Старые копи
До 1910 г Экибастузские копи принадлежали купцу и промышленнику Дерову, Свои разработки он начал еще в 1894 году, как только была построена Транссибирская железнодорожная магистраль. Она требовала угля, и за его поставку боролись европейские компании.
Дерову удалось убедить администрацию Транссиба в пользе и дешевизне его начинания. Для перевозки и поставки угля от Воскресенской пристани на Иртыше (в 12 км от Павлодара) до Екибастуза в рекордно короткий срок в 1899 году была протянута железнодорожная ветка, протяженностью в 109 верст (это обошлось в 1,6 миллиона рублей).
Участие горного инженера А. Краснопольского, геологов В. Концовского, Ж. де Кателена и К. Мейстера в разведке запасов, работа рудознатца Косума Пшенбаева принесли весомые плоды. Деров очень ценил опыт и познания казахского самоучки и назначил Косума маркшейдером.
Компаньонами стали архиерей Иоанн Кронштадтский и сахарозаводчик Лазарь Бродский. Они вложили в акции определенные суммы и тем самым привлекли других к основанию Воскресенского горнопромышленного общества с капиталом в 4 миллиона рублей (потом они под шумок отозвали свои деньги).
Однако железнодорожники-практики забраковали уголь, добытый на Владимирской шахте, поскольку зола от экибастузских углей разъедала и истирала металл в паровозных топках, вела себя как агрессивный химикат.
В 1903 году эта шахта обанкротилась; другие дышали на ладан, давая уголь лишь для отопительных печей. Поискав новых компаньонов, Деров нашел в Париже покупателей обесценившихся акций. Приезд французов был для захолустного Павлодара ярким событием, их встречали с большой помпой. Гостям был устроен пышный прием – почти манифестация при большом стечении людей, – и парижане поверили в успех будущего дела.
Пока французы вникали в дела, Деров оценил свое положение и почувствовал, что в Павлодаре и Сибири ему больше не иметь прибылей и миллионных оборотов. Горнодобыча подорвала его коммерцию. Остатки торговли он передал своему помощнику Стахею Охапкину, остальные дела ликвидировал.
Дом, стоявший в начале Полуяновской улицы, Деров подарил под открывающееся русско-киргизское училище. Ему шел шестой десяток, жена умерла, оставив его с шестерыми детьми. В 1910 году почетный гражданин Павлодара Артемий Иванович Деров отбыл с семейством в Москву и затерялся там. С того времени ничего не известно о нем и его потомках.
Новый хозяин
Царское правительство объявило торги и вскоре распорядителем Екибастузских копей на правах концессии стал английский капиталист Лесли Уркварт, владевший к тому времени многими рудниками. Разоренные шахты перешли в распоряжение его промышленной группы. Предприимчивый шотландец организовал «Киргизское горнопромышленное акционерное общество».
Косуму Пшенбаеву нашлось место и при Уркварте. Очень быстро концессионер сообразил, что главное богатство края – не уголь, а полиметаллические руды, и направил рудознатца по этому «следу». В Майкаине и Торткудуке Косум нашел золотоносные жилы, в Александровке (родине С. Торайгырова) - пласты с преобладанием марганца, а в Бозшакульском рудном теле – окислы и соли меди.
Уркварт пустился на хитрость. Все эти колчеданы, сульфаты, лимониты, галениты и сфалериты он объявил свинцово-содержащими минералами и получил разрешение плавить свинец для нужд армии Российской империи.
Уркварт заново устроил производство. Он закрыл деровские шахты, оставил и укрепил только пласты с коксующимся углем, рискнул вскрыть небольшой карьер (разрез). Наладилось коксохимическое производство, которое позволило поставить пудлинговые печи для металлургических проб. Из Карасора и Сухановки возили огнеупорную глину, из которой делали Кирпич для плавильных печей. В них концессионер готовил крицу - сырье для выплавки свинца и цинка. Работали электростанция и ремонтно-механические мастерские.
Добытую руду свозили по Воскресенской дороге на пристань, грузили на баржи и отправляли вверх по Иртышу, поближе к Риддеру. А в риддерских плавильнях из руд тайно извлекались золото и медь (в концессионном соглашении не было пункта о разрешении на их выплавку).
Свинец заготавливался отдельно, из минералов Рудного Алтая и экибастузской крицы, отливался в чушках-«кирпичах», которые метились, как продукция концессионного производства. Чушки грузили в военные товарные эшелоны, шедшие под охраной по Транссибу в петербургский Арсенал.
Мало кто знал, что отдельной партией складывались «кирпичи», в которых свинец и цинк были оболочкой для золотых слитков. Эта партия предназначалась якобы для изготовления шрифтов в столичной типографии Уркварта. Свою аферу Уркварту удавалось осуществлять вплоть до начала первой мировой войны.
Когда обман раскрылся, промышленнику отказали в праве добычи угля и руды и отозвали концессионный договор.
Пока продолжались военные действия, Уркварт выжидал, когда можно будет возобновить свою концессию (отзыв не означал расторжения соглашений). Кроме него, в такой ситуации оказались и другие английские промышленники, самым крупных среди них был Аверелл Гарриман. Он призвал своих соотечественников объединиться и сообща представить претензии правительству России по окончании войны.
Их ожидания затянулись на шесть с половиной лет. Прошли Октябрьский переворот, с Германией был заключен Брестский мир. Потом вспыхнула и прокатилась по всей бывшей Российской империи гражданская война. Уркварт все это время отсиживался на родине, в Эдинбурге, лелея мечту о возвращении дармового источника богатства.
И как только стала налаживаться мирная жизнь, дружная компания концессионеров вознамерилась вернуть утраченные позиции. Они обратились к В. И. Ленину, но вызвали этим огонь на себя. Специальным декретом Совнаркома было назначено следствие, которое продолжалось до 1925 года. Вскрылись и неблаговидные делишки Уркварта.
По следам его махинаций с цветными и драгоценными металлами были сделаны подсчеты и в итоге ему вручили претензию от Совнаркома: либо верните золото, либо платите неустойку. Уркварт согласился на аннулирование концессии и снял свои претензии.
Красный Экибастуз
Все это время, с 1914 по 1925 год, копи работали с переменным успехом – то действовали, то простаивали. Предприятие оживлялось на то время, когда нужно было добыть уголь для определенных целей. Транссибу пришлось воспользоваться им как паровозным топливом, с добавкой мазута или дров.
В 1918 году копи были национализированы, их руководителем был назначен комиссар Степан Царев, помощником – Султанмахмут Торайгыров, ставший председателем ревкома в поселке Чидерты. В ходе казачьего мятежа Царев был убит в Ермаке (Аксу), Торайгырову пришлось уехать в Семипалатинск.
С 1920 года работа на копях возобновилась, но уже в меньших масштабах. Главным образом выполнялись заказы для омских и новосибирских предприятий. Но уже над Экибастузом брезжил рассвет новой жизни: Кржижановский, разработав план ГОЭЛРО, включил бывшее предприятие Дерова и Уркварта в список угольных бассейнов, перспективных для развития единой энергосистемы. Ленин внес небольшое уточнение, написав на полях плана историческую фразу: «Главное изо всего – Экибастуз и его значение для Урала».
Но по причинам дипломатическим (в конфликт Гарримана-Уркварта вмешалось британское правительство) в 1925 году Экибастузские копи были законсервированы и бездействовали до 1940 года. Свинцовый и цинковый заводы, электростанция, коксовые печи, завод огнеупорных изделий, мехмастерские, надшахтные здания и жилые дома постепенно пришли в полную негодность, шахты были затоплены. Воскресенская железная дорога, соединявшая пос. Экибастуз с пристанью Ермак на Иртыше разобрана (снято верхнее строение её) и перестала существовать.