Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
"По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Г. Шпаликов
Новости, привезённые дальним родственником, подтолкнули меня съездить, наконец, на родину. Тем более он уверил, что дом наш так и стоит, в целости и сохранности.
Давно я собиралась. Замужество, учёба, рождение детей, работа, да и мало ли важных и не очень дел и препятствий, которые каждый раз отодвигали моё растущее с каждым годом желание – побывать в доме, в котором выросла.
В дороге, предвкушая встречу, я пыталась представить, как выглядит сейчас наш дом. Как-никак почти сорок лет прошло. Но перед глазами стоял дом, оставшийся в памяти - родной, ласковый, уютный.
Задавала себе кучу вопросов, которые безответно наслаивались один на другой. Хотелось знать, какие люди в нём живут теперь, и разрешат ли войти внутрь дома.
- Конечно же, разрешат, - успокаивала я себя. Объясню им, что в этих стенах я росла, делала первые шаги, выводила в тетрадке первые палочки.
И что зимой топилась добрая печь, разливая тепло по комнатам, и с которой тянулся вкусный, сытный запах.
Что весной и летом поливала деревца, принося воду из соседского колодца – из удивлявшего меня сооружения с вертушкой, на которую наматывалась цепь с ведром на конце, и что в нём плескалась прозрачная вода. И что мне нравилось разглядывать на её поверхности своё меняющееся от колебаний отражение. Вместе с моим шатающимся лицом плавали и белые облака детства. И что в глубине двора я, даже было, принималась рыть лопаткой яму. Уж очень хотелось иметь свой колодец с прохладной, вкусной водой. Да и носить её было бы ближе
Понимала, что отец не сможет сделать это с костылями вместо ноги. Война закончилась, а возможности и желания отца она ограничила навсегда.
Отговорил он меня, при этом удивлённо улыбаясь, и обещая, что потом обязательно наймёт кого-нибудь.
Но обстоятельства изменили жизнь нашей семьи, и мы переехали в город.
- Может быть, теперь увижу во дворе колодец, - обнадёживала я себя.
Да не просто увидеть мне хотелось дом, а прижаться щекой к стене, пополнив в душе родное тепло, хранимое все эти годы. Потрогать, погладить, обнять взглядом. Может, в последний раз. Кто его знает.
И вот мы въезжаем в село. С некоторым трудом, с помощью прохожих, нахожу свою улицу. Всё так изменилось. Бывшая широкой в детстве, улица сейчас казалась узеньким проулком.
Проехали небольшую площадь. За ней несколько домов, а дальше уже виднелась поперечная улица.
- Останови-ка машину, - попросила я сопровождавшего меня племянника, предчувствуя недоброе, - вот здесь стоял наш дом и ещё соседей.
Не веря своим глазам, я подошла к ближайшему дому и попросила уточнить, где же двадцать седьмой. Мужчина указал на следующий.
Я рассматривала дом и не признавала в нём наш. С большой надеждой уговаривала себя, что прошло много лет и, конечно же, он должен был измениться.
Проходившая невдалеке пожилая женщина, остановившись, долго вглядывалась в меня. Она почти подбежала и, к моему крайнему удивлению, назвала имя моего отца. Мы стояли друг против друга и не могли подобрать нужных в этот момент слов. Мне мешал упрямо застрявший в горле ком и готовые политься слёзы. Узнать меня, несмотря на прошедший огромный отрезок времени, помнить моего отца?! Что-что, а это я не могла предположить.
Женщина подтвердила, что в прошлом году несколько домов снесли, чтобы строить здесь центральную площадь села. Не все хозяева дали согласие. И она так и осталась частично заасфальтированной.
- Вот здесь стоял ваш дом, - грустно и тихо произнесла женщина, робко показывая на торчащие остатки фундамента.
Долго приходила я в себя. Растерянный не меньше моего племянник то отходил от меня, то вновь подходил, пытаясь что-то сказать. Губы его шевелились, но голоса я не слышала.
Слышала только парный стук костылей отца, ходившего по комнатам уже не существующего дома.
Вместе с домом ушло что-то главное, нежное, детское. И никакая солидная взрослость не затушует поселившееся в глубине души чувство пустоты. Оно останется до конца отпущенных мне дней, наполняясь печалью в тоскливые дни.