…Дура-секретарша стреканула из кабинета, забыв о подиумном шаге. Дверь не закрыла. Ну и чёрт с ней! Всё равно ни одна сволочь не осмелится зайти, зная, что хозяин не в духе!
- Ну, что кретин? Говори! Чего заткнулся?
Начальник охраны подобострастно ужал свою объёмистую тушку и залепетал.
- Лев Николаич! Я единственно из преданности Вам! Хотел решительно, как Вы, отсечь раз и навсегда!
- Скотина! Что отсечь? А разобраться?
- Так я разобрался! И сразу Вам доложил!
- Ну-у, доложил-то не ты…
- А кто, Лев Николаич?
- Ах ты тварь! Тебе мало! Тебе мало, урод, что двоих уже упёк в реанимацию! Добавить захотел, скотина! На, урод!
В силу удара Лёва вложил всю свою злобу на тупых подчинённых, на кривляку жену, на безвольного сына, не оправдавшего его надежд.
- Вот тебе, гад! – Лёва беспорядочно совал носками дорогих английских ботинок в покорное тело на полу.
- Одни уроды кругом! – запыхавшись, Лёва упал в кресло, откинул растрепавшуюся гриву. – Вставай уже! Чего ты тут разлёгся? Ты ж не баба! Докладывай!
- Эта сучка главбухша… - Начальник охраны покосился на Лёву, - …ска …доложила мне, что у них задолженность по аренде! А Вам же деньги нужны, Лев Николаич, на выборы! Ну, мои ребятки и объяснили задолжникам …слегка. …Слегка перестарались… А потом главбухша сказала, что строчку перепутала: то были другие! А эти-то уже в реанимации!
Лёва решил быть терпеливым.
- Ты пойми, урод, - начал он ласково. – Вот мне сегодня идти в суд. И если эта инфа всплывёт, мечты о Законодательном собрании можно похерить! Я ж тебя тогда закопаю! Веришь?
- Верю, Лев Николаич! – мотнул начальник охраны толстыми щеками. – Но и здесь тоже не я виноват!
Лёва мысленно застонал.
- То, что ты, кретин, считать не умеешь, я знал. Но не догадывался, что эти убогие учительки из Избирательной комиссии додумаются насчитать бюллетеней больше, чем было проголосовавших. Не могли выбросить лишние вместо вброшенных!
- Может, Лев Николаич, они нарочно? В качестве протеста?
- Вряд ли. Не осмелятся. Там всё схвачено.
Начальник охраны усиленно делал вид, что проблемы хозяина волнуют его больше, чем оторванный рукав.
- А Вы ещё, Лев Николаич, в своём ресторане кормили их всех. Твари неблагодарные! А зефир из мидий в тот раз был божественный!
- Кучу дармоедов кормлю вокруг! А положиться не на кого! Один! Кругом предатели и подонки! Только деньги мои нужны! – Лёва вытер платком пятно на костяшке кулака.
…Да, сегодня он боец. Пришлось прямо с утра и жене врезать в свеженакрашенный глаз. Осмелела, стерва! Развякалась: «Твой сынок-наркоман, твой сынок-наркоман!» А ты сама, стерва, чья? Не моя?
Лёва понял, что опять распаляется, пора тормозить. Врач запретил нервничать. Бессонница достала. Страхи какие-то, паника. Лишь бы никто не узнал о его слабости. А то затопчут. И этот скот в том числе.
- В общем, быстро метнулся в больничку и всё загладил! Чтоб, будто ничего и не было! Понял?
В ответ на попытку задать ему привычный вопрос Лёва опять впал в привычную ярость.
- За свой счёт! Понял? Мигом!
Лёве нравилось, что его все боятся. Это было удобно и приятно.
…Знали бы они, что Смелый Лев, как его льстиво прозвали, до пота и слёз боится своих ночных кошмаров! Кошмаров, уже перелившихся через ночной край и пугающе стремительно заливающих его дневную жизнь!
Нитки этой жизни странным образом расползались на глазах, как он ни бился! Чем он сплёл свою жизнь не так? Почему его преследует страх?
А сегодняшний сон был ужаснее всех, хуже бессонницы!
Тьма настигала чёрной змеёй. Нависала разинутой пастью. А он, один, маленький и слабый, вопил от ужаса и метался зигзагом по тёмной дороге.
В последний миг, перед будильником, во тьме мелькнули два огонька. Может, это были фары машины, которая могла ещё его спасти?
В приёмной раздалось шуршание.
- Ты ещё не ушёл, подонок? – Лёва бешеным скачком вывалился в приёмную.
Перед ним стояла серенькая худышка с уродливым войлочным ботинком в руках. Это было совсем не то, что он собирался увидеть, и он онемел.
- Будьте добры! – у худышки был ласковый голосок. И удивительно тонкие черты лица. - Я прошла прямо через обувной цех. Мне сказали, что только здесь я могу получить разрешение взять один ботинок из пары со скидкой.
Видно было, что она отчаянно стеснялась своей просьбы. Но совсем не боялась его, Лёвы, догадываясь, впрочем, что перед ней - САМ. Это было непривычно. Кто её пустил?
Лёва растерянно взял войлочный ботинок и уставился на резиновую подошву. Его обувной цех выпускает ТАКОЕ? Видели б его сейчас партнёры! А худышка храбрым голосом продолжала.
- Мне нужен только один. А все не хотят нарушать пару. А у меня муж, военный, после ампутации, с одной ногой. Раненой ногой. Ему нужна как раз такая обувь, мягкая. Скажите, кто может дать разрешение?
Её храбрая поза совершенно не вязалась с умоляющим взглядом, привыкшим к отказам. Это почему-то подействовало на него как толчок в сердце.
Как не похожа смелость из жизни этих людей на привычные ему понятия! Как не похожа эта женщина на его очередную и опять манерную и лживую жену!
Лёва хотел ответить, но побоялся, что предательское горло пискнет. Ком волнения вращался в нём, не уходил.
Тогда он молча вернул женщине ботинок, и аккуратно взяв под локоть, провёл её к ближнему лифту. И мимо оцепеневшей охраны к выходу.
Его хватило только на то, чтобы, прижав руку к сердцу и растянув губы в улыбке, показать, что он дарит ей эту вещь и желает всего доброго.
Страх отступил, как только он закрыл за ней дверь.
Он всё-таки решил, что сегодня успел увидеть во сне свет фар машины, которая ещё могла его спасти.