Волки

Яна Ивлева
Зима, как же я люблю зиму! Особенно эту, что пришла уже в ноябре, я бегаю, кружусь в замысловатом танце по комнатке нашей общаги. От счастья мне мерещится, будто и она танцует со мной, вчера мы с Сережкой подали заявление! Нет не так все, во время репетиции очередного Дня Октября он попросил моей руки, согласна ли я стать его женой. Вот мальчишка! Да у нас вся группа от зависти умирала, когда узнали, что мы с ним встречаемся! Он у меня с политеха, на программиста учится, такой умница! Его все преподаватели хвалят, комсорг, очень ответственный, все мероприятия с его участием проходят на высшем уровне. А я в педе учусь, мне еще два года учиться и буду я учительницей русского языка и литературы. Мне и то радость, что стипендию получаю, сама-то я из села, по направлению без экзаменов приняли. Такое счастье! На выходные поедем к моим родителям, они уже знакомы, Сережка летом приезжал, его только и звали: сынок! Что мамка, что папка, добрые они у меня, работящие, колхозники.

Вот сейчас собираюсь, тороплюсь, скоро Сережка придет, пойдем к его родителям, надо выглядеть соответствующе. Они у него ИТР, оба инженеры в КБ на Автозаводе работают, мама такая фифа, вся из себя, словно не советский инженер, а голливудская звезда. Вся такая культурная, слов нет. Отец намного проще, да и умнее, мне так кажется. Жить мы будем у Сережкиной бабушки, та школьная учительница, замечательная старушка! Нет, вы не подумайте чего, я их всех люблю, да и родители его меня ни разу не обидели, косо не глянули. Ой, ну вот, все оделась, глазки подвела…
- Сережка!!! Пусти, закружишь ведь! Сейчас, только шапку с шубой накину и готова! Глянь, мама твоя ничего на скажет, что юбка короткая? Да знаю я, что она у тебя современная! Одно дело, когда чужая коленками сверкает, а тут невеста, придираться может.

Замечательно провели вечер, мама у Сережки так вкусно готовит! Пальчики оближешь, обещает и меня научить. Её же та самая бабушка учила, она ей мать, вот. На выходные к моим поедем, родители ждут нас. Мамка моя тоже всего наготовит, да и с собой столько даст, как Сережка такую тяжесть несет?

Вот  мы и дома! Мать встречать вышла, знала, что приедем, на середине дороги почти обнимаемся. Сережка не любит обниматься с тетками, но мамку терпит, молчит.
На ужин картошечка, тушенная в чугунке, прямо из печки, завтра отец баньку истопит, попаримся! Сережка первый раз в баню у нас попал, сначала не очень понравилось, теперь веником только так хлещется! Папка говорил, они вместе ходят, втроем с моим братцем старшим, он через два дома живет отдельно с женой, скоро ребенок у них будет. Мы теперь с мамкой паримся, раньше сноха с нами была, теперь тяжелая, нельзя ей, в ванной моется.

Ох, два дня пролетели как сон, всегда так, не успеешь приехать, а уже назад в город надо, еще завьюжило, непогода, отец сказал, что наш автобус не поедет, старенький он. А тут ещё волков вблизи села видели, мать за нас боится, просит остаться. Так разве ж Сережка послушает, он же комсорг, пример всем показывать должен, а сам не явится на первую пару, да и практика у них должна быть, вот и торопиться. Сосед наш охотник, в августе обнаружил волчье логово, притащил самца здорового, да и четверых щенков с ним. Всех ещё в лесу прибил, самца из ружья, а щенков так, топориком, шкурки сдаст, ему премию дадут. Много их развелось, осенью собирались отстрел объявить, да кого-то с инфарктом увезли, кто дом строил, так и не собрались, третий год обещают. А ночью той, когда сосед волков принес, я слышала, как волчица выла, страшно так, с надрывом, всю ночь, у меня сердце захолонуло, словно беду кликала.

Мамка опять три сумки такие тяжеленные собрала, как Сережка тяжесть такую потащит? Только бы попутка пришла, автобус какой, вон как вьюжит, крутит, ночь на дворе, а звезд не видно, снег, вьюга.
- Сережка, может, постоим, отдохнем немного? Сумищи-то какие тяжелые.  Да знаю я, что торопимся, через двадцать минут автобус должен быть. Иду я, иду, тяжело же по снегу-то, да и меня сегодня нагрузили.

К остановке, большой, из плит сложенной, мы подошли минут за десять до автобуса. Увидели его ещё издали, махали, прыгали, сволочь такой, мимо проехал, всегда так, потом говорят, не заметил. Следующий почти час ждать, холодно становится, да ещё я сапожки надела, мамка пыталась заставить валенки обуть, так ведь в городе их никто из молодежи не носит, что я хуже всех что ли? Снег перестал, морозец крепчает, звезд не видно, только луна полная вышла, на голову сырную похожа, а пятна, словно дырочки сырные. Красота, нам бы только уехать… Сереж, ты чего? Волки… рысью… Мама!!!! Да как на эту дуру здоровую залезешь? Она же выше тебя! Давай, ещё чуть подтолкни, Серж! Забралась, руку давай, попробую втянуть… ААА, опять сорвалось… давай, они близко уже!!! Давай руку!!! НЕЕЕЕЕЕТ!!!! СЕРЕЖКАААААААА!!!!!  МАМААААААА!!!!! Кто-нибудь!!!! Как они Сережку рвали зубами, рычали, ужас сердце сковал, я уже ни кричать, ни говорить не могла….

Они долго крутились внизу, рвали сумки… потом ушли к лесу… Я не плакала, слезы лились ручьями сами, а я… Я выла, смотрела на луну и выла, дико, по-волчьи… Волчица та стояла перед глазами… как же я сейчас её понимала… и выла также протяжно, надрывно, сердце рвалось на части…. Что же я теперь твоим-то скажу??? Как в глаза-то посмотрю??? Почему же я живая…. Вой, долгий протяжный…. Кажется, волки отвечали, не знаю, я теперь ничего не знаю… Сережка, милый, за что мне так??? Почему ещё живу… Снова вой… Это не я, это сердце моё разрываясь на части плачет и воет… Говорят, что души нет… Теперь нет… она за Сережкой ушла…

Утром пришли люди, всюду волчьи следы и кровь, сумки разорваны, а на крыше остановки сидит девушка. Она не плачет, не говорит, волосы седые…

Эта история рассказана нашей сотрудницей в конце 80-х годов. Её мать - соседка девушки. В институт она вернуться не смогла, полгода провела на лечении в клинике.