По ту сторону поиска

Андрей Русов
Посвящено Ивакину А.Г. хорошему другу, писателю и пожизненному "поисковику".
Для несведующих. Поисковик- человек ищущий в "поле" останки погибших воинов с последующим их перезахоронением. Чаще солдат ВОВ.
Слишком ярок свет проезжающих машин. Слишком больно бьют по ушам разговоры на лавочках. Слишком мирно и ярко. Черствый город, мирный и странный. Слезы из глаз. Мужчина в «комке» плачет, как дитя ищущее грудь.
Он один. Один, в выделяющемся на фоне  ярко украшенных горожан «комке». С бородой и рюкзаком. Иногда с трубкой.Странный и молчаливый, мужик средних лет, бредет по улицам Вятки.  Потерявшийся в себе и во времени. Он не воин, но он на войне. Всю жизнь.
Трубачи молчат. Они погибли. Но он их слышит. Не он один, но он слышит первый.
Сборы. Кружка, ложка, носки. Неизменная водка. Врачует и тело и душу. Он не алкоголик. Это его жизнь. Пить, чтобы жить. Жить, чтобы искать. Он здесь и не здесь. Ему плевать на людей. На живых людей. Ему плевать на тебя. Если ты знаешь, то поймешь.  Мешки с костями. Он в этих костях. Там его сердце, душа и мысли. Он в весточке с войны. С той войны.
Длинный и несуразный. Он русский. Дед  австриец, но он русский. Он не служил, но присяга в его мозгу, красными буквами…до последней капли крови…клянусь…СССР.
Кто-то для развлечения, кто-то для разминки, кто-то из интереса. Едут. Он едет, чтобы жить. Он не может по- другому. По–другому -он мертв.
Холодная каша. Теплая водка. Как часто он хотел остаться тут, на полях сражений и уже не ездить никуда. Лечь и лежать тут. Тут, с ними. С теми, кто погиб.
-Привет. Приезжай, пива попьем. Я сегодня зарплату получил.
-Не смогу – голос его, подталкивает к выводам.
-Ты где?!
-В лесу!
-Зачем?
-Пишу о десантниках - голос Лехи, гулко звучал в трубке - хочу почувствовать, как они месяцы без еды… я уже два дня тут.
Ясно. Зная Ивакина, предпочитаю не продолжать разговор. Он « Там».
Звонок. Двенадцать ночи.
-Алло - недовольным голосом, я пытаюсь мысленно послать звонящего.
-Андрюх, почему люди уроды?! - голос Алексея, выбивает остатки сна.
-Лех, чо случилось?! Ты где?!
-На улице – голос глух - ты представляешь, а они не знают что такое война. В них не стреляют, они не умирают. Танки не мелют их гусеницами. У меня в кармане патроны.
-Лех?
-Я вчера из поиска. Пить будешь?
В темной дыре двора, мы пьем противный портвейн из горла. Теплый и безвкусный. Пьем и молчим. Курим и пьем. В четыре часа ночи. Он в том же «комке», плачущий и как-то жутко трезвый. Я как робот, непонимающий и замкнутый.
Говорить не о чем. Я не пойму. Он не услышит. Воздух не любит пустых колебаний.
Бутылка допита.
Рассвет. Он уходит по начинающей просыпаться улице. Уходит, чтобы через несколько дней, уже превратиться в обычного человека. Человека этого мира.
Тогда он общительный человек. Интеллектуал  и эстет.
Историк и психолог.
Иногда мне кажется, что уходя, он уйдет навсегда. Навсегда. Уйдет в туман предрассветных полей и утреннюю дымку демьянских болот.  Уйдет, как укор миру и как странная потеря, для знающих его людей. Прямо отсюда, с асфальтированных улиц, он ступит своими кроссовками в неухоженный чернозем Украины или торфяники Питера.
-Помни войну. Стелет простынь нарком в кабинете. Рота-Ура. Коммунистам идти впереди.
Кому то он знаком, как опытный психолог. Кому то, как  профессиональный историк.
Кому то, как страстный религиовед.  Напускное. Он тот, кто найдет. Найдет историю и честь этой страны. Он поисковик. Порой мне кажется, что сейчас он мертв. Почему?
Потому, что он жив тогда.