Сказка-6
Сказать, что в ту пору народу жилось хреново, значит приукрасить былую действительность. Годы были суровые, а народ дикий и отчаянный, управлению трудно поддающийся. Особенно по утрам, пока очереди у пивных лавок не рассосутся. Царь само собой – деспот, иначе нельзя сожрут и короной не подавятся. На расправу был скор и крут, а главное слово свой поганец держал. Если сказал «чугуний» значит «чугуний» тут же и шильду на пряник присобачат – мол, так и так «Пряник тульский. Отлит мастером таким то из особо лёгкого сплава чугуна. Примечание – съедобен». И печать тут же и подпись – не подкопаешься. Вторых и переносных значений слов не понимал. Ежели говорили, к примеру, в бане, что воздух тяжелый, понимал это прямо, что воздух, значит, намок и отседаво и отяжелел, как простыня. Или кто говорил, к примеру, что мол, этот человек высокого полёта – царь живо интересовался, на чём летал, как высоко, видел ли самолично стратосферу и по какому поводу остался жив. Для него было главное, чтоб значит, слово не расходилось с делом, железо с телом. Во, хорошо сказал. И надо отдать корононосцу должное - не расходились. Хотя был, был всё - таки один прецедент. Разошлась таки одна шея с топором или верёвкой, точно не помню. Ну, как говорится – исключения только подчеркивает правило.
Судили одного царского проходимца. Превышение властных полномочий, необоснованная растрата бюджетных средств, ну бани там, девочки в рабочее время. А в то время ежели попал под суд, то уже значит виновен. Бурундуку ясно ежели суд то от слова судить, какие тут могут быть оправдательные вердикты, вот ежели был бы скажем не «суд», а «помил» тогда другое дело. И голова на суде об одном болит – сразу от мигреней избавят или дадут чуток помучится.
А царь наш страсть как такие увеселительные мероприятия любил. Сидит себе в ложе общественного обвинителя и подсудимым любуется, аж глаз оторвать не может. А в глазах столько участия, столько скорби, а когда приговор зачитывают прямо вообще беда – плачет как дитя малое. Сердешный наш. И вот что тут самое интересное – чем позже царь плакать начнет, тем и смерть легче, а чем раньше считай, что предварительные пытки и прочий предсмертный маринад обеспечен. Судья за этим строго следил. Так вот судят этого гада, не помню, как звали, всё строго по регламенту: суть дела, свидетели, эксперты, слово обвинителю, полслова защите. В общем, дело ясное, что дело тёмное, представляют согласно процедуре обвиняемому последнее слово (обычно народ-то сильно не каялся, толку то, сразу к завещанию переходили). А этот змей и говорит, что знавал он одного китайского мудреца, не помню как звали, так тот однажды ему сказал , что если тигр собирается вас съесть, то от этого он не становится менее красивым. И на Гороха нашего так смотрит проникновенно, ну прям как в латиноамериканской сериалах. Ну а дальше мол, сознаю, виноват, дурак, исправлюсь, честное слово, больше не буду. И сел. Начали читать приговор, надо отметить довольно длинный, а у самодержца на глазах не слезинки. Бороденку свою жиденькую приподнял, уши торчком, нос сморчком, ус с завитком на плешивой голове солнечные блики играют. Судья бедный вспотел весь, заикается, слова растягивает, паузы тоже в самых не уместных местах…
В общем можно сказать оправдали человека. Живым на волю отпустили. В бочку значит из под селёдки запечатали да в море бросили. Скажите, повезло. Да нет, везенье тут не причём - знакомых надо просто хороших иметь. Желательно из мудрецов и предпочтительно китайских.
17.02.2003.