Рассказ опубликован в моей книге "Автостопом по сети". Вот его первый вариант, написанный от руки в 2002 году.
Я помню, как звонил тот телефон.
Резкие трели неслись в июльский вечер из распахнутого окна на втором этаже огромного панельного дома. Из пустых комнат квартиры — в душную летнюю вечность. Я стояла под этим окном. Телефон звонил для меня. Голубая в свете неона девятиэтажка высилась надо мной, как огромный айсберг. Я потерянно сжимала в руках сумку, и горячий ветер обнимал мои голые плечи, оглаживал спину, трепал подол тонкого платья.
Телефон звонил.
Вокруг жил чужой теплый город, мигали рекламы и светофоры, шагали мимо прохожие. Позади лежала Предмостная площадь и, оглянувшись назад, я увидела бы фонтаны, огромную реку, мост и бесконечное темно-синее небо...
Но я смотрела в темное открытое окно, мне нужен был этот звонок и не нужны все сверкающие сокровища городского позднего вечера.
Ничего страшного, конечно, не происходило, и по большому счету звонок этот не решал моей судьбы. Ничего такого... Просто маленький эпизод многосерийного фильма "Моя жизнь". Да, он не был трубой архангела или рогом Роланда, но... Вы же знаете, как это бывает — какое-нибудь загадочное приключение, какой-нибудь большой праздник, к которому готовишься заранее, предвкушая, мечтая и надеясь, ожидая небывалого — вдруг оказывается фальшивкой, подставой, пшиком. Вот оно настало — и вот кончилось, ничего не оставив после себя кроме недоумения — чего же мы ждали-то?.. А бывает так, что казалось бы незначительный шаг, просто выход из дома в осенний вечер, просто вечеринка в компании, где ты бывал сотню раз, все и всех знаешь наизусть, и вдруг!.. Вот они, вот зазвенели где-то серебряные колокольцы прозрачных предчувствий, и чуть-чуть ноет в животе, и чуть-чуть сохнет в горле — да, да, да! Здесь и сейчас! И ты уже не имеешь права пройти мимо. Ты попался.
Телефон звонил.
Очень упрямый человек держал трубку и слушал нудные длинные гудки на той стороне провода. Я стояла под окнами и дрожала от озноба на горячем летнем ветру. Я ничтожно мало знала об этом человеке; что ж, теперь знаю больше — он упрям. Может быть, это сомнительное достоинство, но я не думала об этом тогда. Меня занимал вопрос: а что же теперь делать? Можно бы поступить просто — повернуться спиной к равнодушной бетонной плоскости дома и пойти на автобус — они еще ходят. И поехать к нему. Через полчаса я позвоню в его дверь, и он будет рад мне, я знаю! Но ведь я сказала ему: "Позвони сам". Почему-то мне казалось очень важным, чтобы он позвонил сам. Вот, звонит.
Что же мешает проехать полдесятка остановок и сказать: "Привет. У меня никого нет дома и ключа тоже нет. Ты не ждал?"
Глупое, просто какое-то детское упрямство. Или мне кажется, что если я изменю правила, игра не получится?
Ну где же хозяйка, где ее носит на ночь глядя, ведь она всегда дома по вечерам!
А телефон, сделав небольшой перерыв, затрезвонил вновь. Там, на другом конце провода, в пыльной комнате на диване сидел славный человек и слушал, слушал, слушал длинные гудки. Наверное, думал, что я его обманула, решила от него отделаться. А рука его, обыкновенная, не особенно красивая снова и снова набирала номер, чтобы подать сигнал: "Я ищу тебя. Где ты? Почему не отвечаешь?"
Что-то надо было делать, срочно, не важно, что, лишь бы не стоять вот так, запрокинув голову, наедине с телефонным звонком. Если он так ищет меня — пусть поскорее найдет.
Слева мигала вывеской бильярдная. Я направилась туда. Навстречу по лесенке спускался молодой охранник под руку с миловидной ухоженной девушкой. Летний вечер пульсировал в ярком освещении улиц. Эти двое держали пальцы на пульсе.
Я спросила:
— Ребята, из вашего заведения можно позвонить? За деньги?
Они переглянулись:
— Позвонить?.. нет, наверное... Нет, Стас?
— Нельзя, — деловито отозвался парень. — Телефон в кабинете у начальства, а там закрыто. А с автомата?
— У меня карты нет.
— Что-то случилось? — заглянув мне в глаза, поинтересовалась девушка.
В это время из открытого окна опять зазвенело. Мы, все трое, повернули головы вправо.
— Это мне... — вздохнула я.
— Ты в квартиру попасть не можешь? — догадался охранник.
— Ага. Я здесь в гостях, ключа нет.
Упрямый телефон мы слушали уже вместе.
За те небольшие деньги, что болтались в кармашке моей сумки, город мог предложить мне сейчас не так уж мало. Я могла пойти в любое маленькое кафе и посидеть там на высоком круглом стуле, запивая чаем с лимоном очень вкусный горячий бутерброд. Я могла купить пива или тоника. Сходить в гости в одну шебутную молодую компанию и заночевать там на чьем-нибудь удобном плече. Съездить в центр, в некое забавное место, где все только начинается. В конце концов, действительно, поехать к моему упрямцу, пока еще ходят маршрутки.
Город подмигивал, город горел, город рассыпался возможностями. Только одного он не мог мне предоставить в это время.
Телефонную карту.
Слишком поздно, негде купить.
Парочка, докурив, ушла внутрь, туда, где шумели голоса, и со стуком отлетали друг от друга разноцветные шары.
Я опять осталась наедине с телефоном. Весь прочий мир — не в счет.
Какое огромное небо было в тот вечер над моей головой! И какая огромная земля под ногами! Теплый асфальт, теплый вечер, горячая моя голова...
Телефон устало смолк. Тот человек в своей комнате, наверное, подумал, что глупо так надрываться из-за женщины, с которой провел даже не ночь, а утро. И которая, назначив время звонка, так безалаберно сбежала из дома, скорее всего ни на волос не интересуясь им — в общем-то славным, но очень обыкновенным. Может, забыла. Или попросила позвонить из вежливости. А если он по этому поводу немного огорчен — что ж... сейчас уже и не огорчен совсем, спокоен, как танк. А ее не надо больше вспоминать.
Нет, нет, ты что! Ты подожди, пожалуйста, я что-нибудь придумаю, не надо...
...Не надо делать такие далеко идущие выводы! Подожди, я скоро.
Нужно было хотя бы купить сигарет. Напротив дома-айсберга расположилось несколько круглосуточных павильонов.
Стоя в очереди, я размышляла, что в принципе нечего так волноваться, рано или поздно приятельница, хозяйка квартиры явится домой, и тогда я просто перезвоню. И все объясню. В конце концов, что за дурацкая манера чувствовать себя во всем виноватой?! И тут случилось сразу две вещи: во-первых подошла моя очередь, а во-вторых в голове у меня родилась неприятная мысль.
— Два, четыре... — я считала мелочь, — (...а что, если...), пять, шесть (...она домой вообще...), девять. Пачку Сити, пожалуйста (...не придет)!
Правда, что мешает подружке остаться, например, у знакомых? Ведь это возможно.
И тогда...
Тогда мне волей-неволей придется поехать к нему. Нет, есть, конечно, шебутная компания, но там, честно говоря, и поспать толком негде — места мало, народу много, жарко, шумно, в карты всю ночь играют. А у него есть такой широкий диван, и постельное белье чистое...
Решать нужно прямо сейчас, через десять-пятнадцать минут я уже никуда отсюда не уеду.
Как все удачно-то... Даже не нужно думать о том, что я сама этого хотела. Я ни при чем. Случай, фатум, гримасы Рока.
По проспекту медленно ехали последние маршрутки. Ярко светились цветными огоньками. В этом городе маршрутки наряжают, как елки.
Почти любая из них довезла бы меня до остановки. И я бы стояла в прихожей совсем почти незнакомого, чужого человека, и, вздрагивая от смущения и злости на себя, объясняла ему про ключ, подружку, телефон. Впрочем, вряд ли он станет держать меня в прихожей, он вежливый человек... но от этого разве легче? Все равно игра пойдет по другим правилам. И не факт, что они меня устроят.
Нет уж, лучше всю ночь играть в карты!
А завтра... Завтра все уже совсем закончится. Он вряд ли позвонит снова. Сама я набрать его номер точно не решусь. Останется только надеяться, что мы столкнемся с ним случайно в том месте, где сейчас все еще только начинается. Но я не буду на это надеяться. Потому что завтра все кончится. Я знаю себя. Завтра будет совсем другой день, и в этом дне не станет места человеку, чьей милостью надрывался телефон, и я слушала этот звон, стоя под темными окнами, задыхаясь от волнения. Завтра... я десять раз могу увидеть его где угодно, но это будет уже другой человек. Момент упущен. Завтра мне будет достаточно того, что он позвонил. И больше ничего не нужно. Все.
Все? А как же серебряные колокольцы? Неужели я запросто выкину из головы то, чем так жарко дышалось мне эти последние полчаса?
А я имею право?
Какие еще правила игры, Боже милостивый, я прохожу мимо колодца только потому, что там некипяченая вода!
Но я не прыгну через эти флажки. Просто не смогу.
Что ж, пусть умолкнут серебряные колокольцы. Приключения не будет. Ничего не будет, потому что я...
Я обернулась назад... и увидела. В окне на втором этаже горит свет!
И я побежала к этому огромному дому, а он моментально поднялся мне навстречу, мы едва не столкнулись... Я вбежала в подъезд и — вверх, тут немножко, всего два пролета — звонок! (Где мое сердце?)
— Привет. Ты откуда такая?
— Привет, привет, подожди... Мне нужно...
Номер. Гудок. Гудок. Гудок...
— Я слушаю.
— Это я...
— Здравствуй.
— Это ты звонил мне пятнадцать минут назад?
— Я звонил.
Какой у него спокойный голос. Словно не он только что вспарывал очередями звонков жаркий летний вечер.
Мы говорим друг другу, что завтра Купала, и договариваемся встретиться в том месте, где все...
...только начинается.