Часть 2
Старшина милиции Иван Николаевич Лямкин с досадой посмотрел на небо. Горизонт начинал хмуриться тучами. Гроза, похоже, будет. Это очень плохо – скошенное сено, сохнущее на дальнем покосе, погниёт от дождя. Несмотря на усталость надо срочно попытаться успеть сметать стога и, хоть частично, спасти сено.
Зло сплюнув, сел перекурить на крылечке. Жизнь последнее время совсем замордовала. Жена уже третий год хворает, из больниц не выходит. Рак у неё признали. Врачи говорят, что умереть может….
Поросятам корм задать, корову подоить и на пастбище выгнать, огород в полгектара прополоть - всё хозяйство на нём. А что делать? Две дочки в институтах учатся, за учебу платить надо, да ещё и на житьё-бытьё деньжат подкидывать. На одну зарплату участкового никак не протянешь. Ещё лекарства для жены нужны дорогущие. Только своим хозяйством и спасаются…Хорошо еще, что работа милицейская не сильно достаёт. В подведомственных деревнях сейчас живёт одно старичьё и почти ничего не случается. Если кто помрет, то как-то своими силами обходятся. А он только шлёт в район начальству отчеты о профилактической работе - вот и все его обязанности. Иногда, правда вызывают на разборки, если какой дед бабку свою отмутузит или залетные бомжи курицу из сарая стащат. Слава Богу, этим летом всё спокойно… Грех на такую работу жаловаться. Вот только платили бы побольше!
Вдалеке, на главном просёлке, появилось облачко пыли. Когда оно приблизилось, то выяснилось, что это мчится, подпрыгивая на ухабах, большой трёхколёсный велосипед. Обладателем такого уникального транспортного средства являлся его добровольный помощник Митрич - общественник, отвечающий за правопорядок в самой дальней деревне. За въедливый характер и рвение к милицейской деятельности сельчане звали его, за спиной конечно, не иначе как «полицаем».
- Беда, беда, Николаич! – ещё издали заорал Митрич:
- Племяш бабки Настасьи утоп! Тот самый, который к ней из города приехал.
Запыхавшись, он вбежал на двор:
- Я, Николач, как положено, наказал никому тела не трогать и свидетелей всех переписал!
- Ну и что, что утоп? – с досадой притушив папиросу, хмуро спросил участковый:
- Сами не знаете что делать? Катафалк вызывайте и везите в город на вскрытие. Справку о смерти получите, да хороните. Что, без меня не обойдётесь? Протокол, если надо, я вам потом напишу. У меня, ещё сено в валках лежит. Корову зимой вы, что ли кормить будете?
- Не, Николаич, без тебя никак не обойтися. Раны у него на животе и на ногах страшенные. Как будто кто ножом на треугольники резал…
* * *
На стареньком мотоцикле «Урал» с коляской, раскрашенном ещё с застойных времён в облезший желто-синий цвет, подкатил Иван Николаевич к пруду. Небо уже наполовину закрыло мрачными фиолетовыми тучами. Вдалеке погромыхивал гром и тревожно вспыхивали молнии.
« Эх, бля, пропало всё сено! Зря косил спозаранку, надрывался….» - подумал участковый и направился к толпе, стоящей у кромки воды. Селяне робко расступились.
Утопленник, неестественно бледный, лежал на зеленой траве. Подойдя ближе, Иван Николаевич присвистнул. Присев рядом, достал из планшетки бланк протокола осмотра места пришествия и торопливо начал писать:
«…Труп лежит на спине, головой обращён на север, перпендикулярно береговой линии. Ноги наполовину находятся в воде. На трупе полуспущенные трикотажные трусы черного цвета. На правой ноге надета одна ласта тёмно-зелёного цвета с голубыми разводами. На животе, ниже линии рёбер глубокий разрез в форме латинской буквы «Y» с равными сторонами длиной 8-9 сантиметров. Сквозь вывернутые края разрезов видна жировая и мышечная ткань. Также видно внутренние органы. Такие же разрезы со сторонами 7-9 см находятся на наружной стороне левого и правого бедер. Глубина ран не менее 5 сантиметров….»
Неожиданно на небе раскатисто так громыхнуло, что все испуганно присели. Налетевший вихрь замял листы протокола и почти сразу закапали первые крупные капли дождя.
- Труп, оттащите подальше от воды и накройте чем-нибудь, – распорядился участковый:
- Ты, Митрич, и вы, доктор, будете понятыми. Давайте к кому-нибудь в дом зайдём, бумаги до конца оформим.
* * *
Хозяйка споро подала на стол нехитрую деревенскую снедь и поставила закопчённый чайник вместе со щербатыми разнокалиберными кружками. С нескрываемым любопытством, присущим всем деревенским жителям, пристроилась у краешка стола.
- А как вы смотрите вот на это Иван Николаевич? Не против по пятьдесят капель усугубить? – сельский фельдшер, пенсионер с огромной багровой лысиной и тарасбульбовскими висячими усами, которого все уважительно называли доктором, с ловкостью фокусника извлёк откуда-то литровую бутыль с мутноватой жидкость.
- А, наливай… - махнул рукой участковый.
- Оно канешна, надо по русскому обычаю помянуть убиенного, – поддакнул Митрич-полицай.
Не чокаясь, выпили, закусили. За окнами стемнело как ночью. Сверкнула молния и гром с треском расколол воздух так, что задребезжали стёкла. Митрич, вздрогнув, меленько перекрестился. Лампочка под потолком мигнула и погасла.
- Что делается-то. Чисто конец света настает. Людей в пруду режут, свет гаснет, того и гляди молнией счас убьёт…, - плаксиво запричитала хозяйка.
- Цыть, дура! – прикрикнул на жену фельдшер:
- Лампу-керосинку лучше запали да помалкивай!
При свете керосиновой лампы выпили ещё по одной.
- Эх-ма, из-за этой непогоды всё сено нынче пропадёт. Бескормица зимой будет…- нарушил молчание участковый:
- А что вы, доктор, скажете по поводу этой смерти? Какие аквалангисты могли так аккуратно порезать племянника бабы Настасьи в пруду? Ведь есть же свидетели, видевшие как заходил он в воду живой и здоровый, а потом проплыл десяток метров, булькнул и вот вам труп готовенький. Что могло случиться?
Фельдшер аккуратно расправил усы, налил ещё по полной стопке, выпил, крякнув, и хрустко зажевал малосольным огурчиком. После этого задумчиво заговорил:
- Я сразу обратил внимание на то, что труп полостью обескровлен. Раны хоть и глубокие, но никак через них не могла вся кровь вытечь…. Знаете ли, она, за пару-тройку минут в трупе сворачивается. Даже в воде….
Я как-то гирудотерапией занимался, так вот разрезы на покойном очень напоминают следы после укуса гирудиней…
- Кто такие «гирудинеи»? Русалки кусачие что ли? Говорите по-русски, доктор! – перебил его Иван Николаевич.
- Гм, гм… Гирудинеями называют пиявок. От латинского слова - «гирудо». Так в древности их называли. Ещё их называют гематофаги – оттого что кровью питаются. Вроде вампиров. А я, стало быть, практиковал лечение пиявками - иначе гирудотерапия.
Если судить по размерам укусов, то особи должны быть никак не меньше двух метров в длину…. Только таких огромных пиявок в природе существовать не может. Не, это нонсенс какой-то…. Такого не бывает. Но ведь и другого объяснения нету. Аквалангисты-убийцы сроду в наших прудах не плавали…
- Вот что, товарищи понятые! Обо всём этом молчок, до полного выяснения обстоятельств дела. Понятно? – участковый строгим взглядом обвёл всех присутствующих. Доктор понимающе и с достоинством кивнул, хозяйка испугано прикрыла рот ладошкой, а Митрич истово перекрестился:
- Да мы могила, Николаич! Неушто не понимаем?
- Ну а если понимаете, то и славненько. Наливайте еще по одной на посошок, доктор, да пора мне закругляться. Дела ещё ждут…
* * *
Дома истошно орали некормленые поросята, а корова обиженно мычала у изгороди. Не разуваясь, прошлёпал Иван Николаевич в грязных сапогах к полке с книгами. Нервно стал листать учебники дочек. Наконец нашёл то, что ему было нужно. На картинке были изображены мерзкие червяки. Ниже он прочитал:
«Тип: Кольчатые черви
Класс: Поясковые черви
Подкласс: Пиявки
Плотное тело этих червей цилиндрическое и уплощенное, сверху овально-продолговатое. Немного выпуклая только одна сторона - верхняя (спинная), тогда как вторая (нижняя, или брюшная) совершенно плоская. На каждом конце тела имеется присоска, служащая для прикрепления к грунту, растениям и телу жертвы. Длина тела составляет до 15 см.
Пиявки питаются кровью позвоночных, червей и т. д., встречаются также виды-хищники, питающиеся не кровью, а заглатывающие жертву целиком (например, личинок комаров, дождевых червей). У челюстных пиявок ротовая полость вооружена тремя подвижными хитиновыми челюстями, служащими для прорезания кожи…»
- Дела… - пробормотал участковый и, почесав затылок под вымокшей фуражкой, вышел во двор.
Дождик слегка моросил. Поросята продолжали истошно орать, а вот коровы нигде не было видно. Это показалось очень странном. Умная скотина не могла никуда уйти на ночь глядя, да ещё недоенная! Пройдя через двор, заглянул через изгородь и с ужасом увидел свою бурёнку лежащую в траве с беспомощно задранными вверх копытами. На лоснящемся от дождя боку зиял огромный Y- образный разрез…
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2010/08/22/246