Анна Ивановна, весь день сеявшая «разумное, доброе, вечное», решительным шагом направилась к выходу из школы. Всё. На сегодня хватит.
Дорога домой - до отвращения надоевший маршрут: выйти на улицу, пройти по школьному двору, пересечь дорогу, завернуть за угол, войти в подъезд, подняться на второй этаж, нащупать в кармане ключи и, открыв с первой попытки дверь, захлопнув её, оказаться в собственном, принадлежащем только ей одной, замкнутом пространстве.
На лице учительницы с утра был макияж, теперь нет ничего, кроме усталости. Досадно. Анна Ивановна умела ценить время, но каждое утро проводила у зеркала не менее часа. Если тебе за пятьдесят, а ты всё ещё одинока, если в предсмертных конвульсиях бьётся мечта на закате жизни просыпаться не от треска будильника, тоже отживающего свой век, а от нежного прикосновения мужчины, её мужчины, макияж просто необходим. Она ждала момента, когда её мужчина по-домашнему тепло и просто скажет ранним утром будничное: «Пойдём пить кофе, Анюта». И хотя кофе Анне давно противопоказан, она согласится и будет, морщась, отхлёбывать из треснувшей чайной чашки горьковатый напиток: муж и жена – одна сатана, хочешь – не хочешь, а пей. Или поздним вечером, закутавшись в махровый халат, лёжа на диване, он скажет: «Давай, почитаем, Аннушка, на сон грядущий твоего любимого Пушкина». Тихо скажет, ласково. И этот мужчина будет принадлежать только ей: Анна Ивановна не допускала мысли, что рядом, в постели, может оказаться любовник.
Но время шло. Число баночек с кремом на туалетном столике увеличивалось, а морщин на лице меньше не становилось, да и мужчин в обозримом пространстве не наблюдалось.
Анна Ивановна толкнула входную дверь, но она открылась не сразу. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы победить сопротивление снаружи.
На улице творилось невообразимое: ветер рвал, крошил и метал. Под его натиском взлетало всё, что могло взлететь, сталкивалось в воздухе и разбивалось вдребезги. Поднятая ветром пыль висела непробиваемым занавесом; какой-то страшной силе кланялись до земли деревья; мусор стремительно вылетал из урн, как будто его выбрасывали невидимой лопатой.
Сразу же набросившись на Анну Ивановну, ветер в первую очередь попытался её раздеть, расстегнув пуговицы на старенькой цигейковой шубёнке, затем сорвать с головы изрядно потрёпанную норковую шляпу, по форме напоминающую корабль, которому суждено стоять на причале до последних дней владелицы. « Ну, это грабёж с попыткой изнасилования», - улыбнувшись, шутливо классифицировала Анна тип преступления. Пришлось и шубу, и шляпу удерживать руками, рискуя потерять равновесие. Однако ветер зверел на глазах, и постепенно от былого благодушия у Анны Ивановны ничего не оставалось: тревога нарастала, сердце пронзили иглы леденящего ужаса.«Неужели конец света? – каким-то образом сумела сформироваться здравая мысль. – Нет, не может быть, сейчас 2010 год, а конец света обещали только в 2012. Наверно, опять ошиблись, предсказатели хреновы, - сердилась Анна. – Однако, если это и не конец света, так уж точно его репетиция ».
Ещё не поздно вернуться в школу, но отступать Анна Ивановна не привыкла, так как слишком долго следовала лозунгам советских времён: « Бороться и искать, найти и не сдаваться!», "Только вперёд, только на линию огня!" Она знала и множество других, подобных, просто вспомнить не успела, потому что ветер подхватил её на свои крылья и понёс, прогибаясь под тяжестью необычной ноши. Анна Ивановна, как вёслами, загребала воздух руками, отклоняясь от избранного похитителем курса то вправо, то влево.
Убедившись, кто же на самом деле в мире хозяин, человек или природа, на всякий случай Анна Ивановна прошептала: « Ангел мой, пойдём со мной: ты впереди – я за тобой», - и бесстрашно ринулась вперёд.
Был последний день осени. Похоже, зима, поторопившись, решила пораньше вступить в свои права. Осень не согласилась. Они встретились, стукнулись упрямыми лбами, не желая уступать друг другу дорогу, в презрении отшатнулись друг от друга, образовав узкий длинный коридор, напоминающий трубу, в которую и ворвался обозлённый на всех и всё ветер, уже не надеявшийся найти себе достойное применение. Открывшиеся возможности вдохновили , и он развернулся во всей своей мощи.
Анна Ивановна, женщина волевая, умеющая за себя постоять в любой жизненной ситуации, вдруг почувствовала, насколько она бессильна перед лицом стихии. « Господи, за что мне всё это? - перед глазами промелькнули кадры её постылой скучной жизни. - Дорогу никому не переходила, не воровала, не обманывала, не прелюбодействовала (разве что в мыслях, так прости, Господи). А! Вот! Вспомнила: вчера Петрову из 5а двойку ни за что поставила и директоршу Ольгу Тимофеевну сукой назвала. Нет, не вслух! Боже упаси! Как можно? Мысленно. Но всё равно грешна".
.Оставалось покориться судьбе. Они, она и ветер, легко перепорхнули улицу, на которой без движения застыли машины, не желая рисковать благополучием и подвергать опасности редких пешеходов.
Теперь дом рядом – рукой подать. Вон балкон, а на верёвке, удерживаемые прищепками, как флаг, призывно трепещут розовые панталоны.
Неожиданно для Анны Ивановны, уже привыкшей к полёту, ветер, уставший от непосильной ноши, бросил несчастную женщину на землю, и её понесло, покатило по земле назад, к дороге. Неизвестно, чем бы это закончилось, но она сумела зацепиться за стоящую у тротуара урну. Движение прекратилось, но сила притяжения земли была настолько велика, что встать и продолжать путь она уже не могла. Пришлось снова вспомнить Бога: « Господи, помоги, спаси и помилуй рабу твою Анну…» Закончить просьбу она не успела, потому что, к счастью, её тотчас же услышали.
У стены под балконом прятались от обезумевшей стихии два мужика. Один из них, молодой и сильный, бросился Анне Ивановне на помощь. Одним рывком он оторвал её от земли, взял на руки и, сделав несколько шагов, прислонил женщину к стене дома. Анна Ивановна , словно стесняясь своего обращения к Богу, прошептала: «Всё, Господь, не надо, спасибо, не надо..."
Придя в себя, она увидела, что спаситель далеко за дорогой, а рядом - пьяный мужик маленького роста в затрёпанной куртке и вязаной женской шапочке. Похоже, что пьянство - давно для него не хобби, а основное занятие, почти профессия. Он страшно дрожал или от холода, или желания выпить. Одутловатое синюшное лицо, тёмные круги под глазами, щетина недельной давности довершали образ. « Нет, образину», - поправила себя Анна Ивановна, хотя его внешность в данный момент не имела никакого значения. Рядом товарищ по несчастью, мужчина, на плечо которого можно опереться в трудную минуту. Он, видимо, почувствовав доверие, которое никто давно не оказывал, взял инициативу в свои руки:
- А что, женщина, может, попробуем двинуться к дому? Сколько можно стоять?
Анна Ивановна промолчала, но, безропотно подчиняясь мужской воле, (оказывается, это так приятно) позволила взять себя под руку, предварительно посмотрев по сторонам – вдруг ученики смотрят. Однако едва они отошли от стены, как ветер сорвал с головы женщины шляпу-корабль и понёс на огромной скорости вдоль дороги. В считанные секунды шляпа скрылась из виду.
Анна Ивановна в душе смирилась с потерей – не догнать! Но мужичок бросился за шляпой. Ветер играл с его худеньким тельцем, засыпал дорожной пылью глаза, но он не сдавался. «Всё-таки вот кто в жизни хозяин – человек. Природа ему покоряется. Она не всесильна», - поменяла мнение Анна Ивановна.
А товарищ по несчастью вернулся и смущённо протянул женщине шляпу. Анне Ивановне хотелось его расцеловать, но, надо отдать должное, она умела сдерживать чувства.
Вторая попытка оторваться от стены закончилась удачно. Обогнув угол дома, они вошли в подъезд, и Анна Ивановна сочла своим долгом пригласить мужчину в квартиру переждать бурю. Тот заметно повеселел и заговорил, заговорил о чём-то своём, непонятном для других, но таком желанном , предвкушая застолье по поводу спасения и…предстоящего знакомства.
Однако, войдя в квартиру, где даже в прихожей стояли стеллажи, снизу до верху заполненные книгами, он притих и покраснел, словно понял, что не в свои сани садится.Оба, почувствовав напряжённость момента, молчали.Воцарилась полная тишина. Молчание становилось нестерпимым.Анна Ивановна понимала, что нужно что-то сказать... Но что? Вдруг она услышала какой-то нереальный голос, который с каждой минутой звучал увереннее: « Мой дядя, самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил…» Гость цитировал Пушкина! Почувствовав рядом родственную душу, хозяйка заволновалась, суетливо, без надобности переставляя на столе чайные чашки. Она была близка к мысли, что как это не парадоксально звучит, рядом он, её мужчина.
- Нет-нет, - неожиданно отказался он от предложенного чая и заторопился. – Я лучше пойду. Вон и ветер стихает.
Анна Ивановна ни на чём не настаивала. Проводив гостя, облачившись в тёплый махровый халат, укутав ноги пледом, она, сидя в кресле, задремала. И только следующий день вернул её к мыслям о событиях прошлого: «Что это было? Наказание за грехи? Или дар божий, который она принять не сумела?» Анна Ивановна горестно вздохнула и пожалела о том, что не заплатила мужику за услугу: «Сколько надо было дать-то? Сто рублей? Нет, пятьдесят бы хватило».
Прошло полгода. Как-то в один из летних дней в дверь позвонили:
- Кто там? – спросила Анна Ивановна.
В ответ услышала:
- Мой дядя, самых честных правил…
- Ой, - изменила Анна Ивановна голос. – Вам, наверно, моя мама нужна? Её дома нет, она уехала.