Ты стоишь и смотришь на меня своим холодным, отрешенным взглядом, по телу пробегает легкая дрожь, сковывая меня. Конечности словно онемели от ужаса, дыхание стало прерывистым, сердце бешено заколотилось, комок подступил горлу.
- Я так боюсь! Боюсь… - сделав над собой усилие, произнеся это, я сделал шаг вперед и продолжил. – Что ты уйдешь!… Я больше не увижу тебя! Не почувствую твоего дыхания, манящего аромата твоей кожи, не услышу, ласкающего мой тонкий слух, красивого звона твоего голоса. Подобно сирены, ты шепчешь алыми чистыми (девственными) губами тон божественной молитвы, успокаивая мое сердце.
Ты подняла на меня пустые глаза, наполнившие слезами, приблизилась и тихо прошептала:
- Моя душа умерла!
И тут тьма поглощает тебя, подступая ко мне…
Господи! Я просыпаюсь весь в поту. Этот сон я вижу уже много раз и каждый раз он один и тот же. Я не знаю кто ты? Зачем ты приходишь ко мне? Почему я боюсь тебя потерять?
Все мои мысли и чувства наполнились только тобой, подобно тонкому капилляру, всем своим существом я впитываю тебя, а точнее твой печально – прекрасный образ. Я стал жить только сном, потеряв представление о реальности. Ничто меня больше не интересует, все опостылело. Душевная мука терзает меня. Я боюсь, вокруг одна пустота и мрак. Дневной свет больше не радует мой взор, еда не утоляет жажды, жажды, которая сжигает меня внутри, оставляя только пепел. Мой разум перестал меня слушаться, мысли разбегаются подобно мышам в разные стороны. Нет ничего, только холод и пустота. Тело меня обременяет, сковывает тяжелыми путами мое больную душу. Боль пронзает всего меня, хотя я не знаю причину моих страданий, физических увечий у меня нет. Временами внутренний жар разгорается пламенем по всему телу, даже сырой и холодный ветер Карпатских гор кажется знойным, он обжигает своим порывом, душит. Мне нигде нет свободы, я задыхаюсь, начинаю нервно биться в агонии. Дрожащими руками хватаюсь за голову, и бегу, обезумев, ничего не видя перед собой. Я кричу, а меня никто не слышит…
Наступает ночь, и ты снова приходишь ко мне…
- Марта! Я буду тебя звать так, мое Утешение! Ты терзаешь мое сердце… Моя мечта!
Я падаю перед тобой на колени и протягиваю дрожащую руку, подобно страннику просящему милостыню. - Ты рядом. И я не один. Рука помощи, таинственное сострадание, человеческое сочувствие! Марта! Ты делаешь мою агонию сладостной и наполняешь сердце благодатью. Благоговение окутывает целиком…
Ты должна принадлежать мне, однако ты никогда не будешь моей. Ты Ангел, которого господь посылает мне для спасения…
Ты так добра и великодушна…
Не бойся оскорбить меня, обнажив свою непреклонность и стоическую холодность, которая сочетается у тебя с самым трогательным состраданием. Ты не можешь причинить мне боль, я привык к жесточайшим страданиям. Я знаю, что обречен в жизни на мучительные жертвы. А так же я знаю, что слаб духом, юноша без сердца и самолюбия.
Вдруг я услышал ужасный смех, стараюсь крепко зажать уши руками, но четно, этот ужасающий страшный смех не становится меньше и даже не утихает.
- Марта! – голос мой задрожал, стал резким и порывистым. – Ты никогда меня не полюбишь?! Но знай, никогда ты не будешь принадлежать, никому другому и даже себе...
Изнемогая от усталости, я падаю ниц на холодный пол, силы покидают меня и только страшный смех продолжает звучать у меня в голове.
Несколько дней я провел в забытье. Ничего не помню. Как будто кто-то взял и выкинул из моей головы все воспоминания. Я потерял себя! Я с трудом пытаюсь припомнить кто я?!
Голова моя раскалывается от тупой боли. Слабость. Любое усилие, движение приносят неимоверную боль, от которой хочется кричать, но и кричать я не могу.
Я лежу, грудь сдавливает, словно меня придавило огромным валуном, тяжело дышать. Мне не пошевелиться, я не чувствую конечностей. Холод сковывает все тело. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на потолке…бесполезно, все плывет перед глазами, пелена окутала взор, погружая в темноту. Время остановилось…
Но вдруг резкий толчок в груди и мое сердце забилось снова. Громкий хрип вырвался из моих легких, с жадностью я начал хватать воздушные потоки, пересохшим от жажды, ртом. Я все еще жив…
- Как же долго ты не приходила! Мое Утешение! Без тебя я не могу дышать…
Ты думаешь, что я не узнал тебя сразу, с первой же минуты?
Мечта! Я уверен, что уже видел тебя, любил, прижимал к своему сердцу, которое с той минуты, неведомо для меня самого, привязалось к твоему и слилось с ним на всё мою жизнь…
Ты знаешь историю моей души! Великодушная! Я способен солгать впервые в жизни, готов унизиться до ложной клятвы, если ты только потребуешь от меня. Но ты не требуешь этого. Ты понимаешь, что этим ты внесла бы в мою жизнь новые мучения, а в мою совесть – угрызения, никогда еще не осквернявшие её. Я не отдаю отчета, какого рода любовью люблю я тебя. Знаю только, что не назвать это чувство любовью было бы святотатством. Я принимаю твое сострадание, твою заботу, твою доброту, но только не дружбу…
Нет! Нет! Только не дружбу.
Я судорожно повторял эти слова, пытаясь докричаться до неё, а может быть до себя. Но она продолжала молчать, а я кричал в пустоту…
Болезнь моя прогрессирует. Я чувствую себя все хуже и хуже с каждым днем. Теперь без посторонней помощи я не могу самостоятельно подняться с постели. Судороги, онемения рук и ног, от ужасной пронзающей боли я стискиваю зубы до скрипа так, что кровь сочится с десен. Рука моя слабеет, становится все труднее записывать то последнее, что я еще помню. Боюсь, что память откажет мне совсем. Провалы в ней помогают лишь частично заполнить записи, которые я успеваю набросать, пока не впадаю в забытье и разум мой не успел помутиться и поддаться безумному бреду.
Так холодно и одиноко…
Я жду тебя…
- Обещай, поклянись! Спаси меня от ослепительного света действительности, от страшных и мучительных страданий. Подари лучи надежды и небесного света, который так долго был скрыт от меня в ужасной тьме, что глаза мои не в состоянии вынести его сияния.
Я должен подчиниться голосу своего сердца и жить только им. Мое сознание и память живут лишь с того мгновения, как ты заговорила со мной. Ты внесла ангельский покой в мою душу, сердце продолжает биться лишь пока ты рядом, а разум дремлет в жутком сне, кошмаре действительности.
Я боюсь говорить о себе, так как могу запутаться в своих мыслях и опять напугаю тебя…
Утешение! Услада моей горестной печали! Я хочу жить только чувством, но эта жизнь мне неведома. Отдайся я ему без боязни, то лишусь успокоения.
Я знаю, что ты несчастна, моя бедняжка. Знаю, что на челе твоем терновый венец, но я сорву его! – я припав к ее ногам, умоляющими глазами жадно поглощаю ее целиком. – Прошу позволь мне думать о тебе, видеть, понимать только тебя, словом любить тебя. Боже мой! Я люблю! Люблю тебя всеми силами души. Я сосредоточу на тебе весь свой пыл, всю святость своей любви. И пусть все утверждают, что я безумен! Ведь ты не веришь в это?!
Не молчи! Слышишь, не молчи! Жестокое создание! Перед тобой не безумец! А страстно любящий, потерянный человек, который теплит крохотную надежду на божественное снисхождение. Я проживаю жалкий свой удел под сенью увядающей жизни. Я должен умереть, снедаемый любовью, которую ты не можешь разделить со мной. И все же ты будешь моей женой, как сейчас ты уже моя невеста: если мы с тобой погибнем здесь, ты из сострадания назови меня своим мужем, хотя ни один поцелуй никогда не должен скрепить наш брак…
Сегодня, проснувшись, я почувствовал облегчение. Мне давно не было так спокойно, словно затишье перед бурей. Сделав несколько усилий над собой, я заставил себя перечитать свои записи. Это стало для меня мучительным испытанием, полным откровением. Я узнал лишь почерк. Страх охватил меня. Мне не знаком тот человек, который записал свои несвязные мысли здесь! Сомнения закралось мне в душу. Я не знаю себя!
Во мне два Я! Два разных человека, один из них я – Артур, сын чешского князя Саймуша, второй – мне неизвестный! Жестокий безумец! Порождение тьмы!
Боже! Это же я и есть! Поддавшись страстному искушению, дьявол вселился в меня. Я проклят! И смех, этот ужасный смех, который слышится во тьме, внутри меня, от которого душа уходит в пятки, и страшно до дрожи, это мой смех! Но почему, же я не слышу себя?!
Да за что же господи?! За какие прегрешения моя жизнь проклята, и гореть мне в гиене огненной?»
Я сжался, от охватившей меня, дрожи, мое тело пробила нервная лихорадка. И я впал в забытье.
- Марта! Приди! Сжалься над страдальцем, молящим о пощаде!
Моя мечта! Я это хорошо знаю и все что я слышу – игра моего воображения, иллюзия.
О боже, ты убаюкиваешь меня обманчивыми радостями, но я сам начинаю сознавать все нелепость, все несообразность своих мечтаний. Я снова оказался один! Один во всем мире, со своим отчаянием и безумием…
Утешение! Мечта блаженная и губительная! Где же ты? Где существо, носящее твое имя и временами принимающее твой образ?
Нет! Тебя нет! Ты существуешь только в моем воображении, ты создание моего бреда…
Прости меня…
Это были последние слова, записанные рукой молодого князя, Артура. Через несколько дней его не стало, ему не было и тридцати лет. Юноша с детских лет был слаб здоровьем и страдал психическими расстройствами. На больное воображение наложилась тяжелая душевная травма, вызванная неожиданной смертью его нареченной невесты, которую он очень любил и боготворил. После этого Артур замкнулся в себе, его помешательство носило тихий характер. Он угасал с каждым днем. Запрещал оказывать себе любую помощь. Болезнь быстро прогрессировала. Он перестал узнавать родных, и даже себя. Последняя неделя была самой мучительной, его пробил паралич, нервная лихорадка только усиливалась, доходила даже до агонии, он каждую ночь бредил.
Умирая, Артур, придя в себя, невнятно произнес одно лишь слово, которое ввергло родных в ужас. «Убийца!» - с трудом сорвалось с его дрожащих синих губ, которые навсегда замерли, сомкнувшись. Его зрачки были расширены, глаза словно потеряли свой цвет, став молочно – белыми. Темно – синие круги под глазами, впалые скулы, желтый цвет осунувшего лица, все говорило о тяжелой болезни, которая измучила его, превратив молодого человека в дряхлого старика, который умер в расцвете лет.