Глава 12
В устоявшейся тишине глухо звякнул амбарный замок. Я вдавился в нужный угол прежде, чем задрайки успели выйти из пазов. — Не придавили бы, дьяволы!
Еле держась на ногах, поминутно натыкаясь на невидимые в темноте кастрюли, ящики и мешки, через высокий комингс кладовки перевалили две черные тени. Теряя равновесие, они неловко взмахивали руками. Наверное, для того, чтобы в случае чего успеть ухватиться за узкий луч тусклого фонаря. Нет, эти уж слишком поддатые для группы захвата! Не только меня не заметили, но и друг друга, по-моему, кое-как различают. Скорее всего, это кто-то из экипажа.
— Эй, электрон! Орелик, ты где? — я с облегчением идентифицировал посвистывающий шепот нашего повара. — Что ты мне в морду фонариком тычешь? Не захотел подключиться к береговому питанию, — работай теперь осветителем. Свети, как положено! А ну, отодвинь ту вон канистру! У меня, где-то тут, сосиски еще оставались...
— Я же тебе сказал, когда на другой причал перетащат, сразу же подключусь. У меня кабель короткий, по метражу не хватило... А хлебушка тут нигде не осталось?
— Посмотри в бумажном мешке. Да не в том!
— Ага! Вроде нашел! А то, как Антон говорил, жрать хочется, как на убой!
— Вот тебе, и «как на убой»! Грохнули его, — вот те крест! — и концы в воду!
— Мне кажется, он предчувствовал. Не замечал? — Последнее время был странный какой-то, не от мира сего... Слышь, Валентин? Давай вместе сходим в мою каюту за кабелем! А то одному, вроде как страшно…. Ну, как я без кабеля подключусь?
Чтобы не спугнуть невиданную удачу, я на цыпочках покинул временное убежище. Спасибо вам, мужики! Своим появлением, вы сэкономили для меня уйму времени!
Пролетающие отблески света на мгновение высветили камбузные часы. Они показывали ровно 20 часов. Медленное продвижение электрических огней за стеклами иллюминаторов смазывало знакомую картину. По множеству признаков я догадался, что судно сейчас перетягивается буксиром вдоль внешней стенки плавмастерской «Двина».
Интересно, хватит ли у Жорки ума искать меня здесь? Скорее всего, — хватит! А вот, экипаж «Норильска», похоже, поверил. Вон, как хорошо поминают!
В пропахшем рыбой, тесном рабочем тамбуре, я облачился в старый рыбацкий костюм, влез в сапоги с высокими голенищами. Теперь, если даже по следу пустят собаку, она не учует меня. — Все забьет общий для этих мест неистребимый дух разложившейся рыбы.
По крутому скользкому трапу я выбрался на промысловую палубу. Прислушался, осмотрелся. Вынул из прошлого сумку. Потом натянул на глаза обгаженную чайками каску, перешагнул через леер, и спрыгнул вниз на ребристое железо причала. Было тихо. Тускло светили огни. Теперь — только вперед! Пара минут форсажа, и там, на границе света и тьмы, начнется дорога к свободе, — изнурительно долгий, и очень крутой подъем, поросший густым перелеском. Разбитая грунтовка, ведущая к единственной в этих местах автостраде, осталась чуть ниже, и далеко справа.
Почти каждую осень я собирал здесь грибы. Исходил все окрестные склоны. А теперь не узнавал ничего! — Ночь меняет картины и расстояния. Я бежал. Переплетения веток то безвольно скользили по поверхности рокона, то мягко пружинили. А потом, вдруг, — стегали по спине и плечам, по надвинутой на глаза каске. Я попробовал опуститься на четвереньки. Припустил, что есть силы неровной собачьей рысью. Но по-прежнему спотыкался о невидимые в темноте коряги и корневища деревьев. Падал, опять поднимался и снова падал.
Громоздкая спортивная сумка тоже цеплялась за все. Уж как я ее ни «нянчил»! То брошу через плечо, то приторочу на горб, то повешу на шею. — А результат все одно нулевой!
Разгоряченное тело под толстой резиной рокона почти не дышало. Несмотря на ночную прохладу, я был мокрым, как мышь после рекордного марафона. Господи! Как же мне хочется пить! Но не время еще, не время! Нужно еще обогнуть по дуге высокий скальный разлом.
Теперь я держал за спиной отвесную кручу, и взял под контроль открытое пространство перед собой. Можно перевести дух. Я сорвал с головы каску вместе с подшлемником, и окунул голову в океан бодрящего воздуха. Господи, как хорошо!
Сигареты в нагрудном кармане рабочей куртки настолько раскисли, что пришлось выбрасывать пачку. Пошарив в сумке, на ощупь извлек из чехла обоюдоострый шкерочный нож, и уже потянулся за пивом…
Предчувствие близкой опасности пришло много раньше, чем случайная ветка хрустнула под тяжелыми, армейскими каблуками. Прежде, чем острые лучи фонарей взрезали поредевшую листву осеннего леса. Похоже, экспертиза не удалась!
Место у края скалы я выбрал для отдыха не случайно. Давно уже его присмотрел. А ведь не рассчитывал, что когда-нибудь пригодится! Стараясь не очень шуметь, я плотно залег на узком каменном выступе. Сверху надо мной нависал пропахший плесенью и грибами, толстый слой пожелтевшего дерна. Главное, не смотреть вниз, а лучше представить, что это обычная парусная тревога.
Каждый нормальный человек боится высоты. Я тоже. Но все-таки научился преодолевать этот страх. Во время учебной практики на баркентине «Сириус». Труднее всего заставить себя подняться на нижнюю рею. Все остальное дойдет через руки. Чем выше ты успеешь взобраться, — тем меньше твоя парусина, тем проще с ней управляться. Уже через две недели я многих успевал обогнать. А самые шустрые, ; те взлетали под самый топ. Глянешь оттуда на палубу, — (Мама моя!) — а она не больше детской ладошки!
— Не отставать! Не растягиваться! — Подсевший голос Психолога был явно с утра перетружен.
Первогодки, — подумал я, накрываясь защитным экраном. — Первогодки, или курсанты! Не сошел же Психолог с ума, чтобы без дела орать на зачистке?
— Осторожнее, олухи! — грянуло прямо над головой. — Кто вас учил так обходить препятствия?! Дистанцию, дистанцию соблюдать!
На каску просыпался песок и мелкие камни.
— А вон и «Двина»! Теперь уж недолго осталось! — успокаивающе произнес чей-то знакомый голос. — Слышишь, как рыбой несет?
Я прижался к скале, как в детстве к материнской груди. Даже кончиками волос, физически ощутил разящий, безжалостный свет, шарящий над моей головой.
— Машины уже на подходе, залив перекрыт. Устинов велел передать: Никакой самодеятельности. Захват по его команде!
Этот картавый прононс мало с кем перепутаешь. Я даже представил внешность его обладателя, которого еще за столом окрестил Убивцем.
Земля под ним щедро присела, и меня чуть не выдавило из норы.
— Осторожнее, черт, куда прешь?! Грохнешься «смертью храбрых», и нас за собой! Ух ты, высотища! Фонарик не добивает!
Шаги начали удаляться. Сначала направо, потом вниз. Наконец, затихли совсем.
— Господи! — шептал я, почти не дыша. — Господи, неужели мне опять повезло?! Господи! Как хорошо, что у них фонари вместо приборов ночного видения, и Психолог вместо собаки! Только бы... только бы никто не обернулся, пока я не выберусь на поверхность!
Луч фонаря, сделав большой полукруг, ударил в мою сторону. Тут же, змейкой, вернулся обратно и уткнулся под ноги человеку в выцветшем камуфляже. Вокруг него тот час же образовалась громадная лужа света.
Я откатился подальше от края в сторону одинокого валуна. Затаившись в его тени, осторожно выглянул из укрытия.
— Что у тебя там?
— Сигареты. Смятая пачка, но она не пустая. И рыбой несет.
— Ты лучше, лучше смотри! Тут еще презерватив, почти не использованный. Он тоже рыбой несет! А рядом бутылка из-под «Стрелецкой». Что стоишь? — Собирай, собирай! Да «сидор» раскрой пошире! — голос Психолога задыхался от ярости. — Эй, вы, прекратите ржать! Цепью, вперед, — марш!
Белобрысый мальчишка злобно передернул плечами, пнул ногой консервную банку. А потом отчаянно сплюнул и от души матюгнулся простуженным басом. Узнаю десантуру: Голубая тельняшка расстегнута до пупа. Укороченный АКМС болтается где-то в районе яиц. Берет почему то заправлен под правый погон. Наверное, парень — левша, или двурукий.
Ну вот, кажется, пронесло! Можно спокойно присесть, и немного передохнуть. Отсюда, с вершины, все вокруг хорошо видно. А «Двина» — та вообще, как на ладони!
По грунтовке, со стороны «Резца», где спуск более полог и надежен, приближалась вереница огней. Я насчитал шесть машин. Еще столько же заходило со стороны поселка. — Да сколько же их?! — Люди в камуфлированной форме выпрыгивали из брезентовых кузовов, и грамотно разворачивались в цель. Они охватывали причалы полукольцом. Сзади их подпирал второй эшелон оцепления. Черные тени стелились над самой землей. Розыскные собаки уже не рычали, — кашляли, захлебываясь слюной.
Да, Жорка! Выдающийся дрессировщик ставил тебе экстерьер. Не каждому в жизни доводилось такого предать! Загонял ты меня, Жорка, замучил. Только я все равно закурю! Прямо сейчас, назло твоей кодле, сяду и закурю!
Нервное напряжение не отпускало. Кисти рук колотила крупная дрожь, как с приличного бодуна. Последнюю пачку сигарет мне удались распатронить только при помощи шкерочного ножа. Стараясь держаться от края обрыва так далеко, чтобы огонек не заметили снизу, и достаточно близко, чтобы видеть все, что происходит внизу, я прислонился спиной к своему валуну, и, наконец, с наслаждением закурил. Удивительно, но после моих падений в сумке ничего особо не пострадало. «Двухкассетник» в заводской упаковке, банка конфет «Макинтош тоффо», несколько блоков «жвачки», — все это, для пущей сохранности, было укрыто моей цивильной одеждой. Может быть, я сегодня ее и надену. Если сумею добраться туда, где живут люди. Там же, у хороших людей, все вышеперечисленное можно будет без проблем обменять на деньги. Сейчас в магазинах — шаром покати. Ничего не купить без талонов. Увы, пока это мой единственный «золотой запас». О зарплате можно забыть, о машине тоже. —Лучше уж сразу прийти самому, и сдаться. Не продавать же свой старинный серебряный перстень, с изображением атакующего в прыжке леопарда? Ведь я получил его в наследство от деда. И это единственная память о нем…
Стоп! — сказал я себе. — Давай-ка, еще раз прокрутим в памяти один спорный момент. Когда я «материализовался» в каюте, была ли у меня на руке виртуальная копия этого перстня? Точно была! Я это прекрасно помню, поскольку именно правой рукой ударил в железную переборку. Та же рука расстегнула кожаный плащ перед тем, как запрятать его в осколок чугунной трубы. Но перстня на ней тогда уже не было! Где же я его потерял? Если случайно выронил, зацепившись за борт «спасателя», — это не страшно. Отдельный предмет из прошлого, не сможет существовать в границах реального времени. Он «испарится», исчезнет, так же внезапно, как и возник. А если его конфисковал Психолог?.
А что? Очень даже возможно! По инструкции это положено. Перстень должен быть приобщен к вещественным доказательствам. А он, бедолага, не приобщил! Не смог, не успел! Интересно, на кого из «подводников» падет подозрение в краже? Представляю себе рожу Психолога, когда «улетучился» перстень! Только что был, — и нету! Куда подевался? Кто спер?!
Только теперь я понял причину нервозной растерянности этого старого волка. Он, конечно, давно просчитал, что никто из его людей не причастен к пропаже. Он давно сопоставил и звенящую пустоту в голове своего «пациента», и странное исчезновение тела «утопленника», и этот «невинный» фокус. Теперь он знает не хуже меня., что ПЕРЕСЕК ГРАНИЦЫ ДОЗВОЛЕННОГО, И ДОЛЖЕН БЫТЬ УНИЧТОЖЕН.
Ну вот. Теперь появилась какая-то определенность. Только нельзя сказать, что я сразу повеселел. В голове не было ни обиды, ни злости, ни раскаяния. Ничего. Пустота. Это мне, что в детстве убегал со двора, когда бабушка собиралась рубить цыпленка, предстоит убить человека. Не врага, — человека, который хорошо делал свою работу. Вся «оплошность» его заключается в том, что слишком умен, что не смог не заметить, как я допустил ошибку.
И, самое страшное, — я это сделаю!
Бежать, получается, больше не нужно. Некуда и незачем. Валун, у которого я курю, — это сейчас самое безопасное место. Устинов, конечно, хороший специалист. Но, он, как и все мы, — раб стереотипов, и предсказуем до мелочей. Особенно для тех, кто его хорошо знает. Сейчас, — я уверен, — точно такие облавы «ставят на уши» весь левый берег: От Колы — до плавмастерской «Резец». В соседнем поселке уже верещат испуганные дворняги. Вдоль автострад, скорее всего, густо напиханы усиленные посты. А на автобусных остановках дежурят группы захвата. В этот лес они точно не сунутся, их зона ответственности — дорога. Я, получается, в «мертвом пространстве». Вряд ли, Психолог предпримет вторичное прочесывание местности. Он сделал бы это, если бы точно знал: на какой стороне залива я нахожусь. И это пока мой единственный, но очень большой плюс.
Все, что сейчас делает Жорка — это «разброд и шатание» наугад. Людей у него — раз, два и обчелся. А с одной задницей, как говорила бабушка, на три торга не поспеешь. Те, что сейчас задействованы, — временщики. Их долго использовать не разрешат. Пойдут межведомственные разногласия, возможны конфликты. Управлять такою оравой, он не обучен. Что сделал бы на его месте любой дилетант? — Охватил бы зачисткой наибольший район поиска, и делал бы это, пока у него есть люди.
Через час, — размышлял я, — и ОМОН, и спецназ, и десант перебросят в другие подозрительные места. Дорогу контролировать будут, но уже не такими силами. А что им еще остается? Тайно меня не взяли, с наскока — опять не вышло. Придется играть в открытую. Начинать длительную осаду, подключать общественность и милицию. А как? У нас, слава Богу, гласность. — Нельзя же без всяких причин преследовать человека?! Придется подводить под эти мероприятия хоть какой-то приемлемый базис. В чем можно обвинить моряка? — В контрабанде! А круче всего, — в перевозке наркотиков! Подбросить пакетик в пустую каюту — плевое дело! Попробуй потом, докажи, что ты не верблюд! Тут даже Орелик сомневаться начнет. «Вона морконя как! А я и не думал!» Не удивлюсь, если уже к утру, с витрин всех присутственных мест, будет пугать людей моя небритая рожа. А сверху — крупными буквами: «Обезвредить преступника!»
Ну, что же, если мне повезет, и я выберусь на тот берег, преступник им будет уже к утру. Их тысячи, — а дорога одна. Я один, — а дорог тысячи. Значит, шансы примерно равны.