- Держи, - говорит Виктор, передавая мне грифованную бумагу, с синим штемпелем «входящий» и датой регистрации. - От коллег из Казахстана.
Я расписываюсь за полученный документ, и когда начальник секретной части покидает кабинет, начинаю читать.
« На № … от … сообщаем, что в связи с полученной информацией, нами взят под оперативное наблюдение младший сержант Янкель Сергей Павлович, проходящий службу в войсковой части 54190-А в должности оператора передающих радиоустройств космической связи. При этом установлено, что в период нахождения в краткосрочном отпуске в городе Ленинграде, в августе сего года, Янкель имел контакт с гражданином Финляндии Юхани Койвисто, проходящим по оперативным учетам Ленинградского УКГБ.
О дальнейших результатах проинформируем дополнительно. Начальник Особого отдела в/ч 16491 полковник Марьин».
- Что и требовалось доказать, - бормочу я, кладу бумагу в папку и выхожу из кабинета.
- Ну что ж, ожидаемый ответ, - прочтя информацию, окутывается папиросным дымом мой начальник и накладывает в верхнем левом углу резолюцию «Приобщить к делу».
Затем я получаю ряд ценных указаний, возвращаюсь к себе, и, открыв тяжелую дверцу сейфа, извлекаю оттуда объемный талмуд, в серой глянцевой обложке.
Это стоящее на контроле в Третьем Главке КГБ СССР дело оперативной разработки. Оно имеет окраску «инициативный шпионаж», кодовое название «Близнецы» и находится в моем производстве.
Прошлой весной, когда я вернулся из автономки, второй, обслуживаемый мной крейсер, ушел на плановый ремонт в Северодвинск, и мне поручили новый объект.
То была команда обслуги штаба одной из дивизий флотилии, расположенного на стоящей в заливе ПКЗ финской постройки.
В ней было несколько десятков моряков срочной службы, обретавшихся в качестве писарей, шифровальщиков, коков, а также других, нужных для обеспечения работы штаба, спецов.
- Значит так, - сказал вызвавший меня по данному вопросу наш адмирал, Василий Ефимович Худяков. - Примешь объект у Габидулина и займешься им по полной программе. Пока все. Иди.
Готовящийся к переводу на "Большую землю" ветеран отдела, капитан 3 ранга Мариоз Галимович Габидулин данное воспринял как должное, передал мне по описи пару тощих агентурных дел, ключ от имеющейся на ПКЗ каюты, а также выдал исчерпывающую характеристику на отцов - командиров моряков обслуги.
- Засранцы, - убежденно сказал он. - И в команде у них бардак.
Судя по толщине дел и тому что в них имелось, «сексоты» - один офицер, а второй мичман, трудились на тайной ниве абы как и никакой ценной информации не выдавали.
- М-да, - недовольно пробубнил мой непосредственный начальник, когда я доложил о приеме объекта и имеющихся там у нас позициях. - Приобщать надо, приобщать.
Это, инертное на первый взгляд выражение, имело глубинный смысл, предполагая активизацию моей деятельности и приискание новых бойцов «невидимого фронта».
- Из моряков срочной службы? - поинтересовался я у начальника.
- Именно, - качнул тот лобастой головой. - Нужно пошуровать в низах. Чем и как дышат, ну и далее по полной программе.
- В таком случае разрешите идти?
- Давай, жду результатов.
На следующее утро я уже сидел в спецчасти штаба и с умным видом изучал учетные карточки моряков, потом знакомился с каждым у себя в каюте, а вскоре в разные концы нашей необъятной родины полетели спецзапросы на самых интересных.
Спустя непродолжительное время, все они, за исключением двух, вернулись увенчанные штампами «не привлекался», «не состоит» и « по оперативным учетам не значится», а вот эти самые два, заслуживали внимания.
В первом, поступившем из "Большого дома" на Литейном в городе Ленинграде, где я когда-то стажировался, значилось, что интересующий нас Янкель Виктор Павлович, в бытность студент Ленинградского госуниверситета, прирабатывал фарцовкой и имел контакты с иностранными моряками, а во втором, пришедшем из УКГБ по Закарпатской области, сообщалось, что дед матроса Гуцула Алексея Васильевича, осуждался в 1944 году за пособничество бандеровцам.
- Вот тебе и раз, - подумал я про Янкеля, который произвел на меня самое благоприятное впечатление при первой встрече. Парень был бойким, не лез за словом в карман и выгодно отличался от многих других своих сослуживцев. К тому же он являлся старшим вестовым кают-компании начальствующего состава штаба и положительно характеризовался по службе.
- Тэкс, нужно его поизучать, - констатировал начальник после моего доклада по данному поводу. - Запроси у территориалов более подробную информацию по этому Янкелю. Ну а что думаешь делать со вторым?
- Тоже изучать, на предмет вербовки. Боец служит по первому году, но довольно разбитной и шустрый. Кстати, он тоже из вестовых.
- Добро, соглашается начальник, - продолжай работу.
Спустя непродолжительное время официальный Гуцул релаксировался в тайного «Шварца» и под моим чутким руководством, стал постигать азы одной из древнейших профессий.
Парень оказался словно создан для нее, и через месяц, «отрабатывая» своего старшего коллегу, выдал такую информацию, что я опупел.
На очередную встречу он притащил листок бумажки, на котором значились должности и фамилии начальствующего состава дивизии, а также командиров всех ракетоносцев.
- Откуда это у тебя? - выдохнул я.
- Переписал у Янкеля.
И далее, приняв заговорщицкий вид, Шварц рассказал, что накануне, уединившись с тем в одной из подсобок, они угостились полученными из Закарпатья салом, с грелкой хлебного самогона, потом Янкель расчувствовался, поведал приятелю немного о своей жизни и показал хранившиеся в бумажнике фотографии близких.
- Ну и как он жил? - поинтересовался я.
- Здорово, - наклонился ко мне Шварц. - Родители крупные шишки, он с братом учился в институте, приторговывал иностранными шмотками, и все такое.
- И где сейчас брат?
- Тоже служит, где-то в Казахстане, в РВСН.
- Интересный расклад, - промелькнуло в голове. - Этот здесь, а тот в РВСН.
- Ну и как ты это переписал? - ткнул я пальцем в бумажку.
- Когда смотрели с Янкелем фотки, он выронил из бумажника листок. А как уснул, я стал прибираться, развернул и прочел все это. Потом переписал, а листок засунул в бумажник. Что, не надо было?
- Надо, - кивнул я, переваривая услышанное. - Молодец. А теперь слушай задание.
Пока активный Шварц выполнял очередное поручение, из Ленинграда поступила новая информация.
В ней сообщалось, что родители Янкеля работали в закрытом НИИ и несколько лет назад, возвращаясь из Крыма, погибли в автомобильной катастрофе. Они с братом остались на попечении бабушки - почетного гражданина города на Неве и сподвижницы Землячки. Впоследствии, за неуспеваемость, оба были исключены из университета и призваны в армию.
- Чем дальше в лес, тем толще партизаны,- констатировал начальник, ознакомившись со всем полученным, потом выслушал мои соображения и, запихав материалы проверки в папку, отбыл на доклад к адмиралу.
- Давай, заводи «ДОР», - вернувшись через час, шлепнул он их мне на стол. На первом листе синела резолюция высшего руководства, с указанием «докладывать ежедневно».
- А окраска? - осторожно поинтересовался я.
- Инициативный шпионаж, - невозмутимо пыхнул папиросой начальник. - А кодовое название «Близнецы».
- Есть, - сглотнул я слюну и потянулся к машинке.
Мне небывало повезло. Работа контрразведчика подобна поиску иголки в стоге сена. Можно годами лопатить горы оперативных материалов и так ничего и не найти.
А тут, через год службы, такая удача.
Чуть позже, отстучав на машинке необходимое постановление и получив размашистую подпись под обязательным «Утверждаю», я сидел в секретной части и, орудуя цыганской иглой, сшивал свой первый ДОР на специальном станке.
- Ну, с почином тебя, - сказал Витя Минченко и шлепнул на обложку синий прямоугольник штампа. - Давно таких материалов не было.
Всю вторую половину дня я провел в жилом поселке, на встречах с двумя «секретными» дамами из числа жен офицеров, а вечером, уединившись в прокуренном кабинете начальника и прихлебывая крепкий чефир, мы верстали план оперативно-розыскных мероприятий по «Близнецам».
Им было предусмотрено дальнейшее изучение Янкеля, установление его связей и места службы брата, а также все остальное, что делается в подобных случаях.
Первый результат дала перлюстрация корреспонденции.
На имя фигуранта пришло письмо от брата из Казахстана, в котором сообщалось о его предстоящей демобилизации и самых лучших впечатлениях о службе. «А имеются ли такие у тебя?» - значилось в нем.
- Да, впечатлительный парень, - констатировал начальник. - Подготовь-ка туда информацию для наших коллег.
Между тем Шварц продолжал удивлять своей работой.
На очередной встрече он сообщил, что у Янкеля имеется несданный помощнику фотоаппарат «Зенит-Е» и представил наполовину засвеченную кассету. На ней были панорамные снимки базы, а также отсеков подводных ракетоносцев.
- Это ж надо, - пробормотал я. - Он что и на лодках бывает?
- Ну да, - последовал ответ. - У земляков. А кассету выкинул, посчитал, что засветилась.
- Не хватится? - вынул я папиросы и мы закурили.
- Не, - лаконично заявил Шварц. - А еще он был в дыре.
- Ч-чего? - едва не подавился я дымом.
- Ну да, - в той, что под хитрой сопкой.
«Дырой» в гарнизоне называли особо режимный объект в сопках, где военными строителями уже лет пять возводилось грандиозное секретное укрытие для ракетоносцев, уходящих на боевую службы и возвращающихся с нее.
Вроде того, что описано в «Секретном фарватере». Доступ в него имел строго ограниченный круг лиц и только по специальным пропускам.
- Значит так, Петро, - затушил я в пепельнице сигарету. - Теперь нам нужно выяснить, есть ли у Янкеля шхеры. Ведь должны быть?
- Должны, - немного подумав, ответил тот. - Они у всех есть.
«Шхерами» у моряков называют укромные места на корабле, где можно хранить то, что нежелательно видеть начальству. Например, то же «шило», игральные карты или «гражданку». Этих мест великое множество и отыскать их весьма непросто.
Потом мы обсуждаем все детали, оговариваем место и время очередной встречи, и расстаемся.
С получением последней информации разработка набирает обороты и берется на контроль в Москве. Из Североморска наезжают кураторы, обнюхивают каждый лист и дают «ценные» указания.
А спустя определенное время, мы устанавливаем тайники Янкеля. В одном фотоаппарат и отснятые кассеты, во втором две записных книжки. С ожидаемыми снимками и записями. Все это конспиративно фиксируется и оставляется на месте.
То, что «собрал» внук пламенной революционерки, составляет государственную тайну, имеет признаки шпионажа и карается по закону лишением свободы сроком на двадцать лет.
Потом осуществляется обязательный этап легализации - тайники «случайно» обнаруживаются командованием при очередном шмоне, их содержимое передается нам, и с Янкелем проводится серия душещипательных бесед в отделе.
Ломать судьбу братьям не стали. Зачли заслуги бабушки и родителей, профилактировали, и, дослужив свой срок, они вернулись в свой город на Неве.
А со Шварцем, тогда уже подполковником СБУ, мы пересеклись по службе через много лет на просторах нынешнего СНГ. И вспомнили за чаркой вот эту историю. Которая так хорошо закончилась. Для всех.
Примечания:
3 Управление КГБ СССР - управление военной контрразведки.
ПКЗ - плавказарма.
«Приобщить» - завербовать (жарг.)
Розалия Землячка - известная революционерка, крупный партийный деятель.
СБУ- Служба безопасности Украины.