Аркадий Сабулов
"Голубой снег"
– Дело в один день не делается! Даже, если самая гениальная идея посетила вас – не спешите ее осуществлять! Забудьте о ней на некоторое время, дайте ей отлежаться немного в вашей голове, дайте ей обрести крылья и набраться сил. Вспомните, как зарождается жизнь! Сначала: кутерьма-суета, борьба за существование, продвижение вперед за счет других, естественный отбор – все кипит кругом энергией и хаосом! Но, вот одному из сперматозоидов удается, наконец, пробить стенку яйцеклетки; он внедряется в ее нутро, и…! все замирает кругом, все останавливается. Тишина и безмолвие. Словно, ожидание чего-то большого. Словно, эта будущая жизнь, которая вот-вот должна зародиться, на мгновенье замерла, чтобы сосредоточиться и собраться с силами перед неким великим началом. Секунда! Вторая! Третья! И!… словно долгожданный артист, выбегающий к аплодирующим зрителям на только что освободившуюся от тяжелого занавеса сцену, появляется это слабое, едва заметное внутриклеточное движение! Но и это еще не жизнь! Это – всего лишь ее зачатие. Пройдет еще не мало времени, пока это слабое, но уже осмысленное движение сможет превратиться во что-то определенное, что мы сможем потом назвать жизнью!
– Ваши сравнения схожи с процессом кристаллизации вещества. Из жидкого состояния оно переходит в твердое, образуя маленькие центры кристаллизации, которые растут, присоединяя к себе соседние молекулы. Так они, обрастая вокруг самих себя, все более и более увеличиваются в размерах, пока не затвердеет все вещество целиком.
– Да, похоже. Это даже более подходящее сравнение, чем мое!
Так вели разговор два человека в огромной, загроможденной приборами и колбами, лаборатории. Один – студент, на вид, лет двадцати. А другой – преподаватель, профессор или кто-то в этом роде.
– Аркадий Сергеевич, – сказал студент, лукаво щуря глаза, – я тут недавно книгу в магазине видел: Аркадий Сабулов. “Голубой снег” называется! Это кто? Вы или ваш однофамилец?!
– Да. Это я, – равнодушно ответил профессор, – а, что, читали?
– Нет. Не читал. Я люблю классиков! А среди моих современников вряд ли такие найдутся. Вы, уж, простите, Аркадий Сергеевич!
– Да, ничего! Вы в чем-то правы… Я тоже не люблю современных…
Профессор замолчал и опять углубился в бумаги. Еще минут пять оба сидели молча. После чего студент спросил:
– Аркадий Сергеевич! А почему вы начали писать?!
– Да я и не начинал, – замахал руками профессор, – я вовсе не собираюсь делать карьеру профессионального писателя! Просто, пришел в голову интересный сюжет – вот и решил поделиться с другими. Вот и все!
Я уже чувствую, что вы напрашиваетесь на мое откровение! Ну, хорошо, хорошо! Расскажу вам, как все было!
Собственно, все началось с того, что корни моей родословной уходят в русское дворянство. Об этом я узнал от своей матери еще в раннем детстве. И я, как любила говорить моя мать, унаследовал от предков “голубую кровь”.
Нет, нет! Я ни сколько не возносил себя над другими! Какая разница, какая кровь... И ни чем не отличался от других особенно. Я был такой, как все, только очень застенчивый – девочек стеснялся.
И, вот, однажды, я почувствовал в себе какое-то странное ощущение, которое начиналось в сердце и разливалось по всему телу. Семнадцать лет… Да-а… В таком возрасте всем нам доводилось ощущать это удивительное чувство под названием “юношеское одиночество”! Я начал задумываться над смыслом жизни, над смыслом существования, потянулся к религии. Такое, конечно, у всех бывает, но я настолько глубоко во все это ушел, что все более старался оставаться в одиночестве. Не находил интереса в людях, а, вскоре, и вообще потерял с ними общий язык.
А потом пришел возраст любви… Но девушки…, вернее, к девушкам…, ну…, они…, – профессор путался в словах, – короче говоря, и здесь мне не повезло: ни одна девушка не соответствовала моим запросам. Гм-да…, – профессор усмехнулся, – ну! Голубая кровь, знаете ли…, куда уж тут! Не удивительно и то, что и меня ни кто не хотел любить. Ни одна! Вот тогда я окончательно узнал что такое “юношеское одиночество”!
Но я хотел любви. И, волей-неволей, стал строить у себя в голове образ такой девушки, которая могла бы мне понравиться, и которой понравился бы я. Я работал медленно, тщательно подгоняя каждый штрих: прикидывал и внешность, и черты характера. И вскоре понял, что сотворил свою копию! Только в женском обличии… И с таким человеком, как мне казалось, у меня должна была получиться идеальная любовь и взаимопонимание.
И с этой минуты мне не стало нужно более ничего. Я влюбился в свою богиню, как Пигмалион. Я знал, что где-то здесь, в моем городе, может даже по моей улице, ходит сейчас эта самая девушка. И я мечтал о встрече с ней. Я искал ее везде: на улице, в транспорте, в толпе – ведь я знал, как она выглядит; я знал ее в лицо!
Но проходили годы, а ее все не было и не было. Однако, надежды я не терял. Понял только, что все это будет не так просто, как ожидал.
Был самый конец декабря. Близилась новогодняя ночь. Любовь горела в моем сердце, и я не находил себе места. Я хотел видеть эту девушку, говорить с ней, кружить ее на руках, дотрагиваться до ее тела, смотреть ей в глаза! Но ответа эта любовь найти не могла, и мой рассудок пошатнулся. Я понял, что никогда не смогу найти свою богиню и начал искать способ самоубийства. И нашел…
По ночам я стоял у окна и смотрел на падающий снег. Поглядывая на ночное небо, я шепотом разговаривал со своей богиней: “Милая моя, где ты?! Я так устал без тебя! Я больше не могу быть один. Силы мои на исходе.” И слезы катились по моим щекам. “Но я знаю, моя любимая, что скоро мы будем вместе: настанет день, и я обрызгаю всю землю и всех ее людей фонтаном своей голубой крови! Капелька этого фонтана попадет и в твое сердце. Да, да! Ты сразу почувствуешь мое тепло. Я сделаю это ночью, а утром люди выйдут из своих домов и увидят, что весь мир теперь иной; что все кругом покрыто снегом голубого цвета, как мечта, голубая мечта! Они не поймут почему это так и будут удивленно глазеть по сторонам. А с неба будут сыпаться маленькие голубые снежинки. Я засыплю ими весь земной шар.
И двор перед твоим окном тоже станет голубым. Ты выбежишь на улицу в своем легеньком пальтишке, упадешь на снег, распахнув руки, желая обнять меня, и скажешь шепотом: “Привет, мой дорогой друг!”. А я нежно поглажу тебя по голове легкими голубыми пушинками, осыплю твои блестящие волосы, твои алые губы и прошепчу в ответ: “Привет, моя дорогая подруга! Теперь ты счастлива – ведь мы вместе!”.
И так ты каждое утро будешь выходить из своего дома на улицу, а я – нежно целовать тебя маленькими голубыми снежинками. А по ночам ты будешь сидеть перед окном, смотреть на голубые сугробы и разговаривать со мной.
Но вскоре придет весна. Все кругом начнет таять, и моя голубая кровь исчезнет вместе с последним снегом. И тогда исчезну и я – на землю никогда больше не выпадет голубого снега… Не увидимся больше и мы с тобой. Пройдет немного времени и ты забудешь обо мне, увлекшись весенней зеленой травкой. И правильно сделаешь – моя пора тоже, ведь, когда-то должна закончиться!…” С этими мыслями я первым попавшимся на глаза скальпелем вскрыл себе вены…
Профессор замолчал и, затушив сигарету о край стеклянного химического бюкса, стал ходить взад-вперед.
– Но людям свойственно одно ужасное качество: способность всегда и везде считать себя умнее других! И поэтому они думают, что имеют право влиять на чужие судьбы. Они вернули меня к жизни и предложили восстановить силы и здоровье в психиатрической больнице.
Правда, я не долго там задержался – врачи написали: “Легкое нервное расстройство вследствие умственного перенапряжения” – я тогда на первом курсе учился. Короче говоря, меня очень быстро выставили за двери “психушки”. А жаль…
Прошло много лет. Но я по-прежнему был верен своей богине. Только теперь я настолько привык к своему одинокому положению, что мне совершенно было все равно: находится она со мной рядом или нет. Я спокойно разговаривал с ней внутри себя и считал, что мы живем вместе.
И вот, однажды, судьба сводит меня с одной девушкой. Совершенно случайно. Мы гуляли по улице. Был зимний вечер; но еще не совсем стемнело. И над нашими головами в небе висели две одинокие звезды. Она сказала, что эти звезды – ознаменование нашей сегодняшней встречи. Я же сказал, что просто все остальные звезды намного темнее, и поэтому их еще не видно на небосклоне. Так мы заговорили о звездах…
В разговоре я случайно обронил слово о чудесах: вроде как “чудес не бывает”, или что-то похожее, а она вдруг спросила:
– А с вами когда-нибудь происходили чудеса?!
– Нет, – ответил я, – у нас, ученых, все чудеса описываются научными формулами.
– А со мной происходили! – задумчиво сказала она, глядя себе под ноги, – я, как сейчас, помню. Это было давно…
Был поздний вечер. Я сидела в своей комнате и мечтала о счастливой любви. Меня никто никогда не любил еще… И я сидела и мечтала о том, что и у меня тоже, когда-нибудь, будет счастливая любовь. И вдруг!… Сердце мое прокололо! И все тело, с ног до головы, пронзило молнией! Мне вдруг стало тяжело и душно. Я подошла к окну, чтобы открыть форточку и вдохнуть свежего воздуха, как вдруг!… мурашки прошли по моей спине: я увидела через оконное стекло, что весь мой двор стал почему-то голубого цвета!
Тогда я быстро воткнула босые ноги в сапоги и, как была, в тонком домашнем платьице, выбежала на улицу. Все кругом – земля, деревья, крыши домов, машины – весь город был завален снегом голубого цвета!!! А откуда-то сверху, с неба, летели на землю огромные голубые снежинки!
Погода стояла безветренная, и снежинки спокойно падали вниз из бесконечной высоты. Они нежно ложились на мое платье, на мои волосы, на лицо. Я подставила снежинкам свои ладони и вдруг почувствовала, что они горячие, словно крохотные угольки! Они приятно обжигали мне лицо, губы, руки. Тогда я подняла лицо к небу и закрыла глаза, наслаждаясь нежными поцелуями горячих пушистых снежинок. Так я простояла долго – не помню сколько…
Но неожиданно дрожь прошла по моему телу! Я открыла глаза и увидела, что вокруг поднялась страшная метель, а снег опять стал белым, как всегда. А все то, что произошло: голубой снег, горячие снежинки и поцелуи – все это показалось мне только что прошедшим сном.
Несмотря на страшный холод, я медленно побрела домой; а, войдя в свою комнату, опустилась на пол на колени и так в полуобморочном состоянии простояла почти до утра…
Я слушал эту девушку молча и не мог произнести ни слова. А она, окончив свой рассказ, посмотрела на меня и спросила:
– Что с вами?!
– Когда это было? – собрав все силы, прошептал я.
– Я же говорила вам! Тридцать первого декабря, три года назад. Как раз в новогоднюю ночь!…