12.6. Препятствие
– Я не понимаю его логики! – возмущался доктор Береш по телефону. – Ваше воздействие явно даёт положительный результат, а он накладывает запреты... Тем самым он препятствует выздоровлению президента!
Передо мной встало препятствие: Альварес не подпускал меня к Юле. Боялся ли он, что я могу нанести ей вред, или же наоборот – не желал её выздоровления? После некоторых размышлений я пришла к выводу: второе, но под официальным прикрытием первого. Он стремился заполучить власть в свои руки, а для этого Юля отнюдь не была нужна ему живой и здоровой, а потому он запретил доктору Берешу пускать меня в центр – под угрозой увольнения. Это значило, что для снятия приступов возбуждения Юле снова будут колоть спирт.
– Я так и объяснил ему, что спирт допустимо использовать одноразово, а систематическое его применение, да ещё в таких больших дозах, ведёт к разрушению мозга... да просто к гибели пациента! – с негодованием рассказывал доктор Береш. – И что бы вы думали? Он сказал, чтобы я продолжал «лечить» президента по-прежнему, а вас не подпускал к ней на пушечный выстрел! И что я должен после этого о нём думать?
– Он боится, как бы президент действительно не выздоровела, – сказала я. – Хотя, если честно, я не знаю, будет ли у всего этого какой-то результат...
– А я не сомневаюсь, что будет! – с уверенностью ответил доктор Береш. – И я не понимаю, зачем ему препятствовать улучшению в её состоянии!
– Политика – грязная штука, Отто, – вздохнула я. – Лучше не лезьте в неё – запачкаетесь.
– Политика... когда на кону жизнь! Не понимаю!
– Счастливый вы, – невесело усмехнулась я. – Трудно сейчас встретить такую честную и неиспорченную душу.
– Скорее уж несчастный, – с горечью ответил он. – Белые вороны не в чести...
– Кажется, Альварес ошибся с назначением, – проговорила я. – Буду рада видеть вас с нами, Отто.
– Что будем делать? У меня рука больше не поднимется колоть ей спирт.
Я задумалась. Доктор Береш находился между двух огней: с одной стороны, он любил центр, врос там корнями и переживал за его судьбу – что с ним будет, если руководителем назначат кого-то не слишком совестливого и готового из страха перед властью пойти на нарушение врачебной этики? С другой же стороны, выполнение приказа Альвареса было равносильно убийству пациента – этого совесть доктора Береша тоже не могла принять.
– Я подумаю, как с этим быть, – сказала я. – А пока я буду думать, попробуйте во время приступа у президента позвонить мне и дать трубку ей. Может, получится успокоить её и таким образом. Попытаемся, по крайней мере.
– Что ж, попытаемся.
Между тем мои попытки исцелить Юлю вызывали недоумение у собратьев. Всё-таки не до конца они понимали меня...
– Думаешь, в благодарность за исцеление она прекратит попытки уничтожить Орден? – заметил с усмешкой Каспар. – Какие цели ты преследуешь, скажи честно?
– Я ничего не думаю и не преследую никаких целей, дружище, – ответила я. – Я просто не могу поступить иначе. Всё во мне противится мысли о том, чтобы позволить ей умереть таким образом. Не уверена, что удастся вернуть ей разум, но позволить медленно убивать её спиртом я не могу.
– Не знаю, не знаю, – покачал Каспар головой.
– Значит, вы пока не поняли самого главного, чему я пытаюсь вас научить, – вздохнула я. – Того, без чего наш мир летит в тартарары.
– Видимо, плохие мы ученики, – усмехнулся он.
– Вы не плохие, – сказала я. – Возможно, вы ещё не совсем готовы. Эта война отличается от первой в энергетическом плане... Она требует перехода на новую ступень. Поменялось и сдвинулось всё. На первый план выступают совсем другие вещи... Сейчас важнее не то, кто умеет лучше драться, а кто умеет предотвращать драку. Не то, кто первый уничтожит врага, а кто сделает его другом. Не то, кто нанесёт более глубокую рану, а кто сумеет исцелить её. Возможно, я не совсем понятно говорю, но я и сама не до конца могу всё объяснить. Кас... Вы всё ещё мыслите и чувствуете в категориях той, первой войны, вот в чём проблема. А сейчас всё по-другому.
– Да что тут сложного, – проговорил Каспар. – Ты уже говорила об этом... Мы должны научиться любить наших врагов, так?
– Да, – кивнула я. – А ещё не считать их врагами.
Он вздохнул.
– Вот бы ещё научить ИХ не считать врагами нас...
Я сказала:
– Если не научимся – погибнем.
Каспар сначала усмехнулся, потом нахмурился.
– Даже так?
– Да, так. Увы.
Звонок от доктора Береша не заставил себя долго ждать. Он застал меня в деревне достойных; я ходила по домам, наблюдая за тем, как достойные налаживают свой быт, и выясняя, что им ещё необходимо. Те достойные, которых эксперимент Юли вырвал из семьи, забрали близких сюда – зачастую из комфортабельных домов и квартир со всеми удобствами, но никто не жаловался. Среди достойных царила атмосфера дружбы и единения, сплочённости и взаимопомощи; хоть каждый из них имел полный комплект вооружения, жизнь текла в мирном русле, без ссор и стычек.
В трубке слышался тоскливый вой, и я, выскочив из дома на улицу, закричала:
– Юля! Юля, это я! Я здесь, слышишь меня? Успокойся, не плачь! Я с тобой.
Видимо, доктор Береш поднёс телефон к её уху, и она услышала меня, потому что вой затих, слышалось только жалобное поскуливание. Я без остановки продолжала говорить ласковые слова, и на том конце линии настала тишина. Я замолчала, вслушиваясь, а потом удивлённый голос доктора Береша сказал:
– Просто невероятно... Вы и по телефону сумели её успокоить.
12.7. Мама
Так продолжалось несколько дней. Со стороны, наверно, это выглядело странно: в любое время суток раздавался звонок, и я, чем бы ни была занята, бросив все дела, говорила в трубку примерно одни и те же слова:
– Юленька, солнышко, маленькая, я с тобой, я рядом. Никто тебя не обидит. Всё хорошо. Не надо плакать, лучше послушай: «Жил старик со своею старухой у самого синего моря; они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года...»
Я рассказывала ей сказки, читала стихи – лишь бы она слышала мой голос. Карина однажды заметила:
– Как будто она твой ребёнок... С которым тебе не дают увидеться.
Я задумалась. И правда: в моём сострадании к ней было что-то материнское, а она разумом была действительно как маленький ребёнок. При этом я чувствовала, что разговоров по телефону мало: они могли её лишь успокоить, а для исцеления нужен был и физический контакт. По словам доктора Береша, все эти дни удавалось обходиться без инъекций, и это положительно сказывалось на состоянии Юли. Приступы стали реже: вместо трёх-четырёх раз в сутки – один-два. На фоне усиленного питания это способствовало восстановлению повреждённых участков мозга и сосудов, и на восьмой день я услышала в трубке запинающийся, невнятный голос, который сказал:
– Ма...ма... Я... те...бя... лю... лю...
Я чуть не расплакалась. Рассудок Юли был ещё не в порядке, если она считала меня своей мамой, но как радостно было слышать вместо звериного рыка членораздельные слова! Я сказала:
– И я тебя люблю, Юленька.
Кто бы мог подумать несколько месяцев назад, что мы будем говорить друг другу такие слова!..
Но радость моя длилась недолго.
Три дня звонков не было совсем, и я извелась от нехороших предчувствий. Паутина их подтверждала. Не вытерпев, я позвонила доктору Берешу сама.
– Отто, что-то случилось? Как там Юля?
– Кхм... Здравствуйте, Аврора...
Кажется, сейчас будут плохие новости.
– Теперь у центра другой руководитель, – сказал доктор Береш. – Альварес узнал о наших «телефонных сеансах». Теперь я не имею доступа к президенту.
Его голос прозвучал как-то сухо и обыденно, но я чувствовала его боль. Она вошла в меня и разлилась горечью во рту.
– Кто теперь руководит центром? – спросила я.
– Его зовут Ганнибал Электра, – ответил доктор Береш.
– «Доктор Каннибал», – вырвалось у меня.
– Простите?
Как же можно забыть доктора Каннибала! Его вкрадчивый и вежливый голос, его взгляд, от которого по спине бежали ледяные мурашки! Если вы помните, он некоторое время был врачом в Кэльдбеорге, придя на эту должность в конце моего срока. Когда я освободилась, он ещё работал там, а о дальнейшей его карьере мне не было ничего известно. По всей видимости, он выжил в первой войне, примкнув к «Авроре», и вот теперь был поставлен Альваресом в руководители основанного доком Гермионой центра.
– Старый знакомый, – ответила я. – Он был тюремным врачом, вы знаете?
– Гм... Нет, я не знал, – угрюмо проговорил доктор Береш. – Отлично... Полагаю, Альварес в курсе.
– Я тоже так полагаю, – согласилась я. – Он знал, кого назначал...
– Пожалуй, я начинаю с вами соглашаться... В том смысле, что он не желает выздоровления президента, – сказал доктор Береш.
Мы помолчали. Да... Нынешняя осень выдалась богатой на невесёлые события.
– Но вас, по крайней мере, не уволили? – спросила я.
– Пока нет, – вздохнул он и грустно усмехнулся. – Но сдаётся мне, этот день близится...
– Мы ждём вас, – сказала я. – И док Гермиона тоже будет рада вас видеть.
– Спасибо, Аврора, – ответил доктор Береш. И вдруг спохватился: – Ничего, что я называю вас просто по имени, а не госпожой Великим Магистром?
Я засмеялась:
– Ну разумеется, ничего... Так даже предпочтительнее. Не очень люблю титулы и церемонии. В общем так, Отто... Пока ничего не предпринимайте, никаких резких движений не делайте. Будем думать, как спасать Юлю.
Закончив разговор и нажав кнопку разъединения, я зарычала. Учу собратьев любви и прощению, а самой сейчас так и хочется кое-кого выпотрошить...
Спокойно. Сосчитать до десяти...
12.8. Новый руководитель
Доктор Ганнибал Электра наблюдал за VIP-пациенткой сквозь прозрачную стену из ударопрочного пластика. Коротко остриженные волосы взлохмачены, в глазах – дикий блеск, повадки – как у обезьяны. Она то спрыгивала на пол и передвигалась по палате на четырёх конечностях, то заскакивала обратно на кровать и, раскачиваясь из стороны в сторону, периодически выла. Из членораздельных звуков она произносила только «мама». Сначала она не обращала на доктора Ганнибала внимания, но когда он вошёл, настороженно замерла, вглядываясь в него немигающим взглядом.
– Будем знакомы, меня зовут доктор Ганнибал Электра, я ваш новый врач, – сказал доктор Ганнибал.
Вытянув шею и снова втянув голову в плечи, пациентка высоким и громким голосом, с неестественными паузами между слогами, выкрикнула:
– Де ма...ма?
Видимо, это следовало понимать как «где мама». Пока доктор обдумывал ответ, пациентка начала проявлять признаки беспокойства. Она начала раскачиваться и теребить одеяло, а потом снова выкрикнула:
– Де мааа...мма?!
– Простите, но я не знаю, где ваша мама, – сказал доктор Ганнибал. – Очевидно, её здесь нет.
– Маа-мааа! – оглушительно завизжала пациентка, ударив обеими руками по одеялу. – Мааа-мааааа!!
От её визга зазвенело в ушах, и доктор поморщился.
– Пожалуйста, не надо так нервничать и кричать, – сказал он недовольно. – Будете плохо себя вести – накажу, мало вам не покажется.
По-видимому, она не представляла себе, что её могло ждать, а потому не приняла слов доктора Ганнибала всерьёз и завизжала ещё громче, колотя руками по одеялу. И доктор преподал ей урок, достав из кармана электрошокер и ударив её разрядом. Тело пациентки выгнулось дугой, и она с хрипом упала, ударившись затылком об изголовье кровати.
– Что вы делаете!
В палату ворвался высокий, богатырского телосложения врач с падающими на лоб прядями тёмных волос. Склонившись над пациенткой, он с тревогой всмотрелся в её лицо, а потом поднял блещущий негодованием взгляд на доктора Ганнибала.
– Это недопустимо! Вам здесь что – тюрьма?
Доктор Ганнибал усмехнулся, убирая электрошокер в карман.
– Зря вы так, коллега, это очень простое и действенное средство против всякого рода истерик. Даёт очень хороший воспитательный эффект. Кстати, вы не ещё проводили электросудорожную терапию?
– Нет, не проводили, – ответил этот здоровяк, у которого на нагрудной карточке значилось имя – «доктор Отто Береш». – Поскольку для неё нужна общая анестезия, а соответствующее средство для нашей расы только одно – спирт, который чрезвычайно вреден при длительном систематическом использовании, то какой бы то ни было терапевтический эффект будет сведён на нет вредом, наносимым организму спиртом.
– Спирт вреден? Не смешите меня, – хмыкнул доктор Ганнибал. – Его всегда использовали в качестве универсального средства – и успокоительного, и анестетического, и ничего с пациентами не случалось. С каких пор он стал вреден?
– Не с каких пор, – огрызнулся доктор Береш. – А всегда. Один, два, три раза его ещё можно применить без большого вреда, и то если не превышать дозы в десять граммов в сутки, но дольше – уже опасно!
Пока он доказывал вредность длительного применения спирта, пациентка пришла в себя.
– Маа-маа! – опять завела она свою песню.
– Не кричать, – сурово сказал доктор Ганнибал. – Ещё разряд хотите?
В ответ раздался звериный рык, а в следующий миг доктор Ганнибал оказался на полу, придавленный этой сорвавшейся с цепи сумасшедшей. Недолго думая, он тут же снова пустил в ход электрошокер и сбросил с себя потерявшую сознание пациентку.
– Да что же это такое! – воскликнул доктор Береш, поднимая её с пола и укладывая на кровать.
Про себя доктор Ганнибал не мог не отметить: если бы не сумасшествие, она была бы очень даже ничего... Пока доктор Береш не укрыл её одеялом, из-под подола рубашки были видны её заголённые ноги, красивые и стройные, в белых носках. Придя в себя, она начала выть и лить слёзы, и доктор Береш, гладя её по голове, напевал какую-то песенку – вроде колыбельной.
– С завтрашнего дня начинаем курс электросудорожной терапии, – сказал доктор Ганнибал. – А что ещё остаётся?
– Но спирт... – начал доктор Береш.
– Ну, если вы считаете его таким вредным, коллега, то обойдёмся без наркоза, – усмехнулся доктор Ганнибал.
Глаза доктора Береша округлились.
– Вы что! Электрошок без наркоза? Вы... Вы на фашистов не работали? Не ставили на людях эксперименты в концлагерях?
– Да будет вам уже драматизировать, коллега, – поморщился доктор Ганнибал. – Экий вы, батенька, нервный... ЭСТ – весьма эффективное средство, применяемое в психиатрии, неврологии и наркологии на протяжении уже не одного десятка лет.
– Я не спорю, – сказал нервный доктор Береш. – Но проводиться она должна надлежащим образом, с миорелаксантами и под общим наркозом, а не в виде... пытки. Кроме того, гм... коллега! – доктор Береш произнёс это слово с ноткой язвительности, – действие электросудорожной терапии на представителей нашей расы ещё не изучено, поскольку возникновение психических расстройств у нас – весьма редкое явление. Вы говорите о применении её у людей, а мы, согласитесь, довольно-таки сильно отличаемся от них по биохимическим и другим показателям.
– Не понимаю, в чём беда, – усмехнулся доктор Ганнибал. – Расценивайте это как шанс изучить нечто неизученное, тем самым внеся вклад в науку!
– Не могу разделять вашего энтузиазма, – ответил доктор Береш неприязненно. – Госпожа президент – не подопытный кролик.
– Госпожа президент? – хмыкнул доктор Ганнибал. – Обязанности президента сейчас временно исполняет господин Альварес, но полагаю, что весьма скоро он станет их исполнять на постоянной основе.
– Вот как! – проговорил доктор Береш, холодно прищурившись. – Ну, если в планы господина Альвареса входит встать во главе «Авроры» окончательно, то я вполне понимаю, почему он выбрал именно вас в качестве лечащего врача Юлии и руководителя этого центра. Хотя, насколько я могу судить по первому впечатлению от вас, по своему профессиональному уровню вы не годитесь для этого.
Взгляд доктора Ганнибала, устремлённый на собеседника, был ничуть не теплее.
– Не нравится моё назначение – вас никто здесь не держит, – сказал он.
– Намёк понятен, – усмехнулся доктор Береш. – Но я, пожалуй, пока останусь. Я боюсь оставлять пациентку с вами.
– Вообще-то, коллега, вы отстранены от лечения данной пациентки, – заметил доктор Ганнибал. – И вмешиваться вам не следует.
– А если я буду вмешиваться?
– Тогда, полагаю, придётся попросить вас освободить своё рабочее место в данном центре.
12.9. Похищение
Заслон охраны я разбила, как кегли – причём это был страйк. Конечно, скоро они очнутся и снова прибегут выгонять меня, но сейчас я не думала об этом.
В палате Юлю пытали каким-то компактным аппаратом с ЖК-монитором и двумя электродами. Ассистент держал электроды у висков Юли, и её руки и ноги подёргивались. За процедурой наблюдал коренастый тип с коротко подстриженными усами и бородкой. Да, это был он, доктор Каннибал-Ганнибал. Ничуть не изменился.
Он тоже меня заметил и вышел из палаты.
– Вы, простите, кто будете? И кто вам разрешил сюда войти?
Я хмыкнула.
– Вот те раз! Доктор Ганнибал, вы меня не узнали?
– А... Госпожа Великий Магистр, – проговорил он с усмешкой. – Простите, действительно, не узнал... Когда мы в последний раз виделись, у вас, помнится, была другая причёска.
– Да, пожалуй, я сильно обросла с тех пор, – ответила я, дотрагиваясь до волос.
– Та причёска вам была больше к лицу, – ухмыльнулся он. – Подчёркивала красивую форму вашего черепа.
– Благодарю за комплимент моему черепу, – сказала я. – Но в данный момент меня больше волнует, что происходит там. – И я кивнула в сторону палаты.
– Это называется электросудорожная терапия, – ответил доктор Ганнибал. – Электрический импульс, проходя через мозг, провоцирует в нём судорожный припадок, стимулирующий выработку определённых веществ, участвующих в регуляции настроения. – Заглянув в палату, доктор Ганнибал сказал ассистенту: – Всё, всё, достаточно. Сколько длился припадок?
– Двадцать семь секунд, – ответил ассистент.
– Достаточно.
Ассистент отсоединил электроды и убрал изо рта Юли резиновый валик. Подошёл доктор Береш.
– Здравствуйте, Отто, – сказала я. – Думаете, вот это, – я показала в сторону палаты, – может ей как-то помочь?
– Я вообще сомневаюсь, что этот метод окажет нужный эффект на представителя нашей расы, – ответил он, бросив на доктора Ганнибала колючий взгляд. – Доктор Ганнибал ставит здесь, с позволения сказать, эксперимент. Психические расстройства – довольно редкое явление в среде хищников, а потому не особенно изучалось за неимением достаточного количества случаев. Стало быть, и методы лечения не разработаны... А что касается ЭСТ, то механизм её воздействия и в человеческой среде недостаточно изучен, лишь предполагается, что она вызывает выработку в мозгу веществ, влияющих на настроение, в связи с чем ЭСТ и используется в психиатрической, неврологической и наркологической практике.
– Значит, эксперимент? – Я повернулась к доктору Ганнибалу. – Доктор, а если она умрёт от этого?
– Умрёт? – фыркнул он. – Чепуха. Риск умереть от ЭСТ такой же, как, скажем, от стоматологической операции под кратковременным общим наркозом.
– Кстати, о наркозе, – вмешался доктор Береш. – Для него используется спирт, а его побочные эффекты вам уже известны. За курс электрошоков он может доконать пациентку. Кроме того, он снова приведёт сосуды мозга в такое состояние, при котором и сам электрошок применять опасно.
– Доктор Береш, я бы попросил вас!.. – перебил доктор Ганнибал, повысив голос.
– Доктор Каннибал... э-э, то есть, Ганнибал, – сказала я. – Мне всё ясно. В связи с таким негуманным и безалаберным отношением к пациенту я не могу оставить Юлю на вашем попечении: ваше так называемое лечение убьёт её. Вы не врач, а... простите, живодёр.
– Да как вы смеете!.. – вознегодовал он.
– Смею, смею. Я немедленно забираю её у вас.
Я вошла в палату и на глазах у оторопевшего ассистента закутала спящую Юлю в одеяло и взяла на руки. Вынося её из палаты, я добавила:
– Можете заняться лечением мужского бессилия у господина Альвареса. Только вот не знаю, готов ли он сам довериться вашим рукам.
Впрочем, беспрепятственно вынести Юлю из центра мне не дали: очухавшаяся охрана примчалась и окружила меня, нацелив на меня оружие.
– Немедленно отпустите президента!
Стоя с Юлей на руках посреди холла, окружённая дулами автоматов, я усмехнулась:
– Но если я её отпущу, она упадёт. Вы вообще думаете, что говорите?
– Отпустите президента, госпожа Великий Магистр!
– А если не отпущу? Не откроете же вы огонь – в неё попадёте!
– А мы метко стреляем. Прямо между глаз – и вашей головы нет.
– Да неужели?! Ну, попробуйте!
То, что произошло дальше, можно было бы назвать «танец Нео под пулями» – «Матрица», как говорится, отдыхает. Из стволов вылетели мини-снаряды, но, пока они медленно ползли в мою сторону, у меня была масса времени подскочить вверх на три метра – не выпуская из рук Юли, разумеется. Обалдевшие доктор Ганнибал и доктор Береш наблюдали за этим с приличного расстояния. В верхней точке прыжка я подбросила Юлю – благо, высота потолка позволяла – и освободившимися руками направила все снаряды в одну точку, потом снова подхватила Юлю и приземлилась уже за пределами окружения. Столкнувшиеся между собой мини-снаряды произвели неплохой взрывчик, от которого охранники разлетелись в стороны и упали на задницы, а я пулей вылетела из центра.
Погода была отвратительная: лил дождь. Он намочил Юле лицо, и она начала забавно морщиться, как будто собиралась чихнуть.
– Мааа... ма, – простонала она во сне.
– Всё хорошо, Юленька, мама с тобой, – сказала я, взлетая.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2010/08/11/915