Олег ГОВДА
П О Л Я Н А Д Е В
детектив-фэнтези
(из частных расследований Антуана Борща)
– 1 –
Летний жаркий полдень, чуть шевеля кокетливыми занавесками, беспардонно захватывал кабинет участкового милиционера, лениво вливаясь внутрь помещения, сквозь широко распахнутые окна.
Молодой белобрысый мужчина в форменной милицейской рубашке, с тремя звездочками на каждом погоне, неторопливо скатал в трубочку лежавшее перед ним заявление, и вялым движением прихлопнул, присевшую на край стола, еще более разомлевшую от зноя, муху. После чего, все так же неспешно, развернул, отмеченный мокрым пятном, лист бумаги и принялся перечитывать, выведенные от руки, с претензией на былую каллиграфию, строки.
«Старшему лейтенанту
деревни Приозерные Ключи,
А. П. Борщу.
Тещи Ивана Корытко
Зинаиды Лукиничны
Заявление!
Петрович, находясь в трезвом уме и здравом рассудке, довожу до Вашего сведения, что этот аспид сжил со свету мою дочь Олесю. Поэтому, прошу принять меры и оградить. По нему – уже давно острог плачет. А я сразу была против этого законного брака, в котором мой зять пребывает с невинно убиенной дочерью, уже почитай, двадцатый год. О чем собственноручно спешу уведомить органы. С уважением, пенсионерка З. Л. Верес.
Написано 20 июня сего года».
Антон тяжело вздохнул и поднял глаза на чинно сидевшую перед его столом пожилую женщину.
В Приозерных Ключах старший лейтенант служил уже шестой год, и был накоротке знаком со всеми жителями деревни. И никогда раньше не числил Зинаиду Лукиничну ни среди тихо помешанных, ни среди шутников. Ну, а чрезмерная бойкость и определенная вольность в эпитетах, употребляемых при разговоре, в здешних местах, никогда не считалась недостатком для женщин, особенно шагнувших в категорию тещ и свекровей. Что ж, похоже, имел место тяжелый случай кризиса преклонного возраста. Но, из того же жизненного опыта, участковый знал, что попытка выставить женщину за дверь будет иметь еще более негативные последствия. А значит: следовало симулировать активную деятельность. Он еще раз вздохнул и придвинул к себе раскрытый протокольный планшет.
– Итак, гражданка Верес, вы утверждаете, что ваша дочь погибла?
Пожилая женщина встрепенулась, поразительно напоминая при этом отличницу, наконец-то вызванную любимым учителем к доске.
– Утверждаю! – бойко и зло затараторила она, не забывая, время от времени демонстративно промокать носовым платком уголки совершенно сухих глаз. – Петрович, ты не думай, будто баба ополоумела к старости! Я Олесю – за две недели ни разу не видела! А когда ж такое случалось, чтобы дочка да не забежала ко мне, хоть через день? Внучата говорят, будто мама в лес ушла, а зять треклятущий только буркалами зыркает и молчит. Чтоб ему ироду, навеки умолкнуть. Ну, что, я тебя спрашиваю, можно сейчас в лесу делать? Да еще вторую седмицу подряд, а? Грибы собирать? Сгубил, ясочку! Как есть – сгубил! – и неожиданно тихо и печально, робко заглядывая в глаза участковому, спросила. – Что делать станем, Петрович?
И старший лейтенант Борщ, неожиданно увидел перед собой, не сбрендившую от жары и преклонного возраста старуху, а искренне взволнованную и опечаленную мать. Похоже, комичность письменного шедевра малограмотной крестьянки сыграла с ним злую шутку, заблаговременно настроив милиционера на легкомысленное отношение к делу. А дело-то, кажись, совсем не шутейным боком оборачивается.
– 2 –
Подворье Ивана Корытко, да собственно, как и все остальные в Приозерных Ключах, палисадником и воротами глядело на центральную улицу, а огородами упиралось в общественный выпас. Десяток гектаров, испещренных балками и совершенно непригодных для земледелия, с незапамятных времен разделяющих территорию освоенную людьми и – болотистый лес, приютивший каскад уникальных озер. Было время, и эти земли пытались засадить фруктовыми деревьями, но – увы, саженцы не принимались, а подвой гиб в ту же зиму.
Отворив хорошо смазанную калитку и войдя во двор, Антон отметил, что по меньшей мере, в одном Зинаида Лукинична была права – в хозяйстве и в самом деле бросалось в глаза отсутствие женской руки.
Коврик для вытирания ног, у порога лежал наискось. Веник, не только упал, но и откатился к штакетнику. Причем, довольно давно, поскольку, буйно растущая в тени ограды, трава уже успела частично оплести его своими стеблями. А развешенная на просушку стирка, даже мелкое белье, не было зафиксировано прищепками. Ведро с молоком стояло на низенькой скамеечке, возле колодезя, и крупный трехцветный кот, привстав на задние лапы, вальяжно лакал из него, делая это совершенно без опаски, и явно – не впервые. Возможно, при более тщательном осмотре, участковый заметил бы гораздо больше, но именно в этот момент двери в дом открылись, и навстречу милиционеру шагнул хмурый и небритый хозяин.
– А-а, Борщ. Здорово, начальник. С чем пожаловал?
– Здорово, Иван, – приветливо протянул руку для пожатия Антон. – Провожу профилактический осмотр дворов, на предмет самовозгорания. Жара видишь какая стоит. Ты как: газовый баллон, случайно, к плите не придвигаешь, когда самогон гонишь?
– Что я, совсем дурной? – вытаращил глаза Иван и, не задумываясь над потаенным смыслом слов, поспешил заверить участкового. – У меня даже змеевик в сторону отведен.
– Угу, – деловито кивнул милиционер, раскрывая планшет. – Так и запишем в протоколе. Со слов гражданина Корытко: в процессе самогоноварения он соблюдает все правила пожарной безопасности. Верно?
– Ну, да… – кивнул головой мужик и только теперь спохватился. – Какого еще самогоноварения? Чего это ты, Антон, голову мне морочишь. Никогда я этим паскудным делом не занимался. Да, кого хочешь, спроси.
– В самом деле? А я намедни у тещи твоей, шесть литров первача изъял. Так она утверждает, что это ей дочь в воскресенье, на хранение принесла. Мол, чтоб ты не нашел…
– Вот же змея подколодная! Врет! Не могла Олеся ей ничего занести. Нет у меня самогона! – горячо заверил хозяин. – Да и жены, с той недели, нет дома. Хоть у детей спроси! Позвать?
– Ты что, Иван, окстись, – захлопнул планшет Антон и прибавил с обидой в голосе. – Стал бы я твою ребятню в доносчики записывать. Забудь. Шучу. А что Олеси дома нет, понятно и так.
– В смысле? – опешил мужик.
– А ты давно себя в зеркале видел? Да ни жена, ни любовница такую небритую личность в постель не пустит. Ты же, своим наждаком, с нее всю кожу снимешь. Га-га-га!
Иван слегка растеряно ощупал заросшее лицо и кивнул.
– Погостить что-ли к кому уехала?
– Да… В область... К тетке, – нехотя, по одному слову, выдавил из себя хозяин. – Вскоре воротиться должна…Тетка давно к себе зазывала, да все времени нет. Вот и собралась... Пока в огороде передышка.
– Ну, и ладушки… – рассеянно кивнул головой Борщ. Снял фуражку и протер околыш изнутри ладонью. – Ну и жара… А за шутку – извини. Сил у меня нет, напоминать каждому. Сосед твой, Семен, что учудил, знаешь? Пустой баллон на самом солнцепеке оставил – чтоб не забыть. К обмену, говорит, приготовил. Хоть бы тряпицей какой прикрыл. Вроде взрослые люди, а ума у некоторых, совсем нет…
– 3 –
В располагающемся в самом центре села, в просторном одноэтажном здании, сельпо Антон любил заходить сразу по нескольким причинам. Причина первая, улыбчивая и богато одаренная природой, в смысле женственности, продавщица Дана, недавно приехавшая в село, по направлению из торгового техникума. Вторая причина – проявлялась в обязательном подношении представителю власти, расторопной красавицей, только что вынутой из холодильника, бутылочки свежего пива. И участковый был бы очень удивлен и возмущен, если б узнал, что вот уже с месяц, женская и мужская часть приозерцев, с пеной у рта спорят: в чем истинная причина столь частых визитов милиционера в сельпо. При этом мужчины были свято убеждены, что все дело в пиве, а женщины – склонялись к матримониальной составляющей, понимая, что Дана своего не упустит. И сообща, с нетерпением, ожидали неизбежной развязки. Очевидной всем, кроме главного действующего лица.
Так или иначе, но стоило старшему лейтенанту четко обозначить цель своего следования, как Дана, заметив его приближение сквозь огромную витрину магазина, метнулась в кладовую. И только Антон шагнул внутрь магазина, как она с улыбкой выставила на прилавок уже откупоренную, запотевшую бутылку.
– Здравствуй, Дана, – сегодня в голосе участкового деловитости и приветливости было намешано поровну. И поскольку влюбленная девушка, изучив характер своего избранника, знала, что эти пропорции зависят от того, насколько его мысли заняты работой, ответила в тон – одарив при этом молодого человека нежной улыбкой.
– И вам не хворать, товарищ Борщ. Угощайся, Антоша. Жара-то какая нынче…
– Спасибо. Чтобы я делал без твоей заботы, – улыбнулся он, в пару глотков ополовинив посуду. – До сих пор не могу понять, как люди в Африке живут? То ли дело – мороз, снег… Ты не заметила, автобусные рейсы еще не отменили? Ведь сейчас, в этой жестянке, только хлеб выпекать. Ни под каким соусом не сел бы внутрь! Даже за следующую звезду.
– Ты совершенно прав, Антоша, – с готовностью поддержала разговор Дана. – Машины по асфальту ползают, а людей в них – кот начихал… За этот месяц, на областном автобусе, а его рейс какой-то дурень поставил в график на самый полдень, из нашей деревни ни один человек не уехал.
– Ну, да? – сделал вид, что не поверил участковый.
– Точно тебе говорю, – с незыблемой уверенностью подтвердила Дана. – Вот же она, остановка. – Девушка указала рукой на витрину. – Вся, как на ладони. И приглядываться не надо – каждого отъезжающего и вновь приехавшего замечаю.
– А если отвлечешься на разговор или – обслуживание покупателя? – не давал себя убедить милиционер. – Разве такое невозможно? Вон, говорят, Олеся Корытко, на прошлой неделе в город уехала. А ты – говоришь, ни одного человека.
– Да? – Дана на мгновение задумалась, а потом решительно мотнула головой, чуть ножкой не топнув. – Исключено. Не знаю, кто это брешет и зачем, но я за свои слова отвечаю. Люди ж, обычно, загодя приходят. И если кто едет куда-то, то не меньше получаса у меня перед глазами мелькает. А то и внутрь, в холодок, заскочит. Погуторить…
– Верю, верю, – улыбнулся Антон. – Разве ж я могу тебе не верить? – и чтоб не сболтнуть лишнего, в расширившиеся от надежды глаза девушки, поспешно сунул в рот горлышко бутылки с недопитым пивом. С ежедневными визитами явно пора было заканчивать. Тем, или иным способом.
– 4 –
Даже если б Антон проспал, то темная полоска, пролегающая наискосок через обильно спрыснутый утренней росой выпас, от усадьбы Корытко и до самой опушки леса, привела б его на искомое место. Убедившись в том, что Зинаида Лукинична в чем-то права, и Олеся в самом деле никуда не уезжала из села, но дома так и не появилась, участковый решил проследить за ее мужем. И устроенная засада принесла результат. Буквально на следующее утро Иван Корытко спешным шагом направился к лесу, неся на плече косу.
Причем, двигался он в направлении самого запущенного и поросшего терновыми кустами, участка леса, куда местные жители, спокон веку, не то что за грибами-ягодами, а даже за хмызом не ходили.
И вот сейчас, кое-как протиснувшись сквозь злой кустарник, Антон почти выбрался на край очень милой лужайки, поросшей удивительно густой и ровной травой. Полянки, о существовании которой он раньше и не догадывался. Буквально в десяти шагах за спиной Ивана. Отчего вынужден был засесть прямо в колючих зарослях, в недоумении наблюдая, как здоровенный мужик, оглаживает руками ствол, одиноко растущей у весело журчащего ручья, березки, и упрекает дерево в том, что она не поверила ему на слово. И клятвенно заверяет, что не собирается ждать полнолуния, а выручить ее еще сегодня. Право слово, хоть неотложку вызывай.
А тем временем Иван вышел на средину полянки и стал неспешно вытягивать оселком лезвие косы, совершая при этом множество лишних движений, из-за чего лесом пошел такой перезвон, словно в малый колокол били.
Это лицедейство длилось минут десять, но, судя по поведению Корытко, ожидаемого результата не принесло.
– Вот так, да? – произнес он ворчливо. – Прячетесь? Ну, тогда и мы иначе…
Мужик сунул за пояс оселок и решительно взмахнул косой.
– Стой, Иван! Не делай этого!
Вздрогнули оба.
Неизвестно кого хотел запугать или призвать своими замысловатым действиями Корытко, но, участковый уж точно не ожидал узреть в предрассветном лесу Дану. Вот только, без привычного белого чепчика и такого же халата, девушка походила на продавщицу, как королева Елизавета на колхозную доярку. И не только внешне! Она ведь еще и буйно цветущей лужайкой шла, совершенно не приминая мягкую траву – словно скользила поверху.
– Ведь, на самом деле, ты не хочешь навредить нам? – голос девушки больше всего напоминал журчание ручья.
При этом, в легком, полупрозрачном сарафане и с распущенными волосами, Дана излучала такую мощную волну желания, что Антон вынужден был зажмуриться и до крови прикусить губу, чтоб усидеть на месте. Да и то, если б не колючки, в которые он уткнулся лицом, когда дернулся вперед, еще неизвестно – смог бы участковый совладать со своими инстинктами или нет? Оставалось лишь удивляться, как, стоящий почти вплотную к богине вод, Иван может сопротивляться ее чарам.
– Выкосив поляну Дев, Иван, ты прогонишь отсюда всех вил и берегинь, – и лес умрет. А без защиты деревьев – обмельчают озера. И ваш богатый и прекрасный край превратится в сплошные непроходимые болота да топи, где не смогут выжить даже русалки, а останутся лишь болотник с родней, и – шишиморы. А лихо и озева поселятся в домах и овинах Приозерных Ключей. Неужели тебе будет посердцу такая Явь? Без добрых духов?
– Все вы добрые, когда о собственной пользе печетесь, – сердито ответил Корытко. – Я тут как вол три седмицы трудился. Каждую лишнюю поросль, каждый сорняк выполол, чтоб вы могли свободно танцевать и не пораниться, а какова награда?
– Подожди, Иван, – зажурчала в ответ Дана. – За работу свою ты попросил здоровья и долгих лет своей родне. И я выполнила обещанное. Неужто в твоем доме кто захворал?
– Издеваешься?! – вскричал обозленный мужик, в сердцах бросая оземь косу. – Захворал, говоришь?! А это что?! – он ткнул пальцем в пригорюнившуюся березку. – Олеся ж только проследить хотела, за какой надобностью ее муж в лес так часто шастать стал. Я ж ей ничего не объяснил. По нашему с тобой уговору, тайну берег…
Дана пожала плечами, и Антону почудилось даже, что за спиной у нее шевельнулись прозрачные крылья.
– Охранное заклятье мне не подчиняется, и один раз накладенное, действует постоянно, без разбору. Никто из смертных не должен видеть ни этого места, ни – уж тем более, танца Дев. А человек подсмотревший тайну, случайно или умышленно, превращается в дерево. Не она первая, и не она последняя. Думаешь, мало подобных деревьев в лесах? Но, ничего не поделать, много веков тому именно таков уговор был уложен между Навью и Явью, и – утвержден Правью. Да ты, не сомневайся, – Дана легко прикоснулась к руке Ивана. – Олесе хорошо в новом обличие. Год-два погрустит иногда, вспоминая прошлое, а там и позабудет обо всем. Зато, проживет гораздо дольше отпущенного людям веку. Не думая о неизбежной старости и всяческих болезнях. Да и ты, если заскучаешь, сможешь ее в полнолунье проведывать. Лет десять она еще на несколько часов, если захочет, сможет к тебе в женском теле показываться. Причем, заметь, станет она и краше, и – моложе. Вот только с полянки ей уже никак не выйти. Не в моих силах помочь, уж извини. Даже, если ты не то что лужайку выкосишь, а – весь лес сжечь захочешь. Водой клянусь. И потом, знаешь, наказанья без вины не бывает. Олесе больше доверять любимому человеку надо было. Иначе, что ж это за любовь такая, когда все как на ярмарке – доверяй, но проверяй?
– О-хо-хо, – тяжело вздохнул мужик и прибавил, обращаясь к березе. – Что ж ты натворила, дура ревнивая… Как я теперь один, с хозяйством-то управлюсь?
– 5 –
Все было как обычно – откупоренная бутылка пива на прилавке, улыбающаяся Дана за ним и совершенно пустой магазин. Антон даже удивился, что никогда раньше не обращал внимания на эту странность. В какое б время он не сунулся в сельпо, внутри ему ни разу не подвернулся ни один покупатель. Хотя сельпо было на деревню одно, а в Приозерных Ключах насчитывалось почти четыреста дворов. И, значит, желающих прикупить то да се, необходимое в семье или по хозяйству, должно было хватать весь день.
– Доброе утро, Антоша! – приветливо поздоровалась девушка. За прилавком и в форменной одежде работника торговли, она производила не столь сильное впечатление, нежели на лесной полянке, но голос остался прежним.
– Кому-то, может, и доброе, а кому – как придется… – беззлобно прокомментировал ситуацию участковый.
– Ой, ты где так исцарапался? – искренне всполошилась Дана, только теперь разглядев испещренное мелкими и более глубокими ранками лицо милиционера. Все ж, как не старался Антон, а двойное путешествие по кустарникам оставило на нем свои отметины. – С кошкой вместе ночевал, что-ли?
– Объясню… – мужчина впервые за все время обошел прилавок и взял девушку за руки. – Только, если честно ответишь на мой вопрос.
Дана немного смешалась и потупила взгляд, – но, рук из ладоней мужчины вынимать не спешила.
– Спрашивай.
Такая готовность немного остудила праведный пыл Антона, и он спросил совсем не то, что хотел.
– Скажи, мил я тебе?
Дана вздрогнула, зарделась. Кончики пальцев у нее мгновенно похолодели и затрепетали. Но огромные темно-синие глаза глянули Антону прямо в сердце, и невидимый ручеек тихо прожурчал:
– Больше всех на свете…
Ожидаемый, более того – вполне прогнозируемый ответ, все же на некоторое время привел в замешательство Антона, и он, чтобы опомниться, прибегнул к испытанному веками средству. Притянул девушку к себе и крепко поцеловал. Вот только, по неопытности, не сообразил, что оружие это двухстороннее. Поэтому, когда влюбленные смогли разомкнуть объятия, участковый напрочь позабыл все слова из заготовленной заранее обличительной речи, логику построения неопровержимых доказательств, а так же – большинство улик. Да и устраивать допрос с пристрастием девушке, только что признавшейся тебе в любви, даже не ответив на него – было как-то уж слишком даже для самого холодного ума и вымытых рук, тем более при наличии горячего сердца. И он, ни капли не сомневаясь в собственной искренности, прошептал:
– Я тоже люблю тебя, Дана!
Но, почти тут же отстранился и строго прибавил:
– Только это ничего не меняет, и уж во всяком случае, не дает тебе право творить беззаконие на вверенном мне участке! Я понятно излагаю, гражданка?
– Да что случилось то, сыскной дьяк? – в растерянности от столь неожиданного холода в словах любимого, девушка и не заметила, как назвала участкового званием вековой давности. Зато Антон уже был на чеку, и среагировал мгновенно.
– А то ты не знаешь, владычица вод?! Извини, Дана, – продолжил, понижая тон. – Мне пока не приходилось общаться с богами, ни частным образом, ни – по службе… Так что я попросту, без обиняков, коль у нас такая занятная беседа получается.
– Когда говорят не только уста, но и сердца, Антон, нельзя остаться непонятым, и выбирать слова – нужды нет, – спокойно промолвила богиня, по-прежнему оставаясь в облике продавщицы. – Но, именно в эту минуту, я совершенно не понимаю, к чему ты клонишь? Говори – как есть. Что случилось неизвестного мне, или не взятого во внимание?
– Олеся Корытко.
– Ах, вот в чем дело, – облегченно вздохнула Дана. – То-то, ты давеча меня к разговору о жаре и автобусах подводил, а сегодня утром, я в лесу знакомый дух чуяла… Ты был возле Поляны?
– Был. И весь разговор слышал. Но, как видишь, ваше пресловутое охранное заклинание отпустило меня. Не превратило в дерево, как ты объясняла Ивану. Значит – и с Олесей не все чисто? Верно?
– Это с тобой не все чисто, милый, – искренне улыбнулась богиня. – Вот же недалекий вы народ – люди. Напрочь свое былое умение растеряли. Носит на плечах столь мощные обереги, и еще чему-то удивляется? Это – не считая того, что в здешних местах – ты представитель нынешней власти, и никакая иная сила над тобой верху иметь не может. Понятно излагаю? Ведь даже я, Антоша, в своем родном лесу, и то тебя не заметила, а только слабый след почувствовала, – словно ты недавно мимо проходил. Непроходимый, заколдованный кустарник тебя всего лишь чуть оцарапал, а сквозь него даже кабан не проломиться, не то что человек.
– Постой, постой… – помотал головой участковый, непроизвольно хватая с прилавка бутылку с пивом и делая парочку глотков. – Ух… Хочешь сказать, что вы – духи и боги, все законопослушные? Так что ли?
– Не все, – охотно уточнила Дана, незаметно придвигаясь ближе. – Злые обитатели Нави одной только Прави послушны, да и то – когда их сила слабее, и улизнуть никак нельзя. Да и мы – ничем не рискуем. Кто из нынешних знает о нас, помнит и налоги платить требует?
– И много не уплачено? – как породистый охотничий пес тут же сделал стойку Антон.
– Это почти за два века-то? – усмехнулась богиня. – Сам как думаешь?
– Думаю, изрядная сума набралась. Плюс пеня…
– О пене забудь, – тут же охладила его пыл Дана. – Мы не виноваты, что вы вовремя уплаты не стребовали.
– Слушай, солнышко, – приобнял девушку за изящный стан вдохновленный неожиданной идеей, милиционер. – Ваши старшие тоже ведь, наверняка, неохотно с денежками и прочими ценностями расстаются?
– А то… – кивнула головой Диана, обдав при этом молодого мужчину ароматами свежескошенной травы и хвои. – Но, не из жадности. Просто, чем больше сокровищ накопится в недрах, тем мы могущественнее. Собственно и удельный налог Правью был придуман для того, чтоб Навь сильнее Яви не становилась. А все находилось в равновесии.
– Великолепно, – от избытка чувств Антон даже чмокнул девушку в щечку, но попал в ловко подставленные губки и насупился. – Но-но! Не стоит препятствовать работе органов!
– Каких? – невинно поинтересовалась Дана, и Антон, зардевшись, поспешно шагнул в сторону.
– Впрочем, с делом Корытко, ладно, считай, разобрались. А с нами как будет?
– Да как захочешь, так и будет, – совершенно беззаботно ответила Дана. – Можешь в жены меня взять, а можешь – так любить. Для нас условности значения не имеют. Лишь бы чувства не остывали.
– И долго?
– Что долго? – не поняла девушка.
– Как долго ты – бессмертная богиня, собираешься жить вместе с обычным человеком. Ведь мне даже не век, а гораздо меньше отведено времени. Десяток-другой пройдет, а дальше – станешь нового любимого искать? – брякнул в сердцах и тут же пожалел о сказанном. Потому, что лицо Дианы пошло красными пятнами, а глаза налились злыми слезами, и девушка решительно освободилась из рук Антона.
– Да ты кем меня считаешь? – воскликнула негодующе. – Запечной лярвой?!
– Стоп, милая! Извини! – он спешно вернул любимую обратно в свои объятия и нежно чмокнул в макушку – Увлекся, погорячился! Но и ты меня должна понять: я ж в этих тонкостях ничего не понимаю. Попробуй без протокола разберись. Объясни проще, без обид. А то, если мы сейчас общего языка не найдем, то потом – гораздо сложнее станет.
– Хорошо… – Дана плотнее прижалась к плечу мужчины. – Пойми, любовь – это наивысшая награда и наказание, а ее правила одинаковы для обитателей всех трех миров. Тем более, что возникает она лишь здесь – в Яви. Связав наши жизни воедино, я стану обычным человеком. Вспоминая о своей божественной сущности лишь в те редкие праздники, когда никак не обойтись без моего личного участия. И только, после смерти телесной оболочки, ко мне память возвратиться. Но, к тому времени и твоя душа уже обретет иное пристанище. А если ты сейчас подумаешь и собираешься брякнуть о том, что любовь дается нам в каждом воплощении, и ты для меня лишь очередная игрушка – я обижусь всерьез и надолго.
– Это как раз можешь и не объяснять. У всех женщин муж – первый мужчина в ее жизни, максимум – второй. И мне подобная чушь абсолютно до лампочки. Ведь ты мне посердцу пришлась гораздо раньше всей этой чехарды вокруг Полянки. Кстати, не подскажешь, с кем мне нужно пообщаться на предмет обмена части задолженности Навью обществу Приозерных Ключей – на возвращение жены Корытко? Пока я еще не обвенчался и все помню? Только не впаривай мне, что раз наложенное заклятие, никто не в состоянии снять. Как сказали наши мудрецы: «что построено, то завсегда сломать можно».
– 6 –
Летний знойный полдень, чуть шевеля кокетливыми занавесками, беспардонно захватывал кабинет участкового милиционера, лениво вползая внутрь помещения, сквозь широко распахнутые окна.
Молодой белобрысый мужчина в форменной милицейской рубашке и золотым, покрытым замысловатыми рунами, обручальным кольцом на руке, с наслаждением отхлебнул из запотевшего стакана холодный мятный чай, с плавающими в нем кусочками льда и стал перечитывать собственноручно написанный более привычным, нежели печатная машинка, гусиным пером текст рапорта.
«…а потерявшаяся накануне Петрова дня, в лесу, гражданка Корытко Олеся Дмитриевна, была найдена силами милиции, с привлечением общественности, в соседнем овраге, который не смогла покинуть самостоятельно, в силу вывихнутости нижней конечности, а именно – левой ноги. Инсинуации по поводу ее, якобы отсутствия в течение более длительного времени, не имеют фактического подтверждения и рассматриваются, как сплетня…»