Несколько опережая в этом месте ход анализа, рассмотрим вопрос свободы выбора или собственно свободы людей. Прежде всего, заметим, что определение свободы сделанное давно Г.В.Ф. Гегелем и затем раскрытое Ф. Энгельсом: как "осознанной необходимости" имеет отношение к выбору как к оптимизации и говорит лишь о глубине, обоснованности анализа при выборе человеком того или иного решения.
А сделанный выбор, а значит и необходимость реализации обоснованного, самого выгодного варианта, лишены при этом альтернатив и, собственно свободы, как свободы выбора, а значит и эта свобода исчезает.
Полный текст по адресу: http://systemwork.ucoz.ru/_ld/0/1____4.pdf
Понятие свободы возникает при выборе, как психологическом феномене - часто выборе из неопределенных, равных и логически не обоснованных альтернатив, при таком выборе, производимом человеком, когда есть возможность отдать предпочтение самому невыгодному варианту, но варианту психологически приемлемому для него. В крайнем случае, это, например, выбор который сделан солдатом, решившимся прикрывать отход группы других солдат в заведомо опасной для него ситуации.
Реализуемый человеком выбор, наличие воли и делает его свободным. А если он не способен сделать свой выбор, то этот человек останется рабом даже в райских кущах.
Человек максимально свободен тогда, когда многообразие и уровень внутреннего богатства позволяют ему стать один на один с вечностью и Вселенной.
При этом необходимо различать человеческую свободу, и ничем не ограниченное своеволие человека. Обычно человек, соблюдает огромное количество ограничений: - он не выходит в окна из помещений, соблюдает правила движения и правила хорошего тона и множество других ограничений. Поведение людей не может быть полностью своевольно, безответственно, поскольку в противном случае они будут наносить ущерб и окружающим людям и себе, и будут ограничены уже ими в своей свободе.
Причем и раньше количество ограничений было не меньшим, хотя и они имели другой спектр. Например, человек всегда крайне осторожно вел себя в лесу, опасаясь хищников. В реальной жизни область свободного поведения людей крайне ограничена.
Поэтому понятие свободы должно быть сбалансировано по психологическим и аналитическим факторам, определяющим поведение людей. Свобода - это такая форма поведения человека, когда его менталитет, то есть все многообразие психологических запросов вросших в характер и ставших его внутренней сущностью, сбалансирован с его возможностями и поэтому легко и естественно реализуется в жизни.
Но и в этом виде понятие свободы, свободного поведения и свободного выбора ведет к появлению проблем в реальной жизни этих людей. Поскольку часто существуют люди, чей менталитет и поведение преступны и включают в себя получение выгоды путем насилия над окружающими людьми. Для защиты собственной свободы человечество борется со свободой этих преступников всем многообразием доступных способов. Значит в реальности и эти люди не свободны в своем поведении.
Причем, поскольку менталитет людей в самых различных странах и группах людей различен, то и свобода по-разному трактуется и противопоставляется в самых разных странах и в различные времена их истории. Так диапазон понимания этого понятия в истории России менялся от борьбы за “Свободу от эксплуататоров”, как политического требования рабочих масс, до “Свободы частной собственности”, как права элиты на эксплуатацию этих людей.
“Свобода важнее демократии” - заявил в свое время Егор Гайдар, один из бывших лидеров российской элиты. Это ключевая фраза, характеризующая процессы в СССР и России в последнее время. При этом он понимает под свободой – свободу частной собственности для новых хозяев страны и противопоставляет ее демократии - этому механизму организации ротации элиты для достижения общих интересов населения.
Разрушение и деградация демократии, как народовластия - механизма реализации политической свободы рабочего населения, или как механизма реализации общественных интересов. Разрушение ее до уровня олигархии с высоким уровнем коррупции в стране, - это та цена, которую заплатила Россия за обеспечение экономической свободы ее новой элиты.
Требуя повышения свободы - (политической, экономической, национальной и т.д.) необходимо понимать, что область допустимого поведения людей ограничена во времени, пространстве, ресурсах, во всем широком многообразии иных понятий характеризующих человечество. И свобода для одних всегда означает явные ограничения для других. Поэтому всякому действительно свободному человеку важно понимать, ценой каких ограничений в поведении, возможностях и ресурсах других людей он свободен.
Поэтому подлинная свобода, это то сложное и исключительное пространство, то поле в многомерном многообразии понятий описывающих и характеризующих человека, в рамках которого он способен существовать и реализовывать после выбора свои цели естественно и гармонично, не входя в противоречие и не нанося ущерба другим людям.
Несмотря на расширение и усложнение самых разных ограничений в поведении людей, свобода человека в человеческом обществе, в целом, постоянно растет. Растет, прежде всего, за счет расширения, усложнения всего многообразия понятий, которые важны для жизни людей в обществе – за счет роста их многомерности. Растет она и за счет повышения возможностей всего человечества в целом. Сумма возможностей всего человечества в целом, в настоящее время растет настолько динамично, что их доля, приходящаяся на отдельного человека, несмотря на крайнее усложнение и ужесточение общественных и исторических процессов в мире, также динамично возрастает.
Можно сказать, что свобода это весь процесс выбора, она является интегральным понятием, которое характеризует и желания, и возможности человека и человеческого общества, и все их накопленное прошлое, характеризуя и свой собственный результат.
Свобода характеризует и цель жизни, и результат развития всякого человека.
Таким образом, возвращаясь к основам понятия свободы, отметим, что существенную роль в ее понимании играет внутренний личностный барьер осознания человеком допустимых границ своего поведения, определяемый его менталитетом.
Но в человеческом обществе существует такой социальный подход, когда выше этого внутреннего этического барьера поведения, выше барьера менталитета, ставят внешний социально-экономический барьер поведения. Эта точка зрения характерна для либерализма.
Либерализм это система доминирования личного над общественной сущностью человека.
Либерализм проповедует крайнюю форму свободы - полную свободу для всякого человека, до атомизации, как личности. Либерализм проповедует высшей формой свободы - свободу обращения товаров, но при этом включает в это множество и человека как товар. В этой системе отношений товаром является все, вплоть до легализации и распространения товаров, которые ведут к разрушению человека, его общества и собственной страны – проституции, наркомании, оружия, вплоть до оправдания взяточничества и коррупции, в том числе и политической коррупции. (Особенно нагляден в этом либерализм в России сейчас.)
Но при всей активной и явной эксплуатации либерализмом понятия свободы, для большинства людей это направление является логической ловушкой. Поскольку всякий человек, не достигший по объему подконтрольной собственности некоторого барьера, не перешедший этого барьера в стоимости самого себя как товара, фактически в этой системе отношений не свободен, в том числе и политически.
В рамках этой системы общественных отношений реально свободны лишь крупные собственники. Реально свободны, прежде всего, те из них, которые через финансируемые ими средства массовой информации общественные партии и подконтрольных чиновников могут влиять на принятие решений на тех уровнях: муниципальном, правительственном, законодательном и т.д., и в таких формах, которые им необходимы.
В своем пределе требования свободы личности, либерализм упирается в барьер допустимого поведения характерный для уголовной преступности, причем довольно часто эти барьеры смыкаются. Барьер же допустимого поведения характерный для этой группы людей заключается в том, что допустимы любые формы поведения, которые ведут к полной личной свободе. У уголовных преступников ограничен лишь беспредел - крайняя форма действий, запрещенная внутренними корпоративными воровскими ограничениями.
Либерализм активно эксплуатирует в саморекламе понятие демократии, занимаясь мимикрией, пытается раствориться в ней (и при этом борется с прямым народовластием, или с коммунизмом). (В буржуазном обществе демократия, это форма управляемой деньгами имитации народовластия.)
Особо широко это делается путем использования таких ключевых для либерализма товаров, как журналистика и свобода слова, действием которых либерализм в сознании людей смешивается с демократией, чем и создаются условия его существования.
И согласно внутренней логике либерализма, всякий человек, это всего лишь барьер, ограничивающий твое поведение. Его лишь необходимо с выгодой использовать, чтобы самому стать внешне абсолютно свободным.
Но демократия это не атомизация, а форма взаимного группирования людей. И согласно внутренней логике демократии, всякий человек воспринимается как возможный соратник и друг, желания которого важно и необходимо учитывать в своем поведении и чтобы самому стать свободным и чтобы совместно выиграть.
А поэтому менталитет этой группы людей ориентирован на внутреннее самовоспитание, самоограничение форм своего поведения до таких границ, при которых не нарушается менталитет людей тебя окружающих, когда интересы и поведение человека совпадают с интересами и поведением той группы людей, к которой он себя относит.
Но, в зависимости от воспитания и культуры человека, в зависимости от искусства общения с людьми, в зависимости от всего культурного богатства вросшего в менталитет, различны и общности, в рамках которых люди могут жить и чувствовать себя свободными: - в семье, компании, партии, обществе, стране.
Демократия, это форма общественных отношений которая, объединяя большие массы людей в группы по их менталитету, позволяет им чувствовать себя свободными внутри этих групп. А затем в рамках демократических механизмов ротации власти эта форма отношений позволяет, организовав смену элиты реализовать общие интересы в жизни.
В то же время и у этого направления совместного достижения людьми свободы, существует свой барьер. При этом барьер “революционной” преступности возникает в том случае, когда в рамках формально демократической власти, навязываемые некоторым относительно малым группам людей, формы деятельности, полностью отвергаются ими. Это бывает если общность подчиненная формально-демократической процедуре власти крайне неоднородна по групповому менталитету. Или когда внутри этой общности волей истории, личности, или в результате внешнего пропагандистского воздействия возникают группы с противоречивыми интересами.
Подобные состояния крайне опасны и именно они способны взорвать демократию изнутри. А в этом случае, какими бы ни были структуры власти, какую бы самую демократичную, и даже сверх - демократичную форму власти они не имели, отсутствие близости менталитетов людей внутри общества ведет к высокому уровню противоречий и насилия в стране.
А в этих условиях самые демократические государства должны стать полицейскими государствами в их крайней форме, или должны разрушиться и исчезнуть. Борьба отдельных групп людей за свою свободу приведет к свободе, но в рамках других внутренне свободных и внешне обособленных государственных и иных образований.
Кроме того, в самом механизме демократии, как форме власти и как механизме взаимодействия, в рамках которого большие группы людей способны раскрывать свою внутреннюю свободу, существует реальная опасность подавления и разрушения всего нового.
Это вызвано тем, что новые и особенно качественно новые результаты, понятия и явления всегда познаются отдельными личностями. Именно по причине их новизны они не могут быть поняты и поддержаны большинством, а значит в демократии, как форме власти, уже встроен механизм подавления развития. А это крайне опасно.
Либерализм и демократия (в ее полной форме народовластие, или коммунизм), две крайние формы понимания людьми свободы, которые, отражая как структуру социального расслоения, так и культуру общества, явно сталкиваются в жизни, отражая и взаимосвязи и остроту ее противоречий.
Отметим еще одну форму острых общественных противоречий возникающих из-за различного понимания людьми свободы. Это противоречие между ответственностью и свободой людей. Дело в том, что достаточно часто люди воспринимают свою свободу, как отсутствие ответственности перед окружающими. Чаще всего это относится к тем людям, чьи профессии связаны взаимодействием с большими общностями людей – чиновниками, бизнесменами, журналистами – с элитой.
Так, например, журналисты, достаточно часто прикрываясь понятием свободы слова, нарушают свободу людей, активно вмешиваясь в их личную жизнь. Но действие публичных слов огромно и непонимание этого журналистами просто безответственно.
Достаточно вспомнить роль предсмертных стихов С. Есенина, когда всего лишь несколько талантливых стихотворных строк привело буквально к эпидемии самоубийств, среди интеллигенции России. Современные же журналисты просто упиваются властью над людьми. Случаи, когда они ради личной выгоды, или выгоды их работодателей, или просто ради красного словца топчут жизнь окружающих людей, просто бессчетны. Ответственное поведение журналистов в последнее время встречается крайне редко. А журналистов настроенных в своих статьях на доброту, красоту и чистоту, журналистов уровня Короленко, сейчас найти почти невозможно.
Распространено понимание свободы, как собственной безответственности и среди чиновников.
Особенно характерен пример высших советских чиновников. И до перестройки и в ее ходе в их стремлении к свободе они присвоили (приватизировали) значительную часть государственной собственности в СССР и России. В раскрытие такого понимания ими произошедших процессов особо наглядны слова Б.А. Березовского о том что: “вначале приватизируется прибыль, затем собственность, а ответственность приватизируется в последнюю очередь”.
Но это крайне опасная точка зрения. В условиях, когда в результате проведенной приватизации с каждым днем падает уровень жизни населения страны, эта ответственность не исчезает, а она только меняет свои будущие формы реализации. Ушло время, когда за это можно было отделаться партийным выговором, административным наказанием, или потерей должности. Фактически ушло время уголовной ответственности, поскольку процесс происходил в условиях законодательного вакуума по этим статьям, а власть сейчас через «дорогое» судопроизводство подконтрольна крупным собственникам.
Ответственность начала реализовываться в иных формах. В связи со смещенным спектром национальной структуры “приватизаторов”, сейчас, ход истории привел к росту антисемитизма и национализма в стране.
До погромов и революционных взрывов, правда, дело еще не дошло, но при высокой динамике роста противоречий и негатива в стране, такие формы ответственности могут и наступить. Хотя и пострадают при этом случайные люди, как это бывает обычно.
Безответственность нашей элиты в 1917 году из-за высокого уровня коррупции на военных заказах, коррупции, не исчезнувшей и в ходе гражданской войны, проявляясь в белогвардейских правительствах Крыма и Дальнего Востока. И именно за такое понимание элитой свободы, обострившее все социальные отношения в стране в условиях ее военного поражения до непримиримых, пришлось отвечать всему населению России в течение многих поколений.
Существующее поведение российской элиты, которая “жирует” в условиях обнищания населения страны, показывает, что поколения элиты сменились, но ничему не научились. Крайне мало новых собственников ведет себя социально ответственно перед своей отчизной.
Но там где кончается ответственность, исчезают и права.
Полный текст по адресу: http://systemwork.ucoz.ru/_ld/0/1_Aksiomatik2.pdf