Лжедмитрий и Марина Мнишек. Любовь взапуски

               
Москали нам всегда досаждали. В печенках сидят, ненадежный народ, пьющий. Это потому что Бога истиннаго не знают.

Отец мне давал неделю думать, а я согласилась сразу. Папа Римский ему написал, грехи наши прошлые и  что наперед будут, прощает, ежели удастся огнем праведной веры сердца русских  зажечь, обратить тех в  католичество. А для того мне надлежит царицей московской стать и за монаха беглого, Гришку Отрепьева, замуж выйти. И будет Речь Посполитая  от края до края, от моря до моря, и правда Христова найдет в нас защитников. А я  как святая прославлюсь и Деве Марии, Матке Боской, потом в небесах составлю компанию.
 
Все теперь вверх днем перевернулось. Охоту царскую для пользы дела отец затевает. Загадали мы, коль будет она удачной, так и замысел воплотится, потому что в том увидим знамение и перст воли Господней указующий. Три дня борзых не кормили, чтобы бежали резче. Теперь все в наших руках и покажем, что не мы пальцем деланы.

Только кажется мне, что царицею быть - в том услада сердца моего потаенная, и без уговоров я на все согласная. Звездный час  мой настал и скуку потешу!!!

***
Мылом взмылились жеребячьи спины. Шкуры конские потом маслятся, гривы спутанные рвет сбруя. Арапники щелкают, кровь горячат, да ветер вольный все вьет взашей, земля камнями  из-под копыт мечется.
 
Шустра вот зайчатина, а уши выдали. Тряситесь, серые, уже вы мертвые. Не сокрыться вам в норах оседлых! Собачьей стае поживой стали.

Зайцам трусливым, нет спасу москалям от рыцарства польскаго. Доведется мне, панове, в Кремле царицей Русью править! Поляк – что сокол, ни в чем страху не знает и буре радуется. Вот и я такая, дщерь народу своего, его толика.

Тут  привал  заслуженный во бору на солнышке. Устали охотники, добыча свалена. Челядь поит вином червленым. Да тянет в сторону меня папаша.

- Погодь, Марина, на судьбину пожалюсь. Разлуки бражку ковшом черпают. Да участь вызначена, сброду московского царицей станешь. Дмитрий, кость черная, владеть тобой будет нехотя, по-супружески…

Да не дарма отдам кровинушку. А грехов на нас нет и не будет, потому как есть мы теперь что угодники.

Виждь, Маринка, за нами Висла. Грозен был Псков,  да теперь не страшен!
 
Превознес меня батя, родимец, да на коленца. Прогнул спину, к сырой землице клонит, волосья спутал, подол задрал.

Палящим стыдом мя  отче тешит. Ворвался внутрь, рот зажавши, чтоб не звала на помощь. Да не думала я, чтоб кричать, ну а  сраму-то не имут наперсники Божьи. Во мне ты, Ежи, сучий сын и кобель голодный!

Сладок мед, да пчелы-то злыдни. Царицею быть? Не завою…Русаками править – через стыд пройти. Батя милый, за что наказуешь?

Кузнецы куют, молоты красны. Ляхи - быдло, вином упейтесь…  А Королева - я!

***
Дмитрий - станом  гусятник мелкий. Челом что мышь, и пахнет салом. А сватал ладно – соловьем заливался, про смарагды, меха собольи и корону рассказывал.

Мол, радость станем делить надвое. Полцарства бросит к моим ногам. Псков обещал жене в награду. Да повар будет - мой земляк, да чтоб запаслась вилками. А то их не знают русичи, едят все руками, рвут мясо на куски как звери дикие.…
 
Не было у тебя выхода, потому и натешилась…

Мышь полевая негожа рожей. Да против бати -  идти негоже.  Сапожки надела сафьяновы, ай попляшу!

- Полюшка, полька, я шальная полька!-  ножки свои кавалеру тяну.

- Цалуй, Гришка, сапожки  лижи. Ешь каблучки, что леденцы, тогда пожалую. Голубку весели, голубь обувку! Коль хочешь ты мужем быть Маринке.

Да некуда ему идти... Сжал башмаки, дрожали руки.
 
Белее  мучицы стал. А я все носочками трясу.
 
- Не стану ждать! Цалуй, царице, целовальщик,  ножку, каблуки - в рот, обувку вычисти, да побыстрей, потому как передумаю я и интерес потеряю. Устала нынче.

У пола, вровень с лавкою, лишь там ты  король, голь перекатная. И глаз поднять не моги пред очи царицы светлы. Вот приложился  робко, лобызаешь несмело ноги. Моя же играет кровь и  клокочет там, в сердце.
 
А в Московии-то  купола малеванные. Колокольни звонки, да обедни голодны. В семь сторон дороги русские. А одна – моя.
 
Челядь бьет челом на Туле. На коне хочу скакать я! То последняя моя игра. На спине покатаешь меня!

Не нужны телеги, без карет привычна! Воеводою  верхом выучена. На четвереньки встань, царь русичей! Иноходец, я чай, никудышный ты. Сивый, бурый и каурый конь достался мне похмурый.

Мал, да влезу, спину вниз, потрох сучий! Водовозная кляча понурая! Помыкаю тобой и вольна я во всеволии.

Соберем наш домик, обустроим терем. Станем жить, не тужить. Так и быть, вези, я - возница! Сапожками бью во худы бока! А попрыгай теперь, взбрыкайся!

Женкою буду тебе я, ненавистному. Разом править начнем народишком, людом русским, бесхитростным.  Сварим кашу в кошеле на Московии!

Так катал меня дружочек по кружку, Дмитрий- царь, поп- расстрига и семя холопское.

Веселил меня, голубку, тешил.  А я сердцем ликовала, платье подняла, да все ножками по полу изразцовому стучала.
 
- На Москву!!! – смеялась.- На Московию!

На коня своего я покрикивала, о грядущей судьбе я не ведала.