Демьян Многогрешный

Аркадий Польшаков
ДЕМЬЯН МНОГОГРЕШНЫЙ


 Продолжение романа Аркадия Польшаков "Запорожцы в Сибири"...


  Рис. Гетман на свободе

«Он грешен был, конечно, грешен,
Вино и женщин страсть любил,
Но всем при этом был он честен,
Товарищей, друзей ценил!»

           А сейчас, друзья, мы расскажем вам еще одну историю, связанную с пребыванием запорожцев в Сибири.
           Среди запорожцев и в Сечи, и в Сибири особой, не ординальной славою почиталась фамилия МНОГОГРЕШНЫЙ.
           Мы частично уже упоминали о казаках с такой необычной фамилией в предыдущих главах, теперь настала пора более детально познакомиться с родом Многогрешных.
Этот род имел давние казацкие корни, он дал миру много славных сынов Краины, которые достойно встречали все невзгоды, которые выпадали на их грешные головы. Судьба-злодейка круто носила этих козаков по одной четвертой части Евроазиатской суши.
          Как верно и давно заметили люди, та или иная фамилия, кличка или имя, в какой-то мере очень хорошо характеризует человека. Не исключение и род Многогрешных, которые много грешили, но при этом и много хорошего сделали.
         История сохранила в памяти потомков несколько имен Многогрешных. В частности, казачьего гетмана Демьяна Многогрешного, сосланного по приказу русского царя в Сибирь.

         Давайте мы с вами, друзья, окунемся во внутренний мир Демьяна Многогрешного на вершине его славы, когда фортуна резко отвернулась от него и его звезда покатилась вниз. Он интересен нам, прежде всего как человек и личность, не сломавшаяся под ударами судьбы.
          Мы не будем долго останавливаться на первом периоде его жизни, описывать, как волею провидения, в силу своего характера и обстоятельств, он оказался Гетманом.
          Отметим только, что в то смутное для краины (страны) время под давлением ляхов украинский гетман Дорошенко был вынужден возвратиться на Правобережье и назначить приказным гетманом Левобережной Украины черниговского полковника Демьяна Многогрешного.
Он тогда характеризовался как "человек простой и неграмотный", но вместе с тем в среде казаков Демьян Многогрешный имел репутацию предводителя, способного заставить подчиненных, если не рьяно служить, то хотя повиноваться гетманским приказам. С падением гетмана Дорошенко, которого Москва не любила за то, что он хотел отделиться от империи,  Демьян Многогрешный перестал думать о разрыве с Москвой и поклялся в верности царю, за что поучил в награду признания его гетманом Левобережной Украины.
Тем не менее, сближение с Москвой не свидетельствовало о намерении Многогрешного стать царской марионеткой.
           С типичной для него прямолинейностью Демьян Многогрешный сообщил царю о недовольстве украинцев и настоял на выводе с Левого берега московских отрядов. Идя на компромисс, царь предложил ограничить количество застав пятью большими городами. Относительно Киева гетман однозначно напомнил Москве что, как и другие украинские города, царь не завоевал, а принял под свою власть по добровольному желанию Войска Запорожского, и потому московиты не имели права отдавать Киев полякам. Вообще реакция московитов на это была примирительной.
           Кроме частичного восстановления автономии, утраченной его предшественником, Демьян Многогрешный также взялся за установление на Левобережье правопорядка, опираясь на свои отряды. Тем не менее, фатальными недостатками гетмана были нетактичность и неумения объясниться с козачей разношерстной верхушкой (так называемой – старшиной).
           Это стало причиной заговора против него недовольной казацкой верхушки, которая в доносах московскому царю намекала на существование тайной переписки между Многогрешным и Дорошенко, а также, якобы,  намерений перейти под превосходство Турции.
           Оценка деятельности Многогрешного, как государственного деятеля на Украине, неоднозначна. Он очень любил свою Родину, она с ним была всегда в его сердце. Порой он грешил, заблуждался, особенно в политике, что усугублялось недостатком его информативности о том, что происходит в окружающем мире и при московском дворе. Он любил выпить, что, впрочем, тогда не считалось непростительным пороком, но это, как известно всегда и во все времена вредило делу, которому ты служишь.
           Основной грех его заключался в том, что он слишком доверял так называемым друзьям-предателям, поэтому и просмотрел заговор в своем ближайшем окружении.
А дело было так, 6 марта Демьян Игнатьевич Многогрешный - гетман Войска Запорожского ежегодно (напомним, что он стал гетманом и преемником гетмана Брюховецкого именно 6 марта) праздновал  свое назначение на этот высокий выборный пост у себя в Батурине.
           За праздничным столом собрались почти все старшины войска запорожского (т.е. вся верхушка власти Запорожской Сечи), были приглашены также и гости московиты.
           Почему спросите, московиты сидели у него за столом, да потому, что в соответствии  подписанным им с московским царем "Глуховских статей" в Сечи квартировался московский стрелецкий гарнизон.
           Плохо было то, что за гетмановским застольем среди друзей, там присутствовали  и его недруги-завистники. Среди последних  был обозный Петр Забела,  войсковые судьи Иван Самойлович и Домонтович, писарь Карп Мокревич, полковник Райча, и несколько доверенных лиц московского царя, в их числе Танеев и Неелов. Они давно точили зубы на гетмана, и пришли на празднование с одной целью опорочить его перед людьми царя.
           Дело в том, что в Москву уже несколько лет подряд шли от них доносы на гетмана, что он якобы, за спиной московского царя  ведет переговоры с Дорошенко (с гетманом правобережной Украины), о том, чтобы, объединившись, начать освободительную войну с Россией за независимость своей разорванной на части родины.
           Гетман действительно более-менее лояльно относился к правобережному гетману Дорошенко. Правобережный гетман, который тоже мечтал об освобождении своей родины от захватчиков,  был ближе к нему по замыслам, чем московский царь, который ограничивал его свободу, пытаясь сделать из него послушного вассала.  Московиты хотели здесь загребать жар чужими руками, чтобы левобережные и правобережные козаки передрались между собой, потом будет легче  их полностью подмять под себя.         
           Подписанная царем автономия гетману не очень царю нравилась, он хотел и планировал в скором времени ее полностью аннулировать.
Тем более что в соответствии с подписанием с русским царем Глуховских статей об автономии и провозглашением Демьяна Многогрешного гетманом Левобережной Украины, последний  имел довольно широкие полномочия.
           В рамках подписанного с русским царем соглашения и в силу своего характера Демьян Многогрешный пытался действовать решительно и напористо, укрепляя свою власть. Гетман, не считаясь со своим ближайшим окружением, стал назначать на ответственные посты своих родственников и близких ему людей, в частности назначил полковником своего брата Василия.
           Все это не могло не насторожить казацкую старшину, которые боялись, что в один прекрасный момент гетман снимет их с должности и заменит своими людьми. Поэтому в Москву полетели доносы, благо сам гетман в подпитии позволял се6е говорить такое, что никак не могло понравиться русскому царю Алексею Михайловичу.
Некоторое время Москва никак не реагировала, но потом все же осторожность свое взяла, и царь, а больше всего его подручные начали действовать.
В Батурине для охраны Гетмана находился стрелецкий гарнизон с царским воеводой во главе и несколько доверенных лиц царя, в их числе Танеев и Неелов.
Они то, в ответ на доносы старшин, об измене Гетмана, решили сместить его. Тем более  что накануне гетман Многогрешный приказал стрелецкому начальнику, прибывшему из Москвы уменьшить количество его людей в карауле. Это задело того, и он был крайне не доволен тем, что какой-то малоросский гетман командует его московскими стрельцами.

            Здесь мы вернемся к застолью в резиденции гетмана Демьяна Многогрешного.
            Праздничное застолье шло с широким гетманским размахом, столы ломились от съестного, горилка лилась рекою, звучали здравицы в честь гетмана, царя и присутствующих за столом гостей. Все шло обычным путем, до того момента, пока Демьян Игнатьевич был более менее трезв и мог контролировать себя.
           Зная слабость гетмана хорошо выпить, когда в подпитом состоянии он мог наговорить лишнее, этим решили воспользоваться его недруги. Сидя за одним столом с гетманом они старались хорошо напоить и развязать ему язык в нужном для них направлении.
- Козаки, пропоную (предлагаю) выпиты за здоровье нашего дорогого, вельмышановного  гетмана! - вскричал с места Забела.
- Гарна здравиця! - поддержал его писарь Мокревич. - Пьемо до дна! Налыйте повну чашу нашему дорогому гетману!
Он подошел к гетману и добавил:
- Дозволь (разреши) Демьян Игнатьевич выпиты з тобою повну чашу горилки.
Чокнувшись с гетманом чашами,  они выпили спиртное. Затем слово взял войсковой судья Самойлович. Он тоже попросил всех налить полные чаши и предложил выпить за мудрую политику гетмана, который, как противник Андрусовского перемирия, принял участие в восстании  и подписал с московским царем важные Глуховские статьи по нашей автономии.
          Очевидно, читателям здесь следует пояснить, о каком восстании идет речь - о восстании против России, которое началось под руководством гетмана Брюховецкого.
          Поскольку это щекотливая тема для двух братских народов, то автор не стал описывать в настоящем романе военные успехи Демьяна Многогрешного в этой освободительной войне против России.
Как говорят запорожцы в своей горькой шутке, когда их спрашивают:
- Кто для вас кацапы – друзья или братья?
Они неизменно отвечают:
- На жаль брати!
Поясняя при этом, что если друзей выбирают, то братьев нет! Какими уродами бы не родились, принимают их такими, какими они есть…
Здесь же бытовала другая шутка:
Родилось у Великого князя Володимира во стольном граде Киева три сына: старший был чернокнижник, средний бульбаш –  ни рыба, ни мясо, а младший Иван, как был Иваном не помнящим родства своего, таким дурнем и остался…
Старший сын – это Киевская Русь, Средний сын – Белая Русь, молодший сын – Московская Русь.

             Но вернемся за большой гетманский стол, за предложенный судьей приятный для гетмановского самолюбия тост, опять все выпили, гетман, как полагается, выпил до дна, а злоумышленники лишь пригубили свои чаши.
Потом слово взял полковник Райча, он предложил выпить за военные заслуги гетмана…
Звучали и другие здравицы, таким образом, сообща злоумышленники накачали гетмана спиртным, что он перестал уже соображать, где он находится, и главное то, что за столом среди друзей находятся его враги и противники, московские гости.
             В  этот момент гетману и был задан каверзный вопрос судьей Домонтовичем:
- Демьян Игнатович! А колы мы пидемо Дорошенко бити?
- А на що его нам биты! Дорошенко не такий дурень, як вы думаете. Вин тямущий, сам соби на уми! Кажучи по-кацапськи: вин от дедушки - Алексея Михайловича ушел и от бабушки - турецкого султанатства ушел и нам козаки пропануе (предлагает) зробыты те саме.
Здесь присутствующие Неелов и Танеев переглянулись, понимая, что нетрезвый гетман проговорился.
Очевидно, ходоки от Дорошенко были у него в гостях, и они с ним вели переговоры насчет объединения Левобережной и Правобережной частей краины (страны) в единое целое. Этот союз был бы опасен для великодержавных планов русского царя.
            Видя в каком состоянии брат, и видя большое желание его недругов развязать ему против московитов язык, Василий вместе с женой гетмана Настасьей постарались свернуть застолье, говоря, что уже поздно, пора, как говориться, и честь знать дорогим гостям.
Но на этом все не кончилось, на следующий день, на тайной сходке козацких старшин у войскового обозного Петра Забелы в ночь с 7 на 8 марта, где присутствовали Танеев, Неелов, а также судьи Домонтович, Самойлович, полковник Райча, заговорщиками было принято решение убрать гетмана, под предлогом его измены.
            В ночь с 12 на 13 марта  казацкая старшина и их доверенные лица во главе с обозным (по должности в русском ранге что-то равное генерал квартирмейстеру) Петром Забелой при поддержке начальника московского гарнизона со стрельцами, окружила резиденцию гетмана Демьяна Многогрешного.
Попытка тихо без шума снять часовых не увенчалась успехом. Ясаул Перекопайгора заметив нападение, открыл огонь по стрельцам, первым же выстрелом ранив их командира. Стрельцы открыли беспорядочную стрельбу по резиденции гетмана, оттуда верные гетману козаки повели ответный огонь.
             Таким образом,  казаки, охранявшие резиденцию гетмана, оказали ожесточенное сопротивление стрельцам.
Заговорщики долго не могли овладеть резиденцией. Гетман сам умело руководил защитой своей резиденции и, хотя силы были не равные, стрельцам так и не удалось, как они рассчитывали,  быстро овладеть ею. Они были вынуждены залечь и вести из-за укрытий интенсивный огонь по резиденции. В один такой острый момент, когда был предпринят очередной штурм, пулей  был ранен сам гетман.
Василий оттащил брата от окна, вместе с женой гетмана Настасьей перевязали ему рану.
             Раненый гетман, видя такое положение, что им не отбиться от московитов и заговорщиков, сказал брату
- Василий, дело табак! Гаплык нам! Нам не одужиты стрельцив. Их богато, а нас мало, зараз вони пидтащють гарматы (пушки) и нам хана. Пропоную (педлагаю) тоби сховатыся у  подземнои схованки и там  переждать, поки усе не утихне. Потим выберешься на волю и доберешся до наших козакив.
- А ты, що збираешься робыты (делать)?
- Мени прийдется сдатыся цим зрадныкам, а там побачим що робыты. Може ты на воли  зберешь наших козакив и вызволишь мене. Василь я не хочу вас и свою родину (семью) пид пули цих сволот пидставляты. Тут в резиденции е моя жена Настасья, сыны Петро та  Иван, дочька Олена, племинник Михайло,  их усих можуть ци паскудни тварини постриляты.
- Демьян, якщо ты сдашься, то ци паскуды можуть тебя просто вбити!
- Ни я так не думаю! Я  выборный гетман, по закону и козацким звычаям (обычаям) мене должны судиты усим миром на Ради тут у Сичи. Колы цего не буде, то козаки, стари диды (наиболее почитаемые козаки, которые следят за сохранением старых козацких обычаев) збунтуются. Московиты боятся бунта козакив, тому вони не пидут на це.
- Московиты коварны, им сволотам начхать на наши звычаи.
- Знаю, що можуть и начхать на наши звычаи, но будемо надиятыся на кращу долю.
- Як знаешь, брат, давай попрощаемося. Е надия, що  бог не выдасть, свиня не зъисть, може ще побачимся (свидимся)!
            Братья крепко обнялись, жена гетмана Настасья при этом пустила слезу, видя прощание братьев. Она, да и сами братья чувствовали, что может случиться так, что больше они не увидятся никогда.
Вызвав ясаула, гетман сказал ему:
- Друже, зробы те що я тоби зараз скажу! Тут у нас е жинки та диты, тому пиды и скажи цим  кацапам, що я сдаюся!
- Демьян Игнатович, мы може ще продержимося до утра, а там наши козаки подийдуть.
- Ни, ясаул не продержимося! У них гарматы е, вони пидпалять усадьбу и нам усим хана! Тому нам треба пока сдатися, цим холуям. Щоб у ных усих на сраци пухли повылазылы.
- Тоди, пан гетман, я пиду!
- Иди, с богом, ясаул!
Ясаул ушел, вскоре раздался его зычный голос, вещавший по русски:
- Стрельцы, гетман сдается! Прошу прекратить стрельбу.
Услышав весть о сдаче,  воевода стрельцов в ответ закричал:
- Выходите без оружия, первым пусть выходит гетман!
Придерживая рану рукой, Гетман первый вышел из усадьбы, за ним потянулись остальные защитники резиденции.
               Их тут же связали и повели к кузне, где они были все, в том числе и раненый гетман, закованы в кандалы.
              На следующий день, не откладывая,  под большим конвоем стрельцов, вместе с  небезвесным писарем Карпом Мокревичем, гетман был отправлен в Москву.
               Прощаясь з козаками Сичи, ридным краем гетман, помолившись красному Солнышку, сказал проникновенные слова:
-  Боже просты нас холопив гришных!
Помьяните нас козаки за упокой душ наших, не ради животов своих мы грешили, а ради крашои доли краини мылий.
Просты нас наше Гуляй поле, широке, привольне як море.
Простите нивы хлеборобные, лиса, гаи, дубравы зелени.
Просты нас море Черное.
Просты нас государь Днипро Днипрович, уж нам по тоби Днипро, отаману нашему, не плыть и не ездить, дикого зверя на брегах твоих не стреляты, в лиманах  прибрежных рыбу не ловыты.
Помолылись мы Божьей матери и Николе чудотворцу за заступничество небесных сил за нас и помощь Божьих угодников.
Не поминайте лихом нас козаки, прощевайте, бо мабуть бильше не  побачимося! 
Поихалы с богом!..

            И арестантов в кандалах на телегах с множеством  охранных стрелков повезли в Москву твердолобокаменную.
При этом арестовавшие гетмана московские стрельцы и козачьи старшины отослала царю длинный список его "провинностей и преступлений", отметив при этом, что это только незначительная их часть:
"Если бы мы записали все доказательства Демковой измены, то не поместили бы всего не только на листе бумаги, но и на воловьей коже"…

           Через некоторое время был арестован и брат гетмана, Черниговский полковник войска запорожского Василий Многогрешный, которому не удалось отбить брата у конвоя. Он, скрываясь от погони, бежал в Киев, где решил под вымышленным именем  временно  до лучших времен "постричься в монахи" в Киевобратском монастыре.
Когда об этом узнал настоятель монастыря Варлаам Ясинский, он тут же дал знать московскому воеводе Киева князю Козловскому, который немедленно арестовал Василия и отправил его тоже в Москву, в тайную канцелярию царя.

          В Москве писарь Мокревич от имени козачьей старшины дал показания против гетмана Запорожского войска Демьяна Многогрешного, что он де вступил в сговор с Правобережным гетманом Петром Дорошенко и замышлял начать против Московского царя войну.
Его показания подтвердили,  русские стрельцы, и недоброжелатели из козачих старшин Сечи.
           Сам Гетман на дыбе пьяные крамольные речи признал, но то, что он якобы готовил войну против русского царя, отрицал полностью.
           К нему применили весь набор изошренных пыток. Но и под пытками в тайной канцелярии московского царя этот мужественный человек не признал за собой вины в том, что готовил войну против Московии.
           Тем не менее, Демьяна Многогрешного вместе с братом Василием  Многогрешным русской царь приговорил к отсечению головы. Как видите, судили запорожского гетмана не в Запорожской Сечи, где его всенародно на Раде выбирали козаки, а  в Москве. Тем самым русский царь нарушил подписанные им же "Глуховские статьи" по полной автономии Левобережной Украины.
           Были при этом нарушены вековые традиции и обычаи козаков Сечи. Поскольку выборного гетмана следовало судить всенародно на специально созванной для этого Раде. И он имел полное право всенародно защищаться, но русский монарх и заговорщики низложенного Гетмана, опасавшиеся народных волнений, не стали считаться с таки пустяками, как казацкая Сечевая Рада (Совет).
          Казнь запорожского гетмана и полковника Многорешных, царем была назначена  на 28 мая на Болотной площади в Москве. Это было традиционное место царской казни.
По утру, при большом стечении на площади московитов, любителей поглазеть на то, как рубят головы козакам, братьев вывели из подземелья царской тайной канцелярии  и повезли на казнь на телеге, как диких зверей в клетке. Выглядели они после изощренных пыток в застенках царской тайной канцелярии, сами понимаете, не лучшим образом.
          Увидев изможденного, измочаленного брата, Демьян, стараясь поддержать его, сказал:
- Вот и побачилысь (свиделись) с тобой братуха, а ты боявся, що бильше мы не зустринемося!
- Да, брат, побачились! Ци костоломы-кацапы отбили мне усе нутро!
- Помьятаешь братуха, шо я тоби козав (говорил), когда ты з коня звалывся.
- Помьятаю брате! Ты казав: "Терпы козаче - отаманом будешь!"
- Тому и зараз тоби кажу: "Терпы полковнику - козачим отаманом будешь!"
- Терплю гетман! Не подамо виду кацапим, що мы зломлени.
- Вирно гутаришь брательник. Эх, мало их я порубав с козаками, звильняя ридне Запорожье. Обдурив мене паскуда царь, колы мы пидписывалы "Глуховски статьи об автономии краины". Прикидывався мени братом по крови. Згадував, що уси мы пишлы родом з Киевськои Руси. Хрещены Володимиром на Днипри, що мы з ным одной християнскои вири.
- Вира у московского царя одна, брате, вона загарбницька.
- Да, загарбницька и тилькы!
В это время проезжая у стен Кремля, какой-то бородатый мужик стал пулять в них  тухлыми яйцами, крича:
- Ага! Попались вражьи морды! Сейчас всем вам секирь бышка будет.
В ответ ему Демьян зло по-русски крикнул:
- Сам ты вражья морда! На безоружных, в кандалах людей, как бешеный пес, кидаешься. Вышел бы ты со мной на поединок, один на один, тогда бы  посмотрел я на тебя, кацапская твоя безголовая морда. Я бы тогда тебе ежака в сраку поглубже засунул…
Глазеющие на них московиты, возмутились таким дерзким ответом гетмана, стали забрасывать их клетку камнями и палками. При этом больше мазали, попадали в прутья клетки, а один отскочивший рикошетом камень угодил стражнику в лицо. Тот взревел и заорал в толпу:
- Кончайте, кидаться! А то стрелять буду!
Стражник угрожающе поднял свою пищаль и направил ее в толпу. Агрессивная толпа отпрянула от телеги.
Подъехав к помосту, где должна совершиться казнь, не снимая кандалов, братьев подвели к плахе. Рядом стояли стражники и палач в маске. Последний был внушительного вида мужик с громадной устрашающего вида секирой.
              Увидав палача с секирой в руках, Демьян пошутил:
- Здоровеньки булы, рубака! Ты свий топор, не забув нагострыть! А то сам знаешь, тупым топором незручно головы козакам рубиты!
              Палач на эту шутку довольно ухмыляясь, сказал:
- Не волнуйтесь, с утра наточил, бриться можно!
- Тогда я спокоен за топор! А не промажешь ты палаче? У мене шия дуже коротка, як у беловежского зубра!
- Не промажу! - ответил палач, поняв, что казак над ним посмеивается.
Палач много видел здесь на плахе разных людей, одни были сломлены и физически, и душевно,  просили о пощаде, лишь не многие, как вот этот гетман с братом гордо, не сломлено стояли у плахи и даже шутили.
              К ним подошел батюшка и предложил исповедаться, покаяться в грехах своих.
На что Демьян ему ответил по-русски так:
- Батюшка все мы грешны, нас с Василием даже нарекли еще в детстве Многогрешными! Такое призвыще мы с детства носим. Но и вы батюшка грешны!
- Интересно, чем же я грешен? - спросил удивленно тот.
- А тем, что допускаете, чтобы рубили головы своим братьям во Христе!
- Бог миловестен гетман! Он простит ваши все прегрешения!
- Очень надеюсь на это святой отец!
             Батюшка перекрестил их и отошел в сторону. Глашатай громовым голосом объявил царский указ о казне гетмана. Дюжие стрельцы подхватили под руки гетмана, уложили удобно его голову на плаху.
Подошедший палач, откинул оселедец гетмана подальше в сторону и негромко пошутил:
- Не беспокойся гетман, топор у меня острый, как бритва! Не больно будет! Чирк и твоя голова с плеч.
- Дякую за заботу палач! Дай бог на том свете побанимся!
             Когда голова Демьяна Многогрешного лежали на плахе, а палач, красуясь перед многочисленными зрителями, пришедшими поглядеть на казнь, играючи вращал над головой устрашающего вида топор, примеряясь, чтобы ловко одним махом отрубить ему голову, примчался гонец царя. Он сходу, не слезая с коня, закричал:
- Стойте, стойте! Я привез новый указ царя!
            Он передал глашатаю подписанную царем грамоту, в который царь объявил свою царскую милость - смертный приговор братьям Многогрешным, он, самодержавен всея Руси, заменяет вечной ссылкой в Сибирь.
            Народ, услышав объявленный глашатаем указ царя об отмене казни, недовольно ворча, что представление окончено, и они не увидят сегодня, как рубят головы смертникам, не спеша, разошелся по домам.
            Братьев же в кандалах отвезли в тюрьму, а на следующий день повезли этапами в далекую ссылку, в Сибирь-мачеху.

            Здесь надо сказать, что, скорее всего,  царь Алексей Михайлович с казнью решил повременить. Он не хотел лишних волнений в Сечи, при этом не очень верил тому присланному материалу, который привез писарчук.
             Это были обычные внутренние разборки среди козаков, которые были ему наруку, так как позволяли быть высшим судьей над ними дураками, не помнившими родства своего. Иначе бы царь казнил гетмана, как до этого он беспощадно расправился со своими противниками типа Стеньки Разина или зачинщиками Медного и Соляного бунтов.
Но и ссориться с казацкой старшиной Сечи устроившей заговор против гетмана, царь не стал, не то было время.
              Аннулировав подписанные с гетманом Демьяном Многогрешным "Глуховские статьи об автономии", царь милостиво разрешил казачьей старшине избрать нового гетмана в лице, им же предложенного на эту должность, судьи Ивана Самойловича.
Так были навсегда похоронены первые ростки демократии, и на запорожской земле восторжествовала диктатура одного человека.
17 июня того же года гетманом Левобережной Сечи стал Иван Самойлович.
Ну, а для Демьяна Многогрешного началась ссыльная многотрудная жизнь в Сибири.
                * * *
             Последуем и мы за ним в царскую ссылку, где он прожил более 30 лет и оставил в Сибири о себе не менее яркий, чем на родной земле, памятный след.
             По иронии судьбы, преемник Демьяна Многогрешного на посту гетмана, бывший активным участником заговора против него, новоиспеченный царем гетман Иван Самойлович, впоследствии сам, по тому же "милостивому" царскому указу, был сослан в Сибирь и окончил свои дни в Якутске.
            Так шла колонизация различных народов московскими царями, императорами и вождями «всех времен и народов».
            Демократией, которая существовала во времена Запорожской Сечи, здесь и не пахло, впрочем, таковы были тогда времена и нравы в царской России.
            Вместе с опальным гетманом Демьяном Многогрешным в Сибирь отправились его жена Настасья, сыновья Петр и Иван (или Яков), дочь Елена (или Марина), брат Василий, племянник Михаил Зиновьев, впоследствии принявший фамилию дяди.
            Таким образом, жены декабристов, просто повторили, то, что сделала жена гетмана, поехав всей семьей за мужем в далекую Сибирь.
            Сначала осужденные царем казаки попали в пересыльную тюрьму в Тобольске, где "велено их держать за крепкими караулы скованных, а из Тобольска велено послать их, Дёмку аж до Енисейского уезда в Селенгинский острог, Ваську брата его в Красноярский".
            Как видно из этой царской сопроводительной ссыльной грамоты на имя Туринского воеводы Ивана Суздальцева сначала Многогрешные прибыли в Тобольск, а оттуда Демьяна Многогрешного с семьей отправили в Селенгинский острог, а Василия Многогрешного в Красноярск.
           Так началась тяжелая подневольная жизнь свободолюбивого гетмана в Сибири. Можно только представить, что пережил за годы заключения в ссылке этот человек, но, несомненно, только то, что невзгоды не сломили его.
           Селенгинский  острог тогда представлял собой типичный укрепленный засекой военный городок,  стоящий на торговых путях в Сибири, таких острогов было много на границе российской империи. Все они представляли собой укрепленные пограничные заставы с военным гарнизоном. Зачастую остроги подвергались набегам, как аборигенов, так и манжурских мунголов (монголов) не желавших мириться с русским засильем московского царя.
           Русские прошли и захватили Сибирь с легкостью, приводящей в изумление всех историков и исследователей Сибири. Это произошло за каких-то неполные полсотни лет. Такое нашествие сильно напоминает времена походов Кортеса в Америке. Хотя существенные различия там и здесь конечно были.
Кортес ничего не строил, он, используя превосходство своего огнестрельного оружия, просто захватывал города.
            Огненный бой из пищалей и пушек, против стрел, копий и сабель аборигенов, во многом способствовал успеху московитов и здесь в Сибири.
             Но тактика захвата московитами новых земель здесь на востоке была другая. Московиты  в стратегически важном месте, обычно на стыке рек, строили свои военные укрепления - остроги, что позволяло воеводам царя контролировать основные торгово-транспортные пути, а соответственно и эту территорию.
             Так возникли  Селенгинский, Удинский, Баргузинский, Нерчинский, Итанцинский остроги образовавшие систему укреплений, которые по замыслу русских должны были позволять контролировать всю территорию Забайкалья.
             Но в забайкальских южных степных и лесостепных районах, где передвижение местных скотоводческих племен было постоянным, что-либо контролировать так было чрезвычайно трудно.
 Сюда убегали многие племена местных народов и народностей, бежавшие от притеснений местных воевод. Они уходили подальше из-под контроля русских прибайкальских военных острогов, собиравших с них в пользу  русского царя (не забывая при этом и себя) ясак (т.е. дань).
            Эти кочевые племена с Ангары и Лены, как и местные буряты в любое время могли сняться со своих мест и укочевать еще далее на Восток, в недостижимые пока для русских отрядов степные и лестные просторы. Такое передвижение, кочевание племен было характерным в те далекие времена.
            Большое влияние на местные племена  продолжали оказывать монгольские и манчжурские феодалы, обладавшие значительной военной силой. С ними "договориться по-хорошему" у московитов не получилось.
            Монголы, помятуя о своих былых (Чингиских) походах на запад, когда они били и в хвост, и в гриву киргизов, славян, венгров, немцев,  встретили их крайне враждебно.
Порой даже посольский сан не спасал их. Так, например, одно из первых русских посольств к Цицан-хану во главе с боярским сыном Ерофеем Заблоцким было полностью жестоко перебито ими.
            Поэтому не удивительно, что военные действия с обеих сторон по мере дальнейшего продвижения  русских на восток были неизбежны, они вспыхивали многократно. Русские мстили монголам за свои прошлые поражения, и многовековую кабалу, когда они платили дань ненавистным потомкам Чингисхана.
Построение системы острогов с военными, промышленным и торговыми людьми, появление вокруг них торговых факторий способствовало оживлению отношений между русскими и местными племенами.
            Прямо говоря местным племенам, было до лампочки, кому платить ясак, лижбы их не трогали, а еще было бы лучше, чтобы манжурские монголы и русские перебили друг друга и они никому бы не платили ясак.
Поэтому местные племена в зависимости оттого, что было им выгодней, принимали ту или иную сторону.
В частности, некоторые бурятские князьки заявили о своем желании принять русское подданство, надеясь тем самым избавиться от опеки своих монгольских сюзеренов (здесь и ниже будут использовано двойное название «монголов» нынешнее и тех времен, когда их русские звали «мунголами»). И даже изъявляли желание отправить послов в Москву.
           Это не остается без ответа с монгольской стороны. Император манчжур Канси не желает терять влияние на Забайкалье,  инициирует выступления против русских.
Монгольский хан Очирой отправляет посольство в  Селенгинск и Иркутск с наглым требованием вернуть ему  селенгинских, иркутских, балаганских и даже верхоленских бурят, ранее якобы бывших его подданными.
            Иркутский воевода Леонтий Кислянский, ведший переговоры с монгольскими послами, решительно, послав по-русски очень далеко,  отклонил эти требования. Тогда монгольские феодалы переходят к активным военным вылазкам. По сути дела можно говорить о начале Первой русско-манжурокитайской войны.
            Так началось руководимое маньчжурами военное нашествие на Забайкалье.  Конные отряды Очирой-хана вторглись на территорию, где расположились русские остроги.
 В начале января Тушету-хан направил в Забайкалье свои отряды, которые осадили Селенгинск. Был осажден также  Верхнеудинск (нынешний Улан-Удэ). Связь между ними была прервана.
            В это время на беду хана в тюрьме Селенгинска, который год подряд, сидел знаменитый запорожский гетман Демьян Многогогрешный, впоследствии бичь монголов.
            Надо сказать, что тюрьма, где томился гетман, была деревянная, сырая, холодная, и там кормили заключенных впроголодь. И если бы не семья гетмана, то дело бы Демьяна Многогрешного было бы плохо. Он бы, скорее всего, подхватил бы туберкулез и окочурился бы на радость своих врагов.
 Этого на счастье его самого, его семьи и жителей острога не случилось. Семья, хотя и сама страдала от бедности, но, тем не менее, чем могла, помогала заключенным запорожским козакам, которые сидели с гетманом здесь в тюрьме.
            Гетман был козак кремень и поставил перед собой задачу любой ценой выбраться из застенок тюрьмы. Он помнил о том, что в свое время атаман коша запорожского Иван Сирко, тоже  был сослан сюда царем в Сибирь, но потом, когда он понадобился московскому царю в борьбе против общего врага - турок, царь направил его обратно в Сечь, где Сирко еще славно повоевал с турками.
             Может так случиться, думал он, что фортуна улыбнется ему, и он тоже окажется на свободе. И если уж он вернется в "ридни Днипровськи кручи", то второй раз никакой московский царь его не обдурит, и если московиты к нему сунутся, то он им покажет, где раки в сраке зимуют.
Мечты, мечты, но на мечтах многое в этом мире держится. Поэтому Демьян не падал духом, и семья было ему опорой.
              Для этого он не впадал в апатию и не ленился в тюрьме заниматься физическими упражнениями, на сколько это позволяла его камера и условия их содержания в тюрьме. Сидящим вместе с ним запорожским козакам, он тоже не давал  возможности лениться, дряхлеть телом и душой. Он был веселым человеком, знал много различных козацких баек и занимательных историй.
Гетман был что-то вроде пахана в тюрьме. С ним считались, как сами заключенные, так и стражники тюрьмы.
               Распорядок его дня начинался с комплекса силовых упражнений, для поддержания здоровья на должном уровне и отработки казацких приемов защиты без оружия.
Этому он учил и своих сокамерников. Тюремщики дивились всему этому, но не мешали, считая, чем бы гетман не тешился, лижбы не пытался бежать.
               Воевода знал об этих причудах опального гетмана, но не запрещал их. Дело не в том, что он потакал гетману, просто воевода сам считал свое направление в этот богом забытый край своеобразной ссылкой. Он был одним из тех опальных царских бояр, которые не угодили в чем-то царю.
               Иногда он забредал к нему в тюремную камеру. Там они за принесенной пляшкой водки беседовали. Живой и общительный со своеобразным стародавним киеворуским простонародным говором гетман нравился ему тем, что много рассказывал ему о том, как они жили в Сечи, ходили походами на турок. Естественно, он при этом умалчивал рейды казаков на москалей, когда они с гетманом Дорошенко освобождали свои земли от захватчиков.
               Надо отметить, что воевали козаки в основном со всеми своими соседями: татарами, турками, поляками и русскими. Впрочем, и те делали тоже самое, воюя друг с другом.
Воевода удивлялся многим победам козаков, спрашивая опального гетмана:
- Демьян Игнатьевич, чем вы там, в Сечи были вооружены, что так хорошо били турок.
На что он со знанием дела отвечал:
- Дило в том, пан воевода, что у нас в Сечи було усе для вийны, бо мы цим жилы. Не було и року щоб мы не воювали. У нас було кажучи по-русски усе: пушки гаубицы, мортиры и мортирки, самопалы, пищали, пистоли, копья, пластуны, гурда (шашки из булата), сабли, луки, стрелы, клинки и кинжалы.
Мы имели на вооружении самое передовое оружие того времени, отобранное у всех народов, с которыми мы, запорожци, воевали.
              Запорижське вийско, пан воевода, у нас разделялось на три рода войск - пехоту, конницу и артиллерию. Элитной частью войска була наша грозная боевая запорожская конница.
Войско, пан воевода, делилось на полки и сотни. Сотня представляла собой тактическую единицу войска и была численностью 180 человек. Полк состоял из трех сотен общей численностью 540 человек.
Во время походов запорожцы всегда изобретательно, большей частью неожиданно атаковали неприятеля, а в обороне  или походе быстро возводили свой защитный полевой лагерь (табор), устанавливались в несколько рядов возы, которые скреплялись цепями в виде квадрата или круга, прорваться через таку преграду ворогам было трудно. Козаки спрятавшись за возы, прицельно палили по неприятелю.
Вам тут в Сибири, де вы звыклы сидиты за заборами острогив  треба меняты тактику вийны з тутешними степняками и брать за основу нашу козацьку тактику быстрых рейдив на степнякив.
Слушая рассказы гетмана о запоржской Сечи, воевода удивлялся простоте и ясности мышления этого весьма сметливого козака. При этом не предполагал, что знакомство его с гетманом, станет для него крайне необходимым, чтобы выжить здесь в Сибири.
- Демьян Игнатьевич, - удивлялся воевода, - интересно, а почему такой странный вид у ваших казаков, бритые головы з оселедцем?
- Да так у нас повелось, що головы у нас брыти, як смиються козаки, так меньше блох водиться у шивилюри. Довги вуси та оселедец на голови закрученный на вухо, придають нашим козакам грозный, устрашимий вид. Широки шаровары в яких и гармату можно сховаты не так жарко в степи, а довгий широкий красный або квитный кумачь (пояс), обернутый в килька разив вокруг пояса, дае змогу засунуты туда пистоль або кинжал. Сапоги з острыми загнутыми носками дают змогу пиддавать пид боки коню, щоб скориш скакав.
От и вся премудрость наша.
- Ну, а на чем вы плавали за море?
- На наших быстроходный чайках, пане воеводо! Чайки булы у нас двоякого рода - речни и морськи.
 Помещалось в нашу таку ладью по 50-70 козаков, каждый козак имел саблю, два ружья, боеприпасы и продовольствие.  По ричкам або морем ходыли мы на чайках против Крымского хана або Османив.
З йижи (еды) у подорож бралы хлиб (сухари), воду, брынзу (овечий сыр), постраму (вяленое мясо), тарань, сало, смалец, бузу (род кислого молока), насиння (семечки), сухофрукты.
Так що наши козаки моглы запливаты далеко, вони ходили до Стамбула (Константинополя) и ще дали.
Для морских походов выбиралось бильше осеннее время, особенно пасмурные дни и темные ночи. Чайки выходили прямо из Сечи и сплавлялись к Чёрному морю. Весть о выходе запорожцев в море наводила ужас на жителей приморских областей Турции.
Демьян Многогрешный не стал говорить воеводе такие очевидные вещи, чем занимались козаки, когда, высаживаясь на чужой берег, они, прежде всего, уничтожали военный гарнизон, а потом занимались грабежом, и с добычей возвращались на Сечь. Впрочем, в то далекое время почти все их соседи занимались тем же.
- Ну и что Демьян Игнатьевич, - допытывался у него воевода, - на вас татары не нападали?
- Еще как нападали, мы были для них, как кость в горле! Чтобы обезопасить себя от их неожиданных набегов мы на границе Сечи устанавливали сеть постов предупреждения. Для этого в наиболее опасных направлениях у нас была организована линия из бекетов, редутов, фигур и могил. Бекеты это конные разъезды казаков вдоль восточных и южных границ. Редуты - это помещения для сторожевых бекетов. Они ставились вдоль левого берега Днепра на расстояниях 15-18 км друг от друга, чтобы можно было видеть с одной радуты другую. Фигуры - это ряд бочек, обвязанных между собой и поставленных друг на друга. На верху устанавливался пук соломы, который зажигался при появлении татар. Затем зажигался пук соломы на следующей фигуре и т. д. Дым от горящих бочек оповещал Сечь о приближении татар.
И мы, зная об этом заранее, могли устроить им западьню-подлянку. На что наши козаки были очень изобретательны в этом плане пане воеводо.

             Слушая рассказы опального гетмана о запорожських козаках, воевода невольно испытывал уважение к этому легендарному козаку, который, даже будучи в тюрьме, был не сломлен своим нынешним положением.
             Сам Селенгинский воевода в военном отношении был никаким, он всю сознательную жизнь провел в Москве, при дворе, на дворянских балах и ни в каких походах не участвовал.
Поэтому когда монголы напали на острог, он подрастерялся и не знал, что делать.
 Численность защитников Селенгинска насчитывала тогда около трехсот человек.
Во время осады в Селенгинске, там была одна рота стрельцов из 98 человек, 137 селенгинских казаков из переселенцев, 49 мещан и купцов, 10 подьячих, всего 294 человека.
В тюрьме Селенгинска еще находилось 37 арестованных  запорожских  козаков, включая гетмана, а также 16 осужденных  воров, татей и кромешников.  А окружило острог порядка белее 3 тысяч монгольских всадников. Они, как всегда шли в набеги и побеждали большой шарой, наваливаясь на малочисленных врагов.
           Во времена Чингисхана такая тактика приносила плоды, но сейчас были другие времена, появилось огнестрельное оружие, которым они не владели.
           При нападении такой многочисленной рати монголов на Селенгинск, в остроге началась паника. Малочисленный гарнизон под руководством малоопытного воеводы растерялся. Сначала, как водиться, монголы направили воеводе толмача-парламентера, который передал ему ультиматум хана о сдаче острога.
Косоглазый толмач, одетый в обычную монгольскую одежду с лисьим малахином на голове, на ломанном русском языке начал стращать их, говоря:
           "О урусы лукавые, неба темного жители, неправии убийцы и непощадны разбойники. Как от века не наполните своево чрева гладного. Приносите обиды великие и стращные грубости. Наступили вы на десницу великого Тушету-хана мунгольского. Осаждены вы тут крепко, накрепко. Прогневили вы Тушету-хана нашего. Первое - вы отобрали у нашего хана любимую вотчину и собираете  ясак с наших подданных, посекли зазря наших воинов. Второе - на вотчине нашей построили остроги и чините нам козни всякие. Караваны купцов бухарских грабите, насильничаете.
            Очищете вотчину хана нашего от войска вашего, покиньте острог этот не мешкая, а что есть своего у вас то берите на отходе с собой, мы не тронем вас. А если вы отсюда не выйдете, то отсюда из вас никто живым не выйдет. Никто вас не защитит здесь от наших нукеров страшных непобедивых воинов, потомков великого Чингисхана. Накакой вам помощи и выручки от московского царя не будет вам, ни запасом хлебным, ни людьми. Умрете все вы смертью лютою, грозною, порубим вас разбойников  на крошки дробныя. Видетели вы сколько много нас, наши воины покрыли всю округу своими кострами.
А если вы захочете послужить хану великому нашему и вступите в его войско, то хан великодушно простит вам ваши былые прегрешения и приймет вас под свои начала, обагатив вас, пушниной знатной, атласами и золотом".
            Выслушав толмача мунголов (ранее сибиряки называли монголов – мунголами), воевода кратко ответил:
" О мунголы, лютые варвары! Вы принесли русским людям великие беды. Ведаем мы про ваши силы. Но не ведаете вы про наши огнебойные силы. Мы живота своего не жалея будем биться с вами, а где вражьи рати великие наступают на нас, там ложаться и трупы многия. Если не уберетесь по добру по здорову, будет вашему великому хану позор и ганьба великая. Так что ступай толмачь к своему великому хану и передай наш великий "хрен с редькой" русский  посыл. Не бувать ему в остроге нашем!"
Голова мунгольский с толмачем получив такой решительный ответ воеводы, ушли из острога не солоно хлебавши.
            Вскоре со стен острога защитникам было видно, как закопошились мунголы готовясь идти на приступ.
Начали в трубы трубить, набаты и барабаны бить, в рожки и походные трубы играть. Все это шумное приготовление должно бы устрашить защитников острога. Монголы начали строиться в сотни и тысячи, готовясь к атаке на Центральную воротную башню.
И вот эта махина из тысяч монголов пошла с воем в атаку на малочисленный гарнизон острога.
Осыпая защитников сотнями стрел, они вплотную подошли  к Центральной башне и начали топорами и большими ломами рубить ворота и стены. Приставив длинные лестницы они, как многочисленные муравьи, полезли на стены башни, стараясь через верх стен и бойницы проникнуть во внутрь, что бы открыть центральные ворота для своей ударной конницы.
            Стрельцы, местные казаки, мужики и прочие служивые люди высыпав на стены отбивались от наседавших монголов, чем попало, сбрасывая их вместе с лестницами на землю.
            Наибольший урон  монголам наносили стрельцы, которые своими залпами из пушки, пищалей и пистолей наносили не только большой урон врагу, но и наводили страх на монголов. Они не понимали, как можно невидимыми пулями убивать человека. И главное от этих невидимых пуль не возможно было спрятаться за щитами. Пули пробивали обтянутые толстой кожей их щиты, как стрела мочевой пузырь.
Камнеметные орудия, метающие в острог камни и сосуды с огненной жидкостью не давали того эффекта, как пушки стрельцов. Монголы своими метательными орудиями сумели поджечь некоторые внутренние строения в остроге, там начался пожар, который жители острога старались потушить.
Видя, какой урон наносят метательные орудия, забрасывая за ограждения острога сосуды с огненной жидкостью, стрельцам пришлось пушку перенацелить на нах. Несколько удачных выстрелов из пушки по метательным орудиям, вывели их из строя.
            Первоначальный накал борьбы начал постепенно ослабевать, хан монголов, убедившись, что сходу русский острог им не удастся захватить, дал команду, чтобы трубы засигналили отбой, и монголы временно отступили от стен острога.
            Отдохнув и перестроившись, они снова полезли на приступ острога, и так продолжалось несколько раз. Атаки монголов нанесли существенный урон защитникам острога, появилось много раненных, в городе начались пожары, жители городка запаниковали, да и сам воевода растерялся. Еще несколько таких тяжелых дней и гарнизон не выдержит осады.
Жена гетмана, когда монголы начали штурмовать острог прибежала к Демьяну, чтобы сообщить ему эту пренеприятную весть.
             Поскольку тюрьма была небольшая, барачного типа с рядом  окошек, то женщины осужденных через частокол окружающий тюремный дворик, могли, крича переговариваться. И хотя это было запрещено, женщины умудрялись, подкупив стражников переговариваться со своими мужьями через эти окошки. Подбежав к частоколу Настасья, закричала:
- Демьян! А, Демьян! Ты меня слышишь!
- Слышу Настасья! Что там за шум за засекой!
- Мунголы напали на нас! Их видимо - невидимо!
-  А, что воевода и стрельцы делают?
- Что, что! Бегают взад вперед, да через бойницы в мунголов палят.
- Ну и как, успешно!
- Да дурни воны тут уси! Не знають як тих мунголив прогнаты.
- Настасья! Збигай до воеводы и скажи ему, що я хочу ему допомогты с нашими тутешными козаками. Хай прийде сюды надо мени з ним переговориты. Поняла!
- Поняла! Зараз збигаю!
И Настасья, жена гетмана побежала искать воеводу, Она нашла его у Центральной башни, где он со стрельцами отстреливался от наседавших мунголов.
Услышав худую весть, что на острог напали мунголы, тюрьма заволновалась. Воры, тяти и прочие заключенные стали кричать гетману:
- Демьян, мы с тобой готовы бить мунголов, передай это воеводе.
- Мужики, тилькы чур слухатыся и робыть (делать) то, что я скажу. За неповиновение в бою у нас расстрел на месте. Понятно!
- Как не понять, понятно! Если воевода выпустит нас, мы будем драться, как черти!
- Тогда, договорились! Замолвлю за вас словечко!
В каждой камере заключенные оживленно стали между собой дискутировать на возникшую ситуацию. Жить, как шутили козаки, стало "погано, но трохи веселише".
В камере, где находился ясаул Перекопайгора в предчувствии  перемен в их унылой однообразной жизни, старые казаки побывавшие в походах, шутили над молодыми заключенными.
Старого козака Лысоконя, который до этого рассказывал про его последний поход против турок, молодой козак Черновол спросил:
- Пане Лысоконь, говорят, що вы булы самий кращий стрелець у своему  курени. Це так, чи ни?
- Та кажуть козаки, що так!
- Тоди розкажить, який був у вас самий влучний выстрил: - Це коли ви одниею кулею звалилы двух турок?
- Та ни!.. Найлучниший выстрел був познише, колы я попав зарядом соли в голу сраку ихнему хану, який сыдив в кущах и срав на тому берези ричкы!
- А чему той выстрел був самий влучний?!
- Тому, що вин не змиг систи на коня и втыкти вид мене! Так мы его полонылы.
Услышав ответ старого козака камера загудела от смеха.
Лысоконю понравилось подтрунивать над молодим Черноволом, и в ответ на его легковесные вопросы он задал ему свой:
- Петро, ты не скажешь, фазан вид фасоли або гороха, чим ризныцця (отличается)?
Той мотае головою и видповидае, що не знае.
Старий козак зи смихом ему каже (говорит):
- Тут усе  просто, Петро! Фазана поперше стриляют, а потим едять. А фасоль с горохом поперше едять, а потим в кущах сидять, кряхтять и стреляють. При чому, сыдя у кущах цилюццять у пьятку, а попадають у носа…
Раздался дружный хохот козаков, давно они так не ржали в камере.
           Стражники, как раньше не шумели на них, не трогали их, так как обстановка вокруг острога была другая.
Сидящие в камерах казаки стали вспоминать и другие пямятные для них дни и события.
Козаки, в преддверии грядущих в их жизни перемен, почуяв запах пороха, взбодрились и в разговорах между собой свободно, раскрепощено себя вели.
Военная заварушка русских с монголами в Сибири, давала им шанс на освобождение. Если воевода не дурак, как говорили между собой они, то он позовет их на помощь.
Гетман, да пожалуй и все заключенные в этой обстановке понимали, что если мунголы возьмут штурмом острог, то им тоже крышка, их вырежут вместе со всеми защитниками острога.
Мунголы вырежут и всю семью гетмана, а этого он никак не мог допустить.
Воевода в это время находился в центральной башне и вместе со стрельцами стрелял в монголов, которые на полном скаку проскакивали мимо башни забрасывали их стрелами. Среди защитников было много раненых.
Стрелы  летели  густо  и  метко,  так  что  "начальные  люди" порой лишь краем глаза выглядывали в стрельницу (бойницу).
- Собаки!  -  заругался  сотник стрельцов, когда тяжелая стрела, отшибив большую острую  щепку, с треском вошла в бревно рядом с его головой. - Косоглазые, метятся ладно!
Конники носились под стенами,  часто  и  метко  метали стрелы, давая время подготовиться к новой атаке.
            Селенгинский воевода первый раз попал в такую переделку и не знал, что делать. Монголов было много, а их мало, помощи ждать было неоткуда, все близлежащие остроги находились на таком же осадном положении. Продовольствия и воды на длительную осаду в остроге было явно недостаточно.
Монголы со  щитами,  лестницами,  сучковатыми  лесинами,  приготовив арканы, снова  двинулись  на штурм острога. На стены Центральной воротной башни со  свистом  понеслась  туча  стрел,  всадники и  пешие монголы  опять пошли на приступ.
             В этот тревожный момент к воеводе на стену прорвалась (стрельцы не пускали ее) жена опального гетмана, Настасья, и сказала, что гетман хочет встретиться с ним по очень важному вопросу, он раздраженно ответил ей:
- Сейчас не время для этого!
- Постойте, господин воевода! - остановил его начальник отряда стрельцов. - Есть идея!
- Какая?
- Использовать козаков сидящих в тюрьме и опыт гетмана для защиты острога.
- Да, но как  быть с указом царя держать их в строгом заключении.
- Видите ли Алексей Васильевич, царь далеко, а мунголов вон сколько (он показал рукой за ворота острога) и, если они ворвутся сюда, то камня на камне не оставят. Если мы откроем ворота и сдадимся, то нам все равно крышка. Царь на плахе Болотной нам за сдачу острога голову отрубит. А эти варвары тоже хитры, они нас не пощадят, всех шашками порубят. Так, что выбор у нас небольшой.
- Может вы и правы. Тогда поступим так, я отправлюсь в тюрьму, переговорю с гетманом, об условиях их участия в этой военной компании, а вы тут покомандуйте вместо меня
- Хорошо, господин воевода! Только возвращайтесь поскорей и с казаками гетмана. Нам долго Центральную башню не удержать. Эти мунголы, как саранча, лезут и лезут.
Воевода взяв с собой двух стрельцов отправился в тюрьму для переговоров с опальным гетманам. Тот ждал его с нетерпением, выхаживая взад-вперед по приземистой тюремной камере.
Загремела щеколда, скрипнула дверь и на пороге камеры появился воевода.
- Вы хотели со мной переговорить?
- Так пан воевода! Предлагаю козаками и другими  заключенными турмы усилить военную мощь  острога. Прошу вас выдать нам оружие и мы будем защищать острог, как самих себя. Поверьте мне, у нас, козаков, есть опыт таких баталий с кочевниками. Мы их били и не раз. Поймите, что мне некуда бежать, здесь моя семья, а родина далеко на западе. Остальным осужденным тоже самое, куда они денутся, если вокруг мунголы.
Воевода с минуту подумал и сказал:
- Хорошо, Демьян Игнатьевич, под вашу личную ответственность.  Под ваше честное гетманской слово, что ни вы, ни осужденные ваши козаки не воспользуются удобным случаем и не сбежат из острога. Даете вы мне такое слово!
- Даю! Вот вам крест, что мы не сбежим, а если надо костьми ляжем, не жалея живота своего будем драться с басурманами. Это наш христианский долг.
- Значить договорились! Со своей стороны, если отобьемся от мунголов, обещаю походатайствовать о вашем освобождении, гетман!
- Дякую пан Воевода! Есть еще вопрос, а как же быть с остальными осужденными, может отпустите их с нами?
- Хорошо, Демьян Игнатьевич, берите! Но, повторяю, под вашу личную ответственность!
- Дуже добре, пан воевода!
- Ей стража! - крикнул воевода.
Когда к нему подбежали перепуганные стражники, он им приказал:
 - Освободить под начало гетмана всех казаков и заключенных, выдать им пищали и палаши. Пусть они пополнят ряды защитников острога.
            Освобожденные козаки и заключенные  радостно загаманили, разобрали оружие и под руководством гетмана кинулись к Центральной сторожевой башне, где развернулась главная битва за острог.
           Надо сказать, что защитники острога смертельно устали от бессония, от множества ран, дыма, копоти, смардного запаха гниющих тел, болезней, мора. Руки у многих так устали, что они не могли, как надо поднять тяжелые  пищали, ноги порой сами подгибались, глаза слезились от дыма пожарищ и дымного пороха. По много часов они без еды и питья оставались на стенах острога, отбивая атаки мунголов. Губы у многих от этого потрескались и кровоточили.
           А мунголы отдохнув, в который раз атаковали острог. Спешившись с коней, они со  щитами,  лестницами,  сучковатыми  лесинами,  приготовив арканы, снова и снова лезли на Центральную воротную башню. Вот они толпой двинулись на слом главных ворот, пытаясь тараном разбить их. Грохнули пищали, на защитников острога  опять со  свистом  понеслись стрелы. Примитивные обсадные орудия времен Чингисхана гулко били о кованные ворота башни. Ворота скрипели, трещали, но пока держались.
Еще немного и они захватят башню и откроют центральные ворота, а это бы означало, что всем горожанам была бы крышка.
           В  этот  момент  со  стороны Центральной воротной башни на стену поднялся гетман, женщины казачки про него бы сказали так: 
"Это был настоящий могутний  запорожский козак, мечта каждой женщины,  с широким лицом  и  закругленным подбородком,  высоким лбом,  тонким с горбинкой носом, нависающим  над  длинными  запорожскими  усами".
- А,  Демьян Игнатьевич!  - Воевода   уважительно   приветствовал   ссыльного гетмана.  - Вовремя вы пришли, наседают мунголы. Как бы они к нам не пролезли!
- Ну-ка,  побачимо,  -  не  торопясь,  произнес гетман Многогрешный, выглядывая в стрельницу, - це гарно...
- Что? - спросил воевода.
- Хай  воны  там  кучнуются у ворит,  як ти дурни! Треба зибрати уси мали гарматы сюды до кучи, та и залпом вдарити по мунголам. Куча мала буде вид их трупив.
- Как ударить? - не понял воевода.
- Да так!  Ясаул,  визьмы козакив тащи сюды уси мали переносни гарматы. Гарматы надо сосредоточить уси тут у паважному мисти, а не по усему периметри острога, де воны кожна по одний не дають того еффекту. А тут у Центральнои  башни мунголы зибрали основни силы. Тут мы их и таво…
Гетман   звонко  шлепнул  правой  ладонью  по левой, сказав:
- Прихлопнимо их як мух, мухобойкою.
- Ну,   гляди,   Демьян Игнатьевич,  - отобьешь  от мунглов,   царево  прощенье заработаешь!
- Нахрен мне прощение нужно, - подумал гетман, - свои животы бережем от мунголов.
            Подтащив малые пушки, быстро зарядив их картечью, опытные пушкари из козаков  по команде гетмана открыли интенсивный огонь, у ворот образовалась куча трупов, монголы в страхе откатились  на приличное расстояние от Центральной башни острога.
            Таким образом, прибывшее подкрепление, своими меткими залпами и умелой, виртуозной работой саблями на стенах с прорвавшимися монголами, довольно быстро восстановило равновесие.
Что, что, а  запорожцы умели драться. Они с детства играли в войну с ребячьими самодельными саблями, а в юношеские годы уже ходили вместе с бывалыми и опытными козаками наставниками, на так называемый "божий промысел".
            Воевода был весьма доволен  результатами контратаки козаков. Вверенный ему царем острог пока был полностью в его руках, атаки мунгол удалось отбить.
- Хорошо дрались, Демьян Игнатьевич! Видно хорошую школу прошли.
- Да уж пришлось в свое время помахать сабелькой, да пострелять татарву (он не стал здесь говорить о том, что рубили с Дорошенко и москалей,  освобождая левый берег Днепра от их нашествия). Косили мы их, как сорную траву. Но нам рано расслабляться, мунголы могут перегруппировались и повторить штурм. Что будем делать, пан воевода?
- Вам виднее, Демьян Игнатьевич, начальник отряда стрельцов серьезно ранен и не может руководить защитой острога. Вы остаетесь единственным опытным командиром. Поэтому я назначаю вас начальником всего гарнизона. Командуйте Демьян Игнатьевич!
- Хорошо, я принимаю командование гарнизоном, только при этом прошу, пан воевода, не вмешиваться в отдаваемые мной команды.
- Демьян Игнатьевич! Вы начальник гарнизона, вам  и командовать!
- Ясаул! - позвал гетман своего сокамерника. - Собери наших веселых хлопцев и местных казачков на вылазку. Мунголы не ждут нашей атаки. Добре вооружи их, посади на лихих коней и по моей команде вдарим сходу по ханскому стану. Цей дурень хан близко вид нас разбив свою головную ставку.
- Понял пан гетман! - лихо ответил Ясаул. Ему явно нравилась такая опасная заварушка и не хотелось сейчас даже вспоминать о тюремной камере.
Когда отряд собрался, гетман обошел его, осмотрел амуницию и сказал им следующее:
- Козаки, товарищи мои боевые, от вас зависит многое. Сейчас откроются ворота и мы, как черти ринемся на ханский стан. Они, уверовав в свою многочисленность,  нас там не ждут. Прорвавшись в стан, рубите в первую очередь их командиров, вы отличите их по богатой одежде и оружию. А сейчас по коням, сабли наголо! Да поможет нам бог!
            Демьян Многогрешный глядя на монгольскую орду осаждавшую острог понял, что воевода совершает самую большую ошибку, надеясь запереться в остроге и отсидеться здесь, до прихода помощи извне. При этом придет ли такая помощь или нет никто не знает. Поэтому такая оборонительная тактика русских стрельцов в создавшихся условиях была гибельной для них всех.
            Здесь нужна была их запорожская тактика ведения войны с кочевниками. А именно  кинжальные кавалерийские удары  мобильными отрядами козаков по главной ставке мунголов, а также рейды по их тылам, захвату обозов и баз (с лошадьми и скотом). Налетов отрядов козаков на мунгол быстрых, стремительных, как в нападении, так и при отходе. Этого умения  слугам Московского царя, привыкшим отсиживаться в крепостях, как раз и недоставало.
            Поэтому запорожские козаки, особенно сосланные в Сибирь козацкие старшины (гетманы, отаманы, полковники, сотники) своим опытом, умением обращаться с любым видом оружия, оказали местным воеводам неоценимую услугу в боях с татарами, мунголами, китайцами,  джунгарами и прочими некрещеными  племенами.
            Когда сотня подъехала к воротам гетман скомандовал козакам:
- К бою, козачки, сабли вон! Эх, браты, порубаемо бусурмана мунгола,  як колысь в гарни время рубалы крымчан!..
- Порубаемо, Демьян Игнатьевич! - отвечали козаки.
- Тоди вперед!
             С  визгом  и  гиканьем боевая сотня козаков, ведомая запорожским гетманом  вырвалась  из  ворот  острога,  и  смяв передовое охранение мунголов, в аллюрном "три хреста" галопе, когда  кони  как бы распластались над  землей,  а всадники  наоборот чуть приподнялись  над крупом коней,  махая на ходу высоко поднятыми  сабли, на полном скаку  врезалось в полевой ханский стан, расположенный здесь же в долине, неподалеку от Селенгинска.
             Ничего не поняв, мунгольский военноначальник выйдя из шатра, чтобы посмотреть, что там за шум, был на скаку застрелен гетманом из пистоли.
             Смерть его на глазах растерявшихся мунголов повергла их в шок. А лихие козаки воспользовавшись суматохой в ставке  рубили, стреляли всех под ряд, кто попадался им под руку. Часть мунголов с перепугу вскочила на коней и в страхе пыталась бежать. Увидев это гетман крикнул ясаулу:
- Мыкола! Займись драпающими мунголами!
             Ясаул Перекопайгора развернул свою группу козаков, скомандовал:
-  Пищали к бою… Залпом… Пли!
Оружейный  залп  с  треском разорвал воздух,  смел с лошадей пытавшихся ускакать мунголов. Лишь одиноким наездникам удалось скрыться в близ лежащей березовой колке.
Грохот,  свист  пуль,  крики людей,  ржание  коней,  визг собак, охватили весь стан.
Запорожские козаки, как лысые черти, крутились по стану на конях, одетые в рваные шаровары и старые тюремные рубищи, с  кушаками, обернутыми вокруг пояса, где торчали ножи и пистоли, и оселедцами-конскими хвостами на голове, одим своим видом они нагоняли суеверный стах на мунголов.
- Шайтаны!  Шайтаны! - закричали монголы, сбиваясь в кучу, не зная куда деться.
 С саблями наголо, козаки рубили монголов выскакивающих из шатров, те падали под их ударами, видя все это в страхе кричали кыргызкие женщины.
Мерина,  на  котором  крутился по монгольскому стану ясаул, стрелой подбил какой-то высунувшийся из шатра монгол. Он упал и ударился  спиной  о землю. Подоспевший гетман всадил в монгола пулю.  Рядом лежал убитый Васька-вор, монгольская стрела прошила ему горло. Козаки стали поджигать шатры, взяв горящие головешки из костров, на которых монголы варили себе мясо на ужин.
              Мертвых  монголов было  много, они лежали в различных позах там, где застала их смерть.  Горели подожженные юрты, шатры, выли от страха женщины из обслуги. Разбитый монгольский стан выглядел опустошенным.
Оглянувшись вокруг и не уведя живых врагов, гетман крикнул козакам, копавшившимся у шатров:
- Козаки, по коням! Забираем раненых,  убитых, оружие и все ценное и уходим обратно в острог!
Собрав убитых своих товарищей, и посадив раненых в телеги взятые у мунголов, козаки с трофейным оружием и богатой добычей двинулись обратно. После боя они тут же, скинув с себя рваные  рубахи, напялив на себя богатую ханскую и другую одежду захваченную у мунголов, радостные, довольные набегом на ханскую ставку возвращались в острог.
Воевода все это время не находил себе место, его терзала одна мысль:
- Вернуться ли, ведомые гетманом козаки обратно в острог или нет.
Когда ему сообщили радостную весть, что козаки возвращаются, он перекрестился и промолвил:
- Ну, слава Богу, все обошлось!
Дерзкое нападение козаков на монгольскую ставку посеяла панику во всей орде, у страха, как правильно заметили люди, глаза велики. Они посчитали, что к урусам подошло подкрепление козаков. Дело усугублялось еще тем, что наступили сумерки и монголы не могли понять, кто и главное сколько урусов (русских) на них напало. Поднятая стрельба из десятков стволов, известие о гибели командиров ускорило их бегство, они, побросав свои юрты, шатры и котлы, где варили себе конину, сев на лошадей поскакали подальше от стен страшной для них остроги урусов.
Таким образом, осада была снята дерзкой отчаянной вылазкой осажденных, когда сотня храбрецов ведомая козачим гетманом Демьяном Многогрешным вступила в неравный бой с монголами и наголову разбила их.
Правильно люди говорять: - Смелость города берет!
Долина, где в кровопролитном сражении Демьян Многогрешный с товарищами порубил сотни монголов, получила название Падь Убиенных. Самое интересное, что эта долина сохранила свое название и до наших дней.
           Этнограф В.В. Птицын позже напишет:
           "Тогда среди общей паники, город спас сосланный туда за любовь к свободе и Малороссии Запорожский гетман Демьян Многогрешный, которому правители города догадались вручить главное начальство над гарнизоном и стрельцами"…
В 1850 г. в "Панораме Иркутской губернии" местный летописец П.И. Пежемский напишет: "… была новая попытка отнять у России Забайкалье: монгольский князь Батур-Очирой-хан с двадцатитысячным корпусом вступил в наши пределы; но посланный против него сын боярский Демьян Многогрешный быстро рассеял ватаги Очироя и с тех пор Байкал навсегда остался в руках России".
Вот так воевали запорожские казаки в Сибири. Естественно, меньше всего здесь гетман думал об интересах России, помогая русским в борьбе с язычниками. Он, прежде всего, воевал за себя, за свою семью, за ссыльных козаков, которых русский царь выслал сюда в Сибирь на погибель. Да и его война с монголами была своеобразной местью за разрушенный в свое время татаро-монголами древний Киев.
                * * *
             После победы семья Демьяна первый раз за много лет собралась вместе за одним столом. Это был для них праздник, настоящий семейный праздник, которого они так долго ждали.
             Настасья, кажется, помолодела лет на десять, видя всю семью в сборе и самое главное гетмана. Свого "коханого" Демьяна, "якый по перше, як вернувся з поля боя, розцилував ее так, як колысь у молодости, та й затащив ее у сарай, щоб диты не бачилы, и на соломи зробыв те, що уси мужики роблять на радость любимых жинок.
              Светящаяся лучами счастья жена гетмана наварила, нажарила и напекла разных запорожских разносолов своим мужикам. Сыновья во главе з гетманом закололи первогодку свинью, яку откармливала Настасья, обсмалили ее саломой.
Затем нарезали шматками и засолили в деревянном ларе сало на зиму.
              Кстати поговорим о сале. У каждого народа есть свои предпочтения в еде, свои национальные блюда. У русских это щи, у украинцев борщь, у казахов бешбармак и т.д.
              Так вот сало в рационе украинцев занимает особое место.
Украинцы с этого приводу жартуют (шутят), говоря, що коли людина гарно наесться сала, то одержує таку енергию «сало-мотало», що хоче стрибати, пидскакувати, перевертатися до гори верхтормашками, робыть сальто.
              Они утверждают, что циркачи, скоморохи этот сложный элемент с переворотом до горы сраки красиво переиначили и назвали в честь сала – «сальто-мортале». С тех пор без этого «САЛьтО» не обходиться ни один гимнастический номер в цирке, или спортивные упражнения на соревнованиях по гимнастике.
              Украинцы на полном серьезе говорят, «що ящирка саламандра у вогни не горить и у води не тоне, лиш тому, що ее сало оберига. В огне сало саламандры пошкварчить, пошипыть и вона живою залышаеться, а у води сало плавое, не тоне».
               Во все времена и в наши дни без сала и ни туда, и ни сюда, даже чопорные бухгалтера подсчитывая разницу между полученными средствами от реализации продукции и затратами на ее производство, очевидно, жуя высококалорийное сало, эту важнейшую бухгалтерскую операцию назвали - сальдо.
              Сюда можно добавить, что те же знаменитые италийськи спиваки (тот же  Карузо-карапузо) виводя чаривне бельканто, спивають, со смаком выводя:
"О сало!
О сало моє!
Люблю тебе!
Люблю-у-у те-е-бе-е-е!"
А скольки приказок и прислив е про сало, украинци жартуют так:
- В сали сила – без него могила!
- Найкраща птиця - то ковбаса з салом в пицце!
- Не пидмажеш (салом) - не поедеш!
              В этой шутке заложен двойной смысл, так как в натуре еще издревне при спуске кораблей со стапелей на воду, намазывали полозья салом, чтобы лучше скользили. Потом, этот же принцип смазывания шероховатый поверхностей салом, люди перенесли в сферу человеческих отношений. Они быстро сообразили: чтобы  ваша просьба решалась чиновниками быстрее, нужно «подмазать» их. Например,  подарив «гарный шматок того же сала, завернутого в бумагу с баксами» або разной универсальной «зеленью».
Сюда ще можно добавить, що дуже богато анекдотов родилось на сали, наприклад:
…На базари украинец спрашивает продавщицу:
- Титко, у вас сало свиже?
Та ему с гумором отвечает:
- Свиже, свиже! Вранци по двору ще бигало…
           Ну, и чтобы окончательно поставить крапку (точку) в нашем дивном разговоре о сале, сообщу вам такую историческую байку: 
         - Кажуть у мисти Старобельску, (что був форпостом на рубеже Гуляй поля), для того щоб отпугивать  некрещенных татар, монголов, других кочевников придерживающихся мусульманской  веры,  на реке Айдар  у переправы в Подгоровку, местные жители установили величественный памятник САЛУ.
           К подножью этого величественного монумента, сделанного из большой глыбы мела, которого там целые горы, старобельчане  кладут не живые цветы, а свежее чесночное или копченое сало.  Дикие кочевники, прознав про этот памятник САЛУ,  и о жертвоприношениях ему, десятой дорогой обходили это древнейшее поселение козаков.
          Очевидно, пора и в столице Украины городе Киеве, где-нибудь в центре, на Майдане,  соорудить  такой памятник, на сальном пьедестале которого возвышался гарный шматок САЛА, чтобы  к подножью его благодарные жители несли не цветы, а настоящее украинское сало.
И нехай це САЛО буде вкрито тонюсиньким шаром щоколада, щоб не заросла к нему народна, особливо дитяча тропа!
           Нацему ставлю крапку. Тому, що мене жде ни щи из топора, а настоящий украинский наваристый борщь из 21 индигридиетив и шматок хлиба з салом.
- Боже мий, яка  смакота! А-а м!..
                * * *
           Однако, если про сало говорить серьезно – без жартив, то это для многих людей очень полезный продукт. Например, вчени медики на основи дослидов утверждают, що у сали, поривняно з вершковим маслом, удвичи менше холестерину. Крим того, сало бильш стийке до окислення. Если масло постоит килька днив, то на ньому зъявляється отруйний жовтий налит. Тому ести (кушать) його вже не можна. А сало окислюється набагато повильнише (медленней), що робить (это делает) його бильш надийним у збериганни.
           Тому запорижськи козаки колы шли в похид на «божий промысил», то бралы з собою не тилькы горилку, а и гарный шматок сала и краюху хлиба.
Як познише выявилы вчени ликари - сало мистить понад 60% мононенасиченои олеиновои кислоти. Це робить його дуже близьким до маслиновои олии, диєтични та ликувальни властивости якои добре видоми ликарям.
Олеинова кислота, розщеплюючись у шлунку (в желудку), вбудовується в наш власний жир, и чим бильше, тим краще.
            Рич у тим, що в процеси перекисного окислення жирних кислот (або липидив) в организми утворюються токсични продукти, вид яких страждають мембрани клитин (клеток), а це — прямий шлях до атеросклерозу и онкозахворювань. Тож олеинова кислота, яка нахидиться у сали -  е головний вартовий, що перешкоджає окисненню липидив. З цього погляду сало - один из найбильш корисних продуктив харчування.
            Сюда можно добавить, что если через печень свиньи пропустить кровь, то она очищается от всех микробов и шлаков. Поэтому свиньи сами жрут все подряд, их организм устроен так, что съедят даже змею и ничего им не будет.
            Вот такие получаются «вышкварки», друзья, из украинского национального продукта – САЛА.

                * * *
            Когда хлопци во главе с гетманом Многогрешным зарезали свинью, Настасья нарезала из мяса молодой свинины (свежатину),  поджарила это мясо с цибулею (луком) на большой сковородке и в таком виде подала к столу.
            У нее нашлась по такому "дуже гарному" для семьи случаю и заветная бутыль горилки, собственного Настасьиного рецепта приготовления.
            Конечно, этот стол не сравнить с былым гетманским застольем у себя на родине, но как говориться, чем богаты, тем и рады. За столом сидела любимая жена гетмана и его сыновья.
Гетмана одолевала гамма чувст. От на столи стоить в глечеку узвар (компот) с дикой местной вишни и  така гарна пляшка  гарилочки. В одниею  тарилци була картопля з кропом, а на другий тарилци - свитло очей його, радисть шлунку (желудка) його, чаривна писня надхнення його – чесночне сало! Воно таке нижно-биле и тонюсинько наризано, що кризь нього можна розгледети дирочки на чорному житньому хлиби пид сподом.
            Воно має таки романтични рум’янци, що кризь них можна дивитися на небо, и бачити Украину, Днипро и ридну Сичь. Воно дивовижним чином умие перетворюватися з физичнои поживи на духовну. Особливо, якщо з горилкою и цибулею.
 

                Рис. Горилка з хлибом та салом

             Такое, сидя в царской в тюрьми, гетману только по длинним зимним сибирским ночам снилося, а сейчас сало билило на столе.
Гетман, оторвался от своих мыслей, поднялся и произнес от всего сердца простой незатейливый домашний тост:
- Дорога моя Настасья, дороги мои диты, як радисно видчуваты себе на свободи, сыдиты разом з вами за одним столом, исты смачный борщь з вышкварками, вареники, бачиты ваши радистны лыця. Мы уси довго чекалы цього счаслывого часу. И цей час прийшов.
Так выпью я, Настасья, цю чарку горилки за те, щоб мы уси з вами николы не розлучалысь, любыли та дорожили друг другом. Спасиби вам за те що вы у мене уси е! За вас!
Застолье продолжалось до позднего вечера, семья не могла на радостях наговориться вспоминая былое: и хорошее, и плохое. Настасья при этом не раз всплакнула бабьими счастливыми слезами.
По ходатайству воеводы, царь за заслуги по защите острога от нападения монголов Демьяна Многогрешного  освободил из тюрьмы и произвел даже в селенгинские  в так называемые царские "дети боярские", которые за освобождение от выполнения повинностей и уплаты в казну налогов, несли воинскую службу по охране рубежей в Сибири.
           Гетман надеялся на возвращение на родину, но царь перехитрил его, оставив в Сибири на вечное поселение.
           Ему было назначено жалованье в размере 18 руб. денег, хлебное же - вдвое против денежного.
Но это было уже не так уж плохо, а хорошо, поскольку сидеть в тюрьме в кандалах, для свободолюбивого козака было просто невмоготу. И воевать с некрещеными кочевниками  монголами, давними врагами славян (и не только славян), было для Демьяна Многогрешного престижно, как и для любого запорожского козака.
           Где только ему здесь в Сибири  не пришлось побывать, и в каких боевых переделках не пришлось участвовать. Но, как говорят: царю – царево, а опальному гетману – палево…
                * * *
           Царь, когда к нему зашел советник по Сибири, уточнить долю опального гетмана, с ухмылкой сказал:
-  Зачем зря рубить запорожцам и их гетману буйны головы, когда они там, в далекой Сибири спасая свои головы и семьи от набегов язычников, смогут еще послужить Московии. Ну, а если и сложат свои головы там, то не лиха беда, других казачков и смутьянов найдем.
Сибирь большая всем места хватит!
                * * *
           И надо сказать, что такая иезуитская политика всех русских царей и вождей всех времен  и народов оправдывала себя. Сибирь наполнялась людьми, обстраивалась  и её границы постоянно расширялись на восток.
           Когда слух об освобождении  бывшего гетмана Демьяна Многогрешного из тюрьмы дошел до Малороссии, в Москву посыпались петиции с настоятельными просьбами гетмана Самойловича, засадить бывшего своего предшественника снова в тюрьму.
Он ссылался при этом на то, что ему не удержать гетманство в левобережной части страны, так как многие козаки надеются на возвращение их бывшего гетмана из Сибири.
            Советники царя посоветовали царской светлости вновь посадить опального гетмана в тюрьму, так, на всякий пожарный случай.
            Многогрешный был снова арестован и отправлен в Селенгинск, где условия его содержания значительно ухудшились.
            В грамоте местным воеводам царь предписывал "посадить ево сковано в тюрьму и держать с великим бережением. И ис тюрьмы ево выпущать никуда не велено".
            Так опальный гетман войска запорожского Демьян Игнатьевич опять оказался в турме (тюрьме).
            Положение Демьяна Многогрешного и его семьи резко изменилось после смещения с гетманства его подспудного врага Ивана Самойловича.
            Царь, видя брожение среди запорожских козаков и то, что они игнорируют его царскую волю и не хотят воевать за интересы России, как ранее успешно воевали с турками за свои собственные интересы, и что поставленный им на гетманство гетман Самойлович  не справляется со своими обязанностями по защите южных рубежей России.
            Что наиболее испугало царя, так это то, что тогда чернь и мужики панов своих, а паче ариндаров грабовали, а иных мучили, в смерть забывалы, по городам и в войску; и полковника прилуцкого Лазаря в войску убылы.
            Обсудив с советником по югу сложившуюся ситуацию, царь заметил:
- Я согласен с вами, что гетмана, как не справившегося с поставленной задачей по защите южных рубежей России, надо убрать. Вопрос куда убрать?
- Ваше царское высочества, вы как-то удачно пошутили, сказав историческую фразу: "Сибирь большая, всем места хватит!". Отправим его в Сибирь!
Царь улыбнулся и спросил:
- А где сейчас находится гетман, который до него был?
- Ваше высочество, известный нам Демьян Многогрешный содержится по вашему указу в Селегинской тюрьме.
- Ну и как он там, не бунтует?
- Нет ваше высочество! Даже если помните, он помог местному воеводе  разгромить войско Очирой-хана.
- Славненько, значит он исправляется. Тюрьма в Сибири ему на пользу пошла. Ну, а этого нынешнего гетмана, как его…?
- Иван Самойлович, Ваша светлость!
- Так вот, отправьте этого Ивана куда-нибудь еще дальше. Пусть там посидит, может на что-нибудь нам и сгодиться, -  пошутил царь.
И по его царскому указу гетмана Иван Самойловича, предавшего когда-то Демьяна Многогрешного, арестовали и сослали вшей кормить в Якутск.
          Такие шуточки были у царственных российских особ. Жизнь людей тогда ценилась меньше полушки, копейки.
                * * *
          Но вернемся к нашему герою Демьяну Многогрешному.
          Как мы уже упоминали, что Демьян Многогрешный не часто бывал у себя дома в Селенгинске, но в те приятные для него дни, когда был свободен от службы,  он старался больше уделять внимание своим сыновьям. Он хотел вырастить их настоящими козаками, продолжателями своих незаконченных дел.
          После потери гетманства на Левобережной части краины и царской ссылки в Сибирь, самое дорогое, что у него осталось, была семья: верная жена Настасья, замечательные сыновья Петр и Иван и дочь Елена.
          Поэтому если выпадало свободное время у него, а это было, к сожалению не часто, поскольку воевода часто посылал его на различные ответственные задания, Демьян Игнатьевич старался провести больше времени с сыновьями.
Он пытался передать им свой жизненный опыт, страстно желая им всем лучшей, чем у него доли.
Любому молодому человеку очень повезет, если повстречает он на своем жизненном пути учителя-наставника.
          Только такие учителя-наставники, могут оставить глубокий след в молодой душе и наложить отпечаток на его личность, как человека на всю жизнь. Таким наставником своим сыновьям был Демьян Многогрешный.
Если бы этого не случилось, то они, очевидно, как многие их сверстники  подхваченные жизненным селевым потоком, много сил, энергии, а главное времени потратил впустую на сомнительные, второстепенные дела и делишки, на исправление собственных  глупостей и ошибок.
           Встреча с личностью, с человеком с большой буквы, каким был их отец, прежде всего дает ощущение полета и не просто полета, а говоря современным языком - полета на автопилоте, когда курс летательного аппарата отслеживается тремя основными "жизненными датчиками". Для жизненного полета такими датчиками являются, прежде всего – смелость, духовность и нравственность.
           Отец преподал им эти уроки, развил чувства справедливости, скромности в быту, стремлению к познанию окружающей действительности и самосовеншенству, по принципу "век живи - век учись". Говорил им, что человек по природе своей - существо агрессивное, захватническое, ему всего мало. Поэтому имейте чувство меры, человек без меры, пропащий человек.
           Поскольку здесь в Селенгинске школы для обучения детей грамоте не было, то он нанял подьячего обучать сыновей грамоте. Поскольку сам жалел, что в свое время не смог обучаться в Сечи этим премудростям.
             Грамотные люди высоко ценились на Сечи, потому что, как глаголали козаки: - Они святое письмо читают и темных людей добру научают.
             Не все знают, что в самой Сечи, были свои школы. Запорожские школы разделялись на сечевые, монастырские и церковно-приходские. В сечевых школах обучались украинскому письму и другим наукам мальчики уведённые казаками на Сечь или привезённые своими родителями. Школа монастырская существовала при Самарском Пустынно-Николаевском монастыре. Школы церковно-приходские существовали при всех приходских храмах на территории Войска Запорожского.
                * * *
             Сидя дома или бывая с ними в разъездах, на охоте или рыбалке Демьян Игнатьевич  рассказывал им об их далекой родине, о своей жизни там, друзьях, товарищах и недругах из-за которых они оказались здесь в Сибири.
             Вот и сейчас собираясь на охоту, он учил их, что надо брать с собой в тайгу, чтобы исключит всякие могущие возникнуть непредвиденные ситуации.
Мать в это время собирала им котомку с едой, в которой нашлось место и для сала, хлеба и даже небольшой пляшечки горилки для Демьяна.
             Оседлав коней, а это молодые козаки с детства приучены делать, лихо запрыгнув в седла, они направились к Горячему ключу, поскольку, будучи в разведке там Демьян заметил медвежью берлогу. Охота не этого могучего зверя была престижна и опасна  во все времена.
До берлоги было верст двадцать, сначала они ехали молча, пока не выехали за город, а там разговорились.
- Батя, расскажи про Сечь? – попросил его младший сын Иван.
- О, о Сичи я можу балакаты довго Ваню!
Я тут зустричався з козаками засланными царем до Сибиру, так вот вони глаголють, що мий знаёмый полковник Стародубовский, да Семен Адамов, протопоп Нежинский, донощики були на гетмана Самойловича, но им не повезло. Воны не зумили доказаты, що Самойлович був зраднык и осуждены были на смерть, но потом царем посланы в Сибирь. С которыми в согласии были переяславский Дмитрашко и Прилуцкий Лазарь, которых за то имения поотобрано, а их в турме (тюрьме) заключено было на время. Так що тут в Сибири, як кажуть козаки, в нашему полку прибуло.
- Чем они были недовольны Самойловичем? – спросил Иван.
- Козаки недовольны були тем, что цей гетман шкоды богато им чиныв.
Гетман Самойлович для платы войску охотному аренды на горелки (т. е. водку) с дуру, або з жадобы уставил.
Потим всеж царь арестовав Самойловича.
Терпение царя лопнуло тоди, колы гетман Самойлович з князем Голицыным под Перекоп ходили с великими силами козацкого и московского войска, но за бестравием и бездорожьем вернулыся от Купской ни с чем.
Самойлыч був бильше попом чим козаком, вин був поганым воякою.
Тоди ж, вернувшися з под Перекопу, по доношеню старшины, стрильцямы царскими в обозе на Коломаку гетмана Самойловича взято пид стражу.
Старшины писалы царю:
- Сей гетман сперва притвовшись очень был благосклонный и благопокойный. Однако посля богатством возгордовал и в высокомерие впал непомерное и не толко на козаков, але и на духовный стан нимало взгляду не имил: до двора его жаден с палицею не йды; в церкве никогда дари браты не ходил, але священник до него ношивал; также сыны его чинили: и ежели где колвек выездил на полеване, жебы никгды священника не побачил, понеже то себе на нещастие имел; будучи сам поповичем, а з великою помпою издил: без кареты и за место не поехал, ани сам, ани сынове его; а з детства вшелякими способы вымышлялы: аренды, станции великии; затягивал людей кормлением и прочие утиски…
- Хорошо що цар помстив Самойловичу! – заметил Петро.
- Да! Самоловича без чести всякои, яко злочинця, на простой телеге кацапськои було повезено на Москву.
Сына же его старшего Григория, сыскавши в скорости, когда уже Иван Мазепа бывший асаул енеральний гетманом оглашен, по многих пытках в Севску голову ему отрубано и погребено без похорону; понеже ко исповеди и священника не дано; а гетманича молодшого, Яцка, на Сибирь зослано, а жену гетманскую убого велми отослано до Седнева на мешканя; а приятели же его вси в бесчестии и ненависти зостали от людей.
Отака пригода сталася з колишними донощиками царю на нас, з нашими и краини нашои злодиями!
Тому на цему приклади, сыны мои, треба вам вчитыся. Вириты, людям треба обережно, довиряя - провиряй, не держе бо вин за пазухою на тебе каменюку.
- Сабачи Самойловичу, собача доля! Буде знати як лизаты сраку царю! – заметил Петро.
- Так то оно, так! Тилькы таки зрадныки неволють нашу краину. Царсько иго для нашои краины може статы хуже мунгольского. У козакив видбируть наши земли,  зневолять наших людей, воевод и попив пришлють з Москвы правиты в наши города и церкви, школы наши переведуть на российску мову. Отака пригода може статыся з нашею краиною.
- Да, так буде дуже погано! – промолвил Петро.
- Ну и що нам робыты? – запытав Иван.
- Те що робыли и ранише. Быти наших давнишних ворогив мунголов и надиятыся, що цар за нашу допомогу ему у вийни з нехрещенными тут у Сибиру, як и Ивана Сирка поверне нас у Сичь.
- Раскажи про отамана Сирко. Я чув, що его царь тоже зислав у Сибирь, а потим вин повернувся додому в Сичь.
- Да, так и було сыну! Твоему тезки Ивану Сирко дуже пощастыло, що царь повернув его додому и вин славно послужив своеи краини у бородьбы з татарами та турками.
- Хорошо щоб и нам царь разрешив повернутися в ридни края, батя! – мечтательно заметил старщий сын Петро.
- Да, це було б дуже гарно! – ответил батько.
- Наскилькы це реально? – спросил Иван.
- Шансив мало! Погано, те що зараз у Кремли инший царь царить. У Сирка був другий царь, а нам дуже  хитрый московит попався. Хоть мене вин и освободыв з турмы, но додому не отпустыв. Почуяв, що в другий раз я московитам так просто не попадуся.
Так за беседой с сыновьями, как говориться без лишних ушей, которые бы могли донести воеводе или даже листом самому царю о крамольных речах опального гетмана, они добрадись до того места, где гетман заметил медмежью берлогу.
Надо сказать, что охота на этого опасного таежного зверя, требует особого мужества и гетман хотел воспитать в сыновьях смелость, ловкость и находчивость.
- Такая закалка пригодится им в жизни, - так думал он отправлясь на охоту с сыновьями.
Ему приходилось с мужиками участвовать в такой охоте.
           Охота на медведей с рогатиной является едва ли не самой захватывающей охотой среди всех других зверовых охот.
Недаром издавна любили ее самые смелые и отважные охотники. Говорят, что даже русский царь Алексей Михайлович не раз хаживал на медведя с рогатиной.
Почему бы и ему с сыновьми не поохотиться на медведя.
            Всякий смелый охотник, обладающий достаточной физической силой и крепкой выдержкой, может испытать эту непревзойденную охоту с рогатиной на медведя.
Рогатина состоит из еловаго деревяннаго шеста длиною около трех аршин, толщиною вершок в диаметре; шест вставляется в железную трубку, оканчивающуюся узким местом, которое, продлясь на вершок, переходит мало помалу в копье плоское и острое с обеих сторон, длиною в четверть, а шириною вершка в полтора. На узкое место привязывается веревка или ремень сыромятный, длиною вершка на полтора, а к нему привязывается костылек толщиною в полвершка, а длиною в два вершка. Цель его состоит в том, чтоб не допустить войти древку глубоко в рану, с возможностью быстро выдернуть рогатину и всадить ее снова в медведя.
            Местные сибирскиe инородцы, охотясь на медведя, с короткою рогатиною, в одиночку, употребляют особую железную распорку, в виде якоря, которую всовывают в разинутую пасть медведя и тем значительно обезоруживают его.
            Обычно такая охота производится вдвоем или троем. Их сейчас трое, он с Петром с рогатчиками, а Иван  вооруженный ружьем, риск, как считал опальный гетман, на такого рода охоте будет небольшой. Кроме того, у них имеются еще пистоли.
В лесу и в тайге в это время светло от прошедшей недавно пороши: листва с деревьев опала, буйные травы поулеглись, езда на конях по лесу становится легкой и даже приятной. Погода благоприятствовала этому ощущению.
            У охотников в объемистых сумках все необходимое: продукты на несколько дней, котелок, топор и легкая палатка
Вот охотники добрались, наконец, до урочища, где Демьян  с козаками, когда ходил в разведку, видел свежие следы медведя. Местные казаки видели и раньше здесь крупного  медведя. По их рассказам все малинники летом здесь были помяты и обсосаны косолапым мишкой. Видно большой любитель он сладких ягод был.
            С треножив и привязав лошадей Демьян с сыновьями далее пошли пехом. С подъемом вверх на сопку солнце стало подниматься все выше и выше. С нее открылись красивые таежные дали.
Увидев эту лепоту младший сын Иван промолвил:
- Благодать то яка, николы не думав, що в тайзи може буты так гарно.
- Топай брате обережно, -  заметил ему Петро, - не прогулянку йдемо!
В мягких сибирских броднях, стараясь не шуметь, охотники неслышно подвигались вперед. Им осталось добраться до буреломника, за которым находилась берлога медведя!
Вот и медвежья берлога, искусно вырытая и замаскированная зверем под громадной корягой, старой столетней сосны.
          Надо сказать, что  медведи залегают в берлоги по первой пороше, иногда бывающей до Покрова, а с этого времени уже ложится.  Но медведи-шатуны ходят и с Покрова (с 1-го октября) до Дмитриева (26-го октября) дня. С Дмитриева же дня ложатся в зимнюю спячку и шатуны.
В грязь, слякоть или снег медведя можно отыскать по его  следу. Он оставляет свой след похожий на след человеческой ноги, только с большим выгибом у пальцев и остроконечием когтей для задних ног.  А на месте передних лап, оставляет след похожий на след  человеческой руки с когтистыми пальцами.
Охотники узнают присутствие медведя чаще по известным приметам. Так, если охотник видит  куржак, расположенный не сверху ветвей дерева, а снизу оных от того тепла животного, которым веет от медведя, лежащего в берлоге, то тут как бы ни была замаскирована берлога, ее можно найти.
Заметив такой куржак, Демьян с сыновьями  нарубил вершин елей длиною в сажень, примерно до 15, подготовил рогатины, объяснив им, где стоять, и что делать. Не забыв он при этом зарядить и пистоли на всякий пожарный случай.
Подготовься так, Демьян с Петром стал осторожно подходить к коряге с куржаком.
            Увидев, где куржак толще, что свидетельствовало о большем количестве тепла идущего от медведя снизу, он показал сыновьям, что там находится и отверстие берлоги. Оно было еще заткнуто травой, которой медведь заткнул. Прислушавшись, они с Петром ясно услышали  близкое царапанье зверя.
Услышав это Демьян тычет в это место срубленное дерево комлем со стесанными на пол-аршина сучьями. Медведь, учуяв врагов схватив лапами показавшуюся верхушку ели  втаскивает ее к себе, чтобы освободить выход из берлоги. Но не тут то было, Петро сует в лаз берлоги следующую ель комлем в низ. Медведь, грозно рыча, лапами хватает комель и опять затаскивает ель в берлогу. Демьян, не мешкая, заталкивает ему следующую ель.
           Зверь, рыча и злобясь, все втаскивает к себе деревья, ему становиться тесно от них в берлоге. Он больше озлобляясь, ворочается в тесной берлоге, ломает ветки, пытается уже вытолкнуть их обратно из нее, но вытолкнуть в то же отверстие все-таки не может, потому, что ветви ежом упираются в стенки лаза  и не дают возможности  их вытолкнуть.
           Видя, что зверь уже в плену собственной берлоги, Демьян крикнул сыну:
- Петро, теперь рогатиной коли его!
           Тот, схватив рогатину, сунув конец ее в берлогу с силой воткнул ее во что-то мягкое. Медведь, взревев от боли и лапой сломал шест рогатины. Петру надо было бы  быстро вынуть из тела медведя рогатину, а он здесь по неопытности несколько замешкался. Полученная медведем рана была не смертельной он начал метаться из стороны в сторону, пытаясь вылезть наружу и разобраться со своими обидчиками.
           При этом, наши охотники не приметил в невдалеке за корягой еще одну малую кучу куржаку, что говорило о другом, хотя меньшем отверстии из берлоги.
Туда и стал продираться раненый зверь. Так получилось, что зверь, зажатый с одной стороны, перестал втаскивать деревья, ломать их и рычать, а пытается скрестись в другую сторону и именно в ту, где заметна была другая меньшая куча куржаку.
            Демьян со своей рогатиной бросился к запасному тесному выходу из берлоги, увидев, что медведь лапами разгреб корни комля дерева и землю вокруг них и уже наполовину вылез из берлоги, всадил ему в грудь свою рогатину и быстро выдернув ее тела медведя. Затем со всей силы всадил ему рогатину в живот. На этот раз медведю одним удачным взмахом лапы удалось сломать и ему рогатину. Медведь взревел еще громче и обливаясь кровью, которая хлестала из полученных ран, стал выбираться из западни, в которую он попал.
Видя такое дело Демьян крикнул сыну:
- Ваня, не дрейф, всади ему пулю в голову!
            Подбежавший с пищалей Иван прицелился и в упор выстрелил в голову медведя. Медведь по инерции поднялся во весь свой громадный рос и, сделав шаг в сторону Демьяна, упал к его ногам, хрипя и царапая мерзлую землю.
- Непидходте к звирю близько! Хай затыхне!– предупредил сыновей Демьян.
             Дело в том, что были случаи, когда охотники на радостях, что завалили медведя, близко подойти к поверженному зверю, а сыновья его были возбуждены завязавшейся борьбой с медведем, то, притворившись, зверь из  последних сил может так цапнуть лапой приблизившегося охотника, что последнему не поздоровиться. При чем  медведь может сделать это неожиданно с такой быстротой и ловкостью, которые, на первый взгляд по-видимому, нельзя ожидать от его неуклюжей фигуры.
Агония зверя продолжалась несколько минут, а затем он  затих.
             Демьян с сыновьями здесь же, подвесив медведя за задние лапы к растущим рядом двум березам, разделали его, предварительно сняв с него шкуру. Из мяса  взяли себе домой только медвежьи окорока и ступки.
Шкуру медведя Демьян уступил по дешевке за 15 рублей воеводе. Сало и желчь отдали знакомому фельдшеру из пленных немцев, сосланному в Сибирь, поскольку они нужны для лечения раненых козаков.
             Потом Демьян подшучивал над воеводой (в узком кругу друзей козаков), как тот хвастался перед своими высокими гостями об, якобы, убитом им самолично медведем.
Это выглядело примерно так:
- Видите эту шкуру на полу? – спрашивал своего гостя воевода.
- Вижу!
- Так это шкура медведя, которого я убил в тайге! Страшная была история! Вопрос стоял остро: либо я, либо он меня…
- Да! – Соглашался гость, качая головой. Потом, посмотрев на воеводу, и говорит: - Когда бы он тебя, то на полу бы твоя шкура смотрелась бы хуже…
В переводе на украинский язык, на котором разговаривал с козаками запорожцами опальный гетман, это звучало так:
- Да! – Погодився гість, качая головою. Потім подивився на воєводу і каже: - Колиб він тебе, то на полу би твоя шкура дивилася погано...
Козаки, зная какой воевода вояка, смеялись от души.
                * * *
            Обстановка  вокруг Селенгинска оставалась по-прежнему напряженной, монгольские орды бесчинствовали во всей округе, нападая на малочисленные отряды московитов.
В этой связи Демьян Многогрешный предложил воеводе, дать ему в подчинение стрельцов и козаков, чтобы неожиданно напасть на орду, которая расположилась на безымянной сопке недалеко от Селенгинского острога, готовясь повторно атаковать острог.
           Воевода снова вручил ему бразды правления над козаками и стрельцами, чтобы не допустить нападения мунголов на свой острог.
Здесь на безымянной сопке  баталия казаков под предводительством Демьяна Многогрешного развернулась следующим образом.
           Князь Батур-Очирой-хан на этой, с хорошим обзором окружающей местности, сопке расположил свою ставку. Раннее в Пади Убиенных он потерял своих лучших батыров и поэтому решил разбить свой ханский шанырак-юрту не в долине, а на сопке. Этим он хотел обезопасить себя от страшного уруса, каким описывали Деиьяна Многогрешного монголы.
            В сознании мунголов козаки Многогрешного,  были воинами неодолимыми, стреляющими огнем и громом, убивающим навылет сквозь любые латы смертоносными невидимыми стрелами.
А их предводитель был  отважный воин, полководец, самой природой созданные для управления воинами, находчивый в затруднительном положении, умевший в случае нужды, изобретательно обернуться малыми средствами и выйти победителем из любой ситуации.
            Сопка, занятая ханом под свою ставку главенствовала над округой, с нее хорошо присматривалась вся окружающая местность. Казалось хан предусмотрел все.
            Но на войне дело не в сопке, а больше в людях, которые воюют, в умении их воевать, в их моральном духе нацеленном на победу. Поражение войск хана в Пади Убиенных в других стычках и сражениях, зародили неверие в возможную победу над урусами в войсках хана. Слухи о непобедимом батыре урусов Демьяне Многорешном ширились среди монголов. Он своими неожиданными рейдами отважных козаков нагнал на них большого страха.
            Следует сказать, что это были уже не те монголы, которые триста лет назад правили миром на громадной территории от берегов Дуная до Тихого океана. Захваченное богатство побежденных народов развратило монголов, всесильная лень-матушка отучила работать, отсутствие огненного боя порождало страх и трусость в войсках. Грохот пушек оказывал на монголов сильное психологическое воздействие, они уже не воевал, а больше заботились о сохранении своей жизни.
            Поэтому, когда их ночью разбудил гром легких кавалерийских пушек козаков Демьяна Многогрешного. Когда на сопке стали рваться ядра, разнося юрты в клочья, и на них с гиком и свистом, паля из пищалей и пистолей налетела трехсотсабельная  казачья  лава, и бешеным наметом покатилась в атаку на монголов.
             Впереди  этой лихой казацкой лавы,  с саблей  наголо,  мчался  на лихом коне запорожский гетман Демьян Многогрешный.
             Еще не расплющив свои узкие глаза, монголы стали выскакивать, как ошпаренные из своих юрт. В данный момент они  меньше всего помышляли об организации обороны, большинство их охваченное паникой вскакивали на лошадей и удирали куда глаза глядят. Те, которые замешкались или пытались оказать сопротивление, попадали под пулями и острыми саблями козаков.
             Ханская ставка на сопке представляла собой жуткую картину, шла беспощадная резня заспанных монголов, горели подожженные юрты, слышался очумелый вой монголов и откровенный казачий боевой мат.
Козаки кружилась вокруг задымленных охваченных огнем юрт, расположенных кольцами на сопке вокруг ханской большой юрты, они рубили и расстреливали в упор выскакивающих из юрт монголов. От  внезапного  казачьего  сабельного удара монголы покатились в низ под сопку.
              Монгольский хан в одном халате не успев выскочить из своей юрты и сесть на лошадь, как копыта  одного из коней нападавших сбили его с ног. Удар козачьей сабли срезав ему ухо задел плечо. Хан потеряв  сознание  бесчувственно упал на землю. Кто-то из охранения его, подхватил хана,  и перекинув, как мешок с овсом, через коня, вывез его с места боя. Хана привели в чувство уже внизу, далеко от горящей задымленной сопки.
              У хана   были  резервы,  он  мог бы  послать  в  бой  свежие  отряды, но, увидев то страшное, что творилось на сопке, он не рискнул сунуться туда и бежал домой в родные степи залечивать полученные раны. Своя жизнь ему было дороже, чем все жизни воинов его орды.
               Психология монголов за столетия поливания на лаврах победителей сильно изменилась. Былая сила духа и воля к победе, заменилась на желание хорошо поесть, хорошо поспать, ничего не делать, в военных баталиях, где могут убить, не лезть вперед, выжить любой ценой, лижбы не лишится живота своего.
- Повернуть  войска, мы  уходим! - скомандовал хан. -  Но мы еще вернемся, дай срок, вернемся! - грозился он.
И монголы не солоно хлебавши свернув свои юрты и повернули коней "на домой".
             Так к Пади Убиенных под Селенгинском, где сотня козаков под предводительством ссыльного гетмана Демьяна Многогрешного разбила монгольское войско,  появилась еще и Убиенная Сопка. Долгое время на ее вершине стояла часовня, пока не пришли помешанные на безбожии Советы и не разрушили ее до основания.
                * * *
             Продолжая наше повествование о Демьяне Многогрешном, то следует упомянуть и о другом подвиге нашего героя.
             Монголы ведя ожесточенные бои за Сибирь, ненароком видя малочисленность московитов напали на посольство чрезвычайного и полномочного царского посла Федора Головина, направлявшегося в Нерчинск на переговоры с монархом Манчжурии.
              Они (мунголы) считали тогда своей вотчиной  весь этот обширный край, где собирали с местных племен ясак.
              Царский посол Федор Головин с небольшим отрядов сопровождавших его стрельцов двигался вдоль берега реки. У переправы неожиданно на них напал большой отряд монгол, которые окружили посольство московского царя.
              Стрельцы из отряда сопровождения посла, засев в кустах небольшой березовой колки отчаянно отстреливались от нападавших монгол. Но их так было мало, а монголов много, что долго им бы не продержаться. Монголы были уже уверены в своей победе, так как уже овладели каретой чрезвычайного и полномочного посла России, который в это время засев за корягой у поваленной бурей березы с нескольким оставшимися в живых стрельцами отстреливался от наседавших монголов.
              Демьян Многогрешный, который по воле случая, случайно оказался здесь с небольшим отрядом козаков, видя такое дело поспешил к ним на помощь, стремительно налетев с тыла на монголов, самолично зарубив их командира, он со своими казаками и стрельцами рассеяли бежавших монголов.
Гетман  и  казаки, тогда спасли царского посла, порубив неприятеля.
              С тех пор памятуя о своем спасении, чрезвычайный и полномочный царский посол Федор Головин, своей властью реабилитировал  Демьяна Игнатьевича, и он стал его военной опорой и правой рукой.
Демьяну Многогрешному была поручена охрана посольства Головина во время мирных переговоров в Нерчинске.
               Вот как это отражено по этому поводу в летописях Сибири:
               "Того ж числа (11 августа) посыланы от великого и полномочного посла из дворян Василей Елисеев сын Луговиков да Демьян Многогрешной, а с ними капитан да 40 человек стрельцов на уреченное место, где быти посольскому съезду, да 3 намета. И как наметы розбили, и подле посольских наметов розбили и китайских великих послов 2 намета. И поставлены около наметов с обоих сторон по 40-у человек караульщиков. А съезжее место было от Нерчинска сажен з 200-е на берегу Нерчи-реки".
Здесь встретились послы двух государств и ими был подписан мирный договор.
Конечный успех миссии Головина, закончившийся подписанием Нерчинского мирного договора с манжурским Китаем, находившимся под властью (как и восточная часть Сибири) манчжуров, не в последнюю очередь был обусловлен деятельностью Демьна Многогрешного, которого манчжуры и монголы откровенно боялись.
Можно привести далеко не полный перечень военных баталий Демьяна Многогрешного с неприятелем. 
Для того чтобы у вас друзья не возникло никакого сомнения на счет правдивости изложенного выше материала, и поскольку один высокопоставленный деятель нынешней России, как-то в интерьвю опрометчиво заявил, что козаков запорожцев никогда не было в Сибири, приведем выдержки из летописей тех далеких дней:
                * * *
              - Февраля в 6 день  Многогрешный вместе с капитаном Мартыном Камалем, "а с ними служилых людей 200 человек" посланы на выручку окруженной монголами группе русских: "И нашли тех служилых людей, осажены в кустах от Селенгинска с полтары версты. И с теми мунгалы у служилых людей был бой. И милостию великого бога и зчастием великих государей тех мунгалов побили и руских людей взяв привели в Селенгинской".
                * * *
              - Февраля в 21 день посланы были для разведыванья мунгальских людей селенгинской сын боярской Демьян Многогрешной да с ним же служилых людей 15 человек. И как выехал из Селенгинского, и напали на него ис каменей мунгальских воинских людей человек с 500. И в то число высланы из Селенгинского для выручки ево, Демьяна, подполковник московских стрельцов Сидор Богатырев, да которые при после были в Селенгинском дворяне и подъячие, да капитан Мартын Мартынов сын Камаль, да служилых людей человек со ста. И был бой до вечера. И милостию божиею и счастием великих государей тех мунгальских воинских людей с того места збили, а ратные люди великих государей пришли в Селенгинской в целости".
                * * *
             - 22 июля. "…посланы под мунгальские улусы для языков (чтоб добитца для подлинных ведомостей) Демьян Многогрешной, а с ним Павлова полку Грабова стрельцов 25 человек да брацких людей 5 человек, которых прислали шуленги, а с ним велено в прибавку послать из Селенгинска 20 же человек".
                * * *
               В круг постоянных обязанностей ссыльного гетмана входило проведение активной воинской разведки на местности, так:
             - 6 августа : "Отпущены те гонцы чрез мунгальские улусы. А с ними посланы в провожатых за Селенгинск сын боярской Демьян Многогрешной да с ним Павлова полку Грабова стрельцов 100 человек. И велено ему, Демьяну, проводя гонцов, учинить промысел над мунгальскими улусы, чтоб для подлинное ведомости добитца языка"
                * * *
             - "Октября в 23 день … велено ему послать из Селенгинска для проведывания заречных мунгалов сына боярского Демьяна Многогрешного, а с ним служилых людей, сколько человек пригож. А буде где усмотрят мунгальские улусы, прося у всмогущаго бога милости, чинить промысел, чтоб побрать языков и о мунгальских замыслех уведать подлинно."
                * * *
              - "И ноября в 3 день, приехав в Селенгинской, явились перед ним он, Демьян, с сыном своим Петром и с служилыми людьми, которые посылаемы были с ним, Демьяном. А сказали: по указу де великих государей посланы они были за реку Селенгу для подсмотру мунгальских людей, и будучи де они, Демьян, за рекою Селенгою за озерами подсмотрели мунгальских людей 22 юрты; и де они, Демьян и сын ево Петр с служилыми людьми, прося у всмогущаго бога помощи, на те юрты били, и тех мунгальских людей на том бою побили"
                * * *
              - 26 августа: "Посланы на отъезжей караул за Нерчу-реку Демьян Многогрешный, а с ним порутчик Василей Волошанин да 100 человек служилых людей. А велено им смотреть накрепко, куда пойдут изменники онкоцкие и брацкие люди, и не будут ли тое ночи переплавливатца чрез Нерчу-реку".
                * * *
              - 31 августа: "Послан за изменники онкоцкими и братцкими
людьми сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей разных полков 600 человек. А велено ему тех онкоцких и братцких людей, которые остались на сей стороне от изменников же онкоцких и братцких людей, призывать по-прежнему в подданство и обнадеживать милостию великих государей. А буде те изменники в розговор не дадутца и будут с ним, Демьяном, битца, и ему над теми изменниками чинить воинский промысел, сколько бог помощи подаст".

                * * *
                Таким образом, созданный при непосредственном и активном участии запорожских и их гетманом Демьяном Многогрешного военный авторитет русских в Забайкалье дал возможность бурятам окончательно поверить в надёжность русской защиты и решить вопрос о вхождении в русское подданство, а царскому послу Головину дал дополнительный козырь на переговорах.
                Обстановка, в которой велись переговоры в Нерчинске, не была благоприятной для Головина. Император Канси не желал отказываться от своих захватнических планов. Большая армия маньчжурского императора стояла наготове, а силы русских были слишком малочисленны.
                Головин проявил большую твердость и дипломатическое искусство и вышел с честью из тяжелого испытания. Он уступил маньчжурам Албазин - передовой укрепленный пункт в Приамурье, который подлежал разрушению, зато добился установления постоянной русско-китайской границы по реке Аргуни.
Нерчинский договор был, в сущности, большим успехом русской дипломатии
После подписания Нерчинского договора заслуги Многогрешного не были забыты. Он уже состоял в Селенгинске "cедоком". "Седок" понимается как старшее, начальное лицо, "приказной человек" сидевший "на приказе".
                Многогрешный был "приказным" Селенгинска. Обычно на приказе сидели год, но очевидно, что Многогрешный был "привязан" к Селенгинску, так как именно здесь получил свободу после долгих лет тюремного заключения.
                Да и положение "приказного" в отдалённом Селенгинске было довольно самостоятельное и более свободное, чем служба боярского сына в уездном Иркутске на глазах у воеводы.
"Приказный" в своём остроге и в окрестном районе ясачных волостей был таким же воеводою, но только меньших размеров. А Многогрешному, обладавшему в прошлом огромной властью, не могли не нравиться и самые "слабые отблески былого могущества".
                После заключения мира военные задачи, стоявшие перед
                Многогрешным изменились, но вряд ли упростились. Под его началом фактически оказался особый пограничный округ с тяжелой спецификой. Помимо борьбы с банальным угоном скота перед ним стояла задача периодически "приводить в чувства" местных князьков, напоминать, чьими подданными они являются. Причем вторая задача выполнялась им куда лучше первой.
                * * *
                Борясь с набегами монголов, Многогрешный избрал тактику контрнабегов на монгольскую территорию. Она имела неплохой успех, но для опального Гетмана имела трагические последствия. Во время одного из таких контрнабегов погиб его сын Петр. Вообще этот год был особенно трагичным для Демьяна Игнатьевича. В том же году умер его второй сын Яков. Две потери в один год!
                Еще одна личная трагедия опального Гетмана, который, будучи человеком уже в преклонных летах, еще 3 года продолжал нести нелегкую лямку "Селенгинского приказного" и даже участвовать в боях.
                Опорой отцу стал последний третий его сын Сергей, родившийся уже в Сибири, да дочь Елена. Она стала женой Ивана Бейтона, сына Афанасия Бейтона, человека под стать опальному Гетману.          
                Если Демьян Многогрешный - герой обороны Селенгинска, то прусский дворянин на польской службе, плененный русскими, Афанасий Бейтон - герой Албазина, осажденного годом раньше манчжуро-китайцами.
Род Бейтонов жив до наших дней и достаточно известен в Сибири. Так что потомки Многогрешного живы.
Демьян Многогрешный на склоне лет по старой казацкой традиции постригся в монахи. Он чуял приближение перехода мир в иной, при этом хотел облегчить душу и замолить все свои грехи, поскольку, как его встретят там на Небесах Демьян не знал.
                Опишем последний день жизни опального гетмана Запорожской Сечи Демьяна Многогрешного.

 
                Рис. Прощанье козака перед походом на «Божий промысел»

                В тот сумрачный день Демьян очень устал, бурная жизнь и годы брали свое.. Но привычка, вторая его натура требовала движения, он не мог только молиться и бездельничать. Поэтому, живя в монастыре, он занимался еще тем, что охотился на мелкую живность, которой было тогда достаточно в тайге.
               Демьян любил всем говаривать:
- Здоров не тот, кто лечится, а тот, кто умеет быть здоровым.
И потому он всегда чем-нибудь полезным для монастыря занимался.
Вот и сейчас в который раз он собрался проверить силки у подножья дальней сопки  - дорога то неблизкая, да и годы уже напоминали о себе. Ещё совсем недавно он отмахивал десятки верст в день, а по приходу успевал заняться добытыми зверьками – снять шкурки, обработать их, и засолить или завялить мясо для монастыря.
              Теперь, придя в маленькую отдаленную от монастыря охотничью зимовку, он с большим трудом смог разогреть ужин: раскочегарить печурку, поскольку мокрые до конца не высушенные березовые поленья никак не хотел давать хорошего жара.
              Старый гетман здесь едва ли не первый раз в жизни пожалел о том, что так быстро прошла жизнь, ушли силы, пришла немощь! Теперь вот мучайся на старость лет один. Жена, царство ей Небесное,  умерла; два сына свет очей его погибли в боях с мунголами; младший сын Сергей, родившийся здесь в Сибири,  где-то промышляет, у него, очевидно,  своя молодая жизнь; дочь Елена замужем у нее своя семья.
Впрочем, на все воля Божья, что есть, то есть.
Наконец-то содержимое котелка начало бурлить, Демьян с удовольствием потянул носом - это конечно, не королевский ужин, но всё же…
               Убрав крышку, помешивая варево с куропаткой деревянной ложкой, он уже представлял, на сколько хороша она будет с пляшечкой горилки, которую он запасливо припас в сторожке.  Напевая в усы первую пришедшую на ум  песенку:
- Сам пью,
Сам гуляю,
Сам стелюся,
Сам лягаю…
            Демьян приготовился снять котелок с печи, как почувствовал, как укололо сердце и что-то прихватило в груди. Он еле, еле добрел до лежанки и упал на нее, потеряв сознание.
- Все это конец, -  подумал Демьян. Ему почудилось, что за ним пришли мытари царя Небесного. До его слуха донеслись подозрительные звуки за дверью. Это заставило его прислушаться. Так и есть - к обычным шорохам летней ночи добавился шуршащие звуки за дверью.
           В дверь постучали.
- Кого это принесло? Я никого не жду! - стук, ничуть ни громче, повторился, – от напасть то… Проваливайте! Я еще живой и жить хочу!
- Уважаемый, - послышалось из-за двери, - добрый вечер. Я понимаю и разделяю Ваши опасения. Поверьте, тут - за пределами вашего жилища - весьма темно и скверно. Не ровён час, случиться что-нибудь нехорошее.
           Демьян понял, что  голос принадлежал ребёнку. Скорее всего, за ним не мытари пришли, ангелы Небесные.
 - Конечно, если Вы сможете убедить меня в безопасности этого места, я откажусь от попыток достучаться до Вашей совести. Ну?.. Вы будете объяснять мне причины моего малодушия? – теперь ему почудился звонкий смешок, после чего невидимый собеседник перешёл на громкий шёпот, - скажите, тут водятся медведи? Я никогда не встречала их и, знаете, как-то не хочется.
 - Высшие Силы! За дверью был ангел!
 Скрипнув, дверь отворилась.
- На пороге действительно появился ангел с белыми, как у лебедя, крылышками.
- Добрый вечер Демьян Игнатьевич! Я по вашу душу пришел.
 Я - настройщик души. Я люблю эту работу. Люблю настраивать грешные души так, чтобы она больше была открыта к свету. Чтобы она не только хранила в чистоте себя, но и делала мир вокруг красивее и чище.
Вы будете не прочь, если я возьмусь почистить вашу душу.
- Да ради Бога! – воскликнул мысленно Демьян Многогрешный и тот же миг увидел, как его грешная душа покидает  бездыханно лежащее на лежаке тело и отлетает в мир иной.
Странно было наблюдать из под потолка себя, вернее свое тело лежащие на лежаке с непроизвольно повернутой в сторону двери головой.
- Боже мой, как я постарел! Настасья, жена моя, поди бы ужаснулась увидев морщинистое, выжатое, словно моченое яблоко, лицо моё. А эти морщинистые, жилистые руки, разве такие немощные руки могут удержать шаблю.
Да! Правильно козаки про меня глаголили з гумором:
- Демьян був парубок мотороный,
А зараз став як кочерга!

             Здесь его от созерцания своего бездыханного тела отвлек все тот же разговорчивый ангел.
- Демьян, всё, чего я хочу от тебя, так это освободить твою грешную душу от скверны мирской,  освятить добродетелям твой внутренний мир. Залечить душевные раны, открыть в тебе самом источники энергии, любви и света, сделать тебя сильным и добрым.
Чтобы ты не шатался от ветров настроений, не мотался по волнам  суеты суетной, не склонялся под гнётом различных обстоятельств, а двигался по пути  истинной добродетели. Чтобы душа твоя восприняла мир в широте своей, а не по окружающим тебя вмиру разрозненным картинкам. Чтобы душа твоя сбросила тяжёлый панцирь обид и страданий, и стала более открыта божьему миру, воспринимая его в полноте своей,  чуткости и тонкости.
             Ты должен понять, Демьян, что исходная недоделанность и боль в душе у каждого своя, поэтому помощь здесь нужна разная.
Одного нужно только морально поддержать, чтобы душа его не улетела в пропасть.
             Другого, зависимого от кого-то более сильного - убрать костыли-подпорки, чтобы учился стоять и ходить на собственных ногах, без подсказки со стороны.
Третьему, спрятавшемуся в собственную скорлупу, надо  разбить скорлупу, чтобы вылупился в мир.
Четвертого, замёрзшего вмиру, надо отогреть.
А пятого, обросшего, как еж щетиной, надо пргладить, чтобы не был колючим.
- Нельзя ли покороче, - остановил словоизлияния ангела Демьян, - что с мой душой надо делать?
- А чтобы ты сейчас больше всего хотел бы? – спросил ангел. – Впрочем, мне нетрудно догадаться.
Ангел взмахнул крылышками и в тот же миг душа Демьяна стремительно перенеслась на брега Днепра.
Демьян увидел Днепр, широкий, могучий,  как само море. По Днепру красиво, величаво одна за другой плыли вниз по реке на «божий промысел» козацкие Чайки.
             На Днепровской слегка зеленовато-голубой глади блестело, отражаясь на волнах восходящее солнце. Утренняя заря разгоралась где-то далеко на востоке. Пенными бурунами вода у порогов обтачивала  прокатные камни, выбрасывая на поверхность снежную пену.
            Вот они грозные красавцы все двенадцать порогов: Козацький, Звонецькый, Ненасытець,  или Дедпориг, Вольный и другие. Гранитные позвоночники перерезали Днепр от правого до  левого берега и тянулись по течению реки на добрую сотню верст (приблизительно от нынешнего  Днепропетровска до Запорожья).
              Проплывать через пороги,  где вода прорывалась сквозь каменные лавы с грозным  шумом и ревом, где из воды выступали многочисленные  скалы, как вспоминал Демьян было очень опасно.
Дальше на юг, ниже от порогов, Днепр разливался широкой  низменностью, вбирая в себя множество притоков: Томакивку, Чортомлык, Базавлук, Ингулец (на Правом  береге), Московку, Лошадиную, Билозерку, Рогачык,  Лопатыху (на Левом береге) и другие, которые при впадении в Днепр создавали непроходимые болотистые плавни, заросшие  камышом и кустарником.
              По течению, на юг от порогов на  понизовье Днепра, было много зеленых, радующих глаз островов, таких как Большая и Малая  Хортица, Большой, Томакивка, Базавлук и прочее.
На этих и других днепровских островах, в бескрайних запорожских степях  возле речек, в буераках и балках селились вольные, свободные казаки. Они  ловили рыбу и охотились на зверя и птиц, выращивали хлеб, выпасали скот, добывали мед и воск. От ненастья и  холода они прятались в землянках или домах, сделанных из  дерева или хвороста и обмазанных глиной. Здесь, за  порогами, казаки жилы свободными людьми, не зная  ни царского, ни господского гнета.
Да, были времена у Днепра другие!
 Крики речных чаек, низко летящих над волнами, наполняли  душу Демьяна светлыми воспоминаниями.
- Слава Богу, - подумал Демьян, - я в конце своего жизненного пути увидел, то о чем мечтал всю жизнь, Днипро, свою Неньку, ридну Вкраину…
                * * *
              Монастырские монахи обеспокоиные долгим отсутствием Демьяна, нашли его бездыханное тело с умиротворенной улыбкой на устах в лесной сторожке и перенесли в храм, где протерей Сергий прочел молитву за упокой его души.
Опального гетмана похоронили здесь же у собора, возложив надгробную поминальную плиту.
                * * *
              По свидетельству декабриста Бестужева, отбывавшего ссылку на поселении в Селенгинске, возле старого Селенгинского собора он видел надгробную каменную плиту на могиле опального Гетмана.
В 30-е годы красными безбожниками, непомнящими родства своего, собор был взорван и могила его затерялась.
Но в памяти народной он жив. Этнограф И. Сильский через полтора столетия после описываемых событий записал из уст бурятов предания о храбром казаке, увидев которого во главе войска, враги не осмеливались вступать в бой.
Военная же доблесть сына опального гетмана Петра, погибшего во время похода на монголов увековечена в одной из народных песен, бытующей в Бурятии и по сей день.
              Память Демьяна Многогрешного чтут в Сибири и  сегодня, помнят тот вклад, который он внес в освоение этого края.
              А в народе бытует такой анекдот:
Выходит на границу Демьян Многогрешный и кричит:
- Эй, сто тыщ монголов, айда за сопку биться.
Те громадной шарой собрались и пошли все на одного. Через пару дней из-за сопки выходит запорожский богатырь и кричит:
- Эй, еще сто тыщ басурманов, айда за сопку драться.
Те опять собрали громадную шару и пошли на одного.
Через пару дней выходит опять гетман Многогрешный и кричит:
- Эй, двести тыщ басурманов, айда за сопку биться.
Собрались монголы на курултай совещаться, как быть,  вдруг из-за сопки выползает недобитый князь Батур-Очирой-хан и из последних сил вопит:
- Не ходите, это засада - их там двое, Демьян та Васыль!
                * * *
               Созвучна судьбе Гетмана и судьба его младшего брата полковника Василия Многогрешного, сосланного в Красноярск.
               Надо сказать, что род Многогрешных прослеживается на протяжении нескольких веков, начиная от простого козака пришедшего в Запорожскую Сечь, до самого именитого из этого рода - гетмана Демьяна Многогрешного.
               В Красноярске с полковником Василием Многогрешным почти точно повторилась Селенгинская эпопея Демьяна Игнатовича.
               Из Сибирских летописей известно, что находящийся на границе тайги и степей Красноярск подвергался постоянным набегам Енисейских киргизов (хакас) и тувинцев.
Сосланный в Красноярский город, родной брат гетмана, черниговский полковник Василий Многогрешный в том же году. был освобожден из здешней тюрьмы казаками в минуту смертельной опасности для осажденного города.
               Он бился за город, руководя стенной артиллерией, так храбро и умело, "не щадя головы своей", что красноярцы направят потом в Москву челобитную с описанием его заслуг в обороне города и просьбой о поверстании бывшего полковника в "красноярское казачье войско". В качестве красноярского "сына боярского" он будет самоотверженно и долго нести здесь тяжелую и опасную ратную службу.
               Отряд казаков и служилых людей полковника Василия Многогрешного разгромил боевые отряды Тубинского княжества на реке Туба (район нынешнего села Тесь Минусинского района).
Им был предпринят крупный военный поход из Красноярска на реку Кан. В котором участвовало 730 конных и пеших ратников (среди них еще было 87 ясачных людей и 182 добровольца из крестьян и посадских).               
               Руководимый опытным командиром этот казачий полк нанес сокрушительное поражение тубинцам.
               Эта победа сильно подорвала позиции киргизских "князцов" и надолго загасила агрессивность кочевых феодалов верхнего Енисея против московского царя.
               Известно; что у Василия Многогрешного было двое сыновей, Прон и Дмитрий, о поверстании которых в "дети боярские" он царя, достигнув своей старости.
               А у них были свои дети, поэтому запорожский козацкий род Многрешных не угас и продолжает жить в земле Сибирской.
               Потомки полковника Черниговского запорожского козачьего полка Василия Многогрешного и сейчас живут в  Красноярске.
               Таким образом, сегодняшние безосновательные заявления некоторых высокопоставленным кремлевских лиц, о том, что запорожцев никогда не было в Сибири, не соответствую действительности.
Сибирские казаки не возникли вдруг на пустом месте, их основную массу составили  300 тысяч сосланных козаков с Днепра, Кубани, Дона и других мест.
              Кой кому надо не отмахиваться от собственной истории, по сиюминутным политическим соображениям, а признавать, что Сибирь мать-мачеха - это многонациональная многоконфесиональная  ссыльная, суровая и богатая ресурсами, в том числе людскими, страна, жаль что досталась –
Дуракам-Дорогам!

Продолжение следует...

=====================================
    Остросюжетные и юмористические книги, сборники стихов АркПоля можно заказать в Канаде - Welcome to Lulu  !  https://www.lulu.com/    Questions About Placing a Bulk Order? 
Call 919-447-3244  через Интернет: 

1.Сборник любовной лирики -
2.Поэзия космоса -
3.Роман "Кошевой атаман" -
4.Роман "Воскрешение" -
5.Повесть "Исполины" - 
6.Сборник юмористических рассказов -
7.Новейший Завет -
8.Книга стихов  "СТРАНА ПОЭТОВ":

9.Повесть "ПАДЕНИЕ БЕЛОГО  ДОМА":


Купив книги вы поможете волонтерам оказать помощь многим обездоленным людям!


===========================