Прошло почти 20 лет с начала этого кошмара, а я до сих пор с содроганием вспоминаю те 90 – е годы...
. ***
-Ну что, девочки, последний раз попьем чай вместе перед таким длинным отпуском.
-Как бы этот трёхмесячный отпуск не перешел в плавное увольнение
-Ой, Зоя, ты всегда всё преувеличиваешь
-А что, мне кажется, на этот раз Зоя права – поддержала подругу Наташа
Такой разговор тихо вели девушки - мастера производственных цехов одного из крупнейших предприятий края. Был обеденный перерыв. Пятница. С понедельника завод распускали в отпуск без содержания на три месяца в «связи с возникшими временными затруднениями»
-Посмотрите девчонки – продолжала Наташа, старший мастер отделочного цеха – заявки на химматериалы не принимают, а ведь всегда, именно в это время, мы готовили их для следующего года…
-Правда Натаха – подхватила Людмила – Вы не обратили внимание, что новое оборудование , которое для реконструкции приобрели, постепенно куда то исчезает?
-Девчонки, я слышала, они его продают – шепотом произнесла Вера, кивнув головой, куда то вверх, но всем стало понятно, кого она имела, ввиду
-Но мы, же акционеры, они не имеют права без нас решать такие вопросы – заметила Валентина
-да, брось ты Валюха, ерунду говорить. Будут они нас спрашивать. Вся эта приватизация выеденного яйца не стоит. Вот их «прихватизация» - Да! И никаких дивидендов нам не видать, как собственных ушей - с грустью в голосе продолжала Наташа.
Наступила длинная пауза. Девушки молча, пили чай. Каждая понимала в душе, что Наташа права. То, что творилось по всей стране, докатилось и до нашего далекого края.
- Ладно, девчонки. Что будет то и будет! Нам все равно не противостоять. Жалко, конечно, ведь завод – дом родной. Мы сами его строили – помните, в 74 – ом, когда сдавали в эксплуатацию – ударилась в воспоминание Светлана – какая тогда радость была! Праздник!
- Конечно, помним, но сейчас не до воспоминаний, на что жить будем? Чем детей кормить? Работу теперь днем с огнём не сыщешь. Все предприятия позакрывали - озабоченно проговорила Вера
-Вот именно - вздохнула Людмила – у меня их двое, а папаша, сами знаете – объелся груш.
-Слушай, Люд, но ведь зарплату, то дали
-Дали, я ничего не говорю. Только не будет ли она последней нам выплатой. » Сам» же сказал - «по мере поступления финансов». А какие поступления, если завод не будет работать
-И то, верно. Откуда деньги то!? Хотя себя они точно не обидят. Если что и выгорит, так себе и заберут, а нас завтраками будут кормить. Вот увидите – отпарировала громко Тоня
-Тише ты Тонь, развыступалась, как на собрании
-Общем девчонки, давайте не будем раскисать раньше времени – твердо сказала Наташа – и вообще, пора по цехам, обед закончился.
Девушки быстро встали, убрали за собой обеденный стол, закрыли по привычке бытовку, где они столько лет вместе проводили обеденный перерыв, обсуждали производственные проблемы, делились своими личными радостями и неудачами. Медленно, не торопясь, пошли каждая к своему рабочему коллективу, чтобы попрощаться, пожелать людям, которые отдали не один год своему предприятию – НАДЕЖДЫ на возвращение.
Прошло полгода. Сбылись самые мрачные предположения. Завод, как и другие предприятия по всей стране, окончательно развалился. Каждый выживал, как мог. Денег по случаю развала никто не получил, а в центре занятости населения не предлагали ничего, потому что предложить было нечего. Пришла пора «Новых русских», которые щеголяли в бордовых пиджаках, с золотыми цепями на шее. »Кто смел, тот и съел» -нагло улыбаясь говорил мне в лицо мой сосед, который и был в нашем подъезде одним из таких «новых русских» Я в ответ молчала. А что говорить то? Каждый месяц приходила в службу занятости отмечаться, не надеясь получить хоть какую- нибудь работу. Женщина, сидящая за столом, ехидно спрашивала: «Ну, что нашли что – о - о ?» Однажды я не выдержала: «Вообще - то это Вы, должны мне найти. Это Ваша обязанность, Вы за это деньги получаете. Вы, должны мне предоставить работу, а не просто отмечать в справке мой к вам визит, да ещё ехидничать» Женщина удивленно подняла глаза и посмотрела на меня
-Нервы успокой…
-А с каких это пор мы на «ты» перешли?
-Будешь возникать, вообще сниму с учета и тогда не только работу не получишь, но и талоны. С голоду сдохнешь, поняла?
От бессилия и безысходности у меня подкатил к горлу ком. Схватив проклятущий бегунок, с которым, как и все, я бегала по оставшимся организациям, чтобы поставить печать и получить подпись «работники не нужны» выбежала на улицу и дала волю слезам. Талоны, о которых мне напомнила работница центра, выдавали один раз в месяц. Их отоваривали на краю города, в каком- то задрыпаном не то магазине, не то складе. Нужно было не один час отстоять в очереди, чтобы получить консервы допотопного изготовления, серые макароны, иногда сахар, растительное масло, а если повезет то мясные изделия не первой свежести. Перед употреблением их надо было проваривать достаточно длительное время, чтобы не отравится.
Однажды ко мне зашел один мой очень хороший знакомый
-Слушай, ты же шить умеешь…
-Да как сказать…. Немного
-Сшей мне куртку из кожи
-Ой, даже не знаю… из кожи… я никогда кожу не шила
-А ты попробуй
-А если испорчу
-Будем надеяться, не испортишь. А я тебе заплачу.
Я взялась. Машина была не приспособлена к шитью для кожи. Сколько я промучилась, одному Богу известно. Но сшила. Конечно не ахти, но что – то получилось. И это был шанс для меня. Как я потом благодарила свою мамочку за то, что она научила меня ремеслу шитья.
Мой знакомый открывал кооператив по пошиву кожаных курток. Спрос на них был ого го! Конечно, получилось не сразу. Пришлось поднапречься, чтобы сшить хорошую вещь. Нашли мастеров, которые научили нас работать с таким не простым материалом, как кожа и дела пошли! Я всегда вспоминаю с благодарностью того моего знакомого, который помог мне в трудную минуту. Работа была сложной, требовала не только мастерства шитья, но и физических усилий. Ведь шили как куртки легкие так и «Аляски» на меху. По ночам болели руки. Но все это называлось ерундой, по сравнению с тем, что приходилось переживать в абсолютном безденежье и безработице. Так прошло года два. К сожалению, кооператив изжил себя. Рынок был завален «кожей» из Китая и наша продукция не стала пользоваться спросом. Снова я осталась без работы. Но теперь, умея шить кожаные вещи, я приобрела своих заказчиков. Купила промышленную машину и строчила на ней куртки, юбки, брюки, кобуру для оружия, сумки. Короче все, на что получала заказ. Постепенно и это стало сходить к нулю. Все реже приходили заказчики, все реже я включала свою драгоценную швейную машину, которая так меня выручала. Но тогда я и предположить не могла, что для меня наступят времена еще хуже, которые были в данный момент и не потому, что не было работы и денег. Работа нашлась! Но какая! Выбора не было. Нужно было жить, учить и кормить сына.
Однажды, когда отчаяние почти овладело мной, раздался телефонный звонок
-Надежда, привет! Узнала?
-Конечно, узнала. Привет Сережа! – это звонил Сергей, мой, тот самый, хороший знакомый
-Чем занимаешься? Работаешь?
-Нет, Сережа, не работаю. Снова жизненный КАРАУЛ!
-Слушай, - на нашем предприятии открылся цех по пошиву обуви? Может быть слышала?
-Нет. Первый раз от тебя слышу
-Так вот, этот цех открыл Саркисян, не помнишь его? Он несколько раз к нам на обувную приезжал?
-Да – да! Припоминаю.
- Ему сдали в аренду наши помещения с условием, что он возьмет на работу несколько человек русских. Вот я и подумал, может быть тебе это подойдет. Все- таки, какая – никакая, а работа.
-Конечно, Сережа. Разве у меня есть выбор.
-Ты сама позови, кого хочешь из нашего кооператива, и идите к нему, скажешь, что от меня
-Хорошо, Сережа, ты у меня прямо ангел – хранитель. Спасибо!
-Ты брось благодарить то раньше времени. Знаю работа – не сахар. Просто не могу ничего другого предложить.
Так мы – я и ещё три женщины, которым я тут же перезвонила, оказались одной ногой на территории другой республики. В цехе, где мы начали осваивать профессию заготовщика обуви, был вывешен флаг, соответствующий Родине нашего хозяина. Условия, продиктованные нам, гласили следующее: двенадцатичасовой рабочий день, один выходной - воскресенье. Перерыв на обед – 30 минут. Никаких отпусков, отгулов, больничных, семейных обстоятельств и так далее.
-Я знаю, что русские работать не любят, поэтому предупреждаю – месяц испытательный срок –жестко произнес он с явно выраженным акцентом, при беседе с нами.
Вернее даже не при беседе, говорил он, а мы слушали
-Сразу предупреждаю – не нравится, можете уходить, держать никого не буду.
Мы, молча, выслушали его. Потом, обсудив все услышанное, решили – попробуем. Жить то на что - то надо. Поработаем немного, а там видно будет. Может быть, и подвернется что- нибудь человеческое. Стоял 1996год. И это – человеческое нам не светило. Стали появляться редкие объявления с предложениями работы, но всегда оговаривалось – до тридцати лет. Время, увы,… работало против нас. И каждый прожитый год отдалял от того, чтобы найти нормальную работу. Современным нуворишам не нужны были дипломированные специалисты, умудренные опытом и знаниями. Их устраивали длинные ноги, смазливая внешность и все остальное, что можно было назвать реквизитом фирмы или её рекламным приложением.
Вспоминая сейчас те десять лет, которые мне пришлось проработать в этом цехе, я до сих пор ощущаю омерзительное чувство унижения, которое мне пришлось пережить. Именно пережить. Какие только уловки, приготовленные продуманно не пришлось испытать нам на нашей Земле от людей, которым наша Земля дала возможность работать, жить, воспитывать детей, давать им образование Ведь по – большому счету, они были гостями, но вели себя, как хозяева, напоминая при каждом удобном случае о том, что это они дали нам работу, это они благоденствовали нам право на существование и если бы не они мы бы пропали с голоду без работы , денег и всего прочего. Было обидно, и стыдно за себя, за нас, русских женщин, не молодого уже возраста, которые вынуждены терпеть все это только для того, чтобы выжить в этом политическом хаосе, в этом беспределе. Не было ни каких мало-мальски санитарных условий. Грязь, пыль, запах клея, скипидара. Шили в основном мужскую обувь. Вовнутрь вставляли меховую подкладку из списанных армейских тулупов, которые рвались от руки. Воздух был перенасыщен летающим волосом от этих тулупов. Если бы можно было пригласить представителя санитарно эпидемиологической службы, то приборы проверки однозначно зашкалили. Какие там СНИПы, они понятия то не имели об их существовании. Так же как о ГОСТах.
Никакого технологического контроля. Просто вал продукции, который давал деньги.
Одна из нас, не доработав и трех месяцев, ушла.
-Девчонки, я знаю вам не на кого надеяться, и вы вынуждены терпеть весь этот бардак. Но, а я, то, что буду здесь унижаться. У меня муж, Слава Богу, работает. Как нибудь перебьёмся.
Я не могу забыть один случай. Как то мы осмелились и решили поговорить с хозяином по поводу выходных дней. Дескать, попросим его, чтобы он разрешил нам работать хотя бы через субботу, по переменке. Ведь, вкалываем по двенадцать часов. С надеждой на понимание, на то, что он учтет, что перед ним женщины, которым перевалило за пятьдесят он пойдет нам навстречу. Тем более работаем уже почти шесть лет и доказали то, что мы не лентяйки (хотя и русские).
Как же мы потом пожалели об этом. Разразился такой скандал! Что только не услышали мы в свой адрес. Похоронили эту идею сразу же и уже никогда не заговаривали на эту тему. Оставалась одна надежда – уход на пенсию.
-Скорее бы доработать до пенсии – говорили мы между собой – все - таки, какой – никакой, а тыл.
И, наконец, для меня пришел этот светлый день! Я вспоминала, с каким сожалением, тогда в советские времена, уходили на заслуженный отдых люди, как торжественно их провожали – с почестями, с подарками, с самыми добрыми словами благодарности за многолетний труд. Ну, а если у кого – то было желание трудиться дальше – пожалуйста, с превеликим удовольствием их оставляли в коллективе.
Я уходила на этот заслуженный отдых по особому списку. Моя работа мастером производства с вредными условиями труда давала мне право уйти на пять лет раньше. Как же я была рада! Меня не пугала пенсия, меня наоборот она вдохновляла на жизнь, не зависящую от этих «моральных уродов». Я была счастлива, что уже никогда мне в лицо не полетят чьи то - бракованные заготовки – приписанные мне, меня никто не будет караулить за пять минут до окончания смены (не дай бог уйду раньше), меня никто не обвинит в не профессионализме и не умелости работать, хотя я знала, что в этом меня нельзя упрекнуть. Я была счастлива, что больше никогда не увижу лиц и не услышу за спиной речь на незнакомом мне языке, явно в мой адрес. Я ушла, молча представив свое пенсионное свидетельство. Я не услышала в этот день не единого слова, но мне они и не нужны были. Выйдя за ворота своего, когда то любимого предприятия, а нынче ненавистного, я не могла поверить, что больше никогда мои ноги не приведут сюда. У меня как будто крылья за спиной выросли. Я не получила не выходного пособия, положенного законом, не услышала простого слова – спасибо, за этот адский труд. Но я получила – СВОБОДУ, а это для меня было важнее всего.
Сейчас, когда все это давным – давно закончилось, мы, встречаясь, вспоминаем все произошедшее с нами, как страшный сон. Но, главное - мы выдержали и выжили в это лихолетье.
Подчиняясь этим рабским правилам, мы не потеряли внутренний стержень, остались людьми.
Нас жизнь, как мельница перевертела.
Перекрутила, выбросила на обочину.
Но не сломала, не согнула, не сумела
Смешать с дерьмом, злодейка склочная.
Трубила всё, что жили мы не правильно,
Что принципы и идеалы всЕ – фальшивка
Что выбирали власть не ту и нами правили
То под «Интернационал», то под «Калинку»
Но ошибалась глупая, не понимала
Что жёсткостью своей, почти жестокостью
Лишь закаляла нас, не расслабляла
И прибавляла нам в характер твердости.
А на обочине живём, не горбимся!
Нам чужды лицемерие и лесть.
Пока есть силы, мы ещё поборемся
За принципы свои, достоинство и честь!
Эти строчки вошли в мой первый поэтический сборник «Мысли в рифме». Наступили другие времена, в которых по- немногу начал торжествовать разум. Через три месяца
после ухода на пенсию, меня пригласили на интересную работу, в очень хороший коллектив, где я проработала почти семь лет. И если бы не подкачало здоровье, которое угробили эти 90 – е возможно бы я работала до сих пор. Мои два образования очень даже пригодились. Но те, лихие 90 – е оставили свой след, подорвали здоровье, но Слава Богу - не сломали. Русские женщины всегда, во все времена отличались своей, никому не понятной, внутренней силой. И я теперь знаю на своем опыте, что никакие времена и никакие горе – начальники или как сейчас говорят «хозяева», любой национальности, любого места, любой должности не смогут сломить дух Русской Женщины.