Прошедшие через смерть 2

Геннадий Неделько
Часть II

Враги и друзья.

Любовь и дружба взамен на жизнь.

Германарих уже несколько суток к ряду чувствовал себя очень скверно. Затянувшаяся весна, с её переменчивой погодой, совсем измотала его. Проклятый ревматизм не давал покоя ни днём, ни ночью. Да разве только ревматизм. Годы, - годы давно забрали прежнюю богатырскую силу, иссушили его тело, и сам он уже давно сбился со счета, и даже не может точно сказать, сколько лет он живёт на этой земле.
- Эх, совсем уже одряхлел, - тихо бормотал он себе под нос,- а ведь ещё лет десять назад запросто мог верхом на коне преодолевать расстояние такое же, как и молодые воины, а сейчас…., да что там говорить, одним словом старость. Говорят, мол, старый – мудрый. Мудрый, - какой уж там мудрый, и с головой уже беда. Ну разве можно было так горячиться с ри-рюриком росомонов. Он конечно последняя скотина, но разве мало таких же, а может ещё и похуже, меня окружают. Так нет же, вспылил как какой-то юнец желторотый. Ну зачем, зачем было в присутствии стольких свидетелей, не нужных в таком деле, отдавать приказ, схватить его прямо за столом?  Ведь можно было сделать вид, что мне нет никакого дела до того с кем торгуют и водят дружбу эти алчные пираты, и попытаться просто богатыми подарками купить этого проклятого рюрика и таким образом направить всё дело в то русло в какое нужно мне. Или устроить так, как будто бы он погиб на охоте или, что было бы ещё лучше – от нападения славян. Где, где была твоя мудрая голова? А теперь что? Если его выпустить, он затаит обиду и будет одним из многих, кто давно хотел бы меня видеть в мире предков. Казнить?  Тогда росомонов возглавит один из его сыновей и война неизбежна. Сейчас мне это совсем не нужно. Ведь надо готовить большой поход за Дон и росомоны со своими кораблями, мне ох как нужны. До того же, как начать войну против гуннов, надо непременно усмирить непокорные племена славян, чтобы они не сеяли смуту среди покорённых народов. И это без росомонов с их кораблями тоже сделать будет нелегко. Ведь вся земля славян изрезана полноводными и широкими реками, и росомоны пройдя по ним, могли бы напасть на врага там, где он нападения даже не ожидает. Нет, с ри–рюриком россов Веридомаром надо обязательно помириться. Но как это лучше сделать? Ведь наверняка если я его выпущу, он уйдёт и уведёт всех росомонов, даже если я его заставлю поклясться. Для таких как он, клятва, - это пустые слова. Может быть, оставить заложником его младшего сына, который до сих пор ещё здесь, при отце?
Германарих закрыл глаза, и задумался. Казалось, он дремал сидя в кресле. Но уже через несколько минут, он не по годам резво встал и шаркающей походкой стал ходить по зале, а на его лице вдруг появилось нечто напоминающее улыбку.
- Я найду, чем скрепить твою клятву Веридомар, - вновь забормотал он, - будешь ты мне служить как верный пёс и никуда ты со своими росомонами от меня не денешься.
- Гайна, - повысив голос, позвал начальника охраны король. В зал вошёл молодой стройный воин и в почтении склонил голову в ожидании приказа.
- Найди Гезимунда, - распорядился король, - и пусть он приведёт сюда Веридомара, да чтобы повежливее с ним там.
- Понял мой король, вновь склонил голову воин и уже был готов идти исполнять поручение, - когда король остановил его.
- Постой. Сначала разыщи Гуннимунда с Винитарием и, пожалуй, Алтея. Пусть придут сюда. Ступай.
- Будет сделано мой король, - и воин вышел исполнять приказ короля.
Вскоре все вышеуказанные лица уже были в покоях Германапиха. Когда же ввели Веридомара, король поднялся со своего кресла,  торопливо подошёл к ри-рюрику, и словно между ними вчера ничего не произошло, нежно, можно сказать по-отцовски, если учитывать разницу в возрасте, обнял его за плечи. Росомон стоял, гордо выпрямившись, и смотрел куда-то в сторону.
- Ну вот, обиделся. Обиделся на меня старика, ведь так?
Веридомар взглянул на короля и опять гордо отвернул голову.
- Ну, вспылил старый король, ну что поделаешь – годы. Хотел бы я взглянуть на тебя, каким ты будешь, когда доживёшь до моих лет. Когда всё вокруг тебя раздражает, когда всё уже надоело. Хотя…,- опять погорячился. Конечно же, не всё, - и он засмеялся смехом больше напоминавшим кашель поперхнувшегося. - По правде говоря, стариком быть совсем не хочется. Хочется ещё пожить. И знаете, что я решил, - решил  ещё раз жениться. Ведь уже скоро три года как умерла моя последняя жена, и я себя чувствую совсем одиноким. Поэтому, наверное, и стал такой раздражительный. Для чего я вас всех сюда и собрал, - хочу услышать от вас, что вы думаете по этому поводу. Ты видишь ри-рюрик, как я ценю твою дружбу, а ты обижаешься. Что посоветуете вы, мои славные вожди и полководцы, - обернулся Германарих к остальным собравшимся у него. Те, уже посвящённые в план Германариха, с горячностью стали расхваливать желание короля.
- Ну, а ты, что скажешь, - король опять обернулся к Веридомару.
- Тебе виднее, - нехотя ответил росомон.
- Ну вот, так всегда, - делая вид, что обижается и не замечает нежелания Веридомара принимать участия в разговоре, отвернулся от ри-рюрика король. Всегда всё самому решать приходится, все считают, что королю виднее, а король ведь тоже человек, и тоже может ошибаться. Так что, жениться мне или не жениться, спрашиваю вас всех ещё раз?
- О, мой король, мы считаем, что молодая и красивая жена, конечно же, скрасит твою жизнь, - высказался за всех Винитарий, - но вот только где найти достойную невесту? Ведь не пристало же королю, жениться на какой-нибудь красотке без роду и племени.
- А разве я говорил, что невеста будет не из знатного рода? Я думаю, любая знатная девушка из аланского или готского народа, почтёт за честь стать королевой готов. Или я ошибаюсь?
- Вы правы мой король, - выступил вперёд алан Алтей, - и была бы у меня дочь, я бы, не сочтите это за нескромность, был бы счастлив, если бы Ваш выбор пал на неё. Но так как у меня нет достойного Вас сокровища, осмелюсь предложить дочь небезызвестного Вам вождя и славного воина Сафрака, Сатиник.
- Что скажешь ты Веридомар о выборе Алтея?
- Не знаю мой король, - уже смягчаясь, и не догадываясь, что задумал Германарих ответил тот, - я никогда не видел дочь Сафрака.
- Жаль, она, по правде говоря, настоящая красавица, и может быть, даже приглянулась бы одному из твоих сыновей. Очень советую познакомиться. Но только я знаю девушку ещё более прекрасную и не менее знатную. И хоть увидел я её совсем недавно, но она мне понравилась с первого взгляда. Эта девушка Веридомар, твоя дочь Сунильда.
- Веридомар от неожиданности и удивления стоял молча, и не знал что ответить, тогда как все остальные стали одобрительно кивать головами, поддерживая выбор короля.
-Ты шутишь король? - пришёл в себя Веридомар,- ведь она ещё совсем молода.
- Ну и прекрасно, рядом с такой красавицей может быть и я помолодею, а ты Веридомар станешь моим самым дорогим родственником.
- Да, но ведь мой король говорил о знатной девушке из готского или аланского народа, а мы росы…
- Ты что, не желаешь стать моим родственником? - перебил его король.
- Нет, для меня это большая честь, но это так неожиданно, мне бы хотелось подумать.
- Ну что ж думай, но только побыстрее, - с раздражительной ноткой в голосе предложил Германарих. Он устало присел в кресло и закрыл глаза, давая понять, что думать надо прямо здесь и ни кто, ни куда не уйдёт пока он не услышит ответ.
- Ах ты ж волк в лисьей шкуре, – думал Веридомар, - жениться видишь ли он собрался. Да тебе не о женитьбе, а о дороге в мир предков пора подумывать. Ты думаешь, я не понимаю, зачем тебе понадобилась в жёны моя дочь. Тебе жена нужна как безногому сапоги. Росы тебе нужны и их корабли, а потому и примириться со мной хочешь после вчерашнего скандала. Ведь ты без наших кораблей, как без рук. Разве смог бы ты без нас одолеть герулов , хотя они, как и мы были твоими союзниками. Но тебе не нравилось то, что они не были твоими слугами. Ведь что бораны , что твои готы, и тем более аланы мореплаватели совсем некудышные, тогда как герулы имели отличные корабли, на которых выходили в море и даже с лёгкостью переплывали его. Поэтому ты всегда обращался к их риксу Алариху не как король к подданному, а как равный к равному. Тебе это конечно не нравилось, но как иначе ты мог переправить своих воинов на южный берег Понта, как ты мог добраться до богатых провинций ромеев и народов живущих за морем. А вернувшись с набега, добычей опять же приходилось делиться поровну. Поэтому ты и решил, что такие союзники тебе не нужны, тем более что есть мы, росомоны, которые с морем знакомы не хуже герулов. Теперь герулы, потеряв почти все свои корабли, которые мы захватили и частично потопили, стали твоими подданными. Но точно так же, ты хочешь сделать своими подданными и нас, хотя и делаешь вид, что мы друзья. Да если бы не пороги на реке Вар, преодолевая которые корабли приходится вытаскивать на берег, плевать бы я хотел на твою дружбу, и ты, наверное, сам об этом догадываешься, потому и построил у самого труднопроходимого порога каменную крепость Асгард . Эта крепость полностью перекрыла нам выход в море и выгодную торговлю с ромеями мехами и янтарём который мы привозим с Венедского моря . Благодаря этой крепости и порогам ты присосался к нам как пиявка. И если  я отдам тебе в жёны Сунильду, то эта пиявка ещё крепче присосётся к росам. Если же откажусь от такого «дорогого» зятя, то живым отсюда мне, наверное, не уйти. Ну что ж, сначала попробую от тебя вырваться, а там посмотрим…
- Ну что надумал, рюрик? - прервал размышления Веридомара голос Германариха.
- Да что тут долго думать, я согласен. И хоть для меня это  слишком высокая честь, но коль на то твоя воля, я хоть сейчас готов отправиться за моей дочерью.
- Ну вот и хорошо, - улыбнулся Германарих, - только мотаться туда и назад как какому-то юнцу тебе рюрик не пристало. Пошли своих людей, которые ещё находятся здесь. Я же с  ними отправлю вот хотя бы Гайну, а мы с тобой здесь как следует к предстоящей свадьбе подготовимся, да заодно и поговорим о делах ждущих нас с впереди.  А дела нас ждут великие. Поверь мне, дела эти прославят нас с тобой на века.





Инцидент в пути.


На следующий день младший сын Веридомара Сар, который всё время оставался при отце, посадив на корабль пятерых готов во главе с их молодым, но успевшим уже не раз прославить свой меч военачальником Гайной, отправился за невестой для короля. На корабле отца, Сару предстояло проделать не близкий путь от острова Хортицы к берегам Понта, куда после того как узнали о том, что готы пленили их ри-рюрика ушли с Вара почти все росомоны. Они перебрались на узкий и длинный остров, который греки назвали Ахиллов бег , а так же на находящийся рядом с ним остров, образовавшийся в месте отделения от основного русла Вара при впадении в море длинного и широкого рукава.  Как первый, так и второй острова были малопригодны для жизни. Но зато здесь росы чувствовали себя в полной безопасности. Эти острова они облюбовали уже давно. С них легко можно было добраться до богатых городов ромеев для торговли или пиратских набегов, а при удачном набеге здесь не опасаясь, что им кто-нибудь помешает, росы делили добычу. Именно отсюда флот росов, приняв на свои корабли воинов Германариха, выступил против хозяйничавших тогда  в Меотиде  герулов. Войдя в Меотский пролив, на восточном берегу которого селились герулы, они внезапно напали на стоящий в одной из бухт флот Алариха. Время, выбранное Германарихом для нападения, было очень удачным. Герулы только недавно вернулись из набега на ромеев, который, на этот раз был не очень счастливым. Гарнизон одного из ромейских городов оказался неожиданно очень многочисленным, и при нападении на него воины Алариха понесли очень большие потери. К тому же при возвращении, герулы попали в сильный шторм и несколько кораблей так и не вернулись обратно в родную гавань. Как раз в это время готы на кораблях росомонов и напали на потрепанное войско Алариха. Герулы упорно сопротивлялись, но с гибелью их рикса сдались на милость победителя. После этого флот росомонов стал полным хозяином Меотиды и северного побережья Понта. А так как прежде, в полную силу развернуться на море росам не давала именно конкуренция, враждебно к ним настроенных, и не желавших иметь дело с опасными пришельцами герулов, то теперь росомоны окончательно утвердившись на морском побережье, обзавелись не только новыми врагами, но и новыми связями и партнёрами в торговле. Одними из тех, кто стал их новыми друзьями, были гунны.  Уже более года, тайно от Германариха росы поддерживают дружеские отношения с установившими свою гегемонию за Доном и почти по всему восточному побережью Меотиды гуннами и их вождём Баламбером. Но, как известно, нет такой тайны, о которой невозможно было бы узнать, если о ней знают двое, и более. Поэтому, вскоре об этом стало известно и Германариху. Тогда, пригласив ри-рюрика росомонов на празднование пасхи, посвящённое новому, триединому Богу готов, Германарих попытался запретить вождю росомонов вступать в контакт с гуннами, из-за этого и приключилась та ссора, в результате которой, вспыхнувший яростью Германарих, приказал схватить ри-рюрика, но которая  кончилась такой довольно таки неожиданной развязкой.
И вот Сар с командой росов уже второй день плывут вниз по течению Вара к своим товарищам, чтобы сообщить им об освобождении  ри-рюрика, а родной сестре, о предстоящей свадьбе – цене за это освобождение отца.
Весна уже прочно вступила в свои права на берегах огромной реки. Ровным зелёным ковром раскинулись необозримые степи, на которых мирно пасутся не пуганые человеком табуны диких лошадей, бесчисленные стада различных оленей, могучих туров и зубров.
Огромная пятнистая кошка, не обращая внимания на тихо плывущий по течению корабль, гонимая жаждой пришла к реке на водопой, заставив насторожиться пасшееся неподалёку стадо тарпанов. Но, по-видимому, зверь был совсем не голоден, и добыча его ничуть не интересовала. Грациозно изогнув спину и распластавшись у берега, он жадно лакал воду.
- Крак, ты ведь у нас слывёшь самым метким стрелком, а ну-ка попробуй, подстрели мне эту кошку, - крикнул одному из сидящих на вёслах воину, распоряжавшийся командой гребцов Труан.
- Далековато будет, надо ближе подгрести, - оценив на глаз расстояние до берега, и возбуждаясь появившейся возможностью развлечься после скучного однообразия плаванья, с сожалением опуская уже было изготовленный для стрельбы лук, ответил тот.
- Ребята давай к берегу, - скомандовал Труан.
Но леопард видно почувствовал, чем грозит ему неожиданно сменённый курс корабля, утолив жажду, стал неспешно удаляться от берега.
- А ну давай подналяж, - командовал гребцам Труан, - уйдёт ведь, а я может всю жизнь о плаще из такой кошки мечтал.
- Да, будет он тебя ждать, пока ты к нему за шкурой явишься, съязвил стоящий рядом Гайна.
- А я его и в степи найду, далеко не уйдёт.
- Ты что к берегу пристать собираешься?
- А что, разве мне это кто-то запрещал?
- Плывём дальше, - крикнул вместо ответа гребцам Гайна.
Но, не слыша соответственной команды Труана, росомоны сидящие на вёслах продолжали грести к берегу.
- Я же сказал, плывём дальше,  зло, обернувшись к Труану, выпалил Гайна.
- А кто ты такой, что  будешь указывать, что мне делать на моём корабле?
- Ты хочешь узнать кто я такой? – и Гайна уже хотел было взяться за меч, чтобы проучить самоуверенного росомона, но мимолётом взглянув на нагло улыбающихся гребцов, вовремя сообразил, что росомонов на корабле впятеро больше чем его готов, благоразумно  решил не горячиться. Сделав вид, что пререкаться с каким-то начальником гребцов ему нет никакого желания, Гайна направился к дремавшему на носу корабля Сару. И хотя тот, расслабившись, дремал под ласковыми лучами весеннего солнышка, всё же отлично слышал, от чего возникло разногласие между Гайной и его помощником. Но когда гот, растолкав его, стал требовать, чтобы корабль продолжал идти своим курсом, сделал вид, что ничего не понимает, чем ещё больше вывел из себя Гайну.
- Только не надо делать вид, что ты ничего не слышал, - не мог сдержать эмоций Гайна, - для этого надо быть глухим, ты же, насколько я знаю, таковым никогда не был.
- Конечно же нет, наоборот я обладаю превосходным слухом и способен даже услышать как жужжит комар на другом конце корабля, но я, если ты заметил, спал, а потому прошу, расскажи мне всё толком. Что тебя так обеспокоило? И Гайане под нескрываемые ухмылки росомонов пришлось рассказывать всю историю скандала заново.
- И всего-то, - облегчённо вздохнул Сар, после подробного пересказа произошедшего инцидента. Я-то думал, что случилось? Дело в том, что Труан тут не причём, и я ещё утром распорядился остановиться на отдых в этом месте, - подмигнул росомонам Сар. Время обеденное, да и команда устала; сойдём на берег, отдохнём, перекусим и двинемся дальше. Да и твои готы, наверное, проголодались.
- К берегу росы! - давая понять, что разговор окончен, скомандовал юный капитан.
- Поняв, что его власть на корабле распространяется только на готов, Гайна тихо бормоча проклятия и угрозы, отошёл к своим воинам. А уже через несколько минут корабль Сара пристал к берегу и тут же Труан и несколько росомонов кинулись в погоню за леопардом. Ждать пришлось не очень долго, и хоть явились охотники, как и предсказывал Гайна без шкуры леопарда, но всё же, не с пустыми руками. Они притащили подстреленную ими молодую лань и росомоны с шутками и смехом принялись за приготовление мяса. Гайна же, всё не мог успокоиться и нервно расхаживал по берегу реки. Но это занятие ему вскоре наскучило и он, подозвав к себе одного из своих воинов, решил поупражняться в искусстве владения мечом. После недолгого сопротивления воин оказался на земле, а остриё меча Гайны направленное ему в грудь указывало на его безоговорочную победу. Выругав воина за нерасторопность он, по-видимому не получив удовлетворения от такой скорой победы, пригласил сразу двоих воев и так же без особого труда расправился и с ними. И лишь только после этого тяжело дыша и самодовольно улыбаясь, присел рядом с Саром, с удовольствием замечая направленные в его сторону восхищённые взгляды росичей.
- Вот так я привык доказывать свою правоту, - нарочно громко обратился он к молодому риксу росов. Найдётся ли среди твоих росомонов воин равный мне по умению владеть мечом? Если таковой есть, то пусть он сразится со мной, если не боится и чувствует в себе силу.
Надо сказать, что в те суровые годы каждый мужчина был, как правило, обязательно воином. А потому росичи с юных лет, плавая со своими отцами и старшими братьями в дальние страны, были не только отличными моряками, но и воинами всегда умеющими постоять за себя и своих товарищей. Поэтому качество хорошего воина всегда у них ценилось в первую очередь. Именно таковым показал себя и начальник готов, за что и заслужил их одобрительные взгляды и приветственные жесты. Сар же, глядя на сражающихся, невольно вспомнил, как он ещё совсем мальчишкой пролил первую кровь.
Было это пять лет назад, Сару тогда исполнилось только лишь двенадцать лет. Его отец, младший брат ри-рюрика всех венедов живущих у Венедского залива, недавно вернулся из длительного похода венедов-росов. Его старший брат, дядя Сара, всегда с подозрением и недоверием относился к своему непоседливому и воинственному младшему брату. Это уже после Сар узнал, что дядя опасался, как бы младший брат не вздумал посягнуть на его престол, а потому всегда старался отослать отца Сара в какую-нибудь длительную экспедицию или поход. Сара он, наверное, всё же любил и всегда оставлял при себе. Во всяком случае, Сару не хочется думать, что он был при дяде заложником. Он получал отличное воспитание, пользовался всем тем, что и родные дети дяди, и хотя он был младше их, но стремился во всём быть первым. Особенно удавалось ему это в искусстве владения оружием. И хотя учил детей боевым приёмам один и тот же учитель, Сар схватывал все хитроумные приёмы буквально налету, чем выгодно отличался от остальных учеников. Мало того, что уже в детстве, обладая врождённым талантом гениального воина, он быстро в совершенстве овладевал всеми показанными приёмами, он старался ещё и импровизировать, что иногда даже раздражало учителя. Ему казалось, что Сар своей фантазией порой совершенно напрасно искажает весьма, на его взгляд, эффективный и даже неотразимый приём. Но Сар был на удивление упорным и вскоре учитель убеждался что прием, выполненный его маленьким учеником ничуть не хуже, а возможно и лучше того, что показывал ему учитель. Тогда чувство раздражения и недовольства сменялось неприкрытым удивлением. Разве мог опытный воин догадаться, что мальчика параллельно обучает ещё один учитель.
Когда Сар был ещё совсем маленьким мальчиком, отец после одного из походов, неизвестно откуда привёз с собою совершенно белого длиннобородого старика, и когда через некоторое время он опять, как и раньше уплывал со своими людьми в очередной поход то, подозвав к себе Сара, передал его старцу.
- Береги его Велес, - попросил он старца, - я бы с удовольствием забрал его с собой, как и старших, да мал он ещё. А заодно и премудростям твоим научи. Он у меня понятливый.
- Ну что ж, долг платежом красен. Однажды ты меня спас, постараюсь и я в пригоде тебе стать, будь за сына спокоен.
Только, чур, то чему я тебя учить стану никому ни слова, договорились, - прижал старец к себе Сара. Так у Сара появился тайный учитель. Он учил его распознавать целебные травы, которыми врачуют различные болезни и исцеляют раны, рассказывал о повадках зверей, обучал читать и распознавать следы, и много ещё чему учил старик своего юного воспитанника. Казалось, нет в мире такой вещи, о которой не знал бы этот учитель. Когда же Сар подрос и стал обучаться владению оружием, к его огромному удивлению старик Велес оказался не по годам ловким и опытным воином. Это именно он дополнительно обучал его тем приёмам боя, которые позже заставляли удивляться учителя фехтования.
- Подрастёшь ещё немного, я научу тебя и не такому, - с таинственным видом заговорщика как – то  пообещал Сару старец. Вскоре Сар забыл об этом обещании Велеса, а когда ему исполнилось двенадцать, после долгого отсутствия, из дальних странствий вернулся отец. И даже не побывав у брата, снова стал готовиться в поход. Снарядив корабли, уже перед самым отплытием он всё же пришёл попрощаться с братом, забрал на этот раз всё своё семейство, и сказал, что уплывают они надолго, а возможно даже и навсегда. Сару было грустно расставаться с друзьями и родными краями, но ощущение того, что он уже взрослый, и отец его взял с собой, а он, теперь тоже как и все венеды считающие своим домом корабль стал росом, наполняли его грудь гордостью. К тому же жажда познать мир давно манила и звала его в дорогу.
Вскоре флотилия кораблей под командованием Веридомара вышла в море. Вначале корабли плыли вдоль морского побережья, но скоро суда вошли в русло реки и шли на вёслах против течения. Затем несколько изнурительных волоков по мелким речушкам и озёрам, а зачастую и просто посуху. Наконец вышли на речку, которая через несколько дней плаванья выросла в огромную широкую реку,  отец и остальные росы называли её Варом. Несколько раз, плывя по Вару, корабли росичей подвергались обстрелу невидимых, скрывающихся в лесу лучников, и только благодаря ширине реки и нарощенным из щитов воинов бортов удалось обойтись без потерь. Бывалые воины, которые уже не раз бывали в этих местах, этих лучников называли славянами. И вот когда река стала так широка, что на широкой воде местами стрелы совершенно не доставали кораблей отец сам решил напасть на славян. Миновав большой приток Вара, который местные племена называли Припятью и, пройдя вниз по течению Вара довольно приличное расстояние Веридомар распорядился разворачивать суда и что есть силы грести обратно. Замысел был прост. Наверняка славяне передают в ближайшие селения, находящиеся ниже по ходу флотилии росов, о приближающейся опасности и там уже ждут возможного нападения с реки. Но там, где росы прошли совсем недавно славяне будут не так бдительны. Этим и надеялся воспользоваться Веридомар.
Войдя в Припять, росы оставили свои корабли у берега поросшего склонившимися над водой деревьями и камышом. На кораблях остались лишь женщины, которых некоторые росичи забрали с собой с родины и по три, четыре воина для охраны. Остальные тихо углубились в лес и направились в сторону, где по утверждению некоторых ветеранов, находилось славянское поселение.
Оставшиеся на кораблях с тревогой всматривались в лесную чащу, в которой исчезли все высадившиеся с кораблей воины. Сар стоял рядом с Велесом и, как и все оставшиеся всматривался в полумрак царивший в лесу между деревьями. Вдруг ему показалось, что корабль что-то качнуло. Оглянувшись, он с ужасом увидел совершенно голого вооруженного копьём бородатого мужчину переваливающегося через противоположный борт корабля. Выхватив из-за голенища нож, единственное оружие которое было при нём он, не раздумывая, метнул его в чужака и тот вонзился ему прямо в шею. На кораблях подняли тревогу, но похоже было уже поздно. Десятки голых, вооружённых топорами и копьями,  непонятно откуда, словно, поднявшихся прямо из речного дна воинов уже окружали корабли. Воины, оставшиеся для охраны кораблей, а так же женщины вооружась тем, что было под рукой, приготовились умереть, но не отдавать корабли. Сар метнулся было к сражённому им воину, чтобы завладеть его копьём, но на борт уже вскарабкалось несколько славян, которые вступили в схватку с охранявшими корабль росами, а один уже стоял между своим, поверженным Саром товарищем и самим Саром. Сар остановился в полной растерянности, не зная как быть. Но вдруг прямо перед ним выросла белая фигура Велеса. Старик, угрожающе надвигался на противника, выставив вперёд  свой посох. На губах славянского воина появилась улыбка выражающая презрение и, не дожидаясь пока к нему приблизится этот сумасшедший старец, он метнул в него своё копьё. То, что произошло дальше, ошеломило  Сара, и он не поверил своим глазам. Копье, отскочив от груди старика, упало к его ногам. В это время ещё один воин успел взобраться на борт корабля и, не поняв, что произошло, метнул в старика и своё оружие, и вновь ударившись о голую грудь Велеса, копьё отлетело в сторону. В глазах славянских воинов промелькнул ужас и в мгновение ока с криками «леший» они выскочили за борт корабля. Воспользовавшись охватившей врага паникой Сар схватил лежавшее копьё и с силой метнул его в ближайшего сражающегося противника. Остальные, поддавшись панике, вызванной криками ретировавшихся с корабля славянских воинов, тоже спрыгнули за борт. На других же кораблях ситуация была гораздо хуже, но  в это время Сар и все кто ещё оставался в живых из защитников кораблей услышали из лесу боевой клич, а вскоре показались и бегущие спасать свои корабли росы. Обнажённые воины, которых было гораздо меньше росов, бросились разбегаться. Тем временем росы в спешке занимали свои места за вёслами и стали быстро отплывать от берега. А вскоре из лесу показалось несколько сот вражеских воинов. В сторону кораблей полетели стрелы славян. Некоторые из них воткнулось и в палубу корабля, где находился Сар, но даже никого не ранили, а вскоре флотилия росов отплыла от берега на безопасное расстояние и вновь продолжила свой путь вниз по реке.
Позже Сар слышал, как отец говорил своему давнему товарищу Труану, что в тот день, не смотря на то, что на берегу Припяти росы оставили более двух десятков погибших воинов им ещё здорово повезло. Славяне, когда проплыли корабли росов, отнюдь не утратили свою бдительность, и продолжали следить за их продвижением. Заметив, что росомоны разворачиваются, они быстро сообразили, что надумали варяги.
Когда первые росичи ворвались в селение, оно оказалось пустым. Росы бросились грабить оставшееся имущество, но Веридомар вовремя почувствовал неладное и приказал немедленно всем отходить к кораблям. И только они вышли из селения, как на них навалились славянские воины. Стоило ещё хоть ненадолго задержаться в селении, увлёкшись грабежом, и их бы полностью отрезали от кораблей. Отбиваясь от наседавшего врага росы услышали тревожные крики доносившиеся от реки и сразу поняли в какую западню они попали. Несколько десятков воинов взялись сдерживать натиск славян, а остальные со всех ног пустились к кораблям, и вовремя. Если бы корабли были захвачены и потоплены голыми людьми, которые, как оказалось, сидели под водой, спрятавшись в камышах, использовав для дыхания срезанные камышины, живыми с Припяти мало бы кто ушёл.
Сар же в тот первый день своего боевого крещения в свои двеннадцать лет сразил сразу двоих взрослых воинов, и был главным героем дня. Но даже когда все превозносили его подвиг, он искал глазами своего старого учителя. И когда, наконец-то увидев Велеса, он бросился к нему с уже готовым сорваться с его уст вопросом о том, что это было во время схватки, и было ли это или ему просто привиделось, старик сурово сдвинул брови и приложил к губам палец.
- Никто ничего не видел, и ты тоже. Понял? Помнишь, я тебе говорил, что я тебя ещё кое-чему научу? Это как раз то, о чём я говорил. Но, всему своё время.
Всю дорогу Сар не отходил от своего старого учителя. И хотя о сражении на корабле он молчал, но смотрел на Велеса такими умоляюще  просящими глазами, как обычно смотрят на какое-то божество. В конце концов, Велес не выдержал и, рассмеявшись, сказал:
- Ладно, так уж и быть слушай, я расскажу тебе о своей тайне, а то ты так на меня смотришь, что того и гляди ослепнешь. Только запомни об этом никому… Понял?
- Ага!
- Смотри, я тебе верю.
- Клянусь мечом Перуна и памятью моих предков, - вспомнив, что он уже настоящий взрослый воин-росич выпалил Сар.
- Ну, если клянёшься, тогда слушай, - улыбнулся Велес.
- Было это очень давно. На большой реке Танаис жили два великих древних народа Ванов и Асов. Жили они мирно, но однажды воинственное племя Асов решило нарушить давний мир и пошло войной на более слабое и малочисленное племя Ванов. Но только, хоть Ваны и были не таким многочисленным племенем как Асы, но в этом племени с древних времён существовала легенда, что предки Ванов в далёкие, незапамятные времена, были единственными из рода людского, с которыми по-настоящему дружили боги и всегда защищали их от всех бед. Когда же боги, однажды обидевшись на людей, оставили землю, то, не желая покидать беззащитными своих любимцев Ванов, они научили их замечательному способу борьбы. Постигший все премудрости этой борьбы, становился почти неуязвимый для любого оружия. Такие воины-бойцы могли выйти без оружия и доспехов на бой против любого врага. Несколько десятков таких воинов могло в одних только белых рубахах выступить на бой против сотен вооружённых до зубов воинов и одержать победу. Их так и называли бескольчужные воины белорубашечники. Белые рубахи они одевали для того чтобы всем было видно, что даже после самого жестокого удара копьём или мечём на их теле не выступает даже капли крови. Легенда эта со временем стала забываться. Забыли о ней и Асы, потому, и решили напасть на Ванов. Но забылась легенда, а не сама борьба. Многие из тех, кто владел этой борьбой, ещё мирно жили среди Ванов. Они все и вышли на этот неравный бой. Ваны в этой войне с трудом, но победили Асов, и те запросили мира и стали опять жить в дружбе с Ванами. Правда эта победа стоила Ванам гибели почти всех бескольчужных воинов белорубашечников. Ведь со временем многие приёмы позабывались, и потомки бескольчужных воинов становились не такими неуязвимыми как их предки. После окончания этой войны, остатки воинов белорубашечников, считая, что люди недостойны такого дара богов, поклялись никому не доверять тайну этой борьбы и почти все ушли далеко на восток.  Лишь единственного ученика за всю свою жизнь мог обучить такой воин, и то при условии, если он в него верит как в самого себя. И вот однажды, белорубашечник оставшийся жить среди Асов  поделился секретами этой борьбы с одним вкравшимся к нему в доверие человеком из этого племени по имени Один. Этот Один начал использовать эти приёмы для достижения своих корыстных целей. Стал грабить и убивать мирных людей. Он же подстерёг и предательски убил своего учителя, который обучил его этим приёмам. Тогда остальные белорубашечники решили покончить с Одином и объявили на него охоту. Я один из тех, кому было поручено убить этого злодея. Но узнав, что на него объявлена охота, он бежал в далёкие северные страны, и мы надолго потеряли его из виду. Наконец мне удалось напасть на его след и я отправился вслед за ним в далёкую Сканду, но пришёл туда я уже слишком поздно. Один, понимая, что ему в бою вряд ли удастся одолеть  опытного белорубашечника, часть своих знаний передал своим приближенным, которых он назвал берсерками – воинами служащими Одину. Я столкнулся с ними в Сканде. Они конечно далеки от совершенства, но их у Одина уже слишком много. И если бы не твой отец, который помог мне отбиться от двенадцати настигших меня берсерков, возможно мне пришлось бы остаться там в Сканде навсегда. Теперь ты знаешь, почему напавшие на наш корабль воины не могли поразить меня своими копьями. Я и есть один из немногих живущих сегодня белорубашечников.
Запомни. Умения быть неуязвимым может достигнуть каждый человек. Для этого надо уметь делать одну простую вещь. Знай, человек обладает огромной силой, о которой он даже не догадывается. И этой силой он можно управлять. Управляется она волей человека. Вот эту волю нужно постоянно оттачивать и тренировать. Тренировать так, как ты целыми часами и даже днями отрабатываешь до уровня бессознательного инстинкта все тонкости боевого приёма с оружием. Если ты научишься концентрировать с помощью воли эту силу в нужный момент и в нужном месте, она способна защитить тебя даже от самого сильного удара вражеского меча и удесятерит силу удара твоего. С сегодняшнего дня я начну обучать тебя  этому искусству. Но знай, этому научиться намного труднее, чем просто в совершенстве владеть оружием. Тебе придётся делать вещи, которые на первый взгляд покажутся совсем не нужными и даже глупыми, но без них ты никогда не сможешь достичь даже самого малого. Без них ты не сможешь подчинить себе силу…
- Что молчишь сын ри-рюрика, - как будто бы откуда-то издалека, прерывая воспоминания Сара, донёсся до юноши повеселевший после поединков  голос Гайны, - неужто нет среди твоих росомонов такого воина, кто не побоялся бы, померяться со мной силой.
- Ты это о чем, о каком-то поединке? - ещё не вернувшись от своих мыслей к реальным событиям, переспросил Сар. 
- Ну а о чём же, или вы только вёслами махать умеете.
Так как разговор происходил довольно громко, то многие росомоны слыша его, потянулись к своему оружию. Но первым схватив свою огромную секиру, вскочил на ноги Труан.
- Росичи не привыкли махать оружием попусту, - угрожающе приблизился он к сидящему рядом с Саром Гайне, - и уж если ты хочешь биться с росомоном, то должен быть готов биться насмерть, а не так как ты это делал со своими конюхами.
В глазах Гайны сверкнул хищный огонёк, а на губах заиграла зловещая улыбка.
- Я готов, - почти шёпотом, чем-то отдалённо напоминающим змеиное шипение, произнёс он.
- Успокойся Труан, - совершенно равнодушно и с какой-то ленцой в голосе остановил своего старшего товарища и помощника юный капитан, - ведь Гайна и его готы у нас на корабле гости. Неуж-то ты поднимешь руку на гостя? 
- Никто не давал права гостю унижать обидными речами росича.
- Чем же он нас мог обидеть? Ведь он просто хочет найти себе достойного противника для поединка. Ведь так? – обратился Сар к Гайне.
- Именно так, но я не вижу здесь такого, - высокомерно оглядев росомонов, ответил гот.
- Ну, допустим, моих россов ты в деле ещё не видел, а вот твои вояки действительно никакие.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что видел собственными глазами.
- Если ты такой удалец, возьми свой меч и сразись с двумя, или даже нет, учитывая твою молодость, хотя бы с одним из моих воинов. Тогда и увидишь, чего они стоят.
- Ну, если этим одним будешь ты, то я ещё может быть и соглашусь, - таким же по-прежнему равнодушно-ленивым голосом предложил Сар.
- Что - глаза Гайны округлились от удивления,- со мной? И он громко рассмеялся. – Боюсь этим поединком, я только опозорю свой меч.
- Смею тебя заверить, ты опозоришь свой меч в любом случае, так лучше уж в поединке чем, отказавшись от него и прослыть трусом.
- Ну, это уж слишком возмутился Гайна, - поднимаясь на ноги. Берегись юный нахал, я преподам тебе урок вежливости. Он не спеша вынул свой меч и тут же молнией ринулся на обнажившего в ожидании меч обидчика. Но уже через мгновение он пожалел о таком своём опрометчивом броске, так как и сам не понял, каким образом плотно, до ощущения реальной близости смерти, наткнулся горлом на остриё меча соперника.
- Может ещё имеется желание преподать какой-нибудь урок, кроме урока вежливости? – улыбался в лицо сопернику Сар.
Обозлённый такой своей неожиданной промашкой Гайна, сделав шаг назад, с силой отбил направленный на него меч противника, и приготовился к новой атаке. На этот раз он не торопился и, делая ложные выпады, внимательно изучал соперника, выискивая слабое место в его обороне. Вдруг, во время одного из таких выпадов, его противник каким-то немыслимо молниеносным движением парирующим ударом отбив меч нападающего одновременно подсёк опорную ногу Гайны, и тот опрокинулся наземь, а острие меча его соперника вновь коснулось  горла.
- Ну, я думаю, хватит на сегодня уроков,- по-прежнему чуть заметно улыбался Сар, - во всяком случае, мне от них уже становится скучно. И благодари своего Бога, что твоим соперником согласился стать я. Поверь мне, примерно так же владеют оружием все росомоны, но вот чувством меры присущим мне, они явно похвастать не могут. Могут вовремя не остановиться и тогда… Вставай же, что ты на меня так удивлённо смотришь?
- Ты действительно удивил меня рикс, - подымаясь, с досадой признался Гайна, - ведь ты ещё совсем молод, где ты успел научиться, так великолепно сражаться, кто тебя научил этому?
Сар весело рассмеялся.
- Ты знаешь, того кто меня этому и многому другому научил можно назвать Богом, хотя он и носит другое имя. Но только я ещё раз тебе говорю, что вот они, - и он указал на росомонов, - делают это не хуже.
- Не знаю, как это делают они, но клянусь Богом, не желал бы я с тобою встретится в настоящем бою.
- А вот тут ты гот прав, - не советую, - уже вполне серьёзно  ответил на нечаянный комплимент соперника Сар.
Вскоре после этих бурных событий дня, подкрепившись испечённым на костре мясом лани, все вновь погрузились на корабль и двинулись в дальнейший путь вниз по течению Вара, и уже на четвёртый день, без особых происшествий, корабль Сара подходил к острову росов в устье Вара.





Остров росомонов


Едва заметив приближающееся судно, в котором росы сразу узнали корабль Веридомара, сотни людей бросились к берегу встречать своего ри-рюрика. Когда же они увидели, что на корабле находится только его младший сын, по толпе пробежал ропот. Ещё более выразительным он стал, когда среди прибывших росы увидели готов. Приняв вначале их за захваченных Саром и его людьми пленников, в толпе росов послышались в адрес готов угрозы и выкрики с требованием немедленно расправиться с ними. И лишь когда Сар объяснил, что это почётные послы, и Веридомара Германарих освободил из заключения, народ стал успокаиваться, а прибывших окружили подошедшие к месту события все, находящиеся на острове риксы росов, во главе со старшим братом Сара Кисом. Всех интересовал единственный вопрос,- почему, раз он свободен, не приплыл сюда сам ри-рюрик. Когда же Сар рассказал о том, что надумал Германарих и что Гайна прибыл с ним в роли своеобразного свата, то риксы многозначительно переглянувшись, отошли в сторонку, и о чём-то переговорив, вскоре объяснили, что Сунильда сейчас находится на острове Ахиллов бег, и Гайне придётся подождать, пока за ней отправят корабль. Готам предложили располагаться на корабле, который их доставил сюда и чувствовать себя как дома. В их распоряжении будут все необходимые услуги и всё лучшее, что имеется на острове из питания, но предупредили, что без сопровождения специально приставленных к ним людей ходить по острову им запрещено. Посетовав на весьма странное гостеприимство росмонов, Гайне пришлось всё же согласиться с этим условием.
Когда все разошлись, а Сар поднялся на корабль своего брата, то там к своему удивлению он нашёл и Сунильду. Обнявшись с сестрой, он вопросительно взглянул на Киса.
- Маленькая хитрость,- не дожидаясь прямого вопроса Сара, ответил на его взгляд старший брат. Дело в том, что, когда все узнали о том, что Германарих пленил нашего отца, то решили, не медля заключить союз с гуннами. Два дня назад наш брат и ри Кар были отправлены советом дружин россов на восточный берег Меотиды для переговоров. Пройдёт не менее чем две седмицы пока они вернутся, - понимаешь, в какое затруднительное положение мы попали. Завтра соберутся все риксы с обоих островов и мы будем решать как нам быть. Хотя, по правде говоря, я лично не против родства с Германарихом. Из него можно извлечь немало выгод.
- А я вот против, хотя бы потому, что Сунильда моя сестра, и она совсем не заслужила себе такого мужа.
- О чём это вы, - насторожилась Сунильда, слушая разговор братьев.
Когда же Сар начал рассказывать сестре о цели своего приезда, та, едва поняв в чём дело, не дослушав его, сбежала со сходней корабля и убежала куда-то вглубь острова.
- Ну вот, видишь, - удручённо проговорил Сар.
- Ничего, поплачет, погорюет и успокоится. Ради отца она пойдёт на всё. 
- Она-то ради отца, а ты я вижу только ради родства со стариком королём готов сестру сделать несчастной рабыней.
- Ну ладно, ты что, ссориться приплыл сюда или наказ отца исполнять. Не я же эту свадьбу придумал. Шёл бы ты вон лучше к своему холму, там тебя твой Велес уже давно заждался. Целыми днями сидит молча, - с богами разговаривает. Странный старик.
Сару и самому не хотелось обострять отношений со старшим братом, поэтому он сразу воспользовался предложенным им способом расстаться и отправился к указанному месту. Там он действительно застал сидящего и созерцающего морскую даль своего старого учителя. Стараясь не мешать, Сар тихонько подошёл и присел на песок в нескольких шагах сзади от Велеса. Но тот каким-то боковым или даже точнее задним зрением всё же заметил своего ученика.
- Что не подходишь, - садись, - и указал жестом на место рядом с собой.
Когда Сар поприветствовав учителя, присел рядом, тот не отрывая взгляда от моря, спросил:
- Взгляни на эту бескрайнюю морскую ширь. Как ты думаешь, почему, по сути, бесцветная вода, в море становится голубая?
- Наверное, потому что в воде отражается небо.
- Да, верно, небо отражается в воде. Точно так же воля богов отражается в судьбах людей. Вот только боги никогда не предупреждают людей о том, что они уготовили им на завтра. Человек идёт по жизни на ощупь, не зная, что ждёт его впереди. Будущее от него скрыто занавесом, который он должен отодвигать с каждым новым шагом. И только тот кто, идя вперёд, оглядывается назад и замечает все мелочи на пройденном пути, может предвидеть то, что ждёт его впереди, может предугадать волю богов. Ведь во всём и всегда, и я тебе об этом уже говорил, существует причинно-следственная связь. То есть, иными словами, наше завтра, уготовлено для нас нашим вчера. И потому не плохо было бы если бы люди почаще оглядывались на день прожитый. Но, к сожалению, большинство из нас, боясь споткнуться, смотрят только лишь себе по ноги, - горестно вздохнул он.
- О чём это ты учитель – не понял смысла сказанного Сар.
- О том, что трудное время ждёт нас в скором будущем. Слёзы и кровь будут литься рекой на этой земле и росомонам тоже придётся окунуться в них. А так как росомоны народ не значительный, то ему нельзя оставаться островком, подобным тому на котором мы находимся, иначе эта река затопит его. Он должен стать частью одного из берегов. И какой берег у этой кровавой реки изберут росомоны, от этого будет зависеть очень многое, возможно даже их будущее.
- Велес, ты знаешь о посольстве ри Кара и моего брата Аммия к гуннам?
- А как же – слыхал.
- Ну и что ты по этому поводу думаешь?
- Ты хочешь знать, что я думаю о гуннах? Тогда знай. Много лет тому назад мне довелось какое-то время жить среди этого народа. Тогда гунны уже вели войну с аланами. Но воюя с аланами, гунны были в дружбе со всеми остальными соседствующими с ними народами, большинство из которых поддерживали их в этой войне. Такое же положение вещей остается, насколько я знаю, и на сегодняшний день. У гуннов кроме аланов нет врагов. Зато у них много друзей. Возможно, гунны сегодня пока слабее готов. Германарих, покорив десятки племён, очень силён, но только все они не друзья, а подданные короля. Почти со всеми он воевал, а с некоторыми и сейчас воюет. Правда, он всегда выходил в этих войнах победителем. Побеждал он алан, герулов, покорил некоторые из славянских племён, но удастся ли ему одолеть гуннов, сказать трудно. А в том, что война между готами и гуннами неизбежна, я тебе могу сказать совершенно точно. И война эта начнётся очень скоро. Так как Германарих видит, что рядом с ним зарождается новая молодая сила, способная разрушить его могущество то, он постарается её подавить. Но получится ли у него это, тут ничего сказать не могу даже я. Одно я скажу точно, – гунны в этой войне будут смотреться гораздо лучше готов, и думаю, боги это тоже заметят.
- Значит, свадьба, затеянная Германарихом, ни что иное как способ привязать к себе на время войны нас, росов?
- Да. А под видом женитьбы, он, создавая видимость дружбы и доброжелательства, незаметно, чтобы не нанести ещё одну обиду твоему отцу, делает Сунильду  заложницей.
- Ну нет, как только мой отец окажется среди нас, я вырву сестру из пасти этого старого волка.
- Может быть и вырвешь, если только сами росомоны не попадут в его зубы.
- Завтра все риксы собираются на совет и будут решать отправлять ли Сунильду к Германариху или потянуть время, дождавшись возвращения посольства к гуннам, что бы решить окончательно как быть дальше.
- Сар, Сунильду надо отправлять не медля. Нельзя возбуждать подозрение Германариха. Иначе он ни за что не отпустит твоего отца. Вот когда вернётся Веридомар, тогда и будете решать, как вам быть далее. А пока надо сделать так чтобы Сунильда уже завтра отправилась в лагерь Германариха.
- Наверное, ты Велес как всегда прав. Надо будет переговорить об этом с братом. Хотя Кис и так за немедленную свадьбу, и с его помощью, я думаю склонить остальных риксов к согласию, будет не так уж и сложно.





На пороге большой войны.


Как и предполагал Сар Кису не стоило большого труда привлечь риксов на свою сторону, и на совете риксов большинство из них высказались за то чтобы не затягивать отправку невесты для короля готов. И сразу по окончании совета Сар с Сунильдой стали собираться в дорогу, а на двенадцатый день по отбытию с острова Сунильда уже стала королевой готов. Не долго, после свадьбы дочери, гостил у своего зятя и ри-рюрик росов Веридомар. Вскоре он отбыл на острова подготавливать по распоряжению Германариха свои дружины к большой войне. Прибыв на остров, Веридомар застал только вчера вернувшееся от гуннов посольство росов.
Почти сутки риксы росов, были в полной растерянности. Послы привезли заверение  вождя гуннов Баламбера о готовности гуннов помогать росам в их войне против готов. Он заверил, что росы всегда найдут пристанище в его землях, где будут находиться под дружественным покровительством гуннского союза. Так же вождь гуннов просил росов постараться наладить дружеские отношения со славянами и заручившись поддержкой этого многочисленного народа попытаться сделать их союзниками гуннов. Но как можно было быть одновременно друзьями и союзниками гуннов и служить королю готов, которому их ри-рюрик теперь доводится тестем, риксы себе представить не могли. Поэтому, как только вернулся их ри-рюрик, все ри росов тут же явились к нему, и, сетуя на свою поспешность стали извиняться перед своим вождём за ту неразбериху, которая возникла по их вине в отношениях с соседями за время его отсутствия. Но каково же было их удивление, когда Веридомар не только не разгневался на своих ри, но даже похвалил их за такую решительность и способность в трудный момент принять правильное решение.
- С готами нам не по пути, - сказал им Веридомар. Это сейчас, когда Германариху надо готовиться к войне с гуннами, которых он, перейдя Дон хочет сделать своими подданными, он заигрывает с нами. Сейчас, когда он задумал с нашей помощью, перед тем как напасть на гуннов разгромить славян, он делает вид что мы друзья, но стоит ему добиться своего, он поступит с нами так, как поступил с герулами и другими народами. Он сделает нас своими рабами. Хотите вы этого?
- Нет, не бывать этому, росы свободный народ! – зазвучали гневные выкрики риксов.
- В таком случае нам нужно ещё надёжнее закрепить союз с гуннам и всё то, что наше посольство пообещало сделать для гуннов, мы должны сделать.
- Да, но, а как же Сунильда, - робко поинтересовался Кис.
- Сунильду Сар предупредил ещё во время свадьбы, что бы при первой возможности она готова была незаметно уйти от короля.  На острове Хортица будет постоянно находиться один из наших кораблей, готовый принять и увезти её в безопасное место. Но только судьба одной женщины, пусть даже эта женщина моя дочь, меня волнует гораздо меньше, чем судьба всех росов, поэтому я говорю вам,- наше место рядом с гуннами. И уже завтра несколько кораблей, во главе которых станет ри Кар, должны отправится в соответствии с нашим договором с Германарихом разорять и уничтожать селения славян. На самом же деле надо будет предупредить славян о готовящейся против них войне, а если понадобится, то и помочь чем можно.
- Я готов отправиться к славянам хоть сейчас, - поднялся весь увешанный оружием великан с всколоченной бородой и длинными не ведавшими расчески волосами, - но мне кажется, что твой выбор ри-рюрик не совсем удачный. Многие годы ни кто иной как Кар, и ты Веридомар об этом отлично знаешь, был грозой прибрежных славянских селений, мною даже славянские матери запугивали своих детишек. И ты меня посылаешь к этим людям с миром? Не поверят мне славяне.
- Все мы немало потрудились, чтобы среди славян, которые почему-то прозвали нас варягам, иметь скверную репутацию, не ты один. Но теперь, с таким же старанием надо завоёвывать их доверие, и мне кажется, тебе как старому их приятелю будет это сделать легче других.
- Да уж приятель, - хмыкнул в бороду Кар, - с таким приятелем и врагов не нужно. Все риксы дружно засмеялись.
Но, как бы там ни было, на следующий день флотилия кораблей росомонов возглавляемая ри Каром выступила вверх по течению Вара во владения славян. Проплывая мимо острова Хортица, один из кораблей этой флотилии пристал к его берегу, сюда, как мы уже знаем, должна была сбежать от своего мужа-короля дочь ри-рюрика  росов Сунильда.
А несколькими днями позже средний сын Веридомара Аммий тоже покинул острова и вновь отплыл в земли гуннов. Он должен был предупредить Баламбера, что в этом году Грманарих решил неожиданным нападением загнать в леса непокорных славян, а если получится, то и подчинить их своему мечу и сразу же после этого переправиться через Дон и напасть на гуннов. А ещё Аммий вёз Баламберу план совместных действий против готов, придуманный, посвящённым в замыслы Германариха Веридомаром. План этот был не простым и довольно рискованным, но зато в случае, если всё пойдёт так, как задумано, гарантировал полную победу над готами Германариха.
По этому плану гунны должны были прийти на выручку славянам, когда Германарих бросит на них своё войско. В это время им нужно подтянуть к Дону значительное количество своих сил, всем своим видом показывая, что собираются форсировать реку. В том, что гунны действительно готовятся переправиться через Дон, Германариху заблаговременно донесут и росомоны, которые якобы прознают о намерении Баламбера. Тогда, опасаясь удара в спину, Германарих должен будет срочно перебросить своих воинов к Дону. Тем временем росы  переправляют на своих кораблях через Меотский пролив другую часть гуннов, которые пройдя через Тавриду, соединятся со славянами-антами , и уже вместе с ними ударят по готам, Одновременно гунны за Доном так же атакуют врага, переправившись через Дон. И здесь тоже росы берутся помочь переправиться войску Баламбера. План этот Баламберу и остальным вождям гуннов показался весьма заманчивым, и на обратном пути, для боле полного контакта с росами, и уточнения этого плана в деталях, с Аммием на остров приплыл один из видных вождей гуннского союза Ураг в сопровождении нескольких знатных воинов. Гунны долго советовались с росами о том, как им лучше наладить постоянный и бесперебойный контакт, как сделать так, чтобы известие о высадке гуннов в Тавриде не сразу дошло до Германариха, а под конец Ураг попросил, чтобы его и некоторых из его товарищей росы переправили к славянам, с которыми они хотели бы тоже наладить более тесные отношения.
Так начиналась большая война, предсказанная мудрым Велесом. Тогда ещё ни кто не мог сказать, кто в этой войне будет победителем, на чьей стороне будет небо, и кого поддержат в этой войне боги.
Как только Германариху донесли, что корабли росомонов миновав пороги, поднялись вверх по течению Вара и направились в земли славян, он тут же приказал Сафраку скрытно стягивать своих воинов  к славянским рубежам. Туда же он отправил и своего внучатого племянника Винитария с десятью тысячами отборного войска готов.
Всё как будто бы развивалось по плану задуманному Германарихом. Росомоны войдут в славянские реки, впадающие в Вар или как называют эту реку аланы Донапар и отвлекут на себя внимание славян, а в это время готы Винитария вместе с аланами неожиданно прорвутся через один из валов насыпанных славянами на рубежах со степью и устроят резню и погром в славянских селениях. После этого славянам ничего не останется делать, как бежать в дремучие леса или просить мира у готов. Тех, что запросят мира, можно будет сразу направить за Дон для войны с гуннами, но, а те, что спрячутся  в леса, ещё долго не осмелятся высовывать оттуда свой нос.
Германариху уже потирал руки в ожидании новой блистательной победы, когда в один прекрасный летний день все планы пришлось менять. В этот день утром прибыл посланник от Веридомара который сообщил, что росами замечено большое скопление гуннов на азиатском берегу Дона . Вождь росомонов так же сообщал, что ему стало известно о намерении гуннов, и что гунны готовятся переправиться через реку и напасть на готов. В этот же день явился гонец от Винитария и доложил, что войска у славянских рубежей уже собраны и на завтра планируется их прорыв через вал. А на следующий день перед королём стоял гонец от Гуннимунда, возглавлявшего войско Германариха находящееся у Дона, который подтвердил предположение Веридомара о том, что гунны готовятся к нападению, и со дня на день следует ожидать переправы их войска через Дон. Надо было срочно принимать совершенно не запланированные на такой случай меры. В тот же день к Винитарию был отправлен гонец с наказом ничего против славян пока не предпринимать, а в случае если уже войска и вошли в земли славян, то, как можно быстрее, на любых условиях замириться с ними и немедля перебрасывать всё войско к Дону. То же самое должен был делать и Веридомар. По приказу короля он должен был немедля отозвать свои корабли из славянских рек и все свои суда направить на Дон, чтобы препятствовать переправе гуннов через реку. И уже вскоре корабли ри Кара, исполняя волю короля, стали возвращаться к островам, оттуда, соединившись с остальными риксами росов, через Меотский пролив и Меотиду им предстояло пройти в Дон, что полностью соответствовало плану Веридомара. Всё складывалось именно так, как он и предполагал. Теперь всё зависело от россов и от быстроты их действий. Надо было спешить. Ведь стянув войска к Дону, Германарих мог и сам напасть на гуннов, основные силы которых находились не у Дона, а ожидали россов у Меотского пролива. Поэтому, едва только корабли росов обогнули самый южный мыс Тавриды, как повстречали один из своих кораблей, который был отправлен несколькими днями ранее предупредить Баламбера, чтобы он готовил войско к переправе через пролив. Узнав, что гунны уже подошли к месту переправы, росы с удвоенной силой налегли на вёсла, и уже через три дня конница гуннов грузилась на корабли росомонов. Её ждал стремительный бросок через полуостров на соединение с антами-славянами.



Битва на валу


Когда войско, возглавляемое Божем, подошло к валу, к нему подвели недавно прибывших с новыми союзниками славян варягами небольшую группу необычного вида воинов. По всему было видно, что воины эти были прирождённые всадники - сыны степных просторов. Но как сильно они отличались от привычных глазу славян алан. Они были заметно ниже ростом могучих сарматских витязей, хотя широкая грудь, мускулистые руки и массивная шея воинов говорили о незаурядной силе и выносливости незнакомцев. Но, что более всего бросалось в глаза, это их какой-то не естественно желто-серый цвет лица с слегка раскосыми, казалось как-то хищно  сверкающими чёрными, как угли глазами. Вместе с воинами подошёл и высокий седой старик с длинной бородой, опираясь на посох с окованным железом наконечником.
- Что нужно здесь этим странным чужестранцам - кто они? - поинтересовался у, подошедшего с чужеземными воинами, Твердислава  Бож.
- Наверное это те самые гунны о которых мне говорил Кар, - вмешался в разговор стоящий рядом Нискиня, заметив что Твердислав только лишь пожимает плечами.
- Они пришли в лагерь как раз перед вашим приходом, и всё что мы успели узнать от росов, которые уже отправились в обратную дорогу так это то, что это их друзья и союзники, которые хотят стать друзьями и для славян.
- Так что же они не привели с собой хоть несколько сотен воинов, если они хотят быть друзьями не на словах, а на деле.
- Белый старик, что-то сказал на непонятном языке одному из пришельцев, и хищное, скуластое лицо гостя расплылось в неожиданно добродушной и приветливой улыбке. Кивнув головой как будто бы с чем-то соглашаясь, незнакомец стал что-то говорить старику. Когда он закончил, Велес, а это, как, наверное, догадался читатель, был именно он, обратился к Божу:
- Ураг, - указал он на только что смолкшего гунна, - посланник от великого вождя гуннов Баламбера, приветствует вождя славян, и просит передать ему, что в помощь славянам придут не сотни, а многие тысячи гуннских воинов, что он затем и пробрался сюда, рискуя попасть в руки готов, что бы организовать совместными усилиями гуннов и тех славян, которые пожелают стать им союзниками полную победу над готами.
В это время на валу забили тревогу, и Бож  вместе со всеми кто находился с ним рядом, поднялись наверх. В степи из района  вынесенных туда сторожевых постов поднимались тревожные дымы.
- Идут, - всматриваясь в степь, высказал общее тревожное предположение Твердислав.
- Передайте по валу – готовиться к бою, - крикнул Бож, а сам, собрав опытных старых дружинников, стал наскоро ставить перед ними задачу и распределять им их места при обороне. За этим занятием и застали его появившиеся в степи всадники врага. Увидав дымы костров и, поняв, что они обнаружены, чтобы не дать противнику  подготовить надлежащий отпор, готы самым быстрым галопом мчались к валу. Они и не догадывались, что на валу их уже ждут тысячи славянских воинов. Но и защитников вала тоже неприятно удивила та масса всадников, которая быстро приближалась к ним. В это время к Божу вновь подошёл белый старик и передал просьбу гуннов биться рядом с вождём славян.
- Да пусть…, мы ни от какой помощи не отказываемся. Заодно посмотрим, что за вои эти неведомые гунны, но только где же их тысячи о которых ты старик говорил?
- Я думаю, что скоро вы их увидите…
В это время первые стрелы врага, прилетевшие на вал, возвестили о том, что время разговоров окончено, и пора браться за оружие. Разместившиеся на валу за заостренными брёвнами, направленными своим остриём в сторону противника, славяне, установив между ними свои высокие щиты и укрывшись за ними, ответной стрельбы не открывали. Большинство из них вообще стояли за валом внизу, не выдавая своего присутствия, и ждали когда всадники врага, спешатся перед глубоким рвом у вала.
Конница готов, примчавшись к валу, и, видя на нём не слишком большое количество защищающихся, сразу ринулась на штурм. Большинство всадников спешившись, бросились в ров и уже стали вскарабкиваться наверх. Другая их часть, в основном это была тяжёлая конница аланов, сидя на конях, прикрывала атакующих, обстреливая находящихся на валу из  луков. Но когда готы стали взбираться на вал, из-за вала неожиданно в воздух взлетели тысячи стрел и смертоносным градом посыпались на всадников. И хотя огонь лучников не был прицельным, но всадников перед валом было такое множество, что фактически, ни одна стрела не упала просто на землю. Вот тут аланы и пожалели, что в надежде на свои доспехи они не имели привычки брать с собой щиты. И хотя кожаные, а у многих и стальные шлемы, и непробиваемые латы защищали грудь и голову, но плечи и шея у большинства из них были той ахиллесовой пятой куда как раз нет-нет, да и вопьётся свалившаяся с высоты стрела. В первых рядах всадников, не ожидавших такого сюрприза, возникло замешательство. Воспользовавшись этим моментом, находящиеся на валу славянские воины, встав в полный рост из-за своих щитов, стали в упор обстреливать карабкающегося на вал врага. Стрелы камни и дротики, посыпавшиеся на наступающих, заставили их обратиться в бегство. И когда, выбравшись изо рва, они бросились бежать подальше от смертоносных стрел, то на дне его остались сотни мёртвых и корчащихся от тяжёлых ран готских воинов, а по валу прокатился крик ликования его защитников.
Первая атака была отбита, но было видно, что готы не собирались оставлять намерение прорваться через вал. Вскоре многие всадники спешились и, большинство из них, вооружившись щитами, прибывшими в обозе с подоспевшей пехотой, вновь пошли на вал. На этот раз штурм был построен более грамотно. Часть штурмующих, подойдя к валу, укрывшись за щитами, своим огнём из луков прикрывала устремившуюся к вершине вала пехоту. За ними, на расстоянии, куда уже не доставали пущенные из-за вала навесным огнём стрелы, расположилась тяжёлая конница. Лёгкие но надёжные щиты на этот раз прикрывали от стрел и тех, что поднимались на вал. К тому же, активный обстрел вала не давал возможности обороняющимся тщательно выцеливать врага. Приподнявшись и выпустив стрелу или метнув дротик, приходилось тут же прятаться за щит, а над головой в тот же миг уже пролетала на мгновение запоздавшая к своей жертве стрела вражеского лучника. Таким образом, нападающие уже вскоре оказались лицом к лицу с защитниками вала, и на подступах к его вершине завязалась рукопашная схватка.
Ульдин, метнув в одного из почти вплотную приблизившихся к нему готов дротик, ту же схватил огромную, окованную на увесистом конце железом дубину, и приподнял закреплённый в землю щит, уже готов был ринуться на приблизившегося противника. Одновременно, мельком, его острый взгляд вырвал из переднего ряда лучников врага, воина целившегося прямо в него. Он едва успел  прикрыться щитом, как в щит вонзилась стрела вражеского лучника. Тут же, отбросив его, Ульдин бросился на наседавших готов. Здесь, в рукопашной схватке, стрел врага можно было не опасаться. Он ещё успел заметить досаду от неудачного выстрела на лице лучника, заметил сверкнувшие злобой глаза врага, но  тут же вступил в схватку, и его огромная дубина уже  первыми ударами выбила из рядов атакующих сразу двоих готов. В могучих руках Ульдина увесистая дубина вращалась как лёгкая трость, и вскоре около десятка вражеских воинов  лежало возле него с раздробленной головой или перебитыми рёбрами. Атакующие приостановились в замешательстве и нерешительности перед такой всесокрушающей силой. Они старались держаться подальше от страшной дубины славянского воина и пытались обойти Ульдина стороной, но и ему наступать на врага было нельзя, так как его могли отрезать от своих. Вскоре он понял, что такое его положение для него весьма опасно. Ведь только он остался стоять один, в ожидании следующего, кто отважится испробовать его дубины, как ту же над его головой просвистела вражеская стрела. Ульдин пригнулся и пожалел, что оставил наверху свой щит. Он хотел поднять какой-нибудь щит погибшего гота, но щиты его поверженных врагов были или вдребезги разбиты его страшным оружием или валялись далеко, поэтому держа в одной руке дубину, а другой,  подняв тело убитого им гота и прикрываясь им, он стал отходить к своему брошенному щиту. Видя, что их опасный противник находится в затруднительном положении готы, осмелев кинулись на Ульдина, но тот, отступив несколько шагов и оказавшись у своего щита, швырнул в наступающих тело несчастного и несколькими взмахами дубины вновь установив дистанцию между ним и нападающими, подхватил свой щит. И только тут он заметил на стреле впившейся в щит три красных колечка у самого её оперения, точно такие, как у той, что унесла жизнь его брата Родмира. Осторожно выглядывая из-за щита, Ульдин стал разыскивать взглядом недавно пытавшегося поразить его лучника, но тот видимо куда-то переместился, а разыскивать его в пылу сражения не было, ни какой возможности. Он едва успел поднять свою страшную дубину, чтобы защититься от сильнейшего удара топором, оказавшегося рядом с ним готского воина. От этого удара дубина переломалась, и он повернувшись к врагу лицом попытался закрыться от него щитом, но следующий удар топора почти пополам расколол щит Ульдина. Швырнув в противника остатки щита, Ульдин приготовился броситься на своего врага, чтобы поймать его на замахе, но в это время ременной аркан одного из гуннов, что прибыли к славянам, прочно прижал к туловищу руки гота и свалил его с ног. Выхватив топор у поверженного на землю врага, Ульдин вновь ринулся в бой, оставив намерение разыскать в такой суматохе убийцу брата. Оглядевшись, он заметил рядом, отбивающихся из последних сил Урага и Ратибора. Они вооружившись каждый двумя мечами, сдерживали натиск сразу шестерых противников. Двумя взмахами топора Ульдин пробился к товарищу, и вовремя свалил, уже готового было нанести удар в спину Ратибору готского воина. Встав рядом плечом к плечу, друзья перешли в атаку, увлекая за собой находившихся рядом славянских воинов. Вскоре подоспевшие на помощь стоявшие в резерве за валом вои Нискини помогли и вовсе обратить в бегство нападающего врага. И вновь готам и аланам пришлось отступить, оставляя убитых и раненых.
Отступив и после второй атаки, готы больше не решались штурмовать вал. И дело было не только в том, что в предыдущих попытках добиться успеха они понесли большие потери. Появилась ещё одна неожиданная проблема. Рассчитывая на быстрый прорыв, ни кто не обратил внимание на то, что поблизости от вала на десятки миль в округе нет ни одного ручейка, не говоря уже о реке. Ближайшая точка, где можно было напоить коней и раздобыть питьевую воду людям, был родник в Кривой Балки, но он был далеко, и воды в нём на всё огромное войско явно было маловато. Зато у славян за валом располагалось сразу несколько небольших озёр с совершенно чистой и прохладной водой. Резонно полагая, что дальнейшие попытки овладеть валом могут тоже закончиться неудачей, а отсутствие воды привести к падежу коней, Сафрак настоял, чтобы  Винитарий немедленного отдал приказ об отходе войска к роднику и к Каменке. И уже к вечеру готы отошли от вала.
- Как могли славяне успеть собрать такое войско, - удивлялся Сафрак, - похоже, кто-то их предупредил, но кто? Ведь всё делалось втайне от постороннего уха и глаза. И если бы мы перескочили через этот проклятый вал, мы бы напоив коней в озёрах и немного отдышавшись, могли напасть одновременно на несколько крупных славянских городищ.
- Кто предупредил, говоришь? Да твой же бестолковый сынок Шарагас и предупредил,- вспылил Винитарий. Кто его просил раньше времени убирать замеченную им у родника заставу славян? Надо было в последний день это сделать, перед самым нашим выступлением. Отличиться ему тупице захотелось. А теперь, что делать прикажешь? Штурмовать вал пятьюдесятью милями западнее? Да, там есть вода, но если мы даже прорвёмся там через вал, то выйдем на глухие леса и болота. А в лесу славяне сам знаешь, как умеют встречать своих врагов. Сплошные засады да завалы. Так что благодари своего героя сыночка.
- Ну ладно Винитар, не горячись, не всё ещё потеряно. Мы можем сделать вид, что уходим на запад. Отправим туда часть конницы, и сделаем это так, чтоб об этом узнали славяне. Усиливая свою оборону там, они перебросят туда большинство своих людей и этим ослабят оборону здесь, а мы основные наши силы вновь бросим сюда.
- Ты не думай, что славяне такие дураки как твой Шарагас. Так они нам и поверят. А если и поверят то, сколько времени мы на всё это потратим. Германарих же требует быстрых побед, чтобы  уже в этом году разбить и гуннов.
Трудно сказать, как бы поступили в дальнейшем два этих неудачливых полководца. Скорее всего, предложение Сафрака было бы принято, но прибывший вскоре после этого неприятного для обоих разговора гонец от Германариха в корне менял все дальнейшие планы.
Узнав о приказе вести войска к Дону, оба с облегчением вздохнули, но оставалась ещё одна проблема, - нужно было как-то мириться со славянами. Но как заключить мир так, чтобы славяне поняли, что война окончена, но не посчитали себя в ней победителями. Как сделать так, чтобы они распустили своё войско и не пытались отомстить. И тогда было решено сделать вид, что нападение было предпринято без ведома короля, и что оно носило чисто авантюрный характер. На переговоры выехал аланский вождь Сафрак.




Поединок.


Заметив, что готы отходят, славяне сбросив в ров тела убитых врагов стали готовиться к отражению новой атаки. Они вновь устанавливали между брёвен свои высокие и тяжёлые щиты, собирали и улаживали рядом с ними увесистые камни и дротики. Бож расхаживал по валу и отдавал распоряжения своим дружинникам и вождям отдельных родов, рассылал конных гонцов в разные концы вала, желая знать, что происходит там. Когда он подошёл к гуннам, те  стояли на валу, склонив головы перед одним из погибших своих товарищей. Стояли они, молча, а их обнажённые мечи были скрещены над телом погибшего, словно склонялись перед ним в почётном карауле. Рядом с ними стоял и высокий белый старик. Став рядом с ним Бож  тихо попросил:
- Велес, переведи Урагу, что я видел как он и его храбрые воины сражались плечом к плечу со славянами. Скажи, что на месте их погибшего товарища должен был лежать один из воев славянских, поэтому я скорблю об их потере не менее чем о потерях, которые понесли в этом бою наши люди.
Когда всё сказанное было переведено, Ураг благодарно кивнул и перевёл взгляд в степь, куда отступили готы. Но вдруг выражение лица его изменилось, и он что-то крикнув Божу, бросился к нему. В каком-то неимоверном прыжке он оказался рядом с Божем и сбил его с ног. Но ещё на мгновение раньше, Велес, молниеносно среагировав на выкрик гунна и резко поднял свой посох, о который тот же миг ударилась готская стрела. Лишь когда, отлетев от посоха, она упала в нескольких шагах от лежащих на земле Урага и Божа, последний понял, что находился в нескольких шагах от смерти, и только зоркий глаз гунна и неимоверная реакция, и ловкость Велеса спасли ему жизнь. Через мгновение сразу несколько славянских стрел  полетели за ров где, придя в себя, один из раненых готов решил воспользоваться подвернувшимся ему случаем прихватить с собой в мир иной одного из славянских начальников.
Встав с земли, Ураг дружелюбно улыбаясь, подал руку сбитому им с ног Божу. Тот, поднявшись, крепко пожал протянутую ему руку, а затем подошёл к Велесу.
- Спасибо и тебе Велес. Переведи Урагу, что я ваш должник, и вы всегда можете рассчитывать на мою дружбу и поддержку.
Ураг после переведённых слов Божа молча, склонился, приложив руку к сердцу, давая понять, что дружбу славянского вождя принимает с благодарностью.
А Бож вновь обратился к Велесу:
- Хочу спросить - откуда у тебя, того кто даже мне уже в отцы годится, такая хватка и реакция? Я начинаю думать, что Твердислав не ошибся когда сказал, что видел тебя в схватке на валу.
- И не только Твердислав, но и я видел его среди сражающихся, - подтвердил подоспевший к месту происшествия Нискиня. Видел, что сражался он не хуже самого опытного воина. Но я видел и как готский воин вонзил в тебя копьё и очень, удивлён старик, что ты стоишь живой и невредимый.  Он, улыбнувшись своей привычной всем, кто знал его близко, улыбкой, подошёл к Велесу и как сын отца обнял старца. Я рад, что мне только показалось, что тебя убили, хотя то, что удар копьём в живот был, я видел собственными глазами. Наверное рана не серьёзная?
- Приближается отряд готов! - крикнул кто-то на валу, и все вновь приготовились к бою. Но вскоре увидели, что это был всего лишь небольшой отряд всадников. Приблизившись к валу и оповестив его защитников, что они прибыли для переговоров о заключении мира, трое из этого отряда, после позволения славян спешились и поднялись на вал. Остальные, сидя верхом и держа на поводу лошадей парламентёров, остались дожидаться их у края рва.
В одном из поднявшихся на вал Бож сразу узнал видного аланского вождя Сафрака. Поприветствовав славянских вождей и выразив своё восхищение мужеством славянских воинов, после того как представился и представил своих товарищей, Сафрак стал извиняться за то недоразумение которое возникло отнюдь не по его вине. Он объяснил причину этого кровавого конфликта тщеславием и жадностью родственника Германариха Винитария. Мол, дескать, это он, желая прославить своё имя великим подвигом, решил напасть на славян, и, выдав это за желание Германариха, пригласил в поход аланских вождей. В числе обманутых Винитарием оказался и он Сафрак. Он поверил Винитарию. А так как он является подданным готского короля, то отказаться присоединиться к Винитарию, конечно же, не мог. Но когда Германарих узнал о самочинстве своего племянника, то пришёл в страшную ярость, что может подтвердить и присутствующий с ним здесь гонец от короля.
- Да это действительно так, - подтверждая сказанное Сафраком, сказал гот, которого Сафрак представил как посланника от короля. Когда король узнал о замыслах Винитария, то немедленно послал меня с целью не допустить этой войны, но я опоздал. Сейчас Винитарий по требованию короля уже в пути к его ставке, и я думаю, ему дорого обойдётся его самоуправство.
Поэтому я, - вновь вступил в разговор Сафрак, - оставшийся с войском за начальника, предлагаю вам мир. Мы аланы не желаем войны с соседями. А чтобы не было между нами недоверия, я готов оставить в заложниках своего сына, - и он указал на третьего своего спутника.
В это время к присутствующему на переговорах Идару подошёл его сын Ульдин, и узнал в одном из спутников Сафрака лучника пытавшегося поразить его во время схватки.
- Кто это? – тихо спросил он у отца, указав на молодого воина.
- Шарагас, сын аланского вождя Сафрака.
- Так ведь это он и убил нашего Родмира, и я не позволю ему уйти отсюда живым.
- Тихо, - остановил порыв сына Идар. - С чего ты взял, что это дело его рук?
Когда Ульдин рассказал ему об эпизоде боя, где он опознал окольцованную стрелу, Идар какое-то время стоял, молча, о чём-то задумавшись. Но когда он услышал о том, что Сафрак решает оставить в заложниках своего сына, то подойдя к Божу, сжал рукой его плечо, и, выступив вперёд, заговорил.
- Мы не против мира, и не мы начинали войну, поэтому я думаю, условия мира имеем право диктовать мы. И конечно мы дадим вам возможность забрать ваших погибших и уйти с миром. Мы даже не станем брать заложников.
Бож удивлённо посмотрел на своего старого приятеля, но не стал его перебивать, а лишь взглянув на Нискиню, пожал плечами. Но, когда слышавший разговор отца с сыном Ратибор тихонько объяснил Божу в чём дело, - тот стал с любопытством следить за ходом дальнейших переговоров, главной фигурой в которых неожиданно стал Идар.
- Только ведь не первый год мы знакомы с тобой Сафрак. Неуж-то ты думаешь, что мы поверим хоть одному твоему слову, - продолжал свой диалог Идар. Я не знаю, что вы там задумали, но только лично я тебе не верю.
- К чему эти слова Идар, ты меня хочешь обидеть, - делая вид, что незаслуженно оскорблён, перебил Идара Сафрак. Я могу поклясться чем угодно, что всё сказанное мною чистая правда.
- Тогда, если ты считаешь что я не прав, пусть твой Шарагас сразится с моим сыном. И пусть эта схватка будет для одного из них последней. А кто останется жив на того стороне и правда. Что скажешь?
- Ну зачем же такая кровожадность?  Я не знал, что славяне так любят кровопролитие, да и по правде говоря, первый раз сталкиваюсь с тем, что мир заключается кровавой схваткой. Обычно так начинаются войны.
- В таком случае можешь считать, что я объявляю войну тебе.
- За что?
- Я думаю, у Идара  на то есть причина, - вмешался молчавший до сих пор Бож. Пусть Шарагас покажет нам свой колчан со стрелами.
- Но он его оставил на седле своего коня. 
- Прикажи пусть принесут.
- Зачем? – удивился Сафрак.
- Прикажи.
- Когда на вал поднялся воин с колчаном Шарагаса, то достав из него стрелу, Бож подошёл ближе к Сафраку и,  указав на метку, спросил:
- Многие ли твои воины метят таким образом свои стрелы?
- Нет, эта метка принадлежит исключительно нашему роду. Так метил свои стрелы ещё мой дед. А что?
- Три дня назад такой стрелой был убит сын Идара, и Идар справедливо требует возмездия. Но он не желает быть убийцей заложника, а потому и предлагает отказаться от предложенных тобой заложников взамен на честный бой твоего сына с Ульдином. Я думаю это справедливо.
- Ну что ж, коль так, и ты Идар желаешь крови,  пусть будет по твоему, я против поединка возражать не стану, но учти, ты можешь лишиться и второго сына, и виновен в этом будешь ты сам; слегка смутился, но легко справился с волнением после неожиданного оборота событий Сафрак.
- Шарагас, - обернулся он к сыну, - постарайся сделать всё быстро, нам уже пора возвращаться.
- Не сомневайся отец, я не заставлю тебя долго ждать, - обнажил свой длинный меч Шарагас.
Ульдин вышел к нему, вооружившись своим любимым оружием,  окованной железным наконечником с острыми металлическими шипами увесистой палицей. И уже при первом столкновении соперников стало ясно, что преимущество на стороне могучего славянина. Удар палицы едва не вышиб меч из рук Шарагаса и он, избегая подобных ударов, уворачиваясь от палицы Ульдина пятился назад, лишь изредка пытаясь резким выпадом нанести колющую рану своему сопернику. В момент одного из таких выпадов, когда казалось меч уже коснулся груди Ульдина, тот сделал резкий разворот корпуса на девяносто градусов и меч соперника, скользнув по его груди, прошёл мимо, и тут же последовал ответный удар по провалившемуся в своей атаке Шарагасу. Палица Ульдина просвистев в воздухе, с силой обрушилась на голову его врага. От мощного удара ноги Шарагаса оторвались от земли и, пролетев по воздуху, он рухнул на землю шагах в пяти от того места где только что стоял. Шлем отлетел далеко в сторону, тело его дёргалось в конвульсиях, а голова с кровавым фаршем вместо лица, на неестественно длинной шее вывернувшись, лежала на его плече. Постояв над поверженным противником, словно пытаясь убедиться в том, что тот уже не жилец Ульдин молча, развернулся и отошёл в сторону. И только тогда к телу убитого подошёл Сафрак. Опустившись на колено, он провёл рукой по окровавленным волосам своего сына, не замечая крови на руках, молча, снял свой плащи и, накрыв им его, махнул рукой стоящим за рвом всадникам. Тот же миг, четверо из них соскочив с коней, поднялись на вал и забрали тело Шарагаса.
Сафрак медленно обернулся к славянским вождям и взглянул на них полным ненависти взглядом.
- Ну что ж Идар и ты Бож, я, к сожалению, не могу нарушать приказ короля, потому будем считать, что мир заключён, но помните, всю жизнь помните, какой ценой. И знайте, я такой дорогой цены вам не прощу никогда. А сейчас мы уходим, но смотрите, берегитесь следующей нашей встречи.

Анты


Когда готы и аланы, собрав своих раненых и погибших, ушли в степь, ликованию славян на валу не было предела. Вместе со всеми радуясь победе, Бож обходил всех вождей родов и племён. Он благодарил их за скорый сбор воев и своевременное их прибытие к месту боя но, не веря готам, требовал, чтобы войско оставалось на валу до тех пор, пока разведка не установит, что готы и аланы действительно ушли или распустили своё войско. Подошёл он и к Нискине и его воинам, предлагая им ещё на пару дней задержаться на валу, и в это время заметил разыскивающего его Урага и Велеса. Когда те, наконец, увидя Божа подошли к нему, то Ураг попросил его отойти в сторону для важного разговора.
- Я слышал, ты хочешь распускать войско, - обратился он через Велеса к Божу.
- Пока ещё нет, но как только выяснится, что готы действительно ушли, то держать людей на валу не к чему, пускай идут и занимаются все своими делами. А что?
- Можешь не сомневаться, готы действительно ушли, но я бы просил тебя не распускать своих людей?
- Это ещё почему? И откуда такая уверенность, что готы ушли совсем, и уже не вернутся.
- Я не сказал, что они не вернутся. Они обязательно вернутся, как только разобьют наше войско у Дона, и вернутся с ещё большими силами, чем те которые пытались прорваться через вал.
- О каком войске ты говоришь, - не понял своего собеседника Бож.
- Я говорю о тех тысячах гуннских воинов, которые, как я и обещал, пришли вам на помощь. Сейчас часть нашего войска собралась у Дона и его воины делают вид, что собираются напасть на готов, вот Германарих и стягивает все свои войска к Дону. Другая же часть нашего войска благодаря помощи росов, наверное, уже начала переправляться через Меотский пролив в Тавриду и уже скоро будет на берегах Вара. Я предлагаю тебе и всем славянам стать антами, - союзниками гуннскому народу. Соединившись, мы вместе ударим по Германариху и тогда готам и сарматам не избежать разгрома, а ваш народ заживёт спокойно, забыв о войнах и разорениях. Поверь мне, народ гуннов умеет быть благодарным тем, кто им помогает в борьбе с их врагами. Тем более что враг у нас с вами общий. Поэтому прошу тебя вождь, не распускай войско. Я уверен, что совсем скоро сюда прибудут гонцы от Баламбера с сообщением о том, что наши воины уже вошло в земли готов и готовы вступить в бой. Тогда и ты Бож двинешь свои войска на Германариха, и поможешь нам, как мы помогли тебе. Что ты мне на это ответишь вождь?
Бож, медленно опускаясь, сел прямо на землю и задумался. Предложение было заманчивым, но что за народ эти гунны, он ведь о них почти ничего не знал. Не будут ли они соседями ещё более беспокойные, чем готы. Но в это время, словно читая мысли Божа, заговорил, обращаясь к нему уже от себя, а не как переводчик, старик Велес.
- Хоть я, как ты сам видишь, не являюсь гунном, но одно время мне доводилось жить среди этого народа. Поэтому я могу сказать, ничуть не сомневаясь в справедливости своих слов, - гунны один из самых дружелюбных народов которые мне доводилось встречать за свою жизнь. Сам по себе народ этот не так велик, но сила его в умении дружно жить с соседями. Именно благодаря этому своему достоинству они, заручившись поддержкой соседних народов, благополучно для себя вели долгую войну с аланами на той стороне Дона, и в итоге почти полностью разгромили их войско. Теперь же на помощь разгромленным аланам собирается идти Германарих со своими готами и приморскими аланами, и если славяне не помогут гуннам, то Германарих, скорее всего, сможет разбить войско Баламбера, и тогда уж, он действительно всеми своими силами навалится на вас, и так просто, как на этот раз, вам отделаться вряд ли удастся. Так что подумай хорошенько вождь.
- Ну что ж, я постараюсь уговорить людей не расходиться и продолжить войну с готами, присоединившись к войску вашего вождя Баламбера. Тем более что я ваш должник, а славянин добро помнить умеет. Завтра соберём вече и обсудим ваше предложение, а сегодня я, наверное, успею ещё переговорить с вождями и попытаюсь склонить их на свою сторону.
На следующий день на собравшемся вече абсолютное большинство воинов и вождей высказались за продолжение войны до полного разгрома готов. Некоторые пошли на это из благодарности к гуннам, которые, находясь далеко за Доном, помогли всё же славянам одержать победу здесь, иные, в основном те, что жили в непосредственной близости со степью и хлебнули горя из-за набегов степняков по  самую завязку, рады были такому случаю избавиться от немирных соседей и отомстить за все свои беды. И лишь только вожди с далёких лесов под Припятью, которых привёл Нискиня, ссылаясь на то, что их земли лежат далеко на севере, в то время как они будут вести неизвестно как долго длившуюся войну с готами, могут быть подвержены нападению каких ни-будь северных народов, решили оставить лагерь у вала и уйти домой. На следующий день Нискиня, простившись с Идаром и Божем,  увёл своё войско. А ещё через несколько дней славяне-анты во главе с Божем выступили в степь на соединение с гуннами, которые на кораблях россов переправившись в Тавриду, откуда почти все мужчины-воины ушли по призыву Германариха к берегам Дона, огнём и мечем, прошлись по их селениям. Словно огненный смерч пронеслась конница гуннов по полуострову, не задерживаясь для штурма у хорошо укреплённых городов, гунны почти полностью выжгли и уничтожили не укреплённые или слабо укреплённые селения алан и готов. Брать хорошо укреплённые города, которых было не так уж и много, было некогда, дорого было время. Надо было спешить, и пока Германарих стянул свои войска к Дону, соединиться с антами-славянами. Эта встреча славянского и гуннского войска вскоре и произошла на восточном берегу Вара ниже его порогов. Оттуда объединённое гунно-славянское войско антов направилось к Дону, на встречу поздно узнавшему о случившемся нашествии войску Германариха.