Поляна была такой восхитительно прекрасной, покрытой изумрудной травой, в которой подмигивали головки белых и розовых аритиатий и гемискосов.
Колючие кусты душистой беликии окружали святую полянку, подобно крепостным стенам какого-нибудь замка светлых фэйри.
Белоснежная плита из неразрушимого телль стоуна посредине поляны сверкала под лучами доброго летнего солнышка. Изумительные золотые «растительные» узоры, что украшали её, вились подобно сказочным вьюнам или змеям. Даже фиксирующие захваты на ней были отлиты из ценного ивитриума.
Сотня коленопреклонённых лэзамземов – (жрецов-воинов) с ритуальными готар – копьями, что достались им от предков, склонились пред Медай лэзамземом (верховным жрецом). Впереди, непосредственно перед верховным, выстроились одиннадцать блистательных Мэвугар йотер (старших жрецов-воинов). Знаменитых героев, вооружённых, в отличие от простых воителей, индивидуальным оружием, коим владели в совершенстве.
Мудрый учитель поднял свои белоснежные руки с длинными белыми пальцами в ритуальном благословении, коснулся своего высокого лба, покрытого морщинами, потом белоснежной бороды.
– Дети мои, – Произнёс он своим тихим, всё ещё сильным, несмотря на возраст, голосом, – скоро придёт час, коего ждали мы чуть ли не с начала времён. Вот-вот прибудет Това Рэваха, великий посланец Единого. Тот, что приносит дары. Всё приготовили мы, как то велит традиция. Как предписали мудрые предки. Остался лишь последний штрих. Наша Йэхидей-сгула, наша хозяйка даров, найдена и готова предстать пред Чудным путником. О, лучшие из лучших служителей Единого, приказываю, приведите её!
Склонились Мэвугар, и поспешили прочь по узкой тропе, единственной, по коей можно было покинуть святое место.
Не прошло и получаса, как герои вернулись. Возглавлял их благородный Эльён (Великий жрец вождь). Могучий красавец с мужественным лицом, голубыми, как небо, глазами и белокурыми волосами Истинного человека, широкими плечами и сильными руками и ногами профессионального бойца. Блистательные верицы – доспехи с тотемным знаком герпа и парочка длинных зоаровых мечей за спиной выдавали в нём потомственного всадника хищных крылатых зерпов.
Следующая за вождём пара служителей буквально тащила юную стройную тоненькую девушку. (Из одежды на Йэхидей-сгула была лишь белая ритуальная тога и венок из красных беллотовов, чей аромат так успокаивающе действует на блаженных и бесноватых). Кожа хозяйки даров была медово-смуглой, как и у всякой жительницы делла-трущоб. Фиолетовые кудри и большие жёлтые глаза, вздёрнутый носик и ротик бантиком украшали очаровательное личико. Форма ладошек и ступней не была совершенной, но что ещё можно было требовать от девы из клана Ганавов (воров)?
- О, вот и ты! – Медай лэзамзем поспешил навстречу процессии, – дочь моя, мы так долго ждали тебя. Наконец-то Единый доставил мне великую радость, даровав встречу с тобой.
– А я-то как рада, – пробормотала дева, вслух же произнесла, – что же понадобилось самому Мудрому учителю от простой ганавы? Благодарна я за то, что выкупили вы меня из тюрьмы и избавили от заслуженного наказания, но, боюсь, нечем мне отблагодарить вас. У меня нет ничего, кроме громкого имени и ловких рук.
– Ты даже не представляешь, как ты ценна для нас, – живо возразил Медай, – ты не могла не слышать о нас. Мы не просто служители Единого, мы – Лэхакот Лэхамтины (ждущие). Ждущие чего? Наверняка спросишь ты. Вряд ли ты способна понять то, о чём я поведаю, но я всё же попробую просветить тебя. Итак, кроме нашего мира, существует бесчисленное множество иных. Некоторые похожи на наш, другие нет, но это сейчас не суть важно. И существует некое существо, суть которого нам не ясна, кое зовётся Това Рэваха. Путешествует сиё создание меж мирами, и в каждый заглядывает лишь раз. Да не просто так посещает посланец Единого все эти измерения, о, нет. В каждом из этих миров он встречает подготовленную избранную. Ей подносит он семь чудесных даров, и просит в обмен лишь один. Как ты уже могла догадаться, ты и есть та самая хозяйка даров. Мы искали тебя чуть дольше, чем рассчитывали, но, к счастью, успели вовремя. Мы прикрепим твоё тело к священному алтарю Мизбеаху и удалимся прочь, дабы ты могла наедине с Това совершить великое таинство.
– О, какая честь! – дева закрыла лицо руками, будто бы от потрясения. Только никто из жрецов не заметил, как ганава выплюнула крошечный кусочек женна проволочки в ладошку.
– Я рад, что ты поняла меня, – мудрый учитель ласково кивнул, – скажи мне, о избранная, каково твоё славное имя, дабы мы могли занести его в наши священные скрижали?
- Ничего славного в моём имени нет, - Йэхидей-сгула скромно потупилась, – я зовусь всего лишь Тией.
– Хорошее имя, - Медай лэзамзем, ласково улыбнулся, – возложите хозяйку на её ложе счастья.
Мэвугар йотер поспешили исполнить приказ.
Щёлкнули фиксирующие зажимы на руках, ногах, шее и талии Тии.
Мудрый учитель произнёс несколько слов на неизвестном языке и начертил в воздухе таинственный знак.
И удалились жрецы, оставив девушку наедине с её «великой» судьбой.
***
- «Жрецы, не жди от них ничего, кроме неприятностей!» Так говаривал мой покойный папаша, – ганава презрительно сплюнула, - я слыхала от умных людей, что эти Лэхакоты отнюдь не свету поклоняются, теперь вот и убедилась.
Девушка ловкими пальчиками левой руки покрутила проволочку и вставила в замок зажима.
– Этот седовласый навал произнёс столько громких слов, жаль я ничегошеньки не поняла! – Тия поморщилась, – и что за дар этот их Това собирается потребовать у меня? Душу или саму жизнь? И в любом случае, этого путешественника ждёт пренеприятный сюрприз.
Замок щёлкнул, и зажим раскрылся, освободив ручку хозяйки даров.
На то, чтобы освободить вторую руку, шею, талию и ноги, ганава затратила куда меньше времени.
Собиралась девушка покинуть столь негостеприимную святую полянку, да только воздух пред ней дрогнул и пошёл кругами, будто поверхность водной глади, которую возмутил брошенный камешек. Первый круг был прозрачный, второй красный, следующий оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый и вновь прозрачный.
– Проклятье! - Йэхидей-сгула заозиралась и быстро подхватила заостренный самой природой камешек, что лежал в траве.
И раскрылся проход, круглое отверстие с розовыми краями. И явилась в портале том громадная морда, размером с сам проход. (В который с трудом протиснулась). Столь мерзостная, что самые уродливые из хищных тварей чёрного дикопанья показались бы писаными красавцами по сравнению с ней.
Отпрянула Тия в ужасе, теперь поняла она, почему жрецы её так крепко зафиксировали. Впрочем, если ганава собиралась выжить и сохранить душу, должна была она действовать!
Това Рэваха имел всего один, с позволения сказать, маленький мутный глаз и слюнявую гигантскую пасть. Раскрыл ротик свой путешественник и… раздался голос столь звонкий, чистый и нежный, который мог принадлежать скорее ангелу небесному, нежели мерзостному чудовищу.
– Имя, скажи твоё имя! – попросил Това.
– Угу, помечтай, красавчик, – хмыкнула девушка, – ты, как я слышала, жаждешь получить от меня дар? Прими и радуйся!
Прыгнула хозяйка даров прямо на морду уродливую и вонзила камень прямо в жуткий глаз.
Брызнула в разные стороны некая мерзкая жидкость (скорее всего, кровь путешественника). Пала на траву, сожгла её и опалили землю. Одна из мерзких капель попала на ногу девушке и тут же впиталась в плоть, оставив на коже лишь серый налёт.
Вскрикнул Рэваха столь громко и пронзительно, что ганава едва не оглохла, дёрнулся и быстро втянул своё «личико» обратно, в межмирье.
Тия буквально в последний момент успела спрыгнуть на землю и приземлилась на ноги.
Портал же с громким хлопком закрылся.
Йэхидей-сгула устало опустилась на землю.
***
Впрочем, времени на отдых особо не было. Может, быть потом, когда всё кончится, хозяйка даров постарается залить кошмарные воспоминания вином, а сейчас, сейчас пришла пора уносить ноги, и быстро. Скорей всего, вопли милашки Това оповестят жрецов, что не всё пошло так, как они задумали.
Девушка направилась по тропинке к узкому проходу в колючих кустах.
Поздно, лэзамземы уже спешили к святой полянке.
Тия ринулась обратно к плите-алтарю, защёлкнула зажимы все, кроме такого, что удерживал левую руку, его она просто прикрыла.
Воины-жрецы, что быстро заполнили святое место, пали ниц.
Мимо них прошествовали Мудрый учитель и Эльён.
– О, великий Медай лэзамзем, - вождь вежливо поклонился, – молю, просвети меня, разве священное действо не должно было продолжаться семь дней?
- Может, и так, - верховный жрец пожал плечами, – а, может быть, вивы-толкователи немного ошиблись, такое часто случается. С тем же успехом они могли заявить, что великое действо продлится семь часов или семь минут, или семь веков. В любом случае, мы слышали призыв великого посланца Единого. То, чего мы ждали столь долго, свершилось, и мир будет спасён. Преклони колени вместе с нашими братьями, я один поприветствую великую.
Эльён поспешил исполнить приказ.
Медай приблизился к Йэхидей-сгула, осторожно открыл зажимы. Подхватил тело Тии, что скользнуло вниз, более не удерживаемое кандалами.
– О, великая, очнись, прошу тебя, – взмолился Мудрый учитель.
Девушка медленно открыла глаза и непонимающим взором окинула поляну.
– О, что случилось, – пролепетала ганава, – где я?
- Ты здесь, ты с нами, о Йэхидей-сгула, поведай же мне, какое имя дал тебе Това Рэваха, как нам теперь называть тебя? – попросил верховный жрец.
- Ну, - девушка слабо улыбнулась, - ты, о глава лэзамземов, можешь называть меня… своей смертью.
Тия нащупала на поясе Медая трилле (ритуальный кинжал), выхватила его и вонзила в живот старца.
Мудрый учитель лишь всхлипнул слабо и сполз на землю.
Воины-жрецы, послушные данному приказу, продолжали простираться ниц, потому девушка, кою некому было остановить, поспешила прочь, подобно вольной птице, вырвавшейся из клетки.
Лишь по прошествии некоторого времени Эльён посмел поднять глаза и узрел жуткую картину.
Вскочил он, и бросился к телу Медая лэзамзема.
Старец умирал.
Вождь приподнял тело учителя, прижал лицо к груди верховного.
– Она-а, не должна была… не могла… почему? – прохрипел умирающий.
– Она не получила даров, вот почему, – Эльён только сейчас приметил опаленные проплешины средь травы, – проклятье, почему мы ей не объяснили всего? Миры, избранные, путешествующие в иных мирах, – к чему все эти заумные речи, разве могла простая воровка понять все это, и уж тем более поверить? Поверить нам. Почему не могли мы с ней просто поговорить, как нормальные люди? Проклятая привычка жрецов на всё набрасывать завесу таинственности, гордыня, мол, всё истинное знание должно принадлежать верхушке, а прочие созданы лишь служить и поклоняться. Теперь надежды больше нет, мудрейший мёртв, сгинули и все его знания, избранная сбежала, дары утрачены!
И возрыдал вождь, оплакивая не только своего Мудрого руководителя, но и весь их обречённый мир.
А в небе явилась кроваво-красная комета и пронеслась по небу, всё увеличиваясь в размерах, приближаясь к земле. И вот скрылась она за горизонтом, а через миг раздался грохот, и сотряслась земля….
А поляна была всё такой же восхитительно прекрасной, покрытой изумрудной травой, в которой подмигивали головки белых и розовых аритиатий и гемискосов.
Колючие кусты душистой беликии так же окружали святую полянку, подобно крепостным стенам какого-нибудь замка светлых фэйри.
Белоснежная плита из неразрушимого телль стоуна посредине поляны по-прежнему сверкала под лучами доброго летнего солнышка. Изумительные золотые «раститель-ные» узоры, что украшали её, вились подобно сказочным вьюнам или змеям. Даже фиксирующие захваты на ней были отлиты из ценного ивитриума…