Как будто кто-то выключил свет и забыл, где включатель. И теперь всегда будет темно. Через окно по-прежнему пробивается свет фонаря, по улице ходят люди, но их жизнь уже не касается обитателя тёмной комнаты. И дверей наружу не осталось.
Последнее время, и не небезосновательно, мне кажется, что кого-то из моих друзей не существует. Теперь осталось лишь выяснить – кого именно. Это не могут быть друзья, которых я знакомил, потому, что масштабы моей катастрофы не столь велики. Это не может быть кто-нибудь из моих одноклассников или старых знакомых – ведь раньше я был обычным человеком. Следовательно, делал я выводы, полулёжа на диване в тёмной комнате, мой несуществующий друг не был мной ни с кем познакомлен и встречался со мной в немноголюдном месте. Конечно, возможен вариант, когда я говорил с моим несуществующим товарищем в магазине, например. Но тогда окружающие непременно бросали бы в мою сторону подозрительные взгляды, а ничего такого, при всей моей наблюдательности, я не замечал. При слабом свете фонаря с улицы я нащупал в столе ручку и листок бумаги и набросал следующий план:
Музей:
В.В. – директор ?
Возможно, не существует потому, что я разговаривал с ним только раз в его кабинете без присутствия посторонних. Подумав, я вычеркнул его из списка, потому, что именно он принял меня на работу. В существовании, простите, в реальном существовании моей работы я пока ещё не сомневался.
А.Н – убощица ?
Старушка в малиновом платке, однажды угощавшая меня пирожками. Мы говорили с ней нечасто, ограничиваясь лишь «Здрасте», «Плохая сегодня погода…», но всегда без свидетелей. Складывалось впечатление, что в музее она общается только со мной. Её я подчеркнул двумя жирными чертами, обещая себе проверить в ближайшее время.
Смотрительницы исключались сразу потому, что все они ( в количестве пяти штук) прекрасно знали друг друга с пелёнок и жили чуть ли ни в соседних домах.
Не музей
Я долго думал, как обозначить свою жизнь вне работы, и из всех определений больше всего подошло только Не-работа. Итак…
Девушка из магазина – вполне возможно.
В магазин индийских безделушек кроме меня почти никто не заходит. Кому сейчас нужна эта рухлядь?
Смотритель кладбища – вполне возможно.
На следующий день я вышел в приподнятом настроении в очередной раз удивившись тому, что у меня нет своего почтового ящика. Квартира номер семь – есть, а ящика нет. Письма, правда, не приходят, но скорее всего именно потому, что почтальону некуда их складывать. На вопрос - что первее, курица или яйцо, я всегда отвечаю гнездо.
Смотритель кладбища ещё спал, индийского магазинчика я так и не смог найти, хотя прекрасно помнил, что он должен находиться в торце дома 45 по Сиреневой улице. На работе смотрительницы следили за посетителями и я решил им не мешать. Уборщица как всегда подметала вестибюль и на моё «Здрасте» что-то пробормотала себе под нос. Потом я зашёл к директору, но тот был слишком занят. «Кажется, всё в порядке», – подумал я, выходя наружу сквозь дверь.