Подарок ко дню рождения Арахеса.
"Нет мира кроме тех, к кому я привык
И с кем не надо нагружать язык,
А просто жить рядом и чувствовать, что жив."
Ночные Снайперы, «Рубеж»
- Приехали.
Эра расплатилась с таксистом и вышла из машины. Такси тут же исчезло в огнях ночных улиц. Девушка полезла в карман за мобильником…
И обнаружила, что телефон пропал.
Методично обыскав все карманы, Эра пришла к выводу, что мобильной связи она теперь лишена.
- Пррелестно, - пробурчала она, закуривая. – В чужом городе без связи. Просто прелестно.
Оглядевшись вокруг, она увидела мужчину, идущего вдоль забора.
- Простите, - она подошла к нему. – Не подскажете, где здесь улица Бернелева?
- Это на другом конце города, - удивился мужчина.
Эра опешила. Ах, таксист! Ах, мерзавец!
Как назло, зарядил дождь. Девушка выругалась. Её багаж благополучно посеяли в аэропорту, так что у неё не было даже зонтика. Машины по улице не ходили. В панике оглядевшись вокруг, она увидела трамвайную остановку. К которой как раз подъезжал трамвай, приветливо светящий номером «29». Колебалась Эра недолго.
Забежав в трамвай, который оказался пустым, она заняла последнее сидение и уставилась в окно. Рано или поздно, рельсы должны были выйти к оживлённой улице. Там можно взять такси и наконец-то добраться к дяде…
Эра не смогла уловить момент, когда её начало клонить в сон. Но спустя десять минут, она уже посапывала, уткнувшись носом в стекло.
***
Когда она проснулась, в лицо бил яркий солнечный свет. Эра протёрла глаза и с ужасом уставилась в окно.
Снаружи простиралось бескрайнее поле, заросшее ковылём. Сколько мог охватить взгляд – пустынная равнина до самого горизонта. Трамвай ехал, постукивая на стыках рельс.
«Где, чёрт возьми, я нахожусь?!»
Рядом с Эрой сидела пожилая женщина. Она была одета в изношенное пальто и видавшую лучшие времена юбку. Женщина смотрела в окно с выражением глубочайшей тоски на лице.
- Простите, куда мы едем?
Женщина перевела взгляд на Эру. В её глазах не было ничего – пустота и уныние.
- Никуда. Нет ничего и никого, и люди… людей тоже нет. А они были? Я думала, что были. Оказалось – нет. Кому мы нужны? Кто подойдёт, спросит, поможет? Никто. Столько лет, столько стараний, столько усилий… пустота. Мы никому не нужны, и нам никто не нужен.
Эра в страхе смотрела на женщину, которая говорила, тупо уставившись в окно.
- Сын, дочки… они не хотят меня знать. Они ушли – и исчезли, и не было их никогда. Я не растила их, не кормила, не водила в школу, не выпускала из института… муж умер и не ждёт меня на небесах. Я одна. Мы все одиноки, мы все будем без конца скитаться по этому полю, не осознавая, что надежды нет и никогда не было. Мы не нужны ни людям, ни Богу. Никому. И сами себе тоже не нужны, только не признаёмся в этом. Никогда…
Женщина замолчала. Она смотрела в окно, на бескрайнее поле, и внутри у неё была пустота. Пустота и одиночество.
Эра поднялась с места. Она никогда не была особо впечатлительной, но ей казалось, что ещё минута – и она сама растворится во внутренней пустоте всеми забытого человека. И больше никогда не вернётся обратно…
***
На предпоследнем сидении откинулся мужчина средних лет в широкополой шляпе и кожаном плаще. Эра села возле него, пытаясь привести свои мысли в порядок.
- Посмотрите в окно, - повернулся к ней мужчина. На его дружелюбном лице обнаружилась внушительных размеров борода и глаза, сверкающие озорством.
Эра перевела взгляд на заоконный пейзаж и задержала дыхание. Снаружи проносился ночной европейский город, с высокими шпилями многоэтажных построек и оживлёнными водными каналами, по которым бодро сновали экскурсионные катера.
- Расскажите мне о себе, - предложил мужчина, всё так же доброжелательно глядя на девушку.
И, несмотря на всю невообразимость сложившейся ситуации, несмотря на то, что она совсем не понимала, что происходит вокруг, Эра ощутила непреодолимое желание рассказать ему всё. До мельчайших деталей.
- Мои родители погибли неделю назад. Сгорели в собственном доме, со всеми нажитыми вещами и документами. Я тогда была на работе… и когда вернулась – обнаружила пепелище на месте родного дома. Знаете, у меня даже не оказалось знакомых, у которых можно было пожить. Я как-то… не заводила ни с кем тесных знакомств, а со школьными и институтскими подругами давно разругалась. У меня оставалось несколько тысяч на карточке – всё, что я и родители скопили на счетах в банке. Пять дней жила в гостинице, потом позвонила дяде и он, конечно же, согласился предоставить мне место у себя.
Мужчина кивал, всем своим видом выражая заинтересованность.
- Но они с папой были в страшной ссоре… я толком и не знаю, из-за чего. Вообще ни разу в жизни его не видела. Подозреваю, что дядя был не очень рад свалившейся вдруг на голову племяшке. Но я прилетела к нему, потратив половину оставшихся денег. Потеряла багаж, телефон, заехала в какую-то глушь и…
- Попали сюда.
- Да. – Эра нервно теребила пальцами пуговицу на куртке. – Что это за трамвай? Куда он едет?
- Не знаю, - улыбнулся мужчина. – Я точно уверен, что сюда попадают люди, которые не нужны никому во всём мире. Куда мы едем и приедет ли трамвай куда-нибудь – чёрт знает. Зависит от вас.
- От меня? – скептически подняла бровь Эра, решившая ни о чём не думать, а относиться к окружающему исключительно со здоровым сарказмом. Это было непросто.
- Пройдитесь по трамваю. Поговорите с людьми. Может быть, вы разберётесь, что с вами происходит.
- Со мной? По-моему, это здесь происходит какая-то чертовщина!
- В этот трамвай не попадают просто так. Поговорите с людьми. Вы поймёте.
Мужчина отвернулся к окну, потеряв к ней всякий интерес. Эра бросила прощальный взгляд на город, приветливо мерцающий ночными огнями…
И пересела на следующее сиденье.
***
У окна, за которым проносились унылые одинаковые многоэтажки, сидела девочка лет десяти. Когда Эра села возле неё, девочка закрыла уши руками и принялась бормотать:
- Ничего не слышу, ничего не слышу, меня тут нет, уходи, уходи, не слышу не слышу не слыыыыышу!!!
Эра успокаивающе прикоснулась к её руке. Девочка вздрогнула и разжала ладони, недоверчиво глядя на неожиданную спутницу.
- Куда ты едешь? – ласково спросила та.
- Отстань! – грубо выкрикнула девочка. – Лишь бы подальше!
- А откуда?
- От мамы. Мама кричала на меня, и я убежала. А мама даже не стала искать! Я ей не нужна! Никому не нужна! И мне никто не нужен. Я купила билетик и поехала! Я могу ездить на трамвае, он отвезёт меня в мой замок!
- Замок?
- Да, - девочка хитро прищурилась. – Я принцесса, знаешь? У меня будет своё королевство, только без людей. Люди плохие. Они обижали меня и маму. А мама меня не любит. Я ей мешаю, она не хотела меня заводить. Ну и пусть! В моём королевстве не будет мам и дочек. Там будет хорошо, потому что там никто не будет жить!
- Понятно… и скоро мы приедем в твоё королевство?
- Не знаю, - погрустнела девочка, снова глядя в окно. – Я всё еду, и никак не могу выехать из города. Может, через час или два…
- Может быть, - вздохнула Эра. Она вспомнила свои мечты о собственном королевстве, в которой она, конечно же, была прекрасной принцессой. Но в её придуманном королевстве было много людей, которые восхищались её красотой и талантами. Господи, как давно это было…
- Уходи, - вдруг сказала девочка. – Ты не попадёшь в моё королевство. В нём не должно быть людей. Вообще!
- Но ты тоже человек, - возразила Эра, поднимаясь с места.
- Да, - погрустнела девочка. – Наверное, меня там тоже не будет. Это так грустно…
***
За следующим окном была пустота. Абсолютное ничто. А у окна сидела девушка, очень похожая на Эру. Настолько похожая, что мурашки бежали по спине.
- Здравствуй? – неуверенно сказала Эра.
Девушка не ответила.
- Куда ты едешь?
Молчание.
- Ты меня слышишь?
Девушка закрыла глаза и начала говорить – тихо, нараспев:
- Завтра нас расстреляют… быть может, мы встретим рассвет? Завтра нас не узнают. Мы просто скажем: «Нас нет»…
И замолчала, закрыв глаза. Только слёзы стекали по щекам.
Эре стало страшно. Очень страшно. Пустота за окном – и пустота в душе. И вспышкой озарения – рассвета не будет. Никогда.
Как во сне, она поднялась и отошла от девушки, которая была воплощением той самой пустоты.
***
На следующем сидении сидел мужчина лет тридцати. От него пахло мускусом и дешёвым одеколоном. Гладко выбритый подбородок пересекали многочисленные шрамы. А за окном простиралась выжженная, обдуваемая ветрами пустыня.
- Всё так, как говорил сержант, - резко прорычал он, не глядя на девушку. – На гражданке нас не ждут. Ещё и детдомовский. Угораздило же меня родиться, б...ть!
Он достал из кармана скверную папиросу и закурил, харкая и откашливаясь. Эра тоже достала сигарету.
- Убивай, или убьют тебя. Какого чёрта? В школе я читал Пушкина. Вот был идиот, да? «Врагов имеет всяк, но от друзей спаси нас Боже!». А моих друзей убили. Всех. И жить не на что. А я мог… я мог мир перевернуть, если бы захотел! Но мне не дали. Автомат в руки – и вперёд. За Родину и честь. Да клал я на ту родину с высокой колокольни! А честь? Когда режешь детей только потому, что их угораздило родиться не на твоей земле. Честь?! Честь???!!!
- «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей», - процитировала Эра.
Мужчина поднял на неё невидящие глаза.
- Баба ты. Что ты понимаешь? Знаешь, как мы с такими, как ты обращались? Да мы…
И вдруг замолчал, уставившись на пустыню за окном. Потом закашлялся, прикрыв рот рукой. Достал платок, вытер руку. И спрятал испачканный кровью платок в карман.
- Уходи. Просто уходи. От греха подальше. Мне нельзя… к людям. Только в ад, там уже поджидают. Поквитаются… за всё.
Эра не произнесла ни слова. Не о чем было говорить.
***
- Как тебя зовут? – спросил парень лет восемнадцати. Его окно было заклеено газетами.
- Эра.
- Тоже решила уехать, да? – он засмеялся. – Родители вечно такие мелочные, да? Вылетел из универа, и всё – ты им больше не сын!
- Я любила своих родителей, - жёстко сказала девушка. – Они погибли.
- Ну и чёрт с ними, - фыркнул парень. – Теперь можешь жить свободно. Теперь мы все можем жить свободно! И никто нам не нужен!..
В следующий момент он уже валялся на полу, а Эра методично била его в лицо, пытаясь сломать нос или попасть по глазам. Парень закрывался руками, скулил от боли, но скулёж перемежался безумным смехом.
- Не смей так говорить! – шипела сквозь зубы девушка, расцарапывая ему щёки. – Я люблю их!
- Они умерли! – отплёвывался он. - Никто теперь тебя не держит! Люди вокруг только мешают нам! Ай!
Эра поднялась и начала бить его ногами. Несмотря на вскрики боли, он умудрялся говорить:
- Если ты кому-то нужен, он сделает всё… ай… чтобы оставить тебя таким, каким он хочет тебя видеть! Или переделать под свой манер! Больно, прекрати! Никто не интересуется тем, что хочешь ты! Они видят тебя таким, каким они хотят, чтобы ты был! И не изменят своего мнения! Блин, да перестань же! Люди не нужны, пойми! Ты сама! Только ты сама! Ааааааа!
Последним ударом Эра выбила ему передние зубы. Парень отплёвывался в луже крови, но не выглядел обиженным. Взвалившись на сиденье, он улёгся, подобрав под себя ноги и закрыв глаза.
- Только я… - шептал он. – Я один…
Пылая гневом, Эра двинулась дальше.
***
Девушка на следующем сидении не казалась несчастной. Она смотрела на заброшенный город за окном с выражением глубочайшего удовлетворения.
- Привет, - сказала она Эре. – Ты человек.
- Да, - согласилась та.
- Ненавижу тебя, - заявила девушка, ухмыляясь.
- Почему?
- Все мы рождаемся одинаково. В боли и мучениях. Потом нас растят, вкладывая в голову то, что считают нужным. Делают из нас очередного члена человеческого стада, который должен быть в чём-то «полезным».
Потом мы попадаем в социум, который загоняет нас в свои рамки. Естественное чувство протеста заставляет нас искать самовыражения, способа выделиться из толпы. Так формируется личность.
Мы общаемся с другими людьми. Строим контакты, налаживаем отношения. К каждому человеку – свой подход, ты должна быть тем, кем он хочет тебя видеть. И никто никогда не примет тебя такой, какая ты есть – просто потому, что в сущности своей ты а-со-ци-аль-на. Ты Личность. А таким в нашем мире не место.
А ещё есть любовь. Дикий, невероятно тупой апогей стадного инстинкта, помноженного на инстинкт размножения – когда в другом человеке видишь опору и защиту от окружающего мира. Когда ощущаешь непреодолимое желание довериться ему, открыть душу и вместе сражаться с окружающим хаосом.
И тот, другой человек тебя посылает к чёрту. Почему? Он – в своём отдельном стаде, в котором тебе нет места. Ты была нужна ему – на время. Он выработал тебя, забрал всё, что ему нужно, – и бросил. Подыхать.
И тогда ты прозреваешь и смотришь вокруг. И видишь, что истинная причина, по которой люди общаются друг с другом, – их стремление удовлетворить СОБСТВЕННЫЕ потребности и желания. Стремление защититься, выразиться, найти помощь и поддержку – для себя. И если они делают что-то хорошее тебе, то за этим следует тонкий намёк: «Ты мне обязана. Теперь ты должна сделать что-то для меня».
- Поэтому я ненавижу людей, - закончила она. – И ведь я точно такая же. Но себя я люблю. Как и все остальные.
- Ты ошибаешься – покачала головой Эра. – Мир не состоит из эгоистов. Хорошие поступки – не вклады в банке, которые должны приносить доход. Альтруизм присущ человеку в той же степени, что и эгоизм.
- Да ну? – засмеялась девушка. – Ты посмотри на себя! Родители растили тебя для того, чтобы в будущем ты могла их содержать! И вот их нет – кому ты нужна? Сирота, которая не может самостоятельно разобраться в жизни, – не слишком подходящая кандидатура в «друзья», ты не находишь? Социум хочет поиметь с тебя выгоду, понимаешь? Нет выгоды – социуму ты нахер не нужна. Иди, твори альтруизм. Посмотрим, на сколько тебя хватит. Неделю, меньше?
И отвернулась, наблюдая мрачный, апокалиптический пейзаж за окном. Судя по всему, это доставляло ей немалое удовольствие.
Эра открыла рот, чтобы опять возразить… и не сказала ни слова. Последние слова ударили в цель.
Она поднялась и пошла вперёд. Уже сама не зная, зачем.
***
Следующее сидение было последним. На нём сидел уже знакомый Эре бородатый добродушный мужчина.
- Ну как? – участливо поинтересовался он.
- Плохо, - прошептала Эра. – Очень плохо.
- Так всегда бывает, - вздохнул тот. – Это нехорошее место, но некоторые находят в нём какой-то кайф… никогда их не понимал.
- А вы сами-то кто такой?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Сейчас вы зайдёте в кабину к водителю. И вам нужно будет принять решение – либо трамвай делает остановку и вы выходите, либо занимаете своё место у этого окна. Может быть, когда-нибудь куда-нибудь доедете. А пока – разберётесь в себе.
- Остановку? – истерично засмеялась Эра. – Куда выходить? Что там делать? Если я никому не нужна, никому во всём мире?!
- Решать вам. Только вам. Я надеюсь, вы примете правильное решение.
С этими словами он поднялся и ушёл назад, на своё старое место. Эра несколько минут сидела, тупо уставившись в пол, а потом поднялась и взялась за ручку водительской двери. Она не имела понятия, что сейчас будет говорить.
Ей было всё равно.
***
Говорить не пришлось. Кабина водителя была пуста.
Эра села в водительское кресло, глядя вперёд. Трамвай мчался по тёмному тоннелю, освещаемому только светом фар. Никакого выхода из тоннеля не наблюдалось.
В голове звучали обрывки фраз:
«Мы не нужны ни людям, ни Богу. Никому. И сами себе тоже не нужны, только не признаёмся в этом».
«У меня будет своё королевство, только без людей. Люди плохие. Они обижали меня и маму».
«Мне нельзя… к людям. Только в ад, там уже поджидают. Поквитаются… за всё».
«Если ты кому-то нужен, он сделает всё, чтобы оставить тебя таким, каким он хочет тебя видеть! Или переделать под свой манер!»
«Истинная причина, по которой люди общаются друг с другом, – их стремление удовлетворить собственные потребности и желания. Стремление защититься, выразиться, найти помощь и поддержку – для себя…»
«В этот трамвай не попадают просто так».
Как понять, что ты кому-то нужен? Не для чего-то, не для достижения каких-то целей, или удовлетворения потребностей, а просто нужен? Так, чтобы без тебя его жизнь была бы… серее? Эра никогда не задумывалась над этим. К людям она относилась с небрежной лёгкостью – без этого дурака можно прожить, и без этой странной тоже, а без этих так вообще даже лучше станет.
Она действительно ни в ком не нуждалась. И ей казалось, что все вокруг считают так же.
Вспышкой озарения: в этот трамвай попадают не брошенные. Сюда попадают те, кто уверен, что все их покинули.
Есть ли разница? В её конкретном случае?
Никакой.
Тоннель становился всё темнее. Эре казалось, что она спускается всё ниже и ниже, в самые тёмные уголки собственной души.
Почему люди общаются друг с другом? Почему заводят дружбу, отношения, связывают с человеком жизнь? Потому что в этом случае их потребности и цели совпадают. И, делая что-то хорошее для другого, ты тем самым делаешь что-то хорошее для себя.
Эгоизм. Апогей эгоизма. В каждом поступке, который кажется бескорыстным.
Но так ли это? Ведь в этом и заключается особенность человека – он может совершать поступки, не исходя из соображений личной выгоды. Да-да, может! Сколько было таких, отдававших всё, что у них было, и даже свою жизнь, ради других людей! И делали они это отнюдь не потому, что хотели славы или почитания. Они делали это, потому что… хотели?
Удовлетворение своих желаний. Это эгоизм. Но если желания – альтруистические?
В конце тоннеля задребезжал тонкий лучик света. Эра закрыла глаза.
«Мама…»
Высокая, властная женщина, приносящая с работы запах бумаг, чернил и одеколона начальника. Субботние девичники с подругами и болтовня о светской чепухе. Она говорила: «Лучше умереть, чем быть несчастной». Но когда она приходила домой в слезах, Эра никогда не напоминала ей об этом. Как и отец.
«Папа…»
Угрюмый, мрачный, нелюдимый. Вечно погружённый в свои чертежи, отвлекающийся только для того, чтобы проверить уроки или прочитать мораль. Иногда казалось, что он любит только свою работу. Но когда он раз в месяц, в воскресенье, откладывал бумаги и водил её в город… о, это были незабываемые дни!
Родители Эры любили и друг друга, и свою дочь. А она любила их. И думала, что этого достаточно.
«Ты рождаешься с любовью к самым близким тебе людям. Научиться любить чужих – очень сложная наука. Но если ты овладеешь ей, весь мир упадёт к твоим ногам», - говорила мать после шестой рюмки на кухне.
«Мир не упадёт к моим ногам, мама. Но я поняла, что ты хотела сказать».
Распахнув глаза, Эра увидела, что выход из тоннеля совсем рядом. И трамвай нёсся в пятно света с головокружительной скоростью.
Девушка схватилась за поручень и резко вдавила педаль тормоза.
***
«Двери открываются. Остановка…»
Бородатый мужчина с весёлыми глазами помахал ей с предпоследнего сиденья. Эра улыбнулась ему и в последний раз окинула вагон взглядом. Люди сидели, глядя в окна, и каждый видел там что-то своё. Для них трамвай продолжал нестись по иллюзорным пустынным мирам.
Двери открылись, и Эра вышла на остановку.
Шёл дождь. Девушка шагала вдоль улицы, подзывая такси. Жёлтая машина с улыбчивым водителем остановилась почти сразу же.
- Куда едем? – поинтересовался он.
- Улица… - Эра запнулась. Потом махнула головой. – К чёрту всё. В аэропорт!
Таксист оказался разговорчивым.
- Куда летите? – поинтересовался он.
Эра задумчиво прикинула количество оставшихся денег на карточке.
- Знаете, наверное, в Питер, - улыбнулась девушка. – Я слышала, там можно найти много хороших друзей.
- Друзья – это важно, - согласился водитель. – У каждого человека должны быть люди, которым он дорог.
Эра откинулась на сидение и рассмеялась. Тихо. Про себя.
- Да, человек им дорог. А они для него – бесценны.
За окном мелькали трамвайные линии. Где-то вдалеке начинало брезжить утро.
«Научиться любить чужих – очень сложная наука».
- Я научусь, Мама. Вот увидишь.
Почему-то ей захотелось сказать это вслух.
07.11.2010