
Давай сегодня искупаемся в бассейне, и поужинаем, - предложил Павел.
Хорошо, дорогой, только все, пожалуйста, возьми на себя.
Да, конечно, - согласился он.
Он поднялся к себе кабинет, проверил почту, ничего интересного, обычная рутина. Счета, приглашения, как все надоело, счастлив тот, кому все это недоступно. Он нажал кнопку автоответчика, тоже обычные деловые звонки, не требующие немедленного ответа. Это только, кажется, что жизнь делового человека, способна доставлять удовольствие. Каторга, не то слово! Из окна кабинета был виден кусочек леса, который еще не успели застроить типичным загородным домом, ему нравилось смотреть на деревья, на солнце, которое в урочный час пробивалось сквозь лапы елей, и тогда его лучи падали на веранду их дома. Он никогда не закрывал штор, ему нравилось смотреть, как солнечные зайчики играли на переплетах книг, на мебели, на картинах, развешенных по стенам кабинета. Без солнца все превращалось в кучу ненужного хлама, омертвленного прикосновением времени.
Переодевшись, он прошел, в расположенный на первом этаже бассейн. Это было его любимое место, где он любил отдыхать. Конечно, это не река, на которой он вырос, и которую любил до самозабвения, но это давало ощущение детства, а значит, на продолжение жизни на этой земле. По пути он встретил Славика, и попросил разжечь мангал . А сам сбросил халат, и окунулся в теплую воду. Чаша бассейна была выложена голубыми плитками, и от этого кристально чистая вода, приобрела голубоватый оттенок. Но это была мертвая вода, полная химических добавок для борьбы с вредными бактериями, она бивала и все живое, и внешне чистая вода превращалась в воду, в которой не могло жить ничто живое. Немного позже, пришла Маша, и они долго плавали в бассейне, а потом лежали в креслах, испытывая наслаждение покоя. За окном наступила полная темнота. Славик принес приготовленное мясо, бутылку вина, купленную Павлом днем в Московском магазине, и, пожелав спокойной ночи, ушел к себе.
Знаешь, Паша, весь день сегодня как на иголках, не могу понять , что со мной, тревога непонятная не дает покоя, - пожаловалась она, - устала, наверное.
Давай возьмем все же няню, - настоятельно предложил Павел, - тебе легче будет, и ее лучше узнаем, как ты на это смотришь?
Наверное, ты как всегда прав, хотя мне не очень хочется поручать нашего малыша чужому человеку, я тут читала про нянь такое, что волосы дыбом.
Ну, ты зря читаешь всякую ерунду, мы же познакомимся, а уж потом, я думаю, все не так плохо. А то мы не можем с тобой даже выехать в люди.
А твои люди, это смертельная тоска и сплошное лицемерие, ты же сам это понимаешь, - отрезала Маша, - я тут много не потеряла.
А что, предлагаешь делать, это как хождение по утрам в туалет, это не я, это один мой знакомый утверждает. И идти не хочется, и в себе содержимое носить вредно! А он знает, что говорит, поверь мне, так что ходить надо,
Маша вздохнула, но продолжать разговор не стала. Она подняла бокал, наполненный красным вином, в свете ламп, оно походило на сгусток крови.
«Господи, о чем я думаю, ну зачем мне это нужно?».
Я пойду, а то малыш скоро захочется проснуться, - сказала она, - я тебя люблю, дорогой мой!
И она пошла, молодая красивая, с распущенными волосами, придающими ей очарование. Павел, навел порядок в бассейновой комнате и пошел к себе наверх, что – то тревожное промелькнуло в его сознании. Неужели беспочвенная тревога Маши передалась и ему?
Маша поднялась к себе в спальную комнату, малыш спал в своей кроватке, на лице его было сосредоточенное выражение лица. Она вошла в душевую комнату, и включила воду, подставив плечи под струи теплой воды. Накинув полотенце, она легла в постель, испытывая блаженство.
Все было хорошо, тревога не проходила. Ей пришлось достаточно пережить, чтобы понять, что опасность можно ощутить заранее, но что сейчас могло им угрожать? Она одела халат, и одев шлепанцы, вышла в коридор. В доме было тихо, ни единого звука не раздавалось на этажах. По боковой лестнице, она спустилась на первый этаж, где обычно находился Славик, исполнявший роль охранника, и прошла по полутемному коридору. Шаги ее заглушал мягкий ковер, расстеленный на полу. Дверь в комнату была полуоткрыта, было видно, что там работал телевизор. Ругая себя за мнительность, она хотела пройти мимо и закрыть дверь, но взгляд ее остановился на лежащем на полу охраннике. Она подошла, наклонилась. Сомнений не было, на груди растеклось кровавое пятно, глаза были закрыты. Ни секунды не раздумывая, она бросилась к себе наверх. И тут по пути ее осенило, она помнила, где выключается свет. Как бы хорошо, человек не изучил дом, прежде чем попасть в него, он все равно растеряется, и она сможет выиграть несколько драгоценных минут. Рывком она выключила рубильник, и в ту же секунду дом погрузился во тьму
Быстро, сколько только хватило сил, она пробежала в свою комнату, и при лунном свете нашла сверток с малышом. Прижав к груди драгоценную ношу, она выскользнула из комнаты, прислушалась, и внизу, она уловила какое – то движение. Она бросилась в соседнюю комнату, окно которой выходило на небольшой козырек, а к нему примыкала небольшая лестница. С трудом, ломая пальцы, она открыла тяжелый стеклопакет, вылезла на крышу. Она сама удивлялась, откуда в ней взялась такая ловкость, но через минуту она была уже на земле. Минуту ей хватило пробежать до дверей гаража, и открыть ворота. Она положила малыша на переднее сиденье, и решила выглянуть из ворот. Сердце билось, готовое вырваться из груди. Она старалась унять волнение:
Может быть это недоразумение, - как заклинание повторяла она, - сейчас в доме загорится свет, выйдет Павел. А потом все разъяснится, может быть это ей все показалось?
Вместо Павла, она увидела две тени, двигающиеся вдоль стены дома. И тогда она, все поняла, что это жестокая реальность, и надо спасать Володю, ибо от этих людей нельзя ждать пощады, они не оставят в живых никого.
Через секунду она была в кабине джипа, а еще через секунду, она завела мотор, и выжала газ до предела. Ворота распахнулись, и вертя рулевое колесо, словно в голливудском фильме , она направила машину прямо на забор, за которым начинался лес.
Только бы не заглох, только бы удалось перескочить через забор, а там лесная дорога, и можно уйти от смерти!
Удача! Доски забора разлетелись, машина завертелась, словно в кипящем котле, но все - таки преодолела преграду и выехала за пределы дачи. Ей показалось, что позади, захлопали выстрелы, и автомобиль начало вилять из стороны в сторону. Но ей некогда было раздумывать, малыш каким - то чудом удержался на сиденье.
Господи, Володя, тебе за что, такая участь?
Она пыталась выжать из машины все, что возможно, но позади, замелькали огни машины преследователей. И как бы она не выжимала скорость из двигателя своей машины, огни приближались, оставляя ей все меньше шансов на спасение. По лицу ее текли слезы, будь прокляты все, кто придумал все это: деньги, золото, успех, богатство. Пройдут минуты, и она потеряет все в этой жизни, она уже потеряла мужа, а сейчас потеряет своего малыша. А он, спокойно сопел носиком, и ему было все равно. Она повернула руль на какую – то лесную дорогу, в надежде, что там преследователи не смогут догнать ее. Но расчет ее не оправдался, преследователи не отставали. Она резко затормозила, взяла на руки спящего малыша, и, поцеловав, положила в нескольких метрах от дороги. Ей хватило времени, чтобы перекрестить малыша, и снова она бросилась к машине, подобно волчице, пытаясь увести за собой охотника, чтобы спасти детеныша. Слезы заливали лицо, рыдания вырывались из груди, и ничего она не могла поделать с этой жестокой силой. И тут машина на повороте ударилась в дерево и остановилась. От удара Маша потеряла сознание.
Мужчина в отличном костюме, спокойно подошел к машине, открыл дверцу, и секунду смотрел на залитое кровью лицо женщины.
А красивая, что ни говори, был у Павла вкус.
Он словно нехотя нажал на спусковой крючок, затем еще раз, и, повернувшись, пошел к машине, бросив пистолет в озеро, на котором угадывался начинающийся утренний туман. Постояв, он достал сигарету, закурил, успокаивая нервы.
Вот и меня, когда - ни будь так, в кустах и на безлюдной дороге. А ведь на пенсию не уйдешь, что за сволочная работа.
Он не любил выполнять заказ, где фигурировали женщины, другое дело мужчины. Тут все просто, здесь на равных, тут спор двух джентльменов. В машине его поджидал другой мужчина очень красивой внешности.
Все чисто, - спросил он?
Да, - ответил киллер.
А ребенок?
Где – то успела спрятать, - ответил он, и нажал кнопку на маленькой коробочке, - что ж пусть живет.
Развернувшись, они поехали дальше, оставив за собой разгорающееся зарево.
Окрестности Москвы, дачный поселок « РУСЬ», утро того же дня.
Ранним утром местная достопримечательность, сторож дачного поселка по фамилии Путин, спешил на зорьку половить рыбки. Дело было привычное. Да и нравилось ему подниматься, когда солнце только – только начинает свой утренний маршрут, на траве лежит роса, и от земли идет запах трав и утренней свежести. Рядом с ним бежал верный пес, успевший послужить по милицейской части, но списанный за подозрительную беспородность, и по счастливой случайности, определенный в его помощники. Пес обладал очень свирепой внешностью, но большей частью служил развлечением для ребятишек, составлявших вместе с бабулями большую часть местного населения, и охотно принимал подношения, составлявшую большую часть его рациона.
Пес кругами носился по лесу, обнюхивая придорожные кусты, пугая сонных птиц. Тогда он останавливался, внимательно осматривал место, откуда вылетела птица, и лениво лаял, нарушая тишину утра.
Лесная тропа, влажная от утренней росы, петляла между огромными деревьями, должна была скоро вывести на любимое место, известное только сторожу, но тут он услышал необычный собачий лай, а потом и увидел пса, который нес в зубах большой сверток.
Пес, подошел и положил перед ним свою ношу. Сторож обомлел. В свертке, завернутый в простыню лежал ребенок и мирно спал.
Ну, сволочи, совсем обнаглели, - пробормотал он, и, подхватив ребенка, резво побежал обратно. Пес трусил рядом, охраняя своего хозяина и его драгоценную ношу.
Вечером, сторож сидел вместе со своей женой за столом, а на диване спал завернутый во все чистое, найденный утром малыш. По такому случаю, сторож был, слегка выпивши, и, наверное, за последние десять лет, это был единственный случай, когда супруга сама налила ему вина. Сторож млел от привалившего счастья. Бездетные, они вдруг поняли, что жизнь преподнесла им царский подарок, но каждый боялся первым открыто заявить об этом.
Ты, как знаешь, Сема, - сказала супруга, наблюдая за спящим ребенком, - а я его оставлю. Раз Бог нам его дал, значит, он наш. А ты, если где вякнешь, удавлю собственными руками.
Ну, уж прямо сразу и удавишь, - вяло возразил Семен, - я что, против этого. Ты завтра собирайся, домой в деревню, там поживешь, да ребенка и оформишь.
Завтра и поедем, - благодарно согласилась супруга, - смотри, спит, маленький.
В голосе ее слышались давно забытые нотки нежности, даже лицо у нее разгладилось, женщина, словно помолодела.
-А как назовем - то, - спросила она, - да и фамилию дать надо.
Чего тут голову ломать? – просто решил вопрос сторож. На секунду он задум
ался. Прямо на него с портрета, смотрел человек, с грустными, усталыми глазами.
Назовем, как президента, Володькой, а фамилию дадим нашу Путины мы, оно и важно, ведь как у нас товарищество называется « Русь». Сам бог велел такое имя носить. Подрастет, президентом Руси и станет.
Он налил в стакан вина, и произнес:
Ну, за нового Путина! Дай Бог ему здоровья!
На небе, над « Русью», загорелись первые ночные звезды.
Конец первой книги.