Что-то сделало время вообще со всеми.
Вспомнил я событие совсем недавнее: «спецоперацию» по версии силовиков, а на деле - драму, начавшуюся в доме молодой женщины, Шорены Г. Ночью в ее квартиру на втором этаже проникли с балкона налетчики. Соседка, случайно оказавшаяся тому свидетельницей, сообщила о неладном в полицию. Дом был окружен оперативными работниками, предлагавшими грабителям выйти и сдаться, те, в свою очередь, требовали снять окружение и дать им возможность уйти, в противном случае угрожая прикончить женщину вместе с ее малолетней дочерью. Всю ночь шли телефонные переговоры, а утром, когда о происходящем сообщили в новостях, у дома собралась толпа из разных особ, официальных лиц, военных, тележурналистов с камерами и зевак. Меня там, к счастью, (не знаю, насколько уместно это слово) на тот момент еще не было. У налетчиков к этому времени кончилось курево, и они потребовали его для них купить. Им забросили пачку дешевой «Астры». Помочившись на эту «Астру», те выкинули ее обратно. Тогда Шорена сбросила из окна в толпу деньги на покупку бандитам нормальных сигарет. На площади перед ее домом стояли сотни человек, мужчин, в том числе всевозможные министры, генералы и члены госсовета, но две пачки «Мальборо» для подонков они купили за счет заложницы, которая пару часов спустя была застрелена.
И очевидцем этой трагической развязки, к несчастью, я как раз и стал. После цикла переговоров офицеров полиции с преступниками, стороны сошлись на варианте: бандитам предоставляется машина, за которой не будет «хвоста», те уезжают в нужное им место и там женщину с ребенком отпускают на свободу.
Я видел, как рассеялась толпа, создав коридор, по которому трое вышедших из подъезда и озирающихся по сторонам бандитов волокли Шорену с дочерью. У двоих были револьверы, приставленные к вискам женщины и девочки. Третий держал в одной руке гранату, в другой - снятую с нее чеку и демонстрировал их окружающим. Лица их, совсем не зверской наружности, довольно спокойные, были в то же время омерзительными. Жутко бледные мать с дочерью выглядели смирившимися с ситуацией и покорно исполняли все, что им приказывала эта мразь. Картина была точно не для слабо нервных, и казалась скорее ирреальной, схожей с кульминацией какого-то триллера. Медленным шагом вся группа, минуя полицейский кордон, двигалась по тротуару к переулку, где и стояла обещанная им легковушка «ВАЗ» девятой модели. Мужчины влезли внутрь, прикрываясь женщинами, как живым щитом, при этом держа их все время под прицелом. Девочку, как это ни странно, они надумали отпустить и она, вконец растерянная, оказалась в толпе. Мать посадили вперед, рядом с тем, который сел за руль. Тот завел мотор…
И в это время один из полицейских, непонятно с какой стати, вдруг взял и выстрелил по машине, тем самым вызвав цепную реакцию истерии среди запаниковавших своих коллег. Автоматные очереди десятка человек в несколько секунд, повыбивав стекла, изрешетили всю машину, за этим последовал взрыв уже внутри ее. Видимо бандита, сжимавшего гранату в руке, ранило или убило. Над машиной вспыхнуло ярко красное пламя и переросло в клубы черного дыма. Когда он рассеялся, внутри не оставалось в живых никого.
Что же мы за люди? Какой-то имбецил из полиции с экскрементами вместо мозгов произвел свой доблестный выстрел, тем самым воодушевив на гражданский подвиг дюжину таких же идиотов, и они, даже глазом не моргнув, на наших глазах заодно с бандитами расстреляли их заложницу - женщину. Я ловлю себя на мысли, что отморозки в данной ситуации вели себя достойнее, они, по крайней мере, отпустили девочку и этим спасли от верной гибели. И еще кое-что не дает мне покоя: очень хотелось бы знать, как спится по ночам героям этой «спецоперации», с каким чувством отдаются им жены или любовницы и что думают о них собственные дети?
* * *
Кто скажет, что именно мы празднуем в Новый год? Что планета Земля завершила еще один оборот вокруг своей оси?!… Хотя, в принципе, я не против того, чтобы в последнюю полночь декабря распрощаться со старым. Забыть о нем, загадать желание и не терять надежду, что в наступающем оно непременно исполнится. Вместе с тем, мечты ведь не сбываются, да и каждый такой праздник – шаг на пути к собственной смерти. Особо радоваться, кажется, нечему. Но это я так, к слову.
Мне помнится, первым из моих школьных друзей решил связать себя узами брака З.Г., расписавшись со своей однокурсницей. Сделали они это как раз 31-го, решив, что свадьба их в этот день предстанет супер-символичной. Почти так оно и вышло.
Отец З.Г., финансировавший данное мероприятие, как, впрочем, и все остальное, чего бы мой друг ни пожелал, обращаясь, примерно к ста пятидесяти гостям данного эпохального события, финальная часть которого проходил в банкетном зале ресторана «Иверия», произнес первый тост: - Друзья, я безмерно счастлив тем, что сегодня, впервые в своей жизни мой сын должен сделать что-то сам, без моей помощи.
Фраза вызвала взрыв гомерического хохота в зале, ибо отец моего друга имел в виду грядущую первую брачную ночь молодоженов. Но надежды его, увы, и на сей раз не оправдались. Мы все напились до такой степени, что к полуночи, потеряв дар речи, общались друг с другом исключительно на языке жестов и мычания. З.Г. же к тому времени озарила мысль внести некоторые коррективы в дизайн своей подвенечной пиджачной пары. Раздобыв с помощью метрдотеля ножницы, он обрезал штанины брюк, превратив их в шорты и, представ перед публикой в этом, из мира высокой моды наряде, пытался вальсировать в нем со своей суженой под свадебный марш Мендельсона, грохаясь вместе с ней на пол каждые две минуты. При этом оба помирали со смеху. В ту новогоднюю ночь друга моего до своей законной супруги родители последней не допустили, видимо опасаясь вероятности того, что если вдруг произойдет зачатие, ребенок родится еще более ненормальным, чем папаша. Поэтому брачное ложе в ночь своей свадьбы З.Г. занимал один.
Вспомнив этот эпизод, я заулыбался. Раньше я любил провожать уходящий год и встречать наступающий в компании друзей. Это были славные дни моей бестолковой жизни. 12 ночи мы приветствовали шипучим, бьющим в голову и развязывающим языки шампанским. После же были тосты, точно озвученные мечты и фантазии; фейерверки острот, взрывы смеха, следующие за ними. Были светящиеся огоньки надежды и предвкушение радости во всех, смотрящих на тебя глазах, были искренние слова дружбы, любви и верности, а под конец – зажженные свечи в темноте и танцы, похожие больше на совокупление, где ты с кем-то, растворяясь друг в друге, становились как бы единым целым, обретая иллюзию полноты счастья жизни. И где было упоение этим счастьем.
Но теперь идти, куда бы то ни было, мне не хотелось. Не потому, что я охладел к тем, с кем был дружен, нет, конечно же. Но мне показалось, что сегодня я просто не готов видеть те самые лица, которые вижу уже много лет, слушать разную дребедень, которой давно наслышался, снова пьянеть и смеяться над тем, что уже не смешно, а потом еще прижиматься к какой-нибудь, оставшейся невостребованной, знакомой или даже подруге.
Я снял телефонную трубку и положил ее рядом с аппаратом. Погасил свет, прилег на диван и закурил «заряженную» папироску…. А когда, после пары затяжек, в голове не осталось ни одной мысли, только легкое головокружение и пустота, да еще звук коротких отбойных гудков из телефонной трубки, мне вдруг явился какой-то старый чудила, вроде Деда Мороза, что ли.
* * *
Я в эти идиотские новогодние святки не верил даже в детстве, сейчас тем более. Но этот хрен устроился поудобнее в кресле напротив меня и, сначала для приличия помолчав (выдержал паузу, как хороший актер в театре), после начал рассказывать мне историю моей же жизни. Пользуясь тем, что я даже и при желании рта раскрыть не смог бы, взял и все абсолютно высказал, чего я сам вроде и не помнил. И, что самое главное, он говорил чистейшую правду. Про то, как отвратительно было мое отношение к отцу: какая-то биологическая ненависть, одни претензии, хамство, и ничего взамен. Ни одного нормального слова. Как гадко я вел себя с матерью, обходя ее вниманием и лишая элементарного человеческого тепла, неделями оставляя в полном одиночестве, при этом прекрасно осознавая, что у нее, неизлечимо больной, никого кроме меня на свете нет. Каким лжецом представал перед девушками, с которыми меня связывали особые отношения. Как несправедлив был с той, на которой женился, и которую сам же вынудил уйти. Как часто был неискренен с друзьями и порой предавал их дружбу.
Все он выложил мне, как на блюдечке - все грехи, пакости, мерзкие поступки, малодушие и трусость, весь мой эгоцентризм вывернул наизнанку и показал мне с той стороны, откуда его было видно. Говорил он совсем не зло, скорее наоборот, он как бы сопереживал мое прошлое, вспоминая обо всех проколах моей дурацкой жизни, а я только рот открывал от удивления, открывал его все шире и шире, и в конце он у меня стал не меньше, чем черная дыра в озоновом слое атмосферы…
Я вдруг заплакал. Слезы были осознанием того, что мое прошлое – впустую потраченное время, о котором совестливо вспоминать, но еще и того, что компенсировать его чем-то, более или менее достойным, не представляется возможным, потому что нет у меня никакого будущего.
Этот долбанный Дед Мороз молча смотрел на меня, трясущегося от ощущения своей пустоты, никчемности, беспомощности какой-то и бессилия, смотрел на меня внимательно и молчал. А потом вдруг исчез, точно сквозь землю провалился. Даже подарка не оставил, старый засранец.
Окончание: http://proza.ru/2010/12/12/195
___________