Болезни — дело сугубо личное. Не всякий любит рассказывать о собственной немощи, да не о каждой болячке и расскажешь постороннему человеку. А некоторые моменты и вовсе хочется поскорее забыть… Но, помня о том, что философу — тем более православному философу — всякое жизненное явление открывает новую грань Божьего промысла о человеке, мы решились задать Татьяне Михайловне Горичевой такой вопрос:
— Татьяна Михайловна, вы только что перенесли тяжёлый недуг. Слава Богу, теперь вам уже лучше… Сегодня, оправившись от болезни, можете ли вы взглянуть на неё по-философски? Можете ли определить, какую духовную пользу дала она вам? Что происходило с вашей душой, пока тело пребывало в немощи?
— Да, я готова ответить на ваш вопрос. У меня был гепатит С. Он прошёл довольно быстро, но лечение всё равно продолжалось (так положено), и длилось оно целый год. Мне вводили чрезвычайно сильные лекарства: делали уколы, давали таблетки… Что тут сказать? Радости мало. Не позавидуешь ни тому, кто болен гепатитом С, ни тому, кто лечится от него. Да, потому что не столько страданий причиняет сама болезнь, сколько лечение от неё. Тебя изо дня в день накачивают самыми свирепыми химикатами, которые, конечно, борются с вирусными клетками, но попутно пытаются убить и всё живое в организме. И надо сказать, не без успеха. В ходе лечения во мне была убита всякая жизненная энергия. Я не могла радоваться жизни. Я и улыбаться-то вновь научилась совсем недавно, можно сказать, на днях. Но не могла я и печалиться. Печаль — это тоже свойство здоровой души, и у меня оно было отнято так же, как и радость. Что же было вместо них? Во-первых, боль. Боль головы, мышц, костей — всего тела. Потом наступил паралич. Потом пришла слепота… Всё пришлось перенести. Наступила смерть, но при этом я не умирала, — до такой степени жуткое состояние, что я просто не нахожу слов для его описания. Душа тоже мучилась невероятно. Лекарства, которыми меня лечили, имеют страшные побочные явления: они вызывают депрессию — глубокую, смертную тоску (не естественную человеческую печаль, а именно тоску, злую безнадёжность), суицидность — мечты о самоубийстве, агрессивность — безконтрольную злобу… Говорят, что многие больные, находясь под действием этих лекарств, нападают на своих близких, на врачей… У меня не было физических сил для этого, но в душе… Страшно чувствовать в душе такую злобу, но сейчас я вижу, что и за неё надо благодарить Господа. Да, потому что раньше я не понимала людей, которые мучаются всечасным раздражением, которые им живут изо дня в день. Я, глядя на них, сама раздражалась, думала: «Ну что ж ты всё злишься-то!..» А теперь, когда самой пришлось испытать подобное, я начала их понимать, сочувствовать, соболезновать им. Искреннее сочувствие — это великий подарок, и получить его — большое счастье!.. Раздражительные люди — несчастные люди: они чувствуют свою покинутость, чувствуют оставленность Богом, чувствуют нехватку жизненных энергий — тварных и нетварных, безсилие и невозможность справиться с собой!..
Что ещё пришлось мне пережить? Страх, разумеется. Постепенное и неуклонное нарастание паники. Сознаёшь, что не принадлежишь себе, что твоя личность меняется без твоей воли, боишься сойти с ума. Лежишь на койке в двойной пассивности: душевной и телесной, — и не можешь с этим справиться… Но вот что удивительно: какой бы слабой я ни была в те дни, силы для молитвы у меня оставались. Я понимала, что вне молитвы мне спасения не будет, и молилась, и молитва шла. Какая молитва? За близких: за живых и за умерших. Я просто обращала душу к Богу и медленно перечисляла имена — так сказать, читала список. Список умерших — он, конечно, уже намного длиннее списка живых… Час живым, два часа покойникам… И после такой молитвы я на время переставала отождествлять себя с этим трупом, накачанным лекарствами, валяющимся на койке… Начинала ощущать себя душой живой. И понимала, что прежде, в дни здоровья, я молилась чрезмерно легкомысленно. Конечно, я всегда просила Бога за своих близких, как и всякий православный человек!.. Но не так это делается по-настоящему. Надо открыть в душе некое пространство для молитвы, войти в него… Может быть, это сложно объяснить, но вот что безспорно: молитва о человеке помогает больше любить его!.. Это я совершенно отчётливо поняла. Мы все жалуемся на свою малую способность любить: кто-то искренне жалуется, кто-то — для виду… Но по-настоящему всякий человек хочет любить больше, глубже, сильнее: это естественная, Богом вложенная в нас жажда — не только чувствовать чью-то любовь к тебе, но и любить самому!.. Так вот же он, простой и доступный всякому способ сделать свою любовь сильнее! Молись за человека, и ты почувствуешь, как любовь к нему возрастает. Молись не словами одними, не языком, — всей душой!..
Вот такой опыт я получила во время своей болезни. Драгоценный опыт, потому что он — мой, я его не вычитала из каких-то книжек, пусть даже очень умных, написанных духовными людьми. Чужой опыт, он и останется чужим — его можно иметь в виду, но по-настоящему ценно только то, что воспринял всем своим существом, — именно так, как это и было со мной в дни болезни. Что сказать ещё? Пережить снова такую болезнь? Нет, это страшно!.. Но за опыт, за крупицу духовной мудрости, которая была мне дарована, — за это я буду вечно благодарна Господу. И довольно об этом. Что мы всё о болезнях да о болезнях?.. Это как-то некрасиво. Православный должен не жалобы умножать, а пребывать в радости. Вы только посмотрите, как хорошо вокруг!..
Записал Сергей Ольховецкий