Роман Братьев Стругацких «Обитаемый остров» одно из самых лучших их произведений. С одной стороны лихо закрученный боевик, с другой философская притча о том, что любое революционное преобразование общества всегда чревато непредсказуемыми последствиями, что в чужой монастырь очень сложно лезть со своим уставом, что участие в борьбе всегда чревато сделками с совестью, так как когда рубят лес, всегда летят щепки.
К тому же реалии жизни убедительно показывают, что практически данный роман вовсе никакая не фантастика, а почти реальность.
Совсем недавно Федором Бондарчуком снят фильм по данному роману, хотя и не очень удачный. Тем не менее, это очередной раз доказывает, что он является актуальным и для нашего времени.
В свое время был организован проект «Время учеников», суть которого сводилась к тому, что российский фантасты писали продолжения к любимым произведениям Стругацких. Однако этот сюжет практически не нашел отражения в этом проекте.
Данный короткий рассказ попытка восполнить этот пробел.
Повторение пройденного.
Максим, услышав выстрелы, оглянулся на темный проем окна и тоскливо подумал: «Опять стреляют!». Наверное, матросня с белых субмарин снова схлестнулась с бывшими гвардейцами. Обычное дело. Никак без этого не получается. Впрочем, эта дурь по созданию единых патрулей во имя мира и согласия ничем другим закончиться и не могла».
Он зашел в ванную и подставил свое тело под контрастный душ: холодная, горячая, холодная, горячая…Хорошо! Это, конечно, не озоновый душ, к которому он так привык на Земле, но в целом неплохо. Во всяком случае, большинство жителей Саракша могут только мечтать о таком душе и ванной комнате, большой, покрытой кафелем, с никелированными кранами и зеркалами на потолке и стенах.
Максим жил на квартире Умника, бывшей квартире Генерального Прокурора. После того как Неизвестные отцы были осуждены, разоблачены и так далее, их жилье отошло к видным деятелям бывшего подполья, к «известным сынам» - как не без иронии называли их в свободной неофициальной прессе.
Видным представителем «известных сынов» не без основания являлся Максим Каммерер. Легендарный Мак Сим - победитель неизвестных отцов, гроза гвардии и уничтожитель башен. Мак не хотел этого переселения и ни за что бы, ни переселился, если бы на этом не настоял сам Умник. Да, Умник, действительно, оказался умником, и все получилось даже лучше, чем он предполагал. Он стал не советником при великом Маке, а первым среди равных, первым властелином свободной Страны отцов.
Впрочем, Маку воздавались и воздаются доселе самые немыслимые почести.
«Почести почестями, а чтобы управлять страной мордой не вышел», - печально усмехнулся Мак, вглядываясь в свое угрюмое зеркальное отражение. Из ванной комнаты он вышел, энергично растирая свое крепкое тело полотенцем и чувствуя приятное тепло, разливающееся по телу.
Тревожно засигналил зуммер дозиметра, но и без него Мак почувствовал кожей жжение. Пришлось закрыть форточку, опять с Юга принесло радиоактивные ветры. В связи с прекращением работ по очищению лесов (армии полосатых рабов были распущены, и расчищать леса было некому), сдвинулся некий климатический баланс. Теперь столицу то и дело поливали радиоактивные дожди и обдували не менее радиоактивные ветры.
Институт Странника уже давно бился над этой проблемой, но особенности Саракшской атмосферы никак не позволяли установить нужный баланс. Возможно, все дело было в той самой знаменитой рефракции, которой обладала атмосфера этого «обитаемого острова». Как все-таки хорошо, что Рада и маленький Гай, сына они, не сговариваясь, решили назвать именем погибшего брата Рады, находятся высоко в горах, на хорошо изолированной от внешнего мира прогрессорской станции.
«Только это и хорошо», - горько усмехнулся Мак, стоя у закрытого окна в теплом мягком халате. И, действительно, все остальное было просто отвратительно. Армии не платили жалование более полугода. Через хонтийскую границу, объявленную открытой, хонтийцы, а также все кому не лень, вывозили из страны Неизвестных отцов все, что только можно было увезти.
Новое Правительство объявило вечный мир с Островной империей и в одностороннем порядке разоружило свои танковые бригады. Теперь белые субмарины свободно заходили в порт столицы и их экипажи, соря островными тугриками, веселились по многочисленным столичным кабакам, вызывая смешанное чувство восхищения, зависти и злости у обывателей. Недавний враг номер один, Островная империя, граждане которого свободно прогуливались по проспекту имени Гэла Кетшефа (бывший Гвардейский), теперь был объявлен образцом для подражания.
Свободная пресса постоянно напоминала о том, что выдернутая из лона мировой цивилизации Страна Неизвестных отцов, ввергнутая ими в башенный кошмар, вернулась теперь на путь исторического развития и необходимо срочно учитывать опыт мирового сообщества, особенно Островной империи. Она, как оказалось, благодаря своему географическому положению, не так сильно пострадала от предыдущей войны и имеет разумное государственное устройство, а самое главное, достаточно высокий по сравнению со Страной отцов уровень жизни.
Вместе с телецентром была уничтожена и уникальная лаборатория по психологической коррекции для душевнобольных. Зеф рычал от бессилия, когда после прекращения излучения из-за отсутствия этого центра, ему приходилось выводить людей из состояния депрессии дедовскими методами.
Бедняга Зеф, ему -то будет труднее всего. Мак еще больше помрачнел. Последнее время Зеф ему сильно не нравился. Он поддерживал рыжеволосого крикуна как мог, но не мог не замечать, что с ним творится что-то неладное.
Да и сам Максим был уже не тот, совсем не тот. И дело было не в физической форме, Мак был еще хоть куда: груда мышц, реакция быстрее на порядок, чем у любого гвардейца доброй памяти времен великого ротмистра Пудураша, голову которого они нашли с бедным Гаем на белой субмарине.
Непорядок наблюдался с «нематериальной субстанцией», а попросту говоря с душой. Был с ней Мак постоянно не в ладу, так как слишком часто выполнял совет Колдуна по поводу совести, которая не должна ему мешать.
К сожалению, на этой проклятой планете иначе было невозможно. Невозможно было, когда он бил наотмашь бандитов в подворотне, когда взрывал телецентр, а потом после взрыва добивал гвардейцев на передвижных излучателях, когда, будучи верховным главнокомандующим, подавлял мятеж южного танкового корпуса.
«Массаракш - воистину мир наизнанку!» - Максим вспомнил как Умник, ставший вдруг большим либералом, подписал указ о свободных выборах в южных районах. Мак спорил до хрипоты, взывал к разуму, доказывая, что получившие право голоса «воспитуемые», неминуемо выберут в наместники паханов. Все было тщетно. Потом ему же пришлось организовывать арест избранного наместника Области южных лесов Красавчика Кетри, наркомана и вора в законе. Он отличился тем, что в расходную часть бюджета провинции, в открытую, отдельной строкой ввел отчисления на воровской общаг.
Однако окончательно добило Максима событие вчерашнего дня. Городские власти, невесть чего испугавшись, в последний момент запретили проведение демонстрации «бывших», устроенную ими в связи с протестом по поводу переименования столицы. Естественно произошли беспорядки и столкновения. Полиция разгоняла демонстрантов слезоточивыми газами и резиновыми дубинками, а «бывшие» забрасывали полицию камнями и ломали стражам порядка ребра железными прутьями. Этакая новая саракшская забава.
Впрочем, в последнее время такое случалось частенько, и Максим старался на это реагировать спокойно. Он только крякнул, посмотрев репортаж об этих событиях по телевизору, и вышел на кухню. В это время зазвенел домофон, и видеокамеры внешнего обзора высветили бледное лицо Вепря, искаженное гримасой боли и кровоподтеками. Он еле стоял на ногах, а на его плечо опирался какой-то неизвестный с залитым кровью лицом.
«Пропустить!» - гаркнул Максим охране, и вскоре Вепрь с товарищем получали от Максима первую медицинскую помощь, кряхтя от боли и проклиная полицейских и их дубинки. Он пассами снял боль, заставил их умыться, обклеил обезболивающими пластырями и усадил на кухне.
Маку, скрепя сердце, пришлось выставить на стол бутылку крепкой настойки. Вепрь в последнее время частенько злоупотреблял этим и становился после возлияния желчным и злым, но в данной ситуации без спиртного было явно не обойтись.
- Ну, - поднимая стакан, хрипло сказал Вепрь, – за «известных сынов»! За организованное ими Великое освобождение. За тебя, Мак! – и опрокинул стакан внутрь себя.
- Перестань, Вепрь! - чуть пригубив, сказал Мак, - Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.
- Нет, ты заметь, насколько нынешние ребята умнее вас, - не обращая внимания на Мака, обратился к незнакомцу, хмелеющий на глазах Вепрь, - Вы сажали нас в лагеря, расстреливали, объявляли выродками, но никому и в голову не приходило просто показывать все это по телевизору, без всякого излучения, но с нужными комментариями. И вы были бы всегда на коне, а теперь вас тоже травят, как бешеных собак. Кстати, как твоя рука? Здорово они тебя саданули?
- Ерунда, Гвардия не сдается! – глухим голосом ответил незнакомец и тоже опрокинул стакан с настойкой, взглянув на Максима с такой лютой ненавистью, что Мак сразу узнал его.
- Ротмистр Чачу! - ахнул Максим.
- Он самый, - кривя в злой усмешке рот, отвечал ротмистр, - не волнуйтесь, господин «съевший ножик», и не звоните в полицию, я ни от кого не скрываюсь, отсидел, как положено, вот и справка имеется, – повертел он в воздухе пластиковой карточкой. И вдруг, грохнув кулаком по столу, и бешено сверкнув глазами, заорал на Вепря: «Почему ты мне не сказал, куда ты меня приведешь? Мне эта сволочь по ночам снилась. Господи, ну как, как я тогда смог промахнуться?»
- Успокойся - ответил Вепрь, - у нас к тебе тоже претензии имеются,- Он хотел как лучше.
- Я хотел как лучше, - честно сказал Максим……
В этот вечер они напились до соплей. Даже Максим, к своему стыду, не помнил точно, всех подробностей. Ротмистр Чачу рыдал на искусственном плече Вепря о былом могуществе державы, проклиная вонючих островитян и хонтийцев.
Вепрь, ерничая, вспоминал о том, как они с господином Каммермером неслись счастливые к телецентру, держа за пазухой термическую бомбу, а Максим кричал, причем, кажется, по-русски, о том, что они сами виноваты, проспали свой мир, разворовали и оскотинели как последнее зверье…….
Максим усмехнулся, еще раз вспомнив события вчерашнего дня. Что ж, этот день сослужил хорошую службу. Раз даже Вепрь и ротмистр Чачу оказались вместе, то значит, что мир точно сошел с ума и его надо лечить самыми радикальными способами!! Завтра, я думаю, все меня поддержат и Генерал и Вепрь и, наверное, даже Зеф, хотя с ним и придется поспорить. А Странник давно уже обеими руками «за». И подготовил соответствующую техническую базу.
Получилось все так, как Максим и предполагал. Собрав своих старых верных товарищей, он предложил им поучаствовать в проекте…. в проекте по восстановлению башен. Вернее даже не башен, а излучения, так как они теперь не понадобятся. Благодаря новым исследованиям выяснилось, что можно соорудить источник такой мощности, который охватит всю страну из одного центра. Кроме того, удалось создать универсальную защиту, и несколько десятков шлемов своим людям будет изготовлено.
Сообщение было встречено всеобщим молчанием. Только Зеф открыл свою рыжую пасть и, горько усмехнувшись, пробасил:
- Что же, Мак, в просветители решил записаться?
- Да, решил.
- Будешь воспитывать массы в духе добра и взаимной любви? - съязвил Зеф.
- Буду!- с вызовом ответил Максим.
- Ну что ж, валяй!
********
Зеф посмотрел на часы: «Пожалуй, пора!» - и включил телевизор. Комната наполнилась звуками нового гимна. Сегодня праздник, годовщина Большого взрыва Центра. По традиции в этот день Мак всегда выступает с речью перед жителями страны.
Умник и сегодня дал добро Маку на выступление по телевидению в прямом эфире, хотя Мак давно уже не занимает каких-либо постов в Правительстве и является всего лишь Советником. Говорят, что Умник на днях очень долго беседовал с Маком и внушал ему, что нет ничего хуже, чем пессимизм и неверие в завтрашний день, что это развращает массы, а Мак понимающе кивал головой и обещал выступить бодро.
Что ж, он не соврал Президенту, бодрости нынче в его выступлении будет наверняка предостаточно….
На экране появилось лицо известного телекомментатора, который объявил о том, что легендарные люди не нуждаются в представлении, и передал микрофон Маку. Тот был бледнее обычного, прокашлялся и начал:
«Дорогие сограждане!! Наша многострадальная земля стонет от засилья «известных сынов», разворовавших и распродавших наши национальные богатства. Мы должны….»
Знакомая, забытая, всепроникающая боль пронзила голову и все тело Зефа, уши заложило, и дальнейшие слова Мака Зеф не услышал. Да и знал он эту речь наизусть.
Защитный шлем валялся рядом. Не стал его Зеф надевать, не поехал он и в резиденцию Правительства, как договаривались заговорщики. Он остался дома.
Зеф налил себе в стаканчик кипятку и бросил в него десяток таблеток, которые начали быстро растворяться. С трудом, переведя дыхание от нестерпимой боли, Зеф включил диктофон и начал говорить:
«Прости Мак, но я остался дома. Это не предательство, там и так все у вас получится. Ты просто никогда не испытывал на собственной шкуре, что такое лучевой удар, тем более когда его не ждут, и слава Богу. Все выродки валяются сейчас вверх копытами, а остальные уже слушают, затаив дыхание, каждое твое слово и готовы выполнять любой твой приказ. Нет, Мак, уволь! Я знаю, что ты честная душа, и хочешь навести порядок: накормить людей, расчистить юг от радиоактивных лесов, защитить страну от ужасной Островной империи и это все правильно. А потом, потом, конечно же, ты обязательно отключишь излучение, Так ты сейчас думаешь, но, обжегшись один раз, ты все время будешь находить новые причины для отсрочки этого решения, чтобы не повторилось нынешнее безумие, тебя каждый раз будут отговаривать от этого шага твои помощники, находя массу объективных причин. К тому же ты не вечен, Мак. На твое место придут другие люди не с такими чистыми сердцами, как ты. И даже представить себе страшно, что будет, если излучатели снова попадут в чужие руки. Нет, Мак, уволь!»
Зеф залпом осушил стакан и выключил диктофон. Вскоре приятная дрема начала вытеснять адскую боль из его огромной, покрытой рыжим волосом головы, и он уснул…….
А Максим уже несся с отрядом своих соратников в странных шлемах на голове по коридорам Правительственного дворца. Первый этаж, второй, быстрее, быстрее к Умнику, а вот и президентские апартаменты. Начальник охраны вытянулся в струнку и доложил, что государственный преступник, бывший Генеральный прокурор, бывший Президент по кличке Умник, арестован. Отлично!!
Максим ворвался в кабинет и подключил к аппаратуре Правительственной связи диск, на котором были заранее записаны тексты Указов о низвержении нынешнего Правительства, о назначении нового, а также приказ о повышенной боевой готовности в частях, обращение к народу, первоочередные меры по выходу из кризиса и так далее и тому подобное.
Монотонный голос Максима рубил чеканные фразы, а он сам стоял у окна и смотрел на площадь перед дворцом, которая наполнялась ликующим народом, собиравшимся на стихийный митинг, на восторженные лица людей, с благо-говением скандирующими его имя.
Смотрел на то, как жители обитаемого острова теперь уже по его воле вновь становились куклами, и надо было все, все, все начинать сначала!