Из дневников давних лет
эпиграф Ивана Алексеевича Бунина, цитирую по памяти: "Самое интересное - это дневники, остальное - чепуха"
Мне 35 лет
Почему мы стараемся понравиться людям и следим за собой и не стараемся понравиться Богу, Который каждую секунду нас видит?
Питер
В Питере меня встретил Гриша. Я у Светы Ворониной, обе болеем. Пели с ней романсы.
Мартина дочь Светы говорит мне: «Зачем нас Бог создал?» Я: «Чтобы мы любили Его и друг друга». Она: «Какие радостные слова».
Я хочу писать стихи и песни, знать языки и танцевать, красиво ходить по земле.
У Беллы Гольдштейн сказочный голос. Я сижу то с дочерью Светы, то с дочерью Беллы – Ирочкой. Видела Володю Литвяка, он сказал мне: «Ты стала хорошенькая. Раньше была сухая и высокая».
Полдня провели с Сашей Конвиссером, он учил меня слушать джаз, слушали пражские канцоны, Мессиана, Букстехуде. Он добр, умён, горяч, тонок. Разговоры наши с ним не иссякаемы. Мы написали друг другу свои старые стихи. Красивое лицо у него.
Саша Конвиссер принёс стихи, посвященные мне: «Рождество надежды» - тёплые, живые, чистые. Добрая душа их писала. Я рада была видеть Сашу.
Мое ожидание какого-то определённого, одного единственного человека – что это?
10 января. Рудольф Штейнер кажется мне гением и человеком, любящим Бога и людей.
Вчера, когда я вошла в квартиру своей сестры Гали Рыбкиной, её трехлетняя дочь Лена, которая никогда меня раньше не видела, встретила меня словами: «Я тебя люблю». Как это хорошо!
Москва
15 января. По дороге к Лине Д. на остановке трамвая передо мной вырос Илья Шифрин. Я посмотрела на женщину рядом с ним – не Надя. Илья был очень красив. Мне показалось, что он такой же, как в юности нашей. Я молча смотрела на него и во мгновение ока перенеслась в то время, когда мне было 18 лет.
«Куда ты едешь? Как ты живёшь?», - спросил Илья. «Хорошо». Он: «Это звучит угрожающе». Я: «Всё в порядке». Илья: «Галка, ты совсем не меняешься, это даже страшно». Я молчу. Подошёл мой трамвай. Илья: «Ты торопишься?» Я: «Мне холодно».
Он тронул мне плечо рукой: «Ну, иди». Я сказала ему: «Ты мне снился в молитвенном доме и молился». Илья: «В каком доме, с кем молился, кому молился?» Я: "Не помню". Илья: «Как можно забывать такие сны?»
Когда я села в трамвай, он смотрел на меня, закуривая сигарету. «Волнуется, - подумала я. Всё живо в моём сердце, мне было очень грустно, я зашлась слезами, оплакивая наше прошлое, слёзы приносили облегчение и омывали моё сердце.
Господи, кого Ты из меня готовишь?
Таинственный немецкий поэт Фридрих Новалис. Переводы Георгия Петникова. Новалис пишет, что не все те, кто имеют человеческую форму, являются людьми.
25 января. Нежность в сердце, свет в сердце, любовалась деревьями.
Кто я? Во мне сильно мужское начало. Семейная жизнь влечёт и отталкивает меня. Я не нашла себя ни в чем, кроме молитвы и чтения стихов – я читаю их себе, Богу, людям. Я хотела бы попробовать свои силы и возможности в театре.
Я знаю цель своей жизни - Любовь. Мы любим людей той любовью Бога, которая вмещается в нас.
Посещение Ани Г. Аня рассказала мне свой сон: её мажут маслом и кто-то говорит ей: «Старайся хоть немного полюбить Христа. Если ты хоть немного Его полюбишь, тебе будет легче. Я не люблю город, он действует на меня плохо, на природе мне лучше... У Вас лицо Боттичеллиевских женщин», - говорит мне Аня. Она много болеет. Мне очень понравилась её манера говорить.
Её муж сказал мне, что у меня ложное отношении к искусству: божественное подменяется эстетическим. Красота без Бога – идол. Не божественная музыка рождает страстность. Но мне кажется, что если этот порыв обращен к добру, то это не страшно.
В присутствии мужа Ани я обнаружила в себе много лишнего. Он мудр. Разговор с ним открыл во мне моё монашество и страх смерти. Были мы у них вместе с Толей.
Мне очень много надо работать над собой, чтобы я могла спокойно встретить смерть.
Иногда у меня сердце играет, трепещет как будто его Кто-то тронул.
Сколько ещё проживёт человечество? Будет ли Светлая Эпоха?
Мне снилось, что мне 60 лет, и я выхожу замуж.
Лида Савченко из нашей Студии Художественного слова при Литературном Музее обратилась к Богу, почувствовала Его, раньше она была атеисткой.
Толя сообщил мне, что читает книгу Германа Гессе «Степной волк», очень её хвалит. «Ты меня любишь?», - спросил он. «Этого вопроса задавать не надо. Я не меняюсь», - ответила я. Ты уходишь от жизни, чтобы придти к Жизни», - говорит Толя.
Мне снился незнакомый человек, который представился мне так: «Дон Жуан».
Сердце трепещет от стихов Гёте. Я хочу долгой жизни, я хочу познакомится со многими гениальным людьми разных эпох и стран.
У меня нет любимого человека, у меня есть любимый Бог.
Чувствую большую пропасть между людьми верующими и неверующими.
О чём думают Ангелы, и как они помогают людям? Причащение даёт целомудрие.
Иногда у меня приступы беспричинного отчаяния.
Владыка Антоний: «В каком-то смысле в центре жизни – отчаяние, если мы готовы пройти сквозь него».
Почему я не могу любить всегда, почему любовь омрачается чем-то мучительным?
Друг мой Толя рассказывает мне: «У нас нет космической, божественной этики. У нас хватательный инстинкт. Мы всё хватаем. Своими масками я маскирую свою безжизненность, моё неумение быть в мире.
У меня раньше было неподвижное лицо... Раньше меня называли флегматиком. Я живой, страстный, у меня подвижное мышление, но тело бывает сковано. Стали говорить, что у флегматиков и шизофреников неподвижные лица. 16 лет мне было. Иногда я уходил из дома, на телеграфе сидел. Стали говорить, что у меня застывшее лицо, как изваяние. Меня это поранило. Глубоко вошло в душу. Я стал тренироваться, чтобы скрыть это, и я достиг этого. Меня всё это удивило, я стал подумывать: нужны ли эти движения лица, усмешки, улыбки.
Параллельно: я думал о чувстве долга. Это следствие нашей греховности, эта та энергия, которой мы прикрываемся. В царстве Небесном, где сплошная любовь – там нет чувства долга... Когда мы любим, мы бросаемся на человека».
Толя очень многое говорит верно. Многочасовой разговор с ним. Мне надо стать святой, чтобы мои проблемы исчезли.
Толя: «Когда кто-то нам причиняет зло, мы должны молиться о нём, чтобы снять с него зло. Тот человек, обижая нас, как бы говорит: «Вот видишь, я - злой». Он обнаруживает свою болезнь, нанося нам удар». Я: «Ты меня любишь, как самого себя?» Толя: «Я люблю тебя больше, чем самого себя. Ты у меня единственная... Я мечтал о тебе. Я люблю тебя духовной любовью. Ты мне сестра».
22 февраля. Толя спрашивает меня: «Ты изменилась за 2 дня. Что с тобой?» Я: «Сама не знаю». Мы были на телеграфе, дурачились. Толя сказал: «Я ничего не хочу. Я хочу, быть может, только покоя».
Толя сказал, что он не чувствует себя прощённым Богом, что его мучает богооставленность.
Когда я не чувствую любви к Толе, я спокойно ухожу в свой внутренний монастырь. Я: «В твоих восприятиях есть искажения, значит ты не всегда говоришь правду, а если ты говоришь неправду, зачем её говорить?».
Толя: «Наши отношения слишком величественные, надо, чтобы была простота. В тебе есть трагизм». Я: «Я – твоё отражение. Если бы ты понял меня, то ты бы утешил меня, а этого нет. Иногда я, находясь с тобой, пребываю в раю, иногда – муть. Ты меня связал, но когда я прошу отпустить меня, ты не отпускаешь».
Галя Могилевская сказала мне: «Мой муж считает тебя одной из самых интересных женщин».
Моя мечта о семье делается всё ярче по мере невозможности стать явью. Мне Бог не обещал семьи.
Тот человек, которого я люблю, оставляет меня одну. ТОТ, Кого я люблю, оставляет меня жить на земле.
Звонил Толя: «Ты в моём сердце. Если ты мучаешься, то и мне больно. Сердце болит. Когда люди так обнажены для страдания, они уходят в затвор. А куда я уйду?». Семья Толе не нужна.
Бог даровал мне замечательную возможность в любое время молиться Ему. Я ещё связана с вещами мира. Каждый день на йоту приближаться к Богу, несмотря на бесчисленные падения.
Толя: «Ты мне сестра. Возлюбленная. Я к тебе очень серьёзно отношусь. Я тебя люблю». Позже он сказал: «Как хорошо мы сегодня повидались. Мне стало легче, когда я увидел тебя». Так мать любит своего ребёнка, как я люблю Толю.
Никита Любимов читал мне по телефону дивные стихи Владислава Ходасевича, не хотел со мной расставаться.
Толя не даёт мне тепла. Он только делится со мной своими мыслями. Он противоречив. Он очень страстен, любопытен. В нём много путаницы. Его мнения меняются. Нет, мы не брат и сестра, нет. Наташа Д. на мои слова, что я не выдержу и брошусь в его объятья, ответила: «Как Бог даст».
Пили чай у брата Германа, приходил Лёва друг его. «Ты, Галя, одухотворенная, мыслитель», - сказал Лев. «А ты лёгкий, добродушный и тонкий человек», - сказала я Льву.
10 марта. Владимир Иванович Хвостин играл сегодня в школе у Леры Шопена и Скрябина. Игра его меня не пленила, зато меня пленил он сам. Это светлое существо с открытой радостной улыбкой. Внутренняя красота и душевное здоровье – вот чем богат он. Ему 40 лет. «Вы суровая», - сказал он мне. «Нет, я очень нежная». Все засмеялись.
Мы вместе с ним и Лерой вышли на улицу, он сказал: «Под Вашим взглядом я теряюсь». Я ответила: «А я – под Вашей улыбкой». Велико его обаяние. Когда он смотрел на меня, у меня открывалось сердце. «Есть ли у Вас основания для грусти?», - спросил он. «Есть», - ответила я.
Он спрашивал Леру обо мне, кто я, откуда. У него болезнь крови, но он болезни не ощущает.
Виделась с Аней Г. «Вы должны всё сделать для Толи, чтобы он поправился, а там видно будет. Вы должны забыть о себе, принести себя в жертву. Вы очень молодо выглядите, Вы поздно развились, Вы должны выйти замуж и родить ребёнка. В Вас накопилось много нежности и любви. Не мучьте его словами, что Вы от него уйдёте, не бросайте его, будьте ласковы».
Аня говорит, что Толю надо отчитывать, у него к тому же больная кармическая врождённая нервная система. Аня сказала, что любить человека значит любить его свободу. «Когда Вы хотели уйти от Толи, Вы его любили для себя».
Не надолго приезжала Надя Гусакова, сказала, что Толя человек светлый, обаятельный, умный, логичный. Она говорит мне: «У тебя в лице отрешённость и страдание». Толя вчера говорил Наде, что он говорит одно, а делает другое. Надя читала Спинозу. Он пишет: «Во всём виновата спешка». Это про меня. Я всегда спешу.
Путь мой скорбный по земле не кончается, злая сказка длится, я не истоптала всех железных башмаков. Победит ли моя любовь все ужасы боли, посылаемые мне?
От Толиных глаз иногда идёт такое сильное излучение, что у меня благодать зажигается в сердце. Если я внезапно вхожу в комнату и смотрю на него, я иногда вижу тоску в его лице. По временам мне опять открывается в нём божественное начало, он становится драгоценен мне, я делаюсь счастливой. Разговоры наши с ним неисчерпаемы. Толя говорит: «Я тебя мучаю. Ты от меня страдаешь. Я что-то не то делаю».
Он меня смешил сегодня, изображая разных комических людей. Если бы ему было плохо со мной, он бы не сидел часами у меня. Я всегда с ним абсолютно естественная, это тоже радость для меня. Когда болезнь от него отступает, мы с ннм очень гармоничны. Но мне отрубили руки, как в сказке «Безручка», и мне не обнять его.
Как-то он сказал: «Мне всё равно - пусть у тебя будет хоть сто мужей. Можешь влюбляться сколько угодно». Моя подруга Валя Ак. говорит: «Это он сказал сам себе, он боится тебя потерять и внушает себе, что ему всё равно».
Недавно я встретила одного человека из храма на Кропоткинской, он сказал, что очень трудно найти женщину, жену, подругу–христианку.
Если я ошиблась с Толей – кто-нибудь другой меня найдёт.
Толя провожал меня на поезд в Питер. Однажды я молилась о Толе, просила, чтобы он любил Бога. Вдруг он восклицает: «Когда же придёт Христос?»
Питер
Я вошла в дом Светы Ворониной и ощутила, что мы с ней расстались 5 минут назад. Саша Михановский долго смотрел на меня и сказал, что у меня лицо Боттичеллиевского ангела.
Читаю «Барьер» Павла Вежинова, чувствую, что Доротея – живое существо, реально существующее в мире. Я хочу стать писателем.
Видела сестру свою, мрачную Галю Рыбкину. Я спросила её: «Представь себе, что ты можешь говорить с Христом. Чего бы ты Его попросила?». Галя: «Святости. Веры».
Очаровательные Белла Гольдштейн и Ирочка, её дочь.
Читаю дневники Толстого Л. Н. Он называет Бога Отцом. Если все еретики искренно верят в свои ереси, за что же их наказывать, ведь они не могут чувствовать иначе? Слог Толстого тяжел, неудобен. Он пишет о перевоплощениях.
Знакомую Светы Ворониной Олю я спросила, что такое настоящая женщина. Оля: «Для меня это всегда прежде всего духовная женщина высшего порядка, на высокой стадии интеллектуального развития с высоким нравственным началом. Женщине нужна семья. Она должна чистой и трепетной выходить замуж. Её мужчина должен оценить её красоту душевную и телесную во всей полноте. В мужчине надо разбудить сочувствие, понимание женской души – более ранимой, тонкой, нежной».
Я начинаю нравится мужчинам – забавно. Дети подражают взрослым. А кому подражают взрослые?
Я размышляла о детях. Ирочка дочь Беллы стала смотреть на меня с такой дивной нежностью, словно отвечая мне на мои тайные мысли. «Ирочка, где твоя мама?», - спросила я её. Она положила свою головку мне на грудь. Это повторилось дважды. «Что это значит?», - спросила я Беллу. «Она тебя признала», - сказала Белла.
Питер вернул меня к жизни деятельной. В Москву меня провожал Саша Конвиссер. «Твои стихи полны чувства и духовности», - сказал он. Наташа, сестра Светы смотрела вчера на меня и сказала: «Тебе надо носить на голове корону. У тебя королевские жесты».
Москва
Как долго я шла к Свету, как много выстрадано от самой себя и от людей. Насколько больше во мне теперь радости и покоя, чем раньше. Я всегда искала спасения у людей, даже после крещения. Спасает только Бог.
13 апреля. Ходили за кулисы к Владимиру Ивановичу Хвостину после концерта Зары Долухановой. Увидев улыбку на моём лице, он стал одобрять меня. Я сказала: «Вы меня компрометируете. Слушая Вас, люди могут подумать, что я никогда не улыбаюсь». Когда он нас увидел, то воскликнул что-то радостное и направился к нам, обнял и поцеловал. Все расступились. Он очень артистичен и пластичен.
14 апреля. Мне снился Владимир Иванович, он мне играл. Я люблю его. В нём есть магнетизм.
Видела Сашу Морозова, шли с ним от Всеволода (Одика) к метро. Он знает всего Мандельштама наизусть. Я спросила: «Ты большое значение себе придаёшь?» «Грешен», - ответил Саша.
Так положиться на Бога, что не думать о завтрашнем дне. Не думать о Толе – муж он мой будущий или нет – просто служить ему. Во мне много страхов. Любовь и одиночество не перевешивают страх.
У Ани Г. я познакомилась с поляком Ежи, который почти ослеп 1,5 года назад, он писатель, комментирует письма Шопена. Был у Ани в гостях и Анатолий Найман. Он довёз меня до дома на такси. Прощаясь, я сказала: «А у меня есть Ваши стихи, и я даже знаю их наизусть». Он работает сейчас переводчиком, у него есть дети. Он производит приятное впечатление, с ним легко, он, кажется, добр.
Как всё медленно и страдальчески строится и растёт в моей душе.
В чём же секрет исполнения воли Божией? Ведь меня этому учат. Но я ещё не угомонилась.
Снились мужчина и женщина – странники, бедные, нищие. Мужчина обнимает колени женщины. Вокзал, билеты, старуха. Наверное, это мы с Толей.
Я чувствую себя живой! Как у Бредбери в книге "Вино из одуванчиков".
Хранить верность, это значит не позволять себе занимать ту область сердца, которая принадлежит твоему любимому, другим существом.
После долгого отсутствия звонил Толя. Очень долго говорили. «Мне нужно уединение, а не голод... Ты женилась? Я понял, что я ни к чему не гожусь на земле. У меня всё отнято». Я: «Так можно всё вернуть». Он: «Не хочу».
Мы с Толей молились в храме, прощаясь, я поцеловала его руку и ушла. Он догнал меня на эскалаторе: «Я провожу тебя». Между нами по-прежнему большая душевная близость, но скоро мы расстанемся с ним.
29 апреля. Мои именины. Позвонил Андрей, я так изумилась, что вскричала: «О!» Он извинился, что тревожит меня, поздравил меня с именинами, говорили долго, он спросил о Толе, я сказала, что Толя моё дитя, мой брат. «Не больше?», - спросил Андрей. А ему-то что?
Как ты терпишь мою слабость, мою глупость, мои слёзы?», - спрашиваю я Толю. Он отвечает: «О, это чепуха. Это я могу сколько угодно терпеть».
Можешь ли ты разделить человеческие страдания Христа в какой-либо мере?
Проблем нет: всё в руках Бога. Тысячелетия проходят на Земле и моя песчинка – жизнь по воле Божией появилась.
Толя на днях сказал мне, что хочет умереть. И Андрей этого хотел. Не выдерживаем мы этой жизни.