Девятый вал

Елена Забелина
Она любила мыться ночью, после всех, когда слегка простынет баня. Чтоб можно было распахнуть дверь настежь и выгнать лишний жар, не опасаясь недовольства свекра. Он так натапливал, что у печной заслонки становились алыми края.
Муж в этом адском пекле проводил по три часа, сгоняя семь потов и с ними офисную клейкую усталость. За тем и ездил каждую неделю к родителям на дачу: освободить на время шею от галстучной петли. Но голову и сотовый он отключить не мог. Дела на фирме, где он занимал ответственную должность, шли с каждым месяцем все хуже.

Последние дни августа, в предбаннике прохладно. Всего неделя, как они вернулись из Испании, но верилось с трудом, что утром можно встать и побежать на море. Зато здесь так чудесно пахло осенью, прозрачно тлеющей травой.
Она приехала с неярким, полученным под пляжным зонтиком загаром. На солнце Каталонии он был малозаметен, а здесь, на севере кожа сияла тонкой позолотой. Раздевшись, она смотрелась в зеркало без отвращения. В конце зимы, когда снег таял, открывая мертвую траву, ей каждый раз казалось, что пора заканчивать цвести. Но с искорками новой зелени и стрелами побегов она всем телом ощущала, что снова отрастает от корней. Ведь женщины – не однолетние растения. И не пустынные агавы, которые, один раз выгнав цвет, к концу сезона отмирают.

Снаружи вроде постучали. Она открыла дверь. Нет никого. Лишь щелкал легкий дождь. А может, это билась веточка малины в окошко с треснувшим стеклом. Старая баня доживала свой последний год.
В предбаннике на серой полке хранились несколько случайных книг и старые журналы. Она всегда читала что-нибудь, не выбирая, наугад. На этот раз рука взяла потрепанную книжку в тканом переплете. Русские народные сказки. Она прочла одну. Про падчерицу-бесприданницу, которой приходилось мыться в бане после всех. Однажды к ней пришли. Это был чертик, попросил пустить погреться. Обещал всех благ. О том, чем занимались в бане девушка и черт, сказка умалчивала. Но после каждого его прихода она имела бонусы: наряды, дом, коляску с лошадьми.

Ей бонусов не нужно, а вот от общества чертенка она б не отказалась. Это, пожалуй, лучше, чем завести любовника, о чем задумывается иногда, если быть честной, любая женщина. Всегда на горизонте маячил кто-нибудь, кто выбрал бы ее. В Испании, к примеру, дон Хуан, хозяин ресторана, куда они ходили есть омаров. И здесь, в деревне, где обитало больше дачников, чем местных жителей, имелись двое, кто желал ее отведать. Один очень известный, но совсем не аппетитный драматург. Он приходил к ним наливаться пивом и осыпать ее засахаренными комплиментами. Однажды сделал предложение, которое она отвергла необидно и легко. Только представить, как вползает в лоно его фаллос – толстый дождевой червяк. Да ни за какие коврижки!
А вот с Тимуром, таджикским бригадиром, который строил дачному соседу новые хоромы, она могла себя вообразить. Тимур таджиком не был, он принадлежал к почти исчезнувшему горному народу, когда-то населявшему Памир. Точеное лицо, седые перышки в коротких волосах и жгучий взгляд. Он редко говорил по-русски, а ей при встрече лишь почтительно кивал. Но видела она вместо него дракона, извергающего пламя.

Она не раз вела с мужчинами бесплотную игру, умея отвести поклонника от края и ускользнуть сама. Она бы рада, мол, но мужу изменять – большое свинство. К тому же стоит сделать это один раз – и покатилось, уже не остановишься. Будешь надкусывать это яблочко снова и снова.
А что же муж? Наверное, при случае он мог польститься на какую-нибудь цыпку. Но прежде, не теперь. В последние полгода его не возбуждало ничего, что не имело отношения к работе. В Испании он загорелся лишь однажды, зайдя в их номер и увидав ее сидящей в позе лотоса с пиалой винограда между ног.
Может, и стоило его слегка взбодрить. Напомнить, что она изящный инструмент, с которым нужно обращаться бережно и из которого можно извлечь божественные звуки, если немного постараться, а не привычно колотить по клавишам, не вымыв рук.

Она прополоскала волосы, умылась в ласковой воде. Снова почудился негромкий стук. И это не был дождь.
Спросила:
– Кто?
И даже не услышала, а поняла ответ:
– Свет погаси.
И снова:
– Открывай.
Она сняла щеколду. В кромешной тьме кто-то легонько опрокинул ее навзничь. Не на пол, на воздушную волну. Ни рук его, ни губ, ни веса тела она не ощущала. Только могучий фаллос, толкающий и отступающий, подобно гулкому прибою. И пахло морем. Волны бежали все быстрее и быстрее, вознес на гребне до небес девятый вал – и распластал на берегу. 

Дождь смолк, под фонарем поблескивали листья-светлячки, и в деревенском доме было тихо. Но ей казалось в темноте, что муж ее не спит. Наверно, в голове его крутились варианты спасения их бизнеса.
Утром Тимур с ней поздоровался безмолвно, как всегда. И драматург к ним заходил. Он был с похмелья и простодушно пялился на ее грудь и позолоченные ноги.

Она себе не задавала никаких вопросов, тем более, кем был ее ночной любовник. Ждала конца недели. В баню пошла последней, как всегда. Быстро помылась, погасила свет. И аноним тотчас явился, будто получил сигнал.
Он приходил к ней каждую субботу. И был по-прежнему волной. Но она стала различать нюансы. Волшебный фаллос представал то крепким огурцом, только что снятым с деревенской грядки, то чем-то сладким, нежным, с сетчатым узором, как банан. И это заставляло думать, что он все-таки принадлежит вполне конкретному лицу мужского пола. Хотя – какая разница. Все проще. Очень просто.
Мужчина – это праздник, который всегда с тобой.

Но длился праздник до начала ноября. Сезон закончился, и свекры возвратились в город. В последний раз, когда из пылкой бани она бежала к дому через двор, сверху летели ледяные искры.
Зимой муж потерял работу. Вернее, сам уволился, не дожидаясь, пока развалится их бизнес. Сошло это легко. Он стал спокойным, похудел, и у него исчез пивной животик. Днем оставался дома за компьютером, а вечерами ездил на своем «Субару», как такси. Когда он возвращался ночью, открывая дверь ключом, она уже спала.
Однажды в полусне постель ее качнулась. И плавно поплыла в открытый океан. На пенном гребне ее атаковал тот самый фаллос, и с обладателем его они исполнили божественную музыку, качаясь на волнах. Но утром никто об этом не сказал ни слова.

Весной на месте старой бани красовался неодушевленный новодел. Среди строительного мусора, уже охваченного жгучим пламенем крапивы, она увидела знакомый переплет. Хотела было подобрать потрепанную книжку, да только протянула руку, как та рассыпалась, не дав коснуться.