Такая уж была традиция у всех Мхов – раз в год приезжать в гости к прадедушке. Звали его Мох, он любил влажные леса и болота, и борода его ближе к подбородку будто бы слегка позеленела. Вадько и Глебко принадлежали к малому ответвлению рода Мхов, даже и не ответвлению, а случайному ответвленьицу. Ехали к старику со скрипом на телеге. Сидели, глядя на спину коняги, и ворчали – такая уж была фамильная черта у Мхов.
- Беда, как тоскливо. Два дня скуки, - басом бубнил Глебко. - Когда же он отменит эту дурацкую традицию?
- Ты купил подарок дедуле, солнышко? – вдруг спросила мама.
Предку нужно было что-нибудь подарить, не потому, что в его возрасте ещё хотят безделушек на полку , но согласно всё той же традиции.
- Мам, я Вадичу деньги дал, – развёл руками Глебко.
- Он сказал на леденцы, - пропищал младший брат. – Вот я и купил Дусе и этой, как её, с козой…
Встречал их Кукуш, один из младших детей плодовитого Мха, прилепившийся к предку за отсутствием своей семьи. Все так его и звали – Пустоцвет.
- Вы последние. Долго ехали, голубцы. И уберите свою кобылу – целый двор заслонила.
Под вечер родственники перебрались из отведённых им чердаков и кладовок в зал большого стола. На возвышении вроде трона, собственно за большим столом, дремал предок, остальные теснились по лавкам и получали харчи в свои плошки.
Вадько и Глебко сели подальше с сомнением глядя на Мха.
- Его хоть разбудят, когда я буду стишки читать? – Глебко смущённо добавил. – Ну, вместо подарка.
Он так и не знал, что будет рассказывать предку. Но, выйдя и увидев, что никому до них со Мхом дело нет, бодро пробубнил:
Тузик Жучку взял под ручку,
И пошли они плясать,
А Барбосик старый пёсик
Стал на скрипочке играть.
Получилось весело и даже подходяще к случаю, в углу кто-то отплясывал. Одно обидно, Мох, похоже, Глебко и не заметил. Смотрел куда-то в стенку тусклыми глазами и подёргивал рукой с кольцом. К кольцу Глебко сразу пригляделся – толстое, блестящее с тёмно-фиолетовым камнем.
Вернулся к своим, заметил, что кто-то съел его харчи и совсем приуныл. Вадько пискнул в ухо:
- Ну, как? Расшевелил старика?
- Никак. Живёт сам по себе.
- Совсем? Но чем-то он хоть интересуется?
- Он интересуется только собой. Тоже мне, важный Мох. Уважать-то его не за что, – Глебко осенило: – Тряхнём стариной.
В детстве братья были не то, чтобы нечисты на руку, но любили повеселиться. На базаре Вадько засовывал конфеты за щёку, надеясь угостить девочек. А Глебко захватывал предметы поинтересней – яблоки, маленькие деревянные ложки и свистульки. Почти всегда мама отбирала у Глебки добытое, Вадька, если его начинали ругать, попросту проглатывал сладости.
- Дедушка, прости нас! - голосили братья, чуть не бухаясь прадеду в ноги. – Мы не со зла, мы любим тебя, мы…
Пустоцвет замахал руками: «дедушка обедает», но прыткие ребята вытолкали сухонького старичка за дверь. Подошли к предку, сидящему неподвижным идолом. Маленькие глазки Мха безразлично смотрели из-под дряблых век.
- Мы … мы шутки ради взяли твоё кольцо ночью, а оно рассердилось и…и, – верещал Вадько.
- Стало зелёным. – сказал Глебко, протягивая прадеду фамильное кольцо.
Мох так и не смог разобрать, что говорили братья. Ну да, они, кажется, нашли потерянное кольцо. И старик машинально, уже в полудрёме, протянул руку.