Незабываемый сорок первый - 6

Игорь Абросимов
Фото 5. Пикировщики Ju-87 на походе к целям.



Игорь Абросимов

           НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СОРОК ПЕРВЫЙ: БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ НА БОЕВЫХ РУБЕЖАХ

                (Продолжение)


1. Накануне: Корабли Краснознаменного Балтийского
2. Накануне: Концепции морской войны и их влияние на состав флота
3. Накануне: К походу и бою готовы...
4. Суровое военное лето на Балтике
5. Флот идет на прорыв
6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть вторая)
8. На последних рубежах
9 Заключение
I. Приложения и примечания
II. Использованная литература


6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)

          Германские войска группы армий «Север», начав наступление непосредственно на Ленинград 10 июля 1941 года с рубежа реки Великой, вплотную подошли к городу в конце августа – начале сентября. 30 августа, на другой день после того, как корабли КБФ пришли в Кронштадт, противник прорвался к Неве и захватил станцию Мга, что привело к прекращению железнодорожного сообщения со страной. 8 сентября советские войска оставили Шлиссельбург, стоящий у истоков Невы, и город Ленинград оказался полностью блокированным с суши.

Приказом наркома ВМФ 5 июля, за несколько дней до начала наступления Вермахта непосредственно на Ленинград, на базе Управления военно-морскими учебными заведениями был сформирован штаб Морской обороны Ленинграда и Озерного района - МОЛ и ОР (командующий контр-адмирал Ф.И. Челпанов), который на основе учебных отрядов кораблей, мобилизованных судов и ряда боевых кораблей и катеров КБФ приступил к формированию на Чудском, Ладожском, Онежском и Ильменском озерах соответствующих военных флотилий, а также бригад морской пехоты и дополнительных береговых батарей. 31 июля было начато формирование Управления начальника артиллерии МОЛ и ОР (командир контр-адмирал И.И.Грен), которое координировало действий артиллерии КБФ и ее взаимодействие с частями Ленинградского фронта [50]. Вновь созданные флотские формирования стали существенными составляющими оборонительной системы города на Неве.

Памятным днем 13 сентября советские войска отошли на Пулковский рубеж, до города оставались считанные километры. Однако, несмотря на то, что немцам удалось прорваться на ближайшие подступы к городу, а советское руководство расценивало положение как катастрофическое и даже безнадежное, взять Ленинград враг не смог. Фронт стабилизировался, бои принимали затяжной характер.

В этих условиях тяжелые артиллерийские корабли КБФ, который с 30 августа находился в оперативном подчинении Ленинградского фронта, - линкоры «Октябрьская революция» и «Марат», крейсера «Киров» и «Максим Горький» с 305-мм и 180-мм орудиями главного калибра и 120-мм противоминного калибра линкоров, лидеры «Ленинград»  и «Минск» и 12 сохранивших боеспособность эсминцев, все новой постройки, со 130-мм орудиями, находящиеся в Кронштадте и Ленинграде, представляли собой значительную силу. Их артиллерийский огонь по наземным целям, в том числе тяжелым батареям, которые обстреливали осажденный город, сильно беспокоил германское командование.

Еще 4 – 6 сентября крейсер «Киров» огнем орудий главного калибра содействовал советским войскам, остановившим финскую армию в районе Сестрорецка. С 7 сентября «Киров» ежедневно обстреливал противника на южном побережье Финского залива, периодически перенося свой огонь и на противоположный его берег. С 5 сентября к обстрелу германских войск, рвущихся к Ленинграду, присоединился линкор «Октябрьская революция», а затем линкор «Марат».

Начиная с 12 сентября, огонь корабельной артиллерии, в первую очередь линкоров «Марат», «Октябрьская революция», крейсеров «Киров», «Максим Горький» и «Петропавловск», канонерской лодки «Красное знамя», с огневых позиций в Финском заливе, в бассейне Морского канала, на рейдах и в гаванях Кронштадта и Ораниенбаума, позволял держаться частям 8-й армии. Советские войска, отрезанные после захвата Стрельны и прижатые к Финскому заливу на «ораниенбаумском пятачке», противостояли врагу только благодаря флоту. Существенную поддержку сухопутным войскам оказали также лидер «Ленинград», эсминцы «Грозящий» и «Сильный», которые с 9 по 20 сентября поочередно заходили в гавань Ораниенбаума и выпустили по врагу около 800 130-мм снарядов. Эсминец «Сильный», находившийся в гавани с 15 до 20 сентября, вынужден были уйти в Кронштадт из-за сильных авианалетов и артобстрела с берега.

Огонь корабельной артиллерии велся, в основном, по площадям, но на южном берегу залива был организован корректировочный пост, который, несмотря на неустойчивую радиосвязь, позволил повысить точность артиллерийских ударов. Если бы не эта поддержка, а также огонь береговой артиллерии КБФ с фортов Красная горка и Кронштадтской крепости, обескровленные в боях части были бы смяты, а Ораниенбаум потерян.

Огневая поддержка, которую обеспечивали войскам корабли КБФ, не могла не вызвать активного противодействия противника. Начиная с 14 сентября линкор «Марат», стоявший на якоре в Морском канале, неоднократно подвергался обстрелу германской тяжелой артиллерии из 150-мм полевых орудий. 16 сентября один из снарядов, поразивших линкор, попал в носовую орудийную площадку и вывел из строя три установленных там 37-мм зенитных автомата, что значительно ослабило ПВО корабля. В тот же день «Марат» последовательно атаковали нескольких групп пикировщиков Ju-87 из 2-ой эскадры пикирующих бомбардировщиков «Иммельман»  StG2. Если самолеты, заходившие с кормы, удалось рассеять оставшимися в строю тремя 37-мм автоматами, то группе, атаковавшей корабль с носового курса, удалось достигнуть цели и две 250-кг бомбы поразили линкор.

Советские истребители, появившиеся над Морским каналом с опозданием, настигли пикировщиков и прикрывающих их истребителей уже при отходе. Завязался воздушный бой, в результате которого по подтвержденным немецкой стороной данным были сбиты два самолета - Ju-87 и Bf-109.

В отчете о результатах воздушного боя над Морским каналом летчики-истребители и зенитчики «Марата» заявили о семи сбитых вражеских машинах. Завышение потерь, понесенных авиацией противника, явление нередкое. Объясняется оно обстановкой скоротечного воздушного боя. Подбитые или подожженные самолеты, стремительно вышедшие из боя и исчезнувшие с поля зрения его участников, вовлеченных в продолжающееся боестолкновение, почти всегда объявлялись уничтоженными. Однако, во многих случаях германские самолеты, обладавшие большой живучестью, ведомые к тому же опытными пилотами, дотягивали до своих аэродромов, либо совершали вынужденную посадку, перелетев через линию фронта. [51]

Расхождения между объявленными и подтвержденными потерями в ряде случаев возникали, когда авиация и зенитная артиллерия, особенно различные подразделения зенитной артиллерии при совместных действиях, поражали самолет противника. Каждый вполне мог зачислить эти победы на свой боевой счет, также искажая ситуацию совершенно непреднамеренно. При этом точно так же, как пилот не был в состоянии зафиксировать в горячке боя падения вражеского самолета, так и артиллеристы могли сделать это далеко не всегда. Ситуация осложнялась в ходе морских операций, когда невозможно было проверить наличие упавших самолетов или его фрагментов.

Повреждения, полученные на Морском канале, оказались для «Марата» не особенно тяжелыми, так как 250-кг бомбы оказались не столь действенны для уничтожения крупных тяжелобронированных кораблей. Линкор снялся с якоря и, продолжая вести огонь из орудий главного калибра по целям на южном берегу Финского залива, ушел на Малый Кронштадтский рейд, а затем перешел на Большой Кронштадтский рейд. 18 сентября с помощью буксиров «Марат» был введен в Среднюю гавань и поставлен у причальной стенки для ликвидации повреждений и текущего ремонта.

Тогда же, 18 сентября, в Угольной гавани Ленинградского торгового порта огнем тяжелой артиллерии Вермахта, сосредоточенной в районе Красного Села, в результате прямых попаданий 150 мм и 210 мм снарядов был потоплен тяжелый крейсер «Петропавловск» (командир капитан 1-го ранга А.Г.Ванифатьев). Крейсер был закуплен в 1940 году в Германии и достраивался на Балтийском заводе. После начала военных действий, так и не введенный в состав действующих кораблей флота, он использовался в качестве несамоходной плавучей батареи. Огонь вели две (из четырех по проекту) орудийные башни, в каждой из которых имелось по два 203 мм орудия главного калибра. Немецкие пушки стреляли снарядами, изготовленными в Германии. Корабль выполнил 40 стрельб, израсходовав 676 снарядов.

Несколькими днями ранее, также в акватории Ленинградского порта, прямые попадания тяжелых снарядов повредили ведущие огонь из орудий главного калибра крейсер «Максим Горький» (командир капитан 1-го ранга А.П.Петров) и достраивающийся на плаву эсминец «Опытный» (командир капитан 2-го ранга Д.П.Шаников). Крейсер, сменив позицию, продолжал вести огонь по береговым целям. 22 сентября, после поражения еще тремя тяжелыми снарядами, буксиры отвели его в Неву и поставили к заводской стенке для ремонта.

При обстреле кораблей немцы широко использовали авиационную корректировку, что делало артиллерийский огонь весьма действенным. В качестве самолетов-корректировщиков применялись двухместные ближние разведчики «Хеншель» HS-126B, обладавшие мощной радиостанцией и способные точно указывать артиллеристам координаты для стрельбы. Советские артиллеристы, в том числе флотские, чаще всего  использовали для корректировки, если огонь не велся по площадям и корректировка вообще осуществлялась, вынесенные к переднему краю наблюдательные пункты, либо привязные аэростаты наблюдения, которые были очень уязвимы и уничтожались огнем с земли и авиацией противника. Подобные способы корректировки не могли быть особенно эффективны. 

Германское верховное командование, не рассчитывая на окончательный успех в наступлении на Ленинград, спланировало уже 17 сентября начать переброску танковых, моторизованных и авиационных соединений в полосу группы армий «Центр». Гитлер понимал, что не взяв Москву и не сокрушив тем самым Восточный фронт в ходе кампании сорок первого года, он проиграет «блицкриг», а следовательно, проиграет все. Поэтому на Московском направлении готовилось решающее наступление и именно туда направлялись дополнительные силы.

Существенное уменьшение возможностей противника на Ленинградском направлении приводило к тому, что группа армий «Север» могла лишь обороняться и улучшать положение на отдельных участках. Целью врага стало достижение более тесной блокады Ленинграда, в том числе, путем соединения с финскими войсками западнее и восточнее Ладоги, что позволило бы перерезать единственную связь города с «большой землей» по Ладожскому озеру.

Заставить Вермахт перейти к обороне удалось не только ввиду спланированного ослабления группы армий «Север», но в результате упорных и кровопролитных оборонительных боев и ценой громадных жертв. С 10 июля по 30 сентября, за два месяца и двадцать один день, армия и флот потеряли около 350 тыс. чел., из них безвозвратно свыше 214 тыс. Само соотношение общих и безвозвратных потерь 1,6 : 1 подчеркивает масштаб понесенного урона и ожесточенность сражений.

В октябре началась новая фаза Ленинградской битвы, когда враг стремился разрушить город артобстрелами и бомбежками с воздуха, задушить голодом. В этих условиях флот и его крупные корабли имели особое значение в обороне осажденного Ленинграда, поддерживая войска огнем своей артиллерии. В боях за Ленинград действовали батареи береговой артиллерии флота, а также семь бригад морской пехоты, в рядах которой воевали моряки, переданные из береговых частей и учреждений флота и снятые с кораблей.

Однако, весь сентябрь, вплоть до самого конца месяца, противник продолжал боевые действия с самыми решительными намерениями. В надежде на достижение перелома и сокрушение Ленинградского фронта или хотя бы на осуществление полной блокады Ленинграда, Гитлер несколько раз соглашался с отсрочками в передислокации войск на Московское направление. Придавая особое и вполне понятное значение действиям своих войск на Ленинградском направлении, германское верховное командование понимало при этом необходимость усиленной авиационной поддержки и продолжало использовать 8 авиакорпус в полосе группы армий «Север».

Напомним, что передача в июле 8-го авиакорпуса в состав 1-го воздушного флота позволила создать здесь крупную авиационную группировку. Общее количество боевых самолетов 1-го и 8-го авиакорпусов, а также авиакомандования «Остзее» превысило в результате в начале августа 750 ед., из них 262 машины имел 8-ой авиакорпус. Для массирования сил в необходимых случаях к действиям на Северо-Западном направлении подключались также эскадры 2-го воздушного флота.

После перераспределения в конце августа зон ответственности авиакомандование «Остзее» сосредоточилось для действий против Моонзунда, а на Финский залив нацеливались силы 8-го авиакорпуса. Однако, кроме операций на Балтике, эскадры 8-го авиакорпуса использовались и для действий на сухопутном театре, но одновременно для ударов по КБФ периодически привлекались эскадры 1-го авиакорпуса. Широко маневрируя на всем Северо-Западном театре военных действий, командование Люфтваффе, как правило, сосредотачивало сильные группировки и создавало численное преимущество в истребительной авиации и мощные ударные объединения бомбардировщиков на важнейших направлениях. Осенью 1941 года силы Люфтваффе были призваны сыграть основная роль в нейтрализации и последующем уничтожении КБФ.

Укомплектованность авиационных частей и соединений Люфтваффе, тем более, наличие в них исправных самолетов, была далека от штатной численности, которая определяла типовой состав эскадры, состоящий из трех авиационных групп, в количестве 137 и более самолетов (в зависимости от конкретного состава входивших подразделений). Так например, в самом начале войны в составе трех авиационных групп эскадры KG77 насчитывался 91 бомбардировщик Ju88А, из них боеспособных 70, а в составе двух авиационных групп эскадры StG2 «Иммельман» – 83 пикировщика Ju87, из них боеспособных всего 46.

В ходе военных действий количество боеспособных самолетов в эскадрах изменялось. Временами, например в середине августа, до половины числящихся боевых машин нуждалось в ремонте. В процессе боевых операции число боеспособных самолетов существенно сокращалось не столько в результате безвозвратных потерь, сколько из-за повреждений как от воздействия советской зенитной артиллерии и истребительной авиации, так и ввиду износа материальной части в процессе интенсивного использования. Естественно, эскадры регулярно пополнялись, как новыми машинами, так и прошедшими заводской ремонт. Фактически состав бомбардировочных эскадр состоял из 30 - 40 боеспособных самолетов и только в отдельных случаях доводился до 60. Истребительные эскадры были несколько более многочисленны, поддерживаясь количественно на уровне 40 – 60 ед.

По данным известного исследователя Д.Б.Хазанова 2 – 6 сентября в составе эскадр 1-го воздушного флота на Ленинградском направлении действовал 481 боеспособный самолет, из них 203 бомбардировщика, 60 пикировщиков, 166 одномоторных и 39 двухмоторных истребителей, 13 разведчиков.

Следует отметить, что стремление точно определить фактическое количество боеспособных самолетов в частях Люфтваффе на ту или иную конкретную дату заранее обречено на неудачу. Состав боеспособных самолетов менялся даже в течение дня и определялся тем, сколько машин подготавливалось и направлялось на выполнение боевых задач. В ходе напряженных боевых операций, когда летают все исправные машины, состояние самолетного парка может быть довольно объективно оценено по количеству самолето-вылетов в сутки.

23 сентября части 1-го воздушного флота выполнили 747 самолето-вылетов, из которых 418 совершили бомбардировщики и пикировщики и 261 - одномоторные истребители. Это был один их самых сложных и напряженных для Люфтваффе дней Ленинградской оборонительной операции. Войска 54-ой армии стремились деблокировать город на Неве, наступая на Синявино, навстречу войскам Ленинградского фронта, и основные силы бомбардировщиков наносили удары по позициям артиллерии и скоплениям войск, а также по железнодорожному сообщению на участке Мга – Волхов. Воздушные удары особой силы испытал в тот день также Кронштадт, причем одновременно, стремясь сломить сопротивление советских войск западнее Пулково и на петергофско-ораниенбаумском направлении, противник и по ним наносил удары с воздуха.

В этих условиях, если бы количество ударных самолетов сохранилось на уровне первой декады сентября, то есть равным 263 ед., среднее количество вылетов на один самолет в сутки составляло бы всего 1,6. Однако, основные полевые аэродромы были максимально приближены к линии фронта, поэтому все боеспособные пикировщики совершали 23 сентября по 2 - 3 вылета. Известно также, что столько же раз появлялись в тот день над объектами атаки многие экипажи бомбардировщиков Ju88А. Не вызывает сомнения поэтому, что среднее количество вылетов на каждый боеспособный ударный самолет явно существенно возросло ввиду довольно значительного уменьшение общего их числа.

На каждые из 166 боеспособных истребителей, имевшихся в первой декаде сентября, пришлось бы 23 сентября также всего 1,6 вылета. И это говорит об уменьшении их общего числа, так как истребительная авиация использовалась в тот день еще более интенсивно и каждый боеспособный самолет вылетал по 2 - 3 раза и более. Несложный анализ показывает, что исходя из общего количества самолето-вылетов количество на самом деле боеспособных ударных самолетов и истребителей 1-го воздушного флота 23 сентября, в разгар авиационного наступления на Кронштадт, уменьшилось по сравнению с первой декадой месяца по крайней мере на 50 ед. и 80 ед. соответственно, то есть суммарно более чем на четверть.

Такие же результаты, а именно, уменьшение количества самолето-вылетов на 25,6% (по бомбардировщикам и пикировщикам даже на 30%), а следовательно, уменьшение количества боеспособных машин более чем на четверть, дает прямое сравнение самолето-вылетов, выполненных эскадрами 1-го воздушного флота 23 сентября (750, в том числе бомбардировщиками и пикировщиками - 418) и 6 сентября (1004, в том числе бомбардировщиками и пикировщиками - 600). Сравнение вполне правомерно, так как 6-го числа, как и 23-го, в воздух поднимались все боеспособные самолеты, причем так часто, как это при максимальном напряжении всех возможностей могла обеспечить готовность техники и экипажей.

Авиация содействовала 6 сентября наземным войскам, которые стремились замкнуть кольцо вокруг Ленинграда и, как уже упоминалось, выполнили поставленную задачу, овладев через день, 8 сентября, Шлиссельбургом. Бомбардировщики Do17Z и Ju88A эскадр KG2 и KG3 группами до 33 самолетов, сменяя друг друга, с 5 час. утра многократно атаковали оборонительные позиции Красной Армии в районах Шлиссельбурга, Отрадного, Павлово, Невской Дубровки, Анино по обе стороны от русла Невы. Осуществлялось прикрытие расположений собственных войск и тыловых объектов в районе станций Мга, Ивановское, Пелла, налеты на места базирования советских самолетов. Отдельные немецкие бомбардировщики проникли в тот день к центру Ленинграда, причем одна из бомб разрушила жилой дом на Невском проспекте, рядом с Московским вокзалом.

Как следует из сказанного, из-за потерь, как боевого, так и небоевого характера, противнику, несмотря на поступления новых и отремонтированных машин, не удавалось не только пополнить состав своей авиационной группировки, но и сохранять в ходе напряженных сентябрьских боев ее стабильный состав. Таким образом, недостатки в боевой деятельности советской истребительной авиации и зенитной артиллерии, что выразилось, в частности, в сравнительно небольшом количестве сбитых немецких самолетов, позднее нашедшем подтверждение, не помешали наносить врагу серьезные потери и не допускать в ряде случаев к выполнению поставленных задач. Заметим, что по данным, приводимым Д.С.Хазановым, в сентябрьских боях в небе Ленинграда каждые 100 самолето-вылетов обходились Люфтваффе в один потерянный самолет, либо сбитый, либо сильно поврежденный и позднее списанный.

При этом промышленность Германии регулярно обеспечивала пополнение эскадр Люфтваффе постоянно и значительно. В противном случае их боеспособность была бы подорвана. Известно, что наиболее интенсивно использовались в боях и несли соответствующие боевые и небоевые потери пикировочные и истребительные части. Поэтому заметное пополнение пикировщиками получала эскадра StG2 «Иммельман», поставку которых осуществлял авиазавод «Везер» в Берлин-Темпельхофе, причем машины перегонялись летчиками эскадры непосредственно из аэропорта Темпельхоф, используемого как заводской аэродром. Только в августе предприятие построило 26 новых и отремонтировало 27 Ju87, причем Ju87R, модификация приспособленная для действий на море, предназначались для эскадры StG2. Значительное пополнение истребителями Bf109 получила также одна из самых результативных истребительных эскадр Люфтваффе «Зеленое сердце» JG54. В конце июля - начале августа за ней числилось количество машин, даже превышающее штатное.

Количественный состав советской авиации на Северном фронте, значительная часть которой действовала в первой декаде августа на Ленинградском направлении, превышал силы 1-го воздушного флота, насчитывая до 1000 самолетов. Авиационные соединения Ленинградского военного округа, вошедшие в состав фронта, сохраняли в это время свои боевые возможности, понеся значительно меньшие потери, чем на других фронтах. Даже по данным на первую декаду сентября, после разделения Северного фронта на Ленинградский и Карельский, а также существенных потерь в августе, количество боеспособных машин на Ленинградском направлении в составе ВВС Ленинградского фронта, ВВС 54-ой и 52-ой армий (2-я и 3-я авиагруппы), а также ВВС КБФ составило около 600 самолетов, по-прежнему превосходя противника количественно. Только в составе ВВС Ленинградского фронта насчитывалось 205 истребителей, причем, примерно половина - машины новых типов. Немало, 114 истребителей, было также в составе ВВС КБФ, однако, новых машин насчитывалось здесь всего 18. В данном случае по тем же причинам, что и по эскадрам Люфтваффе, стремление получить достоверные данные об истинном количестве боеспособных самолетов на ту или иную конкретную дату сентября заранее обречено на неудачу. Командовал ВВС Ленинградского фронта генерал-лейтенант авиации А.А.Новиков, в его оперативном подчинении находились также ВВС КБФ.

Следует отметить, что только в последней декаде августа истребительные авиационные полки ВВС Ленинградского фронта получили от промышленности 80 новых истребителей МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1. Соответствующая организация службы в авиационных частях и повышение уровня оперативного руководства, учитывая, что освоение летчиками новых самолетов достигло к тому времени определенных успехов, могли компенсировать недостатки боевых возможностей советской авиационной техники из-за продолжавшегося преобладания самолетов старых образцов.

При гибком применении авиации и массировании ее на важнейших участках была возможность также обеспечить более полное использование истребительной авиации в целом. Следует иметь в виду, что истребители старых образцов также вносили свой весомый вклад в противодействии вражеской авиации. Тем более, в числе истребителей 1-го воздушного флота Люфтваффе, наряду с ограниченным количеством весьма совершенных Bf109F, которые оставляли позади по своим возможностям все советские истребители, в том числе новых типов, воевало много устаревших к тому времени и выдержавших многочисленные ремонты Bf109Е. Это, безусловно, давало большие шансы на успех даже истребителям И-16, которые управлялись летчиками, многие из которых имели большой опыт, в том числе боевой, пилотирования этих машин. 

Следует отметить также, что бомбардировщики Do17Z и в определенной степени He111H считались устаревшими и обладали не столь высокими тактико-техническим характеристиками по сравнению с Ju88A, которые составляли основу ударного могущества Люфтваффе. В составе эскадр KG2, KG3 и KG4, в разведывательной группе 2 (F)/11 только Do17Z числилось более сотни. Истребители И-16 и И-153 «Чайка» по своим возможностям вполне были способны этим самолетам успешно противостоять. Но основные преимущества Люфтваффе были отнюдь не в качестве техники, а в ее эффективном боевом применении.

Советская авиация при этом не использовала всех имевшихся потенциальных возможностей, что подтверждается следующим красноречивым примером. В упомянутый уже день 6 сентября, когда решался вопрос - будет или не будет замкнуто кольцо окружения вокруг Ленинграда, в ответ на 1004 самолето-вылета эскадр 1-го воздушного флота советская сторона, имея в тот день численное преимущество в авиации, ответила всего 339 самолето-вылетами. При этом только ВВС Ленинградского фронта и две резервные группы ВВС 54-ой и 52-ой армий, не считая ВВС КБФ, обладали в тот день 424 боеспособными машинами, 320 истребителями и 104 бомбардировщиками и штурмовиками. Отметим, что более сотни истребителей новых типов, числившихся боеспособными, могли не только выполнить 300 истребительных самолето-вылетов, которые были осуществлены в тот день всеми 320 самолетами, имевшимися в наличии, но значительно достигнутый показатель превзойти. Тем более, многие советские истребители использовались 6 сентября для штурмовки наземных целей, что с не меньшим эффектом, чем МиГ-3 или Як-1, мог выполнить тот же И-16 или И-153.

При этом речь идет в данном случае не об отсутствии боевого духа в авиационных частях или инициативы у летчиков и командиров. Дело тут в грамотном оперативном руководстве. Известно, например, что летчики 194 истребительного авиационного полка 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО (командир капитан М.М.Кузьмин) совершили 6 сентября по 6–7 боевых вылетов. Полк базировался на аэродроме у Невской Дубровки и самолеты вылетали и садились под постоянным артиллерийским и минометным обстрелом неприятеля. Боевая работа не была парализована и после того, как аэродромная радиостанция оказалось разбитой, проводная связь нарушена и управление со стороны штаба корпуса утеряно. По своей инициативе командир полка связался с командиром оборонявшейся поблизости 1-ой дивизии НКВД полковником С.И.Донским и продолжил боевые действия, штурмуя позиции неприятеля в интересах соединения.

Что же касается 104 боеспособных бомбардировщиков и штурмовиков, то они фактически и вовсе не использовались, выполнив за день всего... 36 самолето-вылетов. При этом, среди них, помимо устаревших СБ, было несколько десятков вполне современных пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2. Впрочем, вполне вероятно, что дело тут, наряду с другими обстоятельствами, и в технических службах, которые не смогли обеспечить подготовку к полету исправных машин как бомбардировочных, так и истребительных полков.

Количество боеспособных самолетов ВВС Ленинградского фронта сильно уменьшилось в течение сентября. В ходе телеграфных переговоров с начальником Генерального штаба Б.М.Шапошниковым, вновь назначенный командующим Ленинградским фронтом Г.К.Жуков сообщал 14 сентября, что в составе ВВС фронта им принято всего 163 исправных самолета. При этом, еще 2 – 6 сентября в ВВС Ленинградского фронта насчитывалась 241 машина. Оба значения имеют неизбежно неточный характер, а в докладе Жукова вполне могло быть допущено некоторое сознательное уменьшение количества боеспособных машин с целью добиться переброски на Ленинградский фронт свежих авиационных частей. Тем не менее, при отсутствии более достоверных данных, для ориентировки можно принять, что количество боеспособных истребителей и бомбардировщиков ВВС Ленинградского фронта уменьшилось всего немногим более чем за неделю примерно на 70 – 80 машин, или на треть. Таким образом, средние темпы уменьшения количества боеспособных самолетов советской стороны за неделю были в несколько раз выше, чем у противника. Не имея с самого начала военных действий качественного превосходства, советская авиация теряла в сентябре на Ленинградском направлении также некоторое сохранявшееся превосходство количественное.

Энергичное маневрирование силами Люфтваффе при напряженном использовании всех боеспособных машин и экипажей приводило к тому, что практически везде превосходство имели немецкие летчики. Совершенно разное по напряженности и эффективности использование авиации, которая концентрировалась к тому же на решающих направлениях, а также, безусловно, преимущества в качестве авиационной техники и тактике ведения воздушного боя и создавало впечатление, будто силы Люфтваффе буквально бессчетны и неисчерпаемы. Но дело было не только и не столько в количестве самолетов. Все решали организация сил авиации и умелое оперативное управление ими при соответствующем качестве авиационной техники и тактическом мастерстве летчиков.

Германская авиация силами бомбардировочных эскадр 1-й воздушной армии, начиная с 8 сентября, дня фактического начала блокады, когда город пережил первый массированный налет, регулярно наносила удары по Ленинграду. Для ослабления ПВО самолеты Люфтваффе бомбили аэродромы в районе Ленинграда и позиции зенитной артиллерии. Как правило, бомбардировщики действовали под прикрытием истребителей. Всего в сентябре город выдержал 11 дневных и 12 ночных налетов разной степени интенсивности. Систематически налетали одиночные бомбардировщики и небольшие группы самолетов, которые действовали, в основном, в облачные дни и в темное время суток. Несколько раз в сентябре город пережил массированные налеты, в этом случае атакующие группы количественно составляли 30 - 50 бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. Такого количества машин, когда они появлялись над городом по несколько раз в день, было более чем достаточно для нанесения значительного урона важнейшим военным и гражданским объектам.

Во время первого массированного налета днем 8 сентября 23 бомбардировщиками Ju88А было сброшено на город более 6,3 тыс. зажигательных бомб. Поздно вечером, уже в темноте, к городу походили одиночные бомбардировщики Не111Н из 4-ой бомбардировочной эскадры «Генерал Вефер» KG4, которые, ориентируясь на очаги пожаров, самым заметным из которых были горящие Бадаевские склады, сбросили десятки 250-кг фугасных бомб. Пострадали Московский вокзал, торговый порт, станция водопровода, было разрушено более десятка жилых домов. [52]

Истребители 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО (командир Герой Советского Союза полковник С.П.Данилов) и ВВС КБФ, опоздав в тот день с вылетом, вступили в бой с основной волной вражеских бомбардировщиков только над пригородами. Летчики не смогли прикрыть город, так как справиться с «Юнкерсами», ведомыми опытными экипажами и идущими плотным строем, да еще в сопровождении истребителей, оказывалось очень сложно. Поэтому нанести потери врагу не удалось, но строй вражеских машин был нарушен, некоторые из самолетов были вынуждены сбросить бомбы, не достигнув объектов атаки.

Следующий день, 9 сентября, оказался более результативным. Благодаря действиям летчиков 7-го истребительного авиационного корпуса, который находился в оперативном подчинении 2-го корпуса ПВО, осуществлявшего оборону Ленинграда с воздуха, был сбит истребитель Bf109F и погиб один из известных асов 54-ой истребительной эскадры «Зеленое сердце» JG54 обер-лейтенант Г.Мютерих, а бомбардировщик Ju88А командира эскадрильи обер-лейтенанта М.фон Коссарта из 1-ой бомбардировочной эскадры KG1 «Гинденбург» получил тяжелые повреждения, дотянул до своего аэродрома и разбился при посадке. В тот день советские потери составили пять истребителей - два МиГ-3, два И-16 и один И-153, несколько самолетов были повреждены, погиб один летчик.

Очередной  массированный налет Ленинград пережил 19 сентября, в день особенно напряженного сражения на Пулковских высотах. В тот день для содействия успеху наступления к городу шесть раз прорывалось одновременно по 30 - 40 и более бомбардировщиков Ju88A эскадр KG77 и KG1 и бомбардировщиков Do17Z эскадры KG2, а также двухмоторные истребители Bf-110 эскадры ZG26. Основную роль сыграли экипажи эскадры KG77, причем некоторые из них трижды в течение дня появлялись над городом. В налетах на объекты ПВО участвовали также пикировщики Ju87 эскадры StG2. Прикрытие ударных самолетов осуществляли истребители Bf109 эскадры JG54. По разным данным к городу прорвалось от 264 до 281 самолета, в т. ч. до 45 истребителей. На Ленинград упало 528 фугасных и 1235 зажигательных бомб, сброшенных с горизонтального полета на высоте 4000 –5000 м.

Получили серьезные повреждения цеха нескольких заводов, рухнуло здание Кировского театра, пострадали универмаг «Гостиный двор», пять больниц и госпиталей, много жилых домов. Всего 19 сентября погибло 254 чел., 1485 чел. было ранено. Потери и разрушения могли возрасти, если бы противник применил тяжелые фугасные бомбы. Но он ограничился 50-кг и 250-кг авиабомбами, почти не используя более тяжелых.

При этом, по сравнению с нанесенным 19 сентября ущербом, потери противника были невелики – один Ju88A уничтожен, получили повреждения, но вернулись на свои аэродромы еще один Ju88A и Ju87. В воздушных боях был сбит советский истребитель МиГ-3. Незначительные потери противника, наряду с собственными малыми потерями, говорит, в частности, о невысоком уровне противодействия со стороны авиации ПВО в обстановке столь массированного налета.

Между тем, зенитчики 2-го корпуса ПВО и летчики 7-го истребительного авиационного корпуса объявили об уничтожении в тот день в ленинградском небе 17-ти вражеских машин. Выше уже затрагивалась проблема учета сбитых самолетов противника, поэтому этот доклад, как и предыдущие,  не вызвал доверия у руководства обороной города. Тщательная проверка, проведенная по указанию А.А.Жданова, позволила обнаружить обломки только семи вражеских самолетов, в разное время рухнувших в пределах территории, занятой советским войсками.

В последующие дни бомбардировки города продолжались. В трех налетах утром и днем 27 сентября участвовали в общей сложности около 200 самолетов, которые проходили группами по 10 - 15 машин. Противник потерял три истребителя Bf109 из эскадры JG54, причем два из них погибли, столкнувшись друг с другом над Красным Селом во время воздушного боя с советскими истребителями, а один был уничтожен на аэродроме Сиверская в результате бомбоштурмового удара. Кроме того зенитчики 2-го корпуса ПВО подбили один Ju88А

Начальная фаза воздушных сражений в небе Ленинграда показала, насколько неспособной надежно прикрыть город оказалась его противовоздушная оборона. Несмотря на то, что ПВО Ленинграда, наряду с двумя другими крупнейшими экономическим центрами СССР, Москвой и Баку, постоянно находилась в центре внимания военно-политического руководства страны и в довоенные годы укреплялась и совершенствовалась, ей не удалось помешать врагу нанести городу чувствительные удары.

В первую очередь такое положение было связано с неспособностью советской истребительной авиации противостоять налетам, несмотря на достаточный ее количественный состав. Причины такого положения известны, о многих из них уже упоминалось выше. Неудовлетворительным было качество авиационной техники и уровень боевой подготовки летчиков [53], а система управления не позволяла осуществлять на практике наведение самолетов на цели. Низкая оперативная подготовка командования и штабов не позволяла организовать необходимого взаимодействия авиационных частей друг с другом и с зенитно-артиллерийскими частями. Слишком невысока оказалась степень готовности командования на всех уровнях действовать в экстремальных условиях современного воздушного сражения.

Большинство летчиков ВВС Ленинградского фронта и КБФ хорошо освоили машины старых типов, составлявшие большинство самолетного парка. Многие имели боевой опыт, полученный еще в Испании, а также во время советско-финляндской войны. Они научились вести бои с «Мессершмиттами»  на виражах, используя почти двукратное превышение скорости выполнения полного виража по сравнению с истребителями противника. Если немецкий пилот не уходил, пользуясь своей высокой скоростью, а был вынужден ввязаться в бой, он сильно рисковал, особенно если за штурвалом более маневренного советского истребителя сидел опытный и самоотверженный боец, способный маневрировать на виражах с большими перегрузками. Однако, менее скоростной, но более маневренный самолет, в конечном счете проигрывал, так как вынужден был обороняться, а его противник, пользуясь большей горизонтальной скоростью и скороподъемностью рано или поздно мог занять более выгодную позицию для стрельбы.

Другой недостаток машин старых типов заключался в их малой огневой мощи. Четыре пулемета калибром 7,62 мм не позволяли эффективно поражать вражеские истребители и бомбардировщики, обладавшие высокой живучестью. Поэтому, расстреляв весь боезапас, некоторые летчики шли на таран.

Подобный боевой прием в первые дни войны, крайне опасный для нападающего, встречал непонимание со стороны авиационных командиров, которые обвиняли своих подчиненных в неумении вести меткий огонь и в том, что из-за отсутствия выдержки стрельба начиналась ими на большом расстоянии от цели. Но в последующем таран и уничтожение таким образом вражеских самолетов не только приветствовался и считался признаком боевой отваги, но и популяризировался. Методам таранного удара обучали летчиков-истребителей, причем на Ленинградском направлении таран применялся наиболее часто.

Умело и бесстрашно применял метод таранного удара Герой Советского Союза младший лейтенант П.Т.Харитонов. Еще 25 августа, до начала массированных налетов на Ленинград, он в паре с лейтенантом В.П.Иозицей атаковал на подступах к городу Ju88A из эскадры KG76. Расстреляв весь боезапас, Харитонов пошел на свой второй за время войны таранный удар и плоскостью истребителя И-16 снес хвостовое оперение вражеской машины. Из рухнувшего «Юнкерса» смогли выбраться и воспользоваться парашютами командир экипажа и радист. Самолет Харитонова также не смог продолжить полет, и все трое летчиков на близком расстоянии спустились на землю, после чего немцы попали в плен. Правда, еще в воздухе, они попробовали расстрелять советского пилота из пистолетов, но стрельбу прекратили, так как Иозица несколькими предупредительными очередями своего истребителя такие попытки вовремя пресек.

Не столь благоприятно, как представляется, обстояли дела и с новыми типами истребителей. Их сравнительный анализ с немецкими проводился в Советском Союзе еще накануне войны. При этом Bf109F, который превосходил все отечественные истребители первого периода войны по целому ряду характеристик, особенно на высотах до 3000 м, где и происходили, в основном, воздушные бои, не был доступен для изучения и сравнения и в отчете НИИ ВВС не упоминался. Напомним, что в первые месяцы войны истребительные эскадры 1-го воздушного флота, в том числе 8-го авиакорпуса, были вооружены Bf109Е, однако, в эскадрах JG53 «Туз пик» и JG54 «Зеленое сердце» летчики уже пересаживались на Bf109F.

Довоенные испытания показывали, что советские самолеты нового поколения - МиГ-3, ЛаГТ-3 и Як-1 - не уступают немецким Bf109Е, а по скорости, например, несколько их превосходят. Однако, на высотах до 3000 м слабые стороны МиГ-3 не только по сравнению с Bf109F, но и по сравнению с Bf109Е, проявлялись явно: скорость, скороподъемность, вертикальный и горизонтальный маневр были существенно ниже. Более того, по различным производственно-технологическим причинам серийные истребители имели скорость и скороподъемность, сниженные по сравнению с номинальными техническими характеристиками. Недостатки в конструкции истребителей ЛаГГ-3 также делали их менее совршенными, чем немецкие самолеты. С лучшей стороны по сравнению с МиГом и ЛаГГом показала себя более легая машина Як-1, но и ей трудно было тягаться с «Мессершмидтом», тем более с Bf109F, который однозначно решал вопрос приоритета в пользу Люфтваффе.

Все немецкие самолеты резко отличались от отечественных более сильным стрелково-артиллерийским вооружением, живучестью, большими запасами устойчивости, повышающими безопасность полета и упрощающими технику пилотирования и освоение строевыми летчиками низкой квалификации. Немецкий самолет не мыслится без радиостанции, радиокомпаса, без оборудования для слепой посадки и других систем, обеспечивающих его боевое применение. Немецкие конструкторы уделили большое внимание облегчению эксплуатации машин в полевых условиях и удобству летного состава при выполнения боевых задач.

Главная проблема с новыми самолетами заключалась в первые месяцы войны, конечно, в недостаточной освоенности машин экипажами и наземным техническом персоналом. Дело не только в летной подготовке и навыках пилотирования, которые большинством летчиков приобретались уже в ходе военных действий. Поначалу неопытные летчики из строевых частей, недавно севшие за штурвал новых машин, не всегда справлялись с управлением, однако к июлю – августу проблема эта как-то решилась. Более того, роль истребителей МиГ-3 в ПВО Ленинграда уже в начале июля трудно недооценить.

Однако, по-прежнему остро стоял вопрос с овладением тактикой воздушного боя, которую необходимо было применить на новых истребителях. Советские летчики продолжали использовать, в частности, приемы, характерные для маневренных и вертких старых машин, пытались по-прежнему вести бои на виражах, не пользуясь стремительным маневром высотой.
Даже применяемая тактика истребительной авиации, основанная на боевых порядках в виде трехсамолетного звена, не позволяла эффективно использовать все возможности машин новых типов в вертикальном маневре. Переход к парам и разомкнутому строю в виде звена из двух пар, что позволяло эффективно действовать, контролируя значительное воздушное пространство, не предусматривался. Опыт успешных действий летчиков-истребителей Люфтваффе, которые еще во время воздушных боев в Испании летали в боевом порядке пары, а затем успешно эту тактику усовершенствовали, не был воспринят. Но перейти к новой тактике воздушного боя было крайне затруднительно, в том числе, ввиду отсутствия бортовой радиосвязи.

Что касается самолетных радиостанций, то ими оснащались только истребители новых типов, причем устанавливались они на одной из 15-ти машин. Из остальных самолетов половина имела лишь радиоприемники. При этом радиостанции РСИ-3 обеспечивали связь в режиме телефонии не более чем на 10-15 км, а это не удовлетворяло оперативным требованиям связи между самолетами в воздухе и, особенно, управления истребительной авиацией с земли. Тем более, помехозащищенность станций была невысока и сложность настройки препятствовала их нормальному использованию летчиками, особенно боевой обстановке.

Не следует забывать при этом, что личному составу летных частей, защищавших Ленинград, приходилось действовать в крайне сложных условиях. Уже в сентябре аэродромы истребителей ПВО подвергались артиллерийским обстрелам, а группы вражеских истребителей блокировали их, не давая самолетам взлетать. Кроме того в процессе общего отступления и свертывания постов ВНОС, заблаговременно предупреждавших о воздушной опасности, был во многом утерян контроль за воздушным пространством на дальних подступах к городу. Сигналы воздушной тревоги звучали за считанные минуты до появления самолетов противника, а истребители вылетали на перехват слишком поздно. Постоянное барражирование дежурных самолетов над городом оказывалось не очень эффективным, тем более, наведение их на конкретные цели не практиковалось ввиду упомянутых трудностей в организации связи и слабом управлении воздушными операциями в целом.

Обратим внимание и на самый, пожалуй, существенный фактор, а именно, на боевые возможности бомбардровочной авиации Люфтваффе. При совершенных основных тактико-технических характеристиках самолетов, благодаря сильному оборонительному вооружению и хорошей подготовке экипажей, что позволяло  организовать надежную систему огня, группа бомбардировщиков, которая следовала даже без истребительного прикрытия, в большинстве случаев без потерь отбивала атаки советских истребителей. Не будем забывать поэтому, что каждый сбитый вражеский бомбардировщик, а также поврежденный или вынужденный вернуться на свой аэродром, не выполнив поставленной задачи, становился результатом проявленного советским летчиком высокого боевого мастерства и самоотверженности, а чаще всего его по-настоящему героических усилий.

Основная нагрузка по отражению налетов ложилась в связи с перечисленным выше на зенитную артиллерию, которая, несмотря на достаточно сильный численный состав, без взаимодействия с эффективно действующей истребительной авиацией не смогла надежно прикрыть Ленинград. [54] Недостатки в управлении батареями и нечеткие целеуказания приводили к запаздыванию с открытием огня, а значительные ошибки дальномерных систем, которые определяли высоту цели, оказывались причиной неточной стрельбы. Снижали возможности артиллерийского огня недостаточная подготовка зенитчиков, большинство которых было призвано по мобилизации. Самым негативным образом сказывался недостаток боеприпасов, особенно 85-мм снарядов, экономия которых приводила к недоиспользованию самого совершенного по тому времени и многочисленного в составе ПВО Ленинграда зенитного орудия. Не следует также забывать, что некоторые батареи зенитной артиллерии стояли на прямой наводке на танкоопасных направлениях и в отражении налетов практически не участвовали.

В связи с неудачами по результатам отражения массированных налетов со своих постов были сняты командир 2-го корпуса ПВО генерал-майор М.М.Процветкин и начальник штаба полковник В.М.Добрянский. Естественно, сделанные оргвыводы не могли кардинально исправить ситуацию.

Не следует, однако, предполагать, что надежно нейтрализовать воздушную угрозу возможно силами ПВО, даже высоко боеспособными и скоординироваными. При этом бомбардировщики противника, неизменно встреченные на дальних подступах к объекту атаки, уничтожаются или рассеиваются истребителями, а отдельные прорвавшиеся самолеты встречаются хорошо организованным плотным заградительным зенитным огнем, который их уничтожает либо не дает возможности выполнить намеченный воздушный удар. Такая тактика, носящая пассивный характктер, не может быть свободна от неизбежных сбоев в действиях даже обрзцовой ПВО.

Общеизвестна в этом отношении эффективность активных операций, когда бомбардировочная и штурмовая авиация на основе регулярной и непрерывной воздушной разведки наносит упреждающие удары по местам базирования неприятеля, внося дезорганизацию в его боевую деятельность и уничтожая самолеты противника на земле. Однако, для полноценного прикрытия тыловых объектов и войск, дополненных подобными упреждающими ударами, необходимо овладеть господством в воздухе, недоступным для советских ВВС в сорок первом. Поэтому оставалась лишь надежда на противодействие ПВО, в недостатках которой уже пришлось убедиться на практике.

Отметим, что действенность ударов советской бомбардировочной авиации в рассматриваемое время являлась невысокой. При этом речь идет, конечно, не только об упреждающих ударах по неприятельским аэродромам, но и касается действий советских бомбардировщиков и штурмовиков в первый период войны по самым различным наземным объектам и целям в ходе поддержки сухопутных войск.

Тактика бомбардировщиков основывалась на бомбометании с горизонтального полета со значительных высот, точность которого уменьшалась к тому же из-за несовершенства прицельных устройств. Бомбометание с пикирования, которое широко использовали силы Люфтваффе, в экспериментальном порядке отрабатывалось бомбардировщиками ДБ-3 и СБ во время советско-финляндской войны. Но оно окончилось неудачно, а выпуск бомбардировщика Ар-2, доработанной версии СБ, предназначенного для подобных целей, проблемы не решил. Причины заключались в невысоких боевых возможностей этой машины, малом числе самолетов, а также неготовности летного состава к выполнению указанной задачи. Более совершенные фронтовые бомбардировщики Пе-2, которые только начали поступать в строевые части, хотя и специально предназначались в качестве пикирующих, также не имели соответствующим образом подготовленного летного состава. При этом в Люфтваффе не только пикирующий бомбардировщик Ju87, но и основной бомбардировщик Ju88 использовали для поражения целей пологое и крутое пикирование. Не могла быть успешно использована, ввиду несовершенства техники, состоящей в основном из переоборудованных устаревших истребителей И-15бис, и штурмовая авиация.

Атаки аэродромов противника, как и любые другие ударные действия авиации, невозможны без хорошо поставленной воздушной разведки. Несмотря на значительное количество самолетов-разведчиков, авиационная разведка в ВВС армии и флота была поставлена слабо. Без отличной штурманской и летной подготовки экипажей, при отсутствии умения и навыков находить и распознавать замаскированные цели, учитывая к тому же недостаточное количественное и качественное состояние бортовой фотоаппаратуры, трудно было ожидать эффективности разведывательной деятельности. Кроме того, даже сведения, полученные в результате визуального наблюдения, в том числе летчиками бомбардировочной и истребительной авиации, из-за недостатков в управлении силами ВВС должным образом не использовались.
 
Внимание, которое следует уделять событиям воздушной войны над Ленинградом, действиям Люфтваффе и боевому потенциалу советской авиации и ПВО при рассмотрении боевых операций КБФ и его состояния осенью сорок первого года, определяется несколькими причинами. Во-первых, как уже не раз подчеркивалось, авиация Люфтваффе с самого начала Второй мировой войны заявила о себе как основная сила, способная противопоставить себя флоту, и значение ее в ходе военных действий непрерывно возрастало. В-вторых, все перечисленные недостатки советской авиации и ПВО, проявившиеся во время налетов на Ленинград, оборона которого осуществлялась достаточно многочисленными силами, характерны для тех месяцев войны и проявлялись повсеместно. В-третьих, будучи достаточно общими и типичными, они дали о себе знать и тяжело отразились непосредственно на положении КБФ. Город на Неве являлся традиционным местом тылового базирования и технического обеспечения кораблей и частей флота, значение которого особенно возросло после вытеснения советских морских сил в восточную часть Финского залива. И в-четвертых, удары по Ленинграду противник дополнил вскоре атакой на Кронштадт. При противостоянии воздушным налетам оборона Кронштадтской ВМБ, включенная в общую систему ПВО Ленинграда, дала, к сожалению, точно такие же сбои.

Авиационное наступление на Кронштадт командующие группой армий «Север» фельдмаршал фон Лееб и 1-ым воздушным флотом генерал-полковник Келлер спланировали провести уже во второй половине сентября, чтобы успеть осуществить операцию до передислоцирования ударных сил 1-го воздушного флота, входивших в состав 8-го авиакорпуса. Намечаемое на сей раз сосредоточение авиации для удара по КБФ, оказалось самым масштабным с начала военных действий. Ведь в предшествующие месяцы германская авиация, действовавшая, в основном, в интересах сухопутных войск, для ударов по флоту отвлекалась лишь эпизодически и ограниченно. Надежда на полный успех в борьбе с КБФ основывалась на опыте борьбы с английским флотом в Средиземном море и опиралась на несомненные боевые возможности Люфтваффе, которые могли быть реализованы на море при соответствующей концентрации сил.

Бомбардировщики противника над Кронштадтом до середины сентября не появлялись и обстановка в воздухе оставалась спокойной. Однако, Кронштадтская ВМБ также готовилась к отражению авиационных ударов. Все понимали, что Люфтваффе представляет собой основную действенную силу, способную поразить флот, поэтому рано или поздно такие попытки будут сделаны. Посмотрим в этой связи, какими возможностями обладала оборона Кронштадтской ВМБ с воздуха и насколько могли быть нейтрализованы боевые возможности 1-го воздушного флота, который готовился к удару по флоту.

Истребительная авиация ВВС КБФ с самого начала военных действий активно использовались не только в интересах флота, но и для поддержки сухопутных войск. При этом самолеты погибали и в воздухе, но и на своих аэродромах. Так 19 августа, в дни обороны Главной ВМБ в Таллине, на аэродроме Низино было уничтожено 22 истребителя И-16 и И-153 из 5-го истребительного авиационного полка ВВС КБФ и еще 13 повреждены. В тот день на аэродром, находящийся в нескольких километрах от Петродворца, налетели двухмоторные истребители Ju110 из эскадры JG26. Позднее оповещение не дало возможности морским летчикам поднять самолеты и встретить врага в воздухе. Под огнем противника пытался взлететь только И-16 младшего лейтенанта Н.Середина, но был сбит и упал на полосу, а летчик получил тяжелые ранения.

Истребительная авиация ВВС КБФ имела на вооружении, как уже упоминалось, в основном, истребители старых типов. Боевые возможности морских летчиков были поэтому намного ниже, чем у 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО Ленинграда, даже с учетом более ограниченных задач, на них возложенных. К тому же самолеты флотской авиации использовались в разных направлениях, а Кронштадтскую ВМБ прикрывали только 5-й (командир майор П.В.Кондратьев) и 71-й (командир майор А.В.Коронец) истребительные авиационные полки, которые базировались на аэродромах Левашово и Бычье поле соответственно. В обоих полках, составлявших 61-ю истребительную авиационную бригаду (командир Герой Советского Союза подполковник И.Г.Романов) насчитывалось около 40 самолетов. На самом острове Котлин, на аэродроме Бычье поле, находилось не более 10 истребителей.

Первый опыт отражения воздушных налетов не только на Ленинград, но и на Москву, где была сосредоточена значительная по количеству самолетов истребительная авиация, показал, что главной действующей силой во всех случаях оставалась все же зенитная артиллерия, создававшая заградительный огонь на пути пролеты вражеских самолетов. Достаточно сказать, что над районом Васильевского острова в Ленинграде немецкие бомбардировщики находились в плотности огня в 200 разрывов на один км пути, пролетая в этой зоне в течение трех-четырех минут. В небе Кронштадта возможно было создать плотность только в три раза меньшую. Несмотря на это, как и при обороне Ленинграда, основной опорой ПВО Кронштадтской ВМБ являлась зенитная артиллерия базы, а также находившихся там боевых кораблей. Тем более, истребительное прикрытие, о причинах низкой эффективности которого уже говорилось, располагало в Кронштадте весьма небольшим количеством боевых машин. 

Непосредственное зенитное прикрытие Кронштадта возлагалось на 1-ый зенитно-артиллерийский полк КБФ (командир капитан С.А.Игнатовский) в составе трех отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов, позиции которых располагались на кронштадтских фортах. На вооружении полка имелось 48 - 76-мм зенитных пушек, причем не только весьма совершенных обр. 1931 г. 31К, но и устаревших, восемь 85-мм зенитных пушек обр. 1939 г. 52К и 6 – 37-мм зенитных автоматических пушек 61К. Перевооружение батарей на новые 85-мм зенитки, которые комплектовались приборами управления артиллерийским зенитным огнем ПУАЗО-3, и освоение этого вооружения только начиналось.

Объекты КБФ на оставшемся в наших руках на южном берегу Финского залива защищали батареи 2-го зенитно-артиллерийского полка (командир майор Н.Я.Рычков) и сформированного уже в ходе военных действий 6-го зенитно-артиллерийского полка (командир майор Д.З.Осипчук), развернутых на Ораниенбаумском плацдарме. Они прикрывали Котлин с наиболее угрожаемого южного направления, хотя часть зенитных пушек были поставлены на прямую наводку непосредственно по линии сухопутной обороны, что ослабляло возможности ПВО. Известно также, что несколько батарей, в частности, из состава 6-го зенитно-артиллерийского полка с Ораниенбаумского плацдарма сняли и развернули на позициях в гаванях Кронштадта, у причальных стенок.

Всего Кронштадт защищало с воздуха 191 зенитная и 158 корабельных пушек. Командовал ПВО Кронштадтской ВМБ генерал-майор Г.С.Зашихин, назначенный в августе помощником командующего КБФ по ПВО. В сентябре на него были возложены также обязанности руководителя береговой обороны ВМБ, ставшей после падения Таллина Главной базой флота.

Прежде чем повести речь о сентябрьском воздушном сражении в небе Кронштадта, целью которого было уничтожение КБФ, рассмотрим некоторые особенности военной обстановки, повлиявшие на его характер.

Несмотря на понесенные потери, блокированный флот, корабли которого были сосредоточены в основном  в Кронштадте, готовился продолжить борьбу и представлял потенциальную угрозу для германских вооруженных сил. Было понятно также, что в случае резкого ухудшения обстановки вокруг Ленинграда с возможным падением города флот послужит до конца мощной опорой сухопутных войск. Любые варианты, предусматривающие капитуляцию, будут исключены, бои продолжатся до последнего и Вермахт неизбежно понесет громадные потери, достигнув даже общего стратегического успеха.

Гитлер в этой ситуации не исключал варианта с прорывом отряда боеспособных кораблей КБФ в открытое море. Опасаясь тяжелых осложнений, он не раз указывал командованию Кригсмарине на возможность именно такого развития событий. С 20 сентября, после личного приказа Гитлера, для перехвата советских кораблей шла подготовка германской эскадры, которая уже 23 сентября вышла из Свинемюнде. 27 сентября, ввиду того, что никаких сведений о прорыве не поступало, приказ был отменен. [55]

Предположение о возможном прорыве советских кораблей в нейтральную Швецию, не на чем, конечно, не основанное, тем более, о возможной попытке прорыва через проливы в Атлантику и далее к местам базирования советского Северного флота, еще раз свидетельствует о том, что германское командование никогда не преуменьшало силы КБФ и всегда учитывало ее при оперативном и стратегическом планировании. Как известно, Балтика всегда оставалась важнейшим районом тылового базирования Кригсмарине. В относительной безопасности от ударов британских морских и воздушных сил здесь сосредотачивались и подготавливались надводные и подводные корабли, которые участвовали в битве за Атлантику. Только на Балтике возможна была подготовка экипажей германских субмарин, создававших угрозу трансатлантическим конвоям, а следовательно, будущему британского сопротивления агрессору. Добавим также, что балтийские морские коммуникации играли особую роль в снабжении Германии стратегическими ресурсами, ввозимым из Швеции, а также были необходимы для непосредственной связи с союзной Финляндией, вывоза оттуда сырья и снабжения находившихся на ее территории германских войск. Вот почему Гитлер столь болезненно реагировал на потенциальную угрозу со стороны КБФ, на возможность даже временной потери контроля над Балтикой.

Обратим также внимание, что 13 сентября за подписью начальника Генерального штаба маршала Б.М.Шапошникова и наркома ВМФ адмирала Н.Г.Кузнецова был утвержден детальный план мероприятий «на случай вынужденного отхода из Ленинграда (по кораблям и судам)», которым предписывалось начать немедленное их минирование для последующего возможного уничтожения. Известно, в частности, что в тот же день, 13 сентября, командир бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Н.П.Египко поставил задачу подчиненным ему командирам дивизионов и подводных лодок подготовиться к уничтожению субмарин. Таким образом, план был не только утвержден, но началась работа по его реализации. [56]

Однако, не прошло и недели, как 19 сентября, несмотря на то, что плана по уничтожению кораблей никто вроде не отменял, командующий КБФ В.Ф.Трибуц издает приказ, в котором, наряду с другими мероприятиями по обеспечению боеготовности кораблей, предписывалось подготовить 15 подводных лодок для самостоятельных действий с целью нанесения удара по коммуникациям противника. Подготовка должна была обеспечить автономное плавание подводных лодок типа «Щ» и «С» в течение 40 суток, а малых подводных лодок типа «М» - 10 суток. Вывод лодок на позиции следовало обеспечить активными действиями надводных сил в Финском заливе по тралению фарватеров и эскортированию лодок для успешного выхода на открытое пространство Балтики. Бросается в глаза, что обстановка на флоте, по всей вероятности, сильно изменилась за эти дни. Ибо в противном случае не посмел бы комфлота, нарушив директивы центра, самолично распорядиться лодки, включенные в план уничтожения, разминировать и готовить к боевому походу, а надводным кораблям подготовиться к выводу их на боевые позиции.

Не вызывает сомнения, что советскому руководству ничего не было известно насчет решения о переброске штурмовавших Ленинград соединений Сухопутных сил и Люфтваффе на Московское направление. Намеченное на 17 сентября и позднее отложенное на десять дней, оно было продиктовано, как уже упоминалось, необходимостью усиления группы армий «Центр» и пониманием того ставшего очевидным к тому времени факта, что в ближайшее время Ленинград взять не удастся при любом раскладе. Однако, ничего не зная о конкретных решениях противника, советская сторона, вероятно, также пришла к подобному выводу. И отмена минирования кораблей КБФ, пусть временная, тому подтверждение.

Таким образом, еще раз убедимся, не только спланированное ослабление группы армий «Север», но и, как главная тому причина, упорное сопротивление Красной Армии остановило врага у стен Ленинграда. И если в начале и даже в середине сентября советское руководство не могло исключить близкого падения города на Неве, то уже во второй половине месяца положение в его глазах несколько застабилизировалось.

Потенциальные угрозы активизации КБФ в обстановке, когда планы разгрома советских войск пришлось отложить на неопределенное время, а не только артиллерийская поддержка войск Ленинградского фронта, как это часто представляется, подвигли германское командование на решительные действия с целю уничтожения флота массированными ударами с воздуха. Флот в этих условиях не только оставался опорой для обороняющегося блокадного города, но получил в свое распоряжение определенное время для подготовки к возобновлению активных действий на Балтике.

Необходимо также иметь в виду, что борьба за флот, в частности, отражение авиационного наступления на Кронштадт, проходили при меняющемся на глазах моральном состоянии краснофлотцев и командиров. Одно дело, противостоять врагу, почти твердо зная, что завтра корабли будут взорваны и весь без исключения личный состав флота станет жертвой его полного разгрома и падения Ленинграда, другое дело, вступать в бой, когда есть реальная надежда выжить и победить. Ведь несмотря на строгую секретность, о плане уничтожения кораблей знали не только в штабе КБФ, а также командиры соединений флота и командиры кораблей. Подготовительные мероприятия велись на глазах и силами экипажей и специалистов различных береговых служб. Многочисленные факты говорят о том, насколько сильно влияло все это на моральное состояние людей. [57]

Приказ о подготовке к активным морским операциям, который без сомнения стал известным широкому кругу лиц, не мог не восприниматься как вестник близких перемен к лучшему. Однако, было бы неправильным утверждать, что моральное состояние на флоте, тем более в тяжелой обстановке тех дней вокруг Ленинграда, изменилось мгновенно. Но перелом, безусловно, не мог не наступить.


(Продолжение следует)

I. Приложения и примечания, II. Использованная литература -см. http://www.proza.ru/2010/11/08/889

Продолжение - см. http://www.proza.ru/2010/11/26/1366

Начало очерка - см.  http://www.proza.ru/2010/11/08/775