"КАК КУКОЛКА СТАЛА БАБОЧКОЙ"
Бывало, парни предавались "Зелёному змию". Удобнее всего предаваться было у кого-нибудь в гостях. Особенно, если хозяин обладал собственной комнатой в общаге. У многих парней были прозвища, заменяющие имена, фамилии и отчества. Это не имело ничего общего с "кличками" или "погонялами" жуликов. Многие из жуликов получали свои "клички" "на тюрьме", где "клички" очень часто "лепят" случайным образом.
У "чётких" парней такого не бывает. Если им дают какие-либо прозвища, то это всегда имеет обоснование и с чем-то связано.
Вот, к примеру - "Тавр". Это сокращение от полного прозвища - "Минотавр".
Или "Буль". Это хоть и очень короткое слово, но в то же время - полная форма прозвища, образованная от длинноватой до того фамилии.
"Пика" - это тоже сокращение (от "Пикадилли" или "Пика-Дактиль").
Происхождение самих полных форм приведённых прозвищ - вещь инересная, но к делу не относящаяся.
Наиболее часто указанных трёх мушкетёров сопровождал и четвёртый. Прямо как у Дюма.
Это был "Зелёный змий" (не путать со "Змеем" (он же - "Змеюшко", "Питон", "Питоша", ибо был и такой мушкетёр).
Но хоть "Зелёный змий", часто присутствовавший на собраниях троицы, и являлся весьма действующим (и действенным) лицом, никакого прозвища не имел, а имел лишь имя собственное.
Три добрых старых друга ("Буль", "Тавр" и "Пика") в очередной раз встретились со своим ещё более добрым другом - "Змием". Был июнь. Утром следующего дня собирались идти работать. "Тавр" проснулся сам и решил разбудить "Пику", который выглядел подозрительно неработоспособным. Склонившись над другом, "Тавр" легонько потряс его за плечо, поинтересовавшись: "Ты вставать-то собираешься? Мы ведь собирались идти работать!". "Пика" открыл глаза и повторил последнее слово "работать???!!!" с таким ужасом, как будто это означало - "отрезать ногу".
Начав почти осмысленные движения по комнате, "Пика" выглянул в окно. То, что он увидел за окном - просто его "убило". Посреди ровного белого безжизненного поля стоял антрацитово-чёрный паровоз, пускавший вверх аккуратно-издевательские белые колечки дыма. "Пика" знал, что ещё вчера - был июнь. Температура была - чуть не под 30 градусов тепла. Снег - невозможен! Но это - фигня. Паровоз стоял на асфальтированной пешеходной дорожке, где нет и никогда не было никаких рельсов. "Пика" несомненно много слышал (и очень многое читал) о различных проявлениях белой горячки. В башке шевельнулась только одна мысль - допился всё-таки! Он не обратил в тишине внимания, что "Тавр" стоит рядом с ним у окна, и что он тоже молча наблюдает заоконную картину. Повернув в сторону "Тавра" голову, "Пика" встретил совершенно дикий, сумасшедший взгляд товарища. "Тавр" произнёс: "Ты... тоже... ЭТО... ... видишь?!". "Пика" сдержанно подтвердил. Некоторое время оба молча "обдумывали" увиденное. После чего "Пика" сказал - одновременно мы бы не шизнулись. Они тихо вышли из общаги на улицу, где убедились, что земля покрыта тонким и ровным слоем невесть откуда взявшегося белого, чистого и совершено праведного снега. Паровоз они тоже ощупали, он был тоже настоящим. Он очень много лет хранился совершенно в рабочем состоянии на территории находившейся неподалеку продбазы, будучи законсервированным. Рельсы на асфальте тоже были, и тянулись они всего несколько десятков метров, как раз на эту самую базу.
Всё это означало лишь одно - раз сумасшествие не наступило, можно купить ещё алкоголя, и спокойно предаться его распитию - вместо некстати запланированной работы.
Так случилось, что следующая ночь - была последней, когда обладатель прозвища "Пика" ещё носил это прозвище. Утром он получил иное. Это произошло не вполне обычным способом, если вообще об этом деликатном и щепетильном процессе можно говорить - "обычным". Для примера - ехали четыре парня на машине. Путь был очень далёким, на пару с лишним тысяч километров. Каждый из сидевших в машине парней нашёл по пути названия населённых пунктов, образованных от их имён. Это были: "Мишкино", "Борисово" и "Дмитриевск". Каждый "владелец" своего населённого пункта фотографировался со "своими" дорожными указателями. Но ничего не попадалось для четвёртого парня. Звали его Всеволод. Его утешали как могли, говоря, что у него город самый большой - Севастополь. Но вот - нашёлся населённый пункт с названием "Сева-дыбаш". После этого Севу, иначе как "Дыбаш" несколько лет никто и не называл.
Другой случай. Ранним прохладным летним утром топали по улице несколько парней. Вдруг - один из них, не имевший до этого никаких прозвищ, Славик - стал неудержимо и часто икать. В ходе обсуждения этого странного явления, сам же Славик сообщил некий сомнительный и непроверенный факт. Мол - если начинает холодать, молчавшие до этого сверчки - начинают "сверчковать". После этого, на очень долгие годы вперёд Славик стал "Сверчком", получив гордую краткую форму прозвища - "Сверч".
Но вернёмся к "Пике". Хорошенько хлебнув горячительного, он, естественно, лёг спать. Его верные, "добрые" друзья решили дружески над ним подшутить. Суть шутки была проста - предстояло выкрасить роскошные русые усы "Пики" - в "радикально чёрный цвет" (как Кисе Воробьянинову). Красить предполагалось зелёнкой. Зелёнка в хозяйстве не нашлась. Но и загубить превосходную идею розыгрыша не хотелось. После долгого производственного совещания было принято непростое, тяжело давшееся решение - применить клей "Момент". После обработки усов указанным клеем, они стали напоминать защитный кожух электровоза или рыцарское забрало. "Пика", обнаружив утром это "украшение", с "шайбовыми" слезами на глазах, вынужден был его сбрить, если ту операцию вообще можно было назвать бритьём. К тому же "Пика" в нескольких местах при бритье порезался.
После этого безусый мушкетёр появился перед очами своих младших и старших товарищей. Никто из них никогда не видел "Пику" без усов, так как он носил их очень давно, с незапамятных времён. Возможно, что с детского сада. Поэтому его внешность, утратив один из существенных своих элементов, стала несколько иной, и при этом - необъяснимо отталкивающей. Человек вроде тот же, но что-то в нём не так. И это не так - плохое, даже омерзительное.
Долго и, как и все остальные, молча разглядывавший "Пику" Виктор Вениаминович, с неприязнью произнёс: "Ну, гадина, - ну, натуральная гадина!".
Вот тогда-то "Пика" навсегда перестал быть "Пикой", надолго превратившись в "Гадину".