Наши цивилизации
4. КУЛЬТУРА РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТИ
К сожалению, я не историк и потому не смогу привести документальные свидетельства о таком уникальном явлении в человеческой истории, как Русская интеллигенция. Я поделюсь лишь своим восприятием этого феномена.
Не знаю, откуда у некоторых детей появляется странная, не объяснимая материальным бытием цель: «стать хорошим». У меня, не имевшего в ближайшем окружении родственников-интеллигентов, эта туманная цель формировалась скачкообразно. В основном она возникла и развивалась под действием косвенных наставлений учителей начальной школы да редких высказываний начитанного отчима по окраинным свойствам явления интеллигентности. С классической литературой отношения у меня были никакие, так что до феномена интеллигентности я доходил какими-то окольными путями, причем без Учителя.
Сейчас я удивляюсь, как из беднейшей духовными событиями жизни я умудрялся вылавливать, правильно оценивать и брать для формирования своего Я великие ценности русской интеллигенции и почему-то никого из моих сверстников они, как будто, не интересовали. Я рос крайне неотесанным и невоспитанным ребенком, однако больше всего на свете хотел приобрести неведомые мне качества порядочного человека. Не знаю, откуда бралась подсказка, что такое хорошо и что такое плохо. Впрочем, какие-то штрихи припомнить удается.
В пять и позже в девять лет (от 1946 до 1950 года) через мои руки – перед тем, как отправиться на растопку печи, – попадали прекрасно иллюстрированные журналы «Нива» начала двадцатого века. Так вот, среди богатейшего разнообразия фотографий я встречал человеческие лица, резко контрастирующие с окружавшими меня людьми. Особенно сильное впечатление производили на меня два типа людей – деятели литературы и искусства и военные моряки. (Через 60 лет мне довелось еще раз увидеть фотографии моряков крейсера «Варяг» и белогвардейских матросов. Ощущение, что столь прекрасные лица на Земле более не существуют…)
В десять-одиннадцать лет, несмотря на неприязнь к отчиму и школьной учительнице, я, тем не менее, «зубами впивался» в каждую характеристику человека, считаемую достойной уважения. А в двенадцать лет на первые заработанные копейки я купил брошюру… для родителей «О воспитании детей», в которой более всего меня интересовали положительные ЦЕННОСТИ, которые следовало прививать детям. Так я стал воспитателем самого себя!..
В четырнадцать лет я встретился с первым поэтом (хотя и деревенским). Я понял, что жизнь вокруг меня – это маленькая толика жизни человечества. Оказывается, за пределами известного мне мира есть неведомые мне культуры…
С пятнадцати лет дело пошло быстрее: книга «В мире мудрых мыслей» за одну неделю кардинально перестроила всю организацию моего мышления и моей жизни. Это был интереснейший интеллектуальный процесс: я брал очередной афоризм и подвергал его всестороннему критическому осмысливанию; и если при самом жестком сомнении он представлялся мне истинным, я впитывал его как губка.
Там-сям в различной литературе мне попадались статьи о сути русской интеллигентности; в моем сознании стала складываться модель явления.
В семнадцать лет я встретил первого диссидента – аспиранта-историка Владимира Крылова (из группы Краснопевцева), отправленного на исправительные работы на завод «Красный Пролетарий», где наши пути и пересеклись. И… границы мира стали стремительно расширяться.
В двадцать один год я познакомился с первым настоящим питерским интеллигентом – Ильей Александровичем Цареградским, который навсегда остался для меня эталоном питерской русской дореволюционной интеллигентности. И одного его было достаточно, чтобы создать для себя модель загадочного феномена русской интеллигентности. (Замечу, что правильнее было бы говорить не о русской, а о российской интеллигентности, ибо едва ли не половина русских интеллигентов были по национальному происхождению евреями.)
Так вот, российский интеллигент как уникальный феномен дореволюционной культуры характеризуется прежде всего двумя свойствами.
Во-первых, с первой же минуты общения с ним напрочь отпадает необходимость ожидания какого бы то ни было зла с его стороны, ибо оно исключается заведомо. Чувство безопасности, когда другому человеку ты доверяешь так же, как самому себе, удивительно. Ни лжи, ни хитрости, ни, тем более, подлости. (Из этого, кстати, следует, что истинный российский интеллигент генетически противостоит любой власти, кроме либеральной, не сближаясь, однако, и с последней.)
И, во-вторых, любое общение с таким интеллигентом бесконечно интересно в широчайшем спектре тем, причем непременно с высоких нравственных позиций.
А вот возвышенный интеллект (и даже сама интеллектуальная деятельность) является хоть и желательным, но отнюдь не необходимым признаком той интеллигентности. Необходимым элементом интеллигентности скорее следует считать творческую деятельность, причем не обязательно в качестве источника жизнеобеспечения.
Пожалуй, еще одним необходимым признаком интеллигентности является тяга к просветительской деятельности, готовность бескорыстно делиться своими знаниями.
Как и в случае с любыми иными цивилизациями, человек, не обретший качество интеллигентности, не может понять ни ее сущность, ни ее значение. Интеллигент в глазах неинтеллигента – оторванный от реальности чудак, который «немного не в себе». (Это закономерно: мы приписываем окружающим наши собственные способности; в действительности же подавляющее большинство людей лишены способности воспринимать такие явления, как дарящая любовь, научно-исследовательский интерес, сострадание и др. Вместо любви у них секс, вместо интереса – корысть, вместо сострадания – расчет, и т.д.
Явление российской дореволюционной интеллигенции как феномен встречался и встречается крайне редко, чтобы говорить о ней как о состоявшейся цивилизации. Самым значимым примером является движение декабристов, которое большинством людей (не только в России, но и во всем мире) не очень-то воспринималось.
Судьба наградила нас с Соней редкой привилегией: мы прожили жизнь бок о бок с величайшим интеллигентами (в том самом, «питерском», смысле!) двадцатого столетия. Вот их имена: биолог И.А.Цареградский, историк Н.Т.Туз, историк и философ Е.Э.Печуро, журналист Р.Б.Лерт, физик А.Д.Сахаров, изобретатель Г.С.Альтшуллер, югославский диссидент М.Михайлов, правозащитник Б.Шрагин, поэт В.Некипелов, многолетний узник ГУЛАГа Ж.Росси, инженер А.М.Максимов...
Ну и кроме того, мы всегда живем в пространстве ценностей, присущих В.Новодворской, А.Политковской, А.Галичу, Э.Радзинскому, К.Боровому и многим-многим другим. Это НАШ мир.