Я ехала домой, душа была полна
Неясным для самой, каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.
Романс. Слова и музыка Марии Пуаре
Когда осенним утром за окном сыпет ипохондрический дождь, почему-то совсем не тянет начинать новую жизнь. Ну совсем…. Даже перед дулом, под ножом и с кулаком у носа.….Начинать жизнь, которую в полуобмороке нарисовала накануне, в такие дни категорически нельзя. Нельзя и точка!
Дурь, конечно, но в голову лезет другое - хорошо бы, например, скоропостижно потерять здоровье. Ну, так - часа на два, пока в родном до нервной икоты офисе не начнётся кипучая деятельность, и все коллеги не поймут, что кипеть и действовать они будут без тебя. И вот тут уж, после звонка шефу… Ясное дело, он прикажет, чтобы ты не смела появляться и жестоко инфицировать остальных тружеников… Ну и пусть приказывает. Да ещё таким недовольным тоном, будто разговаривает с симулянткой….Эксплуататор тоже…Пусть…Зато после этого есть шанс со спокойной совестью обнаружить, что хворь сделала ручкой, свалила в простуженные коридоры улиц, утонула в сопливых водостоках Впереди – целый день отодвинутых планов, заслуженной лени, кофейно- бутербродного беспредела, и полного пофигизма к пеплу сгоревшего честного слова.
Так думала Настя ещё сквозь сон , но с полным ощущением свалившегося на голову понедельника и тёплого Мишаниного бока рядом.
Уткнулась носом в Мишанину подмышку и стала ждать. Ничего не болело, не ныло, не чихалось и не кашлялось. Зевнула. Ну, что же, мамочка может порадоваться – железное здоровье не купишь. Уже семь утра. Пора бы….Ну, давай же! Щёлкнула пальцем по Мишаниному лбу. Что с ним сегодня? Смотрит и молчит. Ну, ладно…
- Хочешь, я тебе помогу? Только не хнычь потом.
Кулачок мягко поразил Мишанин пупок.
- Я встретил де-е-евушку, полуме-е-есяцем бро-о-овь, На щечке ро-о-одинка и в гла-а-азах любо-о-овь,- влажным тенором потекло в уши, поднялось к потолку, улетело в дверь.
- Ну, вот… Встретил и встретил, с чем и поздравляю. Дождалась. А чего это у неё любовь в глазах? Только встретились и нате вам… Враньё! Какая скука! Этот дождь ещё….
Сдёрнула одеяло и посмотрела на свои длинные ноги:
- Что во мне не так, а? Эй…. Мишаня, скажи… Да ладно, можешь и не говорить, я сама знаю. Родинки нет. Вот такая фигня, Мишаня. Дождь ещё этот… Ну и чего ты всё потолком любуешься, знаешь, вот подумала… Всё- таки сегодня закручу новый виток жизни, раз заболеть не удалось. Чуешь? Ага…В Интернете вычитала, как сделать её, жизнь, под себя, и дождь этот сделать, и осень, и темноту.
Зашептала в его ухо:
- Кирюша говорит, что мне влюбиться надо. Вот так просто – взять и… Что? Ты не в курсе, кто такая Кирюша? Да Кира это, подруга моя. Ну, ты и тормоз. Это же она тебя приволокла. Сказала, хоть выслушать будет кому и по утрам будить. А ты, молоток, слушаешь и не возражаешь. Вот смотри… В кого можно влюбиться на службе? В шефа? Ой-ля-ля…тут цель не только не оправдает средства, она их лишит. Короче, вылетишь в три шеи, а на четвёртую шарфик не на что будет купить. Не-е-е, не клюнет..
В коммерческого директора? Конечно, он ничего, с первого взгляда прямо мачо, но на самом деле какой-то обезжиренный. Представь, обожает акты сверки и в глаза не смотрит.
Ну кто там ещё? Прикольные мальчики менеджеры? Ну, это вообще нереально - пишут на олбанском и мрут, как мухи, без мобильника.
А охранник…. Здоровый такой амбал. Голова с яблоко, плечи – во – брёвна, под пиджаком, который лопается на животе. Брррр! Ты не поверишь, но он говорит, ха-ха-ха, послушай только: «при отходе с работы, ложте ключи в свои дырки на щите». На обед уплетает что-то вонючее из стеклянной банки, кажется, чесночные котлеты с макаронами. Не женатый, правда, но тоже не факт. Так что, по всему выходит, не по кому сохнуть.
Зевнула: - Дождь кончается вроде.
Сползла с кровати прямо в пушистые тапки, потянулась по-кошачьи…. Душ, завтрак, звонок маме – всё, как положено.
Уже перед зеркалом сообщила:
- В общем, я тебе откроюсь, Мишаня. Зацени! Только, чур, не ревновать! Два! Два условия нужно соблюсти. В общем, во-первых, поливать фиалку – пятнадцать капель каждое утро и приговаривать: расти, расти, мол, цветочек, расцветай моя любовь.Во-вторых, каждому, каждому встречному мужчине как бы посылать мысленно: «я люблю мужчин, я люблю себя, я обожаю секс». Вот так, милый. Правда, умора?
Настя сощурилась и щёлкнула по носу своё зеркальное отражение. На неё смотрела русоволосая, хорошо скроенная девица с истекающим сроком годности, как считает её подруга Кира. И срок, и подруга побуждали к действию. – У тебя два выхода: или перекраситься в блондинку, или двинуть на курсы личностного роста.
Настя на крючок не попалась – ни двинулась, ни перекрасилась, ведь она не хуже других – совсем не уродка и не дебилка, без лишнего веса, дурных привычек и всяких там больных фантазий. А может, даже лучше некоторых очень продвинутых. Правда, недавно один тип назвал её терпеливым созданием, но Настя так и не решила, плохо это или…очень плохо.
Одно было ясным, как божий день – все её ухажеры - любовники проваливались сквозь землю ровно через месяц. Оно и понятно – мёд съеден, осталось вылизать банку, а это уже не так сладко.. Но самое смешное, что она при этом счастливо переводила дух – наконец-то, хорошего понемногу, не всё коту масленица, да здравствует свобода и спокойный ночной сон.
- Ну, это темный лес и куча дров…. А ты бревно, - ругалась Кира.
Вообще-то, она, конечно, вовсе не ругалась, а просто всегда ляпала что попало.
Подруга была красивой, весёлой, работала секретарём в суде и знала всё о серийных маньяках. Насмотревшись судебных спектаклей, пыталась изобразить следователя.
- Может, тебя кто обидел на уроке физкультуры? Приставал, то, сё…
- Иди ты, - отмахивалась Настя, но Кирюша смотрела с подозрением, явно мечтая разгадать в Настиных глазах какую-то страшную педофилическую тайну.
Сегодня ради чистоты эксперимента Настя пощадила своё лицо – макияж был прозрачен и наивен, как у семиклассницы. Серый джемпер, как у офисной уборщицы Тани, серые брюки и кроссовки.
Минуты две ушло, чтобы откапать фиалку и поразить её пафосом заклинания.
На прощание Настя заглянула в спальню:
- Пока, пока друг. Не скучай без меня.
Посмотрела на недавно подаренную родителями машину, скучающую у подъезда – нет, сегодня только в метро, где ещё можно поупражняться в любви? Шла легко и красиво – нога от бедра, но потом вспомнила, что не это главная фишка в сегодняшней игре.
- Я люблю тебя небритый крючок в заляпанном плаще, и тебя люблю, ароматный бомж, и тебя старшеклассник с голодными глазками, и тебя, лысый пряник, и вон тех с опухшими рожами и бутылкой пива на троих – у подъезда, и дедульку с авоськой….Уфф!! В обчем, всех, а особо себя и секс.
***
В метро всё продолжилось, но уже на утихающей волне. Стали вклиниваться мысли о бутерброде с сыром и кофе, мелькали в голове строчки из недоработанных документов, всякая дребедень про морщинки у глаз и шикарную Кирюшину шубу.
Настя пыталась собраться и вынырнуть из омута, но мыслительный процесс от этого только нагло распухал и лез даже из ушей, потому что она услышала голос.
- Наивная ты, девица. И поступаешь неграмотно. Разве мужчин и секс завоюешь вот такими тирадами робота? Талдычишь, а не любишь, совсем не любишь.
Ну. вот….. Глюки, подумала Настя и прослезилась.
Кто-то царапнул её по рукаву куртки и зашелестел:
- Не глюки это. Не лги себе, Анастасия.
Слева сидела старушка в отпадной шляпке с полями-лепестками – прямо засушенная ромашка. Аккуратная, седая, брови - чёрными ниточками, глаза такие голубые, что захотелось сдохнуть – на что старухе такие.
- Небо уже близко, вот и цвет такой, - сказала соседка и захихикала. - Ты почему не интересуешься, как это я мысли твои угадываю?
- И как это Вы угадываете? - спросила Настя и мгновенно вспотела.
- А….. так я тебя и созналась….Сейчас вообще не об этом надо рассуждать. Вот ты хочешь взаимной любви, милочка… Да? Хочешь, так сказать, постельных праздников…. «Люблю мужчин, люблю себя, обожаю секс». – передразнила старушка и постучала кулачком себе по лбу. – Ну нет слов… Непростительная дурость. Чтобы тебя кто-то полюбил – будь это человек или вещь, нужно освободить место…
- Какое место? Где? И зачем мне любовь вещей?
- Место среди…. Рядом. Между…. Поняла? Чтобы не ползла невидимкой, а облаком заполнила, не искрила, а пожаром зашлась. Вот тебе и место. А про вещи…. Если они тебя невзлюбят, пиши пропало - потеряешь или выбросишь, или продашь, или не купишь.
- У-у-у, как всё психиатрично, - протянула Настя и отодвинулась. – Погулять вышли? В больнице сейчас макаро-о-оны дают…
Слегка подкрашенные губы соседки обиженно согнулись морщинистой подковкой:
- Думаешь, я безумна? Нет, просто ты глупа. Глупа и неуверенна. Узнаю себя в молодости.
- А кто Вам позволил….
- Так разговаривать с тобой? Ты и позволила, только не здесь. Послушай…. Вот представь…. Как некоторые люди заходят в помещение? Как тени или бочком, их никто не замечает. А другие? Врываются. Их не обойдёшь. Они делают себе место, хотя и не знают об этом.
- Так это ежу понятно…Э-нер-ге-тика. Знаем, проходили. Она или есть, или нет, и от тебя здесь ничего не зависит.
- Ещё как зависит…. Можно мечтать о месте, а думать о морщинах и шубах, а в результате – ноль. Не трусь. Сделай себе место, сделай себе место, сделай себе место, сделай себе место…
Настя посмотрела с испугом:
- Заело, что ли?
- Не груби, девочка.…Что ты понимаешь? Ты вообще сейчас пустая. Для начала заполнись. А то канитель одна, не жизнь.
- Как это?
Старушенция выпрямила спину и разразилась монологом, театрально жестикулируя и подвывая:
- Хотя бы призадумайся. Что ты хочешь? Кого именно хочешь? КАК хочешь? Где? . Как бы тебе это объяснить? Вот ты на пляже. Народу полно, как говориться, яблоку некуда упасть. А ты стоишь, гордо подняв голову, и просто хочешь это свободное место. Понимаешь? Не словами в уме играешь, не локтями расталкиваешь, а ХОЧЕШЬ. И кроме этого желания ничего больше нет. Ты сама – это желание. И место появится сию же минуту. И никакого насилия.
В заключение она даже перекрутилась в талии не хуже Волочковой. Стараясь заглянуть в глаза, почти тюкнула носом Настин подбородок:
- Надеюсь, понятно, милая моя, что пляж – это лишь декорации.
Настя встряхнула головой, вернула актрису погорелого театра на насиженное место и отвернулась. Соседка её раздражала и пугала.
- Да не слушайте Вы эту маразматичку, - вступил в разговор пожилой краснолицый мужчина напротив, похожий на усталого депутата, и с любовью погладил лацканы светлого костюма-тройки. – Что? Где? Когда? Знатоки, бля…Дерьмо - эта ваша философия. Главное – это умение постоять за себя.
- Фу! Как Вы грубы и невоспитаны! А почему бы и не прислушаться?- сморщилась «ромашка» и с презрением посмотрела на дорогие штиблеты незнакомца.
- А потому…. Дело. Вот, что наполняет. Ничего больше не захочется. И не фукайте мне тут!
- Я не фукаю,
- Нет, фукаете, фукаете.
- Фукать - нукать, - храбро продекламировала кудрявая девочка лет семи, в белом берете и смешных круглых очках.
- Точно! Ты поэт, дитя моё! Именно это я и подумал.
Кудрявая оказалась прямо перед носом Насти. Поправила очки:
- Тебе будет больно.
Мужик почесал живот и сделал принципиальные глаза:
- А вот это уже упадничество. Понимала бы чего. Ты ещё посоветуй спрятаться и ждать.
Девочка испуганно шепнула:
- Да, спрятаться и ждать. И не будет больно.
- У вас тут ток-шоу что ли? – изумилась Настя. - Не лезьте в душу.
- Со скуки можно удавиться. Что ещё на хрен за душа?- зевнул мужик. – Мой совет: вечером стакан водки и всё, как рукой…
- Прошу не выражаться. Ду-у-ушу нужно бере-е-е-ечь. Я тебе помогу, Настасья. - с видом умирающей графини, промолвила оскорблённая женщина и плюнула в сторону краснолицего.
- Будет больно, - заплакала девочка.
Когда объявили следующую станцию, Настя решила выйти не прощаясь, но собеседники уже исчезли. В вагоне вообще никого не было..
Вот ужастик-то! Они же мне приснились… Сто пудов, приснились. Настя облегчённо выдохнула и шагнула на перрон.
За дальней колонной, почти у эскалатора увидела шляпку-ромашку, зачем-то побежала к ней, но толпа растворила в себе не только ромашку, но и саму Настю.
***
На работе она продолжила работу над заданием и мысленно перебрала на предмет обожания всех сотрудников мужского пола. Правда, теперь старалась - сначала с грехом пополам, трусливо, а потом всё ярче прочувствовать то, что говорила, и в конце концов как-то даже прониклась и слегка рассиропилась от любви ко всем подряд, и уже готова была лопнуть от гордости за вселенную, звёзды, планеты и их обитателей.
Во время обеденного перерыва то же самое проделала с посетителями кафе, а когда встала из-за стола, услышала вдруг:
- Иди, иди отсюда, шлюха крашенная.
Она обернулась на голос. Из-под выщипанных бровей на неё смотрели злые глазки толстой бабы с отвисшими щеками. Она держала за рукав хлипкого, поношенного мужика, который с голодным упоением заталкивал в рот кусок пирога. Толстушка ещё раз попыталась убить взглядом и заботливой, явно жёниной рукой вытерла мужику рот бумажной салфеткой.
Настя сначала психанула, а потом заржала так, что мужик с пирогом чуть не подавился и громко икнул.
Набрала номер подруги и взвыла, глотая слёзы радости:
- Кирюша, родная моя, меня только что обозвали шлюхой. Представляешь?
- Да, ты что? Кто-о-о? Тётка?– заорала подруга. – Смерть мухам! Значит, ты на верном пути. Полная чичи-гага, как говорит мой племяшка.
- Слушай, у меня уже мозги набекрень. Послала? Да ты что? Я на эту тётку и не думала злиться. Да, да…. Начинаю делать себе место, - созналась Настя и обвела пальчиком воображаемый круг. - Какое, какое… Место. Потом расскажу. Только оно пока не совсем моё, - добавила она после того, как отключила телефон.
В конце рабочего дня Насте стало мерещиться, что все офисные дамы смотрят на неё то ли с завистью, то ли с ненавистью, словно только что получили доказательства, что она тайная жена Александра Домогарова и лучшая подруга Ксюши Собчак. Самой отпадной была реакция уборщицы Татьяны, которая, нервно заигрывая с половой тряпкой, бросала на Настин серенький джемпер взгляды разъярённой тусовщицы, которая обнаружила на дискотеке точную копию своего наряда.
Надо ли уточнять, что теперь все служебные дела были брошены на алтарь «деланья места» по рецепту »ромашки», и Настя, естественно, не очень удивилась вызову на ковёр. Шеф тряс перед ней бумажками, тыкал в расчёты и подписи, но бастион Настиного решения довести до конца начатое был нерушим. В конце концов, не уволит же он её за какие-то три дня невменяемости. Может, у неё несчастье какое или болезнь…Она видела, как сочно шмякаются друг об друга губы Борисыча и чувствовала, что кроме дубового заклинания в голове нет ни-че-го.
- Я обожаю секс, - вдруг вырвалось вслух.
Начальственный гнев сожрал неслабый столбняк, а Настя больно прикусила язык. Александр Борисович замер, прикинувшись восковой скульптурой, умолк и, понимающе улыбаясь, принялся эротично теребить свой фирменный галстук. Махнул рукой, как будто отгонял привидение:
- Идите, идите уж… Потом договорим.
Ну вот, привет родителям. Я, кажется, сошла с ума, подумала Настя, сегодня же и выгонит.
Через пятнадцать минут шеф вызвал её по телефону на важный разговор. Теперь он был без пиджака и явно освежён новой порцией парфюма.
- Анастасия Сергеевна, вы очень ценный работник, но Вам необходимо вникнуть в некоторые специфические вопросы, - торжественно оповестил, поднимаясь из императорского кресла.- Это расширит круг Ваших обязанностей, конечно, но даст и ощутимую…Хм… Выгоду. Если хотите, я сам, лично введу… - подошёл вплотную и подбоченился. Из-под манжет рубашки робко вылезала чёрная шерсть. - В суть, так сказать. Может, поужинаем где-нибудь?
- И Вы там же и введёте?- спросила Настя и опустила глаза.
- Ну, не знаю… Может, не за ужином, а чуть позже, так сказать, - смутился Борисыч, но на всякий случай расставил ноги на ширину плеч.
- А молодая жена? – расхрабрилась Настя. – Она мне ничего после этого не введёт в мозг? Почти каждый день в офисе вырисовывается.
Глаза Борисыча слились с бровями:
- При чём здесь жена?
- Да в общем, ни при чём, Александр Борисович. Я подумаю над Вашим предложением.
Настя вышла из кабинета красная и посмотрела в зеркало на стене с отвращением и удивлением. Блииин, что же будет? Зачем мне это место?
За час до отплытия домой Настя подвела итоги восьмичасовой разминки. Генеральный предложил ресторанную вводную лекцию. Один – ноль в его ворота. Правда, грозило удаление. На штрафскамейку. Коммерческий директор притащил из буфета кофе с ватрушкой - о, эта ватрушка в его руках казалась бриллиантом, и уточнил: - вот, так сказать – для повышения производительности. Мальчики - менеджеры вдруг обнаружили, что она работает здесь уже год, и это вообще клёво, и даже круче - аццкий сотона, и с этого момента они все её френды. Вот такие были достижения. Ну, и что? Все они не стоили одного Мишаниного уха.
Заявилась на чай нахальная и корпулентная Нина Николаевна из бухгалтерии. И, как всегда, придавила видением ненавистного детского сада с запахом подгоревшей каши. Она выпила три чашки зелёного и по-матерински ласково посоветовала прибивать брюки к ягодицам: - Гвоздями, милочка, гвоздями. Задницы-то совсем нетути. Шутница захохотала, а Настя, кротко смахнув крошки с её юбки, возразила:
- Ну, что Вы, Ниночка Николаевна, какие гвозди в мою жопу? Я пользуюсь скрепками. К тому же вдруг приспичит оголиться…
- Это где же ты оголяться надумала в рабочее время? Дерзишь? Щас в угол поставлю. Хахахаха, - Нина Николаевна сделала шаг и грудью притиснула Настю к сейфу.
- В сортире, дорогая, исключительно там, - мужественно пропищала Настя и застегнула маячившую перед носом верхнюю пуговицу на шифоновой кофте бухгалтерши, - Идите-ка Вы….Аффтар… выпейте йаду. К станку! Ещё успеете дебет с кредитом свести.
Кабинет утонул в тишине. Стало слышно, как в животе у Нины Николаевы забулькал только что съеденный пирожок с капустой.
Настя напружинилась, выдохнула смелое »ха» и сбежала из плена к своему столу.
Нина Николаевна промолвила: - А чё это с ней сегодня? Осмелела, однако, – и крутанула толстым пальцем у виска.
Настя отдышалась, мысленно выдала себе похвальную грамоту и вспомнила, что охранник Дима никак не вписался в ряды жертв эксперимента. Желание реванша над котлетоедом толкнуло на приступ. Она вошла в его каморку. Дима, ужинал, развалившись в кресле.
- Ночное дежурство? – спросила Настя и села напротив.
- Угу.
- А что кушаете? Котлетки?
- Угу.
- А хотите пирожков к чайку, - уже плаксиво спросила Настя, увидев , что Дима наливает кипяток в кружку.
- Не-а.
- Да… Вы очень разговорчивый, Дима.
- Угу.
- В качалку ходите?- стараясь выказать восхищение, потрогала бицепс.
- Угу.
Настя вдруг поняла, что ей параллельно, что он подумает, и хрипло пропела:
- Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо. Может дам, может, дам, чё ты хошь… Вот… Старинная русская народная песня.
Он долго молчал, изумлённо взирая на Настину ключицу. Поднял глаза. Глаза у него были зелёные, зелёные.
- Это Вы скажите, чё вам надо. Бабкину изображаете? Весь день смотрите, смотрите, как в музее. Короче, чё я вам мамонт в вечной мерзлоте?
- Я смотрю? Ё-моё… Вы хам. Вы не мамонт, а… Жвачный хомяк.
- Хомяки – грызуны.
- А вы жвачный. Мне девчонки все уши прожужжали, что у вас харизма есть. Враньё! Совсем нет. Только плечи и два метра роста.
- Харизмы, говорите, нет? Зашибись.. Я сейчас от вас зарыдаю. Хотите покажу? Она у меня не слабая такая, с размерами.
- Трижды хам. Не надо ничего показывать. Я таки-и-ие видела, Вам и не снилось. Вот!
- Да, ладно….Видела она….Андерсен…Не врублюсь никак…А чего это ты сегодня меня мордуешь? Год не здоровалась почти, и вот – здрасте, я ваша тётя, харизму ей подавай. Колись, давай, чё задумала?
- Мне от Вас ничего не надо и не тыкайте и… ешьте свои котлеты с макаронами. Я ухожу.
- С бобами, мисс, - услышала она уже у двери. – Котлеты с бобами.
- Поздравляю! У вас будет ароматная ночка, - прошипела Настя и хлопнула дверью.
***
Как доехала до дома, Настя не помнила, об упражнениях забыла. Хотелось выть от боли. Вот это облом! Чтоб ты обожрался бобами и биодобавками, хомяк! Чтоб у тебя живот вспух, мамонт накаченный.
Вдруг вспомнила старушку. «Сделай себе место, сделай себе место…» Нужно представить… Кто? Какой, где? Как? Заполнить себя…. А как это?
Перед глазами замелькали голливудские любимчики, актёры дорогого сердцу отечественного кинематографа, друзья детства и учителя, соседи и работники ЖЭУ. Она выбирала. Ничего не получалось. Вместо белозубых улыбок и аристократических носов виделось совсем другое: окруженный банками с котлетами на неё сердито взирал двухметровый, зеленоглазый «хомяк» в черной футболке. Рядом с ним шевелилось что-то огромное и светлое. Оно медленно подползло к Насте и просочилось внутрь. Настя превратилась в лёгкий, но прочный воздушный шар, готовый взлететь в небо. Так это и есть харизма, догадалась Настя. Какая хорошая, просто обалденная харизма. Не чужая.
Она очнулась. Заевшей пластинкой дал о себе знать Мишаня:
- Я ехала домо-о-ой, душа была полна-а-а-а….. Я ехала домо-о-ой, душа была полна-а-а-а…. Я ехала домо-о-ой, душа была полна-а-а-а
Настя вспомнила кудрявую девчонку в метро и заорала:
- Замолчи, замолчи, замолчи!
Мишаня в ускоренном темпе перекочевал на комод. Стеклянные глазки обиженно уставились на обои, но из его плюшевого нутра всё лилось и лилось, заглушая дробь начинающегося дождя:
- Я ехала домо-о-ой, душа была полна-а-а-а
Пытаясь представить полную душу, Настя потрогала освободившуюся подушку и помечтала о новых бровях, которые обязательно сотворит завтра – полумесяцем.
Потом долго смотрела в окно. Внизу, по тротуару, прячась под зонтами, шли мужчины и женщины. Разные. Красивые и не очень. Богатые и не совсем. Старые и молодые. Что они знают друг о друге? Чего хотят?
Взгляд упал на горшок с фиалкой. Вылить в поддон стакан воды не составило труда. Никаких капель и дурацких пипеток!
Настя набрала номер и тихо спросила:
- Мама, а как ты готовишь котлеты? Поздно? Прости, но мне очень, очень надо…