«Мы все здесь для этого, не так ли?»
Last Man Standing, 1996
ДНЕВНИК СМИТА-34
«16» октября 2010 г.
По Дневникам Смита можно проследить «ядерную», европейскую метафизику – военизированный опыт; подхвачены некоторые мотивы русско-американского Диалога, диалога лучших. Русско-американская линия – это взаимная любовь к опасным пересечениям. Юнона и Авось. Белая душа = белые тексты. Горные полупустыни Америки – Уральский Север – Баренцево побережье – рваная кромка русского материка. Отсюда и Романтизм (с бронированными ставнями) – из неизбывности, от танцев у входа в пещеру, метафорических «пинков», рывков и перебросов. От лучших.
Герои на гребне времени. Обнаружение проклятия по рыскающей траектории (в активной фазе полета!) – задача мыслителей и боевых валькирий. Здесь вся правда и постановка. Платформы разведения. Противники Булавы желают Студеной стране только зла и ты, «трудный метафизик», это знаешь.
Мертвый сюжет над Мертвым морем – на Мертвом море нет души. Колонизационный сюжет – сюжет ни добрый и ни злой: добрая траектория – злая траектория – вопли на прогоне.
Торпеды-валькирии над Студеным морем, с низким профилем полета. Валькирий много, а танцующая над пропастью принцесса – одна.
Теория опасности. Опасная Экзистенция с опасной походкой. Военизированный огонь вполне применим не только для выжигания посевов дури (есть разработки по применению прежних модификаций огнеметов), но и для написания новелл-теорий-сердечности.
_____________________
Как все фальшиво. Кто-то крадет жизнь и делает ее такой, какая она сейчас. Сегодняшний человек испорчен, даже посмотреть не на что. Егери Европы! Когда последний раз в лесу ходили? Работайте, пока не поздно. По увалам, перевалам и хребтам. Ничто так не характеризует человека, как опоздание. А пока… никуда не деться от фальшивых, протезов и борделей. Некоторые восхваляют красоты на болотах, баланс. Какой баланс. Там одни жабы и нет русалок.
Киноспецы, где специфика Кино и движение кадра? Засыпая на ходу. Почти нет киновойн. Никто из нас не был особенно умен – пока. Мартин Скорсезе обещал Таксист-2. Но на самом деле все так легко, когда разберешься. Происходит неожиданность, которая потом приводит к другой. Тайга тонизирует. Там можно, наконец, проснуться. Жизнь, полная драматизма. Зритель… ждет. И танцующая метафизика.
Взгляни. На таежных пересечениях и по ничейной полосе бродит огромное количество неадекватных, стервозных, баскервилей, изуверов. Сейчас время навязчивых объектов, обезьян. Пришло время бить морды. Пришло время бить навязчивые морды – тяжело, долго, неотступно – на лесных перекрестках, в подъездах, офисах…
Егерь в темных лесах, посреди мрачных пейзажей Северного Урала, во имя нравственной, военной мощи Студеной страны – вещь необъяснимая. Отличие Смита от инженера Кириллова в «Бесах» Достоевского в том, что Кириллов прорывался в сверхлюди все-таки через самоубийство, а Смит утверждает жизнь тяжелым крепостным огнеметом.
Егерь-метафизик Смит. Егерские войны. Жизнь в Лесу, основанная на оперативной психологии. «В августе сорок четвертого»/2001. «Проверка на дорогах»/1971. Военная метафизика романтической школы. Иллюминация моста. Теория опасности. Когда говорит обрез. «Метафизик всегда прав», – так говорит обрез. Итак, Прохожий в «Зеркале» (Солоницын), но с обрезом. Как объясняют баллисты, когда говорит обрез – обрез уважают все.
Каждое утро герой думает – почему человек несчастлив? Безусловно, зло глубже политики. Зло глубоко теоретично. И очень глубинно – в «корнях». Но почему человечество не может повзрослеть? Потому что истории потребовался бы, наконец, здоровый график жизни.
Следовало бы лишь упростить цветную градацию, отказаться от цветных уровней, заменив на более четкие.
Где зло? Зло в Мертвом море. На Мертвом море нет души. Зато есть ужасы реализма – злобная отрицаловка с просвечивающими (а лучше нарезанными) погонами. С этого момента вспоминается Штирлиц, саданувший Холтоффа бутылкой по затылку. Каждый будет приходить и говорить, что егери погибают зря. Так необходимо поступать с каждым пьющим, с каждым русофобом. (Какой коньяк предпочитаете). Штирлиц нравится женщинам.
Почему гитлеризм оказался нежизнеспособным? Потому что это гитлеризм – и только. Не арийская Модель (-отпечаток), не «язык», не «ландшафт», не «беломорье». Германия сломалась и подставилась закономерно. И репарации – не «туда». Да ладно бы только Германия (жгли, насиловали, убивали… – так что поделом). Австрийская, «зоологическая» ошибка в Теории привела к взаимной белой бойне. Спровоцированная бойня закончилась нюрнбергским триумфом, «засунувшим» белого человека в мондиалистскую дыру, из которой, наверное, не выбраться. Белый мир катится в пропасть. Или на вираже на склон, в черных брюках, черной кожаной куртке и мотоциклетных ботинках. Так что не Австриец was right.
Повешенный в Нюрнберге «чухонец-теоретик». Нюрнбергский актив семьдесят шестого года. Colonel Peiper со вбитыми глубоко в глазницы орденами Железного и Рыцарского Креста.
Эх, Дарвин, Дарвин. Зачем ты только это написал… И ты туда же. Спросил бы у Геккеля, про шерстистоволосость.
Какой людоед придумал «теорию» о волках-санитарах. Только оборотень мог назвать людоедов санитарами. Санитарами чего? Поедания людей? Присмотритесь к академикам, и вы откроете для себя много нового. Походка, зубы, каннибальские рефлексы, обороты речи – все говорит за то, что в академию пробрались демоны. Так это Фидлер (Fiedler) и придумал – куратор из Лаборатории: «Что-то неловкое было в его фигуре. Широкий таз, узкие плечи. Короткая шея… Глаза чересчур маленькие».
Еще не все способы деморализации белых поселенцев исчерпаны. Сколько народу погибло по лесам. (Данные по каннибализму до сих пор засекречены). Зато известно, что за год исчезает население небольшого (?) города. Никому это не кажется странным? Люди исчезают и безо всякой тайги. В городе! Думаю, что почти все исчезновения имеют, в первую очередь, уголовную, шерстисто-оборотневую подоплеку.
Еще со времен Лесного дебюта очень по душе подкрадываться к контрабандисту со спины, в буран, грозу, и шепотом, на ходу, прямо в ухо, говорить одно заветное, волшебное слово (как в «Сталкере» кто-то скомандовал Писателю). Это нужно видеть, даже наручников из Родезии не требуется. Шок и мешок контрабандистских костей. Что теперь с ним делать? Вертолет через полгода. Что скажут в Лондоне (Страсбурге)?
Почему все устроено так, что любой ублюдок может подойти к ребенку, показать нож и увести навсегда? В гангстерской класс-драме Heat девяносто пятого проводится мысль о том, что все жертвы изуверов сидят за столом и смотрят на тебя, егеря-охранителя. Больше ничего не происходит. Они сидят, Смит, и только смотрят на тебя. Больше ничего не происходит. Они сидят и смотрят.
(Продолжение следует)