- Давление стремительно падает, Самуил Яковлевич!
Это были последние слова, четко услышанные мною, прежде чем я почувствовал невесомость.
Мне приходилось слышать разговоры о выходе души из тела. Но я был скептиком и считал это выдумкой фантазеров.
И все же, я висел под потолком над своим мертвенно-бледным телом, в окружении суетящихся врачей, пытающихся его реанимировать.
Меня обрадовала сохраненная трезвость мышления.
- Самуил Яковлевич… все… Я отключаю его от аппаратов? - женский голос выражал мольбу и долетал до меня обрывками из-за шума в ушах.
Когда он прекратился, я услышал:
- Отключай, Анжела! И вызови санитаров из морга! - пожилой усталый профессор махнул рукой и стянул маску с лица.
Меня накрыли белой простыней и оставили одного в операционной, выключив свет. Первым удивлением было необычность освещения вокруг. Я принялся размышлять, почему при потушенных ламах все залито красноватым светом и только над телом свечение было голубоватым. Объяснения феномену не нашлось. Пытаясь анализировать произошедшее, я отгонял назойливую мысль о смерти. Будучи человеком смелым, страха перед новым состоянием я не ощутил. Смущал вопрос – что дальше?
Как бизнесмен, я привык к жесткому режиму дня и планировал все дела наперед. Обычно,
дневной план следующего дня составлялся с вечера. В конце рабочего дня, расслабляясь порцией коньяка, я анализировал прошедший день, записывал важные вопросы и необходимые встречи в любимый блокнот из крокодиловой кожи и даже выходные были спланированы на месяц вперед. Четкость и последовательность – ценность в жизни. Расточительство времени считал преступлением. Но сейчас, я находился в прострации и не мог действовать привычным образом. Попытка опуститься и присесть возле тела осталась безрезультатной. Я не смог даже пошевелиться.
- Налюбовался своим трухлявым домиком?- голос из-за спины прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул. Передо мной стоял человек в белой мантии. На груди у него блестела черная крупная брошь с точкой посредине, из которой выходили серебристые расправленные крылья. Седые волосы до плеч, аккуратно уложены. Черты лица неброски.
- Вы кто?- спросил удивленно я.
- Смерть,- спокойно ответил он.
- Чья смерть?
- Всего человечества!- чуть усмехнувшись, ответил он.
- И моя? - задал я глупый вопрос.
- На данный момент и твоя, - серьезно ответил он.
- И что теперь будет со мной?- я впервые похолодел..
- Явно не стоять на месте. У меня очень плотный график работы. Пошли!
Мне показалось, что он взял мою руку. Но у меня не было тела. Будто магнитом, меня притянуло к нему и мы прошли сквозь больничную стену, оказавшись на перекрестке незнакомой улицы. Я увидел горевшую перевернутую машину на обочине и исковерканный посредине дороги мотоцикл. Невдалеке, на спине, раскинув руки, лежал парень. Возле машины собрались люди, пытаясь вытянуть изнутри людей. Мой спутник рванулся к парню, лежащему на асфальте. Он глядел мертвыми глазами в небо. Струйка крови выбегала из его головы и лужицей собиралась рядом.
- Мой подопечный. Сейчас начнет орать о несправедливости жизни, - сказал Смерть, повернувшись ко мне. И точно, перед нами уже стоял бритый наголо молодой человек и орал, как труба: «У-у-у-у!» Тело его просвечивалось и казалось призрачным.
- Ну, все-все! Ничего страшного! Обычный конец жизни в теле, правда, несколько неожиданный для тебя,- похлопывая по призрачному плечу парня, сказал Смерть.
- Вы кто? – вытаращив глаза, спросил он.
- Какая разница. Твои проводники подошли, и ты переместишься с ними по плану ХХ13.
- Куда перемещусь?- юнец испуганно стал оглядываться по сторонам и трястись от страха.
- Лео! Не обращай на него внимания! Его жалкая жизнь не стоит и минуты остановки на личности, она была безликой.
Меня удивило обращение ко мне. Так меня называла в детстве только мама. Причем обращалась она, когда у нее было хорошее настроение. Мама болела странной болезнью. Часто бывала молчаливой, задумчивой и тогда она становилась к мольберту и рисовала мрачные картины. К ней невозможно было в эти периоды подойти и о чем-либо спросить, как обычно спрашивают дети своих родителей, допустим о походе в зоопарк. Она могла бить красивые вазы, стоящие на подставках, сбрасывать со стола письменные принадлежности отца, если это было в рабочем кабинете, выкидывать из книжного шкафа книги и зло бросать их на пол… Но, когда она обращалась ко мне «Лео», я становился счастливым. Я мог без страха обнимать ее, целуя глаза и щеки. А она нежно гладила мои кучерявые льняные волосы, расчесывая их тонкими пальцами с красивыми длинными ногтями, прижимала к себе с такой силой, что у меня перехватывало дыхание, и я таял в материнской любви…
Смерть, махнув рукой, словно разрезал воздух. Перед нами появились четыре черных уродца, лица которых покрывали шипы. Они ухватили парня и куда-то поволокли.
- За что его? - спросил я подавленно.
- Значительная задержка духовного развития, без возможности роста.
- Как это?
- Тело потребляет больше, чем отпущено энергии на общее развитие индивидуума. Такое бывает у современных акселератов. При этом, примитивные желания тела превалируют над душевным и совестью, тормозя духовное развитие. Ты понимаешь?
- Понимаю, встречал таких тупых акселератов. Даже кулаками по ним прохаживался.
- Учитывая дурную наследственность в четырех поколениях и накопившийся негатив, в сумме получим сокращение жизни. В пятнадцать он избивал мать, забирая мизерную зарплату на выпивку и гашиш, оскорблял в школе учителей, девочек увозил вот на этом мотоцикле за город и насиловал, выключив сознание ударом в голову.
Я молчал. Что я мог сказать? Да таких уродов полным полно - морально обнулеванных, ни к чему не стремящихся, прожигающих каждый день в бестолковой тусовке с подобными себе. Только не все валяются с расколотым черепом среди толпы зевак, с жадным любопытством и ужасом разглядывающих труп того, кто еще пару минут назад был живым человеком со своими примитивными желаниями и мечтами.
У меня крутился на языке вопрос о своей участи. Но я не находил в себе мужества узнать правду прямо сейчас. Отвернувшись от неприглядной картинки, я охнул от неожиданности. В следующую минуту, я стоял на берегу реки. Передо мной в заросли камыша, плотно подступавших к берегу, мой напарник полез в воду и резко остановился.
- Найди палку,- попросил он.
Я подал палку, краем глаза заметив, что Смерть ею что-то вытягивает из воды. Мне открылась ужасная картина – изуродованный труп маленькой девочки лет пяти. У самого берега, он взял ее на руки и бережно опустил на землю. На теле, в многочисленных синяках и ссадинах, осталась только коротенькая майка. Мокрые рыжие волосы обвила ряска, словно тонкий венок. Первая мысль была - ребенка изнасиловали.
- Да-да! Именно! Изнасиловали пятилетнего ребенка!- подтвердил Смерть, читая мои мысли.
Стало нестерпимо больно видеть маленькую утопленницу, призрак которой скорбно стоял рядом. Смерть, опустив голову, печально смотрел на нее. Затем тихо произнес:
- Она могла быть балериной или учительницей… Жертва вспышки страсти.
- Я бы убивал тех… - негодующе выдавил я.
- Не поможет, - оборвал меня Смерть. - Растление человеческой души начинается задолго до преступления. И если судить, то тех, кто афиширует свои мерзкие фантазии в прессе и книгах, перенося в эфирное пространство и отравляя все большее количество душ. Вот кого на публичный костер! Я бы стоял рядом и аплодировал с превеликим удовольствием - суд свершается по закону справедливости.
Он вытянул руку. Из ладони вышло свечение изломленной молнией.
- Что это?
- Посыл людям. Импульс беспокойства, своеобразный зов обнаружить несчастную. Сейчас, как бы случайно, забредет на берег человек и найдет малышку. Не должно такое прекрасное творение быть дополнением к мусору под ногами. Пусть быстрее похоронят её со всеми ритуалами и слезами.
Берег, действительно, походил на свалку. Пустые бутылки, пакетики от чипсов, обрывки бумаги, одноразовая использованная посуда – остатки чьего - то пикника.
- А ты всегда так делаешь, чтобы люди узнали об умершем?
- Нет! По желанию сердца!
- У тебя есть сердце?
- У всех есть сердце!- тон Смерть не терпел возражения. Я замолчал, ощущая нежелание общаться дальше. Через пять минут мы увидели идущего к берегу мальчика с удочкой.
- Вот и свидетель,- Смерть довольно улыбнулся и потянул меня в сторону. До меня долетел мальчишеский испуганный вопль. Боковым зрением я увидел подлетевшее к призрачной девочке существо, похожее на ангела-ребенка, которых обычно рисуют художники, но в тот же момент я уже стоял в больничном коридоре. Через стену, словно ее не существовало, мы вошли в кабинет. На странном кресле, с разведенными ногами, заброшенными на специальные стойки, лежала обнаженная девушка. Ей сделали внутривенную инъекцию, и она уснула. Две женщины-врача странными инструментами вытаскивали из нее кровавые кусочки мяса. Смерть подвел меня ближе, и я разглядел в них маленькие человеческие конечности. Я ужаснулся! На моих глазах делался аборт.
Моя жена Яна, ставила меня перед фактом, когда беременела. Но я всегда считал, что нам рано обзаводиться детьми. Она училась в университете, я развивал бизнес, который требовал практически всего времени суток. У меня не всегда хватало сил на общение с женой. А ребенок, как я слышал от друзей, имеющих детей, требовал уйму времени. Зная это, Яна просила деньги на аборт и я, с облегчением, что она не затевает скандал, давал ей сумму, значительно превышающую просимую. «Пусть пройдется по магазинам и купит что хочет! Говорят же - женщины успокаиваются во время шопинга по магазинам!»- думал я.
Сейчас, став свидетелем аборта, я с ужасом увидал себя жестоким, понимая на какие муки посылал любимую женщину. В лотке, стоящем в ногах у абортируемой, в луже крови, плавали части растерзанного тельца. Я не мог больше этого видеть и отвернулся.
- Жалко? - спросил Смерть.
- Невыносимо, - прохрипел я, смахивая набежавшие слезы.
- А у меня их ежедневно более десятка тысяч в это время года, а после лета - пик!
Я словно онемел. Мне было больно физически! Реальное ощущение тянущей боли внизу живота!
- А как ты думал? Участвовать в преступлении и не быть наказанным? - он вновь отвечал на мой немой вопрос.
- А я при чем? Это не моя жена и почему я раньше этого не чувствовал? - выдавил я.
- Я снял сейчас все блокировки, чтобы долго тебе не объяснять. После отказа от ребенка, даже косвенного, у мужчин возникают проблемы в простате. А дальше, в зависимости от численности истребленных детей, простатит и рак. Всякая нелюбовь, во Вселенной - наказуема!
- М-м-м… - я хотел закрыть руками лицо, но вспомнил, что оно эфемерно. - Я отказывался...не раз.
- Так у тебя проблемка назрела. То, что ты оперировался - есть результат нарушения рождения новой жизни. Превозношение тлена над вечным. Я знаю твой последний день, час и место пребывания на земле. Но ты не готов принять истину и мне запрещено ее открывать.
Он вздохнул. А его слова дали право думать, что у меня есть шанс выйти из этого незапланированного путешествия.
Смерть подошел к девушке и приложил ей на лоб печать. Я различил маленькое красное сердце, с вытекающей капелькой крови. Он повернулся к врачам и поставил одной крестик на лбу, другой черточку. Я попросил объяснить мне странные действия. Он охотно ответил:
- Девушку заставили сделать аборт обманным путем. Родители парня договорились о диагностировании ей заболевания, при котором роды противопоказаны и необходимо искусственное прерывание беременности. По земному закону, такое право дается. Театр лжи удостоился «браво!» Её убедили сделать аборт. Она не виновна. Врач с крестиком, внутренне страдает от участия в подобных операциях, и совесть ее побуждает отказаться от убийств и перейти на другую должность, хотя и менее оплачиваемую. Если она решится выполнить голос совести, к ней не будет претензий и жизнь измениться кардинально. Нужно собрать все мужество и волю. Вторая, с минусом, получает удовольствие, уверенная в собственной сопричастности очищения мира от лишних, по ее мнению, людей. Любимый лозунг внутреннего «Я» - «Не пускать нищету на свет!»
- А минус? Это что?
- Отметина об ускорении самоуничтожения.
- И что будет дальше?- меня застегнуло любопытство.
- Придет негативная энергия в те сферы накапливания материальных ценностей, которые всего дороже. В ее случае, для начала, сгорит загородный дом по недосмотру прислуги.
- Подобная оплошность смерти подобна!
- Именно! Случайно швырнет тяжелый предмет и попадет в голову несчастной. Я приму ее в обитель покоя.
- И что… тюрьма?
- Нет, откупится! Но станет нищей, все накопленное разойдется по следователям, адвокатам и судьям. За что боролась, как говорится.
Я был в замешательстве, постигая закон справедливости, излагаемый Смертью.
- Ладно, мы задержались здесь. Пойдем!- Смерть потянул за собой.
Я последний раз глянул на девушку, спящую под наркозом.. Как же хорошо, что от нас сокрыты некоторые реалии нашей жизни! Отвернувшись, я внезапно оказался перед дверью деревянного храма. Также, минуя стену, мы вошли и увидели лежащего на полу старика. Он был мертв.
- Единственный святой этого храма,- Смерть присел возле мертвеца и прикрыл открытый глаз.
- Кто он?- спросил я.
- Сторож. Пол жизни прослужил совершенно бескорыстно, честно охраняя церковную утварь. А грех, из-за которого он сюда пришел и остался. вовсе мал, в сравнении с теми, кто здесь служил, каялся от всего сердца или не каялся, унося с собой тайны, которые в будущем начнут отравлять тело болезнями.
- Что же за грех у него был?
- Его мать умирала и попросила соленый огурец. Знаешь, перед кончиной, бывает - хочется чего-то необычного. А у него не было солений. Холостяк . Пошел он к соседке, попросил огурец, а она злой была и не дала, хотя банка тут же, во флигеле на столе стояла. Вот огурец он и украл, как только она во двор вышла. В карман сунул. Всю жизнь у Бога просил прощения за эту кражу. Несчастный не знал, что прощен и сын его, которого он так и не узнал, будет крупным удачливым бизнесменом, благодаря честности отца.
- Как честности? Украл ведь!...А почему сына не знал?
- Отпущен грех, исповеданный в раскаянии. Больше он не воровал, сколько бы не искушался. А сын…девушка у него была до армии. Вот с ней казус и случился. Забеременела она от него, а пока он в армии служил, познакомилась с другим. Голову потеряла. Как узнала о беременности, замуж быстро вышла. Родила, думая что отец-то, тот, за кого замуж вышла. А когда сын подрос, увидала, чей портрет. Да промолчала. Смысла не было семью разрушать. Но… родословная ведется по крови. А потому отца настоящего ребенку никто не отменял!- он снова вытянул руку. Молния из ладони прошла сквозь церковную дверь. Через время, дверь открылась и вошла старуха, неся прикрытую тряпицей кастрюльку.
- Иваныч! Я тебе картошечки горячей принесла, иди, поешь! Чай постишься, ну, а картошечку можно с огурчиком соленым. Да кильку сегодня в магазин завезли. Взяла чуток. Солененького так захотелось!
Она прошла в центр церкви и остановилась перед безжизненным телом на полу. «Ой, Божечки! Никак преставился Иваныч?»- кастрюлька выпала у нее из рук. Картошины разбежалась в разные стороны. Она с минуту постояла возле него, слезинка выкатилась и засела в морщинке на щеке, перекрестилась и присела, взяв сухую тонкую кисть Иваныча. Тут же быстро отпустила. «Холодный уж.»- горестно вслух. Опять перекрестилась и стала собирать картошку обратно, в кастрюлю. Потом засеменила к выходу: «Надо батюшке Тихону сообщить !Господи помилуй!»
Мы вышли из церкви следом за ней.
- Ты не спеши, Леонид. Мы тут еще одного моего клиента подберем. Сейчас он последнюю стопку в своей жизни выпьет и поздоровается с нами.
Мы двигались по улице небольшой глухой деревеньки. Солнце уходило за горизонт и казалось, что последние минуты радости светлого дня прощаются с ней.
Разморенные неказистые домики, грели бока в последних лучах солнца. Облезлая собака дремала под забором в траве…
Из калитки близлежащего дома вышли два мальчугана с прутиками в руках. Они прошли мимо, весело болтая, что надо с пруда пригнать гусей и при этом понырять в местной речонке. Пожалуй, они были единственными, кто нарушал дремоту деревеньки. Мы подошли к магазину. Он расположился в старом потресканном здании, выстроенном еще в годы социализма. На выцветшей вывеске остались только четыре буквы – «гази». Вход перекрывал рябой конь, впряженный в старую телегу. Смерть сел на облезшей скамейке и задумался.
- Долго еще? – спросил я .
- Нет, уже при мне почти.
При этих словах, из двери вышел щуплый пьяный мужичок и шатаясь, заорал песню:
- Черный ворон! Черный ворон!
- Да не каркай ты! Прилетел по твою душу! – Смерть поднялся со скамейки.
Мужичек повернулся, удивленно вскинул на нас глаза, икнул и стал заваливаться в канаву.
- Давай, Петрович, не задерживай! Без тебя мне сегодня еще пять тысяч таких по всему миру нужно принять. Удовольствия от вас никакого.
Я был поражен. А он тут же мне ответил:
- Что бы ты сказал ему на моем месте? Словесный некролог, так сказать, дорогой Лео?
- Хм…Я его не знаю.
- Я расскажу тебе в двух предложениях о нём. Он пил с детства. Пил всю жизнь.
- Это болезнь, говорят, - неуверенно возразил я.
- Но её можно одолеть при желании!
Петрович барахтался в канаве и бормотал: « Еще минутку, еще чуток».
- Ни минутки, ни секунды, Петрович, без скидки!
- Ты о чем? – Я не понимал смысла его слов.
- Хороших, интеллигентных людей осталось так мало, что я им делаю скидку…
- Какую ты можешь сделать скидку? Отменить приговор?- я иронично рассмеялся.
- Даю три минуты жизни… из личных лимитов.
- А зачем? Зачем им три минуты? Что они дают эти три минуты? Что? Кому нужны твои три минуты?- я взорвался, -Все равно жизнь обрывается и все! Все!.
Он терпеливо выслушал и ответил:
- За эти три минуты, люди успевают поменять свое место в вечности…
- В какой вечности? Нет никакой вечности! Есть только жизнь и…и… ты…Смерть! Все! Больше ничего нет!
- Ты духовно немощен, отсюда по-детски рассуждаешь, - он отвернулся от меня и подошел к Петровичу, который разглядывал свое тело, скрюченное на обочине дороги.
- Ты даже имя свое не смог нести гордо по жизни. Все «Петрович, да Петрович». А я ведь тебя предупреждал год назад, когда ты провалился под лед. Говорил тебе: «Кончай пьянствовать, измени жизнь, найди увлечение по душе! Прекрати обижаться на других – это сети, а лучше помогай, чем можешь? Говорил, Андрюша?»
- Говорил, - понурившись, ответил Петрович, не удивленный своей новой форме бытия.
- Тогда иди, Андрюша туда, где…- он не досказал. Девочка, лет двенадцати, выбежала из магазина, упала на грудь мертвого старика и зарыдала: «Дедушка Андрей! Дедушка Андрей! Не умирай! Ма-ма! Дедушка умер!»
Петрович стоял, как вкопанный. «Надюшка! Внученька! Прости ты меня, окаянного! Прости пьянь горемычную! Морожено не успел тебе купить! А обещался с пенсии! Ах, ты ж, мать честная!»
Откуда - то появилась грузная женщина, прибежавшая на рев девочки и стала голосить над мертвым стариком.
- Пойдем отсюда. Не люблю этих воплей над покойниками,- Смерть потянул меня в сторону.
- А я? А мне куда, братцы?- Петрович на мерился идти с нами.
- Званные «черные вороны» пришли! Лети!
Мы пошли не поворачиваясь. Я не захотел смотреть, кто пришел за Петровичем. Только услышал его надрывный вопль. Я устал от созерцания человеческих смертей и угрюмо плелся за своим властелином. Именно властелином, я не перепутал, называя так Смерть. Мне невозможно было изменить положение. Я был жив и в то же время, мертв. Тело осталось лежать под белой простынею на операционном столе, а мыслительная часть меня жила от него отдельно. Говорить не хотелось. Вопрос о дальнейшей моей судьбе оставался открытым. Тем временем мы шагнули в поле, оказавшись…в подвале дома. При тусклой лампе, горящей под низким потолком, я увидел компанию подростков из пяти человек. У всех на головах надеты кульки.
- Что это? – удивленно спросил я.
- Мои юные клиенты. Токсикоманы.
- А что они делают?
- Ничего…уже ничего. Они мертвы. А перед этим, дышали клеем.
- Все?
- Абсолютно.
- Но почему?
- Наивный вопрос. Потому что было скучно.
- А куда смотрели родители?
- Родителям некогда было детьми заниматься.
- Что значит - некогда? Так не бывает!
- Еще как бывает! Вот ты, например. Твой ребенок кем бы воспитывался? Матерью, т.е. женой твоей – Яной. Тещей, может быть, если она изволит оторваться от телевизора… няней, которую ты нанял бы, как только супруге захочется на работу. А ей захочется, поверь. Женщины устают за три года жизни, ограниченной домом. Хорошо, если ребенок найдет компанию по интересам. А если нет? Тогда он свяжется с искателями псевдореализма, будет искать острых ощущений…
- Но есть спорт? Секции, соревнования? –возразил я.
- А кто их туда записал и периодически водил? Некогда, некому, неохота! Прививание ребенку навыков, раскрытие его талантов - это труд. А трудиться много над ребенком, формируя его сознание ответственности перед обществом, извини, я не вижу много желающих. Тридцать процентов. Много это или мало? Потом, телевидение-этот визуальный наркотик, настолько завладел человечеством, что стал на порядок дороже и ближе, чем дети и близкие люди. Оно заменило друзей, родственников, иногда целый мир! Телевизор есть во всех квартирах! Он- убийца, а в это никто не верит! Разрушает подсознательные защиты, а его за это любят и пылинки сдувают! Парадокс! Работы мне хватит навеки вечные, Лео! Идем!
В этот момент, кулек слетел с головы мальчика и я узнал его. Он был сыном учительницы пения, жившей со мной на одной лестничной клетке на старой квартире, откуда я переехал три года назад. Я вскрикнул:
- Это же Валик, сын учительницы, Тамары Андреевны!
- Он самый и что? Он не бессмертный!
- Так он то за что…рано?
- Ты о причине? Его мать, учительница музыки, ненавидела детей.
- Не может быть! Она милейшая женщина, мы жили на одной площадке! Она всегда здоровалась и была приветливой!
- На людях,- Смерть рубанул ответом.
- Почему на людях?
- Смотри мне в глаза! В самые зрачки смотри! – приказал он мне.
Я посмотрел ему в глаза и вдруг, будто вошел в них и увидел -вот открывается входная дверь квартиры и входит Тамара Андреевна с сумкой через плечо и кульком. Нервно бросает сумку на пол, скидывает туфли и проходит в комнату.
-Сволочи! Маленькие недоноски! Как же вы мне все надоели! Хоть бы вы передохли от вирусов или инфекций! Надоело! Как надоело учить этих плебеев музыке, которая им не нужна!- она упала в кресло и закрыла руками лицо. Из соседней комнаты вышел мальчик. Я узнал в нем Валика.
- Мам! Ты опять злишься?- он робко подошел к ней и остановился.
- Надоело, как же надоело,- шептала она вне себя.
- Мам, может, ты перейдешь работать в клуб юного творчества?
- Тогда мы умрем с голода,- тоскливо ответила она.
- А папа?
- Что папа? Твой папа… - она не договорила, вскочила и побежала в ванную комнату. Зажурчала вода. Я услышал всхлипывания, приглушенные шелестом воды. Валик тихо, на цыпочках, ушел в свою комнату. Он был расстроен. Зазвонил телефон. Взяв трубку, почему то шепотом сказал: « Сейчас возьму у нее денег и приду!»
- От своих слов оправдаешься, от своих слов осудишься,- констатировал смерть, - Его отец, тренер по вольной борьбе, не гнушается обучать заведомо известных хулиганов, а в будущем, потенциальных преступников. Как психолог, он видит детей, приходящих на собеседование, но жаден и в этом вся беда.
Я был угнетен увиденным и потерял желание слушать Смерть о законах, по которым идет естественный отбор на земле. Мне показалось, что я схожу с ума. Это болезнь. Навязчивое состояние. Я путешествую с человеком, назвавшимся Смертью. Галлюцинации. Переутомление. Вслух я сказал:
- Поздравляю тебя, Леонид! Ты сумасшедший!
- Абстрагируешься? –Смерть хмыкнул.
- Сгинь! Исчезни! Уйди!- я заорал на него.
- Нет!- он дернул меня с такой силой, что будь у меня тело, я бы упал. - Есть еще время!
Мы в миг оказались на крыле самолета, падающего на землю. Каким-то образом, я видел всех людей через корпус и обшивку, как слышал и понимал многие происходящие вещи, словно считывал информацию. Часть людей сидели пристегнутые к креслам, часть - бегали по салону, падая друг на друга и вопя от ужаса. Все прекрасно понимали надвигающуюся катастрофу. Одни рыдали, другие молились. Молодая женщина крепко прижимала трехлетнего сына, спокойно целуя и гладя его по голове. Мужчина в генеральской форме, истерично бегал по салону и требовал от стюардессы парашют, противогаз и что-то еще. При очередной тряске и крене самолета, ему под ноги упала пожилая женщина, на которую он наступил и заорал : « Что ты, старая карга, вскочила? Перед смертью посидеть пять минут не могла?». Говорят, в состоянии аффекта, человек не всегда понимает, что говорит и делает. Но мне вдруг стало противно. Будь любой другой на его месте, я бы понял. А здесь - человек военный, прошедший трудный армейский путь… Хотя, кто знает, как они звания получают?
Самолет опустился резко носом к земле и пошел штопором. Через мгновение, он ударился о землю, взорвался и развалился на пылающие части. Я все еще слышал истошный предсмертный вопль обреченных людей. А они все стояли передо мной, столпившись и оглядываясь на останки самолета. Тут же подлетел странный светящийся объект в виде капсулы и свечение из открывшегося отверстия приняло их во внутрь.
- Ты перестал интересоваться, почему они погибли? - Смерть не мигая смотрел в глаза. Я их прикрыл. Мною овладело безразличие и усталость. Смерть продолжал:
- Знаешь, почему разбился самолет? Поставили для капремонта детали не соответствующие стандарту. Сознательно приобрели у фальсификатора-производителя. Слышишь меня, да? Заведомо зная - деталь не сможет выдержать нагрузки. Но жадность!…Ты был со мной миг. Ничтожный миг. Устал видеть уничтожение, то немногое, что придумал человек, целенаправленно ускоряя встречу со мной? Каково же Вселенской цивилизации наблюдать вашу миллионолетнюю «продвинутость» в сферах науки и техники… при этом, так и не научившихся ценить, всего каких-то семьдесят лет человеческой жизни! Больше этого срока, увы, мало кто из землян, проживает.
- Убей меня, - прошептал я.
- Не могу. Ты - привилегированный объект. Ты помнишь обещание, данное бабушке? Да-да, построить мост, когда вырастишь?
И я вдруг четко увидел себя на руках у бабушки в далеком детстве. Она рассказывала удивительную сказку про город, в котором жили мальчики на одной стороне реки, а девочки - на другом. Им хотелось дружить. Но они не могли. Река была большая и бурная. Смельчаки пытались переплыть ее, но погибали… Маленький Леня, слушал затаив дыхание. Ему очень хотелось, чтобы жители берегов могли ходить в гости друг ко другу и воодушевившись, воскликнул: «Я построю мост, чтобы они могли дружить!»
- Лёнечка мой! Нет, Господи, нет! Не забирай его! Лё-о-ня, у нас будет ребенок! –вопль Янызаставил меня очнуться. Сразу пронзила боль и раскатилась по всему телу. Тяжесть навалилась плитой и было трудно сделать вдох. Но я его сделал и Яна заметила это. Она заорала: «Он жив! Доктора сюда! Быстрее!» Наверное, я отключился, а когда вновь пришел в себя, жена сидела рядом и держала меня за мизинец. У нее была привычка держать меня за мизинец, где бы мы не ходили. Еле пошевелив им, попробовал улыбнуться. Напрасно. А она целует меня, всхлипывая и бормоча, как заклинание, моё имя…
Два года спустя. Аэропорт в Борисполе. Посадка на мой рейс давно объявлена. Не могу расстаться с семьей. Целую на прощание Яну и спящего в коляске Саньку. Улетаю. Получил приглашение работать по контракту за границей. Предстоит строительство огромного моста, соединяющего две страны. Кто знает, может он соединит чьи- то сердца.