Дима с трудом попал ключом в замочную скважину, повернул по часовой стрелке – дверь не поддалась. В голове неприятно загудело, и сознание на миг отключилось. Дима привалился плечом к шершавой оштукатуренной стене и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Хотелось уже наконец попасть в квартиру, в ванную… по щучьему велению. Конечно, спать с таким головокружением не представлялось возможным. Был бы Александр дома, можно было бы повозиться часик на кровати или просто поболтать в темноте. Но у него какие-то нудные переговоры, потом банкет, девочки-мальчики, ценные клиенты. Как же строить дома без эскорта? Чем длиннее ноги у проституток, тем крепче будут стоять дома! Дима искренне не понимал тех мужчин, которые снимают проституток. Это, по меньшей мере, энергия, потраченная в никуда. Проститутки не целуются в губы, а как же без этого?
Дверь наконец-то поддалась и пропустила Диму в святая святых. В квартире было темно и пусто. Казалось, стоит чуть посильнее шаркнуть ногами, и случится катастрофа. Дима разувался, сидя на полу, стараясь удержать упорно соскальзывающее во тьму сознание в голове.
Вика отмечала успешную защиту диссертации. Теперь она кандидат экономических наук. И ещё ждёт ребёнка. Виталий Семёнович сиял как начищенный пятак и смотрел на Диму необоснованно вызывающе, словно у них было открытое поле для конфликта. И великий Виталий Семёнович вышел победителем, оказавшись более проворным, успешным и мужественным. К концу вечера Вика сделала мужу замечание, и они поругались. А Дима безобразно напился, решив больше никогда не ходить в этот дом. Зачем лишний раз провоцировать? Ему это нафиг не нужно, Вике – тем более.
Дима несколько минут смотрел на свою футболку, пытаясь понять, что с ней делать. И вообще, что это такое? «Вобля» пялилась на него круглым таблеточным глазом, ошалело раскрывала рот.
- Тупая рыбина, - вздохнул Дима и кинул футболку на пол, открыл кран. Вода тихо шумела, усыпляя и замедляя головокружение. Тёплая, тёплая… она стекала по пальцам, лаская кожу, как Александр любил целовать, едва прикасаясь губами, сверху вниз… Дима забрался в ванну и прислонился виском к прохладной кафельной стене. Вода текла неспешно, тонкой струйкой – час пик, не моются только те, кого нет дома. Кап-кап-кап. Дима мельком заглянул в компьютер Лиды и прочитал программу на вечер: банкет, стриптиз, дополнительные услуги по желанию.
- А стриптиз не по желанию, а насильно, - пробормотал Дима и крепче обхватил руками колени. Зачем Александру стриптиз? Он не любит такие игры. В груди защемило от нежности и сочувствия. Забрать бы его домой, прямо сейчас, опять по щучьему велению.
Дима как наяву видел Александра, ему скучно, курит одну за другой… Девочки на сцене зажигают не по-детски, раздеваются, плавно двигаясь в такт музыке – профессионалки. Гостям нравится, они уже не считают город замшелой провинцией. Здесь тихо, немноголюдно, и можно творить всё что угодно – прикроют со всех сторон.
Напротив Александра сидит темноволосая моделька, смотрит с опаской и профессиональным азартом, приглашая. На Александра часто так смотрят, издалека, как бы вскользь, подсознательно чувствуя, что ничего не светит. И дело не в том, что у него на лбу написано – «женат», просто не светит и всё. Дима знает, сам проходил. Моделька приглашает Александра танцевать, под одобрительные возгласы приглашённых столичных гостей Александр идёт на танцпол и обнимает девушку за талию. Она высокая, тонкая, пахнет чем-то цветочно-свежим – юная фиалка. Шепчет Александру на ухо какие-то пошлости, зовёт подняться наверх… Никаких границ, доступность и лёгкость кружат голову. Почему бы нет? Дима всё равно не узнает. Они поднимаются по тяжёлой дубовой лестнице. Под ладонью гладкие лакированные перила, и вся ночь впереди с красивой умелой девочкой…
- Ты бы хоть воду тёплую включил… весь посинел уже… Дима, птичка моя, просыпаемся, всего на пару минут…
Голос накатывал откуда-то сверху, сдержанно строгий, до боли знакомый. А как же девочка? Она уже раздевается, в матовом свете низких ламп её кожа кажется персиковой, керамической…
- Держись за шею… Дима, приди в себя! Давай, держись… вот так, хороший мой, послушный мальчик, сейчас я отнесу тебя в кровать, и будешь там спать. Там намного удобнее и теплее. Стой, не падай…
Тело существовало в каком-то ином мире. Дима с задержкой во времени чувствовал, как его трясёт, и невозможно остановиться. Так смешно… на пальцах синие ногти, как у покойника. И в голове круговорот воды в природе… Дурацкий урок географии нашёл его и здесь. Дима хихикнул и опять потерял связь с реальностью. Теперь он сидел на географии и пялился в окно на по-хозяйски расхаживающую по подоконнику галку. Галка была счастливая и свободная, от этого вызывающе наглая. А потом его вызвали к доске и поставили трояк, потому что не выучил природные ископаемые области. А не выучил потому, что было наплевать, какие природные ископаемые залегают в недрах родной области. На передней парте сидела отличница Людочка и довольно улыбалась, тянула руку и правильно отвечала на все вопросы.
- От тебя пахнет женскими духами, - прошептал Дима, выныривая из мутного сна про школу и прикасаясь губами к горячей шее. Александр несёт его по коридору, по-прежнему бьёт озноб, и зубы стучат так, что говорить трудно. – Саш… сделай из меня стриптиз, я тоже умею.
- Ты уже сделал из себя пюре с холодцом, - Александр опустил Диму на кровать и стал закутывать в одеяло. В тепле развезло ещё больше, но спать почему-то расхотелось. Александр внимательно смотрел на него сверху и упорно продолжал заворачивать в какие-то одеяла. Откуда взялось так много одеял в этом доме?
- Я ужасно напился, да? – Дима вытащил руку и потёр нос. Рука была ледяная.
- Прилично. Спал в ванне с холодной водой. Как отметили? – Александр обнял Диму и чмокнул в щёку, потом в губы, которые тот тут же подставил. Озноб добрался до сознания, и внезапно стало очень холодно.
- Хреново. Вика поссорилась с мужем из-за меня… - тяжело вздохнул Дима и инстинктивно прижался к Александру ближе. – Я больше к ним не пойду. У Виталия Семёновича на меня аллергия. – Дима опять хихикнул и поёжился. От холода подташнивало, или не от холода…
- Вика придёт к тебе сама, если будет нужно. Давай погрею, - Александр взял Димины руки и прижал ладонями к своей груди.
- У меня не только руки замёрзли, - прошептал Дима, чувствуя, как мгновенно загораются щёки от предвкушения. В голове опять всё помутилось. Выплеск адреналина в кровь вновь лишил способности соображать, уступив место инстинктам. Дима лишь изредка приходил в себя, когда было особенно горячо и сладко. Все движения плавные, как в воде, но на этот раз вода не холодная, а густая, горячая, стекает по плечам вниз к паху, потом по ногам вверх - опять к шее, лицу, губам – внутрь, вглубь. Александр гладит руками, целует… везде целует, даже там, где нельзя… всё можно. Хочется ещё ближе, ещё глубже, чтобы зацепить то, что так напряжённо пульсирует внутри, жжётся, давит. Дима задыхается, переворачивается на спину, разводит ноги шире, выгибается навстречу, цепляет пальцами простыню, тянет за собой. Одеяла откинуты в сторону, Дима обнимает одно, прикусывает жёсткую ткань, пахнущую цветочным стиральным порошком. Александр подхватывает его под коленями, приподнимает. Дима сильнее стискивает челюсти, чтобы не закричать громко. Вокруг соседи – сверху, снизу, сбоку - всё слышат, думают. Нужно строить дом… сложно сдерживаться, когда хочется кричать от удовольствия, от нетерпения, чтобы Александр услышал. Дима широко распахнул глаза и посмотрел на Александра – он здесь, близко, наклоняется, целует щёки, губы.
- Не плачь… мальчик мой… больно?
Дима мотает головой, он не понимает, что происходит - кто плачет, зачем плакать, когда так хорошо, всё слетает с непрочной оси и несётся вперёд, вниз, вверх… потом опять падает, кружится, кружится…
Утром за окном шумел дождь. Капли шуршали по подоконнику и низкие тёмно-синие тучи потолком висели над городом. Дима выбрался из-под кучи одеял и, мотаясь из стороны в сторону, подошёл к окну, встретить осеннее тоскливое утро. Но грустно не было.
- Дима, звонила Вика, она волнуется, - Александр зашёл в комнату в джемпере с закатанными рукавами – опять что-то готовит. Дима улыбнулся и отвернулся от окна. Хотелось обниматься.
- Александр Владимирович, можно, я потом перезвоню? - Дима приподнялся на цыпочках и прислонился лбом ко лбу Александра. – Скажу тебе секрет: я решил завязать с алкоголем. Не умею пить… и сплю в ванне.
- Хорошо, что ты открыл холодную воду, - Александр серьёзно смотрел на Диму, гладил по спине. Раскачивался слегка из стороны в сторону, словно танцуя.
- Испугался? – Дима довольно зажмурился и лукаво улыбнулся. А что ещё оставалось делать? Да, дурак, сам знаю.
- В следующий раз я возьму тебя с собой, посмотришь, что я там делаю, и не будешь волноваться, птичка… - Александр чмокнул в ухо, отчего по шее разбежались мурашки. Дима хихикнул и попытался выскользнуть из объятий, но никто его не отпустил – куда там, держат при себе в любых условиях.
- Я не волнуюсь. Мне даже нравится представлять тебя с девушками…
Александр замер на короткий миг, останавливая мотание. Дима прикусил язык, поняв, что сморозил глупость. Это его страхи-фантазии… Дима и сам-то не понимал, чего в этом больше – желания или боязни. А Александру может и не понравиться. Скорее всего. Он же сказал, что не спит с проститутками и моделями. Дима был уверен в том, что Александр не спит ни с кем, кроме него, от этого и было так сладко-остро, и сердце словно сжималось в маленьких мягких ладошках, но бережно, осторожно, лишь для того, чтобы потом почувствовать себя живым и счастливым.
- И кого ты представлял, замерзая в ванне? – голос Александра - тихий, но мягкости в нём не было. Дима крепче обнял его и уткнулся носом в грудь, как нашкодивший ребёнок, заглаживающий свою вину.
- Какую-то модельку, тёмноволосую, высокую, красивую… - промямлил Дима, чувствуя, как уши и шея загораются отчаянным румянцем.
- Тебе нравится, как я смотрюсь со стороны? – усмехнулся Александр, слегка отстранившись и пытаясь заглянуть Диме в лицо. – Любишь подглядывать, моя радость?
- Я никогда не видел тебя со стороны. Но могу представить…
- Впечатляет? – Александр положил ладони на Димины ягодицы и слегка сжал, потом скользнул одной рукой под резинку штанов и погладил уже по коже. Дима шумно выдохнул через нос, чувствуя, как начинает возбуждаться. Слишком провокационный жест, расслабленная игра – Дима медленно плавился, впитывая ласку. – Расскажи, что представляешь. Мы с ней танцевали?
Александр убрал руки с Диминой задницы и, подхватив ладонь, сжал, резко наклонил Диму назад, придерживая за пояс. Тот засмеялся, подыгрывая, закинул ногу на бедро, низко прогибаясь назад.
- Да, она тебя пригласила уединиться, - Дима запрокинул голову, чувствуя лёгкое головокружение от смены положений пола и потолка.
- И я повёл её наверх? По боковой лестнице, шептал на ушко всякие глупости, - Александр вернул Диму в исходное положение и, наклонившись к самому уху, горячо выдохнул: – Хочу тебя трахнуть, детка.
Дима слегка вздрогнул, прижавшись к Александру вплотную и чувствуя ответное возбуждение. Жар вспыхнул внизу живота, поднялся к груди, потом затопил сознание. Дима тяжело задышал, потираясь о бедро Александра, сжимая его ногу коленями. О девушке думать уже не хотелось. Всё такое блёклое, бледное. Фантазия актуальна только когда Александр далеко, но не сейчас… сейчас всё наяву и можно потрогать руками в ответ.
- Потом она стала раздеваться, а ты смотрел неотрывно, лаская её тело взглядом. Она танцевала стриптиз только для тебя…
Александр отпустил Диму и медленно сел в кресло, вальяжно расставив ноги.
- Раздевайся, - коротко кинул он, исподлобья глядя на Диму. Чёрные глаза с поволокой обжигали, подчиняли – попробуй откажи… Но ни одной мысли об отказе не было в блаженно пустой голове. Нужно следовать приказу и будет хорошо, будет очень хорошо…
Дима плавно прогнул спину в пояснице, одновременно подцепляя край футболки, и потянул вверх, оголяя живот, грудь, погладил себя по животу. Тряхнул головой, попадая в ритм со звучащей в сознании музыкой, кажется, это было что-то на французском языке, Патрисия Каас - Mon mec ; moi Il joue avec mon cоеur …
Дима поднял вверх одну руку, а второй стянул с себя футболку, кинул в сторону Александра, опять прогнулся, облизнул пересохшие губы и лукаво подмигнул. Коснулся пальцами резинки штанов, слегка подцепил, оттягивая.
Посмотрев вниз, Дима увидел белую полоску незагоревшей за лето кожи, выступающие чуть вперёд тазовые косточки и тёмные, примятые тканью паховые волосы. Опустив руку, Дима коснулся жёстких волосков и повёл руку чуть ниже, продолжая двигаться в расслабленном танцевальном ритме. Сжал себя, чувствуя твёрдость и готовность к большему. Хотелось, чтобы Александр коснулся его по-своему, по-хозяйски.
Он подошёл неожиданно, казалось, что стоило только закрыть и открыть глаза, как он уже стоял рядом, водил согнутыми пальцами по скуле, а другой рукой по шее, сзади, скользил по затылку, взъерошивая волосы.
- Послушная детка. Хорошо танцуешь, - Александр коснулся губами Диминого подбородка, потом поцеловал губы, широко раскрывая, проникая глубоко, двигаясь напористо, жёстко. Дима растерянно всхлипнул, подчиняясь. Было невозможно жарко, липкие ладони касались боков Александра, скользили по спине, слегка царапая ногтями. Руки дрожали, пытаясь обхватить всё, до чего дотянутся. И никогда не отпускать - моё! – А что было потом, моя птичка? Я же не мог позволить ей просто уйти… раздетых девушек не принято отпускать ночью на улицу.
Дима с трудом сообразил, о чём его спрашивают, разговор о придуманной девушке был уже сто лет назад, в прошлой жизни. И зачем он вообще начал этот разговор? Нетерпение царапалось изнутри, нужно было что-то сделать… раздеться, коснуться, услышать ответный тихий стон, а потом с головой в пропасть. Но его задержали на краю, крепко обхватив за руку.
- Ты её… - Дима осёкся, хватая ртом воздух, Александр стянул с него штаны и гладил расслабленно-твёрдо, спереди, сзади, подталкивал к кровати. Ноги подкашивались. Дима потерял равновесие и шлёпнулся бы на пол, но его удержали.
- Ну и?.. – Александр мягко толкнул его спиной на кровать и широко развёл согнутые в коленях ноги. – Что я с ней сделал? Ты же представлял, что я могу с ней сделать.
Дима закрыл лицо дрожащими руками, чтобы хоть немного прийти в себя и успокоиться. Его била дрожь, правая нога судорожно вздрагивала, чем настойчиво напоминала о своём существовании. Александр коснулся её рукой и поцеловал коленку. Потом наклонился ниже и поцеловал внутреннюю сторону бедра, именно там, где как свихнувшаяся, билась жилка, вызывая судорогу. Дима закусил костяшку указательного пальца, тихо застонал сквозь сомкнутые зубы. Потом Александр навис над ним, опираясь на локти, ласково погладил по щеке и чмокнул в мокрый висок.
- Ни одна девочка не стоит одного твоего поцелуя, моя птичка. Хочу только тебя…
- Саааш… - вздохнул Дима, вновь утопая в сладостной истоме под прикосновениями чутких пальцев. – Мы постоянно трах… ся… как кролики… озабоч… ные…
- Тсс… потерпи немного.
Дима невольно вскрикнул, чувствуя проникновение. В этот раз было почему-то особенно больно, и никак не проходило. И даже наоборот, неприятное, острое ощущение жжения всё разрасталось, заглушая всё остальное. Дима искусал все губы, прежде чем попросил остановиться. Внутри всё горело от саднящей боли и на глаза навернулись слёзы обиды. Вроде бы всё сделали как всегда.
- Саш… это ****ец какой-то… что со мной? – Дима с трудом сел на кровати и тут же лёг обратно. Боль никуда не ушла, она пульсировала внизу спины, бежала вдоль позвоночника и отдавалась в висках.
Александр быстро поднялся с кровати и погладил Диму по голове.
- Сейчас станет легче. Потерпи…
- Я только и делаю, что терплю, - заныл Дима, пытаясь развести ноги шире, чтобы хоть немного избавиться от болезненного ощущения, но ничего не помогло – горело внутри немилосердно, от души. Подтянув ближе подушку, он уткнулся в неё лицом, по привычке, и крепко обнял. Тут же от дыхания стало душно и пришлось оторваться от подушки и лечь на неё щекой. Александр вернулся быстро, легко уложил Диму, как считал нужным, и стал мазать кожу чем-то до головокружения прохладным, мягким и приятным. Жжение быстро проходило, и по вискам от напряжения скатились щекотные капли. Дима потёрся виском о подушку и опять горячо выдохнул в неё. Жизнь вновь обретала смысл.
- И что это за хрень была? – Дима уже почти наслаждался лёгкими прикосновениями, но память всё равно хранила совсем недавние ощущения. Скоро они сотрутся напрочь, но ещё слишком мало времени прошло. Дима никогда не любил неожиданности. Если боль, то по его решению.
- Аллергическая реакция на ментол, - тихо проговорил Александр и прижался губами к Диминой лопатке. – Прости, мой хороший.
Перед глазами всё поплыло от удовольствия и какого-то тянущего в груди чувства умиления. Александр впервые попросил у него прощения… вот же бред, с кем не бывает? Дима и сам не знал, на что у него может быть аллергия.
- А из-за ментоловых жвачек у меня тоже теперь будет задница болеть? – усмехнулся Дима, пытаясь хоть немного снять напряжение. Это было, конечно, мило, слышать от Александра такие слова и чувствовать, как тот сожалеет и гладит его как самое драгоценное из возможного драгоценного, но всё-таки Дима никогда не считал себя настолько хрупким и стеклянным, что дунь и развалится. Он умеет терпеть, просто всё получилось слишком неожиданно…
- Не будет, - Александр не смеялся. Он ласково поцеловал одну ягодицу и отстранился, чтобы стереть крем. – Полежи так немного, не переворачивайся. – Он уверенно придержал Диму за плечо, останавливая его трепыхания. – У тебя ещё есть небольшие трещинки…
- И что это значит? – растерянно спросил Дима, удобнее устраиваясь на подушке.
- Что кролики пока отменяются, - Александр погладил Диму по голове и чмокнул в ухо, вызвав лёгкую дрожь.
- Ну блин, - с сожалением вздохнул тот. – И надолго?
- Пока не заживёт. Но недели две точно никаких кроликов.
- Саш, ты спятил? – Дима невольно приподнялся на локте и попытался сесть на кровати, но Александр вновь мягко уложил его обратно. – Я же чокнусь… как можно так долго терпеть?
- Дима, это всё очень серьёзно. И я не намерен рисковать твоим здоровьем. Потерпишь, моя птичка. Придумаем что-нибудь иное.
- Иное мне щекотно, - Дима покраснел и прикусил нижнюю губу, которая тоже неприятно заныла. Вот не везёт, так с детства! Куда ни ткни – везде болит.
Александр засмеялся и перевернул Диму на спину, поцеловал в шею, потом в губы.
- Привыкнешь, ревнивый мальчик.
- Бесит всё, Саша! – Дима активно отвечал на поцелуй, прижимаясь вплотную и скользя вдоль тела Александра. Дыхание вновь сбилось и внизу живота стало тяжело и жарко. - Жизнь несправедливая штука, как ни крути, бли-и-н!.. Хочу, как кролики…
Вдруг ни с того ни с сего заиграла «В пещере горного короля». Громко, страшно. Дима резко вздрогнул, не соображая – откуда это?
- Твой, что ли, мобильник? – спросил он. Александр нехотя оторвался от его живота и кивнул, снизу вверх глядя на Диму. – Ну ты и музыку выбрал… Кондратий хватит.
- Сева звонит, он другой музыки не заслуживает, - Александр медленно встал с кровати и достал из своего кейса разошедшийся не на шутку телефон. Выключил, не отвечая.
- И нафига? Епитимью на себя наложил? – усмехнулся Дима, глядя на призадумавшегося Александра из-под полуприкрытых век. – Может, там что-нибудь крайне срочное… А вы тут трубки бросаете, Александр Владимирович, как вам не стыдно!
Александр присел на край кровати и, обхватив Димину ногу за щиколотку, придвинул к себе ближе. Приподнял в воздух и звонко чмокнул в пятку, вызвав громкий смех и волну взбесившихся мурашек, рванувших вверх по ноге к пояснице. Дима попытался вырваться, но Александр держал его крепко, не обращая внимания на явное сопротивление.
- Я предупреждал, радость моя, насчёт официального обращения ко мне, - ухмыльнулся он, отпуская, наконец, Диму. – Так что готовься.
- А мне всё равно нельзя, - хмыкнул тот, подползая к Александру и кусая его в плечо. – Так что я не боюсь.
- А никто и не говорит про секс, - Александр вновь включил телефон и мельком бросил на Диму снисходительно-многообещающий взгляд. «Молись, детка», - читалось на дне глаз, и Дима нервно сглотнул. Александр умел, конечно, играть, но как-то по-своему, очень уж натуралистично. Он был таким человеком, который может горячо любить и оберегать то, что любит, а потом, потеряв интерес, уйти, не оборачиваясь, и даже ни разу не вспомнить и не пожалеть после. Когда Дима ловил такие вот его взгляды, приоткрывающие душу, ему становилось страшно, и инстинкт самосохранения начинал бить тревогу, требовать отдалиться, размыть границы, сместить их в нужную для Димы сторону, чтобы ослабить влияние. Но в то же время то древнее и дикое ощущение жажды подчинения, которое наполняло изнутри и диктовало свои условия, плавилось в сладостном чувстве правильности всего происходящего. Оно ликовало и наполняло душу чистейшим восторгом от того, что Александр всё изменил, прогнул под себя, но не сломал только потому, что сам этого захотел, не оставив Диме ни малейшего шанса на сопротивление. И от этой едкой, яркой смеси покорности и бунта по венам бежала нега, заставляющая просыпаться каждую клеточку тела, трепетать в предвкушении столкновения с неизбежным и льнуть ближе к непреодолимому. Инь-Ян.
Дима облизывал плечо Александра, то место, где красовался след от укуса, наслаждаясь охватившими его чувствами, желая продлить это мгновение вечно.
- Будешь лупить меня ремнём? – тихо хихикнул он. Александр набрал номер Севы и, повернувшись, обхватил Димину голову и потеребил ухо, согласно кивнул.
- Армейским вдоль спины, не ходил в армию, да? – спросил он, лукаво прищурившись, и тут же мгновенно стал серьёзным, заговорил в трубку, продолжая гладить Диму по уху: - Зачем звонил? Да, вчера всё подписали… А сегодня что нужно? Да они достали, Сев, реши сам эти проблемы. Да, я занят… Хотят меня?..
Дима осторожно выскользнул из-под руки Александра, понимая, что вечер перестал быть томным, и выходной накрылся.
- … Сева, прекрати эту нудную истерику, никуда твой бизнес не сольют. Да, я перезвоню позже. Да, через час. Сева, твою мать, я ещё не завтракал. Да, буду на связи. Пока.
Дима уныло разгладил рукой простыню, отвлекаясь на складки. От разочарования сдавило горло, и изображать незаинтересованность в проблеме убитого выходного не получалось.
- Я постараюсь закончить всё как можно быстрее, - Александр ласково привлёк Диму к себе и поцеловал в макушку, потом взъерошил волосы и поднял лицо за подбородок, заглянул в глаза. Нет, Дима не был обиженным, или сильно расстроенным, просто какая-то усталость навалилась на плечи. Опять ждать…
- Не извиняйся, я понимаю, - Дима слегка улыбнулся и обнял Александра в ответ. – Приходи быстрее, а то я опять проторчу за компом весь день и ничего не поем. Без тебя не прикольно есть.
- Буду стараться, моя птичка. Не забудь позвонить Вике.
- Поцелуй меня и можешь идти, куда тебе там нужно.
После завтрака Александр ушёл, и выходной закончился.
Вика говорила много, слишком много про то, что она прекрасно понимает Димино состояние, что он очень одинок в этом городе, что даже его партнёр никогда не позаботится о нём так, как женщина, что он несамостоятельный, слишком увлекающийся и периодически забывающий о себе. Дима слушал всю эту вдохновенную речь и медленно засыпал.
- Вик, ты сейчас это к чему? – наконец, засыпать надоело, и Дима прервал девушку на полуслове. – Особенно вот то место про детскую ранимость? Ты совсем, что ли, меня за ребёнка держишь?
- Дима, ты занял очень конкретную и осуждаемую в обществе позицию… - это она про гомосексуализм говорит, перевёл для себя Дима. – Ты должен научиться отвечать на выпады общественности… – а сейчас про своего мужа.
- Недавно я двум товарищам морду набил. Твоему тоже нужно было набить, чтоб он угомонился? – Дима закусил губу, понимая, что высказался довольно-таки резко. Вика этого не заслужила… Только нафига она затеяла весь этот разговор, если не разбирается в нём? И кого она защищает: настоящего мужа или бывшего?
- Не повышай на меня голос, - тихо ответила Вика, и Дима мгновенно похолодел – обидел. – С Виталиком я серьёзно поговорила, он понял свои ошибки и постарается исправиться. Я за этим прослежу.
- Очень на это надеюсь, - улыбнулся Дима трубке. – Он у тебя горячий парень, взрывоопасный.
Вика усмехнулась, но тут же вновь серьёзно заговорила:
- Ты придёшь ко мне на выписку? Для меня это очень важно…
Дима потёр переносицу, подцепил пальцами краешек лежащей на столе газеты, потеребил. Как сказать, что он больше не намерен никуда приходить? Неужели Вика и впрямь не понимает, что Виталий не успокоится, он уже почувствовал вкус превосходства. Одобряемый обществом, природой, всем сущим – он мужик, который может всё.
- Вика, я постараюсь, - Дима говорил, медленно разрывая бумагу и глядя в одну точку куда-то на столе. – Уже знаешь, кто будет?
- Мальчик. Я хочу назвать его Димой… Нравится мне твоё имя.
Дима с силой зажмурился. Другая жизнь, это была совсем другая жизнь. Не параллельная, иная, с абсолютно иными правилами, целями, радостями и сомнениями. Не хуже, просто другая. И теперь она засветилась вдалеке, как дорога, уходящая в сторону, в мир, где намного спокойнее спать летаргическим сном и смотреть картинки пролетающих мимо лет. Растить детей, спать в обнимку с хрупкой красивой женщиной, оберегать даже во сне. Обеспечивать семью, и чувствовать тихую радость от того, что всё и всегда в своей жизни делал правильно. Быть мужчиной, раз природа распорядилась родиться таковым. А что? Кто-то живёт без рук и без ног, так неужели Дима не смог бы прожить, не просыпаясь?
- Вик, ну зачем? Назови его так, чтобы Виталия Семёновича не передёргивало, - мягко усмехнулся Дима, пытаясь расслабить дрожащие от напряжения пальцы. Своего ребёнка он бы согласился назвать Димой.
- Есть ещё вариант – Рома, как тебе?
- Роман Витальевич Успенский, - пробуя на вкус звучание, протянул Дима. – Неплохо звучит… - Но лучше Павел Витальевич.
- Паша… - улыбнулась Вика. – Как моего отца звали… Мне нравится.
- Твоему мужу тоже понравится, такие как он, задвинуты на преемственности.
- Дим, ты точно придёшь? Это в начале декабря должно быть.
- Приду. К тебе и твоему сыну приду.
- Димка, - Вика заговорила вдруг тихо, так что пришлось напрячься, чтобы расслышать её слова. – Мне так тебя не хватает… наших пикников на ковре в гостиной по выходным. Часто вспоминаю, как мы фильмы озвучивали или в пантомимы играли. Я научу своего сына играть в пантомимы... Надеюсь, у тебя всё хорошо там?
- Да, всё хорошо… Вика, не волнуйся за меня. Я влюблён и счастлив.
- У тебя грустный голос.
- Он много работает, - откровенно признался Дима, и стало чуть легче – всё-таки Вика важна для него и таковой останется, несмотря на всех Виталиев Семёновичей и их жизненные установки.
- Вернётся, к тебе всегда хочется вернуться…
Дима закусил ноготь на большом пальце и с силой проглотил противный комок, подступивший к горлу. Это другая жизнь, невозвратимо другая, так отчего же так тянет в груди и ноет… А Александр ещё не скоро придёт.
- Ну ладно, Димка, мне нужно бежать в магазин за продуктами, у нас тут новый супермаркет открыли около дома, пойду, попробую сэкономить.
- Беги-беги, маркетолог, рискни перехитрить свою же систему.
Вика засмеялась весело и легко. У них обоих всё просто отлично сложилось. Каждый получил всё, что хотел и даже больше. Дима со своей стороны никак не мог вобрать в себя всё, что на него свалилось за последние полгода. Пил небольшими глотками и наслаждался своим присутствием в этом пробудившемся мире.
- Пока, Димка. Звони почаще.
- Пока, Вика, ты же знаешь, что я всё равно забуду.
- Знаю, обормот. Сама позвоню.
- Буду рад.
Дима сидел на подоконнике и курил, глядя в вечер. Вдалеке были видны огни дороги, ведущей за город, а за ней лес, тёмный и бескрайний. На душе было так же – темно и необъятно.
Александр вошёл в комнату. Свет не зажигал, чему Дима был крайне рад.
- Если бы я шёл, то шёл по широкой дороге, - процитировал он, сделав последнюю затяжку, и затушил окурок в пепельнице, стоявшей в ногах. – Наверное, правы те, кто следует завету предков. Мужчина предназначен женщине, а женщина - мужчине. Простейшая схема… наилучшая комбинация.
Александр погладил Диму по шее, наклонился и прижался губами к макушке. Мягко провёл пальцами по ключице, усыпляя.
- У тебя одна жизнь, моя птичка. Не трать себя на сомнения. Тебе нравится так, как есть, а другие комбинации – это другие комбинации, только и всего.
Дима вздохнул и обнял Александра за пояс, прижался щекой к его груди.
- Назови меня Димочкой.
Александр опять поцеловал в макушку и проникновенно прошептал так, что по спине мгновенно пробежали мурашки:
- Димочка, мой Димочка… птичка моя маленькая. Мой хороший, светлый мальчик, Димочка…
- Как же хорошо ты говоришь, Саша… - Дима уткнулся носом в вырез рубашки и вдохнул уютный тёплый запах кожи, такой знакомый, надёжный, всепрощающий. - Спасибо.