ЛЮБОВЬ ДЛИНОЮ В ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ
Николя Гару
Не говори мне, любимая, куда ты уезжаешь.
Скажи мне только, когда ты вернешься.
Из Карфагенского эпоса
13 августа 2010 года. Карфаген.
– Мне все равно, – сказала она и бросила трубку.
Он задумчиво прошел в свой кабинет, взял в руки свежую газету, развернул и случайно прочитал прогноз для себя на 13 августа:
«…Один из самых неприятных дней в этом месяце…»
«Надо было прочитать раньше», подумал он.
Перед его глазами стояла она, разгневанная, бросающая злые слова, которые пробивали его насквозь. Это было в Риме две недели назад.
– Почему ты сказала такие ужасные слова?
– Это реакция на твои слова.
– Но я говорил совсем другое.
– Нет, ты говорил то, что думал.
Он набрал ее номер.
– Прости, – снова сказал он. Все эти дни он только и просил прощения.
Она ничего не ответила и отключила телефон.
И он снова остался один.
В своей Черной Африке.
Черной ночью.
Думая над ее черными словами.
В голове снова промелькнула ее фраза:
«Полезно иногда задуматься над тем горьким, что я тебе сказала. Чтобы ощутить сладость. Повторю: «Нам никогда не испытать Голгофы брака».
И еще одна ее фраза: «А ты дочитал «Двое»?
Он подошел к стеллажу и взял в руки книгу Алана Милна, которую она подарила ему.
«Почему в момент прощания она вспомнила об этой книге?»
Он начал ее читать, ища в строчках книги спрятанное послание от нее.
«…Каждый из нас носит в себе материал по крайней мере для одной книги…»
«…Когда мужчина признается любимой, что написал роман, отсутствие упреков, несомненно, можно считать одобрением…»
«…В конце концов, что помешает человеку разорвать все, что он написал… Возможность порвать рукопись всегда при нем…»
«…Книгу нельзя печатать. Ее надо писать, а потом великолепно издать тиражом в два экземпляра: один для автора и один для его Любимой Женщины… И они должны хранить свои экземпляры как зеницу ока, чтобы никто больше не мог прочесть…И только через сто лет после смерти автора и его Любимой можно будет издать эту книгу…»
«… СТРЕМЛЕНИЕ К КРАСОТЕ… Зачем, как не для того, чтобы найти красоту, мы живем? Леонардо изобразил Мону Лизу, и мир преклоняется перед Ней…»
«… В жизни Любящих друг друга нельзя отделить физическое от духовного, они неразрывно связаны. Красота Любимой женщины никогда не перестанет быть источником радости для Возлюбленного…»
«Возможна ли интеллектуальная гармония двух Влюбленных? В силах ли кто-либо другой совпасть с вами мыслями, слиться разумом, идти рука об руку без вопросов, без колебаний – два разума, мыслящих, как один?»
Он не дочитал книгу до конца. Рабочий день дал себя знать. От усталости он заснул мгновенно, только его голова коснулась подушки. Но он успел прошептать:
«Красота… Любимой… Женщины… если бы я мог ее описать….»
Третий век до н.э. Античный Карфаген.
На пристани Карфагена было шумно. Шла разгрузка нескольких торговых кораблей. Бербер отдавал приказы, работа спорилась под его началом. Особое внимание он уделял переноске на берег двух прекрасных греческих статуй Венеры и Юноны. Краем глаза он заметил, что к пристани швартуется новый корабль под финикийскими флагами и что на мачте развивается и полотнище со знаком города Тира. Что-то кольнуло его в сердце, предчувствие охватило его: ведь он ожидал послание от Анны. Вот уже больше года, как она вернулась в родной город, и от нее не было никаких вестей. Передав дела помощнику, он направился к незнакомому кораблю и вдруг на корме увидел…
Белую тунику…
Знакомый силуэт…
Анна!
Он шел к ней, не видя расступающейся перед ним толпы.
Она спускалась к нему по сходням, не обращая внимания на снующих грузчиков.
Он протянул к ней руку.
Она протянула к нему руку.
Руки встретились.
Губы встретились.
Он застыли в объятьях.
Наступила тишина. Остановившиеся люди забыли о своих делах и смотрели на них. Знакомые и незнакомые. Люди улыбались.
17 августа 2010 года. Карфаген.
– Алло, привет! Ты что делаешь?
– Я в аэропорту, провожаю туристов. Самолет еще не сел…
– Нет, он уже приземлился.
– Как? Уже? И ты…
Земля закачалась под его ногами.
– Да, я прилетела. И звоню тебе, чтобы ты случайно не ушел…
– Да, милая, да, дорогая… я никуда не уйду…
Он быстро простился с отъезжающими и побежал. Не зная куда. Он просто сделал круг по аэровокзалу, но за это время успел осмыслить Событие. Грандиозное Событие!
Она прилетела!
Она решилась на этот поступок!
Она потрясающая женщина!
Она лучше всех!
Она любит меня!
Он вбежал в кафе и попросил кофе-экспресс и стакан воды. Выпил залпом и то, и другое. Попросил еще стакан воды. Вышел к машине и подогнал ее прямо к выходу из аэровокзала. Полицейский что-то хотел сказать про запрещенную парковку, но, увидев его лицо, промолчал и начал деловито прохаживаться около машины.
Зал ожидания. Как медленно тянутся минуты! Последние минуты долгой разлуки. И вот он видит ее высокий силуэт. В белом платье. Красивая женщина, привлекающая взгляды всех. Толпа прилетевших и встречающих расступилась. И их взгляды встретились.
Он шел к ней.
Она шла к нему.
Он протянул к ней руку.
Она протянула к нему руку.
Руки встретились.
Губы встретились.
Невозможно разорвать объятья.
Люди смотрели на них. Знакомые и незнакомые.
Люди улыбались.
Наконец-то они в машине. Застыли в крепком объятии. Полицейский ходит кругами вокруг машины и украдкой поглядывает внутрь. После стольких дней одиночества он снова почувствовал ее тепло. А она наслаждалась его поцелуями и задыхалась в его сильных руках.
Автострада на Карфаген.
Быстро наступившая звездная африканская ночь.
«Боже, как я хочу быть с ней! А вдруг не смогу?» – думал он, ожидая, когда она выйдет к нему из ванной комнаты.
«Боже, как я плохо выгляжу! Вдруг я ему разонравлюсь?» – думала она, рассматривая себя в зеркало.
…Они заснули, когда уже светало, заснули от любовного измождения. Когда они одновременно проснулись и снова обняли друг друга, голубое небо уже зависло над синим морем. И потом целый день солнце медленно перемещалось в этой голубизне, постепенно превращая все краски радуги в закатную гамму над всем Средиземным морем и предвещая новую страстную ночь для влюбленных.
И так оно опускалось четыре раза. Но и 21 августа она не улетела.
Третий век до н.э. Античный Карфаген.
В доме Бербера было тихо. Они лежали на большой кровати, прижавшись друг к другу и укрывшись одной простыней. Над кроватью висело мозаичным панно, на котором были изображены две руки, нежно пожимающие друг друга. Из порта доносились голоса людей, скрип весел, хлопания парусов.
Анна улыбнулась:
– Ты не сожалеешь, что мой корабль ушел без меня?
– Нет, дорогая!
– И я тебе не надоем?
– Нет, любимая!
– ты не боишься ко мне привыкнуть?
– Нет, моя госпожа!
– И я тебе не разонравлюсь?
– Нет, ты – судьба моя! И жизнь моя обрела смысл только тогда, когда я встретил тебя…
– Я тебе не верю… Ведь я постарею, это неизбежно, и ты уйдешь от меня…
– Нет, ты самая красивая и будешь ею такой всегда! Я всегда буду любоваться тобой. Мне все в тебе нравится. Конечно, ты будешь меняться, но… это не помешает мне восхищаться тобой. Всегда! Потому что ты единственная и неповторимая!
И чтобы отвлечь ее от печальных мыслей, он сказал:
– Хочешь, я почитаю тебе кое-что из того, что я написал?
– Почитай мне то, что тебе самому больше всего понравилось, – сказала она и еще сильнее прильнула к нему.
15 августа 2010. Карфаген.
Вечером, после очередного напряженного рабочего дня, он снова раскрыл книгу Алана Милна и продолжил поиск тайного послания от Любимой женщины.
« Сейчас наши сердца полны одним чувством, перед нами только одна жизнь, и мы пройдем ее вместе, у нас общие надежды, страхи, общие ожидания, она и я против всего мира. Но увы – на краткий миг. Пройдет время, мы снова расстанемся и… вдруг я никогда больше ее не увижу?»
– Странная вещь любовь.
– Необыкновенно.
– Может ли существовать брак, основанный на общности умов? Счастливый брак?
– Это невозможно.
– Почему невозможно?
– Чтобы быть счастливым, надо стремиться к кому-то, кто выше тебя.
– К более высокому интеллекту?
– Конечно. Но тогда другой не должен стремиться подняться выше, а наоборот, должен снизойти.
– Вы хотите сказать, что женщина может быть счастлива только с мужчиной умнее ее, а мужчина – с женщиной умнее его? Значит, они никогда не будут счастливы?
– Да, дело именно в этом. Но… супружеская жизнь – страшно сложная штука…. Мне кажется, что счастливый брак основан на умении оценить физические качества другого. Суть в том, что в физическом отношении мужчина и женщина не соперничают друг с другом. Они могут только восхищаться друг другом. И это всегда субьективно… и необъяснимо.
«Все субъективно и необъяснимо, – повторил он. – И ясно только одно: мужчина и женщина не должны соперничать! Они должны понять, что созданы природой, чтобы быть вместе. И что разлука губительна для любящего сердца, которое сгорает от невозможности отдать свою страсть».
Странное предчувствие охватило его. Сегодня она позвонила сама, будто не было страшного разлада между ними, поинтересовалась его делами и как бы невзначай сказала:
– Не отключай семнадцатого свой телефон, я прошу тебя. У тебя там кто-то улетает в Рим? И ты будешь в аэропорту?
– Да, милая, – ответил он.
24 августа 2010. Хаммамет.
Еще несколько дней бесконечной Любви они подарили друг другу.
Они любили друг друга в просторном номере гостиницы Рояль Азюр, лежали на пляже, сидели в ресторанчиках Хаммамета.
Она читала ему новые книги, которые привезла с собой.
Когда ей вновь хотелось, она протягивала к нему руки.
Он мог тогда целовать ее девичьи груди и смотреть в ее бездонные глаза.
Когда ему вновь хотелось, он склонялся над ней и раздвигал ее ноги.
Когда его мальчик был очень сильным, он входил в нее несколько раз. Ей это очень нравилось.
Они засыпали в объятьях…
Просыпаясь, они снова тянулись друг к другу.
Время от времени они заказывали в номер кофе.
Иногда они выходили из отеля, приезжали в Ясмин Хаммамет и гуляли по эспланаде.
Всюду, где бы они ни появлялись, люди смотрели на них.
Это была удивительная пара.
Красивая Женщина и Красивый Мужчина.
Они светились счастьем.
25 августа 2010 года. Карфаген.
Шоссе с нескончаемым потоком огней машин, летящих навстречу. Его рука гладила ее колено. Ее рука лежала на его ноге.
Они уже все сказали друг другу, все отдали друг другу и теперь они были Одно Целое в этом Раздробленном Мире.
Он остановил машину и поцеловал ее. Она страстно ответила.
– Я никогда не была так счастлива. Как же я теперь буду без тебя?
– Прошу тебя, не говори об этом. Мы вместе, мы рядом, мы с тобой никогда не расстанемся. Просто мне надо работать и пока я остаюсь здесь. А твои дела ждут тебя в Риме.
– Я люблю тебя.
– Я очень люблю тебя…
И они снова застыли в горячем объятии…
Вдруг она медленно отстранилась и прошептала:
– Нам не испытать Голгофы брака… и в этом спасение нашей любви. Мы никогда не насытимся друг другом, мы никогда не привыкнем друг к другу….
Он ничего не ответил. Только отвел взгляд в сторону нескончаемого потока неизвестно зачем летящих ему навстречу и обгоняющих друг друга машин. Внезапно этот поток остановился: черный Мерседес, превысив скорость, врезался в ограждение и перевернулся, превратившись в одно мгновение в груду металлолома.
Когда он снова повернул голову к ней, на ее глазах блестели слезы.
– Но как я буду без тебя? – прошептала она.
Этот же вопрос он повторил, но уже задав его себе, когда остался один в машине, ожидая ее звонка из самолета. И он дал волю своим чувствам и не смог уже сдержать слез.
Зазвонил телефон.
– Алло, я уже в самолете. Я люблю тебя. Прошу тебя, будь осторожен. Береги себя.
– Да, конечно, – он проглотил комок, застрявший в горле. – Не волнуйся, я прошу тебя, со мной ничего не случится. Я не огорчу тебя.
– До свидания, любимый, до свидания…
– Я тебя крепко обнимаю. Крепко целую. До встречи!
И снова черная ночь пролегла между ними, и они не знали, какой она будет долгой… и какие испытания выпадут еще на их долю и через какие препятствия должна будет пройти их Любовь, пока они встретятся снова.
31 августа 2010 года. Карфаген.
Я чувствую, что мир вокруг меня связан со мной тысячами незримых нитей. Особенно я это чувствую, когда прихожу в Музей Античности Бардо в Тунисе и прикасаюсь к древним мозаичным панно и статуям.
У меня есть уже свой ритуал: обязательно прикоснуться до ладони Христианки (надгробие в Зале Христианства), обязательно прикоснуться до маленькой ладошки девочки Рогата. Когда поднимаешься по лестнице в Зал Карфагена, то можно увидеть мозаичное изображение этой девочки на правой стене.
Я обязательно подойду к статуе Аполлона, притягивающему своей Мужской Красотой, и коснусь его ступни.
Я подойду к задумчивой богине Юноне, богине моряков и путешественников, и попрошу ее благословения на добрые дела.
Я подойду к несравнимой Венере, любуясь ею, вспомню свою Любимую и попрошу Венеру защитить ее и быть ее покровительницей.
Я застыну в тысячный раз перед удивительной по красоте картине «Четыре времени года, четыре времени в жизни Женщины» и снова буду любоваться Вечной весной издалека и никогда до нее не дотронусь, потому что она настолько совершенна, что между нами непреодолимая для меня пропасть.
И я всегда наклонюсь над мозаичным панно, на котором изображены две руки, нежно пожимающие друг друга. Это мой символ!
Это мой смысл Жизни!
И мне кажется, что когда я прикасаюсь до древнего мрамора или мозаичных камешков, они впитывают в себя то, что я чувствую и чем живу, а в ответ я получаю от моих Богов и Богинь, от неизвестных мастеров Древности энергию, силу и вдохновение.
И может, они мне передают самое главное: умение видеть Суть Людей, Предметов и Событий и не размениваться на мелочи.
И в меня переходят их чувства, то, чем они жили, и то, что они чувствовали, и мне становится спокойно на душе.
Древние считали: все, что создано руками человека, хранит в себе талант человека, его энергию и обладает магической положительной жизненной силой.
То, что человек создает, он наполняет своим миром, своей энергией, своей жизнью. И когда ты созерцаешь Творение, будь то статуя, картина, музыка, слово, – все это, великое и нетленное, передается тебе. Поэтому и называют настоящие произведения искусства так, как называют русские иконы – Чудотворными.
Торопись созидать! Торопись не спеша! Только ты один знаешь, что после тебя останется! Потому что Это – внутри тебя!
Третий век до н.э. Античный Карфаген.
Они медленно спускались к пристани Карфагена, где стоял готовый к отплытию в далекий Тир финикийский корабль. Он шел в легком одеянии и сандалиях, высокий и сильный, она была в белой полупрозрачной тунике, которая так изящно подчеркивала красоту ее стройного тела.
Они шли молча, взявшись за руку, и, увидя их, люди останавливались, отрывались от своих дел, детишки переставали играть, а старики забывали, о чем текла их неторопливая беседа…
Они шли молча, время от времени поглядывая друг на друга. И когда их взгляды встречались, они улыбались друг другу. И люди, расступаясь и замирая, улыбались им вслед.
Им оставалось прожить в разлуке десять лет, семь месяцев и одиннадцать дней.
Карфаген – Париж, сентябрь 2010 года
Перевод с французского Николая Сологубовского