В середине 60-х я работал в провинциальном филиале московского института, директором которого был бывший полковник КГБ. Работал я заведующим лабораторией хроматографии. Хроматография - это метод разделения и последующего измерения концентрации веществ в очень сложных смесях. Хроматографический анализ осуществляется на приборах, называемых хроматографами. Помню уже в те годы начала активного совершенствования хроматографов была опубликована работа, в которой был проанализирован состав запаха свежеперемолотого кофе, включающего полторы тысячи веществ.
Хроматографическое приборостроение активно развивалось преимущестовенно в США. Хорошие приборы производились также в Англии, в Италии. Назвать советские хроматографы того времени хреновыми - значит сильно и незаслуженно обидеть хрен. Обычно это была пара сотен килограммов железа, в котором функциональная часть занимала такое же место, как кисточка на конце слоновьего хвоста в объёме слоновьего туловища. Хроматографы были крайне необходимы на просторах 1/7 суши. Преимущественно в исследовании нефти и газа. Но хроматография уже в те годы применялась везде, где позарез нужно было понять, какая молекула с какой молекулой дружит на пользу народному хозяйству.
В те годы наши заклятые друзья, которые до того снабжали нас идеями практически всего, что внедрялось нашей самой передовой наукой в нашу самую передовую практику, вдруг объявили хроматографы стратегическим товаром, нахально обесценив часть наших золотых запасов. Теперь ни за фунты, ни за доллары, ни за слитки качественного сибирского золота на официальной основе купить хроматографы было нельзя. Сообразительные патриоты из самой патриотической организации СССР, которая тогда называлась не так, как сейчас, от обиды пустили в народ версию, объясняющую нежелание поджигателей войны принимать из наших чистых рук, растущих прямо из горячего сердца, деньги, на которые по мысли одного из наших вождей они могли бы купить огромный рулон намыленной верёвки.
Эти патриоты пустили слух, что поджигатели войны собираются устанавливать миниатюрные хроматографы на головках своих антиракет, чтобы, анализируя состав выхлопных газов, определять траекторию движения наших ракет, предназначенных исключительно для борьбы за мир во всём мире, и, соответственно, сбивать эти мирные ракеты. В те годы мне ещё не приходило в голову, что я вовсе не являюсь патриотом, поэтому я допускал совершенно другие объяснения империалистического коварства.
Те, которые нас побить, побить хотели, в очередной раз прогадали. Если место встречи изменить было нельзя, то мы назначали много новых других мест встречи. Одним из ответственных за то, где встречаться, с кем и почём, был назначен товарищ Ш, которому в здании головного института была выделена комнатка недалеко от кабинетов членов дирекции. Ш был потомком другого Ш, который был большевиком с 1905 года и которого известный историк ставил в один ряд с Лениным.
Этот предок Ш писал а своих книгах, что все философские системы от Декарта до Маха представляли собой теоретическое обоснование торгашеских выгод разложившихся слоев буржуазии. Отсюда ясно, что Ш-потомок, как нельзя лучше, подходил к работе по дальнейшему разложению сильно разложившихся слоёв буржуазии. Если, например, американская буржуазная фирма РЕ не могла продавать хроматографы в СССР непосредственно, то назначалось место встречи в её шведском филиале, где за деньги, сумма которых намертво отключала все механизмы рыночной экономики, хроматограф перекантовывался в советское посольство, после чего доставлялся прямо в мою лабораторию.
Дело в том, что СССР не мог себе позволить слишком часто отключать рыночную экономику. Для этого требовалось, чтобы у нас самих была какая-то, хоть пусть и не рыночная, но экономика. Какая-никакая экономика у нас, конечно же, была, но уже к тому времени она очень сильно надорвалась от неуклонного стремления удовлетворять постоянно растущие потребности трудящихся. Поэтому партия и правительство поставили задачу перед учёными и конструкторами создать свои оригинальные, слизанные с американских, хроматографы.
Время показало, что этот способ инвестирования даёт наиболее эффективную отдачу. Например, открыли наши славные учёные новое месторождение чего-то. Установили, что чего-то очень много, и мы сможем вскорости стать супердержавой этого чего-то. Но выясняется: для того, чтобы это чего-то стало чем-то, которое можно было бы продать куда-то, нужно какое-то уникальное оборудование, которое производится только где-то.
Тогда мы из этого далёкого где-то приглашаем фраеров, жадных на бабки, устраиваем им приёмы прямо в Кремле, сердечно жмем руки и говорим с ними исключительно на ихнем невеликом и нерусском языке. Фраера подписывают контракт, привозят и устанавливают своё оборудование, и быстро завязывают сердечную дружбу с учёными, инженерами и даже простыми рабочими, которым мы регулярно помогаем деньгами в конвертах для того, чтобы они дружили с открытой душой и не жадничали тратить деньги на хлеб-соль.
Когда всё устаканивается и выясняется, что фраера поделились опытом, мы свистаем всех наверх, и наши люди переходят в бронепоезд, который с самого начала оказывается стоял на запасном пути. Параллельно через нашу независимую прессу мы объявляем, что по агентурным данным прабабка одного из инженеров команды фраеров умерла от сифилиса, расторгаем на этом основании контракт, даём ограниченное время на сборы, а пока фраера обращаются в арбитражный суд города Басманска и международный суд города Стокгольмска, активно изучаем фраерское оборудование и обобщаем приобретённый опыт его практического использования.
Собственно, сама методология кидания была не нова. Она была изобретена нашим вождём, который по-нашему, по-ленински в начале 20-х кинул американцев, датчан, англичан и других им подобных фраеров, поверивших в нерусское слово "концессия". С того времени прошло почти что 85 лет, а мы, как кидали, так и кидаем, потому что пепел Ленина стучит в наше сердце глонассом, булавами, лучшими в мире гранатомётами и самолётами. В дальнейшем в области кидания было сделано много ценных находок, например, был изобретён универсальный механизм под названием "онищенко", но принципы в основном остались неизменными. А фраера, как были фраерами, так ими и остались при всём своём т.н. научно-техническом прогрессе.
Короче говоря, лаборатории, которой я в то время руководил, была поручена чрезвычайно ответственная задача. Мы получали хроматографы, отправленные нам с измененного места встречи, распаковывали приборы, опробывали их в работе. А потом приезжали всякие хмыри, представлявшие различные конструкторские бюро, и мы им под расписку выдавали приборы и сотни пакетиков с запасными частями. Всё это нам возвращалось через несколько месяцев. За это время хроматографы развинчивались до деталей, которые дальше уже не развинчивались.
Огромная армия тёток и дядек готовила чертежи экспонатов этого анатомического театра. Потом инженеры и техники на основе этих чертежей готовили посмертную маску с живого хроматографа. А в наших советских газетах и журналах армия пропагандонов, как выражается ярый враг советского образа жизни из LJ Олег Панфилов Второй, выдавала эти маски за изделия, аналогов которых нет больше нигде в мире.
По-своему пропагандоны были правы. Ничего подобного в мире, конечно же, не было. Когда я впервые увидел полученную нами посмертную маску с одного из хроматографов упоминавшейся выше фирмы РЕ, то очень удивился. Копия чем-то отдалённо напоминала оригинал, но если оригинальный хроматограф можно было поднять одной рукой, прижав его к груди, то чтобы водрузить на стол советскую копию хроматографа, нужно было привлекать пару здоровых грузчиков с атлетическими поясами для поддержки мышц брюшного пресса.
Кроме того, если оригинальный прибор был выкрашен ярко-белой сверкающй эмалью со всякими золотыми и серебрянными финтифлюшками, то прибор советского производства был выкрашен тёмно-коричневой краской, полученной на том же складе, с которого строители брали краску для перил в хрущёвских домах. Можно было бы ещё долго злобствовать, описывая продукты вдохновенного творческого труда советских конструкторских бюро, но, во-первых, я - человек по природе не злобивый, а, во-вторых, живя много лет в стране, которую русские люди называют Пиндосией, я давно положил с прибором на все большие и малые приборы, произведённые в стране с самой эффективной в мире системой образования. Я бы вообще не стал бы приводить это занудное описание, если бы не одна штучка из области чистой психологии, которая на меня произвела неизгладимое впечатление.
Любой хроматограф включает в себя термостат и блок управления. Термостат обычно нагревается о 50 до 500 градусов. Если в оригинальном приборе термостат представлял собой изящную коробку с дверцей, обшитую внутри серебристой решёткой обрамляющей теплоизоляцию, то в советской копии хроматографа было столько железа, что его, пожалуй бы хватило на башню тяжёлого танка. Соответственно, дверь термостата была тяжёлой, добросовестно срубленной топором без единного гвоздя, исключительно на намертво вделанных заклёпках.
Но самым поразительным было то, что дверь термостата была снабжена тяжёлой съёмной ручкой. Вот эта самая съёмная ручка была загадкой, которую ненаши люди, будь они восьми с половиной пядей во лбу, никогда бы разгадать не сумели. Ну представьте себе, что вы встали утром, приготовили себе на газовой плите яичницу, вскипятили чай, а потом поехали на работу, положив в порфель отодранные ручки от газовой плиты. Немного странно, правда? А здесь было ещё намного страньше, поскольку трудно вообразить себе злоумышленника, который через охраняемый ВОХРом вход проник в институт и просочился в лабораторию исключительно для того, чтобы сунуть руку в термостат, нагретый до 500 градусов.
Но самым интересным было то, что тяжёлая съёмная ручка падала на ноги, а иногда даже задевала такое место, ударом по которому любая слабая женщина может свалить здоровенного мужчину. При этом в падении тяжёлой съёмной ручки не было никаких видимых закономерностей. Если я в то время читал в газете, что в Индонезии произошло землетрясение, то сопостовлял число толчков с числом самопроизвольных падений ручки. Но какой-либо кореляции мне обнаружить так и не удалось. Будучи человеком любознательным от природы, я очень страдал от того, что так и не смог разгадать секрет падающей ручки. Ведь её нужно было изобрести, начертить, сделать пробный экземпляр, одобрить на приёмочной комиссии, словом, пройти много этапов.
Всё мне разъяснил инженер, работавший в конструкторском бюро, с которым я познакомился в командировке. Мы оказались в номере гостинницы, в которой по причине землетрясения в Калифорнии был отключён обогрев. Я достал из портфеля две бутылки водки и мы сразу же приступили к сугреву, поскольку в номере температура воздуха не превышала 10 градусов.
Мой сокамерник в отличие от меня был человеком пожилым, немногословным, и, чтобы его разговорить, я затронул тему съёмной ручки. Инженер сказал, что никаких секретов здесь нет. Все хотят жить, а кулибиных среди рабочего и инженерного состава много. Когда передираешь заграничный прибор, то вероятность сделать изобретение очень низка, а подать рационализаторское предложение (которое он называл "рацуха") - нет проблем.
Можешь подать рацуху на то, чтобы сменить 200-свечовую лампочку на 100- свечовую, чтобы экономить электричество, или 100-свечовую вновь заменить 200-свечовой, чтобы повысить точность работы. Премии, выплачиваемые за рацуху, зависят от начальника. Если с ним поделиться, то не только получишь деньги, но он протолкнёт рацуху вплоть до конвейера и в процессе проталкивания за одну и ту же рацуху можно получить несколько вознаграждений.
Вот тут-то до меня дошло, что чем тупее рацуха, тем выше по должности начальник, который согласился стать рацухиным родственником. Ведь ручка падала и на инженеров-испытателей, и на членов приёмной комиссии, которые могли бы громко или полушопотом объявить, что рацуха не работает. Хотя, если бы она даже бы и работала, то смысл этой работы был бы понятен только инопланетянам, да и то не всем. Но начальник не услышал бы замечания, произнесённые полушопотом, а на громкие замечания ещё громче бы ответил, что на этот счёт есть некоторые соображения, которыми он не уполномочен делиться с кем попало.
А Сурков хвастался, что это он придумал суверенную демократию. На самом деле в России суверенитет от здравого смысла был придуман и запущен в гущу жизни очень давно.