Рука

Першин Максим
В детстве я состоял в банде. В настоящей банде.  В начале девяностых бандит - это не только престижно, но и перспективно. Кино и телик активно рекламировали эту профессию.
 Наш штаб находился в детско-юношеском клубе «Ракета» во дворах улицы Бабушкина. Напротив аммиачной фабрики «Звезда». Несмотря на всеобщую государственную пропаганду, банду всё равно приходилось скрывать. Официально мы занимали помещение детской секции «У-шу». Иногда, мы, и в самом деле, занимались китайской гимнастикой, прежде чем идти на дело. Главарём был Петрович -  обладатель синего пояса по У-шу и самый старший из нас. Ему было восемнадцать.
В основном мы грабили прохожих. Чаще пьяных и алкашей. Один раз забили палками местного пидорка Валю - Вафлю. Но это ещё в самом начале, мне и десяти не было. Мы гнали Вафлю с Шелгунова до самой зоны на Грибакиных. Шустрый оказался. Но от нас всё равно не ушёл. Забили так, что потом носа своего голубого на районе не показывал.
Иногда мы подстерегали старух, ковыляющих с почты. По их сморщенным, сияющим лицам и жадным глазёнкам становилось ясно – старые получили пенсию. Подбегаешь, рвёшь сумку из рук, она вопить начинает «Убивают, помогите». Никто их не убивал, старые дуры. Кому они сдались?
Но однажды мы всё же убили человека. Хотя и человеком его назвать сложно. Так, пьянь в кожаной куртке, работяга со Звезды. Нажратый, он отстал от своих, и заснул на остановке  сто восемнадцатого, около еврейского кладбища. Когда улица опустела, мы его и стали потрошить. При себе он имел вшивые сто рублей. А когда очнулся, почувствовал, что его шмонают, начал возбухать. У Петровича настроение плохое было. Он ему и саданул с ноги в череп. Башка алкаша неловко опрокинулась, ударилась о скамейку, и повисла, как кукольная.
Я никогда не видел мертвяков. Выглядят они удивительно. Вроде и человек настоящий, но недвижимый, будто кусок мяса из магазина. И совсем не похожий на спящего. Хотя и говорят «спит мёртвым сном», сон и смерть совсем разные вещи. Уж поверьте мне.
Мы оттащили мертвяка на кладбище. Благо, метров пятьдесят, не больше волокать пришлось. Положили на могилу очередного Изи Шмундака и принялись мозговать. Мозговал в основном Петрович. Придумал он всё ловко. Заставил Филю сбегать домой за ножовкой, и приказал распилить трупак. И чтобы каждый держал рот на замке, повязал всех одной кровью. Петрович выдал каждому по куску трупешника, и сказал похоронить в разных частях кладбища. И чтобы незаметно.
Мне досталась кисть. Жёлтая рука, ровно спиленная на запястье. Чёрные, мазутные полоски под скрюченными ногтями. Старый, бордовый шрам на тыльной стороне и каменные древние мозоли на ладони, под пальцами. Если бы не остатки крови, и белая кость, ровно спиленная, торчащая из среза, я бы подумал, что это игрушка из магазина приколов.
Уже совсем стемнело. Только блёклая луна, высовывая зад из-под осенних туч, да редкие фонари, освещали мой путь. Все давно разошлись, а я не знал, где упокоить мой кровный символ. Слонялся от могилы к могиле, читая еврейские имена и разглядывая фотки на жестяных овальчиках. На многих были выколоты глаза, и смотрелось это жутковато.
Особенно поразил меня маленький мальчик Петя Беер. Родился в шестьдесят шестом году, умер в семьдесят первом. Могилу покрывала россыпь свежих цветов. А под самой плитой стоял пластмассовый грузовичок. Не скажу, что новый, но и не двадцатилетней давности. Сердце моё защемило. Даже если я сейчас помру, никто мне такого грузовичка не подарит, не то что через двадцать лет. Думаю. Отец алкаш даже и не заметит. Как впрочем, и братец мой. Жидёнышу повезло с родителями. А я стоял ночью, посреди кладбища с мёртвой рукой и думал, где же её похоронить.
И тогда в голове родилась прекрасная идея. Закопать руку в могиле этого счастливого Пети. Пускай жидёнышу перепадёт и мой крест. А может, и вовсе себе заберёт.
Я раскидал цветы, вырыл ямку поглубже. Твёрдая земля совсем не раскапывалась. Тогда я отломил кузов грузовичка и дело пошло. Закопав руку, я аккуратно заложил место вскрытия цветами. Луна полностью вытащила свой голый зад и заблестела на жестяном лбу безглазого еврея. Я крикнул ему, чтобы он не зырил так на меня, сука. И побежал домой, прихватив грузовик. Потом понял, что это улика, разломал его и бросил в канаву с водой.
Из банды я ушёл почти сразу, как Петрович мне ни угрожал. Потом, я слышал, его посадили за взлом хаты. Года через три видел его, худющего, с проплешиной на яйцевидной башке. Обычный дода – нарколыга.
Завязав с бандой, я занялся настоящим спортом. Потом поступил в институт. Закончил, пошёл в армию. Женился. Бандитская юность совсем истёрлась в памяти. А недавно ко мне стал приходить Петя Беер. Мальчик с выколотыми глазами. Счастливый, еврейский мальчонка. Он приходит, когда я засыпаю трезвый. Приходит, шепчет что-то неразборчивое и протягивает целлофановый пакет с рисунком магазина «пятёрочка». Я знаю, что в этом пакете, и наотрез отказываюсь брать. Жуткий страх вызывает этот сон. Я просыпаюсь и трясусь. Иногда плачу, когда жены нет дома. А жидёныш шуршит пакетом и продолжает что-то нашёптывать.
Сегодня, кажется, я смог разобрать, что он говорит. И сердце ухнуло, как эхо в колодце. Кровь остановилась. Кажется, я закричал…
Но вот, что точно можно сказать: мелкий мертвец приходит только, когда я ложусь трезвый.  В пьяном сне нет и намёка на этот кошмар. Вот и приходится выпивать.
Хотя, понятное дело, рано или поздно я заберу своё.