Сбывшееся ожидание - глава 16

Айрат Касимов
Мирное созерцание величия господня не было свойственно натуре Иосифа Григорьевича
Давиденко, бывшего начальника областного ОБЭП, а ныне заместителя генерального
директора компании «Волга-Трансойл» по юридическим вопросам. Но настал день, когда
ему потребовалось если не обращение в веру, то хотя бы участие и поддержка со стороны
человека, способного направлять умы. Давиденко щелкал людей как орешки, поэтому
психологи и разные штатные жилетки для плакания не годились – не тот калибр. Друзья –
тоже не то, слишком уж щекотливая проблема. Необходим был мощный, и в то же время
надёжный конфидент, который, впустив признание в себя, похоронит его вместе с собой.
Иосифу Григорьевичу изменила жена, и разноцветный мир, изобилующий необычайными
вещами, показался серой пустыней. Казалось невероятным вскрыть обман после 25 лет
совместной жизни. И хороший подарок на пятидесятилетие! Это произошло не в
молодости – время, когда играют страсти, а сейчас, когда его Ларисе 48. Впрочем, её
роман с Малышевым Дмитрием, военкомом, тянется уже давно. Доподлинно неизвестно,
когда всё началось, возможно, с молодых лет. Вне всякого сомнения – многие знали, и,
как водится, молчали. Как говорится, муж узнаёт последним. Классический, как по книге,
или по фильму, сценарий – бывший однокурсник, с которым не виделись лет тридцать,
будучи проездом из Архангельска в Геленджик, разыскал его, и предложил встретиться.
Давиденко пригласил его в гости, и, когда Лариса вышла, тот поинтересовался: а что, она
развелась с Малышевым? Давиденко удивился – она никогда не была за ним замужем.
Тогда сослуживец поведал, что лет десять назад в Москве на afterparty в Минобороны
видел эту женщину в компании волгоградского военкома Дмитрия Малышева. Было
какое-то совещание в министерстве, на котором присутствовали только военные, а
вечером в гостинице «Россия» устроили сабантуй, куда Малышев явился с дамой. Они не
скрывали своих отношений а также то, что проживают в одном номере. И вот сейчас
приезжий опознал в Ларисе Давиденко ту самую даму. У него даже фотографии
сохранились. Вернувшись с отдыха, он отсканировал их и отправил обманутому мужу по
электронной почте. Давиденко уже подключил свои полицейские возможности и
убедился, что показания разоблачителя соответствуют действительности.
Сказать, что он сильно расстроился – ничего не сказать. Его потрясение было сопоставимо
со схождением Земли с орбиты – своё семейное положение он считал чем-то незыблемым,
раз и навсегда установленным. Поскольку сам никогда не изменял, то считал абсолютно
невозможным, что могут изменять ему.
У него не возникло сомнений, как нужно поступить. К сожалению, не было никакой
возможности всем участникам событий оперативно поменять гражданство на иранское –
справедливый иранский суд приговорил бы изменницу к закидыванию камнями до
смерти, а её любовника – к 99 ударам розгами (после чего не все выживают). Но у себя в
Волгограде Давиденко кое-что предпринял: военкома Малышева сняли и возбудили
уголовное дело по факту растраты казенных денег, а адвоката Ларису Давиденко
обвинили в даче взяток ряду должностных лиц. И это не всё – Иосиф Григорьевич
поклялся себе, что будет мстить до последнего, пока не выживет обоих прелюбодеев из
города. Развод это само собой, жена Малышева также подала на расторжение брака. 23-
летний Георгий, общий сын Иосифа и Ларисы, проживает отдельно в собственной
квартире, и волен сам выстраивать отношения с обоими родителями.
Враждебное преследование жены и её любовника отняло много времени, сил и средств.
Но месть не успокоила его. Иосиф Григорьевич не находил себе места ни в одном из
опустевших жилищ – ни в четырехкомнатной квартире по улице Краснознаменской, ни в
загородном доме. Раздел имущества никак не предполагался – у изменницы есть какая-то
конура, доставшаяся от её родителей, пусть туда проваливает вместе с любовником. По
принципу «пусть у меня сдохнет корова, но и у соседа тоже» бывший начальник ОБЭП
был намерен потратить сколько угодно, лишь бы превратить жизнь бывшей супруги в ад.
Иосиф Григорьевич искал успокоения, но нигде не мог найти. Напрасно он старался
охладить мысли, разгоряченные жаждой мести. После долгих раздумий он пришёл к
выводу, что в атеистических координатах эта задача неразрешима.
Впервые архиепископа Гедеона он случайно увидел по телевизору. И подумал, что
человек, облеченный таким высоким саном, управляющийся с целой епархией, наверняка
чего-то стоит и у него обширный опыт общения с прихожанами, обращающимися с
самыми различными проблемами.
«Начну издалека, – решил Давиденко. – Если увижу, что он мне подходит, расскажу всё».
Он договорился заранее – приехал лично в храм, передал через священника визитку и на
словах передал, что ему нужна аудиенция у архиепископа. И посыльный, сходив и
вернувшись, сообщил дату и время встречи.
В назначенный день Давиденко прибыл в церковь, благочестиво отслужил молебен, после
чего диакон отвёл его в притвор. Стены, покрытые белой штукатуркой, отполированной
под мрамор и украшенной узорчатой позолотой, походили на дорогой китайский фарфор.
С потолка свисала огромная хрустальная люстра. В ослепительно-белом облачении и
митре, опираясь на посох, стоял возле алтаря архиепископ Гедеон. Золотым крестом он
благословил склонившегося перед ним полковника. Протянув туго набитый конверт,
Давиденко попросил принять даяния для нужд храма и не оставлять его без пастырского
благословения и мудрых советов.
Архиепископ, растроганный не столько щедростью прихожанина, сколько его волнением,
твёрдо обещал просить за него перед богом, и да поможет ему господь.
Потом, преклонив колено в исповедальне, Давиденко, как и было задумано, начал с
событий, которые не занимали его так сильно, как измена жены. Прежде чем открыть
глубину пережитых им чувств, рассказал о способах достижения целей, кратчайшие из
которых, как правило, сопряжены с силовым давлением на тех, кто сопротивляется. На
третьем эпизоде он прервался:
- Не утруждаю ли я вас, ваше святейшество, повестью о неспокойной жизни
милицейского чина?
- Мой благородный друг, я душою слушаю тебя, и если бы обладал второй жизнью, хотел
бы прожить подобно тебе.
Давиденко заметно успокоился.
- Не торопитесь, есть в моей жизни и тёмные пятна.
- Даже на луне существуют пятна только в четырнадцатый день её рождения. Мой Иосиф,
удостой меня доверием.
Архиепископ улыбнулся, и лицо его стало круглым и добрым. Давиденко понял, что
Гедеон заслуживает доверия, и перешёл к главному. Подробно, не пренебрегая деталями,
он рассказал обо всём – и об измене, и о том, что сделал в плане наказания и что
планирует сделать ещё.
- … но нет уверенности, святитель, что отомстив, обрету я покой. Что делать?
Гедеон пристальным взглядом измерил худощавую, не лишенную элегантности фигуру
полковника Давиденко.
- Не сподобил господь бог наш видеть тихую жизнь. Увы, всевышний послал нам
изменников в наказание за грехи наши! Прислужники ада вольности много себе
дозволяют. Неблагочестиво! Сатане на утеху! Да будет над их головами пламя и пепел!
Архиепископ минуту молчал, а Иосиф Григорьевич не осмелился нарушить раздумье
владыки. И вдруг зазвучал голос. Нет, это не был голос наместника бога на земле, –
нежнейшие звуки лютни разливались в воздухе. И казалось, ангелы, легко взмахивая
крыльями, услаждают правоверных сладчайшим ветерком.
В смятении Иосиф Григорьевич откинулся к стене. Он моргнул раз, другой. Да
прославится имя господа! Бледный, с трясущимися руками внимал он неземному голосу.
- Ты верно поступил, обратившись за советом к богу. Но устремив свой взор к сияющему
престолу, ты не замечаешь, что творится на земле. Ты ослабил свою длань. Кроме солнца,
есть тьма. Ад состоит из семи пространств. В джегеннеме есть ущелье, в нём семь тысяч
зданий, в каждом здании семь тысяч келий, в каждой келье семь тысяч черных змей, в
желудке каждой змеи семь тысяч кувшинов, наполненных ядом. И всё это вместилось в
одной чёрной душе Ларисы Давиденко… кое-что перепало мирянам, работавшим на тебя.
Паства твоя разбрелась аки непослушное стадо.
Иосиф Григорьевич вздрогнул. Странный озноб охватил его, ноги подкашивались, и глаза
приковались к озаренному ласковой улыбкой лицу архиепископа. И таким близким и
родным вдруг стал святой отец… ближе родителей, ближе жизни… и безудержно
захотелось распластаться у подножия кресла и в рыданиях, в горячем признании искупить
грехи. Он подался вперед:
- Сколь ты сведущ, святой отец! Восхищаюсь всё больше тобой и горжусь, ибо умом ты
прославляешь православную веру!
Помедлив, архиепископ Гедеон продолжил:
- Не грешен, сын мой, занят я одними делами церкви. И на благо, ради укрепления её
мощи и власти, ради обогащения дома божьего, не отрываю мысли свои от дел мирских…
Вижу, снедают тебя грехи малые и большие. Кайся сын мой, кайся!
Торжественно возвысив голос, он совершил плавный и незаметный переход в разговоре от
трансцедентных поисков к делам насущным. Ему необходим земельный участок в
собственность под постройку новой церкви, находящийся на улице Елисеевской в центре
густонаселенного жилого массива, рядом с супермаркетом «Пятерочка». И чем скорее,
тем лучше, нужно оформить в комитете по имуществу все бумаги, согласовать проект, и
приступить к строительству. Кандидат в мэры Евгений Ищенко уже доказал преданность
небесному трону и воздвиг несколько церквей, готов и сейчас не только оформить землю,
но и построить новую церковь возле принадлежащего ему супермаркета «Пятерочка».
Видит Николай Угодник, что если это сделает кандидат в мэры, то с амвона будут
прославлять его, а не кого-то другого. С такой поддержкой он не останется вечным
кандидатом-неудачником.
Словно обкуренный, выслушал Иосиф Григорьевич подробный наказ Гедеона, и,
пробормотав невнятные обещания, откланялся.
Всю дорогу до дому он был словно в трансе, и только оказавшись в квартире среди
привычных вещей, очнулся. Волшебный дым испарился. Зачем, спрашивается, «старый
седой полковник» потащился к этому пройдохе в рясе, который вместо конкретных
рекомендаций или хотя бы душеспасительной беседы дал эзотерическое описание
изменницы-жены и за это затребовал услугу, которая стоит как минимум тридцать тысяч
долларов!? Да еще замахивается на постройку церкви – еще несколько раз по столько же!
У Ищенко деньги куры не клюют, вот пускай строит церкви. Посмотрим, помогут ли
небеса, когда его выведут из здания городской администрации в наручниках.
Через несколько дней Иосиф Григорьевич снова прибыл к архиепископу Гедеону,
который принял в том же притворе, и смиренно поведал, что готов помочь церкви.
Отблески синих и малиновых лампад падали на пол, как подкрашенные льдинки. Гедеон
разгладил бороду, поправил крест на шелковой рясе и такое начал:
- Я много темных часов провёл, созерцая звёзды, рассеянные богом для умиления
непосвященных и беспокойства мудрецов, которые, проникнув в тайны вселенной,
раскрыли избранным книгу решений божьих. Иосиф Григорьевич, мы благосклонно
принимаем твою помощь.
- Мудрость святого отца озаряет меня! – восхитился Иосиф Григорьевич. – Увы, святой
отец, за срок твоих созерцаний звёзды изменили свой путь. Не далее как сегодня Гетманов
Афанасий Иванович из Госкомимущества доложил о невозможности передачи в
собственность желаемого участка, так как приоритетное право оформления земли
принадлежит владельцам расположенной рядом автостоянки.
Воцарилась тишина, тяжелая, как медная гора. Брови архиепископа сошлись в одну черту,
а на губах промелькнула насмешка:
- С какого изменчивого часа отважный полковник не держит слова?
Ничуть не смутившись, бывший начальник ОБЭП попросил благосклонно выслушать его
слова, ибо в щедротах своих бог начертал его благополучие, удостоил лицезреть
ниспосланного всевышним наместника вселенной.
Склонив голову, Иосиф Григорьевич смиренно закончил свою речь следующими словами:
- Ты, владыка, насыпал в мои уши бирюзу, и я, словно у порога рая, слышу слова,
подобные кристаллам золота, и вижу сквозь пламя восторга, как благословенный тобой
зодчий…
Тут он еле сдержался, чтобы не выругаться в адрес будущего мэра.
- … воздвигнет узорчатой кладкой храм. Ты подобен морю, а я – капле, но твоё
снисхождение подняло меня до самого солнца, твои глаза отражают вселенную, у тебя
ключи к сокровенным тайнам, ты видишь души правоверных!
Архиепископ Гедеон пристально вглядывался в начальника правового отдела компании
«Волга-Трансойл»: не иначе как бывший милиционер в ночь на воскресенье наглотался
изречений Ветхого Завета.
- Бог в своём милосердии неизменно благославляет труд каменщиков…
На мгновенье Гедеон смешался, сбитый с толку нарядными речами полковника, но быстро
нашелся и громко сказал:
- … и всех, кто им платит, ибо они помогают всевышнему украшать созданную им землю.
Они вкладывают свой, угодный богу труд в стены церквей, часовен, прочих святых
обителей. И в минуту раздумья я, наместник бога, удостоился услышать его
благоухающий шёпот: «Воззри милостиво на стоящего у твоего священного алтаря, и
пусть его слова, подобные камню, будут правдивы и крепки!»
Закончив торжественное присловье, Гедеон более спокойным голосом изложил святую
просьбу: наехать на владельцев автостоянки, чтобы они отказались от своих притязаний
на участок и уступили его церкви; а также продумать способ, как без готового проекта
протолкнуть вопрос в Госкомимуществе.
Иосиф Григорьевич с трепетом и восхощением отважился произнести такие слова:
- Богу было угодно, всесведующий отец, чтобы я нёс своё бремя на своей службе и не
вкладывал труд в стены церквей, часовен, и прочих святых обителей. Я тяну лямку на
службе, у меня есть скромный угол, где я смиренно коротаю ночи, есть куда приткнуться
чтобы утешиться… Выше этого моя обыденная душа не поднимается, а разум не ведает за
постройки и не задумывается…
Едва сдерживаясь, чертыхаясь в бороду, Гедеон криво перекрестил святого раба Иосифа и
скорее прогнал, чем проводил с богом:
- Ступай, и да пребудет с тобой бог, ибо сказано: кто владеет собственным адом и раем,
тому ни к чему задумываться.